А.В.Гринёв, М.П.Ирошников
      РОССИЯ И "СОЦИАЛИЗМ"
      Слово "социализм" в названии взято в кавычки не случайно, хотя само понятие и укоренилось в нашем сознании в связи с общественным строем, господствовавшим в СССР несколько десятилетий. Многие и поныне считают, что в нашей стране действительно было построено "социалистическое общество" и даже "социалистическая цивилизация" [1], причем с такими утверждениями приходится сталкиваться и на страницах акдемических изданий и в выступлениях ведущих политиков. Этих ученых, публицистов, политиков видимо не заботит, что они продолжают творить миф и внедрять его в сознание людей, причем миф, имеющий мало общего с историческими реалиями и теорией.
      Тут возникает целый ряд вопросов: действительно ли существовал в нашей стране социализм? А если не социализм, то что же? И что собой представляла в таком случае Октябрьская революция? И почему она произошла именно в России, а не, скажем, в Англии или США? И какие перспективы у "социализма" в настоящее время?
      Если под "социализмом" понимать общество, основанное на общественной собственности на средства производства, без эксплуатации человека человеком, власти привилегированного меньшинства и т.п., то такого общества в России никогда не было, ни до, ни после Октября. И в принципе быть не могло: средства производства находились в руках не народа (непосредственного производителя), а в руках государства (до революции - частично в собственности помещиков и капиталистов). Отчуждение же работника от средств производства, в какой бы форме оно не происходило, в любом обществе будет иметь одно последствие - эксплуатацию, существование которой в нашей стране в период "социализма" невозможно отрицать. Причем ее степень была гораздо выше, чем на Западе: ведь наше "родное социалистическое государство" само монопольно определяло, кому и сколько платить: рынок работодателей, повышающий стоимость рабочей силы, фактически отсутствовал. Следовательно, уже по этим важнейшим критериям социализма в СССР не было. То же самое можно сказать и о власти привилегированного меньшинства, более известного у нас под названием "номенклатура". Перечень несоответствий "теоретического" и реального "социализма" можно легко продолжить.
      Таким образом, термин не отражает существовавших реалий и его следует заменить другим. о каким? Может быть, в России после Октября родилось принципиально новое общество, не имеющее аналогов в мировой истории и для этого надо придумать новое научное понятие? Отнюдь. Многие исследователи подчеркивали поразительное сходство между строем, сложившимся в СССР и обществом, сформировавшимся, например, в Древнем Египте, средневековом Китае, инкском Перу и даже в фашисткой Германии (аналогии можно легко продолжить) [2]. Суть проблемы заключается, очевидно, в том, что почти во всех перечисленных и еще многих неназванных обществах  3государство 1  0(обычно в лице фараона, императора или диктатора)  3выступает как верховный собственник средств производства 0. В доиндустриальных обществах это была прежде всего земля, земельные ресурсы. о есть еще один важный аспект, на который не всегда обращают внимание исследователи: во всех обществах данного типа существует также  3верховная частная собственность государства на  3личность непосредственного производителя 0. Адольф Гитлер, например, вообще не стремился заниматься экспроприацией или национализацией заводов и фабрик, справедливо полагая, что в общем-то для осуществления целей его неограниченной власти достаточно превратить людей в собственность государства. Исключение составили, разумеется, евреи и ярые противники режима, чьё имущество подлежало конфискации. Хозяева германских монополий превратились при Гитлере в "бетрибсфюреров", т.е. фактически управляющих на службе "тысячелетнего рейха". Рабочие и служащие обязаны были выполнять приказы "командиров предприятий": вместе с ними они входили в организованный нацистами и контролируемый государством Германский трудовой фронт (ГФТ), заменивший профсоюзы. Все производственные мощности были объявлены собственностью ГФТ [3]; государство, стоящее за его спиной, ведало распределением заказов, рабочей силы и продукции.
      Общественный строй, основанный на государственной собственности на средства производства и личность работника, был известен в нашей обществоведческой литературе под названием "азиатского способа производства" [4], который, однако, неточен, поскольку общества такого типа встречались и встречаются не только в Азии. Куда более удачными представляются такие термины, как "политаризм" или "этакратизм" [5] (досл. "власть государства" соотвенно с греческого и французского). Крупный отечественный этнограф Ю.И.Семенов не только раскрыл суть политаризма, но и вполне убедительно, на наш взгляд, доказал, что именно он предшествовал рабовладению и феодализму как первая в истории человечества классово-антагонистическая формация. Причем политаризм не исчез после их возникновения, а мимикрируя и приспосабливаясь, дожил до наших дней. Внешне политаризм (этакратизм) более напоминает феодализм: и в том и в другом случае существует верховная частная собственность как на землю, так и на обрабатывающих ее непосредственных производителей. И там и там работники являются хотя и подчиненными, но все же в известной степени собственниками земли и своей личности. Однако есть и отличия. В феодальных обществах каждый отдельный феодал был самостоятельным и полным частным собственником, именно ему и шел прибавочный продукт (это послужило "экономической основой" известной поговорки "вассал моего вассала - не мой вассал"). В то время как при политаризме существует только один верховный частный собственник, коллективно эксплуатирующий весь класс производителей - государственный аппарат (чиновничество, бюрократия). Этот способ производства и эксплуатации основан на общеклассовой собственности, приобретающей форму государственной. Каждый чиновник получал свою долю прибавочного продукта в соответствии со своим положением на ступенях государственной иерархии. Глава такой иерархической системы всегда был главой государства и выполнял функцию верховного распорядителя общеклассовой собственности и, следовательно, прибавочного продукта [6]. Концентрация экономической и политической власти в одних руках была столь велика, что в духовно-идеологической и психологической сферах глава политарного общества приобретал черты божества. Достаточно вспомнить "брата богов" - египетского фараона, "сына Солнца" - верховного инку или куда более близкого нам "отца всех народов" И.В.Сталина. Любопытно отметить, что политарная система постоянно формирует культ личности, причем даже той личности, которая боролась с культом личности (.С.Хрущов). Это ее сущностное свойство и функция. Об этом хорошо написал французский путешественник прошлого века маркиз де Кюстин: "У русских верховная власть почитается подобно религии, авторитет которой всегда остается великим, независимо от личных достоинств священнослужителей" [7].
      Из всего сказанного явственно вытекает вполне определенный вывод: в СССР десятилетиями существовал не социализм, а политаризм, на что совершенно справедливо указывает Ю.И.Семенов [8] То, что подобный строй сложился в нашей стране после Октября, разумеется, неслучайно. Для этого имелись свои исторические предпосылки. Дело в том, что до середины ХIХ в. Россия являлась не столько феодальным обществом, как затверждено нами со школы, сколько политарным. "Россия не знала феодализма в подлинном смысле слова," - констатирует известный американский историк Ричард Пайпс, сравнивая порядки, царившие в России и Западной Европе [9]. Впрочем, об этом догадывались давно и многие авторы писали о России как об "абсолютистком государстве с чертами восточной деспотии". С попытками объяснить "особый" путь России связана, например, и вновь входящая ныне в моду теория "евразийства". о дело все же не в каком-то особом пути, а в политаризме. Государство в лице великого князя, царя, императора выступало верховным собственником земли, контролируя, раздавая или изымая земельные угодья и даже родовые вотчины (что особенно ярко проявилось в период Опричнины) [10]. Именно этим обстоятельством, например, объясняется та легкость, с какой Александр II продал Аляску США в 1867 г., полностью поигнорировав интересы населения колоний, Российско-Американской компании и общественное мнение внутри страны.
      В России ярко проявлялась такая характерная особенность политарного общества как разделение его на две неравные части эксплуататоров и эксплуатируемых, соответственно "подлого", т.е. податного населения, и той части общества, которая была избавлена от подушного налога (офицерство, чиновничество, духовенство и некоторые другие категории). Подушный оклад, а им был охвачен подавляющая часть народа (до 95% мужского населения), выступал показателем верховной частной собственности государства на личность непосредственного производителя. Это проявлялось и в том, что подушная подать падала в одинаковом размере на каждую "ревизскую душу" не взирая на имущественное положение, начиная от грудных младенцев и кончая стариками и калеками. Равенство платежей требовало уравнительного обеспечения крестьян землей (при регулярном переделе), что в свою очередь влекло консервацию и длительное сохранение (вплоть до начала ХХ в.) крестьянской общины, в рамках которой распределялась земля и выплачивались налоги. В поддержке общины было весьма заинтересовано государство ради стабильного и регулярного поступления податей. Вообще общинное землевладение основа основ любого политарного общества. Вовсе неслучайно, например, что Сталин, придя к власти, вновь возродил общины в виде колхозов, а Гитлер во время войны с СССР кое-где даже воссоздавал их на оккупированной территории, где они распались сами собой в результате военных действий. Очень уж удобной формой для эксплуатации работника государством является община с ее коллективной ответственностью и круговой порукой при любом политарном режиме как в ХХ в. до н.э., так и в ХХ в. н.э. Реликтами существования земельной общины служат такие постепенно исчезающие сейчас психологические черты русского народа, как дух коллективизма, уравнительности и взаимопомощи. Общинное землевладение с регулярным перераспределением участков не могло воспитать в мужике чувство хозяина и привило русскому национальному характеру некоторую безответственность...
      Важно отметить, что подушным налогом облагались не только государственные, но и помещичьи крестьяне (как здесь не вспомнить знаменитую аферу гоголевского Чичикова). Ответственным за сбор подати с крестьян был их собственный помещик, который, таким образом, выступал в роли представителя государства. Уже это одно свидетельствует о том, что русские дворяне не были феодалами в полном смысле слова, т.е. самостоятельными владетелями. Об этом, кстати, говорят и дворянские фамилии, среди которых почти нет таких, которые происходили бы от названия вотчины или поместья - в отличие от фамилий знати в Западной Европе [11]. Кроме того, русские помещики обязаны были нести военную или гражданскую службу в пользу все того же государства, за что, собственно, и наделялись землями и крепостными "душами" (именно их количеством и определялось богатство). Это подтверждал указ 1701 г., где четко говорилось, что "все служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет". Этот царский указ лишь еще раз формально закреплял положение, сложившееся еще в XV в., что отмечал В.О.Ключевской [12]. Хотя в жалованной грамоте дворянству (1785 г.) это положение было отменено Екатериной II, но уже при Александре I прекратились и раздачи земель и крестьян в частное пользование.
      В России никогда не было рыцарства, как в Западной Европе: все, даже родовые бояре униженно именовали себя "холопами великого государя", т.е. царя. апример, князь Ф.Ю.Ромодановский, один из воспитателей Петра I, остававшийся во время путешествий и походов царя наместником "на Москве" с неограниченными полномочиями и властью, обращался к Петру в письмах не иначе как в уничижительной форме: "Холопишко твой худородный, Федька Ромодановский, тебе, Великий Государь, челом бьет". аконец, отсутствие подлинно феодального класса на Руси проявлялось и в архитектуре: в России вы не встретите рыцарских замков, столь характерных для ланшафтов Германии или Франции.
      Политаризм проявлялся и в такой характерных для русского общества чертах (особенно после петровских реформ), как огромная власть чиновничьего аппарата, бюрократизм, особенно разросшийся в XIX в. в связи расширением территории империи и усложнением социально-экономических отношений. Так, всего за 50 лет - с 1796 по 1847 г. численность чиновничества возросла в 4 раза, а за 60 лет (1796-1857) почти в 6 раз. При этом население России за этот же период увеличилось примерно в 2 раза (в 1796 г. в Российской империи насчитывалось около 36 млн. человек, а в 1851 г. - 60 млн.). Таким образом, государственный аппарат в первой половине XIX в. рос в три раза быстрее, чем само население [13]. еудивительно, что наблюдательный французский путешественник Астольф де Кюстин писал о российской бюрократии: "Россией управляет класс чиновников... Из недр своих канцелярий эти невидимые деспоты, эти пигмеи-тираны безнаказанно угнетают страну" [14].
      Бюрократизм открыто проявлялся в стремлении государства к полной регламентации жизни всех социальных групп и отдельного человека. Чиновник решал, что можно, а что нельзя. апример, министр финансов граф Д.А.Гурьев в 1820 г. выступил против импорта в Россию дешевых сортов чая, поскольку "следствием такового будет распространение употребления и в тех классах народа, кои менее достаточны и гораздо многочисленнее. о с сим вместе увеличилось бы потребность сахару: оба предмета из чужих краев нами получаемых - распространение роскоши (!) сего рода, как бесполезное министр финансов признает вовсе ненужным" [15]. Еще бы! Сам Гурьев, конечно, имел в избытке и чай и сахар, не говоря уже о других предметах действительно роскоши.
      От чиновничьих злоупотреблений особенно страдало купечество и в целом "вольное" население городов. Кавычки поставлены не случайно: городские жители, за исключением, конечно, чиновников всех сословий и рангов, а позднее и высшего купечества, были обложены подушной податью, должны были нести государственные повинности и были приписаны к тому или иному "обществу", покидать которое без разрешения чиновника было запрещено. Даже для перемещения из города в город внутри империи купцы или мещане обязаны были приобретать паспорта на 1-3 года. Так что институт прописки и внутренних паспортов не был изобретением Сталина и его приспешников. Все это, разумеется, сдерживало рост промышленности и торговли. Выход царское правительство видело в развитии казенных заводов и фабрик и "приписки" к ним государственных крестьян целыми деревнями. Об "эффективности" такого производства свидетельствовал американский путешественник Джоэл Пойнсет в 1807 г.: "Я не сказал тогда в слух, но был уверен, что поощряемые одним лишь императорским покровительством мануфактуры никогда не добьются успеха. Отсутствуют всякая энергия и бережливость, присущие личной заинтересованности, а работают крепостные, получающие мизерное вознаграждение, недостаточное для поддержания хотя бы мало-мальски сносного существования их семей" [16].
      е менее плачевно было и состояние внешней торговли, сосредоточившейся почти исключительно в руках английских, а затем и американских купцов. еслучайно, что Московское купеческое общество, сообщая видному государственному деятелю графу М.М.Сперанскому о причинах упадка торговли в России, прямо указывало, что российское купечество имеет "слабые для заграничного торга капиталы", а сама Россия является аграрно-сырьевым придатком других стран [17]. Действительно, русским купцам было трудно выдержать конкуренцию со стороны иностранных предпринимателей, не связанных мелочной регламентацией и поборами, свободных в маневре своими капиталами и личностью. "Из среды свободных граждан и крепостных, - писал Астольф де Кюстин в 1839 г., - должно образоваться сословие независимых купцов и ремесленников, которое сейчас едва лишь намечается и пополняется главным образом за счет иностранцев. До сих пор почти все фабриканты и купцы - немцы" [18].
      Отмечая в 1996 г. 300-летие российского флота, мы должны особо подчеркнуть, что это был праздник  3военного 0 флота. Торговый же флот в России до середины XIX в. был почти неразвит. Все тот же Дж.Пойнсет отмечал: "Я пытался установить причину, почему Россия сама не может иметь торговый флот, и вскоре убедился, что это кроется в самой природе ее институтов. Если судно снаряжается в заграничное плавание, то хозяин судна при наборе команды должен гарантировать, что матросы, являющиеся частной собственностью, вернутся к своим хозяевам" [19].
      Слабость внутренней и внешней торговли, хозяйственная замкнутость, явная тенденция к автаркии, т.е. к созданию самообеспечивающейся экономики - характернейшая черта политарных обществ. Отсюда, кстати, вытекала и неразрешимая до сих пор в России проблема хороших дорог, транспорта и связи.
      Однако развитие производительных сил страны, влияние мирового рынка и пример западных держав привели к тому, что Россия во второй половине XIX в. более активно начала своё движение к капитализму. Государство не стояло в стороне от этого процесса. Существенным толчком, побудившим царские власти заняться пробуржуазным реформированием экономики и общестенных отношений, явилась Крымская война и ее итоги. А они были неутешительны: техническая, военная, да и общая отсталость Российской империи привели к закономерному проигрышу войны. Так, парусный Черноморский флот был не в состоянии сражаться на равных с паровым английским, русская армия была вооружена старыми кремневыми ружьями и придерживалась устаревшей тактики штыкового боя. Кроме того, рекрутская система комплектации войск не позволяла создать необходимые резервы, а переход ко всеобщей воинской повинности сдерживало существующее в стране крепостное право. Последнее служило ярчайшим признаком общей отсталости страны, главной проблемой ее дальнейшего развития. Последовавшая в 1861 г. вслед за царским Манифестом от 19 февраля отмена крепостного права лишь на какое-то время приостановила назревающий в обществе конфликт, но не предотвратила его: крестьяне получили личную свободу, но не стали подлинными собственниками земли. Как и раньше, значительная ее часть осталась в собственности одной из главных социальных опор государства - у помещиков. У них-то крестьяне и вынуждены были выкупать землю по непомерно высоким ценам. А поскольку нужных средств для выкупа у них не было, эти средства за крестьян вносило государство оформляя им соответствующий долг. о и у государства не было достаточно денег для немедленной и полной компенсации помещикам и оно восполняло этот "пробел" эмиссией (выпуском). Причем и до этого положение в финансовой сфере представляло собой безотрадную картину. Видный государственный деятель А.В.Головнин прямо указывал на огромное перерасходование средств из бюджета страны: с 1832 по 1867 г. была, таким образом, "переиздержана" гигантская сумма 1600 млн.руб. серебром, причем треть ее пришлась как раз на период 1860-1867 гг. "В течение 35 лет расходы превышали доходы на огромные суммы, - писал А.В.Головнин, - и суммы эти, за исключением расходов на железные дороги и по воспособлению выкупа крестьянского надела, тратились непроизводительно. Государственные доходы падали главной массой своей на самую бедную часть населения, и как суммой своей, так и особенно средством взымания чрез развращающий способ дохода с вина - положительно разоряли народ. Денежная система была в совершенном расстройстве, в государстве обращалось более 710 млн.рублей бумажных денег неразменяемых, с форсированным насильственным значением. Эти деньги теряли 20% своей цены. Процентные бумаги, выпущенные правительством, значительно упали в цене: выкупные свидетельства на 30%, банковские 5% билеты на 25%. От всего этого частные люди теряли неимоверно. Имущество и деньги таяли в их карманах и дороговизна на все жизненные предметы возрастала. Всякие коммерческие обороты, предприятия не могли иметь твердого основания. Само правительство теряло, ибо доходы его, получаемые бумажными деньгами, уменьшались в своем значении, а расходы в следствие возвышавшейся дороговизны увеличивались" [20]. Более того, ряд эмиссий бумажных денег был произведен негласно, "в противность закону, который ограничивал число их" [21].
      Эти обстоятельства оказали заметное воздействие на формирование пореформенной российской экономики - ведь базовые отрасли при значительной инфляции могут развиваться только за счет государственной поддержки. Следствием стала несамостоятельность и пассивность значительной части российской буржуазии, ее ориентация не столько на поиск новых решений и направлений развития, сколько на "выколачивание" денег из государственной казны и получение различных льгот со стороны гос.аппарата. Последнее хорошо вписывалось в российские традиции государственной бюрократии, с ее тотальной регламентацией отношений собственности, форм ее реализации, порядка функционирования предприятий (как государственных, так и частных), раздач монопольных прав и привилегий [22]. Результатом стало фактическое сращивание отечественного капитала с государством, особенно усилившееся в годы 1-й Мировой войны, когда гос.заказы и государственное регулирование экономики достигли своего апогея. К этому следует добавить необычайно высокую концентрацию и централизацию российского капитала [23]. Причем истоки образования монополий также коренятся в особенностях форсированной индустриализации России в пореформенный период. Государство исходя из своих интересов поощряло в первую очередь крупные фирмы и предприятия, способные в короткие сроки дать наибольшие объемы производства [24]. В российских условиях у представителей крупного капитала было и то преимущество, что они могли дать чиновнику взятку "по высшей ставке" и стать после этого подлинными "фаворитами казны". Все вместе это привело к складыванию в стране накануне Октября 1917 г. государственно-монополистического капитализма. Таким образом, были созданы объективные экономические предпосылки для полного огосударствления промышленного сектора.
      С другой стороны, сама индустриализация страны конца XIX в. (как и в последствии сталинская) производилась в значительной мере за счет ограбления крестьян. алоги на них росли, а хлеб шел на Запад по бросовым ценам. Широко известно циничное изречение тогдашнего министра финансов И.А.Вышеградского: "Хоть не доедим, а вывезем" [25]. Буржуазные отношения в сфере аграрного производства отношения не получили широкого развития, деревня оставалась еще в значительной мере патриархальным организмом. Убийство П.А. Столыпина прервало его попытку решить аграрный вопрос в России мирным эволюционным путем. Основная масса крестьян, при бурном демографическом росте, не имела достаточного количества земли, которая концентрировалась в основном в руках государства, крупных землевладельцев и нарождающейся сельской буржуазии.
      В целом же более чем двухвековое господство крепостничества, незавершенность формирования гражданского общества и отсутсвие значительной части демократических свобод и политической культуры, подавляющая неграмотность и преобладание в массовом общественном сознании революционных и уравнительно-коллективистких начал, гипертрофированная роль самодержавно-бюрократического "кесарепаписткого" государства - все эти традиционные для страны факторы по существу предопределили выбор Россией одного из наиболее жестких вариантов дальнейшего социально-политического развития.
      Сложившиеся в России острейшие противоречия не были разрешены ни революцией 1905 г., ни Февральской буржуазной революцией 1917 г., хотя обе они, каждая по своему, способствовали утверждению и развитию капиталистических отношений и буржуазной демократии. Окончательному становлению буржуазного общества в России помешал Октябрь 1917. Саму революцию оценивают сейчас по-разному. В прессе и публикациях последних лет, особенно демократической направленности, нередко встречается мнение, что в октябре 1917-го произошла вовсе не революция, а военный переворот, совершенный кучкой политических авантюристов и негодяев на деньги германского генштаба. С другой стороны, немало профессиональных историков и обществоведов продолжает считать ее подлинно социалистической революцией, важнейшим историческим событием, создавшим возможности для становления новой общественной системы - социализма, противостоящей и поныне государственно-монополистическому капитализму стран Запада.
      Так что же все-таки представлял собой Октябрь 1917? Прежде, чем попытаться дать ему характеристику, надо вспомнить о Февральской революции того же года. В отечественной историографии стало традицией обозначать ее как буржуазную революцию, хотя и незавершенную. Дело в том, что в условиях Первой Мировой войны, политики проволочек, компромиссов, говорильни бездароного Временного правительства так и не была решена одна из основных задач буржуазной революции - аграрная реформа, наделение крестьян землей. Кроме того власти продолжали вести непопулярную войну. Положением воспользовались большевики и под всем хорошо известными лозунгами совершили по существу  3политарную контрреволюцию 0, вновь отбросив Россию к политаризму. Конечно, полная его реставрация произошла значительно позднее - после завершения коллективизации в начале 1930-х гг. о то, что в результате Октября мог возникнуть именно политаризм недвусмысленно свидетельствует написанная накануне Лениным программная работа с весьма символическим названием "Государство и революция". Поэтому совершенный по намеченному в этой работе плану Октябрьский государственный переворот, вместо того, чтобы довести до логического конца Февральскую буржуазную революцию, и "остановиться", "пошел" дальше, но не вперед, а назад, и вновь отбросил страну в бездну политаризма.
      о это стало ясно далеко не сразу. Сам вождь Октября, спустя несколько лет после "революции" вполне справедливо считал, что она фактически полностью ликвидировала все накопившиеся в стране "феодальные пережитки", так и не устраненные Февралем 17-го года и писал: "Мы довели буржуазно-демократическую революцию  1до конца 0, как никто" [26]. И у него были для этого все основания. Действительно, Октябрь 17-го года окончательно юридически уничтожил национальное, расовое, религиозное, половое неравенство; было провозглашено и практически реализовано право народов на самоопределение (Финляндия, Польша), но главное - главное крестьяне получили землю и, казалось бы, аграрный вопрос - "проклятие" всех русских революций наконец-то решен. о крестьяне как были, так остались лишь фактическими пользователями земли - юридически она стала принадлежать всему народу, т.е. все тому же ГОСУДАРСТВУ. И именно пролетарскому государству Ленин отводил главную роль в строительстве государственного капитализма, а затем социализма, перераставшего в коммунизм [27].
      Конечно, подавляющая часть большевиков-теоретиков "ленинской гвардии", не говоря уже о рядовых членах партии и поддержавших их народных массах, совершенно искренне верили в построение светлого будущего - социализма в России, да и во всем мире. о это было не что иное, как утопический самообман. Хотя еще задолго до Октября 17-го года, Г.В.Плеханов в работе "аши разногласия" гениально предвидел и предупреждал, чем может закончиться планируемый большевиками переворот: "...Революция может привести к политическому уродству, вроде древней китайской или перувианской империи, то есть к обыкновенному царскому деспотизму на коммунистической прокладке" [28]. Так оно и вышло. Придя к власти в результате Октября и став вскоре монопольно правящей, партия большевиков во главе со своим вождем приступила к сращиванию партийных и государственных структур, заложив основы нового тоталитарного феномена ХХ века - партии-государства, строящего "социализм" [29].
      елишне вспомнить, что совершенно сознательные (хотя и безуспешные) попытки ввести в России "государственный" или, лучше сказать, "казарменный социализм" предпринимались еще в первой половине XIX в. ни кем иным как царским любимцем графом Аракчеевым. В организованных им военных поселениях солдаты-крестьяне должны были без устали работать во благо империи, а во время войны беззаветно ее защищать.
      Собственно, подлинный социализм в тогдашней России и не мог быть построен хотя бы потому, что его материально-технической базой является даже не присущее капитализму машинное производство, а производство, основанное на гораздо более высокой технике и технологии, рождение которых мы наблюдаем сейчас в наиболее развитых промышленных странах Запада и Востока. Россия же начала ХХ в. была страной по преимуществу аграрной. И большевики, национализировав и "обобществив" все средства производства, поставив их под тотальный контроль государства (гос.аппарата), фактически возродили политаризм, но в гораздо более чистом виде, поскольку все экономические уклады кроме государственного были ликвидированы зачастую вместе с их представителями. В результате возникло политарное общество, основные признаки которого хорошо известны каждому взрослому жителю бывшего СССР. Аналогичные по своей сути общества Советский Союз насадил и в Восточной Европе после Второй Мировой войны, либо способствовал их утверждению в странах Восточной и Юго-Восточной Азии (где и до этого существовал свой доморощеный политаризм, расшатанный капиталистической колонизацией), в Африке и на Кубе. Таким образом, через призму политаризма просматриваются и становятся понятными многие коллизии отечественной и мировой истории.
      С другой стороны, если обратиться к той же проблеме Октября 1917 г. не с экономической, а с социальной точки зрения, то становиться очевидным, что бытовавшее в марксисткой литературе утверждение о пролетарской революции как революции априорно социалистической представляется неприемлимым. ыне вполне доказано, что пролетариат - класс наемных работников, лишенных собственности - не может быть ни вождем пролетарской революции, ведущей к социализму, ни строить сам социализм, поскольку это (по крайней мере теоретически) предполагает передачу ему средств производства, а тем самым изменение его сущности как класса [30].
      Глубоким заблуждением является мнение, будто политаризм ("социализм" советского толка) ныне противостоит государственно-монополистическому капитализму как более прогрессивная формация. Людям, придерживающимся такой точки зрения, должно быть известно, что в подавляющем большинстве развитых стран монополии запрещены законодательно. К чему приводят монополии в условиях экономического кризиса и узкого внутреннего рынка наглядно продемонстрировал пример Германии 1933 г. Тогда к власти там тоже пришли "социалисты", правда, с уточнением "национал". Результаты их "социализма" хорошо известны. К аналогичным в целом результатам привело и господство гигантских монополий "дзайбацу" в предвоенной Японии.