Глава 1. ШАКАЛ

В пределах обитаемой Вселенной немало мрачных и неуютных городов. Есть города просто плохие и города похуже. Но есть еще и Хейвен.

В середине зимы, в солнечную погоду башни Хейвена видны издалека. Покрытые инеем они сверкают словно хрустальные. Но все очарование исчезает, стоит только миновать городские ворота. Трубы от многочисленных фабрик безостановочно изрыгают тучи ядовитого дыма и снег на улицах Хейвена больше похож на сажу, а на лицах обитателей города лежит несмываемая печать усталости и злобы.

Хейвен не зря считается самым опасным местом Нижних Королевств.

Даже в предрассветные зимние часы, когда мороз сковывает все своим ледяным дыханием, город не знает мира и спокойствия. Череда преступлений нескончаема. В любое время дня и ночи на узких улицах слышатся стоны и проклятия, льется кровь.

И только городская Стража не позволяет волне кровавого хаоса окончательно захлестнуть Хейвен. В тот день довольно необычная семейная пара, капитаны Стражи Хок и Изабель Фишер, конвоировали арестованного. Несмотря на все усилия магов — повелителей погоды, зима все-таки пришла в город. Под ногами чавкал грязный снег, с крыш свисали сосульки. Свинцовые тучи уже неделю скрывали солнце.

Толпы мужчин, женщин и детей заполняли улицу, ведущую к штабу Стражи. Они суетливо сталкивались, торопясь по своим делам. Разумеется, никто не пытался толкнуть Хока или Фишер. Это было небезопасно. Пробило уже восемь утра, но день, казалось, и не думал начинаться. На каждом углу горели фонари, но их янтарный свет едва разгонял темноту.

Хок искренне ненавидел зиму. И не только потому, что недавняя эпидемия гриппа свалила с ног добрую половину Стражей, а ему с Фишер пришлось несколько дней подряд работать в две смены. Зима в Хейвене — трудное время, особенно для бедных и больных. По утрам на улицах находили замерзшие трупы несчастных бродяг — их убила зима. Бездомные умирали на ступеньках богатых домов или под навесами магазинов. Каждый день специальная машина объезжала город, собирая свой страшный урожай. Однажды Хок обнаружил маленькую девочку, свернувшуюся клубочком на мостовой. Ее глаза широко распахнуты, кулачки сжаты — она была мертва. Ее тоже убила зима… Капитан Хок был высок и черноволос. Несколько старых шрамов на правой половине лица и черная шелковая повязка через глаз придавали ему зловещий вид. Друзьям он рассказывал немало историй о том, как заработал эти шрамы. Правда, многие из этих историй не были лишены вымысла. Хок носил волосы до плеч, перехваченные кожаным обручем, чтоб не лезли в глаза. В своем черном форменном плаще он казался олицетворением грубой физической силы; но на самом деле Хок был не столько мускулист, сколько жилист и гибок. Ему недавно исполнилось тридцать, но в волосах уже поблескивала седина. Словом, Хок походил на обыкновенного наемника, прошедшего огонь и воду, и, если бы не взгляд его единственного глаза, пронизывающий насквозь, на него мало бы кто обращал внимание. На правом бедре Хок носил вместо меча топор с короткой рукояткой. Многолетняя практика позволила ему в совершенстве овладеть мастерством обращения с этим оружием. Его супруга, капитан Изабель Фишер машинально подстраивалась под широкий шаг Хока; она успела привыкнуть к этому за годы их долгой совместной службы. Несмотря на высокий для женщины рост — около шести футов — она поражала по-кошачьи изящными и легкими движениями. Свои длинные светлые волосы Фишер заплетала в косу, доходившую до талии. На конце косы раскачивался полированный стальной шар. Она привлекала скорее мужской, чем женской красотой. Резкие черты ее лица приятно контрастировали с глубокими синими глазами и благородным ртом. Плащ Изабель носила такой же, как у мужа, но сидел он на ней гораздо лучше. Вооружение ее составляли меч и кинжал, топор она не признавала. Искусство фехтования Изабель было известно в Хейвене, а в этом городе почти каждый житель умел отлично обращаться с мечом. Хока и Фишер боялись и уважали как самых крутых и честных в команде Стражей. Но именно поэтому у них накопилось немало врагов, к сожалению, даже среди коллег.

Пленник Стражей — маленький, тощий, безобидный на вид человечек, кутавшийся в меховую накидку. Его редкие черные волосы лоснились, глазки постоянно бегали, словно выискивая что-то, сам он все время хмурился. Короче, Хорек Бенни явно не относился к категории счастливых и уверенных в себе людей.

— Вы совершаете большую ошибку, — в двадцатый раз за последние пять минут повторил он заискивающим тоном. — Подумайте, пожалуйста, еще раз.

— Прости, — притворно вздохнул Хок. — Я думаю только по праздникам, а Фишер вообще не любит этим заниматься, она считает, что в результате портится фигура.

— Точно, — подтвердила Фишер, сурово взглянув на монашку, не успевшую вовремя убраться с их дороги.

— Произошло недоразумение, — упрямо твердил Бенин. — Я — честный торговец.

Хок недобро усмехнулся.

— Бенни, ты подлый жулик, делающий деньги на рэкете. Я знаю, как ты поступаешь с владельцами магазинов, когда они отказываются платить. Но сейчас ты оказался настолько слеп, что проделал это прямо у нас под носом. Кстати, где твои качки-телохранители? Неужто полегли от гриппа?

Бенни вздохнул.

— Нет правды в этом мире. Я уважаемый человек. У меня есть права, как у любого гражданина. Я плачу налоги. По сути дела, вы работаете на меня.

— Вот и радуйся, дурачок, что твои деньги пошли на доброе дело, — заметил Фишер. — Мы арестовали преступника на месте преступления, что тебе еще надо?

— Вам это не сойдет с рук! — прошипел Бенни, отбросив заискивающий тон. — У меня куча влиятельных друзей. Ваши обвинения беспочвенны. Не успеете и глазом моргнуть, как меня выпустят.

Хок искоса взглянул на него.

— Бенни, дружище, ты действуешь мне на нервы. Будь послушным мальчиком и заткнись, не то мы с Фишер заведем тебя в ближайшую темную подворотню и займемся там твоим воспитанием.

Бенни посмотрел на Фишер и, заметив ее зловещую улыбку, потупился. Хорек слышал немало интересного о методах воспитания, используемых ею. Рассказывали, что когда воспитательный процесс проходил в квартире, при этом сильно страдала мебель. От этой мысли Бенни затих, и остаток пути тройка преодолела молча.

Они подходили к штабу Стражи, массивному каменному зданию с дубовыми дверями и стрельчатыми окнами-бойницами. Казалось, штаб постоянно находился в осаде, что, впрочем, было довольно близко к действительности. Нападения и попытки поджогов случались часто. Но еще ни разу работа штаба не прерывалась больше чем на несколько часов. В здании были свои маги, а все сотрудники — от клерка до майора — носили оружие и умели им пользоваться.

Парадный вход штаба был всегда открыт, но все знали, что в случае опасности ситуация изменится за считанные секунды. Охранное заклинание мгновенно закрывало, двери, и хорошо, если никого не попадалось на пути.

Люди потоком входили и выходили из штаба. Констебли, осведомители, родственники арестованных, адвокаты и, конечно, те, кто пришел в Стражу за помощью. Таких было легко узнать по страху и отчаянию на лицах. Большинство обращалось сюда только в крайних случаях, потерпев неудачу в других местах.

Стражам не всегда можно доверять — как и все в Хейвене, правосудие можно купить. Каждый имел свою цену. Но только не Хок и Фишер.

Бенни раздумывал о том, как бы ухитриться улизнуть, но, заметив, что рука Фишер лежит на рукоятке меча, лишь вздохнул и покорно поплелся за обоими Стражами через главный вход в переполненный коридор штаба. В огромном наполненном людьми помещении с низким потолком стоял оглушающий шум. Сидящие вдоль стен женщины болтали, сплетничали и одергивали своих детей, которые путались у всех под ногами. Никто их не выгонял. Штаб был единственным местом, где дети могли играть в относительной безопасности. Кроме того, констебли, подслушивая женскую болтовню и сплетни, иногда получали очень ценную информацию.

У стола регистрации десятки людей кричали, лили слезы, размахивали руками, а три сержанта-регистратора, давно привыкшие к такому столпотворению, спокойно делали свое дело и никого не пропускали без очереди. Успокоить взволнованных родственников, отогнать адвокатов, записать имя преступника, приведенного констеблем, не обращая внимания на бедлам, который творится вокруг, — такая работа требовала поистине железных нервов.

Хок и Фишер решительно протолкались сквозь человеческое море. Хок принялся стучать кулаком по столу, пока один из сержантов не обратил на него внимания.

Бенни передали с рук на руки. Сержант злорадно усмехнулся.

— О-хо-хо! Не часто нам выпадает честь приветствовать у себя такую персону. Чем же ты огорчил Хока и Фишер?

— Ничем! Я занимался своими делами.

— Значит, твои дела незаконны. Если ты настолько туп, чтобы заниматься ими на глазах у этой парочки, ты заслуживаешь всего, что сейчас с тобой случится.

Сержант позвонил в медный колокольчик, и резкий звук на мгновение заглушил людской гомон. Через минуту появился молчаливый констебль и увел Хорька Бенни, продолжавшего громко вопить, доказывая свою невиновность.

— Недолго нам удастся продержать его за решеткой, — мрачно проронил сержант.

— Как так? Мы оба будем свидетельствовать против него на суде! — возмутилась Фишер.

— А до суда и не дойдет, — заявил сержант. — У Бенни полно могущественных друзей. Скоро нам намекнут, что неплохо бы его выпустить.

Фишер сплюнула.

— Интересно, зачем тогда вообще кого-то арестовывать? Теперь каждый жулик обзавелся покровителями, судьи куплены, а присяжные запуганы.

— Я здесь ни при чем, — пожал плечами сержант. — И нечего на меня так таращиться, Хейвен есть Хейвен.

Фишер вполголоса выругалась, но все-таки позволила Хоку оттащить себя от стола. Они протолкались к огромному камину, чтобы передохнуть и согреться.

Хок приветливо поздоровался со знакомыми констеблями, которые грелись у огня. Им уже давно следовало идти дежурить на улицу, но мерзнуть никому не хотелось. Хок снял плащ, повернулся спиной к огню и с любопытством принялся оглядываться вокруг…

Несколько проституток, окоченевших в своей легкой и яркой рабочей одежде, терпеливо ждали, когда их зарегистрируют, оштрафуют и отпустят. На улице их, как и констеблей, тоже ждала работа. Стражи приводили арестованных, сутенеры платили штрафы за своих девочек. Все шло как обычно. Хоку стало противно. Но все это его не касалось. Вдруг он заметил, как один из сутенеров грубо ударил проститутку. Хок подошел к нему и похлопал по плечу. Тот резко обернулся и побледнел, когда понял, с кем имеет дело. Сутенер был молод и мускулист, одет с иголочки и носил тоненькие усики. Видно было, что он гордится своей внешностью.

— Что вы хотите, капитан? Я в порядке.

— Ты сводник, Себастьян, а значит, — подонок. Я тебя уже предупреждал насчет плохого обращения с девочками.

— Я плохо обращаюсь с моими девочками?! — Себастьян оглянулся вокруг, как бы призывая окружающих выступить на защиту оскорбленной невинности. — Да я люблю их, как родных сестер! Кто, спрашивается, следит, чтобы они были нарядно одеты, чтобы у них было все, что им нужно? Мы как одна семья. Иногда им просто нужна твердая мужская рука.

— Твой дружок Бешеный попал под суд. Он сам и его твердая мужская рука, порезавшая лицо одной девушки бритвой, — сказал Хок. — Я тебя насквозь вижу. Если еще раз замечу твою твердую руку, я обижусь. Помнишь, что было, когда я обиделся на Бешеного?

Сутенер торопливо кивнул:

— Ему уже лучше. Через месяц его выпишут из больницы.

— Да ну? Наверное, я старею… Не бей девочек, Себастьян, или я повыдергиваю тебе пальцы.

Себастьян поспешил исчезнуть в толпе. Хок посмотрел ему вслед, кивнул проституткам (те не обратили на него никакого внимания) и вернулся к огню.

Фишер ползала на коленях, играя с детьми, которые были еще слишком малы, чтобы бояться формы Стража. Хок грустно улыбнулся, глядя на жену. Они часто говорили друг другу, что неплохо бы завести своих собственных детей, но для осуществления этой идеи у них почему-то постоянно не хватало времени.

В толпе внезапно раздались крики, завизжали женщины, люди подались к стенам, давя друг друга. Кто-то из арестованных, оттолкнув охранников, выхватил нож, который не обнаружили при обыске, и схватил одного из детишек, с которыми играла Фишер, решив использовать ребенка в качестве заложника. Не поднимаясь с колен, Фишер ударила преступника локтем в пах. Тот согнулся от боли. Фишер неторопливо встала на ноги и добавила ему носком сапога в лицо. Арестованный упал. Фишер спокойно отбросила нож подальше. Двое констеблей уволокли потерявшего сознание преступника. Все вернулись к своим делам, как будто ничего не произошло.

Хок раздраженно подумал, что им снова пора на улицу. Они не отдежурили еще и половины своей второй смены. Хок ненавидел зиму. Он промочил ноги, у него болела голова, в пояснице стреляло, но работа есть работа. Он позвал Фишер, помахал на прощание детям и обреченно вышел на мороз. Первое, что он увидел на улице, был Хорек Бенни, уже успевший где-то раздобыть плащ, а теперь подзывавший носильщиков с портшезом. Хок и Фишер переглянулись и подошли к нему. Бенни заметил их, и на его лице ясно отразилось желание убежать, но он пересилил себя и даже смело выпрямился во весь свой непрезентабельный рост.

— Бенни, — скучным голосом произнес Хок. — Что ты здесь делаешь?

— Меня отпустили, — торопливо ответил Хорек, перебегая взглядом с Хока на Фишер и обратно. — Все обвинения сняты. Официально. Я же говорил вам, что у меня есть дру…

Хок и Фишер взяли Бенни под белы ручки и понесли его в ближайшую темную подворотню. Бенни дрыгал ногами и пытался кричать, что, однако, мало помогало ему.

Когда Хорька поставили на землю, он попробовал бежать, но Хок взял его одной рукой за шиворот, поднял и прижал к стене. Бенни вытаращил глаза и, казалось, потерял дар речи — Хок прижал еще сильнее.

— Никто не избежит наказания, когда обвинение выдвигаем мы, Бенни. Мне плевать на твоих друзей. Ты виновен, и суд состоится.

— Ваши обвинения не будут приняты, — пискнул Бенни. — Судьи отпустят меня, вот увидите.

Хок вздохнул.

— Ты не понимаешь, Бенни. Если мы тебя отпустим, остальные подонки подумают, что им тоже все сойдет с рук, а ведь это плохо, правда? Вот почему ты сейчас же вернешься в штаб и признаешь себя виновным, ну, а если нет, мы с Фишер будем наперебой изобретать способы, как бы сделать тебе побольней.

— Обвинение не может строиться на основании одного признания.

— Тогда надо подумать о дополнительных доказательствах.

Бенни посмотрел на неумолимое лицо Хока, потом взглянул на Фишер. Она равнодушно чистила ногти огромным ножом. Бенни с трудом сглотнул. Он внезапно поверил во все страшные слухи о Хоке и Фишер. Хок вежливо кашлянул, и Бенни чуть не вскрикнул от неожиданности.

— Бенни…

— Я хотел бы сделать признание, капитан Хок, — в голосе Хорька Бенни слышались истерические нотки.

— Ты можешь отказаться…

— Нет, нет, я признаюсь.

— Но ведь юридически это вовсе не обязательно.

— Пожалуйста, разрешите мне сознаться!

— Молодец, — сказал Хок, опуская его на землю. — Всегда приятно встретить законопослушного гражданина, который верит в справедливость правосудия. Теперь иди и сделай это, пока все мы в таком хорошем настроении.

Бенни опрометью бросился обратно в штаб. Фишер улыбнулась и убрала такой страшный нож. Двое Стражей неторопливо направились патрулировать свой район на Северной окраине.

Образ жизни Северной окраины определяли преступность и нищета. Стычки между наркобандами из-за сфер влияния, в которых погибали случайные прохожие, бытовые убийства, изнасилования, ограбления были здесь обычным делом. Двери домов открывались только по паролю. Воздух, пропитанный дымом многочисленных фабрик, раздирал горло. Добавляли ароматы и помои, которые выплескивались прямо на улицу. Непривычный человек с трудом мог дышать в такой атмосфере.

Хок и Фишер шли по узким улицам, кивая знакомым, то и дело мелькавшим в толпе. Темп жизни на Северной окраине был бешеным, конкурент всегда дышал в затылок, но Хок и Фишер редко торопились. Они старались не пропустить ничего из того, что творилось вокруг. На Северной окраине они работали уже пять лет, но, несмотря на их усилия, здесь мало что изменилось. Число преступников росло из года в год. В глубине души и Хок и Фишер знали, что зло искоренить невозможно, и лучшее, что они могли сделать — выжить бандитов из этого района. В присутствии Стражей все шло более или менее прилично, но они не могли находиться одновременно везде. Хок и Фишер часто говорили о том, что хорошо бы бросить эту собачью работу, но на самом деле никто из них так не думал. Они не могли сдаться. Лучше маленькая победа, чем большое поражение.

Мокрые от снега кучи мусора красовались в грязных лужах, и прохожим нередко приходилось раздумывать, куда поставить ногу. Мусоровоз приезжал всего лишь раз в месяц и только под охраной. Нищих, питавшихся отбросами, сейчас не было видно. Зима выгнала их с улицы. Но уличный бизнес, несмотря на холод, процветал.

Внезапно Хок и Фишер услышали телепатический звук флейты, это звучал сигнал колдуна — глашатая Стражи. Они остановились послушать, что еще стряслось плохого. Срочные новости всегда оказывались плохими. Все приятное могло подождать до их возвращения в штаб. Нежная мелодия резко оборвалась, и в их головах зазвучал пронзительный голос колдуна из штаба:

«Внимание Стражам Северного сектора. Беспорядки в таверне „Скрещенные Мечи“ в Героиновом тупике. Есть убитые и раненые. Пострадали двое констеблей. Соблюдать чрезвычайную осторожность, зачинщики беспорядков используют шакал».

Хок и Фишер побежали, разбрызгивая мокрый снег. Героиновый тупик находился в четырех кварталах от них. Там могло произойти немало нежелательного, если Стражи промедлят с подмогой. Впрочем, судя по сообщению, многое уже произошло.

Хок мысленно чертыхнулся. Беспорядки опасны и сами по себе, даже без наркотиков.

Шакал был новинкой на улицах Северной окраины. Его относительно дешево мог произвести каждый, кто хоть немного знал алхимию. Наркотик обладал способностью пробуждать в человеке животные инстинкты. Он обострял восприятие и одновременно отключал все центры контроля за поведением. Шакал освобождал зверя, дремлющего в подсознании у каждого. Кроме того, он увеличивал физическую силу, разжигал свирепость и ускорял реакцию, делая принявшего наркотик человека практически непобедимым. При длительном использовании шакал полностью разрушал нервную систему, приводя к параличу, сумасшествию и смерти. Но на Северной окраине многие отказывались от безнадежного будущего в пользу жестоких радостей настоящего.

Хок и Фишер свернули за угол и оказались в Героиновом тупике. Зеваки запрудили узкую улицу, и Стражам пришлось, забыв о правилах хорошего тона, прокладывать себе дорогу сквозь толпу. Любопытные наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Таверна «Скрещенные Мечи» снаружи выглядела совершенно мирно.

На ее ступеньках сидел констебль, прижимая платок к скверно выглядевшей скальпированной ране. Половина его лица была залита кровью. Увидев капитанов, констебль попытался подняться на ноги, но Хок жестом разрешил ему сидеть.

— Что случилось?

Констебль облизал сухие губы.

— Мы с напарником первыми примчались сюда по тревоге. В таверне кипела драка, но снаружи нельзя было ничего разглядеть. Из толпы нам кричали, что внутри уже находятся двое констеблей, и мой товарищ пошел туда, а я остался сдерживать любопытных. Я долго ждал, но он не вернулся. Потом внутри все стихло, и я решил заглянуть туда. Как только переступил порог, кто-то ударил меня по голове, кровь залила глаза, и мне пришлось выбежать наружу. Сейчас остановлю кровь и пойду снова. Мой напарник все еще там, внутри.

Хок похлопал его по плечу.

— Ты, приятель, лучше посиди здесь, мы с Фишер сами заглянем туда. Если появятся наши, скажи, чтоб не входили, пока мы не выясним обстановку. Ты уверен, что там принимают шакал?

— Так сказали свидетели. Сам я знаю лишь то, что из таверны никто не выходил.

Хок и Фишер, оставив констебля, отошли на пару шагов.

— Ну, что скажешь? — спросил Хок.

— Надо быть поосторожнее. Трое Стражей исчезло, один ранен, число преступников, находящихся под воздействием шакала, неизвестно. Дело плохо. Может, поищем работу поспокойнее?

— В Хейвене нет спокойной работы. Придется идти, Изабель, там могут быть заложники.

— Скорее всего, их там уже нет.

— Все равно, надо проверить.

Фишер вздохнула.

— Ладно, идем, пока я не передумала. У тебя есть хоть какой-нибудь план?

— Если они там накурились шакала, подкрасться незаметно не удастся, нас моментально учуют. Поэтому высадим дверь и будем рубить все, что движется.

— Глупый план, Хок.

— У тебя есть другой?

— К сожалению, нет.

— Тогда сойдет и мой, — ухмыльнулся Хок. — И не надо надувать губки, дорогая, ведь мы бывали в переделках и похуже.

Он взял в руки топор, Фишер вытащила из ножен меч, и они подкрались к двери таверны. Дверь оказалась приоткрытой, внутри было темно. У порога натекла лужа крови. Косяк двери был исцарапан, словно кто-то точил об него когти. Хок прислушался — ни звука. Он распахнул дверь ударом ноги. Ничего не случилось.

Хок взглянул на Фишер, и она кивнула. Стражи одновременно проскочили в таверну и, оказавшись внутри, прижались к стене по обеим сторонам от двери, чтобы не выделяться на светлом фоне. Прошло несколько мучительных секунд, пока их глаза привыкли к темноте. Кое-какой свет внутри все же был. На противоположной стороне комнаты тлели угли камина. Сквозь щели в ставнях просачивались тоненькие белые лучики. Вскоре Хок уже мог различить стулья и столы, изломанные и разбросанные по углам. Среди исковерканной мебели виднелись какие-то темные бесформенные силуэты, и Хок понял, что это были трупы. Он насчитал их четырнадцать. Убийц же нигде не было видно.

Хок сделал шаг вперед, держа перед собой топор. Под ногами захрустело битое стекло. Фишер бесшумно встала рядом с мужем. Он достал спички и осторожно зажег стенную лампу Нелегко было проделать это одной рукой, но Хок так и не выпустил из рук оружия. Желтоватый свет разогнал темноту и Стражи смогли оценить полную картину катастрофы. Кровь была везде — на полу на стенах, на исковерканной мебели. Почти все трупы страшно изуродованы лишены голов рук или ног. На одной из ламп висели серо-розовые кишки, в камине лежали обуглившиеся человеческие руки. Некоторые тела оказались выпотрошенными разрезанными от горла до паха. Причем эта операция проделана явно без помощи ножа. Фишер тихо ругнулась даже в тусклом свете лампы Хок заметил как она побледнела. Хок поставил лампу обратно в нишу.

В таверне царила мертвая тишина.

Стражи осмотрели все тела пытаясь отыскать признаки жизни, но увы их не былою Хок и Фишер нашли трех обезглавленных констеблей, опознав их по алым туникам. Оставалось непонятно куда исчезли преступники. Хок был уверен, что они все еще здесь. Интуитивно он чувствовал неведомую опасность. Знакомое ощущение щекотки между лопатками, словно от чьего то ненавидящего взгляда не покидало его.

Стойка с бутылками разбита. Из посуды ничто не уцелело, пол покрывал слой битого стекла. Хок жестом показал Фишер на исцарапанную поверхность стойки.

— Ты думаешь о том же, что и я Хок? — прошептала Фишер.

— Возможно. Это уже нечто большее, чем просто обкуренные шакалом. У человека нет таких клыков или когтей. Мы имеем дело с оборотнем.

Фишер наклонилась, дослала из сапога серебряный кинжал и зажала его в левой руке, затем быстро зашла за стойку и махнула Хоку. Он встал рядом с ней.

Из-под стойки виднелась верхняя часть туловища бармена. Его горло разорвано, руки искусаны — он пытался защищаться.

— Оборотень? — полувопросительно произнесла Фишер.

— Может быть, — отозвался Хок. — Хотя следы укусов не такие.

Откуда-то послышалось приглушенное рычание. Хок и Фишер моментально выскочили из-за стойки и огляделись по сторонам. Рычание раздалось снова, на этот раз более громкое, и что-то тяжелое набросившись на Хока сверху и сзади сбило его с ног.

Существо обхватило Хока ногами, прижав его руки к туловищу. Хок упал. Они покатились по битому стеклу.

Капитан тщетно пытался вырваться. Он с ужасом почувствовал, как острые зубы вонзаются ему в затылок. Сделав отчаянный рывок Хок сумел встать на ноги и ударил тварь, висевшую на спине, об стойку бара.

Ужасная хватка ослабла. Хок сбросил со спины неведомого врага и отскочил в сторону. В ту же секунду Фишер в длинном выпаде пригвоздила существо мечом к деревянной стойке. Какой-то миг Хок стоял в оцепенении. Пронзенная мечом тварь оказалась человеком. Его и изорванная одежда пропиталась кровью, скрюченные руки тряслись в судорогах.

Кисти были тоже покрыты свежей кровью, словно алыми перчатками. Из страшной сквозной раны на животе вывалились кишки. Умирающий, скаля зубы, зарычал на Стражей и попытался прыгнуть, но лезвие меча помешало ему.

Однако он сумел дотянуться когтистыми руками до горла Фишер.

Хок подскочил к ним высоко подняв топор, но ударить не успел, Фишер задыхаясь, полоснула серебряным кинжалом по горлу убийцы. Кровь одурманенного потоком залила ее руки. Глаза безумца помертвели, и он безжизненно повис на лезвии меча. Изабель, упершись ногой в стену, вытащила меч, и мертвое тело мягко осело на пол.

— Он сидел все это время на антресолях, — пробормотал Хок, рассматривая труп. — Сидел и следил за нами.

Фишер посмотрела вверх.

— Больше там никого нет. Трудно поверить, что все это сделал один человек, даже если он находился под воздействием шакала.

Носком сапога Хок толкнул мертвого наркомана.

— Зря мы его убили. Он многое мог бы рассказать.

— Он не оставил нам выбора, — сухо заметила Фишер. — Кроме того, ему не дали бы говорить. Когда они под воздействием наркотика, из них и слова не вытянешь, а пока он приходил бы в себя, наркомафия убила бы его даже в тюрьме.

Он был обречен.

Хок нахмурился.

— Надо сказать, что служба безопасности штаба никуда не годится. Особенно если в дело замешаны наркотики. Помнишь, когда мы начинали, такого не было.

— Нет, было, — возразила Фишер. — Просто из-за нашей неопытности мы ничего не замечали. Наркотики — это очень большие деньги, а значит, и Стража может быть куплена.

— Ладно, давай выбираться отсюда. Теперь нам нужно еще составить рапорт. Если один наркоман смог отправить на тот свет столько людей, в Хейвене скоро наступят веселые времена.

Глухое ворчание раздалось у них за спиной. Стражи мгновенно обернулись. В разгромленной таверне ничего не изменилось. Они услышали ворчание снова. На этот раз оно было более низким и походило скорее на стон. Звук шел из-за перевернутого стола, стоявшего у стены. Это был большой стол, за ним могли спрятаться, по крайней мере, два человека. Ворчание и стоны прекратились, но Хоку показалось, что он что-то слышит. Что-то… похожее на чавканье.

Хок жестом показал Фишер на стол, и они бесшумно подкрались к нему. Хок осторожно отложил в сторону топор и взялся обеими руками за столешницу. Фишер встала рядом с ним, занеся над головой меч. Они мысленно досчитали до трех, и Хок, крякнув, отбросил стол от стены, а Фишер подалась вперед, чтобы дать время безоружному напарнику схватить свое оружие.

У стены сидела девушка лет восемнадцати. С первого взгляда было видно, что она находится под воздействием шакала. Бледное лицо, широко раскрытые бессмысленные глаза, скрюченные, покрытые свежей кровью руки. Она не пыталась напасть на Стражей. Кто-то — наверное, только что убитый наркоман — разодрал ей живот. Страшная рана была смертельной, но наркотик не давал ей умереть. Она сидела, прислонившись спиной к стене, в луже собственной крови. Хок и Фишер в оцепенении смотрели, как девушка погружает руку в свой разорванный желудок, достает оттуда окровавленную полупереваренную пишу и начинает ее жевать.

Она пожирала свое тело!

Хок склонился над девушкой и осторожно дотронулся до ее плеча.

— Не надо. Пожалуйста, не надо.

— Отойди от нее, Хок! Она все еще опасна. Неизвестно, скольких людей она уже убила.

— Приведи врача, — сказал Хок, не оглядываясь.

— Хок…

— Приведи врача!

Фишер торопливо пошла к выходу. Хок положил руки девушки ей на колени, отбросил спутанные, длинные волосы, закрывающие лицо. Она взглянула на него.

— Что-то пошло не так… — с трудом прошептала она.

Хок наклонился к ее лицу, с трудом разбирая слова.

— Они говорили, что это сделает нас богами. Мне холодно.

— Я послал за доктором, — сказал Хок. — Все будет в порядке.

— Они… обманули.

— Можешь рассказать, что случилось? Ты говоришь, что-то произошло не так. Что именно?

— Новый наркотик… Лучше шакала, сильнее. Мы должны были стать как боги… Мы упаковывали его на фабрике, готовили для отгрузки. Леон взял немножко себе… Мы попробовали его здесь. А потом…

— Расскажи о фабрике, где она?

Рука девушки снова потянулась к ране. Хок осторожно удержал ее.

— Мне холодно, — еле выговорила она непослушными губами, умоляюще взглянув на него снизу вверх.

Хок снял плащ и осторожно накинул девушке на плечи. Она дрожала, по ее мертвенно-бледному лицу градом катился пот. Трясущиеся губы посерели. Ее дыхание участилось, и речь стала совсем неразборчивой.

— Это «Голубой Дельфин» Моргана, в Когте, — прошептала она.

— Хорошо, хорошо, теперь я доберусь до него. А ты успокойся. Все будет в порядке. Сейчас придет врач.

— Пожалуйста, не отпускайте мою руку.

Хок снял перчатку и нежно накрыл ладонью ее кисть. Между его пальцами просочился липкий ручеек крови.

— Так хорошо?

— Держите ее так, чтобы я могла ее видеть… Я ничего не чувствую.

Хок приподнял ее руку, но в этот момент глаза девушки закатились, дыхание оборвалось. Он еще держал ее за руку, когда Фишер возвратилась с врачом.

— Я даже не знаю ее имени, — сказал Хок, поднимаясь с коленей. Констебли и капитаны Стражи, вызванные колдуном из штаба, толпились за спиной Фишер. Потом они стали выносить тела из таверны, укладывая их рядами на снег. Вскоре должна была приехать труповозка. Доктор суетился вокруг убитых, определяя причины смерти. Прибыл судебный маг. Собралась огромная толпа, с трудом сдерживаемая двумя констеблями. Хок внезапно схватил горсть снега и принялся яростно тереть им свои руки. Фишер тронула его за плечо.

— Ты сделал все возможное.

— Я знаю.

— Она убила несколько человек.

— Я знаю и это.

Хок отряхнул руки и натянул перчатки.

— Перед смертью она сказала мне, что работает на фабрике, где производится новый наркотик. Фабрика принадлежит Робби Моргану, и находится в Чертовом Когте.

При этих словах Фишер пристально посмотрела на мужа.

— По инструкции следует связаться со штабом и сообщить о фабрике. Если ты не сообщил до сих пор, значит, у тебя есть причины. Так какие же?

— Я хочу крови этих ублюдков. Они создали новый наркотик, но еще не успели пустить его в продажу. Представляешь, во что превратится город, когда супершакал появится на улицах! Надо остановить их, пока не поздно.

— Пусть ими занимается отдел по борьбе с наркотиками. Им за это деньги платят.

— Ну уж нет! Я не могу рисковать. Вдруг что-нибудь пойдет не так. В Страже полно предателей, которые за подачку намекнут Моргану о предстоящей операции.

Ребята из отдела по борьбе с наркотиками, как положено, чуть-чуть опоздают и не найдут ничего, кроме пустого склада. Так уже не раз бывало. Нам придется сделать все самим.

— Нам? То есть мне и тебе?

— Я не сумасшедший. У Моргана там армия охранников, но и у нас тут тоже собралась неплохая команда. Десяток констеблей, четверо капитанов, есть даже маг. Оставим здесь пару человек для поддержания порядка и пойдем.

— По чьему приказу?

— По моему. Если все пройдет гладко, никто не станет задавать вопросы.

— А если нет?

Хок порывисто схватил ее за руку.

— Изабель, это очень важно для меня. Девушка умерла у меня на руках, ей было больно и страшно. А я, я ничем не мог ей помочь. У нас есть единственный шанс отомстить. Нельзя его упускать.

— Хорошо, но как ты уговоришь остальных участвовать в незаконном обыске?

— Очень просто, мы не скажем, что он незаконный.

Фишер слегка улыбнулась.

— А ты не так глуп, как я думала.

И они бессовестно обманули десятерых констеблей, двух капитанов и колдунью по имени Мистика. Все они не ведали, что грубо нарушают инструкции. В случае неудачи ответственность легла бы только на Хока и Фишер. Дело было крайне опасным. Шансы Стражей на удачу весьма невелики, но Хок не думал об этом. Он должен отомстить, его цель — Морган.

Хок не раз слышал о Моргане. Известная фигура в Хейвене.

Он контролировал наркобизнес, проституцию, гильдию наемных убийц. На кровавые деньги Морган купил себе положение в обществе. Его можно было встретить в самых престижных клубах города. Стражи знали все или почти все о его темных делах, но улик против Моргана не было никаких. Играл он всегда по-крупному и старался не рисковать. Вряд ли Морган стал бы связываться с таким опасным наркотиком как супершакал. Обычные наркотики не привлекали такого внимания Стражей, а у наркоманов вызывали не менее сильную зависимость, следовательно, приносили не меньшую прибыль. Но в конце концов каждый преступник когда-нибудь ошибается, видимо, настало и время Моргана.

Хок и Фишер быстрым шагом вели свой отряд к Чертовому Когтю. Маленькая армия Стражей выглядела внушительно, прохожие расступались перед ними.

Происходящее напоминало небольшой парад. Правда, приветственных кликов со стороны зрителей не было. Блюстители закона в Хейвене не пользовались всенародной любовью.

Хок посмотрел на своих людей. С такими ребятами можно рассчитывать на успех. Констебли были из самых опытных Стражей, иначе они не работали бы на Северной окраине. Капитанов Хок знал лично.

Капитан Эндрю Дафта, средний вес и рост, сорок лет от роду, настоящий Страж, мужественный и осторожный.

Красавец мужчина с голубыми глазами и светлыми волосами. Неплохо управляется с мечом. Работал когда-то в паре со многими Стражами, но ни с кем не сработался. Дафти не верил никому, кроме себя, и привык рассчитывать только на собственные силы, Капитан Говард Бернс — высокий и тощий, его бледное лицо обрамляла густая борода и шевелюра темных волос. Он специалист по вопросам коллективной и персональной охраны. В основном он работал в западной части города, обеспечивая перевозку денег и других ценностей. К делу относился очень серьезно и имел несколько благодарностей от начальства за храбрость. По слухам, у него совершенно отсутствовало чувство юмора.

Хок когда-то работал с ними обоими и был рад, что, помимо Фишер, в его отряде появились такие надежные ребята. Единственной темной лошадкой в их компании была колдунья Мистика. Новый человек в Страже, она еще не успела показать себя.

Высокого роста, костлявая и худая, Мистика одевалась в предельно допустимую мини-униформу магов, оставляя открытой большую часть ног. Ее длинное лицо то и дело озарялось зубастой, дружелюбной улыбкой, делавшей ее моложе.

Правда, улыбаясь, колдунья напоминала счастливую лошадь.

Магическая поддержка в предстоящей операции могла оказаться очень полезной. Склад Моргана, без сомнения охраняется и защитной магией.

Единственный существенный недостаток Мистики — чудовищная болтливость — пока не очень беспокоил Хока. Кроме того, при ходьбе на ней звенело множество браслетов, ожерелий и другой бижутерии. Хок решил, что с таким звуковым сопровождением, ей не следует пытаться прокрасться куда-либо незаметно.

Они пришли в Чертов Коготь и Мистика наконец замолчала. Коготь был самым грязным и опасным районом Северной окраины. Квадратная миля трущоб, примыкавшая к городскому порту — средоточие преступности и нищеты. Недоедание и болезни были здесь в порядке вещей. Никто не осмеливался выходить на улицу ночью в одиночку и без оружия. Стражи редко совали сюда нос, и мафия открыто правила этим районом. Раньше со здешними бандами успешно боролся колдун Гонт, но он уехал из Хейвена, и для Когтя настали плохие времена.

Теперь этот район, как нельзя лучше подходил для фабрики наркотиков.

«Голубой Дельфин» — так назывался небольшой склад, находившийся в одном из жилых домов. Стены дома были изъедены ядовитыми испарениями от дыма ближайших фабрик. Окна забиты грязными досками — это обходилось дешевле, чем навешивать ставни. Хок остановил свой отряд у двери склада. Улица была пустынна, но чувствовалось, что за ними наблюдают. Фишер спросила его тревожным шепотом:

— Ты твердо знаешь, что здесь то самое место? Такой занюханный склад вряд ли может принадлежать Моргану.

— Должно быть здесь — не очень уверенно ответил Хок.

Он вспомнил слова умирающей девушки. Должно быть здесь или она останется неотомщенной.

— Везде охранные заклятья! — радостно объявила Мистика. Хок подскочил от неожиданности, не услышав как она подошла. Затем жестом отдал приказ двум констеблям, и Стражи осторожно подергали дверь. Она была заперта, что, впрочем, никого не удивило. Один из констеблей опрометчиво ударил дверь ногой. В тот же миг на нем вспыхнула одежда, и он с пронзительным криком заметался, объятый пламенем. Его товарищ хладнокровно сбил коллегу с ног и забросал огонь снегом. Хок был слегка ошарашен. Капитан не ожидал, что наткнется на такую мощную защитную магию. Он подошел к пострадавшему констеблю и осмотрел его ожоги. Ничего опасного. Хок подозвал колдунью.

— Дело за вами, Мистика. Торопитесь, теперь-то они точно знают, что мы здесь.

Мистика энергично закивала головой, мелодично звякнув при этом серьгами, и молча уставилась на дверь. Вокруг ее головы появилась легкая дымка, которая, постепенно сгущаясь, превратилась в серый туман. Языки тумана, словно потревоженные змеи, потянулись к двери. Летучая серая муть, казалось, обладала собственным разумом и волей. Она окутала дверь, проникла в щели. Мистика резко взмахнула рукой, и дерево треснуло, дверь сорвало с петель, в Стражей полетели щепки. Хок едва успел прикрыться плащом.

Мистика обернулась и кокетливо взглянула на Хока. Языки тумана вокруг ее головы медленно таяли.

— Я тебя не очень задержала, красавчик?

— Впечатляет, — признал Хок, пытаясь говорить небрежно. — Можешь сказать, что там внутри?

— Ничего хорошего, — ответила Мистика. — Дверь ведет в другое измерение, так что склад внутри гораздо больше, чем снаружи. Я разрушила защиту, и мы можем войти, но я не представляю, что нас ждет там.

— Спасибо и на этом, — проворчал Хок. — Ладно, всем приготовиться! Морган мне нужен тепленьким и живым, я хотел бы задать ему парочку вопросов. С остальными — как хотите. Трупы нам, разумеется, ни к чему, но брать живыми особенно не стремитесь, старайтесь не рисковать и не устраивайте слишком уж большого погрома, чтобы не уничтожить доказательства. Вперед!

Он вошел первым, за ним Фишер и Мистика. Послышался шорох вынимаемых из ножен мечей. Хок миновал дверной проем, и его обдало невыносимым жаром, но через секунду все прошло. Он оказался на фабрике Моргана. Первым его желанием было броситься бежать обратно, но Хок заставил себя пройти еще несколько шагов вперед, чтобы освободить место для остальных.

Склад представлял собой невообразимую мешанину плоскостей и углов, возможную только в искусственном измерении. Здесь не было ни верха, ни низа, гравитация странно менялась в зависимости от положения тела. Можно легко ходить, словно таракан, по любой поверхности с обеих сторон. При каждом новом шаге потолок, стены и пол менялись местами. Деревянные лестницы загибались, вились, переворачивались, соединяя различные уровни и плоскости.

Хок увидел вооруженных охранников, бегущих к нему со всех сторон, и сразу же позабыл о своем недавнем замешательстве. С первого взгляда было видно, что маленький отряд Стражи в предстоящей драке не получит численного преимущества.

— Мистика! — закричал Хок. — Обрушь лестницу, пусть переломают себе шеи.

— У нас неприятности, красавчик, — ответила колдунья, глядя куда-то вверх.

— У Моргана здесь есть собственный маг, и в данный момент я сдерживаю его умерщвляющее заклинание.

— Ты можешь найти Моргана?

— Может быть, если ты не будешь мешать и сумеешь защитить меня от охранников.

Хок приказал констеблям охранять Мистику. Фишер с беспокойством взглянула на Хока.

— А что будем делать мы?

— Искать Моргана, — угрюмо ответил Хок, — Мистика, как только представится возможность, — не жди приказа, громи здесь все.

Колдунья молча кивнула в ответ, полностью поглощенная магической дуэлью.

Живые язычки тумана колыхались вокруг ее тела. Хок подбежал к ближайшей лестнице, Фишер бросилась за ним. Они не сделали и нескольких шагов, как позади зазвенели мечи — Стражи схватились с людьми Моргана. Хок не стал оглядываться.

В центре хаоса лестниц и плоскостей находилась большая площадка, Хок решил начать поиски оттуда. Ступеньки изгибались и переворачивались под ногами, но Хок и Фишер быстро научились смотреть прямо перед собой, игнорируя окружающее.

Навстречу им попался охранник в кольчуге; он самоуверенно, но неумело размахивал мечом. Хок срубил его одним ударом, даже не замедлив темп бега. Тело убитого перевалилось через перила и долго летело, изменяя направление падения, прежде чем скрылось из виду. Впереди появилось шестеро других охранников.

Шаткая деревянная лестница — не очень удобное место для боя. Хок быстро огляделся по сторонам, справа внизу он заметил большую гладкую плоскость. На ней двое рабочих складывали картонные коробки в ящик. Хок взглянул через плечо на Фишер и махнул рукой в сторону плоскости. Им пришлось карабкаться по узкой приставной лестнице, угрожающе заскрипевшей под ногами. Достигнув следующего уровня, они прыгнули вниз, пытаясь приземлиться на плоскость. Притяжение внезапно резко усилилось, и Стражи прямо-таки врезались в твердую деревянную поверхность. Хок вскочил на ноги, потирая ушибленные места, пол закачался.

Рабочие уже куда-то исчезли. Хок подобрал одну из коробок и прикинул ее размеры в сравнении с ящиком, там могла уместиться уйма наркотиков. «Если только в коробке действительно наркотики!» Похолодев от этой мысли, он торопливо разодрал картон и осторожно понюхал содержимое. Серый порошок с резким кислым запахом невозможно было с чем-нибудь спутать. Это был шакал. Хок облегченно перевел дух и понюхал снова. Да, это шакал. Фишер что-то кричала, он отшвырнул коробку и взглянул вверх. На вышерасположенной плоскости вниз головой стоял охранник и уже замахивался мечом. Хок неуклюже отбил удар. Достать врага он не мог, для удара его коротким топором было слишком высоко. Он отступил, и охранник пошел по своей плоскости вслед за ним. Сражаться с перевернутым вверх ногами человеком было очень непривычно, но у Хока не было времени подумать об этом. Надо как-то изловчиться и добраться до врага, иначе — гибель; невозможно обороняться долго против длинного меча, тем более что топор не приспособлен для парирования ударов. Хок сделал еще шаг назад и наткнулся на угол стола. Его осенила спасительная мысль. Схватив открытую коробку с наркотиком, он швырнул ее в лицо врага, охранник взвыл и выронил меч, бешено протирая руками глаза.

— Хок! — раздалось сзади.

Он резко повернулся и увидел, что Фишер рубится с охранниками, спрыгнувшими с лестницы вслед за Стражами. Двое были уже мертвы. Хок бросился на помощь, по дороге пригнулся, уворачиваясь от меча своего первого врага, высоко подпрыгнул, и острие топора рассекло лоб противника. Тот сдавленно вскрикнул и упал на колени. Лицо его мгновенно превратилось в кровавую рану.

Изабель тем временем успела расправиться еще с одним охранником, теперь их было двое против нее одной, и она держалась очень неплохо, все время атаковала, делая короткие, жалящие выпады. Хок побежал к ней, но увидел, что слева появились другие охранники, и остановился. Фишер их тоже заметила. Она изловчилась, ударила одного из сражавшихся с ней ногой в пах и закричала, не оборачиваясь:

— Беги отсюда, отыщи Моргана! Я их задержу.

В подтверждение своих слов она разрубила череп согнувшегося от боли охранника и увернулась от меча другого.

— Беги, Хок!

Хок побежал по какой-то новой лестнице. За его спиной звенели мечи, но Хок боялся оглянуться. Он мчался по плоскостям и лестницам, сметая всех, кто попадался на пути. Морган должен быть где-то здесь. Он не мог убежать, здесь была его территория, он надеялся на своих людей и своего мага. Сверху донесся пронзительный вопль. Хок поднял на бегу голову и увидел человека в черной мантии мага. Лицо его было страшно искажено, изо рта и ушей вылетали язычки пламени. Маг пошатнулся, и в этот момент его голова взорвалась облаком красной пыли. Обезглавленное тело, скрюченное судорогой, рухнуло на пол.

Хок ухмыльнулся. Вот и нет у Моргана мага. Молодец Мистика! Хок был уже близок к своей цели, среди суетящихся рабочих и охранников он увидел знакомую фигуру в коричневом плаще. Это и есть Морган. Хок бросился к нему, по дороге прикончив двоих охранников, которые были настолько глупы, что пытались его остановить. Их кровь брызнула Хоку в лицо, но он не стал ее стирать. Морган. Не дать ему уйти! Морган лихорадочно засовывал какие-то бумаги в сумку. Он мельком взглянул на залитого кровью Стража и продолжил свое занятие. Путь Хоку преградили три телохранителя. Он расправился с ними тремя ударами. Его ранили, но он даже не заметил этого. Переступив через убитых, Хок медленно направился к Моргану.

Вблизи тот не производил особого впечатления — среднего роста, с обыкновенным лицом, слегка полноват — ничего особенного; даже не верилось, что этот человек так безжалостно шел к успеху по трупам. Хок, уже совершенно не торопясь, приблизился к нему. Морган понял, что бежать бессмысленно. Они стояли, глядя друг другу в глаза, не обращая внимания на царивший кругом хаос.

— Кто вы? — наконец спросил Морган.

— Я твой самый страшный сон. Я Страж, которого нельзя купить.

Морган укоризненно покачал головой.

— У каждого есть своя цена, капитан. Если не удастся купить вас, куплю кого-нибудь из вашего начальства. Я неуязвим. Я слишком много знаю о важных людях. У меня есть высокопоставленные друзья, я часто оказываю им услуги, поэтому, боюсь, вся пролитая вами кровь была напрасной. Вам не удастся возбудить дело против меня.

Хок в ответ невежливо оскалился:

— Знаешь, ты уже второй придурок, который сегодня говорит мне подобное. Первый уже сидит, представляешь, он тоже ошибался. Ты будешь висеть, а я приду посмотреть на тебя.

Справа из-за ширмы донесся сдавленный стон. Морган украдкой бросил туда взгляд. Впервые за время разговора с Хоком он занервничал. Хок, прихрамывая на раненую ногу, подошел к ширме.

— Что там, Морган?

— Экспериментальные животные. На них мы проверяем препараты и устанавливаем дозы. Ничего интересного для вас.

Хок отбросил ширму и оцепенел. Там была стальная клетка, буквально набитая трупами мужчин, женщин и подростков. Тела их были изуродованы. Похоже, что перед смертью они рвали друг друга на куски. Страшные раны, кровь, внутренности на полу, восковая бледность лиц — все говорило о том, что они принимали шакал.

Хок повернулся и посмотрел на Моргана.

— Откуда эти люди?

Морган пожал плечами.

— Из долговых тюрем, некоторые — добровольцы. Всегда найдутся глупцы, готовые рискнуть жизнью.

— Ублюдок! Ты же знал, как действует наркотик, зачем ты вообще связался с ним? Теперь тебе не хватит денег на взятки Стражам, чтобы они закрыли на это глаза. Даже другие дельцы наркобизнеса ополчатся на тебя.

— Когда такое случится, меня здесь не будет. Я сделаю на моем супершакале большие деньги. Более чем достаточно, чтобы оставить Хейвен и неплохо устроиться на новом месте. Вы тоже не останетесь внакладе, капитан. Назовите вашу цену.

— Цену! — Хок схватил Моргана за шиворот и затряс как собака крысу. — Моя цена! Оживи их, Морган. Хоть одного из этих несчастных, и я отпущу тебя.

— Вы совершаете ошибку, капитан, — спокойно произнес Морган, словно трясли вовсе не его. — Очевидно, вы неисправимо глупы.

— А вы арестованы, — парировал Хок. — Прикажите своим людям бросить оружие и сдаться, или…

— Или что?

Хок оскалился.

— Поверьте, Морган, вам лучше не знать этого.

— Я должен сначала посоветоваться со своим магом.

— Не трудитесь. Он мертв.

Морган ошалело уставился на него, побледнев от страха.

— Надо немедленно спасаться. Если он мертв, это измерение может свернуться в любую минуту. Только его магия поддерживала внутреннюю структуру склада.

Хок выругался, понимая, что Морган не врет.

— Прикажите своим людям поскорее сдаться.

Морган подчинился, и битва затихла. Стражи повели людей Моргана к выходу. А Хок потащил преступника за шиворот. Лестницы стали рассыпаться, ближайшая плоскость у них на глазах развалилась на куски. Откуда-то сверху посыпалась пыль. Под рукой у Хока исчезли перила. Морган умолял его поторопиться. Послышалось звяканье браслетов, и появилась запыхавшаяся Мистика.

— Ага, поймал крысеныша. Отлично поработал, красавчик.

— Не называй меня так в присутствии других, — проворчал Хок. — Ты можешь удержать это измерение, пока мы не выберемся отсюда?

— Я пытаюсь, красавчик, но пока что не очень удачно.

Наконец, они приблизились к выходу, но там было полно людей Моргана, спешивших покинуть фабрику. Морган заорал на них, приказывая освободить ему дорогу, но Хок стукнул его по затылку, чтобы зря не шумел. Стражи пинками торопили пленников. Тем временем с грохотом обрушилась последняя лестница. В воздухе вспыхивали искры освобождающейся магии. Последний из людей Моргана исчез в проходе, Хок, Морган и Мистика последовали за ним.