Глава шестнадцатая

Маг в маске

Наверху плавали звезды, а под ними поблескивали глаза. Эльминстер нахмурился, сопротивляясь возвращению сознания. Глаза? Он перевернулся – или думал, что перевернулся, – чтобы лучше видеть. Мрак, окружавший его, начал медленно светлеть.

Да, действительно, глаза. Блестящие и мигающие, исчезающие и мерцающие. Это скучающие и пресыщенные эльфы Кормантора, прослышав о суматохе, явились поглазеть на сражение с безопасного расстояния.

Несколько эльфов, судя по тому, как они всматривались и подмигивали ему, определенно заметили неподвижную, мелко пульсирующую среди звезд рябь, которую представлял собой Эльминстер, – клочковатое, туманное облако, напоминающее по форме фигуру человека.

По всей груде обугленных и все еще курящихся дымом разбросанных камней, здесь и там, как любопытные светлячки, мелькали бесчисленные маленькие шарики. Это были глаза находящихся на отдалении Эльфов, которые внимательно рассматривали каждую, даже самую мельчайшую деталь явленного волшебства старинной магии.

Наблюдая за стремительными движениями их взглядов, Эльминстер понемногу начал снова осознавать окружающее, а заодно и самого себя.

Два мертвых Старима лежали недалеко, но третьего было и в помине. Тела двух волшебниц тоже исчезли, Эл надеялся, что Сиринши унесла их подальше, в безопасное место, чтобы вылечить, прежде чем какие-нибудь менее добрые зеваки узнают их.

Два плавающих в руинах глаза вдруг изменили направление взгляда, чтобы рассмотреть что-то под собой» как будто их что-то заинтересовало. Эльминстер ринулся вниз, напугав несколько других мигающих пар, чтобы тоже посмотреть.

Пара глаз уставилась на ничто. Или, вернее, она уставилась на нечто расплывчатое и вращающееся в воздухе, созданное небытием.

Не то конус, не то спираль из дымных прядей целеустремленно двигалась среди руин, натыкаясь на выступы и навалы шатающихся каменных блоков. Там, где проходил дымный вихрь, все твердые предметы исчезали, уносимые неизвестно куда.

Эл переместился поближе, пытаясь рассмотреть, что именно исчезает. Таяло то, что преграждало путь к тому месту, где была магия! Дымная спираль всасывала и незаметно переправляла даже кусочки тех вещей, которыми пользовался Митантар, чтобы хранить в них заклинания или творить с их помощью волшебство.

Сам ли Митантар направил эту штуку подобрать все, что невозможно защитить, но можно спасти, пока не расхватали другие корманторцы? Или этим занимался кто-нибудь другой?

Дымная спираль, казалось, точно знала, где надо искать магию. Эл наблюдал, как «оно» пробирается сквозь преграды – потолочные балки – в угол, чтобы откопать то, что осталось на столе под ними, а потом…

Он переместился еще ближе, чтобы осмотреть место крушения и увидеть, к чему тянется спираль. Это было….

Внезапно дымные пряди завихрились вокруг Эльминстера. Фэйрун закачался и стал стремительно уноситься прочь. Должно быть, сборщик магии нарочно притаился за развалинами и поджидал его. Теперь крутилось все, что могло крутиться, и Эл громко вздохнул. Куда на сей раз?

– Мистра, – почти печально воззвал он, потому что его потянуло куда-то вниз, в темнеющее и отвратительное место, – когда же начнется мой урок? Что мне предназначено? И, ради всех звезд, что это за урок?

Его долго-долго несло и кружило, пока он не забыл, что бывает неподвижность, и даже не очень отчетливо помнил, что бывает свет. Тогда его сердце и рассудок стиснула паника. Он попробовал закричать или заплакать и не смог.

Кружение неустанно продолжалось сквозь пустоту, которая длилась и длилась, невзирая на все крики, которые он пытался издавать. Пустоте было безразлично, что собою представляет призрак человека по имени Эльминстер, молчит он или что-то выкрикивает.

Он не стоил внимания и был абсолютно бессилен.

А раз он ничего не может сделать, так чего и беспокоиться? Человек боролся, он познал любовь богини, и его судьбу Мистра теперь держала в своих руках. В руках, которые могли быть нежными и ласковыми. В руках, которые принадлежали кому-то слишком мудрому, чтобы так запросто отбросить инструмент, с помощью которого можно было сделать еще очень много полезного.

Словно в ответ на эту мысль, вокруг Эльминстера внезапно вспыхнул яркий свет, а с ним в сознание ворвались и краски окружающего мира. Дымная клетка, в которой передвигался Эл, свернула в какой-то синий туман и помчалась в сторону более светлого и яркого горизонта. Он поднимается? Кажется, да, поскольку он пронесся сквозь облако синего тумана в…

Эл попал в огромную палату, которой он раньше не видел. Ее пол был выложен черным мрамором. Высокие стены заканчивались сводчатым потолком.

В палате находился эльфийский маг. Хрупкий и изящный, с длинными пальцами на тонких руках, он жестикулировал, почти лениво творя заклинания.

Маг был в маске. При внезапном появлении Эльминстера глаза колдуна удивленно блеснули сквозь нее.

Вихрь дымных нитей уже нес Эла через всю палату, туда, где плавала сфера сияющего белого света.

Маг наблюдал за тем, как, беспомощно кувыркаясь, Эл, наконец, погрузился в сферу, а дымные линии растворились в ее стенках, оставив человека заключенным в сферическую тюрьму. Принц попробовал с разгона проскочить сквозь дальнюю стену сферы, но ее изогнутая поверхность оказалась слишком твердой, а потому его закрутило внутри сферы сильнее прежнего.

Когда Эльминстер, наконец, остановился, маг в маске подплыл ближе, склонив набок голову и от любопытства чересчур откровенно навострив уши.

– Что у нас здесь? – холодным тонким голосом спросил незнакомец. – Живой человек? Или… что-то более интересное?

Эл мрачным кивком приветствовал его как равный равного, но ничего не сказал.

Казалось, маска прилипла даже к векам колдуна и двигалась и поблескивала вместе с ними. Под ней в надменном изумлении вздернулись брови:

– От всех мыслящих существ, с которыми сталкиваюсь, я требую одной вещи; имя, – без всякого выражения произнес эльф. – Того, кто мне сопротивляется, я уничтожаю. Выбирайте скорее, или этот выбор за вас сделаю я.

Эл пожал плечами.

– Мое имя не такая уж тайна, – ответил он, и его голос раскатился, кажется, по всей палате. Здесь его прекрасно слышат. – Я – Эльминстер Омар, принц Аталантара, одной из человеческих стран. А недавно коронель назвал меня арматором Кормантора. Я умею творить магию. А еще я, кажется, обладаю талантом выводить из равновесия эльфов, с которыми сталкиваюсь.

Маг одарил Эла холодной улыбкой и кивнул в знак согласия:

– Действительно. Ваш нынешний облик выбран добровольно? Возможно, в качестве удобной формы для выведывания секретов эльфийской магии?

– Нет, – добродушно сказал Эл, – и не лично.

– Тогда как получилось, что вы оказались в разрушенном доме известного эльфийского мага Митантара? Вы с ним работали?

– Нет. И не обещал делать этого ни одному волшебнику Кормантора. – Эл сомневался, что этот замаскированный колдун считает магом коронеля или Сиринши.

– Я не привык задавать вопрос дважды. Помните, что вы находитесь в моей власти. – Маг в маске подплыл на шаг ближе.

Эл поднял брови:

– А в чьей власти? Среди народа, так же как и у людей, есть привычка называть имя в ответ на имя.

Кажется, замаскированный маг улыбнулся:

– Можете называть меня Маской. И не говорите больше ничего, кроме ответа на мой вопрос, иначе я навсегда сделаю из вас безымянную пыль.

Эл пожал плечами:

– Боюсь, ответ будет такой же неопределенный, как ваше имя. Как и половину корманторцев, меня туда привело простое любопытство. Кажется, я довольно поплавал у всех на глазах.

На этот раз маг в маске улыбнулся:

– Что же привлекло ваше любопытство к месту действия?

– Красота двух волшебниц, – ответил Эл. – Я хотел посмотреть, куда они идут, и, может быть, услышать их имена, узнать, где они живут.

На лице мага появилась холодная улыбка:

– Вы смотрите на волшебниц как на подходящих для человека помощниц?

– Я никогда не думал о них так, – охотно ответил Эльминстер. – Как большинство людей, мое внимание привлекает красота, где бы она мне ни встретилась. Как и большинство эльфов, я не вижу вреда в том, чтобы смотреть на то, чего не могу иметь, и даже не осмелюсь.

Маска слегка кивнул и бросил:

– Подавляющее число корманторцев посчитало бы рискованным предприятием проникновение в эту палату и ее окрестности. И правильно. Вторжение сюда стоило бы им жизни.

– А насчет моего вторжения вы приняли решение? – спокойно спросил Эльминстер. – Или это решение пришло еще тогда, когда вы «подбирали» меня среди руин?

Эльфийский маг усомнился:

– Как шпион или герольд вы имеете небольшую ценность – вас легко можно уничтожить подходящим заклинанием. Однако цельным человеком вы могли бы быть полезны.

– В качестве добровольного шпиона? – спросил Эл. – Или болвана?

Тонкие губы Маски стали еще тоньше:

– Я не привык, чтобы мне дерзили даже соперники, человек, не говоря уж об учениках.

Тишина надолго повисла между ними. Очень надолго.

Ну что, Мистра?

Эльминстер кивнул. Немедленно. Как только замаскированный эльфийский маг кое-что продемонстрировал.

– Учениках? – спросил Эльминстер.

Затянись его колебания еще хоть на один вздох, и он, этот вздох, мог бы стать для него последним.

– Прав ли я буду, предположив, что это самое щедрое предложение, мастер?

Маг улыбнулся:

– Правы. Я так понимаю, что вы его принимаете?

– Принимаю. Мне еще очень многому нужно учиться в деле магии. И мне хотелось бы, чтобы в этом учении мной руководил тот, кого я мог бы уважать.

Эльфийский маг ничего на это не ответил, но что-то в его внешности говорило о том, что он удовлетворен.

– Безусловно, необходимо сотворить несколько трудных заклинаний для возвращения вам нормального, цельного вида, – через плечо бросил он, уже направляясь к стене.

Колдун коснулся ее и стал наблюдать, как из внезапно открывшейся за стеной тьмы выплывает верстак, видавший виды и весь в пятнах.

Руки мага заметались среди склянок и сосудов, расставленных на нем.

– Оставайтесь неподвижным и молчите, пока я не разрешу вам снова двигаться, – приказал он, опять повернувшись к Эльминстеру с пятнистым яйцом и серебряным ключом в руках. – Может показаться, что заклинания, которые я собираюсь метнуть, не оказывают никакого воздействия. Они будут кружить возле сферы и достигнут вас, только когда я заставлю исчезнуть защитное поле.

Эльминстер кивнул, а Маска начал творить магию, накладывая на сферу одно за другим три небольших, но совершенно незнакомых волшебства, прежде чем метнуть главное заклинание, о результате которого Эл мог только догадываться. Сферы, похожие на ту, в которой он плавал, казалось, объединялись, чтобы работать на одну-единственную цель… или мишень.

Маска спокойно произнес одно непонятное слово, и вся ловушка занялась огнем.

Эл слегка дернулся, когда ему стало слишком жарко. Эльф-волшебник уже создавал, и с большим мастерством, следующее заклинание. Пламя начало стихать, закачалось, а потом вдруг исчезло, оставив после себя только тоненькую нить дыма над головой.

Потом Маска снова повернулся лицом к сфере и согнул палец, словно арфист, щиплющий струны. Он делал медленные круговые движения руками, будто управлял невидимыми музыкантами, и нити дыма зазмеились вокруг сферы, слагаясь в знакомые изгибы спирали.

Эл зачарованно смотрел, как маг танцует, раскачивается и извивается из стороны в сторону. Маска снова творил магию, на этот раз ту, что вызвала из ниоткуда тихую музыку.

– Нассабрат, – вдруг произнес Маска, прекратив танцевать и становясь на колени. Он поднес к лицу ладонь левой руки, выгнутыми пальцами вверх. На кончике каждого пальца вспыхнула крошечная молния.

Лениво разбрызгивая искры, молнии двинулись в сторону сферы. Внимательно наблюдая за медленным продвижением этих искрящих пучков, Эл в очередной раз обратился к Мистре.

В его мозгу появился образ, настолько же яркий, насколько и неожиданный. Будто кто-то отдернул занавес.

Обнаженный, он стоял посреди леса, с искаженным от боли лицом, весь покрытый царапинами от колючек. Или, скорее, он был почти нагим: на его запястьях и лодыжках пылали кандалы, цепи от которых уходили в небо и терялись где-то в вышине. Впрочем, он мог видеть только на расстояние, которое равнялось нескольким его ступням.

Кандалы сверкали крошечными молниями.

Неожиданно откуда-то сзади на сцену шагнул Маска, показывая нетерпеливым призывным жестом, что надо спешить.

Эльминстер поддернул цепи и с трудом последовал за мастером. Некоторое время они шли между деревьями, спотыкаясь и наталкиваясь друг на друга, пока Эл не ударился со всей силы о выступ скалы. Здесь эльф покинул его, а принц наклонился, чтобы рассмотреть неведомое растение. В то же мгновение в мозгу пленника возникло видение: положив ладонь на камень, Эл шепчет имя Мистры, сосредоточенно всматриваясь в какой-то особенный символ – незнакомый, сложный знак, состоящий из светлых золотых завитков. Символ возникал в его воображении и вспыхивал, словно хотел запечатлеться в памяти.

Тело Эльминстера начало изменяться, отстраняясь от скалы и приобретая округлые женские формы, совсем как тогда, когда Мистра призвала его на службу. В те времена он был «Элмарой». В облике женщины Эл отступил от скалы, сбросил цепи и начал так стремительно меняться, что даже Маска с заострившимся от удивления и страха лицом выпрямился и заметался вокруг.

Лицо Маски быстро исчезло в стреле изумрудного огня, который Элмара бросила в него. Зеленое пламя заплескалось в его голове, и все исчезло.

Эл поймал себя на том, что трясет головой, пытаясь прояснить ошеломленное сознание. Сквозь внезапно выступившие слезы он разглядел, что молнии наконец-то добрались до сферы и даже уже касаются ее стенок. Он приготовился к новой вспышке огня.

Сначала принц попытался припомнить, как выглядел только что виденный им знак, и символ опять пронесся в его голове во всем своем замысловатом великолепии. Ну что ж, неплохо. Затем надо коснуться камня и подумать о том, что, пока громко зовешь Мистру, можно снова принять облик женщины. Такой перемены будет достаточно, чтобы снять путы этого ненадежного эльфийского волшебника, которые он собирается сейчас наложить.

Маска – гордый эльф с высоким, холодным голосом, который он слышал раньше, Эл был в этом уверен… Но где?

Даже если бы он выяснил, кто носит маску, ну и что тогда? Выяснение лица и имени – это немного значит, когда ты мало или совсем ничего не знаешь о характере их владельца. Для эльфа, рожденного и воспитанного в Корманторе, знание имени таинственной Маски могло быть настолько же полезно, насколько и смертельно опасно. Для Эльминстера оно стало бы пустым звуком.

Аталантарец подозревал, что его совершенное незнакомство с королевством и было самой большой ценностью в глазах этого эльфийского колдуна, и поэтому решил как можно меньше показывать свои силы, преуменьшать даже умение обращаться с кийрой.

Кто бы мог подумать, что потрясенный человеческий разум может постичь и удержать в себе хранившуюся в кийре память? Более того – способен без посторонней помощи хранить ее и после того, как самоцвет исчез?

– Взгляните мне в глаза, – скомандовал Маска. Эл вовремя поднял взгляд, чтобы заметить руку с длинными пальцами, сделавшую повелительный жест. Сфера взорвалась пеленой ярких искр, вспышкой света и высоким мелодичным звуком.

На мгновение Элу показалось, что он падает, а потом возникло ощущение болезненной пульсации, как если бы угри крутились в его внутренностях, как если бы искры проникли в самую сердцевину его тела.

Опять вспыхнул огонь, и его охватила оглушительная боль возникающего бытия.

Эльминстер закинул голову и закричал – звук эхом отразился от высоких сводов над головой. На этот раз он падал нешуточно, но был грубо подхвачен сетями.

Сети заклинаний сами скручивались и сплетались вокруг него дымными спиралями. Принц попал в их сплетение, а вещество, из которого они были сотворены, заливало ему нос и рот, душило его.

Молодой человек давился, корчился, его чуть не вытошнило, в горле стоял комок. Потом все прошло, а он оказался на коленях на холодных каменных плитах пола. Не так далеко в воздухе над ним стоял эльфийский маг, глядя вниз на него с улыбкой превосходства.

– Поднимайтесь, – холодно приказал Маска.

Эл решил схитрить. Притворившись оглушенным, он спрятал лицо в руки и застонал, но даже не попытался встать.

– Эльминстер! – рявкнул эльф, но человек тряс головой, бормоча что-то неразборчивое.

Вдруг принц почувствовал что-то горячее в голове, похожее на жар, текущий вниз по шее и плечам. Его куда-то неодолимо поволокло, руки и ноги начали подскакивать и дрожать. Эл подумал, что с этим какое-то время можно бороться, но, чем сопротивляться, лучше казаться полностью покоренным. Он поспешил встать на ноги, в ту позу, в какую его поставил Маска, – вытянув обе руки, словно для того, чтобы на них надели кандалы.

Эльфийский волшебник встретил взгляд Эльминстера. Глаза мага были очень темными и очень безразличными, а Эл вдруг обнаружил, что его снова куда-то тянут.

На этот раз он сдался сразу, и эльф махнул ему, заставив своего пленника широко развести руки, а потом крепко шлепнуть себя по лицу.

Больно. Принц потряс онемевшими руками и, вспомнив, как лязгали при пощечинах зубы, пощупал языком губы. Маска снова улыбнулся:

– Кажется, ваше тело довольно хорошо получилось. Пойдемте.

Эл вдруг обрел полную свободу движений, тело полностью ему повиновалось. От всяких намерений нанести ответный удар он отказался и кротко, со склоненной головой последовал за магом. Спиной он чувствовал, что за ним неотступно наблюдают. Это было неприятное ощущение, но он даже не оглянулся назад, не посмотрел наверх, чтобы обнаружить наблюдающий за ним глаз.

Маска коснулся ничем не примечательной стены палаты заклинаний, и вдруг в стене открылась овальная дверь. Эльф обернулся на ее пороге, чтобы оглядеть своего нового ученика сверху донизу, и позволил себе медленную, холодную, торжествующую улыбку.

Эл решил принять ее за улыбку любезного приглашения и ответил надлежащим образом, хоть и робко. На это эльфийский маг насмешливо качнул головой и отвернулся, согнув одну руку в подзывающем жесте.

Тщательно следя за тем, чтобы на лице оставалось восторженно-нетерпеливое выражение, Эльминстер поспешно последовал за ним. Слава Мистре, учение обещало быть долгим.

Лунный свет коснулся деревьев Кормантора. Где-то далеко на севере завыл волк.

Откуда-то совсем близко из-за деревьев раздался ответный вой, но нагая, трепещущая эльфийская леди, которая бесцельно и бессмысленно ползла вниз по заросшему склону, этого, казалось, не услышала. Она немного соскользнула вниз, а остальную часть пути проделала лицом вниз.

Ее волосы сбились в грязную массу, руки и ноги во многих местах казались черными в бледно-голубом лунном свете, там, где они сочились кровью:

Волк выскочил на поросшие мхом камни наверху склона и стоял, обратив вниз горящие глаза. Какая легкая добыча! Он понесся вниз самым удобным путем: спешить было некуда – задыхающаяся, бормочущая женщина никуда не денется.

Когда зверь скачками подобрался ближе, она даже перевернулась на спину, чтобы подставить свою грудь и глотку жадным челюстям, и лежала, купаясь в лунном свете, выкрикивая что-то бессвязное. При виде такого бесстрашия подозрительный волк на мгновение остановился, а потом приготовился к прыжку. После того как горло жертвы будет вырвано, у него еще с избытком останется времени, чтобы настороженно принюхаться, если где-нибудь поблизости есть кто-то из ее породы.

Лесной паук, который уже некоторое время осторожно пробирался поверху следом за рыдающим эльфом, при виде волка попятился и спрятался. Возможно, этой ночью удастся добыть даже две кровавые пищи, а не одну.

Волк прыгнул.

Симрустар Аугламир так никогда и не увидела одинокую светло-голубую звезду, сверкнувшую над ее раскрытыми губами. Как не услышала и испуганного, резко оборвавшегося визга волка, как и опустившейся вслед за этим тишины.

Несколько шерстинок из волчьего хвоста – вот и все, что от него осталось, – плавно опустились на ее бедро. И тут кто-то невидимый произнес:

– Несчастная гордыня. Погубленное магией пусть магией и восстановится.

От земли взвилось кольцо звезд, потом вокруг Симрустар вспыхнул светло-голубой круг. Паук отскочил от внезапного сияния и стал ждать. Свет означал для него огонь и смерть.

Когда светящийся круг исчез и остался только лунный свет, паук снова двинулся вниз по дереву, на этот раз довольно бойко, небольшими перебежками и скачками. Сильнее голода была только его ярость, когда, добравшись до помятых листьев там, где ползла добыча, он обнаружил пустое место. Бесследно исчезла! Как и волк! Озадаченный паук некоторое время поискал вокруг, а потом побрел обратно в лес, вздыхая тяжко и громко, словно потерявшийся эльф… или человек.

Кстати, о человеке. В нем так много жира, крови и соков… Давно потускневшие воспоминания расшевелили паука, и он торопливо поднялся на дерево. Люди живут где-то там, далеко, и…

Голова гигантской змеи метнулась вперед, челюсти, щелкнули только один раз, и паук исчез. Он даже не успел испугаться, даже пожалеть о том, что выбрал не то дерево.

Часть III

Мифал