ГЛАВА 29

В полдень Райан позвонил Норму из отеля «Марриотт». Он снял номер еще на ночь в ожидании нового паспорта. Но не паспорт был его главной целью.

– Есть! – сказал Райан, садясь на кровать. – Я нашел зацепку. Я знаю, кто перевел три миллиона на счет моего отца в «Банко дель Истмо».

– Как тебе это удалось?

– Всего-то понадобилось чуть-чуть надавить.

– Что-то подсказывает мне, что подробностей знать не стоит.

– А мне – что не стоит тебе их сообщать. По крайней мере по телефону.

– Что ты узнал? – спросил Норм.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но деньги были переведены на счет по частям. Всего взносов было триста – по девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов. Последний взнос – триста долларов, чтобы округлить сумму до трех миллионов. Деньги переводились в течение пятнадцати лет. Последний взнос был сделан чуть меньше года назад.

– Звучит так, словно они пытались избежать требований отчетности.

– То есть?

– Банки должны отчитываться за каждый вклад свыше десяти тысяч долларов. Такой отчет – что-то вроде сигнала об опасности для распорядительных органов. Так они могут проследить крупную сумму денег, переводимую из банка в банк.

– Но эти операции проводились не между двумя банками. Это были внутренние сделки, деньги переходили от одного владельца счета в «Банко дель Истмо» к другому. Почему это должно было привлечь чье-либо внимание?

– Я абсолютно уверен, что внутрибанковские операции были последним уровнем защиты в целой серии вкладов и переводов со счета на счет. Вполне вероятно, эти переводы не раз пересекали границы стран. И уж точно хоть один банк на этом долгом пути располагался в Соединенных Штатах, следовательно, требовался отчет о каждом переводе свыше десяти тысяч. Окончательные внутренние переводы в «Банко дель Истмо» были меньше десяти тысяч, потому что отражали все эти внешние операции.

– Да, это больше похоже на правду. Вот почему название фирмы, которая открыла счет, ни о чем мне не говорит.

– Что за фирма? – спросил Норм.

– Иностранная корпорация, зарегистрированная на Каймановых островах. Компания с ограниченной ответственностью. Называется «Джаблон». Представления не имею, чем они занимаются.

– Вполне вероятно, и не узнаешь никогда. Несомненно, эта фирма существует просто для прикрытия.

– Но даже если это прикрытие, им же все равно нужны люди – чиновники, служащие, директора, так? И где-то должны храниться архивные сведения об этой компании?

– Да, но единственным местом, где могут храниться такие данные, будут Каймановы острова.

– Значит, туда мне и дорога.

– Сначала получи паспорт. Сможешь забрать его в посольстве завтра утром.

Райан нахмурился:

– Терпеть не могу терять время!

– Честно говоря, мне вовсе не хочется, чтобы ты ехал на Кайманы. Тебя уже ограбили, Райан. И сделали это просто для того, чтобы проверить счет Фрэнка. Если начнешь рыскать по Каймановым островам в поисках имен, с тобой могут обойтись и менее деликатно.

– Я буду осторожен.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Могу я попросить тебя об услуге?

– Что, предупредить твоих ближайших родственников?

– Только не строй из себя умника! Мне нужна помощь, чтобы кое-что выяснить. Я все думаю об этом обвинении в изнасиловании. Сам факт, что эти документы были в сейфе вместе с квитанциями, говорит о том, что изнасилование и шантаж как-то связаны друг с другом, так?

– Я думаю, это не просто совпадение, если ты об этом.

– Именно. И если хорошенько подумать, то в мире не так уж много людей, способных выплатить пять миллионов долларов неизвестно кому.

– Райан, мир вокруг нас огромен.

– Не так уж и огромен. Особенно если исходить из того, что этот человек, кем бы он ни являлся, когда-то был связан с отцом. Скорее всего события уходят корнями в прошлое – к тому времени, когда было совершено изнасилование.

– Логично.

– Согласен. Так что единственным разумным решением будет воссоздание того периода жизни моего отца. Давай вернемся в прошлое и узнаем, с кем был знаком отец. И чем это в конце концов закончилось. Конкретно – кто из его знакомых мог стать человеком, способным на такие выплаты?

– И как же нам вернуться на сорок пять лет назад?

– Думаю, школа – лучший способ. Я уже позвонил директору школы этим утром. К сожалению, у них нет списков классов тех лет. Так что единственный способ узнать, кто учился с отцом, – это посмотреть школьные альбомы.

– А у твоего отца такой был?

– Я просматривал все его вещи после смерти. Не видел ни одного. Полагаю, о том времени он хотел забыть навсегда. Но скорее всего альбомы есть в школе, в архивах.

Норм задумался.

– То есть ты хочешь, чтобы я пропахал весь этот чертов путь до Пайдмонт-Спрингс в поисках альбомов сорокапятилетней давности?!

– Все гораздо проще, чем ты думаешь. В округе Прауэрс жили пять поколений родственников моей матери. Но отец переехал туда только после изнасилования – возможно, от стыда, поэтому он никогда не был счастлив здесь. Я еще ребенком заметил это. Единственной причиной, почему он жил в Пайдмонт-Спрингс, была, по его словам, мамина родня, ее корни. Похоже, он чувствовал себя изгнанником.

– Ну и где же он учился? До того, как ему стукнуло шестнадцать?

– Отец вырос в Боулдере. Он был учащимся боулдерской школы до того, как произошло изнасилование.

– То есть ты хочешь, чтобы я ехал в Боулдер?

– Норм, это меньше чем в часе езды от тебя.

– Хорошо, я съезжу туда на неделе.

– Мне бы хотелось, чтобы ты отправился туда сегодня. Просто сделай копии с альбомов и проверь всех этих людей. Не может быть, чтобы они все стали миллионерами.

Норм заглянул в свой ежедневник и поморщился:

– Черт! Ладно. Закончу дела и постараюсь добраться туда к полудню. Раз уж это так важно для тебя.

– Спасибо, Норм, – сказал Райан. – Это действительно очень важно.

Брент Лангфорд лежал, растянувшись, на диване в гостиной. На нем были только летние шорты, но даже полураздетый, он чувствовал, что перегрелся. Его тело блестело от пота. Самый жаркий час дня давно миновал, но в доме как будто становилось все жарче и жарче. Старый кондиционер умер еще прошлым летом, а денег на починку так и не нашлось. Вентилятор лениво вращался на подоконнике, загоняя в дом горячий воздух прерий. Да, денек выдался одним из самых неприятных за последнее время. Было так жарко, что Брент даже не рискнул высунуть нос наружу. Большую часть дня он провел, валяясь на диване, листая проспекты с новыми моделями «корвета».

«С откидным верхом! – думал он, улыбаясь. – Куплю „корвет“ с откидным верхом! И заодно ту блондинку в бикини».

Стук в дверь прервал его размышления. Брент не пошевелился. Он только перевернул страницу, решая, какой цвет выбрать – желтый или красный.

Снова стук в дверь, на этот раз громче.

Он схватил пульт управления, убавил громкость телевизора и заорал:

– Сара! Ну открой уже дверь наконец!

Полминуты спустя Сара появилась в комнате. Из-за жары она почти не могла двигаться. Врач велел ей оставаться дома и ни в коем случае не работать, а лежать на кровати и задирать кверху ноги как можно чаще. Сара долго смеялась над этим предложением. Уже семь месяцев у нее вообще не было ног.

Сара тяжело дышала, пока шла мимо Брента. Конечно, она немного притворялась, надеясь заставить его почувствовать вину. Но он не обратил на нее внимания.

Наружная дверь была открыта. Она заговорила с незнакомцем через стекло:

– Чем могу помочь?

– Добрый день, мэм. Это ваше постоянное место жительства?

– Да.

Он взглянул на ее огромный живот:

– И полагаю, вам больше пятнадцати лет? Она фыркнула:

– Да уж.

Мужчина достал конверт из кармана рубашки:

– У меня есть кое-что для вас от шерифа округа Прауэрс. Сара открыла дверь и взяла его.

– Но что… – хотела было спросить она. Но мужчина быстро ушел, стоило ей только дотронуться до конверта, будто внутри была бомба. Сара увидела, как он запрыгнул в машину и уехал.

Брент позвал из гостиной:

– Кто это, Сара?

Она читала документ, пока шла из коридора в комнату.

– Я не знаю, кто это был. Но он доставил повестку в суд.

– Повестку?!

– Да. Это насчет развода Райана. Похоже, от адвоката Лиз. Адресована Бренту Лангфорду. Тебе приказано явиться в суд для дачи показаний под присягой…

– Под присягой! – Он вскочил с дивана и вырвал повестку из рук жены. Пробежал глазами по бумаге, затем швырнул ее на диван. – Черт побери, я не хочу давать никаких показаний! Тем более под присягой! Какого хрена ты ее взяла?

– Я не знала, что это.

– А что ж, дура, не спросила?!

– Он сказал, что это от шерифа.

– А если бы он сказал, что это от президента, ты бы ему тоже поверила?! Можешь не отвечать. Черт, ну конечно, поверила бы!!!

Сара отступила на шаг, испугавшись его тона.

– Только успокойся, ладно? Ничего страшного же не произошло. Я поговорю с Райаном и узнаю, зачем все это.

– Да это же насчет денег, дура! Просто Лиз решила захапать мои денежки! Почему ты не захлопнула дверь прямо перед носом этого ублюдка? Надо было просто захлопнуть дверь! – Он подошел к двери и хлопнул ею с такой силой, что задребезжали стекла в окнах. – Вот и все, дура!

– Да откуда мне было знать? – робко спросила она.

– Здравый смысл, женщина! Вот откуда! Да только у тебя его нет!

Ее глаза заблестели от слез. Все накопилось: гнев, разочарование, страх. Страх за ребенка, отцом которого был Брент.

– О, перестань хныкать, женщина!

– Может… может, я смогу попросить Райана отменить вызов?

– Только не лезь в это дело, хорошо? Ты и так достаточно напортила. – Он снова сел на диван, отодвинув проспекты в сторону. – Я сам все улажу. Они не забудут этот день, когда Брент Лангфорд будет давать им показания!

ГЛАВА 30

В районе Переднего хребта Скалистых гор уже стемнело. Тучи с лохматыми краями плыли по ночному небу, будто потрепанные горными пиками, повстречавшимися им на пути в Боулдер.

Эми молча наблюдала за ними, стоя на балконе своей спальни. Грэм с Тейлор на несколько дней переехали к соседям, ожидая, пока поменяют кровати и другую разбитую мебель. Эми убирала квартиру, превращенную в руины, до самого вечера. Мало что удалось спасти. Страховой агент ушел некоторое время назад. Пообещал, что оценщики придут через несколько дней, да только вряд ли это поможет. Большей части мебели уже перевалило за десять лет, никакой остаточной стоимости ей не светило. Агент повторил слова детектива. Это было не простое ограбление. Это было сведение счетов.

Да только что это были за счеты?

Всю свою жизнь Эми великолепно справлялась с задачами – начиная от математических и кроссвордов. Но с тех пор как пришла коробка с деньгами, она чувствовала себя абсолютно беспомощной. Эми терпеть не могла это чувство, когда не знаешь, что делать. Такое ей довелось испытать только однажды. И было это много лет назад.

Когда умерла ее мать.

– Эми, с тобой все в порядке? – спросила Грэм.

Эми стояла, перегнувшись через балконные перила. Услышав голос бабушки, она оглянулась.

– Да, все нормально. Тейлор уснула? Грэм тоже вышла на балкон.

– Спит как сурок. Я просто зашла, чтобы посмотреть, чем ты занимаешься.

– Не на что тут особо смотреть, да?

– Ой„ ну перестань! Я уже давно хотела избавиться от этого хлама. Все будет хорошо.

Эми улыбнулась:

– Как ты там говорила? О нас позаботится наш ангел-хранитель?

Грэм улыбнулась в ответ:

– Давно я уже такого не говорила. А у тебя хорошая память.

– Я мало что забываю. Только некоторые вещи.

Грэм озабоченно посмотрела на внучку, будто поняв, что та имела в виду.

– Эми, дорогая! Когда случается беда, мы все возвращаемся в прошлое, к другим печалям.

Она кивнула, посмотрев на небо.

– Смотри, Вега! – Где?

– Прямо над нами. Это самая яркая звезда в созвездии Лиры. Видишь? – Она показала на небо. – С еще четырьмя звездами в виде параллелограмма она образует арфу или лиру.

– Да, – сказала Грэм, – вижу.

– На это созвездие я смотрела в ту ночь, когда умерла мама.

Улыбка Грэм исчезла. Она опустила глаза.

– Я очень плохо помню ту ночь. Некоторые вещи вижу, как сейчас, а некоторые расплываются в памяти. Помню звук выстрела. Помню, как сидела в комнате, в полной темноте, и ждала. Как поднялась на чердак и спустилась, прошла в комнату матери. – Она тяжко вздохнула. – И помню ее руку, свисающую с края кровати.

Она замолчала. Они еще долго стояли в тишине. Наконец заговорила Грэм:

– Мы нашли тебя в детской. Я нашла. Ты свернулась комочком и сильно дрожала. От шока, я думаю. Сидела на подоконнике рядом со своим телескопом.

– Я не помню ничего из этого.

– Это нормально. Так даже лучше.

– Нет, – оборвала она Грэм. – Это сводит меня с ума. Я ничего не могу понять. И никогда не пойму, если не вспомню, что было.

– Это была трагедия. Тебе не стоит возвращаться в прошлое.

– Ты действительно думаешь, что она убила себя? Грэм сделала такое лицо, будто вопрос удивил ее:

– Да. Никто и не сомневался.

– Я всегда сомневалась.

– Тебе было восемь, Эми. Самоубийство – это не то, что могут понять маленькие девочки.

– Нет, дело не только в этом. Ты подумай, с чего маме стрелять в себя, если я дома?

– Поэтому она и привязала веревкой дверь в твою комнату. И полиция так думает. Она не хотела, чтобы ты вышла и нашла тело.

– Не годится твоя версия, Грэм! Мама поймала меня на чердаке за несколько месяцев до случившегося. Она прекрасно знала, что я могу выбраться из комнаты, если дверь закрыта. Она знала о потолочной панели в моей кладовой.

– Может, забыла. Она была не в себе.

– Но она никогда не думала и не говорила о самоубийстве!

– Да уж, восьмилетние девочки разбираются в этом!

– Я помню наш разговор перед ее смертью. Я попросила рассказать мне сказку. Она ответила, что слишком устала и расскажет сказку следующей ночью. Пообещала, что это будет лучшая история из всех, какие я слышала.

– Кто знает, что было у нее на уме?

– Вряд ли это нормально для женщины, собирающейся покончить с собой. Она даже не попрощалась, Грэм!

– Эми, ты не знаешь, что произошло после того, как она уложила тебя спать.

– Точно! Я не знаю, потому что больше ничего не помню из той ночи. Пытаюсь вспомнить. И знаешь, что происходит? У меня в голове появляются числа. М 57. Тебе известно, что это? Астрономическое обозначение Кольцевой туманности, умирающей звезды, на которую я смотрела в ту ночь. Пытаюсь сконцентрироваться на смерти матери, и все, что выдает мой набитый знаниями мозг, – это М 57, пятьдесят седьмой по счету объект в каталоге туманностей Чарльза Мессье! Это сводит меня с ума, Грэм. Вот посмотри на небо. Можно увидеть то место в созвездии Лиры, где находится Кольцевая туманность. Но саму туманность невооруженным глазом не заметишь. Мы смотрим прямо на М 57, но не видим ее! То же самое получается с причиной маминой смерти. Я смотрю прямо на нее, но не вижу.

Грэм заглянула в ее встревоженные глаза, затем обняла.

– Не твоя вина, что ты не помнишь. Иногда нам не удается понять все. И мы всю жизнь остаемся в неведении.

Эми вытерла слезу, появившуюся в уголке глаза. Она знала, что Грэм пытается утешить ее, но это не помогало. Больше всего на свете Эми боялась именно этого. Так никогда и не узнать, остаться в неведении.

Вместе они повернулись спиной к ночному небу и пошли в дом.

ГЛАВА 31

Во вторник ночью Райан позвонил в клинику и прослушал голосовую почту. Он отменил все приемы на неделю и направил пациентов в клинику Ламара. Но все-таки проверил, нет ли чего срочного. Первой была девяностолетняя Марджори Спайдер, она интересовалась, можно ли дать прописанное ей средство от кашля коту, который никак не мог отрыгнуть комочек шерсти. Райан покачал головой. Ох уж этот Пайдмонт-Спрингс! Люди могут позволить раку поедать их изнутри годами и даже не пошевелить пальцем для лечения, но стоит только коту заполучить несварение – и они обязательно позвонят доктору!

Пятое сообщение привлекло его внимание. Оно было от Лиз.

«Райан, звоню только из вежливости. Хотела, чтобы ты знал – мой адвокат решил взять с Брента показания под присягой. Повестку ему уже вручили, но я не хотела, чтобы кто-то из членов семьи давал показания без твоего ведома. Вот и позвонила. Береги себя».

Он закрыл глаза. Вежливость, черт побери! Да она позвонила только, чтобы позлорадствовать! Райан повесил трубку и набрал домашний номер Норма. Тот уже лег в постель – наполовину спал, наполовину досматривал ночные новости. Схватив трубку, он проворчал:

– Алло!

– Прости, что беспокою тебя дома, – сказал Райан. Норм никак не мог проснуться и говорил, зевая.

– Да, съездил в Боулдер и сделал копии этих дурацких альбомов. Мне понадобится пара дней, чтобы пробить всех одноклассников твоего отца.

– Хорошо. Но я звоню не потому. Мне нужно с тобой поговорить.

– Секундочку, – тихо ответил Норм. Он скатился с кровати и пошел в ванную, чтобы не разбудить жену. – Что случилось?

– Адвокат Лиз собирается допросить Брента, моего зятя.

– Сегодня ночью? – иронично поинтересовался Норм.

– Нет, умник! Но повестку уже вручили. Мне придется поторопиться, если я хочу помешать этому.

– Что ему известно?

– Не все. Но достаточно.

– Введи меня в курс дела. Кто-нибудь еще, кроме тебя и твоей матери, знает о сейфе, о деньгах?

– Насколько мне известно, мама и я – единственные, кто знает о существовании сейфа в «Банко насиональ». Единственный, кто знает о трех миллионах долларов в «Банко дель Истмо», – это я. Но Саре известно о двух миллионах на чердаке. И Бренту тоже.

– Что известно Лиз?

– Трудно сказать. Она разговаривала с отцом за несколько недель до его смерти. Не помню, что она там говорила, но смысл такой: старик вроде как наобещал ей денег.

Норм сел на корзину для белья.

– Так вот они к чему клонят.

– К чему?

– Они попытаются доказать, что деньги – подарок твоего отца при жизни, а не наследство, которое передается после его смерти.

– А в чем разница? В смысле, для Лиз?

– Разница огромная! Если это наследство, Лиз не сможет присвоить денежки себе. Не имеет права. Но если подарок был сделан твоим отцом при жизни, тогда все в корне меняется. Особенно если она докажет, что Фрэнк действительно пообещал ей деньги.