– Благодарю тебя, о великая Мистра. Я обязательно постараюсь научиться и буду хорошо служить тебе.

Подскочившее пламя чуть не обожгло ей нос, а затем, замерцав, угасло, словно его никогда и не было. Сидя, Элмара обхватила руками голову, теперь просто раскалывавшуюся от боли: никакое нормальное пламя не стало бы себя так вести. Должно быть, Мистра услышала ее.

Эл встала на колени, надеясь на какой-нибудь знак или слово богини, но под деревьями, кроме темноты, ничего не было, только слабый дымок поднимался над кострищем. И к тому же с какой стати она ждет знака? До прошлой ночи она никогда не встречалась с Ми-строй. И кроме Эльминстера Аталантарского в Фэйруне существуют другие люди и другие дела.

Элмары, рассеянно поправила она себя. И вообще, как боги проводят свои дни? Чем они занимаются?

И тут рядом с ней на землю тихо опустилась нога в сапоге. Элмара уставилась на нее, крепко сжав Меч Льва. Набравшись смелости, она подняла взгляд на незнакомца. Эльфийские глаза гордо смотрели прямо на нее, и в них не было дружелюбия. Незнакомец протянул к ней руку, и из ладони вдруг появился луч света. Сияние разрасталось, пока кончик луча не оказался на уровне ее подбородка.

– Скажи мне, – негромко произнес довольно высокий голос, – почему я не должен тебя убить.

Делзаран вдруг чихнул и вскинул голову. «Огонь!» Дерево, в которое он входил, безвольно упало под его руками назад, и у него снова ничего не получилось. От приступа ярости у него даже покраснели кончики ушей.

– И это в сердце леса! Здесь же самые старые деревья!

– Да, – ответил Баэритрин, но придержал руку друга, – а это попалось молодое, да еще и смолистое.

Он поднял другую руку, двумя пальцами нарисовал в воздухе круг и негромко сказал несколько слов. В следующий миг в воздухе между ними появилось решительное лицо – лицо женщины из расы людей. Делзаран зашипел, но ничего не сказал, так как женщина заговорила:

– Благодарю тебя, о великая Мистра. Я обязательно постараюсь научиться и буду хорошо служить тебе.

И тут же вверх взвилось пламя, и видение разлетелось на крохотные мерцающие голубые звездочки, у Делзарана от изумления открылся рот.

– Богиня услышала ее, – недоверчиво проворчал он. Баэритрин кивнул:

– Наверное, это та самая, о которой Госпожа сказала, что она придет. – Он встал как безмолвная тень в сгущающихся ночных сумерках. – Пойду за ней, как я обещал. Оставь нас… как ты обещал.

Делзаран медленно кивнул.

– И Госпожа дарует нам удачу, – безрадостно усмехнулся он, – всем троим.

Баэритрин молча коснулся его плеча и ушел.

Невидящим взглядом уставился Делзаран на дерево перед собой, затем тряхнул головой. Люди убили его родителей, и под их топорами пали деревья, среди которых он в детстве играл… почему Госпожа прислала именно ее? Неужели она не хочет, чтобы кто-нибудь из его народа учился служить ей, познавая истинное волшебство?

– По-моему, она считает, что эльфы достаточно мудры и справятся сами, – вслух сказал он, почти тоскливо улыбнувшись, и поднялся на ноги. Мистра никогда не разговаривала с ним. Пожав плечами, он на миг успокаивающе коснулся дерева и скользнул в ночь.

Элмара посмотрела снизу вверх на меч света.

– Никакой особенной причины нет, – наконец сказала она. – Меня сюда перенесла Мистра и, – заливаясь краской, она показала рукой на себя, – изменила меня вот так. Я не желаю никакого вреда ни тебе, ни этому лесу.

С мрачным видом эльф сказал:

– Однако в тебе есть такое желание – причинить большой вред многим.

Эл прямо посмотрела ему в глаза и обнаружила, что у нее вдруг пересохло в горле. Проглотив подступивший к горлу ком, она сказала:

– Я живу, чтобы отомстить за моих убитых родителей. Мои враги – Верховные Чародеи Аталантара.

Эльф безмолвно стоял, неподвижный и темный, как деревья вокруг. Меч света не дрогнул. Похоже, этого объяснения было недостаточно.

Элмара пожала плечами:

– Чтобы уничтожить их, я должна учиться магии… ну или найти какой-нибудь другой способ. Я… встретилась с Мистрой. Она сказала, что здесь я найду наставника. Ты знаешь в этом лесу какого-нибудь волшебника или жреца Мистры?

Меч исчез. Эл заморгала в наступившей темноте.

– Да, – после некоторого молчания услышала она простой ответ.

Боясь остаться ночью одной в этом бесконечном лесу, Элмара быстро спросила:

– Не мог бы ты провести меня к нему? – и с изумлением отметила, что ее голос дрожит.

– Ты уже нашла его, – ответил эльф, и по его тону было непонятно, то ли удовлетворение, то ли тихая радость звучит в его голосе. – Назови свое имя.

– Эл-Элмара, – ответила она, и что-то заставило ее прибавить: – До сегодняшнего утра я была Эльминс-тером.

Эльф кивнул.

– Баэритрин, – назвал он себя. – Для последнего из людей, кто знал меня, я был Браэром.

– А кто это был? – неожиданно с любопытством спросила Эл.

Мрачные глаза потемнели.

– Одна волшебница… уже триста раз наступало лето, с тех пор как она мертва.

Эл отвела взгляд:

– Прости.

– Со временем ты узнаешь, что я не в восторге от вопросов, – добавил эльф. – Смотри, слушай и учись. Это эльфийский путь. У вас, людей, гораздо меньше времени, и вы всегда, пробормотав свои вопросы, тут же бросаетесь делать дела, даже не дождавшись ответов или не разобравшись в них по-настоящему. Надеюсь, что мне удастся обуздать в тебе этот порок… хотя бы чуть-чуть. – Он наклонился и добавил: – Ляг на спину.

Вопросительно взглянув на него, Эл сделала, как ей было сказано, с любопытством ожидая, что будет дальше. Машинально она прикрыла руками свою наготу.

Эльф едва заметно улыбнулся:

– Я видел девушек и раньше… и уж тебя-то всю. – Он опустился на землю. – Дай мне ногу.

Удивленно посмотрев на него, Эл подняла левую ногу. Эльф взял ее ступню в ладони – его прикосновение было подобно касанию пера, – и боль медленно угасла. Элмара с изумлением взглянула на него.

– Другую, – только и сказал он.

Она опустила вылеченную ногу и протянула ему другую. И снова боль испарилась.

– Твоя кровь принята лесом, – добавил Браэр, – хотя некоторые находят этот ритуал неприятным. – Чуть сильнее сжав ее пятку, он удивленно хмыкнул и отпустил ногу.

В следующий миг эльф уже стоял на коленях у ее головы. Он двигался быстро, как тень, и плавно, как жидкость, и при этом совершенно бесшумно.

– Лежи смирно, – сказал он. Его пальцы легко коснулись лба Элмары, чуть выше глаз, и ненадолго задержались там… и головная боль, вытекая, стала медленно угасать.

А вместе с ней вытекала и ее усталость, и девушка вдруг снова почувствовала себя живой, проворной, нетерпеливой и посвежевшей.

– Чт… ой, благодарю, господин, что ты делал?

– Много чего. Во-первых, я воспользовался магией, которой ты будешь учиться. Затем я морщился, когда ты называла меня «господином», и терпеливо ждал, когда ты назовешь меня Браэром и перестанешь видеть во мне чудовище, владеющее магией. – Он говорил легко и непринужденно, но Элмара почувствовала, что от ее ответа будет зависеть очень многое.

Медленно подняв голову, она встретилась с его пристальным взглядом. Его глаза находились от нее не дальше чем на вытянутый палец.

– Прости меня, пожалуйста, Браэр. Будешь… моим другом, а? – И она тут же подалась вперед и поцеловала его, едва различая лицо. Глаза эльфа замерцали в ее глазах, а губы коснулись… острого носа.

Браэр не отстранился. Но его губы не встретились с ее губами, а в следующее мгновение Элмара почувствовала, как нежные пальцы погладили ее по подбородку.

– Вот так-то лучше, дочь принца. А теперь спи. Эл начала проваливаться в теплую темноту еще до того, как успела спросить, откуда Браэр знает, что его, нет, ее отец был принцем… может, весь Фэйрун знает об этом… промелькнула у нее последняя мысль, и голову заполнил шепчущий туман…

– Ты начала с того, как поступают все детеныши, – с благоговения перед волшебством. Затем научилась бояться его и ненавидеть тех, кто владеет им. Пришло время, и ты поняла, что магия – это слишком могущественное оружие, чтобы оставить его без внимания. Значит, надо овладеть им или, если понадобится, найти от него защиту.

Браэр замолчал и наклонился вперед, внимательно наблюдая, как на кончиках пальцев Элмары пляшет голубоватое магическое пламя. Он сделал знак рукой, и она послушно заставила язычок пламени бегать туда-сюда по всем пальцам по очереди.

– Наверное, ты хочешь спросить, зачем я трачу столько времени из твоей и без того короткой жизни на детские забавы с магией, – скучным голосом сказал Бра-эр. – Не для того, чтобы ты познакомилась с ней. Вы уже знакомы. Но для того, чтобы ты полюбила магию саму по себе, а не за то, чего ты можешь достичь с ее помощью.

– А зачем, – спросила Элмара на эльфийский манер, и, когда их взгляды встретились, в ее глазах заплясал отраженный огонь, – человеку, вернее, девушке любить волшебство?

Вопрос остался без ответа: ее наставник очень часто оставлял без ответа многое из того, что ей хотелось узнать. Они смотрели в глаза друг другу, пока наконец Эл не сказала:

– Я всегда думала, что это приводит к тому, что сгорбленный человек запирается в четырех стенах маленькой комнатки и с безумным, лихорадочным блеском в глазах одержимо пытается найти, к примеру, какое-нибудь редкое заклинание и тратит на это целую жизнь.

– У некоторых так и происходит, – согласился Бра-эр. – Но любить волшебное особенно необходимо тем, кто поклоняется Мистре, – если хочешь, жрецам этой богини, хотя многие не видят особой разницы между ними и чародеями. Нужно любить магию, чтобы почитать ее правильно.

Элмара немного нахмурилась. В ее длинной непослушной черной гриве уже появилось несколько седых волос. Две зимы она изучает магию под руководством Браэра и каждую ночь молится Мистре… и никакого ответа. Дни, когда она была вором в Хастарле, теперь казались ей почти сном, но лица тех Верховных Чародеев, кого она видела, все еще отчетливо вырисовывались в ее памяти.

– Есть такие, кто поклоняется из страха. Но ведь поклоняются же?

– Да, – просто сказал эльф, – даже если и не понимают этого. – Он встал, спокойный и молчаливый как никогда. – Хватит играться, идем, помоги мне найти что-нибудь к обеду.

Браэр пошел вглубь леса, зная, что она последует за ним. Элмара встала и с едва заметной улыбкой так и сделала. Вот так и проходили их дни: пока Эл под присмотром своего наставника упражнялась в магии, они разговаривали, а потом рыскали по лесу, добывая пропитание. Однажды эльф показал ей, как превращаться в волка, и отбил от стада оленя, а она только бежала, спотыкаясь, позади него. Все дни напролет он всегда был рядом, но каждую ночь с наступлением темноты покидал ее и не возвращался до рассвета. Он всегда сам выбирал место, где она будет спать, и магическое зрение позволяло ей увидеть, что он всегда окружал ее каким-то магическим кругом.

Казалось, Браэр никогда не уставал, не пачкался, не терял терпение. Его одеяние всегда оставалось одним и тем же. И не было дня, чтобы с рассветом он не вернулся к ней. Она не видела других эльфов или вообще кого-нибудь… хотя однажды она убедилась, что они находятся где-то в Высоком Лесу, который считался вотчиной самого великого царства эльфов во всем Фэйруне.

Тогда в самое первое утро в лесу он принес ей грубую одежду и обувь из шкур животных, такие же сапожки, которые оказались неожиданно мягкими и удобными, ремешок, чтобы повесить на шею Меч Льва (ей пришлось обернуть его в кусочек шкуры, чтобы не поранить грудь), и маленькую лопатку, чтобы она сама могла устраивать себе ямку для отхожего места. Чтобы почистить тело, она терла себя листьями и мхом и омывалась в маленьких озерцах и речушках, которые, казалось, были повсюду в этом бесконечном лесу. Когда она сказала Браэру, что, похоже, в лесу вода повсюду и ее можно найти за соседним пригорком или в ближайшей канавке, он кивнул и только ответил:

– Как и магия.

Это воспоминание пришло в голову само по себе. Элмара посмотрела на эльфа, скользившего впереди среди деревьев бесшумной тенью, и стала продираться сквозь ветки, чтобы нагнать его. Как всегда, когда она спешила, у нее под ногами затрещали сучья и зашуршали листья.

Браэр повернулся и неодобрительно посмотрел на нее.

Она ответила ему таким же взглядом и задала первый попавшийся вопрос:

– Браэр… а почему эльфы любят магию?

На мгновение ликующая улыбка озарила его лицо, но тут же исчезла, и лицо приняло свое обычное выражение спокойной, открытой заинтересованности. Однако Эл знала, что она точно видела этот восторг, и ее сердце подпрыгнуло от радости. А от последующих слов эльфа оно просто воспарило.

– А вот теперь ты начинаешь думать и задавать правильные вопросы. Теперь можно начать тебя учить. – Он повернулся и продолжил свой путь.

– Начать меня учить? – с негодованием отозвалась Элмара. – Интересно, а как называется то, чем ты занимался все это время?

– Одна большая трата времени, – спокойно ответил эльф, даже не обернувшись, и ее сердце упало с высот.

Подступившие слезы вырвались наружу. Элмара опустилась на колени и заплакала. Она долго горько плакала, одинокая и потерянная, чувствуя себя совершенно ненужной, а когда слезы иссякли, она наконец устало огляделась. Рядом никого не было.

– Браэр! – закричала она. – Браэр! Где ты? – Ее крик вернулся к ней, отразившись эхом от деревьев, но ответа не последовало. Она снова бросилась на землю и зашептала: – Мистра, помоги мне. Мистра… помоги!

Сгущались сумерки. Элмара пугливо озиралась по сторонам. Она находилась в той части леса, где они никогда раньше не бывали.

Вдруг ей очень захотелось вызвать к жизни магический огонь. Подняв вверх пылающую руку, она держала ее как фонарь. Казалось, что деревья вокруг на миг зашелестели и заволновались, но потом наступило напряженное, давящее затишье.

– Браэр, – позвала она в темноту. – Пожалуйста… вернись!

Соседнее дерево, колыхнувшись, наклонилось и сделало шаг вперед. И стало Баэритрином. Вид у него был совсем печальный.

– Простишь меня, Элмара?

Два стремительных шага-скачка, и Элмара, всхлипывая, налетела на него, крепко обхватив руками.

– Где ты ходил? Браэр, что я наделала?

– Я… прости, Госпожа. Я не хотел, чтобы мои слова прозвучали так жестоко. – Эльф осторожно, но крепко обнял ее, слегка покачивая из стороны в сторону, словно она была маленьким ребенком, которого надо успокоить. С бесконечной нежностью его руки поглаживали ее по длинным спутанным волосам.

Элмара запрокинула голову, слезы блестели у нее на щеках.

– И ты все это время был здесъ!

– Я подумал, что надо дать тебе время поплакать, – тихо произнес эльф. – Неблагодарное дело – держать в себе то, что ты чувствуешь. Более того, время от времени просто необходимо оставаться с жизнью один на один и рассчитывать только на свои силы.

Взяв за плечи, он чуть-чуть осторожно отстранил ее, пока они не оказались лицом друг к другу. С улыбкой Браэр поднял руку… и в ней вдруг возник горшочек, над которым поднималась струйка пара. Божественный аромат приготовленной дичи окутал их обоих.

– Как насчет покушать?

Элмара тихонько засмеялась и кивнула. Браэр взмахнул другой рукой, и в ней из ниоткуда появился серебряный кубок: он торжественно вручил его девушке. Еще величественный взмах руки, и на этот раз появились две богато украшенные вилки и два столовых ножа. Он сделал ей знак сесть.

Элмара открыла, что очень хочет есть. Дичь, приготовленная в грибном соусе, была восхитительна, а кубок оказался полон лучшего мятного вина, невероятно чистого и крепкого. Она с жадностью накинулась на еду. Браэр улыбался и не раз за их трапезу, глядя на нее, покачивал головой.

Когда Эл управилась, по взмаху руки эльфа опять прямо из воздуха появилась чаша с теплой подкисленной водой и красивое полотенце, чтобы девушка могла умыть лицо и руки. Стирая с подбородка жир, она заметила, что его лицо снова стало серьезным.

– Еще раз спрашиваю тебя, Элмара: ты прощаешь меня? Я причинил тебе зло.

– Прощаю… конечно. – Эл протянула свою только что вымытую руку.

Браэр взглянул на ее руку, сжимающую его, а затем снова на нее:

– Я сделал с тобой то, что мы, обитатели этого леса, считаем очень плохим поступком: я недооценил тебя. Я не хотел расстраивать тебя… и тем более сделать тебе еще больнее, оставив наедине с твоим горем. Ты помнишь, о чем мы говорили?

Элмара внимательно посмотрела на него:

– Ты сказал, что только зря потратил то время, что мы вместе, и только сейчас сможешь начать учить меня.

Браэр кивнул:

– А о чем ты спросила, что заставило меня так сказать? Эл наморщила лоб и медленно ответила:

– Я спросила, почему эльфы любят магию. Браэр кивнул:

– Все правильно. – Он взмахнул рукой. Все обеденные принадлежности исчезли, и яркое кольцо голубого магического огня тут же окружило их. Эльф сел скрестив ноги и спросил: – Хочешь поговорить всю ночь напролет?

Эл посерьезнела:

– Конечно… но почему?

– Есть кое-что, что тебе следует знать… и наконец ты готова слушать.

Элмара встретила взгляд его серьезных глаз и подалась вперед.

– Тогда говори, – нетерпеливо прошептала она. Браэр кивнул:

– Отвечу сразу же на один из твоих вопросов: наш народ любит магию, потому что мы любим жизнь, девочка. Магия – это жизненная энергия Фэйруна, собранная в своей первоначальной форме. Ее используют те, кто знает как. Эльфы – а еще живущие под землей гномы – близки к земле… часть ее, привязаны к ней… и в гармонии с ней. Мы не размножаемся более, чем вынесет эта земля, и приспосабливаем наши жизни к тому, что будет полезно для нее. Прости, но люди – другие.

Элмара кивнула и сделала жест, чтобы он продолжал. Браэр заглянул ей в глаза и продолжил:

– Как и орки, люди отлично знают четыре дела: как размножаться слишком быстро, как тащить к себе все, до чего смогут дотянуться, как уничтожить все и вся, что мешает исполнению их прихотей, и как господствовать над тем, что они не могут или им просто лень уничтожить.

Элмара с бледным от напряжения лицом внимательно смотрела на него, но только кивнула и снова сделала ему знак продолжать.

– Я понимаю, что горько услышать такое, – мягко сказал эльф, – но именно таким твой род предстает в наших глазах. Люди очень хотят, чтобы Фэйрун приспосабливался к их желаниям. Когда же мы, да и не только мы, встаем им поперек дороги, они просто убивают нас. Люди смышленые и умные – надо отдать им должное – и, похоже, подхватывают новые веяния чаще и быстрее, чем другие расы… но для нас, для земли, они всего лишь ползучая угроза. Ползучая гниль, которая изводит и лес, и прочие нетронутые части этого королевства… и нас вместе с ними. Ты – первая из твоей расы, кого терпят здесь, в самом сердце этого леса, так долго, и среди моего народа есть такие, кто считает, что надежнее было бы убить тебя, чтобы твое тело стало пищей для деревьев.

Элмара все так же сидела, не сводя с него глаз и не говоря ни слова. Ее глаза казались еще темнее на побледневшем лице.

Браэр едва заметно улыбнулся и добавил:

– Смерть – это цель, к которой стремятся немногие из твоей расы, но она более благородна, чем те, которые люди так настойчиво преследуют.

Судорожно вздохнув, Элмара спросила:

– А почему тогда ты… терпишь меня здесь? Эльф как-то медленно и нерешительно протянул руку, и Элмара с удивлением отметила, что он сжал одну из ее рук совсем так же, как незадолго до этого сделала она.

– Просто из уважения к Госпоже я взялся вести тебя, – сказал он, – и вернуть тебя на те пути, что принесут нам наименьший вред в течение многих и многих последующих лет, если боги пожелают продлить твою жизнь. – Его улыбка стала шире. – Я узнал тебя… и уважаю тебя. Я знаю твою историю, Эльминстер Омар, принц Аталантара. Я знаю, что ты задумал сделать. Из одного благоразумия стоит помочь посвященному в борьбе с нашими наиболее могущественными и ближайшими врагами – Верховными Чародеями. Твой характер, особенно сила воли, которой хватило, чтобы погасить свою ненависть к магии и согласиться служить Госпоже, сохранив здравомыслие и достоинство, когда она без предупреждения превратила тебя в женщину, превратил мою задачу в нечто большее, чем просто долг и благоразумие, – в удовольствие.

Элмара сглотнула, чувствуя, как свежие слезы текут по щекам.

– Т-ты самый добрый и терпеливый из всех, кого я когда-либо встречала, – прошептала она. – Пожалуйста, прости меня за те мои слезы.

Браэр похлопал ее по руке:

– Это была моя вина. Не надо было отвечать на вопрос, который просто взбрел тебе в голову: Мистра сделала тебя девушкой по двум причинам – чтобы спрятать от Верховных Чародеев и чтобы ты научился чувствовать связь между магией, землей и жизнью, женщины более способны к этому, нежели мужчины. Когда-нибудь позже я покажу тебе, как чувствовать и работать с этой связью.

– Ты можешь читать мои мысли? – вскрикнула Эл-мара, резко отшатнувшись от него. – Так почему же тогда, ради всех богов, ты просто не скажешь, что мне надо знать.

Браэр покачал головой:

– Я могу читать мысли, только когда они заряжены сильным чувством и когда я нахожусь очень близко. Более того, очень немногие могут научиться чему-либо по-настоящему, если мгновенно будут получать ответ на каждую праздную мысль. Тогда им вообще не надо будет ни думать, ни запоминать, просто настройся на того, кто будет отвечать и скажет, куда пойти и что сделать, – вот и вся мудрость.

Задумчиво сдвинув брови, Элмара медленно кивнула.

– Пожалуй, ты прав, – тихо сказала она. Браэр кивнул в ответ:

– Я знаю. В этом и заключается проклятие моей расы.

Мгновение Элмара смотрела на него, а потом весело рассмеялась. Борясь с совершенно безудержным приступом смеха, она вдруг остановилась, впервые со дня их знакомства услышав незнакомый глубокий и сдержанный звук…

Эльф Баэритрин тоже смеялся.

Между деревьями к ним уже подкрадывался рассвет, когда Браэр спросил:

– Очень устала? Не будем продолжать? Элмара одеревенела от сидения и покачивалась от усталости, но горячо прошептала:

– Нет! Я должна знать! Продолжай!

Браэр склонил голову, приветствуя ее настойчивость, и произнес:

– Тогда знай: Высокий Лес умирает, мало-помалу, год за годом, под топорами людей и заклинаниями Верховных Чародеев. Они знают нашу силу, но не совсем уверены насчет своей. Чародеи чувствуют, что единственный способ обеспечить свою безопасность в этом королевстве – это уничтожить нас. – Широким жестом он медленно указал рукой на молчаливые деревья вокруг. – Наша сила коренится в смене сезонов. Мы черпаем ее в живучести и выносливости земли, а она не предназначена для сражений и разрушения. Это известно Верховным Чародеям. Они также знают, как заставить нас сражаться такими способами и в таких местах, где они наверняка победят, поэтому мы часто не осмеливаемся сопротивляться в открытую… и это им тоже известно. Я потерял многих друзей, кто так и не сумел признать, что сила Верховных Чародеев не уступает нашей, а иногда и превосходит ее. – Вздохнув, Браэр продолжил: – Что же касается тебя и таких, как ты, мы можем помочь вам в борьбе против Верховных Чародеев… и мы хотим помочь. Пока вы уважаете землю и живете с этим почтением в сердцах, наши пути не расходятся, а значит, и враг у нас общий. Когда вам понадобится помощь в битве против Верховных Чародеев и вы позовете нас, мы обязательно придем. В этом мы клянемся.

В следующий миг полдюжины деревьев вокруг превратились в эльфов и шагнули вперед. Его слова эхом подхватил мощный хор:

– В этом мы клянемся.

Элмара, заглянув в строгие глаза эльфов, в волнении склонила голову:

– И я в свою очередь клянусь ничего не делать во зло тебе и этой земле. Только, пожалуйста, научи меня, как этого достичь.

Эльфы поклонились в ответ и снова растворились в лесу.

Эл снова сглотнула:

– Они всегда здесь как деревья, то есть, я хочу сказать, вокруг нас?

Браэр улыбнулся:

– Нет. Так получилось, что ты остановилась поплакать в особом месте.

Эл негодующе взглянула на эльфа, но тут же улыбнулась. Она устало тряхнула головой:

– Для меня это большая честь… и, кажется, теперь я достаточно понимаю твой народ, чтобы не ломиться как попало через лес. – Она беспомощно зевнула и добавила: – К тому же, по-моему, я более чем готова теперь поспать. Обещай показать мне – когда-нибудь в будущем – особо важные и сильные заклинания.

Баэритрин улыбнулся:

– Обещаю.

Эльф протянул руку и погладил ее по щеке. Едва его чары погрузили ее в сон, он подхватил девушку за плечи и нежно опустил на покрытую мхом землю.

Затем он устроился рядом с ней и снова погладил ее по щеке. За то малое время, что ей осталось провести в лесу, он будет очень заботливо опекать это оружие против Верховных Чародеев. Более того, он будет заботливо оберегать этого драгоценного друга.