38

Энди пообедала в экспресс-закусочной, потом обошла квартал, чтобы познакомиться с окрестностями. Ночь была ясной, но холодной. Местный вариант часа пик закончился, и улицы казались пустынными. Две машины ждали у «Кафе Венди»; работающие двигатели извергали большие облака выхлопных газов. Еще три машины были припаркованы на соседней улице; одна из них выглядела так, словно не двигалась с места со времен президентства Джорджа Буша-старшего. Водосточные желоба были забиты твердым бурым льдом — растаявшими и снова замороженными остатками снегопада на прошлой неделе. Энди перешла улицу у светофора. Двое бездомных на парковке жались друг к другу в пустой картонной коробке из-под холодильника. Было похоже, что к ним присоединились еще три или четыре приятеля. Количество означало здесь тепло, а то и силу.

Около семи Энди нашла гостиницу на одной улице с «Вторым шансом». Обветшавшее одноэтажное строение с неизменной вывеской, провозглашавшей «МЕСТА ЕСТЬ». Расценки на номера были вывешены прямо на дверях. За месяц. За неделю. За ночь. За час. Именно в таком месте Кира Уайтхук и должна была бы остановиться. Энди шагнула внутрь.

В вестибюле оказалось тепло, но пахло старой пылью. За стойкой портье сидел латиноамериканец средних лет и читал газету. Он не поднял головы. Немного в стороне бойко шел обычный вечерний бизнес. К стене прислонилась молодая — не больше девятнадцати лет — индеанка. Пуговицы рубашки были расстегнуты гораздо ниже груди. Ее лапали трое мужчин. Энди слышала, как они пререкаются.

— Эй-эй, — сказала девушка, — не все трое разом.

— Ой-ёй, да брось, сучка.

— Совсем обалдели. По одному.

— Я добавлю еще яйцо, — сказал один, имея в виду наркотики.

Приятель схватил его за промежность:

— Я дам два яйца.

Засмеялись все, даже девушка. Происходящее напоминало торг в магазине. В этой части города все шло на продажу. Ко всему можно было прицениться.

Портье поднял голову:

— Что там такое?

— А? — ответила Энди.

Глядя мимо нее, портье повысил голос:

— Я обращаюсь к этим придуркам. Ребята, нужна вам комната или нет?

Ответил лысый:

— Мы работаем над этим, ладно? Я уже почти уговорил Здорово-берет-в-рот переменить имя на Трахается-с-тремя-разом.

Все снова засмеялись. Портье сказал:

— Давайте не в вестибюле, мужики.

По-прежнему смеясь, мужчина шагнул к стойке и открыл бумажник.

Энди отступила и ждала, наблюдая за индеанкой. Глаза девушки остекленели. Рот приоткрыт, словно у нее не хватало сил держать его закрытым. Один из мужчин поднес к носу девушки тряпку. Она понюхала, и ее повело. Высокий сунул руку ей под рубашку, лаская мягкий молодой живот. Это были грязные руки, огрубевшие от работы в поле. Но девушка не отстранялась. Ей было плевать на все. Она ничего не чувствовала. Что бы индеанка ни вдохнула, это сделало ее ночь сносной, а жизнь терпимой.

— Эй, бездельники, — сказал портье, — есть хоть у одного из вас пять баксов?

Энди слушала, как мужики спорят, набирая в складчину денег, чтобы хватило на комнату и проститутку. Взгляд ее, однако, не отрывался от девушки.

Тягостное зрелище. Энди было жаль ее и одновременно жаль себя. Ей вспомнились слова старухи из магазина одежды — что-то насчет того, что все вы — в смысле индейцы, — если работаете, то берете за труд недорого. Энди никогда не признавала предрассудков и нелепых теорий, будто преступления, безработица, а также масса других социальных зол просто часть индейской культуры. И в то же время она почти ничего не знала о традициях и ценностях своего — по крайней мере наполовину — народа. Девять лет в приюте научили ее только выживанию, а приличная белая семья, в конце концов удочерившая Энди, воспитывала девочку как родную — с лучшими намерениями и не придавая значения ее происхождению. Энди только слышала, что ее отец был белым, а мать — коренной американкой, но даже не знала, из какого племени.

Как ни странно, Хеннинг никогда не интересовалась прошлым. Это всегда озадачивало ее бывшего жениха. Однажды они говорили о том, чтобы завести детей, и Рик напрямую спросил: думала ли Энди когда-нибудь о своей настоящей матери?

— Иногда, — ответила она.

— А пыталась ее найти? — снова задал вопрос Рик.

— Нет.

— Почему же?

Энди на секунду задумалась.

— Просто из уважения.

— Уважения к кому?

— К приемным родителям. Мне кажется, их обидело бы, если б я начала искать своих биологических родителей.

Рик усмехнулся:

— Глупо. Неужто их чувства для тебя важнее всего?

— Просто это не важно для меня.

— Да брось ты!

— Честно. Мне незачем это знать.

— Может, ты всего-навсего не хочешь знать. Мне кажется, ты боишься.

— Чего?

— Боишься узнать, какой женщиной была твоя мать. Боишься, что она была уличной проституткой, наркоманкой или кем-то в этом роде.

— Иди к черту.

— Прости. Ты права. Это не имеет значения. Ты — это ты. А не твоя мать. — Рик наклонился и взял Энди за руку, словно внезапная перемена его настроения — это самое лучшее, что с ней происходило в жизни. Словно она должна растаять в его объятиях, восхитившись его чуткостью. Словно Рик действительно верил, что важно только будущее. Энди просто отвернулась и задумалась…

— Эй, куколка. — Голос портье вернул Энди к реальности. Он покончил с тройкой и их девятнадцатилетней добычей. — Теперь твоя очередь.

Энди не двигалась. Она смотрела, как мужчины снова обступили девушку. Теперь спор шел о том, кто будет первым.

— Так нужна тебе комната или нет? — спросил портье.

Энди не ответила. Наблюдение за индеанкой всколыхнуло иррациональные страхи, вдолбленные ей приемной матерью. Страхи из-за того, кем — или чем — была ее биологическая мать. Ужас при мысли, что сама Энди стала бы такой же, если бы ее не удочерили.

Смятение кипело в ней. Хотелось что-то сделать. Пистолет пристегнут к лодыжке, но это было бы глупо. Она должна была думать как Кира Уайтхук, а не агент Хеннинг. Кира бы просто не вмешивалась. Нельзя спасти мир. Спаси себя. «Вали отсюда, Кира».

— Эй, козел, — сказала Энди.

Мужчины застыли. Самый крупный бросил на нее взгляд:

— Да с кем ты, по-твоему, говоришь?

— Очевидно, с козлом. Ты ответил. Это его позабавило.

— И кто это у нас там? Еще одна шлюха лезет на территорию сестрицы? Может, устроим конкурс? — Он засмеялся над собственной шуткой.

— Убери от нее лапы.

Его глаза сузились. Он вытащил руку из-под рубашки девушки.

— Ну, и кто там заставит меня сделать это?

Энди так и подмывало врезать ему. Однако не успела она сказать и слова, как девушка шагнула вперед и презрительно уставилась на нее. Ее речь казалась невнятной из-за того, что она вдохнула две минуты назад.

— Вали отсюдова, с-сука. Эт-та мое дело.

Энди застыла, не зная, что сказать. За конторкой раздался грохот. Портье держал в руках дробовик.

— Убирайся, — сказал он, прицелившись в Энди. — Или от тебя мокрое место останется.

Хеннинг снова посмотрела на девушку-индеанку. Та едва могла стоять, но продолжала орать:

— Пшла вон, потаскуха!

Портье взвел курок. Он говорил серьезно. Энди подняла вещевой мешок, повернулась и вышла. Дверь за ней захлопнулась.

— Обломись, с-сука!

Ночной воздух остудил лицо Энди. Вслед неслись вопли. Мужчины молчали. Только девушка продолжала поливать ее отборной бранью.

Энди продолжала идти. Визгливый голос затих, но узел в желудке стянулся сильнее.

Кира проиграла войну с проституцией. Энди нашла своих демонов.

39

ФБР установило «жучок» и прослушивало все телефонные разговоры в доме Уитли, поэтому Гас знал, что агенты сразу отреагируют на звонок, даже если это всего лишь три сигнала и отбой. Ему позвонил сотрудник ФБР, с которым Уитли никогда не встречался — некий Мел Хэйверс, — и сказал, что они отслеживают сигнал. Хэйверс также не мог сказать, где агент Хеннинг, и Гас не дождался звонка от Энди.

По какой-то причине ФБР скрывало местонахождение агента Хеннинг. Гас поговорил об этом с Дексом, который предложил обратиться к кому-нибудь не из ФБР вроде детектива Кесслера. Гасу совсем не хотелось общаться с Кесслером после первых столкновений. Было только логично предоставить заняться раскопками Дексу.

В восемь тридцать Декстер Брайант приехал с отчетом. Лишь при встрече лицом к лицу они могли быть уверены, что ФБР не подслушает разговор. Гас с сыщиком устроились за кухонным столом. Карла приготовила кофе — вежливый способ обеспечить присутствие при разговоре. С тех пор как Гас рассказал сестре о Ширли Бордж, она, похоже, автоматически считала себя в деле. Но Уитли казалось, что Карла служит источником информации для Морган, рассказывая девочке вещи, которые той не надо было знать. Поэтому сестре все же пришлось уйти.

— Что вы узнали? — спросил Гас.

Деке щедро плеснул себе молока в горячий кофе.

— Он не знает, что стряслось с Хеннинг. И даже не желает думать об этом.

— А он знает о Ширли Бордж?

— Сомневаюсь. Мне пришлось довольно осторожно плясать вокруг этой темы. Если ФБР не ввело его в курс дела, то не хотелось бы оказаться тем, кто обо всем разболтал и все испортил.

— Я только хочу, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Да, мы занимаемся этой подсказкой».

Деке отхлебнул кофе, потом добавил еще молока.

— Тут Кесслер вам не поможет.

— Не могу поверить, что они просто забили на это.

— Не думаю, — сказал Деке.

— Почему вы так считаете?

— Просто из-за того, как все идет. Кесслер ничего не знает. Вы ничего не знаете. По-моему, вполне возможно, что мы с вами тут разговариваем, а Хеннинг тем временем шпионит в Якиме.

— Вы имеете в виду это… работу под прикрытием?

— ФБР всегда так действует. Никому ни черта не говорит. С вашей точки зрения, это свинство. Зато они очень редко теряют агентов.

— Но это ведь просто ваша догадка, верно? И нет способа проверить, восприняли ли они подсказку Ширли всерьез.

— Я не могу позвонить в штаб-квартиру ФБР и получить список всех, кто на этой неделе работает под прикрытием, если вы это имеете в виду.

Гас со стоном потер лицо руками:

— Так что нам делать? Сидеть здесь и ждать?

— Это тоже вариант, — сказал Деке. — Или я мог бы съездить в Якиму.

Уитли встрепенулся:

— А может быть, лучше съездить мне?

— Гас, вы же юрист. Корпоративный юрист. Гас задумался, не слушая детектива.

— В этом есть смысл. Ширли так и сказала мне. Она сказала: «Проверьте. Проверьте сами». Она намекала, что надо ехать мне.

— Вы вкладываете в ее слова слишком много смысла.

— Подумайте сами. Предположим, Энди Хеннинг сейчас в Якиме. Какого черта она там ищет? Если там есть что-то, связанное с Бет, только я смогу узнать это. А не агент ФБР, никогда не видевший мою жену.

Деке не спорил.

— Значит, решено, — сказал Гас. — Карла может присмотреть за Морган. А я еду в Якиму.

Энди сняла комнату в мотеле «Тандербёрд», который обслуживал деловых людей, а не пьяную, похотливую толпу. Это превышало смету и явно не соответствовало роли, но ей было плевать. Надо было уйти от этой девушки и этого района хотя бы на одну ночь.

Из комнаты Энди позвонила своему связному, Мелу Хэйверсу. Мел был одним из агентов, включенных в группу, занимающуюся розыском Уитли. Пока Энди работала под прикрытием, ей надо было связываться с Хэйверсом. Это не были отношения начальник — подчиненный. Она просто давала ему знать, что с ней все в порядке, и сообщала новости. Точно так же Мэл информировал Энди о событиях, происходящих в остальном мире.

— У Уитли сегодня вечером снова был таинственный звонок.

— Что значит «таинственный»?

Мел рассказал об одностороннем разговоре Гаса и трех длинных сигналах, потом добавил:

— Мы проследили звонок до южного Орегона. Еще один телефон-автомат на площадке. К северу от границы с Калифорнией.

— Милостивый Боже, только не еще одно тело.

— Пока ничего. Ищут.

— Думаешь, на проводе действительно была Бет Уитли?

— Узнать наверняка невозможно, — ответил Хэйверс. — Отпечатков пальцев на этот раз не оставили, а в том, чтобы нажать кнопку три раза, нет никакого волшебства. Кто угодно мог сделать это в ответ на просьбу Гаса.

— И я пропустила все это! Мне надо вернуться.

— Лундкуист хочет, чтобы ты оставалась на месте. И Айзек согласен.

— Когда убийца направляется в Калифорнию? Зачем оставаться здесь?

— Мы считаем, что ты сейчас находишься в нужном месте.

— Не понимаю.

— Звонок был очень уж ловкий, очень уж удобный. Никто не говорит, но линия остается открытой ровно столько, чтобы мы успели отследить. Потом — разрыв.

— И это означает?

— По словам Айзека, ты сама сказала об этом на последней встрече с Викторией Сантос. Есть устойчивый географический принцип — движение к югу от Сиэтла. Возможно, убийца просто отвлекает наше внимание от того, куда следует смотреть. Может быть, он заподозрил, что мы заинтересовались Якимой, и теперь пытается переключить наше внимание аж на Калифорнию.

— Откуда ему знать, что мы сосредоточились на Якиме?

— Возможно, эта заключенная во ВЖИЦ начала трепаться, хвалясь, что получит награду. Я не удивлюсь, если окажется, что наш убийца имеет доступ к информации из тюрьмы.

Энди на секунду задумалась:

— Возможно.

— Мы считаем, что это более чем вероятно. Тебе приказано оставаться на месте. Играешь свою «сценку» полных три дня — и смотришь, что получится.

— Ладно, — сказала Энди. — У меня неплохие шансы в магазине одежды, поэтому если в подсказке Ширли Бордж что-то есть, я все выясню.

— Хорошо. Созвонимся снова завтра утром.

— Хорошо.

— Ах да, еще одно. Только не пойми неправильно. Просто Айзек действительно считает, что ты сейчас находишься в нужном месте. Поэтому он хотел, чтобы я обязательно передал это.

— Что это?

— Он говорит: будь очень осторожна. Энди благодарно улыбнулась.

— Скажи Айзеку, что он слишком беспокоится.

Гас выехал из Сиэтла в пять утра и добрался в Якиму еще до девяти. Нашел место для парковки недалеко от магазина одежды «Второй шанс». Сыщик предупредил Уитли, что это не лучшая часть города, но здесь оказалось хуже, чем юрист представлял. Гас вылез из машины и помедлил, размышляя, найдет ли он на своем «мерседесе» шины, когда вернется. Включил сигнализацию и пошел по тротуару.

Магазин был закрыт. Часы работы нигде не значились, но Гас предполагал, что он откроется в девять. Пять минут можно и подождать.

День был серый и хмурый, довольно холодный. Пожалуй, дожидаться стоит в машине… Ветер дул порывами, шевеля газетные листы в канавах. Гас застегнул куртку, чтобы не замерзнуть. За спиной послышались шаги, и он обернулся.

— Гас? Какого черта вы здесь делаете?

Гас отреагировал не сразу. Внешность сбивала с толку, но голос он узнал. Энди. Он ответил:

— Хочу проверить сам.

— Это мое дело. Убирайтесь отсюда.

— Почему вы не отвечали на мои звонки?

— Гас, вы сейчас раскроете мое прикрытие. Убирайтесь отсюда, пока не появилась хозяйка.

— С ней-то я и хочу поговорить. Я привез фотографии Бет. Просто хотел показать их и посмотреть, не знает ли что-то хозяйка.

— Ужасная идея. А вдруг хозяйка этого магазина — мать убийцы? Если убийца узнает, что вы или полиция крутитесь рядом, дело плохо кончится для Бет. Преступник может запаниковать, сбежать и сбросить тело вашей жены в реку. Убирайтесь отсюда. Я серьезно.

Уитли не двигался, но и не спорил.

— Идите, — настаивала Энди.

Гас медленно повернулся — и замер. Его внимание привлекли платья в витрине.

— Что там еще? — спросила Энди.

Гас шагнул к окну, взгляд был устремлен в одну точку, как радар.

— Это черное платье.

— Что с ним?

Гас смертельно побледнел.

— Это платье Бет.

40

Когда появилась миссис Рэнкин, Энди стояла перед магазином одна. Она решила и дальше оставаться Кирой. Тупой работнице узнать о платье легче, чем агенту ФБР.

— Ты и правда пришла? — удивилась старуха.

— Да все равно больше некуда.

— Только помни: ты работаешь за бусы. Не пытайся просить у меня деньги, пока не закончатся твои три дня. Потому что я не заплачу.

— Хорошо.

Старуха с любопытством посмотрела на Энди, потом отперла дверь и вошла внутрь. Энди двинулась следом. Внутри было темно и холодно, почти так же как на улице. Миссис Рэнкин включила обогреватель, потом свет. Старые флуоресцентные трубки долго гудели и мигали над головой, пока не осветили магазин.

Миссис Рэнкин села на табурет за прилавком. Похоже, ее забавляла возможность выкрикивать приказы со своего трона.

— Ну-с, поглядим, — сказала она, растягивая слова. — Что тебе предложить для начала?

Энди поискала что-нибудь поближе к платью в витрине. Свитера на длинной полке были явно в беспорядке.

— Как насчет тех свитеров? Я могла бы сложить их поаккуратнее.

— Ага, хорошо. Здесь вчера рылись пара женщин. Ни черта не купили, но оставили жуткий разгром.

— Я позабочусь об этом.

— Двадцать минут. Больше тебе не понадобится. В этом магазине никто не возится. Ненавижу копуш. Ты же не копуша, а, Кира?

— Нет, мэм. — Энди отвернулась, закатив глаза. Вчера бабка была сущей ведьмой. Сегодня она своя в доску.

Шумный обогреватель еще не прогрел магазин, поэтому Энди осталась в куртке. Она сложила свитера в аккуратные стопки, двигаясь слева направо — эдакая энергичная новая работница. Не останавливалась, пока не обработала половину магазина, добравшись до платья в витрине. Тогда она остановилась и потрогала его, словно восхищаясь. Осторожно проверила ярлык. «Донна Каран». Новое платье, несомненно, стоило бы несколько сотен долларов. Энди перевернула ярлык. Метка из чистки, проставленная химическим карандашом. Сердце ухнуло. Там было написано «Б. Уитли».

Ничего не попишешь. Это платье Бет.

— Даже не думай, девочка.. Энди вздрогнула:

— Что… что вы имеете в виду?

— Это платье. За такое тебе придется работать здесь месяц. Слава Богу. Старуха решила, что она мечтает, а не ворует.

Энди погладила ткань.

— Кто вам достал такое?

— Девушка по имени Ширли. Хорошая девочка. Когда-то была одной из моих лучших поставщиц. Не количество, а настоящее качество. Я ее называла Витринная Ширли. Все, что она привозила, отправлялось прямо на витрину. Мой лучший товар.

— Думаете, Ширли может достать мне что-нибудь красное? Старуха фыркнула:

— Даже если бы ты могла позволить себе такое, не думаю, что в ближайшее время Ширли сможет что-нибудь привезти.

— А почему?

— Она в тюрьме. И надолго.

Энди отвела глаза, притворяясь разочарованной. Снова посмотрела на ярлык.

— А кто эта Б. Уитли?

— Не знаю. Когда кто-то продает мне платье, я не задаю вопросов. И тебе не советую.

Правильно. Это уже начинало походить на допрос. Энди снова занялась свитерами, но по-прежнему думала о платье. Все начинало складываться. Нельзя тратить утро впустую.

— Я хочу есть, — сказала она. — Хочу сходить в «Венди». Принести вам что-нибудь?

— Ты же только пришла.

— Я так радовалась, что нашла работу, что не могла есть. А теперь хочу.

—  — Ну ладно. Не больше десяти минут. И я вычту их из твоего обеденного перерыва. И пожалуй, принеси мне бисквит.

— Ладно. — Энди выскочила за дверь и перебежала улицу. Телефон-автомат был возле кафе. Она позвонила не агенту-связному и даже не начальнику, а напрямую помощнику ответственного специального агента.

— Айзек, — сказала она серьезно, — по-моему, пора договариваться с Ширли Бордж.

Гас был уже на полпути к Сиэтлу, когда зазвонил телефон в машине. Энди.

— Вы были правы, — сказала она. — Это платье Бет. Гас, не сознавая этого, ослабил нажим на акселератор, почти остановившись. Мимо пролетали машины.

— Что это означает?

— Хозяйка сказала мне, что купила платье у женщины по имени Ширли, которая сейчас в тюрьме. Очевидно, поэтому Ширли и предложила вам проверить магазин.

— Но Ширли провела в тюрьме уже шесть месяцев. Откуда ей было знать, что платье Бет еще там?

— Это товар от высококлассного модельера, а не дешевка, какая в таких магазинах расходится быстро. Вот почему платье и висело в витрине. И вероятно, Ширли имела в виду не одно это платье. Хозяйка сказала, что Ширли привозила ей много хорошей одежды. Если поискать, мы, возможно, найдем в этом магазине еще дюжину принадлежавших Бет вещей.

Большие мокрые снежинки посыпались на ветровое стекло. Гас включил дворники.

— Мне кажется, важнее узнать, как к Ширли вообще попало платье Бет.

— Вот почему я позвонила. В данный момент вы единственный, с кем Ширли говорит.

— Она не скажет больше ни слова, пока вы не договоритесь с ней.

— Думаю, мы можем вернуть ее в программу подготовки собак.

— Ей плевать на собак. Это просто тест. Если мы хотим получить настоящие ответы, вам придется предложить что-то посерьезнее.

Энди старалась следить за тем, что говорит. Ей еще надо было обо всем договориться в управлении.

— Я работаю над этим.

— Вы хотите, чтобы я сказал это Ширли? Что вы работаете над этим?

— Гас, позвольте мне быть с вами откровенной. ФБР отправит письмо насчет Ширли в комиссию по условно-досрочному освобождению при двух условиях. Во-первых, если ее информация поможет нам найти Бет. И во-вторых, если она никак не участвовала в исчезновении вашей жены.

— Замечательно.

— Вы не понимаете? Из-за того, что Ширли продала платье Бет в этот комиссионный магазин, будет трудно убедить начальство, что она не имеет никакого отношения к исчезновению Бет.

— Ширли была в тюрьме. Как она могла участвовать?

— Люди управляли мафией из-за тюремных стен.

— Ширли почти ребенок. Она не гангстер.

— Вы ничего о ней не знаете.

— Ну что же, возможно, мне пора узнать.

— Что вы предлагаете?

— Просто скажите своему начальству подойти к делу непредвзято. Я заключал сделки и потруднее этой. — Гас положил трубку и вдавил педаль газа, сильно превысив скорость.

41

Гасу не пришлось долго уговаривать Ширли. Может быть, она решила, что это будет забавно. Или что сделать это необходимо, чтобы заслужить награду. А может, просто надеялась, что сумеет выкрутиться. Как бы то ни было, Ширли не возражала против допроса с использованием детектора лжи.

После звонка Энди идея насчет полиграфа возникла сразу. Ширли не будет говорить, если с ней не заключат сделку. ФБР не заключит сделку, если молодая женщина как-то связана с исчезновением Бет. Ответ мог дать детектор лжи.

Ирвинг Паппас — все называли его Папуля — был лучшим специалистом по использованию полиграфа. Ирвинг постарел с тех пор, как Гас видел его несколько лет назад, но внешне совершенно не изменился. Теплый взгляд старческих глаз. Белые волосы и кустистые белые брови. Благодаря облику уютного дедушки и прозвищу Папуля он как-то успокаивающе действовал на испытуемых, что только повышало достоверность результатов. Это было очень важно. Когда имеешь дело с правительством, репутация эксперта важна не меньше результатов тестов.

В прошлом Гасу всего один раз пришлось просить человека согласиться на допрос с использованием полиграфа. Много лет назад министерство юстиции заподозрило одного его клиента в нарушении антитрестовского законодательства. Гас нанял Папулю. Клиент выдержал испытание, и Гас поделился результатами с правительством. Хотя результаты не могли быть приняты в качестве юридических доказательств, за пределами зала суда прокуроры и ФБР часто придавали тестам большое значение. План сработал. Обвинение сняли. Гас получил очень влиятельного и верного клиента, пока интрига Марты Голдстейн не настроила Маркуса Мюллера против него. Трудно поверить, что это произошло всего две недели назад. Еще труднее было поверить, что Гаса это почти не волновало. Сейчас его беспокоило только одно: как подвергнуть Ширли тесту, сообщить результаты Энди и еще на шаг приблизиться к Бет?

Они встретились в специальной комнате, предназначенной для адвокатов, которым необходимо встретиться с клиентами без разделяющего стекла. Обычно это означало подготовку к суду. И очень редко означало допрос на полиграфе.

Ширли сидела на старом дубовом стуле, ставшем еще более неудобным из-за надувного резинового пузыря на сиденье и еще одного, подсунутого за спину. Ее правую руку сжимала манжета тонометра. К двум пальцам левой руки были подключены электроды. Грудь и живот охватывали трубки пневмометра.

Папуля сидел напротив, наблюдая за установленными на столе кардиоусилителем и гальваническим кожным монитором. Вращался рулон бумаги. Вибрировала иголка, рисуя колеблющуюся линию.

— Готово, — сказал Папуля.

— Мне уйти? — спросил Гас.

— Только если Ширли из-за вас нервничает. — Папуля посмотрел прямо на нее. — Гас действует вам на нервы?

— Нет, черт побери. — Иголка едва заметно отклонилась, но было слишком рано говорить, о чем это свидетельствует.

Папуля сказал:

— Возможно, мистер Уитли, вам действительно лучше подождать в коридоре.

Гас вышел и закрыл дверь. Но далеко не ушел, а прижался ухом к двери. В такой пустой комнате голоса звучали очень четко. Ему было слышно все.

Папуля говорил как настоящий гипнотизер. Он не хлопотал, не просил Ширли расслабиться. Он просто болтал с ней о невинных пустяках, которые успокоили бы ее. Смотрит ли она телевизор? Любит ли собак? Вопросы были так далеки от темы допроса, что Ширли, вероятно, даже не поняла, что тест уже начался. Однако когда она говорила, Папуля следил за ее физиологическими реакциями, чтобы определить нижние параметры кровяного давления, дыхания и потения.