Пиршество внизу было в полном разгаре. Звякали стаканы, и смеялись люди. Короткие взрывы хохота прерывали общий гул острот. Слышны были и обрывки серьезного разговора. И все-таки слишком далеко, чтобы разобрать слова. Закончив вязать узел, Эл для проверки изо всех сил подергал веревку. Ну вот, теперь все в руках богов…

Дождавшись очередного взрыва хохота, Эльминстер соскользнул по тонкой веревке на балкон внизу. Во время этого маленького путешествия его мог увидеть любой из сидящих за столом, кто удосужился бы посмотреть вверх. Пот градом катил с него, когда сапоги наконец коснулись пола балкона, и он благодарно нырнул вниз и пригнулся за ограждением, скрывшим его от глаз сидящих за столом людей. Никто не поднял шума. В следующий миг он уже достаточно освоился, чтобы осторожно осмотреться. На балконе было темно, и, похоже, им давно не пользовались. Эл старался не шевелиться, чтобы не потревожить пыль, от которой мог расчихаться.

Оглядевшись, Эльминстер стал внимательно прислушиваться к разговору за столом и уже через несколько слов сидел, замерев от страха и растущего возбуждения. Рука сама потянулась к Мечу Льва, висевшему на груди.

– Люди шепчутся, Хэвелин, что ты сомневаешься в нашей силе, – произнес равнодушный, надменный голос, каждое слово тяжело падало в наступившее тягостное молчание, – что мы не настоящие чародеи, а так, чтобы просто держать народ в страхе и повиновении Оленьему Трону, и потому мы не смеем и носа высунуть за пределы королевства… что наши заклинания – это всего лишь трюки, малоспособные уберечь от воров и соперников, а значит, наши совместные капиталы остаются незащищенными.

– Я ничего такого не говорил.

– Возможно, но твой тон говорит мне: ты поверил, что есть такой слух. Нет, убери меч. Сегодня ночью я не хочу причинять тебе вред. Было бы верхом неблагодарности сразить человека в его же собственном доме и проявлением глупости уничтожить хорошего союзника и состоятельного приверженца. Все, что мне от тебя надо, – посмотри внимательно на одно маленькое доказательство моей силы.

– Какой магией ты хочешь воспользоваться, Хок-лин? – подозрительно спросил Хэвелин. – Предупреждаю, за этим столом есть люди не столь защищенные амулетами или щитами, как я, и у которых еще меньше причин любить тебя. Было бы немудро заставлять такого человека хвататься за оружие.

– У меня и в мыслях нет никакой особой жестокости. Я просто желаю показать действенность моей магии на примере одного заклинания, которое я недавно усовершенствовал. Это заклинание заставит любого смертного, чье имя и внешность я знаю, явиться передо мной.

– Любого смертного?

– Любого живого смертного. Но прежде, чем ты назовешь имя своего заклятого врага, которого хотел бы заполучить в свои руки, я желаю показать тебе истинную силу магии, которой мы владеем… магии, которую ты унизил до простых трюков и огненных шаров, назначение которых – пасти простолюдинов.

Послышался странный высокий звенящий звук.

– Видишь эту цепь, – снова раздался равнодушный голос Нелдрина Хоклина, королевского мага Аталантара. – Положи ее и отойди. Вот так. Благодарю.

Послышалось переливчатое позвякивание, а затем – быстрая поступь осторожных шагов. Снова раздался хрустальный звон, и отблески пламени заплясали по стене над Эльминстером. Прищурившись, он разглядел, что с пола сама по себе поднимается прозрачная цепь. Вот она свилась в воздухе кольцами, потом медленно свернулась в огромную спираль.

Хоклин равнодушно сказал:

– Это Хрустальная Цепь Задержания, сработанная в Нетериле много веков назад. Эльфы, гномы, люди – все искали ее, но безуспешно. Думали, что она утеряна навсегда. Я нашел ее. Смотри! Перед тобой цепь, которая может лишить свободы любого мага настолько, что он совсем не сможет воспользоваться своей магической силой. Красива, не правда ли?

В ответ послышался гул одобрительных голосов, затем самый могущественный из Верховных Чародеев продолжил:

– Хэвелин, кто, по-твоему, самый могущественный маг в Фэйруне?

– Полагаю, что ты хочешь услышать, что это ты… по правде говоря, не знаю, я не очень-то разбираюсь во всей этой магии… нет, не знаю… может, этот Сумасшедший Маг, говорят, он…

– Нет, бери выше. Неужели ты ничего не помнишь об учении Мистры?

– Ее? Ты собираешься посадить на цепь богиню?

– Нет, смертного. Я же сказал «смертного», значит, смертного и имел в виду.

– Да хватит этих выспрашиваний, скажи нам сам, – произнес угрюмый голос. – Надо знать, когда умничать, а когда – откровенно говорить. И по-моему, сейчас настало как раз такое время.

– Ты сомневаешься в моей силе?

– Что ты, Верховный Чародей. Верю, у тебя есть что показать. Я лишь говорю, что довольно играть с нами в твои высокомерные словесные игры. Веди себя как подобает великому магу, а не мальчишке, который пытается произвести впечатление своим умничаньем.

Не успел он договорить последнее слово, как вскрикнул от отвращения, вокруг опять загудели голоса. На мгновение Эльминстер высунулся над ограждением балкона и тут же нырнул обратно вниз. Этого было достаточно, чтобы увидеть человека, в ужасе глазеющего на свою тарелку, на которой лежала человеческая голова, уставившаяся на него невидящим взглядом.

– Это голова последнего вора, который попытался обокрасть твой склад и был обезглавлен волшебным мечом, заколдованным, между прочим, мною. Хотя в любом случае приятного аппетита, Намит, это всего лишь мираж.

– Хоклин, я тоже считаю, что тебе надо говорить с нами в открытую, – произнес другой голос постарше. – Хватит играть.

– Ладно, – ответил королевский маг. – Тогда смотрите и безмолвствуйте.

Раздалось быстрое бормотание, последовала вспышка света, а за ней – высокий звук, напоминающий нестройный звон хрустальных колокольчиков.

– Скажи всем, кто ты. – В голосе Хоклина звучало надменное ликование.

– Меня зовут Магистр, – послышался новый спокойный старческий голос. За столом раздались возгласы удивления, и Эльминстер не смог удержаться. Магистром называли чародея, который носил мантию власти Мистры. Величайший маг всех времен и народов. Он должен увидеть его. Очень медленно и очень осторожно Эл поднял голову над ограждением и замер, пораженный неожиданной мыслью: если Верховные Чародеи держат под контролем самую могущественную во всем Фэйруне магию, как он надеется справиться с ними?

Внизу стоял длинный освещенный праздничный стол. Чуть в стороне от стола стоял окруженный сиянием худощавый, с бородкой, старец, на которого устремились взгляды всех сидящих за столом. Пустая до этого цепь теперь медленно вращалась вокруг него. Маленькие молнии проскакивали между ее звеньями, когда она поворачивалась, питаясь сиянием, исходящим от Магистра.

– Знаешь ли ты, где находишься? – равнодушно спросил королевский маг.

– Эта комната мне не известна, но она, несомненно, находится в каком-то достойном доме. В Хастарле, в Королевстве Оленя.

– А как называется то, что держит тебя? – При этих словах Верховный Чародей Хоклин подался вперед. Свет упал на украшенные драгоценными камнями руны на его темном одеянии, и они вспыхнули огнем, привлекая к себе внимание. Королевский маг выглядел опасным, когда, чуть приподнявшись над столом и опираясь на широко расставленные руки с длинными пальцами, он бросил вызов чародею в объятиях цепи.

Взглянув на цепь с любопытством, какое мог бы проявить человек, рассматривающий выставленные на продажу товары в магазине с весьма непритязательным фасадом, Магистр задумчиво похлопал по витку спирали, не обращая ни малейшего внимания на потрескивающие ослепительно белые малютки молнии, запрыгавшие вокруг его морщинистой руки, и сказал:

– Похоже на Хрустальную Цепь Задержания, выкованную в незапамятные времена в Нетериле и считавшуюся утерянной. Это она или новая цепь, придуманная тобою?

– Здесь я задаю вопросы, – возвысил голос Нелдрин Хоклин, – а ты будешь отвечать, или я воспользуюсь этим арбалетом, и в Фэйруне появится какой-нибудь новый Магистр.

Пока он говорил, заряженный арбалет проплыл перед взорами присутствующих, появившись из-за завешенной шторой двери. Торговцы за столом тут же испуганно переглянулись.

– Ах вот как, – негромко сказал старец, – значит, это вызов?

– Нет, если ты согласен подчиняться мне. Расценивай это как нависшую над тобой угрозу. Повинуйся или умри – любой король предлагает своим подданным такой выбор.

– Ты, наверное, живешь в более варварской, чем я привык, стране, – сухо произнес Магистр. – Неужели ты, Нелдрин Хоклин, превратил Аталантар в тиранию магов? Я кое-что слышал о тебе и твоих соратниках – Верховных Чародеях… и эти слухи не делают вам чести.

– Даже и не сомневаюсь в этом, – насмешливо ответил Хоклин. – А теперь попридержи язык, пока я не велю тебе говорить, или вместо тебя придется говорить какому-нибудь новому Магистру.

– Ты хочешь указывать Магистру, когда и как ему говорить? – Старческий голос звучал почти грустно.

– Вот именно.

Нацеленный в лицо старца арбалет подплыл ближе и угрожающе повис над столом.

– Мистра запрещает такое поведение, – тихо сказал Магистр, – а значит, и у меня нет выбора. Придется принять твой вызов.

Его тело вдруг превратилось в клубы пара и постепенно растаяло в воздухе. Мгновение кольца цепи обвивали пустой воздух, а затем упали на пол.

Дернувшись, арбалет выстрелил. Стрела пролетела весь зал и, ударившись о висящий на стене щит, отскочила в угол, где окончательно упала, сломанная.

– Пусть все тайное станет явным! – прогремел королевский маг Хоклин, подняв руки, и отпрянул, когда прямо перед его лицом появился старец, спокойно сидящий в воздухе над столом.

Тут же вылетело полдюжины заклинаний, как только у всполошившихся чародеев появилась возможность убивать. Посреди этой магической битвы объятые ужасом торговцы, отбрасывая стулья, вскочили со своих мест и кинулись прочь от стола. Еда полетела во все стороны, когда огненные струи, молнии и замораживающие лучи прорезали воздух, встретившись в шипящем хаосе там, где старец… был. Он исчез всего за несколько мгновений, перед тем как ударила смертоносная магия… если вообще был там, где его видели.

– Те, кто живет убивая с помощью магии, – негромко произнес Магистр, и Эльминстер, обернувшись, разинул от удивления и ужаса рот, когда человек в длинном одеянии неожиданно появился на балконе около него, – должны ожидать, что и их постигнет такой же конец.

Старец поднял морщинистые руки, и из его пальцев вырвались рубиновые лучи. Твердые вещи закипали и беззвучно испарялись, когда их касался такой луч. Эл проглотил подкативший ком, когда увидел чьи-то ноги, стоящие без верхней половины тела над ними, а дальше всхлипывающий чародей рухнул на пол, когда его бегущие ступни вдруг отделились и ушли из-под него. Лучи медленно тускнели среди криков и шума падающих тел, только языки пламени лизали опаленное дерево и гобелены.

Не успели они исчезнуть, а люди по всему залу стали взлетать в воздух – целые или то, что у них теперь осталось от тел. Они медленно всплывали прямо вверх, и ничто не помогало им – ни сопротивление, ни заклинания, которые они все еще неистово пытались выкрикнуть. Хрустально звякнув, цепь поднялась в воздух, извиваясь, как гигантская змея.

Где-то поблизости Хоклин высоким испуганным голосом сплетал очередное заклинание. Старец не обратил на него внимания.

Люди повисли на высоте балкона, и цепь заскользила между ними, тускло отражая огонь внизу.

Ярко вспыхнул свет, и раздался рев. Спасая свою жизнь, Эльминстер бросился прочь, когда заклинание Хоклина снесло полбалкона. Отчаянно лавируя, молодой вор отступал по каменному полу, который осыпался прямо у него из-под ног.

Большая часть балкона с грохотом обрушилась на пол пиршественного зала, поднимая клубы пыли.

Битый кирпич и прочий мусор грудой лежали вокруг покосившегося одинокого столба, который еще совсем недавно поддерживал балкон. Распластавшись на крохотном островке, оставшемся от балкона, Эльминстер поспешно оглянулся и увидел безучастно стоящего в воздухе Магистра, окруженного кольцом беспомощно покачивающихся перепуганных людей.

– И это все, что ты можешь, Хоклин? – Старец покачал головой. – Ты даже не позаботился о том, чтобы подумать, а хватит ли у тебя могущества бросить вызов мне, с такими-то слабыми силами… которыми управляют такие тупые мозги. – Он вздохнул.

Эльминстер увидел, как хрустальная цепь обернулась вокруг шеи одного из висящих в воздухе. Невидимая сила медленно развернула голову человека, так что он беспомощно уставился прямо в глаза старца.

– Итак, ты – один из Верховных Чародеев, Мо-лиф… причем, как я вижу, уже давно, и воображаешь себя очень хитрым, потому не выказываешь в открытую свои амбиции. Однако ты жаждешь власти и только ждешь удобного случая, чтобы сокрушить своих соперников и захватить трон для себя. У тебя уже все продумано, и твое правление не будет мягким.

Магистр взмахнул рукой, отпуская его, и хрустальные звенья вокруг шеи чародея взорвались, со звоном разлетаясь во все стороны. Обезглавленное тело Молифа дернулось и безвольно повисло. Укороченная цепь скользнула к следующему висящему в воздухе.

– Только торговец, да? Отил Наэриммин, сводник, контрабандист, занимаешься духами и пивом. – Старческий голос почти сошел на нет, но, когда раздался снова, в нем зазвучала низкая, горькая нотка разочарования. – Да ты отравитель! – Еще один виток цепи разлетелся вдребезги, оставляя позади висеть еще одно тело.

Кто-то в ужасе завопил и выпалил сразу несколько заклинаний. Не обращая на них внимания, Магистр смотрел, как извивающаяся смертоносная цепь поплыла дальше. Одного человека – задыхающегося, с выпученными от ужаса глазами, толстого торговца – он отпустил. Тот плавно поплыл вниз, а когда магическая сила отпустила его, упал на пол и, тоненько подвывая, бросился прочь из зала.

Следующим вновь был чародей. Он вел себя вызывающе и так – бушуя – встретил свою смерть. Когда его голова отделилась, тело охватило фиолетовое сияние. Магистр изучающе посмотрел на него:

– Интересный случай, как ты думаешь, Хоклин? В ответ королевский маг выкрикнул какое-то слово, отразившееся от стен и прокатившееся по всему залу. В воздухе возник огненный шар. Вжавшись в самый угол, Эльминстер спрятал лицо, чувствуя, как его окатило жаром. Когда волна спала, было слышно, как среди потрескивания остывающего камня старец со вздохом сказал:

– Огненные шары… всегда только огненные шары. Ну неужели вы, молодежь, не можете бросить что-нибудь другое?

Целый и невредимый, Магистр стоял в воздухе, не отрывая взгляда от скользящей к следующему человеку цепи. Теперь она стала короче, потрескалась и почернела от огня. Похоже, что человек уже был мертв – то ли от испуга, то ли от отскочившего в него его собственного заклинания, то ли от попавших в него хрустальных осколков цепи, но она, не задерживаясь, проплыла дальше.

Еще дважды взрывались хрустальные звенья, и еще один торговец был освобожден. Всхлипывая, он тоже выскочил из зала. Теперь перед Магистром висел только один оставшийся в живых – королевский маг Аталантара. Хоклин посмотрел вправо и влево на плавающие вокруг обезглавленные тела и огрызнулся, как загнанный зверь.

– Должен признать, что мне будет приятно убить тебя, – произнес старец, – и тем не менее мне было бы еще приятнее, если бы ты сейчас и здесь отрекся от своих притязаний на это королевство и согласился бы служить Мистре под моим началом.

Прорычав проклятие, Хоклин попытался дрожащими руками сплести последнее заклинание. Магистр вежливо выслушал его и только покачал головой, не обращая внимания на появившееся перед ним призрачное чудовище с длинными когтями.

Безжалостные лапы пронзили старца и тут же растаяли, как только лопнули последние звенья Хрустальной Цепи Задержания. Кровь Верховного Чародея брызнула на пол далеко внизу. Оставив тела висеть в ужасающем боевом порядке, Магистр повернулся к скорчившемуся на уцелевшем уголке балкона юноше, наблюдавшему за всем происходящим. Его глаза еще сверкали, когда он встретился с благоговейным взглядом Эльминстера.

– А ты, парень, из Верховных Чародеев или слуга в этом доме?

– Не то и не другое.

С трудом оторвавшись от горящих глаз старца, Эльминстер спрыгнул на забрызганный кровью каменный пол. Прищурившись, Магистр поднял палец, и вокруг молодого вора вспыхнул круг огня. Тот резко обернулся, и в его руке блеснул заостренный обломок какого-то старого меча.

Эльминстер взглянул в лицо стоящему в воздухе над ним старцу, и его голос задрожал от страха и гнева:

– Неужели ты не видишь, что я не один из этих безумных чародеев? А чем ты лучше тех жестоких магов, что правят Аталантаром? – И он с размаху рубанул своим мечом по ревущему вокруг него пламени. – Или все, кому подвластна магия, настолько искорежены ею, что становятся тиранами, для которых одно удовольствие – калечить, уничтожать и сеять страх среди честных людей?

– Так ты не… с этими? – спросил Магистр, указывая на безмолвно висящие вокруг него тела.

– С ними! – выпалил Эльминстер. – Да я сражаюсь с ними при каждом удобном случае и надеюсь, что придет день, когда уничтожу их всех до одного, чтобы народ Аталантара опять жил счастливо и свободно! – Он вдруг немного криво усмехнулся и, чуть помолчав, уже тише добавил: – Может, это и немного странно звучит – словно строчка из баллады менестреля?

Призадумавшись, Магистр смотрел на него.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – негромко сказал он, – если ты еще и в живых останешься, после того как выскажешь эти мысли вслух… – Неожиданно его лицо осветила улыбка, и Эльминстер обнаружил, что тоже улыбается ему в ответ.

Ни один, ни другой не заметили, как на другом конце зала, среди кружащихся пятнышек света, в пламени, мерцающем вокруг разбросанных обломков пиршественного стола, появились глаза. Они задумчиво наблюдали за юношей и стоящим в воздухе магом.

– А ты на самом деле можешь видеть, что собой представляют люди? – как-то неуклюже спросил Эльминстер.

– Нет, – просто ответил Магистр. Прямой взгляд его старческих карих глаз встретился со столь же прямым взглядом серо-голубых глаз Эла. Волшебник заставил потрескивающую стену огня сойти на нет.

Эльминстер сразу заметил перемену, но не попытался убежать. Стоя на заваленном мусором и забрызганном кровью полу, он опять взглянул вверх на старого чародея:

– Ты собираешься убить меня или отпустишь?

– Мне не интересно убивать честных людей, к тому же меня почти не касаются дела тех, кто не связан с магией. Хотя у тебя, парень, как я вижу, есть магическое зрение… почему бы тебе не попробовать себя в чародействе?

Эльминстер угрюмо взглянул на него. Когда он заговорил, в его голосе звучала насмешка:

– Мне не интересно стать человеком, владеющим магией. Где бы я ни встретился с магом, я всегда вижу только змею, использующую заклинания, словно хлыст, чтобы держать в страхе людей, заставляя их повиноваться. Жестокие и надменные, чародеи могут отнять жизнь или… – он обвел взглядом царившее вокруг разрушение, и следящие из пламени глаза сжались, чтобы их не заметили, – в мгновение ока уничтожить целый зал, и их не волнует, что они сделали: главное – чтобы их прихоть была исполнена. Нет уж, уволь меня, господин. Я не хочу быть чародеем.

При взгляде в спокойное лицо старца Эльминстеру вдруг стало страшно. Его слова прозвучали резко, а ведь Магистр и сам был чародеем. Хотя, похоже, в кротких старческих глазах горел огонек… одобрения.

– Те, кто не любит злоупотреблять своей силой, становятся самыми лучшими магами, – ответил ему Магистр. Казалось, теперь его изучающий взгляд проникал в самые дальние тайники души Эльминстера, и снова в его голосе зазвучала печаль, когда он добавил: – А тот, кто живет воровством, в конце концов доворуется до того, что потеряет жизнь.

– Воровство не доставляет мне удовольствия. Я ворую, только чтобы было на что поесть и чтобы бороться с Верховными Чародеями, где, когда и как могу.

Магистр кивнул.

– Вот поэтому ты и слышал то, что слышал, – сказал он. – Иначе какой мне смысл было все это говорить.

Эльминстер задумчиво посмотрел на него и вдруг весь напрягся, услышав гул топота в близлежащих коридорах. Он мог означать только одно: наемники Аталантара.

– Спасайся! – крикнул Эльминстер и тут же подумал, как, наверное, смешно звучит это предупреждение для самого могущественного в мире мага, и бросился к ближайшему коридору, в котором пока было тихо.

Ему оставалось добежать совсем чуть-чуть, когда вооруженные алебардами и арбалетами солдаты ворвались в комнату. Задыхающийся толстый торговец ткнул пальцем вверх в сторону стоящего в воздухе мага и проорал:

– Туда!

К тому времени, когда град стрел и спешно наколдованных огненных шаров обрушился… в пустой воздух, где только что стоял Магистр, и Эльминстер, и глаза в языках пламени, плясавших повсюду на обломках некогда роскошного пиршественного стола Хэвелина, исчезли. В следующее мгновение плавающие в воздухе трупы вдруг с влажным шлепком тяжело упали на пол. Наемники с побелевшими от страха лицами попятились назад, громко призывая Темпуса защитить их и Тиш – помочь им.

Эльминстер выскочил через одну из дверей в кухне и попал в тупик, куда выходили несколько кладовых, бросился обратно в кухню и в другую дверь – поменьше, молясь Тиш, чтобы она не привела его в еще одну кладовую. И тут он услышал, как Хэвелин раздраженно закричал:

– Найдите мальчишку! Он не из моего дома! Громко выругавшись, Эльминстер рывком открыл дверь. Да, это был тот самый путь, каким убежали перепуганные кухарки. Он бежал, перепрыгивая сразу две ступеньки, пока на повороте лестницы сразу несколько алебард не обрушились перед ним, с грохотом высекая искры. Наемники захрипели, пытаясь высвободить алебарды из перил, чтобы метнуть их через перила, но Эл, увидев еще одного наемника, пробиравшегося с заряженным арбалетом по верхней галерее, спрыгнул с лестницы и, неуклюже приземлившись на корточки, тут же отпрыгнул в какую-то зловонную нишу.

В следующее мгновение стрела ударилась в соседнюю стену и отлетела в кухню. Вторая стрела со всей силы вонзилась в горло первому из бегущих по лестнице наемников.

Эльминстер не стал терять время, чтобы посмотреть, как этот человек захлебнется собственной кровью и упадет. Он искал в темной нише дверь в подсобную комнатушку, где находилась мойка. Вот она, наконец-то! Распахнув дверь, он побежал через дурно пахнущую комнату, пробираясь по лабиринту покатых досок, на которых моют мясо, и ведер для отходов, надеясь, что дом достаточно старый, чтобы… есть!

Эл схватился за кольцо и поднял крышку, закрывавшую мусорную яму. Слышно было в темноте, как с шумом несутся воды Ручья. Эл соскользнул вперед ногами вниз. Падать пришлось дольше, чем он ожидал, и вода оказалась ледяной. Пятки Эла ударились о грязное дно, и он изогнулся, чтобы подплыть к одной из половинок двери над ним.

Стараясь не обращать внимание на плавающие в воде склизкие помои, он высунулся на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, и услышал, как от крышки наверху отскочила стрела, тут же раздался крик: – К мусорной яме! Он туда спрыгнул! Стараясь не шуметь, Эльминстер поплыл по течению. Он не очень-то верил, что жадные наемники не спустятся за ним или не попробуют пристрелить его в свете факелов, пока он в тоннеле. Он совсем окоченел, когда река наконец вынесла его за угол и понесла прочь. Кажется, за сегодняшнюю ночь у него в первый раз появилось время пораскинуть мозгами. Королевский маг и не меньше трех других Верховных Чародеев были уничтожены, но Эльминстер был тут совершенно ни при чем. Он даже не утащил из этого дома ни куска со стола, ни какой оброненной монеты, чтобы показать свою причастность.

– Эльминстер благодарит тебя, Тиш, – пробормотал он в увлекающую его темноту. Выжить в такой заварушке! Наверное, все-таки есть нечто… нечто такое, что не по силам даже могущественным чародеям! Благоразумие охладило всплеск согревшего его ликования, когда он выплыл из темноты в синие, освещенные фонарями сумерки вечера. Он повернул голову, чтобы взглянуть на темные шпили Аталгарда, и вызывающе усмехнулся им.

Выбравшись из воды около заброшенного дока, он отправился домой. Идти было довольно прохладно, и с одежды капала вода. Если бы на его месте был Фарл, он бы, зная, кто умер в том зале, навестил их дома сегодня же ночью и прибрал к рукам богатства, прежде чем родственники или другие стервятники узнают, что тот человек или сокровища пропали. Проделав все это, он спокойненько убрался бы обратно в ночь.

– Но я не Фарл, – прозвучал в темноте голос Эльминстера, – и даже не настоящий вор. Кто же я? Да попросту беглец.

Чтобы доказать это, Эл обогнал только что завернувшего за угол наемника с алебардой. Солдат испуганно вскрикнул, узнав юнца, которого чуть не зарубил на лестнице в доме Хэвелина двадцать минут назад, и бросился за ним. Погоня привела их в извилистую улочку, куда выходили обнесенные заборами сады зажиточных горожан. Когда они бежали под нависшими деревьями, темная тень отделилась от одного из них и с силой бросила булыжник прямо в лицо наемнику.

Солдат с грохотом повалился на мостовую, а Фарл, легко соскочив с дерева на дорогу, позвал:

– Эладар!

Эльминстер, добежавший уже почти до конца улицы, оглянулся. Его друг стоял уперев руки в бока и покачивая головой.

– Все понятно, тебя нельзя оставить одного даже на вечер, – шутливо выговаривал Фарл, пока Эл, тяжело дыша, шел к нему.

Когда он подошел, его друг, прижимая коленом шею наемника, обыскивал его на предмет кошельков, кинжалов, медальонов и прочих интересных вещичек.

– В городе что-то стряслось, – сказал Фарл, не отвлекаясь от своего занятия. – К Фентарну прибежал запыхавшийся Хэвелин и что-то сказал ему. Нам всем тут же приказали выметаться из дома, и за нами шли солдаты, чтобы проверить, что в доме никого не осталось, а потом они куда-то побежали. Эл, прикинь, побежали… Я понятия не имел, что торговцы с таким весом в обществе помнят, как это – бегать…

– Я как раз был там, где все это стряслось, – тихо сказал Эльминстер. – Именно потому вот этот и гнался за мною.

Фарл с любопытством взглянул на него.

– Давай рассказывай, – коротко сказал он.

– Позже, – ответил Эльминстер. – Давай-ка я сначала опишу тебе убитых. Сумеешь узнать, так можно навестить их дома, где наверняка еще ничего не знают, – соберем неплохой урожай, который только и ждет, когда же мы за ним придем.

– Твой план, как всегда, недурен, о принц воров. – Широкая улыбка засияла на лице Фарла. То ли от возбуждения, то ли от усилия перевернуть тело охранника он не заметил, как Эльминстер напрягся при слове «принц».

– Все, с делами покончено, – довольно сказал Фарл, когда они выходили из лавки, куда сбывали свою добычу. – Пойдем поговорим без посторонних ушей.

– Опять на кладбище?

– Вполне… только проверим, чтобы поблизости не было влюбленных парочек.

Так они и сделали. Эльминстер рассказал Фарлу всю историю. Когда он описывал Магистра, его друг только покачал головой.

– Я всегда считал, что он всего лишь легенда, – возразил он.

– Да какая уж тут легенда, – тихо сказал Эльминстер, – было, конечно, страшно, но и здорово, когда он, не обращая внимания на их самые отборные заклинания, с таким спокойствием судил, а потом казнил. Вот это сила!

Фарл косо посмотрел на друга. Восторженный взор Эльминстера устремился на ночное светило.

– Вот бы такую силу! – пробормотал он. – И не надо было бы бегать от наемников!

– Мне казалось, что ты ненавидишь чародеев.

– А то… во всяком случае Верховных Чародеев. Хотя, знаешь, когда видишь, как творят заклинания, в этом есть что-то…

– Чарующее, да? Поначалу у меня тоже было такое чувство, – кивнул озаренный призрачным светом Фарл, – но потом прошло, как только попробуешь поджечь что-нибудь с помощью волшебной палочки или снова и снова произносишь заклинания, а ничего не получается. И со временем привыкаешь восхищаться на расстоянии да при этом держаться подальше, а то быстро убьют. Проклятые богами чародеи. – Он зевнул. – Кстати, пора бы и поспать… Давай-ка вздремнем где-нибудь под Селуной, а то днем точно заснем.

– Здесь?

– Да ну… здесь, по крайней мере, у двоих из тех убитых фамильные склепы. А вдруг пошлют слуг прибрать могилы, кусты там всякие повырубить – ну, в общем, все для похорон приготовить, а те побоятся бродячих покойников и потребуют охрану из солдат? Не, на крыше спокойнее.

Внезапно Эльминстер ухмыльнулся:

– У Ганнибурга?

Фарл ответил ему такой же ухмылкой:

– У этого храп мертвого разбудит.

– Точно.

Друзья рассмеялись и поспешили обратно по темным улицам и переулкам города, избегая поднятых по тревоге наемников, громко топавших в ночи в поисках бегущего юнца в темной кожаной одежде и старого мага, вышагивающего по воздуху. И наверняка эти солдаты в глубине души надеялись, что не найдут ни того, ни другого.

Когда сумерки посветлели, возвещая, что вниз по реке, в Хастарл, крадется рассвет, Эл и Фарл, устроившись на крыше Ганнибурга, гадали, почему внизу так тихо.

– Что стряслось с его храпом? – пробормотал Эл, а Фарл в ответ только недоуменно пожал плечами.

Затем негромкий звук возвестил им, что Ганнибург отпер заднюю дверь. Вскинув брови, друзья удивленно переглянулись и свесились с крыши, чтобы посмотреть, что делается в переулке, – и тут же увидели Шандат Ллаэрин по прозвищу Тень, пожалуй самую красивую женщину во всем Хастарле, спешащую по переулку прямо к двери Ганнибурга. Было слышно, как она тихонько сказала:

– Наконец-то я дошла, милый.

– Наконец-то, – довольно проурчал булочник, пропуская ее в дом. – Я думал, что ты уже никогда не придешь. Пойдем же скорее, дорогая, наше гнездышко уже ждет нас.

Эльминстер и Фарл обменялись ликующими взглядами и от неудержимой радости захлопали в ладоши. Разумеется, тут все мысли о сне улетучились, и, устроившись поудобнее, они приготовились слушать все, что происходит в комнате под ними.