— Похоже, Мистпорт снова ждут большие события, — сказала Сайдер. — Я всем нутром чувствую это. Но благодаря этим событиям можно добыть кое-какие деньги. Надо только собраться с мыслями. Все зависит от того, как долго я смогу сохранить в живых Хэйзел и ее молодого лорда. Мне кажется, они не понимают, в какую безнадежную ситуацию попали. Сейчас их ищет добрая половина Мистпорта. Я бы и сама пустилась по их следам, если бы не была так обязана Хэйзел.

Я хочу, чтобы ты последил за ними, Кот. Старайся не попадаться на глаза, но помогай им, как только можешь. Будь поосторожней! Не нужно, чтобы следы этих бедолаг привели к нам. Будем держаться подальше от них, пока не станет ясно, кто возьмет верх. Пока ты играешь роль ангела-хранителя, я отправлю секретное послание Тобиасу Муну. Если его свести с Хэйзел и лордом Искателем, могут произойти интересные события. Ну, отправляйся, мой милый. Эту работу, кроме тебя, никто не сделает.

Кот коротко кивнул, чмокнул ее в щеку, потом в другую — потому что был без ума от этой женщины — и поднялся со стула. Растворив ближайшее окно, он устремился навстречу холодному воздуху и густому туману. Закрыв снаружи створки окна, он с поразительной легкостью взобрался на стену таверны, а через несколько минут уже карабкался по черепичной крыше «Колючего терновника». Замерев там наподобие средневековой горгульи, он оглядел уходящее во все стороны и теряющееся в тумане море черепичных крыш. Вновь оказавшись в своей стихии, он отправился по крышам Квартала воров на поиски Хэйзел и Оуэна, которые и не подозревали, что у них появился ангел-хранитель.

Информационное бюро «Абраксус» занимало второй этаж над пекарней в тихом и обветшавшем районе Квартала торговцев. Воздух здесь был наполнен густым запахом свежевыпеченного хлеба, почуяв который желудок Оуэна начал беспокойно урчать. Оуэн попытался вспомнить, когда в последний раз его баловали обедом из четырех блюд, и не мог не впасть в уныние при этой мысли. Выходя из состояния «спурта», он всегда испытывал сильный голод. Совершенно непроизвольно он стал поворачивать к дверям пекарни, но Хэйзел крепко взяла его за руку и решительно направила к крутой лестнице, ведшей на второй этаж.

— Для еды придет свое время, — безапелляционно сказала она. — Сначала — дело.

Оуэн только вздохнул и недовольно поджал губы, ступая вслед за Хэйзел по скрипучим деревянным ступеням. Его доверие к информационному бюро «Абраксус» заметно снизилось, когда он увидел, в каком доме оно размещается. Дом требовал ремонта, причем срочного. За многие годы его даже ни разу не покрасили. Кто бы или что бы ни скрывалось под именем «Абраксус», Оуэн все больше убеждался, что здесь они только потеряют напрасно время. На Виримонде у него конюшни выглядели лучше, чем эти апартаменты.

Он вновь печально вздохнул. Казалось, что от прежней жизни на Виримонде его отделяют многие годы. Настоящим потрясением было сознавать, что всего несколько дней назад он был лордом и имел во владении целую планету.

Он постарался отогнать эту мысль. Не стоило зацикливаться на том, кем он был раньше и сколько потерял. Такие мысли могли свести с ума. Он попытался сосредоточиться на заведении, в которое они пришли. Похоже, перед ними была примитивная контора, которая занималась сбором информации и держала в своем штате десяток клерков, курьеров и программистов, обслуживающих один-единственный захудалый компьютер. Одна мысль о том, какое старье здесь используется, привела Оуэна в отчаяние. Впрочем, такого знаменитого человека со скандальной репутацией, как Джек Рэндом, было достаточно просто выследить. Гораздо труднее это было бы сделать, будь на месте Мистпорта по-настоящему крупный город. Кроме того, если Озимандиус нашел в своих файлах этот адрес, значит, «Абраксус» был причастен к запутанным интригам покойного лорда Искателя. Оуэн снова глубоко вздохнул. Большую часть своей сознательной жизни он старался идти своим собственным, независимым путем, не соприкасаясь с планами и интригами отца, и вот теперь все глубже и глубже погружался в эту ненавистную ему стихию.

Он понял, что Хэйзел уже на верхней ступеньке лестницы, так как едва не толкнул ее в спину. Когда она более или менее вежливо принялась стучать в закрытую дверь, Оуэн положил руку на эфес меча. На медной табличке, прикрепленной к двери, было выгравировано одно-единственное слово — «Абраксус». Рядом с дверью не было ни звонка, ни молотка. Хэйзел собралась уже барабанить кулаком, как дверь неожиданно открылась. В дверном проеме стоял здоровенный мускулистый детина, почти квадратного телосложения. Одет он был в кожаную куртку и штаны с металлическими заклепками. Почти все его лицо было покрыто замысловатой и, прямо скажем, уродливой татуировкой. Он взглянул на Хэйзел и Оуэна и презрительно фыркнул:

— Хэйзел д'Арк и Оуэн Искатель Смерти… Вы вовремя явились. Я уже жду вас.

Хэйзел и Оуэн все еще соображали, как им следует отреагировать на это, а детина уже попятился назад и нетерпеливым жестом предложил войти в помещение. Они так и сделали, все же держась от него на почтительном расстоянии, после чего он снова фыркнул, хлопнул дверью и повернул ключ в замке. Оуэн как бы невзначай положил руку в карман, где лежал дисраптер, но твердое прикосновение Хэйзел заставило его вынуть руку из кармана.

Детина встал прямо перед ними и изобразил на своем лице нечто вроде вежливой улыбки:

— Меня зовут Чэнс. Я заправляю делами в «Абраксусе». Пока соберитесь с мыслями, я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, он исчез. Все прогнозы, которые Оуэн строил в отношении бюро и его сотрудников, оказались несостоятельными. Здесь не было компьютеров и средств связи, не сновали курьеры и программисты. Вместо этого узкую вытянутую комнату заполняли два ряда полуразвалившихся раскладушек, тесно придвинутых друг к другу. Между рядами был оставлен узкий проход. На раскладушках лежали спящие дети. Каждому ребенку в вену был введен шприц капельницы, хотя, судя по их изможденным лицам и худым рукам, питательных растворов, вводимых через эти капельницы, было явно недостаточно. Катетеры, выглядывавшие из-под толстых одеял, которыми были укрыты дети, были выведены в грязные бутылки, стоявшие рядом с раскладушками.

«И сколько же времени они здесь находятся?» — подумал Оуэн и нерешительно подошел поближе. Хэйзел последовала за ним.

Детям было от четырех-пяти до тринадцати лет. Находясь в состоянии глубокого сна или комы, они шевелились, ворочались с боку на бок, но их лица оставались напряженными, сосредоточенными, а под опущенными веками двигались глазные яблоки. Некоторые, не открывая глаз, что-то тихо бормотали. Между рядами неторопливо прохаживались две не очень молодые женщины, более похожие на надсмотрщиц, чем на сиделок. Они приглядывались к катетерам и капельницам, наполняя одни сосуды и опорожняя другие, но не обращая при этом ни малейшего внимания на лежащих детей. Некоторые из этих несчастных были привязаны к койкам с помощью толстых кожаных ремней.

Оуэн почувствовал тошноту и одновременно чувство ярости. Он не очень хорошо понимал, что здесь происходит, но для заполнявшего его гнева этого и не требовалось. Ни один ребенок в мире не заслуживал такого бесчеловечного обращения. Его меч с угрожающим свистом вылетел из ножен, и Искатель с безумными от ярости глазами встал посередине прохода. В дальнем конце комнаты Чэнс просматривал какие-то бумаги. Он не мог не видеть, что Оуэн приближается к нему, но продолжал заниматься своим делом. Тут руку, в которой Оуэн держал меч, схватила Хэйзел, и это заставило Искателя остановиться.

— Успокойся, Оуэн! Ты еще здесь многого не знаешь.

— Я знаю только то, что этих детей поместили в ад.

— Да, похоже, что так. Но они заняты очень важным делом. Я уже сталкивалась с такими системами.

Оуэн занес свой меч, но потом неохотно опустил его:

— Хорошо. Попробуй объяснить мне, в чем тут дело.

— Чэнс сделает это лучше меня. Постой здесь. Обещай мне, что не дашь волю своим эмоциям, прежде чем не выслушаешь его.

— Никаких обещаний! — сказал Оуэн. — Веди сюда Чэнса. И если я не удовлетворюсь объяснениями, то просто прикончу его на месте.

Хэйзел успокоительно погладила Искателя по руке — так гладят разозлившуюся свирепую собаку — и быстро пошла по проходу между койками. Рука Оуэна по-прежнему крепко сжимала меч, а сам он кипел от гнева. Даже на самых глухих окраинах Империи ему не встречалось ничего подобного, и он бы проклял себя, если бы спокойно отнесся к происходящему. Он медленно пошел по проходу, вглядываясь в лица детей, и видел безнадежное угасание в их изможденных чертах. Один подросток беспокойно метался под стягивающими ремнями и что-то бормотал во сне. Оуэн склонился над ним и прислушался к тихому, глуховатому голосу:

— В диких воплях слышится отвага… Бледные арлекины вновь прорвали фронт… Дорогуша осталась босиком, а изящные монахи танцуют вокруг летнего камня…

Совсем помрачнев, Оуэн выпрямился. Вне всякого сомнения, это был бред, но бред, граничивший со здравым смыслом, это можно было понять, послушав сбивчивую речь. Оуэн увидел, что Хэйзел возвращается с Чэнсом, и приподнял меч. Хэйзел и Чэнс остановились на почтительном расстоянии, хотя, похоже, вид Оуэна с обнаженным мечом больше испугал Хэйзел, чем владельца информационного бюро. Оуэн холодно улыбнулся Чэнсу. Каким бы огромным он ни был и что бы ни собирался сказать, кто-то должен был расплатиться за загубленных здесь детей.

— Ремни используются для того, чтобы дети случайно не травмировали себя, — ровным голосом сказал Чэнс. — Эти дети — экстрасенсы, но они не всегда могут правильно отреагировать на информацию, проходящую через их мозг. Один мальчик выцарапал себе глаза, чтобы не видеть всего того, что возникло в его сознании. Я не могу подвергать их риску. В той или иной степени, все эти дети — неполноценные. Идиотические гении с ограниченной памятью и феноменальными телепатическими способностями. Их сознание перемещается по всему городу, хотя тело не покидает этой комнаты. Они просеивают мысли горожан и отбирают крупицы той ценной информации, на которую я их нацеливаю.

Их продали собственные родители. Эти люди не имели возможности содержать своих детей, и я обеспечил их работой. На Туманном Мире нет места слабым или неполноценным. Если бы они не были экстрасенсами и не нашли себе применения, их просто вышвырнули бы на улицу — погибать от холода. Здесь же я забочусь о них, а они помогают жить мне. Мало кто из них протянет долго. К тому же в семьях, откуда я их беру, с ними очень жестоко обращаются. К счастью для меня, на место умерших я легко нахожу других детей. И не смотри на меня так, Искатель Смерти! Пока они здесь, я не перестаю заботиться о них. А то, что было с ними прежде и станет потом, — это уже не моя печаль.

Ну а теперь давайте перейдем к делу. Мои детишки уже предупредили меня, кто вы такие и зачем пришли. У вас не так уж много времени. Если про вас узнали мои экстрасенсы, значит, и другие не теряли времени зря. Наказание за то, что вы живете в городе, полном телепатов, — это полное отсутствие частных секретов. Я, конечно, не жалуюсь, так как благодаря этому зарабатываю на жизнь. Насчет оплаты не беспокойтесь. У прежнего лорда Искателя был открыт у нас счет. В свое время он оставил инструкции на случай возможного приезда сына — просил помочь ему найти Джека Рэндома. Ну что, Искатель, так и будешь держаться за свой меч или все-таки разрешишь мне помочь тебе?

— Я еще не принял окончательного решения, — хриплым от волнения голосом сказал Оуэн. — Как тебе удалось связаться с моим отцом?

— Он помог мне открыть «Абраксус». Это была моя идея, но его деньги. Он сразу увидел преимущества проекта, а в качестве своей доли пожелал иметь в копии всю ту информацию, которую добывают мои ребятишки. Твой отец был энтузиастом и смело шел на эксперименты.

— Он был энтузиастом, когда речь шла о получении верных доходов, — сказал Оуэн, с неохотой вкладывая в ножны свой меч. — И, как правило, за счет других людей. Скажи, сколько детей умерло с тех пор, как основан «Абраксус»?

— Слишком много. Но они в любом случае не могли выжить. Я поддерживал их жизнь столько, сколько мог. Это было и в моих интересах тоже.

Оуэн взглянул на Хэйзел:

— Ты все время молчишь. Неужели ты одобряешь то, что здесь творится?

— Это Туманный Мир, аристократик, — покачав головой, сказала Хэйзел. — Здесь свои порядки. Если бы здешние люди не были хладнокровными и жестокими, они бы просто не выжили в борьбе с Империей. Стоит им проявить хотя бы минутную слабость — и Железная Стерва расправится со всеми, выкосит без остатка всех мужчин, женщин, детей. Она уже проделывала такое на других планетах. Ты сам прекрасно знаешь.

Оуэн отвернулся, его взгляд скользнул по ряду маленьких спящих тел, и его душу наполнило горькое отчаяние и чувство собственного бессилия.

— Хорошо, спроси их, — резко сказал он, — спроси их, где найти Джека Рэндома.

Чэнс кивнул и медленно побрел между койками, глядя то на один, то на другой ряд, задерживаясь, чтобы разглядеть какое-то одно заинтересовавшее его лицо, и снова продолжая свой обход. Наконец он остановился возле мальчика лет двенадцати. Этот маленький экстрасенс был на грани полного истощения, его осунувшееся лицо блестело от пота. Задыхаясь, он что-то торопливо лопотал, одновременно жадно хватая ртом воздух. Его голова дергалась из стороны в сторону. Несмотря на туго затянутые ремни, он дернулся так сильно, что игла капельницы выскочила из вены, и Чэнс на удивление легко вставил ее обратно.

Он встал на колени перед кроватью и близко, как только возможно, наклонился к уху ребенка. После этого начал негромко и ласково что-то говорить и, похоже, его голос немного успокоил ребенка. Мальчик перестал бредить и метаться. Его открывшиеся глаза стали неподвижно смотреть куда-то вдаль, ничего не видя или видя слишком много. Оуэн и Хэйзел шагнули к нему, но Чэнс властным жестом приказал им остаться на месте. Из своего кармана он достал что-то завернутое в бумагу, развернул и вложил в рот ребенка. Оуэн сначала подумал, что это лекарство, и лишь потом понял, что это был обычный леденец.

Чэнс вновь приблизил свой рот к уху экстрасенса:

— Давай, Джонни, ты же умница. Сделай это для Чэнса. У меня совсем маленькая просьба. Давай, прямо сейчас. Найди для меня всего лишь одного человека. Его зовут Джек Рэндом.

Он продолжал говорить тихо, не повышая голоса и не делая пауз, и наконец мальчик ответил:

— Тебе нужен смутьян, имя которого известно повсюду, он — разрушитель миров… Но его не отыщешь. У Джека Рэндома сейчас другое имя и другая жизнь. Имперские ищейки были от него слишком близко, и он ушел под землю. Ищи его в норе, в которую он спрятался. Поезжай в оздоровительный центр «Олимпус», что на берегу реки, и спроси там Джобе по прозвищу Железный Кулак. Он не захочет с тобой разговаривать, пока ты не убедишь его в этом.

Неожиданно экстрасенс замолчал и, повернув голову, посмотрел всевидящими глазами на Оуэна и Хэйзел.

— Я вижу тебя, Искатель Смерти. Ты в жестоких объятиях судьбы, борись как можешь. От тебя содрогнется Империя, ты увидишь конец всего, во что раньше верил, и ты сделаешь это во имя любви, которую тебе не суждено познать. А когда все это кончится, ты умрешь в одиночестве, вдалеке от друзей и помощников.

— Достаточно, Джонни, — прервал его Чэнс.

Экстрасенс закрыл глаза и повернул голову, его речь снова стала тихой и бессвязной.

Чэнс встал и подошел к Оуэну и Хэйзел.

— Не придавайте чрезмерного значения его последним словам. Многие из ребятишек говорят, что видят образы будущего, это случается очень часто, но они нередко и ошибаются. Если бы они не ошибались, я бы наверняка уже был богачом.

— Во всяком случае, я не планирую умирать в ближайшее время — особенно после того, как Хэйзел не дала мне сложить голову на Виримонде. Теперь я дорожу каждой минутой, словно беру ее взаймы. Но нам лучше уйти отсюда. От того, что я здесь вижу, меня бросает в дрожь.

Чэнс пожал плечами:

— Здесь вас никто не держит. Вы получили имя и адрес человека, который вам нужен. За все было заплачено заранее. Остаток денег на счете твоего отца пойдет как плата за мое молчание. Ваш визит и место, куда вы направляетесь дальше, останутся в тайне. Я сожалею, что вынужден взять за это деньги, но сейчас нелегкие времена. Честный человек должен как-то сводить концы с концами. Я думаю, вы меня понимаете…

Он был вынужден замолчать, так как Оуэн схватил его за грудки и приподнял так, что этот великан едва касался мысками пола.

— А ты должен понять меня, Чэнс! Если хотя бы кому-нибудь проронишь обо мне слово, то молись, чтобы я не остался в живых. Потому что в другом случае я достану тебя даже из-под земли и убью самой медленной и мучительной смертью. Дошло?

И тут, даже не оглядываясь по сторонам, Оуэн понял, что в комнате что-то изменилось. Наступила полная, мертвая тишина — это спящие дети перестали бредить. Не выпуская Чэнса, он повернул голову. Все маленькие экстрасенсы смотрели на него, выражение их лиц было не по-детски жестоким и угрожающим.

— Оставь его, Оуэн, — тихо сказала Хэйзел. — Прошу тебя, оставь.

Оуэн отпустил Чэнса и отошел назад. Он не стал обнажать меч или доставать дисраптер: чувствовалось, что в этой ситуации применять оружие бесполезно. В воздухе веяло смертельной опасностью, Оуэн явственно ощущал, как на него воздействует какая-то незримая сила.

Чэнс поправил сбившуюся одежду и, заносчиво фыркнув, посмотрел на Оуэна:

— Мои дети не дадут меня в обиду, Искатель. Никогда! Я советую вам поскорее уходить отсюда, иначе с вами может произойти нечто очень неприятное и даже непоправимое.

— Да, время уходить, — заторопилась Хэйзел. — Он не шутит, Оуэн. Дети действительно ведут себя угрожающе.

— Но и я не собираюсь шутить, — возразил Оуэн. — Запомни, Чэнс, что я — Искатель Смерти!

— Императрица лишила тебя титула, — с издевкой поправил его Чэнс.

Оуэн холодно улыбнулся:

— Она не в силах лишить меня моего родового имени. Я останусь Искателем до самого последнего вздоха. А Искатели Смерти никогда не оставляют без ответа зло и оскорбление.

Чэнс свысока посмотрел на Оуэна:

— То же самое мне говорил твой отец.

— Не равняй меня с ним! — резко возразил Оуэн. — Я не жалею себя в драке.

Он повернулся и пошел к двери, за ним быстро последовала Хэйзел. Маленькие экстрасенсы, словно по команде, повернули свои головы, провожая их невидящим взглядом.

В это время в одном из переулков, рядом с пекарней, под прикрытием тумана стояли трое крутых ребят с клинками в руках. Их терпение было на исходе. Им пришлось заплатить большие деньги в таверне «Колючий терновник», чтобы послать по пятам Искателя и его спутницы соглядатая, но они рассчитывали с лихвой окупить свои затраты, получив вознаграждение за головы тех, кого они поджидали.

Крутых парней с окраин воровского квартала звали Харли, Джуд и Ворон. Жили они тем, что по указке нанимателей срезали кошельки, насаживали людей на нож или просто избивали до полусмерти. В обычной ситуации им хватило бы здравого смысла не связываться с таким искусным и сильным бойцом, как Искатель Смерти, но обещанная награда распалила воображение. Кроме того, нападая втроем из засады, они получали решающее преимущество. Если бы все шло по плану, то Искатель даже не успел бы достать из ножен меч. Расправившись с мужчиной, они рассчитывали позабавиться с женщиной, а потом прикончить и ее. Сейчас они сжимали рукояти своих мечей и нетерпеливо топтались на снегу. Они не предполагали ждать жертву так долго, но, по правде говоря, никогда не были сильны в просчете ситуации — точно так же, как и не отличались терпением.

Тем временем опять пошел сильный снег, а туман стал гуще, и если бы температура снизилась еще немного, то в термометре пришлось бы продлить шкалу.

Ворон нахмурился. Его признавали за вожака в основном из-за грубого и громкого голоса, но сейчас у него появились сомнения насчет предложенной им самим идеи — напасть из засады. Дело принимало слишком затяжной оборот. Они не могли стоять целую вечность с мечами наперевес. Даже здесь, в темном и пустынном переулке, их могли заметить. Ворон повернулся к своему приятелю Джуду, чтобы посетовать на долгое ожидание, на холод, и с удивлением увидел, что тот куда-то исчез. Ничего не понимая, Ворон встряхнул головой. Всего минуту назад Джуд стоял рядом, здоровенный и воняющий, как винная бочка. Ворон огляделся по сторонам, но в узком переулке было негде спрятаться. Слава Богу, что хоть Харли оказался на месте. Ворон схватил его за руку, и Харли просто взвился в воздух:

— Не трогай! Я же говорил, что если кто-то исподтишка хватает меня, то у меня начинается нервный тик. Что тебе надо?

— Где Джуд?

Харли непонимающим взглядом уставился на Ворона, а потом стал озираться по сторонам:

— Не знаю. Я думал, что он возле тебя. Он был здесь буквально минуту назад.

— Я и сам знаю, что было минуту назад, но сейчас его здесь нет. Что с ним могло случиться?

— Не знаю. Может быть, он пошел отлить и… куда-то запропастился.

— И нам ничего не сказал? А мы даже не заметили, как он ушел?

Харли стал соображать. Для него это было нелегким делом, к тому же ему сильно не нравилось, что Ворон пристает с расспросами. Харли пришел в шайку не для того, чтобы думать. Его делом было замочить или отдубасить кого-то по приказу старшего. Он с надеждой посмотрел на Ворона, рассчитывая, что тот сам найдет объяснение случившемуся, а потом опять окинул быстрым взглядом переулок.

— Я пройдусь, — торопливо сказал он. — Просто на всякий случай.

Не дожидаясь ответа Ворона, он быстро пошел против сыпавшего в лицо снега. Ворон посмотрел на него и выругался. Засада с самого начала вышла неудачной, а теперь и вовсе разладилась. Он вновь перевел взгляд на пекарню, чтобы убедиться, что возле нее никто не появился, а затем посмотрел в спину удаляющемуся Харли. Но того уже не было! Ворон удивленно хмыкнул. За несколько секунд Харли не мог дойти до конца переулка, а свернуть ему было попросту некуда. Ворон в замешательстве стал вертеться по сторонам, но от этого только голова пошла кругом. У него появилось желание рвануть прочь с этого злосчастного места, но именно в этот момент на его голову бесшумно опустилась петля из тонкой веревки, мигом затянувшаяся на горле.

Ворон бросил меч и вцепился в петлю обеими руками, но его глаза уже налились кровью и выкатились из орбит. Вскоре он уже болтался в воздухе, затаскиваемый Котом на крышу. Кот положил обмякшее тело рядом с бесчувственными телами двух других бандитов и довольно улыбнулся. Он действовал очень дерзко, а эти глухари даже ухом не повели. Он снял петлю с шеи Ворона и задумчиво посмотрел на неподвижных, словно бревна, бандитов. Кот никогда не убивал своих жертв, это было не в его правилах. Тем не менее он дал Харли мощный удар под дых — за то, что тот оказался невыносимо тяжелым. Кот чуть не порвал себе мышцы на спине, затаскивая этого борова на крышу. Однако Сайдер велела ему точно убедиться в том, что Хэйзел и Искатель не встретят в дороге никаких препятствий. Слово Сайдер было для Кота законом — отчасти потому, что он страстно любил ее, но еще и из-за того, что у этой красивой женщины была скверная привычка бросаться всем, что попадалось ей под руку.

Кот опустился на край крыши, почти невидимый в тумане благодаря своему белому комбинезону, и, увидев, что Хэйзел и Оуэн спокойно идут по переулку, широко улыбнулся. Бесшумно перепрыгивая с крыши на крышу, он последовал за ними.

— Оуэн! — решительно сказала Хэйзел. — Что бы ты ни вытворял в Мистпорте, никогда не пытайся дразнить экстрасенсов. Обходи этих безумцев стороной. Они знают тысячу способов осложнить твою жизнь и даже заставить тебя расстаться с ней. Если же ты задумаешь еще раз рискнуть, то предупреди об этом меня заранее: я сделаю все, чтобы наши пути больше не пересекались.

— Я просто ничего не понимаю, — тяжело вздохнув, сказал Оуэн и крепко сжал рукоять меча. — Он эксплуатирует этих детей, дотла сжигает их психику, а они готовы растерзать каждого, кто поднимет на него руку!

— Тебе не нужно задумываться над этим, — объяснила Хэйзел. — Ты просто должен помнить, что не стоит совать нос в чужие дела, а то кто-нибудь прищемит его. В Мистпорте это закон.

Оуэн вздохнул и покачал головой:

— Ну хорошо, куда мы направляемся теперь? Ты сказала, что оздоровительный центр расположен где-то на севере отсюда, а мой «внутренний компас» подсказывает, что мы идем на юго-запад.

Хэйзел недоуменно посмотрела на него:

— А у тебя есть «внутренний компас»? Я и не думала, что имею дело с киборгом. Что еще такое в тебе спрятано, о чем я не догадываюсь?

— Забудь об этом и не уходи от ответа на мой вопрос. Так куда же мы идем?

— Для начала я хочу немного подстраховаться, — объяснила Хэйзел. — Если вариант с Рэндомом окончится неудачей, мы не должны остаться без поддержки. Руби Джорни была классной охотницей за скальпами, к тому же она не раз оказывалась в долгу передо мной. Если кто-нибудь здесь и сможет укрыть и защитить нас, то это именно она. К сожалению, она сейчас избегает появляться на людях, и я знаю только одно место, где ее можно найти. Каждый охотник за скальпами Туманного Мира должен иметь лицензию — власти считают, что если киллерам нельзя приказать, то с них надо брать деньги. Контора, где выдаются эти лицензии, недалеко отсюда: надо пройти прямо и свернуть за угол… Если только они опять не переехали. Как правило, все кончается тем, что клиенты устраивают им поджог или подкладывают бомбу.

Оуэн слушал ее рассуждения и молча следовал по предложенному маршруту. Он не сомневался, что за ними следят, но пока эти люди не предпринимали никаких действий. Ему очень хотелось ускорить события, чтобы выйти из напряженного состояния. Не ослабевающее напряжение отзывалось тянущей болью между лопатками. Он, конечно, не мог знать, сколько у него сейчас противников. Ему казалось, что иногда он видит или слышит, как они передвигаются, но стоило ему приглядеться, как на чужое присутствие не было и намека. Оуэн уже серьезно хотел внезапно остановиться и, повернувшись назад, громко крикнуть «Берегись!», чтобы проследить, кто метнется в сторону, но тут неожиданно остановилась Хэйзел. Оуэн встал рядом с ней и задумчиво стал рассматривать дом, который был им нужен. Конечно, в Мистпорте он видел дома и похуже…

Этот особняк был определенно в лучшем состоянии, чем тот, в котором располагался «Абраксус», хотя они все же и недалеко ушли друг от друга. Бизнес охотников за скальпами был одним из самых доходных в Мистпорте и давал немало денег городской казне. Контора по выдаче лицензий располагалась в большом здании, фасад которого украшали колонны с затейливой резьбой. Через двери беспрестанно тек поток деловито настроенных людей. Хэйзел уверенно вошла в двери, Оуэн последовал ее примеру. Они моментально попали в людской водоворот, крутившийся между стенами огромного коридора. Куда бы ни бросил взгляд Оуэн, всюду стояли столы с лежащими на них стопками бумаги. Какие-то люди бегали от одного стола к другому, словно от этого зависела их жизнь. «В этом городе, — подумал Оуэн, — так действительно может быть». По другую сторону стола стояла разношерстная толпа, не перестававшая что-то орать в адрес тех, кто суетился возле столов, и просто друг другу, ничуть не снижая при этом голоса. Стены были обклеены плакатами с информацией о разыскиваемых за вознаграждение преступниках. На потолке был схематично изображен силуэт человека с обозначением наиболее уязвимых точек.

Шум был просто оглушающим, жаркий воздух был полон запаха человеческого пота и других менее приятных ароматов. Хэйзел, работая плечами и локтями, пробилась через толпу. Наверное, здесь это было в порядке вещей, по крайней мере лишь один или два человека потянулись к своим мечам, но она к этому времени уже протиснулась вперед. Оуэн двигался у нее за спиной, бормоча извинения, которые никто не слушал, и внимательно фиксируя взглядом тех, кто не торопился убирать руку с рукояти меча. Реакция его никогда не подводила, да и к тому же здесь, в Мистпорте, он уже не один раз имел возможность потренировать свою сноровку и наблюдательность.

Во взгляде, которым он одаривал присутствующих, сквозило тщательно сбалансированное сочетание ярости и мрачной агрессивности с оттенком безумия. Когда он миновал добрую половину толпы, люди стали сами расступаться перед ним.

Он остановился рядом с Хэйзел возле одного из столов, стоявшего у дальней стены зала. На столе лежали два конторских подноса с надписью «входящие» и «срочные», оба заполненные бумагами. Бумага была самого низкого качества. К тому же Оуэн с удивлением увидел, что все листы были исписаны вручную. В кругах, где он прежде вращался, от руки писали только шпионы и влюбленные.

Человек, сидевший за столом, имел маленькое скрюченное тельце и морщинистое лицо с печатью вечной деловой озабоченности. Одет он был очень просто и даже неряшливо, густые каштановые волосы были так всклокочены, словно его кто-то таскал за вихры. Хэйзел одарила его чарующей улыбкой, на что клерк ответил взглядом, полным презрения и раздражения. Едва Хэйзел открыла рот, как он перебил ее пронзительным, истерическим голосом, перекрывающим шум в зале:

— Я ничего не знаю! Не важно, о чем идет речь, — я не знаю и не отвечаю ни на какие вопросы. Я по уши увяз в своих бумагах и скоро утону в них. Уходите. Приходите через неделю, а еще лучше — через месяц. Или вообще не приходите. Сами видите, как я занят. Ну что вы стоите?

— Мне нужно от вас всего лишь одно имя, — сказала Хэйзел.

— Так все говорят, — взвизгнул клерк. — А знаете ли вы, сколько потребуется времени, чтобы разыскать это имя? Нет, вы не знаете, и вам на это наплевать, правда? На это всем наплевать! — мрачно заключил он. — Мою работу никто не ценит. Перерыв на обед — это не более чем шутка. Туалет один на все здание, жалованье ничтожно. Я бы давно ушел отсюда, но в старости мне нужна пенсия. И кроме того, здесь я могу влиять на жизнь других людей. Я хоть как-то могу отомстить несправедливому ко мне обществу. Для этого надо либо работать в этой конторе, либо подкладывать взрывчатку в общественные места, но взрывчатка дорого стоит. Как, вы еще здесь?