Стояла тишина — ни звука, кроме шарканья наших ног и нашего же прерывистого дыхания. Странная, мёртвая тишина внушала тревогу. Шум города исчез вместе со всеми его обитателями. Лондон мрачно притих. Достаточно было бегло осмотреться, чтобы убедиться, что здесь никого нет. Тишина давила так, что хотелось кричать… Кричать что угодно, лишь бы заявить о своём присутствии. Но я не стал этого делать: а вдруг кто-нибудь услышит? Хотя ещё хуже, если нас никто не сможет услышать.

Никогда в жизни я не ощущал такого одиночества.

Здания вокруг были приземистыми, бесформенными, потрёпанными ветром и дождём. Окна без стёкол, ни одной двери в проёмах — просто чёрные дыры повсюду, как распахнутые рты или глаза или как зияющие раны. Было нечто невыразимо печальное в падении могучего города. Многие века строительства, тысячи тысяч людей, чьи жизни придавали городу смысл, — все это сгинуло в небытии.

Я сделал шаг вперёд, из-под моих ног взметнулись клубы пыли. Джоанна издала какой-то странный звук и двинулась следом.

Здесь царил холод, пробирал до костей, будто тепло навсегда покинуло мир. Ни дуновения ветра, только звучащие очень громко в глухом безмолвии наши шаги. Мы шли посреди того, что некогда было улицей, живой и процветающей. Мы оба дрожали, и не только оттого, что замёрзли.

Недоброе место, нам не следовало здесь находиться.

Вдалеке на горизонте виднелись чёрные зубцы разрушающихся домов — мрачное напоминание о том, что здесь было раньше. Город умер.

— Где мы? — наконец решилась спросить Джоанна.

Её рука с зажигалкой дрожала уже меньше, но голос все ещё плохо слушался её. Неудивительно.

— Не «где», — ответил я, — а «когда». Мы в будущем. Судя по всему, в отдалённом будущем. Лондон пал, цивилизации пришёл конец. Это даже не эпилог. Кто-то захлопнул книгу жизни Лондона и Тёмной Стороны, захлопнул весьма решительно. Мы свалились в провал во времени, угодив в место, где нас могло перебросить в далёкое прошлое, далёкое будущее и во все промежуточные точки. Причём этого провала во времени ещё не было, когда я в последний раз проходил по улице Блейстон. Любой человек даже с парой извилин знает, что подобных мест лучше избегать, поэтому они обычно обозначены указателями, ведь такие провалы опасны своей непредсказуемостью. Никто не знает, куда они ведут и что происходит с теми несчастными, которых туда затягивает.

— Ты хочешь сказать, мы в ловушке?

— Не обязательно. Я уже поискал выход с помощью моего дара: физическая область провала не очень велика. Если я смогу определить его границы, я найду место, где можно открыть выход.

— Не очень велика! — Джоанна почти кричала, её голос вдруг сделался хриплым. — Я вижу на мили вокруг, до самого горизонта! Да нам и месяца не хватит, чтобы отсюда выбраться!

— То, что ты видишь, не всегда соответствует действительности. Пора бы уж тебе это понять. — Я изо всех сил старался говорить спокойно, выглядеть понимающим и уверенным, чтобы она не догадалась, что все мои слова — просто гипотезы. — Когда мы находимся во временном провале, наш кругозор остаётся прежним, но сама область провала относительно невелика. Как только я пробью дыру, мы сразу попадём в наше время. Мы отошли от его границы всего на полчаса. Это немного. Правда, при условии, что не возникнет проблем…

— Проблем? — Джоанна вцепилась в это слово. — Каких ещё проблем? Мы здесь совсем одни. Это отдалённое будущее, все остальные давно умерли. Ты что, не понимаешь? Огни Лондона погасли навсегда…

— Во времени никогда и ничего не бывает «навсегда», — возразил я. — Всё имеет свой конец. Видимо, даже Тёмная Сторона. Если подождать достаточно долго, от неё не останется и следа.

— Может, кто-то всё же сбросил ту атомную бомбу?

— Нет, Тёмную Сторону бомбой не уничтожить. То что случилось, наверняка было куда страшнее.

— Как же мне не нравится все это, — тихо сказала Джоанна. — Лондон всегда был таким живым. Я считала, что он будет существовать вечно. Думала, мы построили его таким прочным, так хорошо следили за ним, так сильно его любили, что он переживёт нас всех. Наверное, я ошибалась. Мы все ошибались.

— Может, люди просто ушли отсюда и построили где-нибудь другой Лондон, — предположил я. — А пока существуют люди, будет существовать и Тёмная Сторона или нечто в том же роде.

— А если людей больше нет? Мы же не знаем, как далеко мы забрались. Через века, через тысячелетия? Посмотри вокруг! Здесь все мертво. Всему конец. Даже нам. — Она вздрогнула и посмотрела на меня с упрёком, словно это я был во всём виноват. — Рядом с тобой никогда не бывает легко и просто, да? Провал во времени… Это что, обычное явление на Тёмной Стороне?

— Ну, я бы не сказал, что необычное.

— Ясно, на Тёмной Стороне нельзя доверять даже времени.

Я не мог с этим не согласиться, поэтому начал оглядываться. Тысячелетия? Развалины выглядели старыми, но не настолько.

Интересно, куда все подевались? Может, они уехали в другое место, когда поняли, что город обречён? Если так, то куда?

Возможно, на луну, как поётся в песенке. И только тогда я впервые посмотрел вверх, и пронизал меня до мозга костей. Я понял, почему здесь так темно. Луны больше не было. Она исчезла. Огромный шар, который всегда висел над Тёмной Стороной, пропал, и вместе с ним пропало большинство звёзд. Их осталось совсем немного, разбросанных по тёмному небосклону — последних искорок света, борющихся против бездонной ночи. А поскольку от Земли до звёзд ужасно далеко, вполне возможно, что и этих звёзд уже больше нет, лишь их свет все ещё долетает до нас…

Как могли исчезнуть звезды? Что же такое случилось?

— Я всегда считал, что Луна на Тёмной Стороне выглядит больше, потому что она ближе к Земле, — снова заговорил я. — Возможно, она в конце концов свалилась. Господи Иисусе, как же далеко в будущее нас занесло?

— Если исчезли звезды, думаешь, наше солнце тоже исчезло?

— Не знаю, что и подумать…

— Но…

— Мы попусту тратим время, — перебил я. — Зачем задавать вопросы, на которые никто из нас не знает ответа? Это не важно, ведь мы не задержимся здесь. Сейчас я мысленно вижу дальнюю границу провала. Я отведу тебя туда, и мы вернёмся обратно в наш мир.

— Постой, — сказала Джоанна. — Дальняя граница? А разве нельзя вернуться тем же путём, каким мы сюда попали?

— Всё не так просто, — объяснил я. — Раз уж возник временной провал, никто, кроме Священного суда, не может его уничтожить, он будет существовать некоторое время, пока не исчезнет сам собой. Если мы вернёмся по своим следам, мы опять окажемся возле Крепости, а провал останется между нами и улицей Блейстон. Чтобы попасть на улицу Блейстон, нам придётся его обходить, и тогда нам не справиться без помощи специалистов. Если нам не покажут границы провала и его протяжённость, мы снова очутимся здесь.

— И сколько времени займёт выяснение границ провала?

— Хороший вопрос. Даже если нам удастся найти достаточно могущественного специалиста, который не потребует в уплату нашу ногу или руку и сразу займётся делом, у нас уйдёт на это несколько дней, а то и недель.

— А насколько большим может оказаться провал?

— Ещё один хороший вопрос. Возможно, он тянется на несколько миль.

— Но это же смешно, — возмутилась Джоанна. — Должен существовать другой способ попасть на улицу Блейстон!

— Временной провал как-то связан с улицей Блейстон, — не согласился я. — На одном из тамошних уровней. Я это чувствую, поэтому думаю — мы угодили в него не случайно. Кто-то охраняет свою территорию и не хочет, чтобы мы вмешивались в его дела. Нет, уж лучше выйти к дальней границе провала, я сделаю там проход, и мы окажемся поблизости от улицы Блейстон. Это будет нетрудно. Да, задержка не из приятных, но никакой непосредственной опасности я пока не вижу. Держись со мной рядом, и мой дар выведет нас в нужное место.

Джоанна уставилась на меня, я не отвёл взгляд, изо всех сил стараясь казаться уверенным и спокойным. На самом деле у меня имелись одни лишь предположения, а в придачу — дерзость и чутьё.

В конце концов моя клиентка отвела взгляд и с несчастным видом осмотрелась по сторонам.

— Скверное место, — ровным голосом сказала она. — Мы здесь чужие. Любой человек почувствовал бы себя здесь чужим. Но Кэти исчезла уже так давно, что… В какую сторону идти?

Я указал вперёд, и мы двинулись в путь. Джоанна по-прежнему держала зажигалку в вытянутой руке, хотя толку от крошечного пламени было немного. Оно стояло вертикально, не колеблясь — тут не было даже лёгкого ветерка. Я старался не думать, насколько хватит зажигалки.

Кроваво-красный свет принял более тёмный оттенок. Становилось всё холоднее, будто ночная тьма высасывала из меня тепло. Можно было бы соорудить самодельный факел, но я не видел ничего деревянного. Везде валялись лишь кирпичи и каменные обломки, покрытые толстым слоем пыли.

Тишина сильно давила на нервы, в ней было что-то противоестественное, то была тишина могилы. У меня вдруг появилось ощущение, что в темноте притаилось нечто и наблюдает за нами, только и выжидая удобного момента, чтобы напасть.

В городе нет людей, но это не значит, что во мраке никто не может прятаться.

Я вдруг вспомнил, как чувствовал себя в детстве, когда отец по вечерам укладывал меня спать и гасил свет. Такое случалось нечасто, только когда он был достаточно трезв, чтобы вспомнить обо мне. Дети знают тайну темноты. Они знают, что в ней скрываются чудовища, которые могут им показаться, а могут и не показаться.

Сейчас была как раз подходящая ночь, темнее тёмного, и я все больше склонялся к тому, что здесь кто-то прячется. Чудовища есть повсюду — это первое, что я узнал на Тёмной Стороне. И некоторые из них похожи на нас с вами.

Не исключено, что чудовищем в данном случае был сам Лондон, который сопротивлялся возвращению людей. А может, чудовищем было одиночество. Мужчина и женщина оказались в опустевшем городе. Человек не создан для одиночества.

Мы шли по улице, которая некогда была оживлённой и деловитой, и звук наших шагов становился всё более громким и гулким, хотя пыль должна была бы поглощать звук — она толстым слоем лежала повсюду бог весть сколько времени. Особенно много её скопилось на проезжей части, но мы уже убедились на горьком опыте, что самое безопасное место — середина дороги. Здания того и гляди готовы были развалиться, стоило подойти к их стенам слишком близко. Лёгкого движения хватало, чтобы нарушить хрупкое равновесие, и тогда целые куски стен отламывались и падали, взметая густые клубы серой пыли. Я подобрал один из кирпичей, и он раскрошился у меня в руках. Я попытался прикинуть, сколько же ему лет, раз он сделался таким хрупким. Но даже найди я ответ на свой вопрос, в нём не было бы смысла: человеческое сознание не в состоянии воспринять такие крупные числа.

И как раз тогда, когда я смирился с нашим положением, все опять изменилось к худшему.

Послышался шум, настолько слабый, что поначалу я подумал — мне послышалось. Но вскоре звуки стали доноситься отовсюду, и спереди и сзади, едва различимые, но пугающие, как будто кто-то подкрадывался к нам. Я вряд ли смог бы такое выдумать — у меня не настолько богатое воображение. Звуки казались смутно знакомыми, но это лишь придавало им некий зловещий смысл. И с каждой минутой они приближались, медленно, но неумолимо.

Не поворачивая головы, я внимательно вглядывался в каждую тень, мимо которой мы проходили. Ничего.

Я пошёл быстрее — звуки подладились под ритм наших шагов. Нас преследовали, выслеживали, пока на расстоянии, но неотступно.

У меня вспотели руки, когда я узнал тихое лязганье и дребезжание. Джоанна тоже услышала странный шум и начала оглядываться. Пламя её зажигалки так затрепетало, что я испугался, как бы огонёк не погас. Взяв Джоанну за руку, я замедлил шаг.

— Что это за чертовщина? — отрывисто спросила женщина. — Неужели здесь всё-таки осталось что-то живое?

— Не знаю. Но если да, то их много, и они нас окружили. — Я вглядывался в тёмные руины, но ничего там не разглядел. И всё же там могло прятаться всё, что угодно, все без исключения. С каждой минутой мне становилось тревожнее. — Кем бы ни были эти существа, пока они предпочитают держаться на расстоянии. Не исключено, что они боятся нас больше, чем мы их.

— Я бы не слишком на это рассчитывала, — сказала Джоанна. — Далеко ещё до границы?

Я прикинул расстояние своим «третьим глазом».

— Идти ещё около получаса. Бегом было бы меньше, но, если мы побежим, нас могут неверно понять.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

— Есть шансы, что это снова Косильщики?

Я уверенно покачал головой:

— Они не могут появиться так быстро после бойни, которую устроил им Эдди Бритва. Кто бы ни стоял за Косильщиками, они должны на время затаиться. Я бы на их месте так и поступил. Даже крупным игрокам становится не по себе, когда на сцене появляется Эдди. К тому же Косильщики не могли бы так безошибочно проследить мой путь, иначе я бы долго не протянул. Скорее всего, это насекомые. Учёные всегда говорили, что только насекомые смогут пережить человечество, что у них есть шанс выжить даже в ядерной войне. Да, это вполне могут быть насекомые. Вот чёрт. Ненавижу всяких ползучих тварей.

— Ты уверен, что это не люди? А вдруг там какой-нибудь несчастный, который тоже угодил в провал во времени? Может, он ранен, его завалило обломками и он хочет привлечь наше внимание?

Я нахмурился.

Стоило подумать о такой возможности. Шансы не очень велики, но….

Я снова пустил в ход свой дар, пытаясь обнаружить источник звуков, и, к своему огромному изумлению, почти сразу увидел следы присутствия человека. Мы должны были сейчас находиться прямо над ним.

— Да, там человек! Один. Он не двигается. Возможно, ранен. Скорей, туда!

Я помчался по улице, вздымая клубы пыли, Джоанна бежала рядом. Я уже начал привыкать к её присутствию, оно мне даже нравилось.

Мы перестали прислушиваться к звукам вокруг, поглощённые мыслью, что сейчас найдём ещё одно человеческое существо в этом жутком мёртвом мире. То мог быть чужак, как и мы, а мог быть и выживший местный, который сумел бы ответить на множество наших вопросов. В любом случае рядом находился бедолага, нуждающийся в нашей помощи. Лучше не пороть горячку, а разобраться во всём по порядку.

Моё чутьё не хуже радара показывало, где он находится, и я свернул с главной улицы в боковой переулок. Мы сменили бег на шаг, потому что боялись, как бы не обвалились стены. Однако дома здесь оказались прочными и никак не отреагировали на наше появление.

Наконец мы подошли к большой дыре с зазубренными краями, черневшей слева от нас; форма отверстия скорее походила на рану, чем на вход. Я осторожно потрогал пальцем выступающий из стены кирпич, но он и не подумал рассыпаться от прикосновения. Странно. Внутри дыры было очень темно, оттуда исходил запах плесени. Я знаком велел Джоанне поднести зажигалку поближе, но света хватало только на то, чтобы осветить пространство в несколько дюймов.

— Он там, внутри? — спросила Джоанна. — Ты уверен? Там же тьма кромешная… и совсем ничего не слышно.

— Он там, — заверил я. — Мой дар в таких случаях не ошибается. Хотя всё это очень странно.

Я осторожно заглянул в дыру.

— Эй! Вы слышите меня? Эй!

Мы прислушались, но ответа не последовало. Кирпичная кладка даже не шелохнулась от моего громкого крика. И существа, ещё недавно преследовавшие нас по пятам, исчезли — странные звуки смолкли. Я решил, что они отстали, но не был в этом абсолютно уверен.

Чем дольше я разглядывал дыру, чем больше думал обо всей этой ситуации, тем меньше она мне нравилась. Все это чертовски смахивало на ловушку, приманкой в которой был (предположительно) раненый человек. На самом деле внутри дыры нас мог поджидать кто угодно. Но человек там точно есть, хотя он и не отзывается, а если он ранен, мы его единственная надежда. И будь я проклят, если брошу его в этом богом забытом месте.

Я вздохнул поглубже, запах плесени защекотал мне нос и горло… и я осторожно полез в дыру. Отверстие было небольшим, едва достаточным, чтобы в него протиснуться. Наконец я нащупал ногой пол и ступил в кромешную темноту. Некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь, но ничего не услышал. Тогда я сделал шаг в сторону, и рядом со мной появилась Джоанна, держа в руке свою зажигалку — крошечный жёлтый огонёк.

Мы очутились в помещении, которое когда-то было двумя комнатами, пока перегородка между ними не рухнула. На полу валялись тёмные предметы, непохожие на кирпичи или каменные обломки. Мне совсем не хотелось проверять, что это такое, поэтому я старательно обходил их, продвигаясь к дальнему углу.

Воздух здесь был спёртым, сухим и тяжёлым, отдающим запахом разложения, словно кто-то умер тут совсем недавно. На полу не было пыли, зато со стен свисали отвратительные клочья серой пушистой плесени. Я шёл туда, куда вёл меня мой дар, — в угол комнаты, где виднелось нечто похожее на огромный серый грязный кокон, а Джоанна шагала рядом и светила зажигалкой.

Вокруг плясали устрашающие тени.

Кокон занимал, весь угол от пола до потолка, девять футов в высоту и три в ширину. Я представил себе, какого размера насекомое может из него вылупиться, и решил больше об этом не думать. Ненавижу ползучих тварей!

Я всё оглядывался в поисках человека, но его нигде не было видно, хотя мой дар утверждал, что он здесь.

Мы остановились перед коконом, который поблёскивал в свете зажигалки. Больше идти было некуда.

— Скажи, что ты не думаешь о том же, о чём думаю я, — заговорила Джоанна.

— Он внутри, — решительно заявил я. — И ещё жив. Жив и находится внутри этой штуки, потому что больше ему быть просто негде.

Я сглотнул и протянул руку к кокону, который оказался горячим и влажным на ощупь, шелковистым, как паутина.

Я сжался от страха, вцепился в паутину и с силой рванул. Отвратительное вещество, прилипшее к моим пальцам, тянулось, но не рвалось. Мне понадобилось собрать все силы, чтобы всё-таки проделать в оболочке дыру. И в ней я увидел лицо. Человеческое лицо. Кожа посерела, глаза были закрыты.

Я остановился. Этот человек наверняка мёртв, хотя мой дар никогда меня раньше не подводил…

И вдруг веки задрожали и попытались приподняться.

Я пустил в ход обе руки, счищая паутину с лица. Паутина сопротивлялась, цепляясь за пальцы, приклеиваясь к лицу этого парня, нити снова соединялись прямо у меня на глазах. Я позвал на помощь Джоанну, вдвоём нам удалось расширить отверстие, освободив голову и плечи пленника. Я снял остатки паутины с его лица, и глаза открылись.

Только тут я понял, что лицо мне знакомо. Оно было старше, чем мне запомнилось, на нём появилось много морщин, в глазах стоял невыразимый ужас, но я всё равно узнал Эдди Бритву.

Его взгляд постепенно сосредоточился на мне. Я стёр остатки паутины с его лица платком Джоанны. В глазах была жизнь, но в них не было узнавания, не было сознания. Мы с Джоанной без умолку громко и успокаивающе разговаривали с ним, в то же время дюйм за дюймом разрывая кокон, пока наконец не проделали достаточно большое отверстие, чтобы вытащить Эдди на свободу. Его тело было безвольным, он даже не пытался нам помочь. На нём всё ещё было старое серое пальто, только теперь на этой тряпке появилось куда больше прорех и заплат, она пропиталась какой-то дрянью и потемнела от пятен крови.

Мы оттащили его от кокона, но он не стоял на ногах, поэтому мы опустили его на пол и посадили, прислонив спиной к стене.

Теперь Эдди тяжело и шумно дышал, словно давно этого не делал и забыл, как нужно дышать. Я даже не хотел думать, сколько времени он провёл в коконе и что пребывание там с ним сотворило. У меня были сотни вопросов, но я продолжал успокаивать Эдди, пытаясь вернуть к жизни, пытаясь вытащить его оттуда, куда он спрятался, чтобы не сойти с ума.

Наконец его глаза остановились на мне.

— Все хорошо, Эдди, — повторил я. — Это я, Джон Тейлор. Мы тебя вытащили из этой… штуки. Силы вернутся к тебе, ноги окрепнут, и тогда мы уйдём отсюда на Тёмную Сторону. Ты меня слышишь, Эдди?

В его немигающих глазах появилось осмысленное выражение, но страх остался. Его рот медленно открылся, и я придвинулся поближе, чтобы разобрать, что он скажет. Эдди говорил хрипло, тихо, словно давным-давно не разговаривал.

— Джон… Тейлор. После стольких лет. Ты… ублюдок. Тебе прямая дорога в ад.

— Что? — Я поражённо отпрянул. Наверное, он не понял, что произошло. — Я собираюсь вытащить тебя отсюда, Эдди. Всё будет хорошо.

— Хорошо никогда уже не будет… Больше никогда. И все из-за тебя. Все.

— Эдди…

— Я должен был убить тебя… когда мог. Пока ты… не уничтожил нас всех.

— Что вы такое говорите? — решительно вмешалась Джоанна. — Мы только что сюда пришли! Он ничего не сделал! Мы попали в провал во времени!

— Тогда будь проклят, Джон… за то, что ты ещё сделаешь.

— В чём ты меня обвиняешь? — переспросил я, чётко выговаривая слова. — В чём-то, чего я ещё не сделал? Эдди, ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что может привести мир к концу. По крайней мере, добровольно. Ты должен мне все рассказать. Скажи, что нужно сделать, чтобы предотвратить катастрофу?

На губах Эдди Бритвы появилась безжалостная улыбка.

— Покончи с собой.

— Вы выдали Джона Косильщикам, — гневно заявила Джоанна. — С чего мы должны вам верить? Может, лучше не спасать вас, а запихнуть обратно в кокон?

— Мы этого не сделаем, Эдди, — поспешил заверить я, потому что в его глазах снова появился страх. — Пойдём с нами. Помоги мне предотвратить конец света. До границы провала уже недалеко. Я смогу проломить стену и вывести нас отсюда. Туда, где наш дом.

— Назад… в прошлое?

Тут я задумался. Если Эдди Бритва был здесь просто потому, что дожил до этих дней, могу ли я его отсюда забрать? Способна ли Тёмная Сторона выдержать двух Эдди? Я отбросил эту мысль. Какая разница! Я всё равно не могу бросить Эдди здесь. В темноте, в этом жутком коконе. Есть вещи, которые нельзя сделать, а потом считать себя человеком.

Мы с Джоанной поставили его на ноги, теперь он уже смог стоять и идти. Даже после того, что с ним случилось, он оставался Эдди Бритвой, твёрдым как кремень. С нашей помощью он пересёк комнату, и мы вытолкнули его из дыры наружу.

Едва оказавшись на улице, мы снова услышали звуки. Эдди тоже услышал их и съёжился, но лишь на мгновение. Потом взгляд его стал уверенным, рот решительно сжался. К тому времени, как мы добрались до главной улицы, Эдди уже мог идти сам. Что-то обрушилось на него, что-то ужасное, но Эдди Бритва остался самим собой.

— Как получилось, что ты один сумел выжить? — наконец спросил я. — И насколько это далёкое будущее? Я только что вернулся на Тёмную Сторону после пяти лет отсутствия. Это поможет тебе определиться со временем? Скажи, Эдди, сколько прошло веков со времени падения города?

— Веков? — переспросил Эдди. — Только кажется, будто миновали века. У меня всегда было прекрасное чувство времени. Прошли не века, Джон. Прошло всего восемьдесят два года с тех пор, как ты нас предал и Тёмная Сторона пала.

Мы с Джоанной обменялись взглядами, потом посмотрели на пустой город. Разрушенные здания, беззвёздное, безлунное небо.

— Как город мог дойти до такого состояния всего за восемьдесят два года?

— Ты очень старался, Джон. Всё это произошло из-за тебя. Из-за того, что ты сотворил! — Эдди старался говорить яростно, обличающе, но для этого он был ещё слишком слаб. — Всё человечество исчезло из-за тебя. Мир погиб. Холод, разруха, и единственные уцелевшие живые существа — личинки, засевшие в гниющих фруктах. В живых остался я один. Потому что я не могу умереть. Это условие сделки, которую я заключил много лет назад на улице Богов. Идиот. Кретин! Я пережил всех и все, кого знал и любил. Я видел крушение своих надежд, превратившихся в ночные кошмары. И теперь я очень хочу умереть, но не могу.

— Но что именно сделал Джон? — спросила Джоанна. — Что он сделал такого, отчего мир рухнул?

— Тебе не следовало разыскивать твою мать, — объяснил Эдди. — Ты не справился с тем, что нашёл. Ты не выдержал правды.

— Продолжай, Эдди, — нетвёрдым голосом попросил я. — Ты сейчас идёшь домой. Обратно в нормальное время, на Тёмную Сторону, которую мы хорошо знаем. И, клянусь, мы найдём способ предотвратить это. Я лучше умру, чем допущу такое.

Эдди Бритва отвернулся, чтобы не смотреть на меня. Он втянул в себя воздух так, словно давно уже ничего подобного не делал. Теперь, когда он передвигался более или менее нормально, мы бодро шагали к дальней границе провала. Но мы ещё не сошли с большой улицы, когда начался новый кошмар.

Они выползли из дыр в земле — спереди, сзади, отовсюду. Тёмные, блестящие, гибкие, они с трудом протискивались наверх сквозь трещины в пыльной мостовой.

Мы остановились как вкопанные и молча уставились на них. Повсюду, куда ни посмотри, виднелись длинные паучьи лапы, покрытые хитином тела, фасеточные глаза, цокающие жвала и, конечно, длинные подрагивающие усики. Я никогда ещё не видел такого множества насекомых неизвестных видов, к тому же неестественно огромных. Из развалин выбирались все новые твари, спускались по осыпающимся стенам, легко выдерживавшим их вес… Насекомые были очень лёгкими, несмотря на свою величину. Вновь прибывшие присоединялись к своим собратьям, кишащим вокруг нас.

Шевелящийся живой ковёр покрыл уже всю дорогу. Самые мелкие из насекомых были приблизительно дюймов шесть в длину, а самые крупные — два, а то и три фута, и их зазубренные жвала вполне могли без труда отхватить человеку руку или ногу. Некоторые твари заползали на спины других, чтобы лучше нас видеть. Но пока все они держались на расстоянии.

Я почувствовал приступ тошноты. Не выношу насекомых!

— Что ж, — заговорил я как можно спокойнее. — Я всегда считал, что в конце концов насекомые унаследуют мир. Но я и представить себе не мог, что они станут такими большими.

— Это тараканы, — пояснила Джоанна полным ненависти тоном. — Отвратительные существа. Нужно было почаще их давить.

Она замахнулась на одного из них зажигалкой, и насекомые слегка подались назад.

Похоже, они побаивались света. Теперь он не нёс с собой прежней угрозы, но инстинкт самосохранения остался. Может, воспользовавшись этим, пробить себе дорогу и удрать? Я посмотрел на Эдди и, к своему ужасу, увидел, что он тихо плачет. Что они с ним сделали? С великим и ужасным Эдди Бритвой, Злым божеством опасной бритвы? Почему он плачет при виде горстки мерзких жуков?

Я так разозлился, что потерял дар речи. Прежде чем я уйду отсюда, ползучим тварям придётся заплатить за всё, что они сотворили.

— Это… омерзительно, — пожаловалась Джоанна. — Мы попали в совершенно дикий мир, примитивный и гадкий.

— Совершенно верно! — отозвался знакомый весёлый и самодовольный голос.

Я резко обернулся. Да, это он, собственной персоной, — стоит на маленьком участке дороги, где нет насекомых. Коллекционер.

Я знал его целую вечность до того, как убрался с Тёмной Стороны. Он был моим старым знакомым — не другом, конечно, вряд ли у Коллекционера вообще есть друзья. А вот врагов у него полным-полно.

Он был одет как гангстер из бурных двадцатых, в идеально скроенный по тогдашней моде костюм, к тому же со всевозможными принятыми в ту пору штрихами — начиная от белых гетр до невероятно яркой расцветки жилета и шляпы с мягкими полями. Хотя, пожалуй, лишние килограммов десять мешали ему полностью вписаться в роль. Его живот выпирал из-под жилетки, отчего сразу возникало ощущение подделки и терялось доверие к образу.

Я знавал этого человека под разными масками. Лицо его всегда было слишком румяным, глаза чересчур блестящими, а улыбка насквозь притворной. С тех пор он ничуть не изменился. Его окружал мягкий солнечный свет, льющийся неизвестно откуда, поэтому насекомые отступили от него подальше.

— Какого чёрта ты здесь делаешь, Коллекционер? — обратился я к нему. — И у кого ты украл этот крайне вульгарный костюмчик?

— По-моему, костюмчик совсем не плох, — самоуверенно заявил Коллекционер. — Это настоящий наряд Аль Капоне, позаимствованный из его личного гардероба, когда он отвернулся. Хозяин не будет скучать по нему, у него ещё двадцать таких же. У меня даже есть письмо от его портного, подтверждающее подлинность костюма. — Коллекционер весь светился самодовольством, как будто то, что творилось вокруг, ничуть его не смущало. — Мы всегда встречаемся в странных местах, правда, Джон?

— Если я правильно поняла, ты знаешь этого человека? — вмешалась Джоанна, с упрёком глядя на меня.

— Это Коллекционер, — пустился я в объяснения. — Вы называете желанную вещь, а он доставляет её вам, даже если она прибита гвоздями и окружена колючей проволокой. Нет ни одной редкой или таинственной вещицы, которую он не мог бы раздобыть. Он обожает азарт охоты и редкие экземпляры. Поговаривают, что целой жизни не хватит, чтобы составить опись его собственных раритетов. Он — Коллекционер, вор, мошенник, жулик и, возможно, самый бессовестный субъект на Тёмной Стороне. Нет ничего, что он отказался бы доставить заказчику, неважно, чем это обернётся для остальных. Я знаю людей, которые отдали бы всё, что имеют, за возможность заглянуть на личный секретный склад Коллекционера. Как идёт бизнес, Коллекционер? Удалось найти яйцо феникса?

Он пожал плечами:

— Трудно сказать, настоящее оно или поддельное, пока не вылупится птенец. — Коллекционер улыбнулся Джоанне фальшивой улыбкой. — Не верьте тому, что про меня болтают, дорогая. Люди просто не понимают меня.

— Понимают, ещё как понимают, — вмешался я. — Ты — расхититель могил, сквалыга и нарушитель естественного хода истории. Археологи пугают твоим именем детей. Тебе плевать, если кто-то пострадает от твоих набегов. Главное — получить то, что хочется.

— Я спасаю вещи, которые без меня канули бы в лету, — возразил Коллекционер невозмутимо. — Когда-нибудь я открою на Тёмной Стороне музей, где каждый сможет полюбоваться моими сокровищами. Но сейчас развелось слишком много конкурентов, завистников, готовых обчистить меня до нитки.

— А здесь-то ты что делаешь? — спросил я. — Не думаю, чтобы тут нашлось что-нибудь ценное для тебя.