Глава 13. ЛАБИРИНТ БЕЗУМИЯ

Вокруг было темно, как на дне преисподней — ни одной светящейся точки на тысячи парсек. Когда-то в этой тьме горели звезды, но теперь они были мертвы. Черная Тьма… Замерзшие планеты безмолвно плыли в бесконечной ночи. «Последний Оплот» родоначальника Искателей Смерти своевременно сделал сложный маневр и вышел на орбиту безжизненного скалистого Мира вольфлинов — планеты, которая также была известна под именем Хэйден. Звездолет-замок завис над планетой в ореоле света своих бортовых огней. Величественное каменное сооружение с башнями и зубчатыми стенами парило над темной бездной. Мощные прожекторы с трудом пробивали тьму, но их свет все же достигал Мира вольфлинов, создавая слабое мерцание над планетой. На поверхности не было никаких признаков жизни. Планета хранила свои тайны глубоко внутри, в сердце затерянного Хэйдена.

Команда «Последнего Оплота» собралась возле широкого экрана, на котором смутно угадывались очертания простиравшейся внизу планеты. Оуэн Искатель Смерти, лишенный титула правителя Виримонде и до сих пор уверенный в том, что он историк, а не воин. Хэйзел д'Арк, авантюристка, любительница красивой жизни и революционерка поневоле. Профессиональный повстанец Джек Рэндом и охотница за скальпами Руби Джорни. Киборг Тобиас Мун, нашедший наконец свою родину. И Жиль Искатель Смерти, изобретатель «генератора тьмы». Тьма, в которую они вглядывались, была делом его рук. Казалось, даже внутрь корабля проникал ее могильный холод, и кое-кто из путешественников непроизвольно поеживался. За пределами Черной Тьмы, по другую сторону Внешнего Галактического Кольца, продолжали сиять звезды, но в силу каких-то странных законов их свет наталкивался на непреодолимый барьер. Рука Оуэна непроизвольно легла на рукоять меча: в этой абсолютной темноте было что-то опасное, угрожающее.

— Что ж, добро пожаловать на Мир вольфлинов, — сказал Жиль. По-прежнему одетый в свою потертую меховую куртку, он не торопясь жевал третий кубик высококалорийного концентрата. После девяти веков пребывания в стазисе он здорово проголодался. Оуэн, который из любопытства попробовал это фирменное блюдо кухни «Последнего Оплота», сразу понял, что лучше остаться голодным. Жиль вытер губы тыльной стороной руки и еще пристальнее вгляделся в Черную Тьму. — За девятьсот сорок три года эта планета впервые увидела свет. Занятно, что «люстру» над ней повесил именно тот человек, который лишил ее солнца. Впрочем, иногда мне кажется, что бесконечная ночь, на которую я обрек этот мир в момент своей бессильной ярости, стала средой обитания каких-нибудь невероятных чудовищ, освоивших межпланетное пространство.

Когда я последний раз посещал эту планету, на ней бурлила жизнь. Океаны омывали континенты, на земле и в воздухе водилась всякая живность, города были заполнены людьми. В горах водились удивительные птицы с огненным оперением. Туристы из других миров брали напрокат летающие лодки, чтобы полюбоваться этими созданиями. Все погибло, когда атмосфера планеты начала остывать. Вечный холод не проник только в Лабиринт Безумия, Зал Павших и подземные города и лаборатории затерянного Хэйдена, расположенные в самой сердцевине планеты. Никем не потревоженные, они ждут, когда мы пробудим их ото сна.

— Расскажи нам о вольфлинах, — попросила Хэйзел. Не отрывая взгляда от экрана, она полировала лезвие меча грязноватой тряпицей, которая одновременно служила ей носовым платком. — Ты же сказал, что их создали именно здесь.

— Да. Здесь они родились и умерли, — все, кроме одного. Это была первая попытка Империи создать солдат по запрограммированному генетическому коду. Кое-что от волка, кое-что от человека, плюс некоторые дополнительные ингредиенты. На то, чтобы добиться желаемого результата, ушло немало времени. Но в итоге на свет появились безжалостные охотники и убийцы, с которыми человечество никогда не сталкивалось, — вольфлины…

— И в чем же была проблема? — поинтересовалась Руби. Ее взгляд, как всегда, был холоден, а бледное лицо, контрастировавшее с черной кожаной курткой, напоминало лик привидения. Оуэн обратил внимание, что она тоже то и дело тянулась к мечу.

— На первый взгляд, никаких проблем. Вольфлины были именно тем, к чему стремились их создатели, — сказал Жиль. — Но они оказались умнее, чем было задумано. Именно это и озадачило ученых. Быстрее, сильнее, свирепее — и умнее своих хозяев. Ученым не составило труда спрогнозировать возможную катастрофу, и они подняли панику. Империя направила на планету мощный вооруженный отряд, собрала всех вольфлинов в условленном месте и расстреляла из засады. Вольфлины пытались сопротивляться. Погибая, они уничтожили немало людей Империи. А некоторым даже удалось спастись. Империя бросилась за ними в погоню. Погибло еще немало солдат, но с вольфлинами все же было покончено. Со всеми, кроме одного. Самого хитрого, самого совершенного. Он обходил все ловушки. Когда Империя наконец прекратила преследование и отвела отряды, он оставался здесь. Его встречали реже и реже, и в итоге он стал еще одной легендой, которую рассказывали прилетавшим сюда путешественникам. Но он не умер, а спрятался в подземных лабиринтах. Он оставался там, когда нагрянула Черная Тьма, и, по-видимому, выжил, когда все население планеты погибло.

Он был жив, когда ученые Империи пересекли Черную Тьму и создали в глубине планеты, теперь уже названной Хэйден, секретные лаборатории. Он и был свидетелем того, как они экспериментировали над собой, создавая фантастический гибрид человека и машины — хэйденмена. Он видел, как хэйденмены отправились на бой с Империей. Потерпев поражение, они вернулись сюда, чтобы скрыться в своей Гробнице и ждать лучших времен. Я думаю, что последний вольфлин и сейчас где-то там, в глубине. Состарившийся, но не потерявший силу, он по-прежнему охраняет Лабиринт Безумия и Зал Павших.

— Откуда ты знаешь все это? — спросил Рэндом. — Ведь, когда все это происходило, ты был погружен в стазис?

— Последний вольфлин держал связь с моими компьютерами, — сказал Жиль. — От них я и получил информацию. Он ждет и согласен вступить с нами в переговоры. Если мы проявим вежливость, у него не возникнет желания убить нас.

— Пусть попробует, — пригрозила Руби.

— Я же сказал: он охраняет Лабиринт Безумия.

— А что собой представляет этот Лабиринт? — спросила Хэйзел. — Это дело рук ученых Хэйдена?

— Вовсе нет, дорогая. Он намного древнее. Лабиринт Безумия был построен задолго до возникновения человеческой цивилизации. Колонисты из Империи обнаружили его, но не смогли понять смысла и предназначения. Ученые пытались понять функцию, но, к сожалению, у них нашлись более важные дела. Наивные люди!

— Считай, что я клюнул, — сказал Оуэн. — И в чем же потаенный смысл Лабиринта?

— Он хранит в себе тайну эволюции, — объяснил Жиль. — Я единственный, кто мог воспользоваться его секретами. А теперь давайте начинать посадку и готовиться к встрече с вольфлином. Для начала один совет. Я ввел его в заблуждение, сказав, что на борту нашего корабля целая армия повстанцев. Давайте не разочаровывать его. Иногда такое преувеличение может оказаться очень полезным.

— А как мы спустимся на планету? — спросил Мун. Его хрипловатый механический голос был, как всегда, спокоен, но в глазах, которые он не сводил с экрана, появился азартный блеск. — На борту этого летающего анахронизма есть что-нибудь вроде космического катера или спускаемого модуля?

— Вообще-то да, но в нашей ситуации это вряд ли поможет. Попасть в Лабиринт или в Гробницу хэйденменов с поверхности планеты невозможно. Остатки ее атмосферы превратились в лед. Нам придется прибегнуть к телепортации. Последний раз, когда был в Лабиринте, я оборудовал там телепортационную зону. Мои приборы показывают, что она до сих пор исправна. В те времена все было прочнее и надежнее. Прошу вас как следует подготовиться, и когда все будут готовы, мы приступим к телепортации. В арсенале вы можете подобрать подходящее оружие, но не тратьте на это слишком много времени. После моего перелета на Шандрэйкор энергетическая установка «Последнего Оплота» была сильно разряжена. Немало энергии ушло и на то, чтобы поддерживать жизнь замка в течение девяти с лишним веков. Если мне не удастся пополнить энергозапас «Последнего Оплота», корабль не сможет совершить новый перелет. Я думаю, пока не стоит впадать в панику, но если вы не хотите навек обосноваться на планете, главные достопримечательности которой Лабиринт пришельцев и огромная Гробница, то поторапливайтесь!

Едва Оуэн и Хэйзел приблизились к арсеналу, стоявшие возле него пустые рыцарские доспехи заботливо растворили дверь. Оуэн смерил их настороженным взглядом. Когда он в первый раз входил в арсенал, этих доспехов не было. Хэйзел не обратила на них решительно никакого внимания и сразу же направилась к приглянувшимся пулевым ружьям и гранатометам. Оуэн с улыбкой наблюдал, как она навьючивает себя тяжеленными стволами и лентами боеприпасов. Сам он ограничился угрожающего вида крупнокалиберным пистолетом и несколькими гранатами. Без сомнения, все это могло пригодиться, но все же он больше полагался на старое испытанное вооружение. Пистолет не помешает, но, судя по его опыту, решающее слово всегда оставалось за холодной сталью и руками, в которых она находилась. Кроме того, для боекомплекта, который отобрала Хэйзел, нужно было взять еще и тележку. Она, не замечая иронической улыбки Оуэна, продолжала обследовать ружейные пирамиды и наконец остановила свой выбор на таком длинном и тяжелом стволе, который вряд ли сумела бы поднять без посторонней помощи.

— Удачный выбор, — покачал головой Оуэн. — Когда у тебя кончатся патроны, из этого получится превосходная дубина.

Хэйзел презрительно поморщилась, но поставила винтовку на место. Оглядев оружие, она неожиданно улыбнулась.

— Нам предстоит долгая прогулка, аристократик. Не очень удачливая пиратка и разжалованный лорд стали предводителями восстания. Кто бы мог подумать?

— До восстания еще далеко, — возразил Оуэн. — Для того чтобы спихнуть Лайонстон с Железного Трона, шести человек явно недостаточно. Джек Рэндом всю жизнь сражался против Империи, и ты видишь, чего он добился. Вот если мы разбудим хэйденменов и заставим воевать на нашей стороне, тогда можно серьезно рассчитывать на успех. Когда люди увидят, что у нас есть настоящая армия, они сами начнут стекаться под наше знамя. И все же я не могу полностью доверять хэйденменам. Где гарантия, что у них не появится собственный, тайный план? Когда они пытались одолеть Империю, то перебили миллионы ни в чем не повинных людей. Единственная причина, по которой их не объявили главными врагами человечества — это наличие искусственного интеллекта с планеты Шуб, который по жестокости превосходит даже хэйденменов. С этим нельзя не считаться.

— Ты зря беспокоишься, — возразила Хэйзел. — До тех пор, пока в наших руках будет «генератор тьмы», хэйденмены сохранят нам верность и дисциплину. Лучше посмотри на эти великолепные пушки. С помощью компьютера я смогла получше познакомиться с их устройством. Конечно, они не пробьют энергетический щит, но разнесут любого, кто выйдет за его пределы. Правда, придется привыкнуть к такой неприятной штуке, как отдача, но, я думаю, на это не потребуется много времени.

— Не забудь, что для них нужны боеприпасы, — уточнил Оуэн. — Ты не сможешь сбегать за ними на корабль в самый разгар боя. Дисраптер можно подзарядить с помощью любого источника энергии.

— Ты просто неисправимый пессимист. Дело в том, что Империя не готова к встрече с таким оружием. Пока они приспособятся, мы сумеем изрядно потрепать их.

— А почему ты думаешь, что мы здесь столкнемся с Империей? — нахмурился Оуэн. — Неужели они полезут в Черную Тьму?

— Лично я не сомневаюсь в этом. А ты?

— Да, я тоже, — невесело согласился Оуэн. — Они все время сидят у нас на хвосте. У меня на это есть только одно объяснение: среди нас затесался предатель.

— Не обязательно, — возразила Хэйзел. — Может быть, нам подсунули какое-то уникальное следящее устройство.

— Нет. Его бы обнаружили наши сенсоры.

— Но… Ни у кого из нас нет причин становиться предателем. Мы все здесь — товарищи по несчастью и не питаем симпатий к Империи.

— Ну а страх? Шантаж? Деньги? Разве это не причины? Сегодня за наши головы можно получить целое состояние. Если на человека оказывать постоянное давление, он запросто может сломаться.

— И ты можешь показать на кого-то пальцем? — серьезно спросила Хэйзел.

— Нет, — твердо сказал Оуэн. — Сейчас не могу. Может быть, я и ошибаюсь. Нам уже немало пришлось пережить вместе. Иногда я корю себя за то, что втянул вас в свои трудности.

— Не кори. Мне по душе такие приключения. И ты никуда не тащил меня насильно. Я спасла твою несчастную башку на Виримонде. А ты спас меня на Туманном Мире, так что теперь мы квиты.

— Я не мог дать тебе погибнуть.

— Интересно почему?

— Ты слишком много значишь для меня, — медленно сказал Оуэн. — Я не встречал таких людей как ты, Хэйзел.

Хэйзел ответила ему недоверчивым взглядом:

— Не обольщайся, жеребец! У нас с тобой брак по расчету, и больше ничего.

— Ладно, успокойся. Искатели Смерти берут в жены только аристократок, так что тебе ничего не грозит.

Хэйзел решила сменить тему разговора.

— Как ты думаешь, какие силы бросит на нас Железная Стерва?

— По крайней мере, один звездный фрегат. А может быть, и два. Мы уже утерли нос ее людям, и ей это явно не понравилось. На нас могут бросить кого угодно, в том числе вампиров и боевых экстрасенсов. Дело даже не в том, что ей нужен «генератор тьмы». Расправиться с нами — это уже вопрос принципа. Если в отношении нас она не проявит твердости, то в ее могуществе начнут сомневаться даже преданные ей люди. Найдутся такие, которые захотят прощупать почву и составят маленький тихий заговор. Нет, Лайонстон пошлет такой отряд, который наверняка свернет нам шею.

— Ну и пусть, — сказала Хэйзел, приподнимая винтовку и довольно улыбаясь. — Пусть приходят.

— Иногда ты внушаешь мне опасение, — признался Оуэн.

Тем временем Джек Рэндом и Руби Джорни отобрали оружие по вкусу и заглянули на кухню. Там они попытались заставить кухонных роботов приготовить что-нибудь, кроме высококалорийных кубиков. Они меняли комбинации цифр в кодах, покрикивали на машины и даже шлепали по ним ладонью, но были вознаграждены все теми же кубиками. Рэндом уже слышал об отшельниках на дальних планетах, которые предпочитали есть друг друга, чем питаться кубиками, но только теперь начал их понимать. Однако он не на шутку проголодался и заставил себя съесть один целый кубик и половинку другого. На его памяти за меньшие подвиги людям давали медали.

Руби наотрез отказалась притрагиваться к кубикам, но весьма воодушевилась, разыскав машину, подающую вполне сносное вино. Пока Рэндом боролся с кубиками, она осушила половину бутылки и стала на удивление болтливой. Обычно слова из нее приходилось тянуть клещами. Она была человеком дела и не видела много смысла в разговорах. Джек, которому любой ценой хотелось отвлечься от неприятных ощущений во рту, оказался подходящим собеседником, и они стали травить байки о военных походах и наилучших способах расправиться с врагом.

— Почему ты стала охотницей за скальпами? — спросил наконец Рэндом. — Ведь люди, которые занимаются этим, многим не по нутру.

— Я умела хорошо это делать, — ответила Руби. — Другие варианты были совершенно не привлекательны. Скажи, ты можешь представить меня сидящей за столом в короткой юбчонке и рыскающей по файлам или замужем за каким-нибудь чумазым фермером, с дюжиной детей, повисших на моем переднике?

— Честно говоря, нет.

— То-то и оно! В четырнадцать лет меня выдали замуж за местного сборщика налогов. Выбирать приходилось между ним и одним из моих кузенов. Он был большой, толстый, со здоровенными ручищами. Колотить меня было его любимой забавой, хотя он позволял себе и многое другое. Однажды вечером я дождалась, пока он уснет, и перерезала ему горло кухонным ножом. Он довольно долго мучался. Тогда я впервые почувствовала вкус к таким вещам. Я собрала все ценное, что не было прибито гвоздями, подожгла дом и помчалась в космический порт. С тех пор я была предоставлена самой себе и нисколько не тяготилась этим. Гораздо меньше проблем!

— А тебе часто приходилось работать на Империю?

— Конечно. Империя хорошо платит охотникам за скальпами. Но я не привередлива. Я готова работать на любого, кто платит мне деньги.

— Почему ты оказалась с нами?

— Не могла не принять ваш вызов. Кроме того, мне пообещали столько денег, сколько я смогу унести. Правда, пока их что-то не видно.

— Ты давно дружишь с Хэйзел?

— Не слишком ли много вопросов, а? — Руби сделала большой глоток из бутылки. — Я сошлась с ней в Мистпорте, где мы обе жили на ее деньги. В самый трудный момент она взяла меня под крыло. Я не возражала против этого. Я могла бы расстаться с ней и никогда не вспоминать о нашей дружбе, но приходят времена, когда нужен верный человек, прикрывающий твою спину. А теперь я задам тебе несколько вопросов. Почему ты стал профессиональным революционером?

— Странно, что ты об этом не слышала. В свое время эту историю рассказывали на каждом углу. Но, наверное, те времена прошли и уважения к моей персоне поубавилось. Я был младшим сыном в одном не очень знатном семействе и ни к кому не испытывал уважения, в том числе и к себе самому. Я пьянствовал, играл в карты, пробовал себя то в одном, то в другом деле и был по уши в долгах. Потом я помог нагулять живот нашей служанке, и моя семья, желая избавиться от лишних неприятностей, отправила меня на известную своими рудниками планету у самой границы Внешнего Кольца. Планета называлась Триганн. Ужасное место.

До этого я жил в мире без особых проблем, и реальность, в которой существовали девяносто семь процентов людей, показалась мне отвратительной. Условия, в которых жили и работали шахтеры, отношение к ним и к их семьям были мерзкими даже по стандартам Империи. Вместо того чтобы подавлять их восстание, я стал участвовать в нем и как-то незаметно выбился в вожаки. Так же как и ты, я нашел то дело, к которому у меня были способности, и решил не менять его ни на какое другое. Я начал кочевать с планеты на планету, призывать к восстанию, создавать боевые отряды в защиту слабых и угнетенных, наказывать угнетателей. Обстоятельства складывались не в нашу пользу, но мы одержали несколько славных побед. Этого было достаточно, чтобы из меня сделали легенду и прославили по всей Империи.

— Ты был легендарным до тех пор, пока тебя не поймали?

— Да. Я постарел, утратил подвижность, доверился ненадежным людям. Я всегда страдал из-за своей доверчивости. — Рэндом сделал долгую паузу и уставился на недоеденный кубик, словно ждал, что тот ему скажет. — Они сломили меня, — наконец вымолвил он. — Я думал, что умру, но не сдамся, но нет, меня морально сломали. Я был готов что угодно говорить, что угодно делать, предавать соратников, лишь бы надо мной больше не измывались.

— Но ты все-таки не сделал этого.

— Нет. Оказалось, что у меня есть настоящие друзья. Они сумели вытащить меня из тюрьмы, хотя большинство из них при этом погибли. Я даже не знал, как зовут некоторых из них.

— В конце концов все мы ломаемся, — вздохнула Руби.

— Да. Даже такие легендарные личности, как Джек Рэндом. Порой мне кажется, что тот человек погиб в тюремной камере, а я только его бледная тень. Мои настоящие друзья не отреклись от меня, хотя я отрекся от них. Ведь я не хотел возглавлять их восстания, сражаться вместе с ними. Я хотел только одного: скрыться в какой-нибудь темной конуре, где бы меня не нашли мучители. Спустя некоторое время друзья поняли, что от меня нет и не будет проку, и все же они не поставили на мне крест и переправили на Туманный Мир — единственную планету, где меня не могла достать Империя. В то место, где у каждого есть свои тайны, но в них никто не лезет. Я лег на дно и затаился. Взял себе новое имя. Это было нетрудно, ведь я уже не был похож на легендарного героя. Мне даже понравилась новая жизнь. От Джобе Железного Кулака никто не ожидал подвигов.

— Значит, все это время ты был на виду у меня! — воскликнула Руби. — Я так долго разыскивала тебя, потратила на это столько денег, а ты был под носом, — она усмехнулась. — Но, может быть, и неплохо, что ты мне не попался. Я была бы очень разочарована. Сейчас ты уже другой.

— Серьезно? — шутливо удивился Рэндом.

— Можешь не сомневаться. Ты уже проснулся. Конечно, ты не тот, что прежде, но сдвиги в лучшую сторону есть. Как это случилось, Рэндом? Почему ты снова вылез на свет?

— Ты хочешь знать правду? Мне стало скучно. Просто поэтому. Я по-прежнему испытываю страх. Если я погружаюсь в себя, мои руки трясутся, но все равно это лучше, чем махать вонючей метлой. Я пережил такие дни, когда мог наложить на себя руки. Теперь я здесь — развенчанный чемпион, вышедший на свой последний поединок.

— Ты был молодцом в джунглях, — похвалила Рэндома Руби. — Я уверена, что до замка добрался бы не каждый. Так что ты себя попросту недооцениваешь. Я не слишком преклоняюсь перед легендарными личностями. Когда я убивала их, то ждала чего-то особенного, но они умирали так же, как самые обычные люди. Ты произвел на меня больше впечатления, чем все легенды, с которыми я расправилась.

— Спасибо, — сказал Рэндом. — Действительно хорошо, что ты не нашла меня. Было бы жаль прикончить тебя до нашего знакомства.

Руби усмехнулась и предложила ему бутылку:

— Хочешь выпить?

— Сейчас нет. Мой организм не переносит вина. Пей сама, а я порадуюсь за тебя.

— Ты что, так относишься ко всем земным радостям?

— Вовсе нет, — ответил Рэндом. — Будь я лет на двадцать помоложе, то побегал бы за тобой вокруг этого стола.

— Потрясающе! — отреагировала на слова Рэндома вошедшая в кухню Хэйзел. — Этого нам только не хватало. Пьяная охотница за скальпами и сексуально озабоченная легенда. При одном взгляде на вас имперские солдаты описаются от страха.

— Я преклоняюсь перед храбростью этого мужчины, — сказал вошедший следом за Хэйзел Оуэн. — Я бы не осмелился подходить к Руби Джорни ближе чем на три метра без бича в руке.

— Я всегда говорила, что все аристократики — извращенцы, — парировала Руби. — Я бы предложила тебе выпить, но у меня только одна бутылка.

— А я бы не прочь присоединиться к тебе, — сказала Хэйзел. — Хотелось бы выпить хоть чего-нибудь мало-мальски пристойного.

— О да, — согласился Рэндом. — Насколько я помню, ты всегда имела слабость к хорошей выпивке.

— Насколько ты помнишь? — удивленно взглянула на него Хэйзел. — Но я не имела счастья знать тебя раньше.

— Но это было не так давно, в Мистпорте. Один мой приятель узнал меня и пригласил на ужин. Я согласился, потому что был чертовски голоден. Мой приятель был хозяином, а ты прислуживала его жене. Им не хватало слуг, и тебя попросили подавать блюда на стол.

Руби подняла голову, и на ее лице появилась издевательская улыбка.

— Значит, ты прислуживала знатной даме, Хэйзел?

— Черт побери, как ты запомнил меня? — с ненавистью глядя на Рэндома, спросила Хэйзел.

— У меня прекрасная память на лица. Кроме того, ты несколько раз пролила вино мне на брюки. А это была последняя пара моих приличных брюк.

— Ты прислуживала в богатом доме? — вновь спросила Руби.

— Я сказала, что прошу меня извинить за это, — нахмурилась Хэйзел.

— Нет, ты не извинялась. Ты сказала, что…

— Неважно, что я сказала! Давай закончим этот разговор.

— Неужели ты прислуживала какой-то стерве? — не унималась Руби.

— Конечно, — сказал Рэндом. — И в платьице, которое на нее надели, она выглядела очень хорошенькой.

— Держу пари, что да, — сказала Руби.

— Если вы не прекратите болтать, я прикончу вас, — пригрозила Хэйзел.

— Советую прислушаться к ее словам, — предостерег Рэндома Оуэн.

— Не беспокойся, милочка, — с гадкой улыбкой сказала Руби. — Мы унесем твою тайну в могилу.

— А теперь я хочу спросить тебя кое о чем, Рэндом, — сказала Хэйзел, всем своим видом показывая, что прежняя тема закрыта. — Мы с Оуэном вспоминали о твоих военных кампаниях. Ты поднимал восстание на десятках планет, командовал огромными армиями. В какое-то время у вас был собственный звездный флот. Скажи мне, откуда ты брал деньги? Война — это дорогая штука. Люди, провиант, оружие. Кто оплачивал армии и звездолеты? Ведь ты, по-моему, никогда не отличался сверхъестественным богатством. Так кто платил по счетам?

— Добрые люди, — ответил Джек Рэндом. — В основном. Остальное я добывал там, где мог. Во все времена были люди, которые хотели свалить власть или хотя бы бросить ей вызов. Политические группировки, религиозные конфессии, бизнесмены, которые рассчитывали нажиться на войне. Молодые аристократы, которым не светило наследство или не хватало острых ощущений. В Империи всегда были пробивавшиеся наверх, готовые продать ближних ради сиюминутной выгоды. А я старался не задавать лишних вопросов. В конце концов, я не раз говорил себе, что лучше потворствовать меньшему злу, чем большему. Если бы эти негодяи сами дорвались до власти, я обернул бы оружие против них. В мое время не было нехватки в смельчаках-идеалистах, согласных сыграть роль пушечного мяса. Хватало и денег. Я брал только то, что требовалось для дела. И если иногда вступал в сделку с дерьмом и доверял негодяям, то не особенно переживал из-за этого: пролив столько чужой крови, я уже не был невинным агнцем. — Он с улыбкой посмотрел на Оуэна и продолжил: — Ты удивлен этим, Искатель? Извини, я опять разочаровал тебя, но такова жизнь. Во всяком случае, моя жизнь. А теперь, если вы не возражаете, я немного прогуляюсь. Надо размять старые мускулы, прежде чем мы снова полезем в грязь. Желаю вам приятно провести время.

Он, ни на кого не глядя, вышел из кухни. Старый повстанец сказал все что думал. Он не сомневался, что после его ухода о нем снова пойдут пересуды. Он предпочитал не присутствовать при этом. Отойдя на почтительное расстояние и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он остановился и достал из кармана плоскую серебристую фляжку и сделал большой глоток. Это была безвкусная, бесцветная жидкость. Алкоголь был ему противопоказан, но без хорошего тонизирующего средства он чувствовал себя полной развалиной.

Взглянув на фляжку, он тихо вздохнул. Когда-то он считал, что боевые наркотики — это удел трусов и дураков, но время рассудило по-другому. Сейчас ему порой казалось, что из этой фляжки он черпает смелость. Он не стремился вновь стать легендарной личностью, но его смелость и решительность была нужна новым друзьям. Они преодолели немало трудностей, впереди их ждали еще более серьезные испытания. Без его опыта они не обойдутся. Джек опять вздохнул, вновь поднес фляжку к губам и опустил ее, не сделав глотка. Завернув крышку, он убрал фляжку в карман.

Джек пошел по длинному полутемному коридору, и эхо его шагов глухо разносилось под каменными сводами. У него исчезла слабость в ногах, дыхание стало легче. Все, что ему было нужно, — это короткий отдых и еще пара глотков любимого снадобья, и тогда он снова не уступит никому в драке. Вспомнив, каким отчаянным забиякой он был в молодости, Рэндом улыбнулся. Когда кто-то бросал косой взгляд на его даму или на него самого, когда просто хотелось доказать, что ему нет равных, он без тени сомнения доставал меч из ножен. Он стрелял из любого оружия, мог управлять всем, что летало, и преподносил уроки военного искусства любым генералам, с которыми сходился на поле боя. Свою легенду он ковал день за днем, от планеты к планете, и Империя боялась его так, как не боялась никого другого.

Но это было давно. Война многое отнимает у человека, и прежде всего молодость. Он постарел, стал тяжел на подъем. Но по-прежнему хотел быть одним из первых. Люди верили в него, надеялись, попросту не могли без него обойтись. Какое-то время осознание этой необходимости давало ему приток новых сил. Но годы шли, одно поражение сменялось другим, он начал сильно пить, потом переключился на наркотики и, в конце концов, на боевые наркотические препараты. Сначала для этого были причины, оправдания, а потом осталась одна неутолимая потребность. На Туманном Мире он научился обходиться без них, так же как обходился без смелости или чести. Жизнь уборщика была простой и непритязательной, и он с благодарностью принял ее. Капельки снадобья было достаточно, чтобы холодным утром его сердце работало без перебоев. Или для каких-то чрезвычайных ситуаций — как, например, сейчас, когда он вообще не чувствовал себя Джеком Рэндомом.

В одной из дальних комнат он нашел Тобиаса Муна. Киборг сидел в одиночестве, глядя на изображение замерзшей планеты на телеэкране. Его лицо, как всегда, было совершенно спокойным, но напряженная поза показывала, что последние минуты перед долгожданной высадкой на родную планету даются ему нелегко. Он уже жаждал действий. Взглянув на него, Рэндом замешкался в дверях — в такую минуту было не совсем благоразумно беспокоить хэйденмена, — но Мун, не отрывая глаз от экрана, сам заговорил с ним:

— Входи, Джек Рэндом. Мы с тобой давно не говорили один на один, как это делали прежде перед сражением.

Рэндом утвердительно кивнул и, придвигая себе стул, постарался выглядеть как можно более уверенным и спокойным. Хотя хэйденмен утверждал, что сражался под началом Рэндома у Холодной Скалы, Джек решительно не мог вспомнить его лица. Битва у Холодной Скалы была долгой и кровавой, там полегло немало хороших ребят, но, несмотря ни на что, он должен был запомнить хэйденмена. Потерпев поражение в своем восстании, хэйденмены были беспощадны в бою, и потому люди везде и всюду стреляли по ним без предупреждения. Хотя Рэндом не мог не признать, что его память, как и многое другое, стала давать сбои, что-то отпечаталось в ней с фотографической четкостью, но многое было навсегда забыто, а еще больше в беспорядке смешалось. Для этого немало сделали те, кто воздействовал на его сознание в камере пыток.

Рэндом поудобнее уселся на стуле и задумался, с чего начать разговор, но хэйденмен заговорил первым:

— Я не помню ни лабораторий, ни подземного города планеты Хэйден.