1. ТАИНСТВЕННЫЙ МРАК

Хейвен — мрачный город.

Узкие его улочки перемежаются между собой, незамысловатые каменные и деревянные дома подпирают друг друга, словно ища поддержки. Лишенные опоры верхние этажи нависают над улицей, как усталые старики. Освещение отсутствует, но даже в сумерках заметно, что воздух дрожит от невыносимой жары. Хейвен — город портовый, и дожди здесь не редкость, однако не в разгар лета, когда полдень тянется бесконечно, а изнуряющая жара превращает его в настоящую пытку для людей из-за обильного пота, жажды и страшной усталости. Днем слишком жарко, чтобы работать, а ночная духота мешает уснуть. Беспощадное солнце выпарило последние остатки влаги. Иссушенные пыльные улицы наполнило надоедливое жужжание мух. Люди в эти дни становятся раздражительными, нервными, но у них нет сил на ссоры и драки. Все с надеждой посматривают на небо, где только изредка проносятся птицы и, увы, нет никакого намека на дождевую тучу… Тяжело живется в Хейвене летом. Жара сводит человека с ума и пробуждает спящих демонов. Все мечтают о дожде, а долгое горячее лето тянется неумолимо-изнуряюще.

Мужчина и женщина, капитаны городской Стражи, неспешно шли по Чандлер Лейн. Темная сумрачная улочка в самом сердце Северной окраины Хейвена казалась чуть прохладнее остальных — жару здесь кое-как можно перетерпеть. Мухи роились над кучами мусора и открытыми канализационными люками. Приземистые уродливые дома совсем почернели от сажи, которую в изобилии выкидывал расположенный неподалеку кожевенный завод. В воздухе — резкий запах дыма и химикатов.

Высокого, смуглого и, пожалуй, не слишком привлекательного мужчину звали Хок. Черная шелковая повязка на лице закрывала правый глаз. Практически всю правую сторону лица покрывала белая сетка старых шрамов. На Хоке — простая хлопковая рубашка и такие же брюки. Для предписанного уставом черного плаща слишком жарко. Впрочем, Хок и не нуждался в форме Стража. Капитана в Хейвене знал каждый.

На первый взгляд он не казался особенно сильным, скорее худым и жилистым. Черные, до плеч волосы скреплялись серебряной заколкой. Хотя Хоку недавно исполнилось тридцать, в волосах уже поблескивала седина, В общем, это был обычный, не очень уже молодой человек. Правда, первое впечатление от Хока обманчиво: покрытое шрамами лицо и единственный глаз быстро заставляли трезветь самых безнадежных пьяниц. На правом боку Хока — топор на короткой рукоятке вместо положенного по уставу меча. Это оружие он выбрал по своему вкусу.

Капитан Изабель Фишер шла рядом, синхронно повторяя его движения с уверенностью старого напарника. Она была высокого роста — почти шесть футов. Длинная золотистая коса спускалась ей на грудь. Фишер тоже уже под тридцать, и она выглядела скорее привлекательной, чем красивой. Резко очерченные скулы контрастировали с глубокими синими глазами и чувственной линией рта. Как и Хок, она носила хлопковую рубашку и брюки и не надевала форменного плаща. Расстегнутая до пояса рубашка почти обнажала грудь, а закатанные рукава открывали мускулистые, покрытые шрамами руки. Левая рука привычно лежала на эфесе меча.

Капитаны городской Стражи Хок и Фишер — напарники, супруги, люди в Хейвене известные и уважаемые — наводили страх даже на обитателей Северной окраины, куда в поисках убежища стекались отбросы общества. Они считались лучшими Стражами города, и это признавали все. Кроме того, что они были честными и любили работу (сочетание, для Хейвена просто немыслимое), они слыли еще и искусными бойцами.

Хок огляделся и слегка нахмурился. Чандлер Лейн выглядела подозрительно пустынной, нигде не было видно ни души. День клонился к вечеру, и торговля в эти часы обычно была в полном разгаре. На Северной окраине, кстати, можно купить что угодно, надо только знать, где искать. Но сейчас все двери и ставни закрыты, несмотря на удушающую жару. Тени лежали неподвижно. Улица, казалось, замерла.

Хок усмехнулся: если осведомитель не ошибся, скоро здесь станет еще жарче.

— Сегодня полнолуние, — спокойно заметила Фишер.

— Да, вся нечисть вылезет наружу, — кивнул Хок. — Хотя я не понимаю, у кого в такую жару еще хватает сил на преступления?

— И снова мы рыщем, словно гончие, посланные хозяином.

— Не говори на эту тему, Изабель, пожалуйста. Наверняка он прячется здесь, в конце улицы. Нам надо это проверить.

Но Фишер уже понесло.

— Три месяца, — сердито сказала она, — целых три месяца мы с тобой бились над разрешением важнейшей для Хейвена проблемы детской проституции, И что в итоге? Стоило нам только приблизиться к разгадке, — и сверху спускают новый приказ: нас бросают на поиски какого-то вампира!

— Действительно, — согласился Хок. — И дернула нас нелегкая оказаться тогда в «Голове Пони». Будь я проклят, если еще когда-нибудь забреду туда.

«Голова Пони» — обычная забегаловка на Солт Лейн в районе трущоб Восточной окраины. На верхнем этаже располагался бордель, привлекавший любителей побаловаться с детишками. Плати — и никаких вопросов. Детская проституция строжайше запрещалась законом, но кое-кто был сильно заинтересован, чтобы заведение функционировало бесперебойно. Разумеется, «Голова Пони» стремилась работать, не привлекая к себе лишнего внимания. Но однажды владельцы борделя допустили грубую ошибку. Они попытались дать взятку неподкупным Стражам. Хок и Фишер решили прикрыть эту дыру.

Парень у двери преградил им путь. Хок резко ударил его в солнечное сплетение. Парень, охнув, медленно согнулся почти пополам. Фишер выждала подходящий момент и врезала ему кулаком в подбородок. Парень рухнул, не издав ни звука. Хок и Фишер осторожно перешагнули через него, выбили дверь и ворвались к «Голову Пони».

В зале повисла мертвая тишина. Табачный дым клубами поднимался к потолку. У сидящих за столиками глаза блестели от страха и сдерживаемой ярости. Хок и Фишер, пройдя через прокуренный зал, начали подниматься на второй этаж. Посетители боязливо уступали им дорогу. На ступеньках лестницы их все-таки встретили трое мускулистых парней из тех, что умеют обращаться с мечом. Двоих зарубил Хок, а третьего проткнула насквозь Фишер. Перешагнув через трупы, они поднялись наверх. Там стояла тишина. Все комнаты были пустые. Посетители борделя скрылись.

Но одна проститутка не смогла сбежать — Хок нашел ее в последней комнате. В шелковой рваной рубашке явно большего размера, с толстым слоем грима на лице, девочка сидела на кровати, прикованная цепью к стене; на спине ее алели рубцы от хлыста. Уткнувшись лицом в колени, она тихо плакала. Девочка выглядела не старше двенадцати лет.

Фишер, вошедшая в комнату следом за своим напарником, тихо выругалась, увидев эту сцену. Цепь оказалась слишком прочной, и Хоку пришлось топором выбить болт из стены. Фишер попыталась успокоить девочку, которая от страха дрожала и не могла толком ничего рассказать. Ее схватили на улице два года назад, приволокли в эту комнату и приковали к стене. С тех пор она не выходит отсюда. Стражи объяснили ей, что она свободна, но девочка их не понимала.

— Ко мне приходит мужчина, — твердила она. — Он и сегодня приходил. Он меня никогда не отпустит. Меня никто не сможет защитить. Ни один человек… Мой гость — слишком важная персона.

Девочка не знала имени своего господина. Через два дня ее убили на улице. Убийце удалось скрыться.

Хока и Фишер официально отстранили от дела и направили на поиски таинственного вампира, терроризировавшего Северную окраину. Они, конечно, обиделись на начальство, поворчали насчет того, что нора уже бросить свою чертову работу, по, разумеется, подчинились приказу, исходившему от самого высшего начальства, — ведь спорить в таких случаях бесполезно.

Дело об убийстве девочки Хок и Фишер оставили до лучших времен.

Между тем подтверждалось, что вампир существует: по ночам кто-то нападал на мужчин, женщин, детей, а утром их тела находили на улице без единой капли крови. Подозревали многих, но ни одна из версий не подтвердилась. Однажды к Стражам пришел фонарщик и дрожащим от страха голосом рассказал о мрачной фигуре, которую он видел в окне дома на Чандлер Лейн.

— В Хейвене полно Стражей, — проворчала Фишер. — Надо же было этому идиоту прийти именно к нам!

— Мы же с тобой лучшие, — шутливо ответил ей Хок. — Мы же не боимся никого. Даже вампира.

— Нам давно пора занять вторые роли, — фыркнула Изабель.

— Только не мне, — возразил Хок. — И не тебе.

Она рассмеялась. Веселый смех прозвучал на всю улицу, и Хок впервые понял, какая мертвая тишина простиралась вокруг. Казалось, они идут по брошенной жителями деревне, которая еще не успела зарасти лесом. Единственный звук, нарушавший тишину, — звук их шагов, эхом отдававшийся от мрачных стен. Несмотря на жару, Хок почувствовал, что по спине забегали мурашки, а испарина, выступившая на лбу, внезапно стала ледяной. Он сердито встряхнул головой — неподходящее время для нервного срыва.

Наконец Стражи подошли к ветхому двухэтажному домику, расположенному в самом конце улочки. Краска с дверей облезла, штукатурка местами обвалилась. Два узких окошка плотно закрыты деревянными ставнями. Хок, внимательно осмотревшись, нахмурился. В доме творилось что-то непонятное, вызывающее тревогу. Существуют звуки, тихие настолько, что их почти невозможно услышать, можно лишь ощутить. Хок положил руку на рукоять своего топора.

Вампир… убийца, который возвращается…

Хок встречался и с оборотнями, и с демонами, и с русалками, они узнали силу его топора. Ему не надо было доказывать, что в настоящем мире есть еще загадочные существа, которые наверняка древнее человека… Но он никогда не видел живых мертвых, даже не верил в их существование.

— Итак?.. — спросила Фишер.

— Что «итак»? — сердито огрызнулся Хок.

— Итак, мы собираемся простоять здесь весь день или все-таки что-нибудь предпримем? Разве ты не заметил — солнце уже чертовски низко. Через час наступит темень хоть глаз выколи. И если там действительно вампир…

— Конечно, мертвые встают из гробов после захода солнца.

Хок ободряюще улыбнулся, заметив, что рука жены тоже покрылась гусиной кожей. Он подошел к двери и ударил по ней кулаком.

— Именем Закона, откройте!

Ответа не последовало. Тишина окутывала пустую улицу плотным одеялом, а жара, казалось, придавила все вокруг. Хок тыльной стороной руки вытер пот, струившийся по лбу. Ему вдруг подумалось, что в особо опасных случаях Уставом предписывалось вызывать подкрепление, но времени на это у них сейчас не было. Они должны захватить вампира во время сна. Пока он убивал нищих и безродных, на него не обращали внимания. Но теперь вампир обнаглел и украл дочь Советника Треска прямо из ее спальни на глазах у потрясенной матери… Вот почему на поиски вампира брошены лучшие силы. Хок закусил губу. Девочка наверняка еще жива. Вампирам требуется два-три дня, чтобы высосать полностью кровь из жертвы. Сама жертва превращается в вампира после того, как умрет и встанет из гроба. По крайней мере, во всех книгах утверждалось именно так. Хок хмыкнул — не доверял он подобной писанине.

— Нам бы стоило запастись чесноком, — внезапно произнес он. — Кажется, это помогает?

— Чеснок? В такое время года? Знаешь, сколько он стоит на рынке? От нынешней жары все выгорело, и торговцы пользуются нашим бедствием.

— Ладно, не кипятись, я просто вспомнил, — примирительно произнес Хок. — Боярышник вроде тоже помогает.

— Определенно.

— Надеюсь, кол взять с собой ты не забыла? Без кола я туда не войду.

— Расслабься, милый. Конечно, я не забыла. — Фишер вытащила тонкий деревянный кол из-за голенища сапога. Он был примерно с фут длиной и тщательно заострен. Выглядело такое оружие вполне по-боевому, — Как я представляю, — продолжала Фишер, — все очень просто. Я вонзаю кол в сердце, а ты отсекаешь голову. Мы раздельно сжигаем обе части тела, развеиваем пепел, и все.

— Да, примерно так, — согласился Хок.

Он помолчал, глядя на закрытую дверь, и спросил:

— А ты когда-нибудь видела самого Треска и его дочь?

— Треска я видела вчера на брифинге, — ответила Фишер. — Выглядел он ужасно.

— А я встретил несколько месяцев назад его дочь. Взглянул на нее мельком. Я тогда был телохранителем Советника де Джорджа. Ей исполнилось шестнадцать, она была такой… яркой, яркой и счастливой. Фишер взяла мужа за руку.

— Мы вернем ее, Хок, — проговорила она. — Мы найдем ее.

— Да, конечно.

Он снова ударил в дверь. Звук разнесся по улочке и замер. В доме царила тишина, в соседних домах — тоже. Хок огляделся — на улочке по-прежнему никакого движения. Чутье подсказывало ему, что опасность рядом. За четыре года службы у него развилось особое «шестое» чувство, иначе он не был бы Стражем.

— Ладно, — наконец сказал Хок, — входим. Только внимательно следи за тылом, девочка. Мы действуем по инструкции, но бдительность не помешает. Правильно?

— Правильно, — согласилась Фишер. — Мы в безопасности, пока не село солнце. Вампиры не покидают свое убежище до его захода.

— Да, конечно, но у большинства из них есть слуги — люди, которые присматривают за ними, когда они спят. Вроде телохранителей, помогающих расправиться с жертвами.

— Ты читал о таких случаях?

— Разумеется. Сразу же, как стали распространяться первые слухи. Я не собираюсь попасть впросак, хватит прошлогодней истории с оборотнем.

Хок нажал на ручку двери, она легко повернулась, и дверь медленно открылась. Петли предательски скрипнули — Хок от неожиданности вздрогнул. Широко распахнув дверь, оглядел пустой и темный холл. Никакого движения в сумраке, тени лежат неподвижно. Фишер осторожно двинулась следом за мужем, держа руку на эфесе.

— Будто нас ждали…

— Давай войдем, — предложила Фишер. — У меня плохие предчувствия.

Они вступили в холл и закрыли за собой дверь, оставив небольшую щель на случай, если придется уносить ноги. С минуту стояли в полумраке холла, привыкая к темноте. У Хока в кармане лежали свечи, но без особой нужды он не собирался ими пользоваться: в любой момент свеча могла погаснуть, и тогда они станут совершенно слепыми и беспомощными. Лучше привыкнуть к окружающей обстановке, пока возможно.

Хок услышал осторожные шаги Изабель за своей спиной и улыбнулся: он ведь знал о ее состоянии — терпеливо ждать развития событий не в их привычке, оба чувствовали себя увереннее в действии. Хок огляделся. В полумраке холла могло скрываться и наблюдать за ними любое существо, тогда как они обнаружить его были не в силах. Хок, почувствовав, что опять напрягается, заставил себя расслабиться, задышав редко и глубоко. То, что пряталось в темноте, было ему не страшно, — с ним его топор, а Изабель прочно прикрывает тыл. Остальное неважно… Его глаза наконец привыкли к темноте, различая очертания узкого холла. Там абсолютно пусто. Хок немного успокоился.

— Ты в порядке? — прошептал он жене.

— Нормально, — ответила она, — Пошли дальше.

В конце холла — простая деревянная лестница, которая вела на второй этаж. По обе стороны от нее двери. Хок вытащил топор и держал его в руках. Привычная тяжесть оружия придавала уверенность. Он покосился на Фишер и улыбнулся, заметив, что и она тоже приготовилась к бою. Хок сделал ей знак двигаться к правой двери, а сам направился к левой. Она кивнула и осторожно ступила направо.

Хок прислушался, повернув ручку, слегка приоткрыл дверь, а потом распахнул ее одним ударом и стремительно вбежал в комнату, держа топор наготове. Комната оказалась абсолютно пустой: мебели нет, на голые стены сквозь щели в ставнях падали отблески заходящего солнца. Плесень в углах, толстый слой пыли на полу — все указывало на то, что здесь давно никого не было. Хок медленно двинулся вперед, под его тяжестью заскрипели старые половицы. К сильному запаху пыли и плесени примешивался слабый, но тошнотворный запах разложения, будто в доме давно лежало что-то мертвое. Хок принюхался — может, это ему только кажется. Он быстро обошел комнату, выстукивал стены в поисках скрытых помещений, но ничего не обнаружил. Вышел на середину, снова все тщательно осмотрел и вернулся в холл.

Фишер уже ждала его. Хок покачал головой, и она слегка разочарованно пожала плечами. Он улыбнулся. То, что Изабель никого не нашла, он уже понял, иначе поднялся бы такой шум! Понятие дипломатии было ей неведомо. Хок двинулся к лестнице, Фишер последовала за ним.

Старые деревянные ступени скрипели и прогибались под их ногами. Хок нахмурился: если у вампира есть помощник, то он уже знает об их присутствии. В этом доме тихо не пройдешь. Перескочив несколько ступеней, Хок остановился в коридоре. Здесь он почувствовал себя увереннее — места для боя предостаточно. На полу все та же пыль и многочисленные следы крыс. Направо по коридору виднелись две двери. Тут царил сумрак, как и на первом этаже, и Хок опять вспомнил о свечах и опять не решился ими воспользоваться. Свет выдаст их непременно. Он подошел к первой двери и прислушался. За дверью царила все та же тишина. Хок мрачно усмехнулся: наверное, он превратится к сумасшедшего прежде, чем кого-нибудь найдет в этом проклятом доме. Повернулся к Изабель и сделал ей знак следовать за ним. Она понимающе кивнула.

Он ворвался в комнату, держа топор наготове. По и здесь тоже никого не оказалось.

«Словно гончие, посланные хозяином…» — слова жены всплыли в его памяти.

При слабом свете, пробивавшемся сквозь щели ставен, Хок различил большой шкаф слева от себя и кровать справа. Возле кровати стоял большой сундук. Хок подозрительно покосился на него. Сундук был добрых четыре фута в длину и три фута в ширину — вполне подходящие размеры для трупа. Хок вздохнул: нравится ему или нет, а комнату придется осмотреть тщательно. Оглядевшись, он заметил старую масляную лампу, валявшуюся у кровати. Наклонился, поднял ее и встряхнул. В лампе что-то булькнуло. Хок сжал губы. Дом мог быть и впрямь брошенным, но кто-то его посетил совсем недавно. Достал кремень и зажег лампу. От золотого огонька комната стала меньше, не такой страшной.

Хок подошел к сундуку и присел перед ним. На сундуке не было никаких замков или болтов. Он взглянул на Фишер, которая уже приготовила кол, и рывком откинул крышку. Оба еле сдержали вздох разочарования. Сундук оказался заполненным истлевшим постельным бельем, покрытым плесенью. Хок осторожно переворошил его, не обнаружив ничего подозрительного, вытер руки.

Такие предосторожности начинали действовать ему на нервы: он внезапно ощутил желание покинуть комнату и бежать вон из дома, прекратив поиск девчонки, хотя знал, что никогда не сделает этого. Отступать, скорее всего, уже поздно. Слуги вампира просто не позволят им уйти. Нужно двигаться дальше, тщательно и скрупулезно обследуя все помещения — комнату за комнатой, вещь за вещью… Они должны быть предельно бдительными — тогда у них с Фишер есть шанс выбраться отсюда живыми.

Хок опустился на колени и заглянул под кровать. Большой мохнатый паук, привлеченный светом лампы, выскочил прямо на него. Хок от неожиданности отпрянул, чуть не упав. Паук быстро скрылся в темноте. Хок сердито покосился на Фишер, которая и не пыталась скрыть улыбки. Обнаружить под кроватью что-нибудь, кроме пыли, не удалось.

Оставалось осмотреть только шкаф, хотя и он казался неопасным. Хок, поднявшись с пола, поставил лампу на сундук и подошел к шкафу — добротному, старинному, семи футов в высоту и четырех футов в ширину. «Интересно, как они затащили сюда такую громадину?» — подумал Хок. Он взялся за ручку и, жестом приказав Фишер быть наготове, рывком открыл дверцы. В шкафу висела обнаженная девочка-подросток: глаза широко раскрыты, но она уже давно мертва. На шее виднелись две небольшие ранки, ярко-красные на бледной коже. Стальной крюк пронзил ее плечо возле ключицы. Крови вокруг раны нет, значит, ее повесили в шкаф уже мертвой. Хок сглотнул слюну и прикоснулся к плечу девочки. Тело ледяное.

— Черт возьми, — пробормотал он.

— Это она, да? — спросила Фишер. — Дочь Советника Треска?

— Да, это она.

— Вампир, наверное, голоден или жаден. Я сомневаюсь, что в теле осталась хоть капля крови.

— Взгляни на псе, — с горечью произнес Хок. — Ей всего шестнадцать лет, а она, бедняжка, висит на крюке, словно кусок мяса. Девочка была очаровательной, жизнерадостной… Она не заслужила подобной смерти. Никто не заслуживает такой смерти.

— Спокойнее, — тихо сказала Фишер. — Будем надеяться, милый, что поймаем ублюдка. Теперь давай снимем девочку с крюка,

— Что?!

— Мы должны вытащить ее из шкафа, Хок. Она ведь умерла от укуса вампира, поэтому, оставшись здесь, может превратиться в оборотня. Надо избавить ее от подобной участи.

— Да, разумеется, — согласился Хок.

Они положили девочку на кровать: Хок попытался закрыть ей глаза, но безуспешно. Тогда Фишер достала две монеты и приложила их к векам умершей.

— Я не знал ее имени, — сказал Хок. — Для меня она была просто дочерью Советника.

Он не успел ничего добавить, потому что кто-то, тяжелый и сильный, набросился на него сзади. Хок оказался на полу, топор выпал из его рук. Изловчившись, он ударил нападавшего под ребра, освободился и дотянулся до топора. Неизвестный, шатаясь, поднялся и, приблизившись к Фишер, схватил ее за руку. Костлявые пальцы буквально впились в кожу, и Изабель закричала. Меч выпал из ее сведенных болью пальцев. Неизвестный оказался силен, невероятно силен, и ей никак не удавалось освободиться от его хватки.

И вдруг он сам отбросил ее от себя. Фишер, ударившись о стену, медленно сползла на пол. На помощь ей с топором в руке бросился Хок, хотел уже нанести удар, но в последний момент замер, как вкопанный.

— Треск…

Да, перед ним стоял Советник. Чуть ниже среднего роста, болезненно худ, глаза на его изможденном лице горели безумным огнем.

— Она же была твоей дочерью, ублюдок! — взревел Хок. — Твоей дочерью!

— Она будет жить вечно! — спокойно ответил Треск. — И я тоже. Мой хозяин обещал мне. Моя дочь сначала боялась, она не понимала. Со временем поймет: мы никогда не постареем, никогда не умрем, не ляжем в холодную землю, останемся сильными и могущественными, все будут бояться нас. Я только защищаю хозяина от таких, как вы!..

С последними словами Треск опять ринулся в атаку, но Хок выставил перед собой топор, защитился, а затем нанес удар, вложив в него всю силу. Широкое металлическое лезвие вонзилось Советнику между ребер. Закричав от боли и ярости, тот упал на кровать. Хок рывком освободил топор и занес его для нового удара. Треск взглянул на свой бок и увидел кровь, хлещущую из раны. Окунув пальцы в красную жидкость, он поднес их ко рту и тщательно облизал. Хок от неожиданности опустил топор, и Треск, воспользовавшись передышкой, внезапно бросился на него и вцепился ему в горло. Костлявые пальцы сомкнулись на шее Хока, не давая дышать. Замахнуться и нанести удар топором было невозможно. Хок, отбросив топор, схватил Треска за запястья, но тот обладал нечеловеческой силой и не ослабил хватку… В глазах Хока потемнело, кровь застучала в висках.

Фишер подкралась сзади и ударила Треска мечом по правой руке. Острое лезвие рассекло мышцы, и рука бессильно повисла. Хок, собрав последние силы, оттолкнул Советника от себя. Треск не сдавался. Повернувшись к Изабель, он бросился на нее, но она увернулась и направила свой меч прямо в сердце Советника. Он стоял и спокойно глядел, как сверкающая сталь проникает в его тело. Фишер выдернула меч. Треск упал как подкошенный, будто его держала только эта стальная подпорка, упал навзничь, заливая кровью пол. Несколько секунд он глядел на своих победителей. И вдруг глаза его погасли, дыхание остановилось.

Хок прислонился к стене, ощупывая шею. Фишер, пнув ногой тело Треска, опустилась на пол проверить, есть ли у него пульс. Пульса не было. Фишер с удовлетворением кивнула и поднялась.

— Он готов, Хок. Ублюдок мертв.

— Прекрасно, — ответил он, удивляясь, как хрипло звучит его голос. Последствия оказались тяжелее, чем он предполагал. — Ты в порядке, девочка?

— Могло быть и хуже, — кивнула Фишер. — Как ты думаешь, Треск вампир?

— Нет. У него нет зубов. А потом, ты же видела его вчера утром на брифинге.

— Да, правильно, — согласилась Изабель. — Значит, он только слуга. Но убрать такую тварь не помешает. Для уверенности.

Изабель вонзила кол Треску в сердце, потом проделала то же самое с телом девочки. Так всегда поступали с вампирами.

Они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь. Хоку показалось, будто воздух в коридоре заметно посвежел. Подняв лампу, прихваченную из соседней комнаты, он внимательно взглянул на вторую дверь.

— Он находится где-то рядом, — прошептала Фишер.

Посмотрев на жену, Хок с удивлением заметил в ее руке еще один деревянный кол.

— Сколько же ты их запасла? — спросил Хок.

— Три, — спокойно ответила Фишер. — Два мы уже использовали, а третий нам еще может пригодиться. У нас, я думаю, еще возникнут трудности.

— Ты всегда умеешь приободрить меня в нужную минуту, — улыбнулся Хок.

Он приоткрыл дверь, прислушался и пинком распахнул ее. Дверь слетела с петель, ударилась о противоположную стену и с грохотом упала на пол. Отзвуки удара еще долго отдавались в тишине дома.

Хок осторожно вошел в комнату, держа в одной руке топор, а в другой лампу. Комната оказалась почти пустой, не считая тяжелой металлической кровати у противоположной стены. Фишер осторожно выстукивала стены, ища потайные комнаты. Хок стоял в центре и осматривался. Убийца где-то рядом, наверняка рядом. Хок, подойдя к кровати, заглянул под нее. Ничего, кроме пыли и темноты. Он выпрямился и посмотрел на Фишер. Она, кивнув, огляделась вокруг. Хок нахмурился и снова устремил взгляд на кровать. И вдруг его осенило.

— Изабель, помоги-ка мне.

Вдвоем они отодвинули кровать от стены, и Хок обнаружил потайную дверь. Он поддел ее лезвием топора и осторожно нажал. Дерево заскрипело, панель медленно отошла в сторону, и они увидели комнату, посередине которой стоял огромный гроб. Хок почувствовал, что во рту у него пересохло. Гроб длиной в семь футов и шириной в три фута был сделан из темно-красного дерева. Какие-то замысловатые рисунки покрывали его стенки и крышку. Такого они в жизни не видывали. Фишер подошла поближе. Лицо ее побледнело.

— Ну, вперед, — проговорил Хок. — Давай его вытащим.

Гроб оказался тяжелее, чем они предполагали. Запах стоял ужасный: пахло кровью, смертью и разложением. Хок даже отвернулся, чтобы глотнуть воздуха. Наконец, сантиметр за сантиметром, они сумели вытащить гроб из тайника и стали рассматривать его.

— Большой, правда? — сказала Фишер.

— Да уж, — ответил Хок. — Как только я откину крышку, вонзай кол ему в сердце, а я отрублю мертвецу голову. У вампира нет никаких шансов.

— Договорились, — кивнула Изабель. — Мы с тобой проделали немало грязной работы, но последнее задание, по-моему, самое грязное.

— Вспомни девочку, — резко произнес Хок. — Ну, начали…

Они наклонили гроб, крышка открылась, отбросив их в сторону. Вампир сидел, нагло уставившись на них и оскалив в усмешке ужасные зубы. Хок до боли сжал рукоятку топора. Он-то думал, что знает, как выглядят вампиры, но сейчас понял, что ошибался. Существо, сидевшее перед ним, когда-то, возможно, и было живым человеком, но сейчас ничем его не напоминало. Перед ними был труп, давно умерший и похороненный, но приобретший способность покидать могилу. Морщины бороздили впалые щеки с синеватыми пятнами на бледной коже. Глаза — отвратительного желтого цвета, без зрачков и радужки. Длинные седые пряди свисали вокруг лица. Руки мертвеца были неестественно тонки, пальцы напоминали когти. Но самое ужасное ожидало Хока и Фишер впереди. Когда темные одежды вампира распахнулись, они увидели его тело, покрытое могильной плесенью, мхом и лишайниками. Грудь мертвеца не вздымалась — воздух ему не требовался. Запах гниющего мяса стал просто непереносимым.

Легким бесшумным движением вампир поднялся из гроба. Хок, отвернувшись от его пустых желтых глаз, вдруг осознал, что свет уже не пробивается сквозь щели в ставнях.

— Мы опоздали! — воскликнул он. — Солнце село…

Движения вампира были абсолютно бесшумны. Фишер громко потянула носом.

— Грязный, вонючий ублюдок, — прошипела она. — Лежишь ты или стоишь — мне без разницы! Приступим, Хок!

Хок кивнул и бросился вперед, обеими руками направив спой топор в шею вампира. Вампир невозмутимо поднял тонкую руку, чтобы блокировать удар, и тяжелый топор, спружинив, отскочил, как будто налетел на стальную преграду. Тогда на него ринулась Фишер, орудуя деревянным колом, словно кинжалом. Вампир, легко уклонившись от удара, неуловимым движением отправил ее в нокдаун. Изабель на мгновение потеряла сознание; придя в себя, она сжала деревянный кол и попыталась подняться на подкашивающихся ногах. Вампир, взглянув на нее, внезапно рассмеялся.

Хок снова бросился на него, но опять неудачно — топор отлетел в сторону, костлявые руки вампира едва не схватили его за шею. Хок стал искать другое оружие. Вампир снова рассмеялся, повернулся к Фишер и вцепился в плечо: она закричала, почувствовав пальцы-когти на своем теле. Кровь рекой потекла по руке. Фишер попыталась освободиться, но безуспешно. Вампир медленно подтягивал ее к себе, обнажая в отвратительной усмешке свои клыки. Фишер снова попыталась ударить его колом. Вампир, перехватив ее руку, так сильно крутанул запястье, что от боли пальцы Изабель разжались, кол выпал, откатился в сторону и исчез в темноте.

Хок беспомощно озирался вокруг. Он наконец нашел свой топор, но было бесполезно атаковать вампира таким оружием: сталь не причиняла ему вреда. Необходим деревянный кол… Хок побагровел от ярости. И вдруг взгляд его упал на гроб. Вампир всегда возвращается в него с наступлением дня… Хок усмехнулся — решение было найдено.

Шагнув вперед, он обрушил спой топор на стенку гроба. Твердое дерево дало трещину. Хок вытащил лезвие и ударил снова. Щепки полетели во все стороны. Вампир, отбросив Фишер, ринулся вперед, но опоздал. Хок схватил самую большую щепку и направил ее в грудь живого мертвеца. На какое-то мгновение они оказались лицом к лицу. Желтые глаза и ужасные клыки находились буквально в сантиметре от лица Хока. Но внезапно вампир начал оседать и упал, издавая странные звуки и пытаясь вырвать щепку из своего тела. Хок, сделав шаг назад, схватил свой топор и обухом забил щепку прямо в сердце вампира. Живой мертвец визжал, пытаясь достать Стража когтями, но напрасно. Хок все глубже и глубже забивал деревянную щепку ему в грудь — при каждом ударе перед его глазами вставало лицо мертвой девочки, подвешенной на крюке. Наконец он понял, что вампир больше не сопротивляется. Фишер, стоя на коленях у него за спиной, устало произнесла:

— Все в порядке, Хок… Конец…

Хок посмотрел на вампира. Грязно-желтые глаза остекленели, костлявые руки не двигались. Он поднял топор и отрубил голову твари. Когда стальное лезвие врезалось в пол, вампир дернулся в последней агонии, весь как бы сжался, и через мгновение от него осталась лишь горстка пыли. Хок, тяжело вздохнув, выдернул топор из пола и присел на корточки. Напряжение отпустило.

— Ты в порядке, девочка? — заботливо обратился он к жене.

— Жить буду, — лаконично ответила Изабель.

Хок чуть улыбнулся.

— Ну что ж, с вампиром мы разделались. Не совсем по-книжному, но все же…

Преодолевая боль, Хок и Фишер поднялись на ноги и, поддерживая друг друга, спустились на первый этаж. Они оставили Треска и его дочь в той же комнате. С кремированием придется подождать. Медленно миновав темный холл, вышли на Чандлер Лейн. По-прежнему было жарко и душно. С соседнего завода, как и раньше, резко тянуло дымом. Но после всего пережитого грязная улочка показалась им раем.

— А знаешь, — внезапно воскликнул Хок, — существует же все-таки более легкий способ зарабатывать себе на жизнь!

2. ДРУЗЬЯ, ВРАГИ И ПОЛИТИКИ

Вечеринка в доме чародея Гонта только начиналась. Старинный дом чародея располагался в одном из лучших районов Хейвена. Прием проходил в гостиной, огромной комнате, занимавшей практически половину первого этажа. И стены гостиной, украшенные изящной резьбой, и потолок, расписанный самым известным художником, — все свидетельствовало о вкусе хозяина. Гостиная чародея была обставлена великолепной антикварной мебелью. Элегантные столы и кресла удачно сочетались с остальной мебелью в стиле барокко.

Вечеринки в этом доме славились на весь Хейвен: здесь бывали только самые известные люди, еда подавалась действительно изысканная, а уж про вина не стоило и говорить. Приглашения к Гонту добивались даже высокопоставленные чиновники. Со времени приобретения дома де Феррьеров четыре года назад Гонт поднялся по социальной лестнице с такой скоростью, о которой другие могли лишь мечтать. Он не считался снобом. На его вечеринках встречались политики, бизнесмены и аристократы. Однако сегодняшний вечер — сугубо интимный, для нескольких близких друзей. Советник Вильям Блекстоун отмечал первую годовщину своей политической деятельности.

Блекстоун был крупный тяжеловесный мужчина. Возраст его приближался к пятидесяти. Всегда прекрасно одетый, изысканно вежливый и обезоруживающе добродушный, Блекстоун скрывал за дежурной улыбкой политика сердце настоящего фанатика. Он слыл реформатором и никогда не соглашался на компромиссы. За один-единственный год он успел сделать для города больше, чем весь Совет, вместе взятый. Тем самым он снискал популярность на окраинах, а среди сильных мира сего, которых не тревожила темная сторона жизни города, у него появилось немало врагов. В отличие от тех, кого не беспокоило несчастье других, Блекстоун, будучи достаточно богатым, вкладывал деньги в то, что обещал. К концу первого срока деятельности его шансы на переизбрание оценивали как четыре тысячи к одному. Блекстоун, узнав об этом, расхохотался и заключил пари на тысячу золотых сам с собой.

Блекстоун оживленно беседовал с чародеем о своих планах по борьбе с детской проституцией. Рядом с Советником стояла его жена Кэтрин — маленькая очаровательная брюнетка лет тридцати. В свое время она считалась одной из лучших актрис, когда-либо выступавших на подмостках хейвенского театра. И хотя после замужества Кэтрин оставила сцену, она и сейчас умела поставить на место любого недоброжелателя. Она не медлила с отпором на сомнительную остроту, а некоторые характеристики людей, высказанные ею, отличались проницательностью и правдивостью.

Хозяину дома лет сорок, но выглядел он гораздо старше. Высокий, широкоплечий, всегда элегантно одетый в черное, как и подобает чародею. Черное одеяние резко контрастировало с бледностью его лица. Орлиный профиль, тонкие усики. В низком красивом голосе явно проскальзывали командные нотки, а светло-серые глаза не опускались ни перед кем. Четыре года назад этот человек неизвестно откуда приехал в Хейвен и сразу же сделал себе имя, очистив район Девилс Хук.

Девилс Хук — район трущоб, примыкавший к порту, район нищеты и отчаяния. Мужчины, женщины и дети, с утра до ночи трудившиеся за мизерную плату, не могли угнаться за довольно высокими ценами и постоянно жили в долг. Тех, кто пытался протестовать против такого существования, запугивали или убивали. Городская Стража в тот район даже не заходила.

И вот однажды в Хейвене появился чародей Гонт. Он один и без оружия пришел в Девилс Хук, чтобы все увидеть своими глазами. Отбыл оттуда он через два часа, после чего явилась городская Стража и начала наводить порядок. Были убиты все члены местных банд, причем расправились с ними жестоко. Район праздновал свое «освобождение» целую неделю.

Но природа не терпит пустоты, и кое-кто решил прибрать свободную от банд территорию к рукам. Гонт посетил таких людей и ясно дал понять, что любые попытки вернуться к прежнему будут восприняты им как личное оскорбление. Жизнь в Девилс Хук стала улучшаться буквально с каждым днем.

Гонт налил себе вина и пригубил бокал, наслаждаясь вкусовым букетом.

— Дорогой, как ты можешь пить эту гадость, — поморщилась Кэтрин Блекстоун, — В Хиллсдаун неплохие сады, но виноградники не выдерживают никакой критики.

— Я не очень увлекаюсь винами, — спокойно ответил Гонт, — Однако в винах с севера есть что-то особенно привлекательное для меня. Эти вина, конечно, легкие, но их узнаешь безошибочно. Если бы такой напиток стал чуть крепче, он выбил бы пробку. Не хочешь попробовать, Вильям?

— Самую малость, спасибо, — поблагодарил хозяина Блекстоун. — Я надеялся, что после захода солнца станет немного прохладнее, но не чувствую совершенно никакой разницы. Кажется, засуха у нас надолго.

Он отхлебнул вина, предложенного ему чародеем, и одобрительно кивнул.

— Осторожнее с этой гадостью, — игриво шлепнула его по руке жена, — Рассчитывай свои силы.

Блекстоун уныло кивнул.

— Да, в карьере политика есть и минусы. Но положительного тоже предостаточно. Поскольку большую часть времени на всех вечеринках мне приходится держать в руке стакан воды, я сохраняю трезвый ум, даже когда никто уже не стоит на ногах.

— Правильно, — с улыбкой подтвердила Кэтрин. — Иногда мне кажется, что в самый разгар веселья ты начнешь сочинять тезисы очередного выступления.

— У меня прекрасная память, — обиделся Советник.

— Когда тебе необходимо, — парировала жена.

— Ну-ну, — вмешался Гонт, — не ссорьтесь.

— Не обращай внимания, дорогой, — проворковала Кэтрин, — Таково наше семейное развлечение.

Все трое рассмеялись.

— Послушай, Вильям, — обратился к гостю Гонт. — Что с твоим новым биллем? Обсуждение наконец закончилось?

— Знаешь, как на это посмотреть. Скорее всего билль примут в конце месяца и ни днем раньше. Хейвен полностью зависит от порта и доков, а владельцы довели их до ужасающего состояния. Как только мой билль станет законом, им придется раскошелиться на модернизацию. Сейчас же они усердно поджигают старые дома и получают страховку.

— Разумеется, Совет выделит им дотацию, — вмешалась Кэтрин. — Надо же подсластить пилюлю.

— Интересно узнать, что из этого выйдет, — пробормотал Гонт. — Сдается, идею будет нелегко воплотить.

— У нас все нелегко, — ответил Советник.

— А как продвигаются твои исследования, Гонт? — спросила Кэтрин. — Или спрашивать нельзя?

— Это не секрет, — пожал плечами чародей. — Боюсь, что еще не достиг результата. Заклятия Истины — вещь непростая. Существующие в настоящее время определяют только абсолютную истину. Нюансы, полуправду или отговорки они не схватывают. А ведь есть еще объективная и субъективная правда.

— Помилуй, — засмеялась Кэтрин, — Тебе удалось научить меня не выспрашивать чародеев об их секретах. Магия, видимо, единственная в мире вещь, более сложная, чем политика.

— Разумеется, тебе не следует посвящать весь вечер старым солдатам, беседующим лишь о сражениях, — сухо оборвал ее Блекстоун. — Да, кстати, Хайтауэры еще не приехали? Ты утверждал, что они прибудут.

— Да, они приедут, — подтвердил хозяин.

— Хорошо, — обрадовался Советник. — Мне надо кое о чем поговорить с лордом. Он обещал поддержать билль, но я не видел его уже почти месяц. Наверное, он прихворнул.

— Не думаю, — ответил Гонт. — С Родериком все в порядке. Эти старые солдаты порой слишком занудливы, особенно когда речь заходит о боях, но их слово — кремень. Если Род обещал поддержать тебя, значит, так оно и будет. На него можно положиться.

— Мне нужна не столько его поддержка, сколько его деньги, — сухо констатировал Блекстоун. — Политик не может жить на одни аплодисменты. Мои кампании обходятся недешево. Мне нужен постоянный источник средств. Мои собственные ресурсы не бесконечны. Золото Хайтауэра очень бы пригодилось.

На другом конце гостиной, возле чаши с великолепным фруктовым пуншем, стояли Грэхем Доримант и колдунья Визаж. Любителя прохладительного подобный напиток, возможно, разочаровал бы — слишком много в нем разнообразных вин и маловато фруктов, но Доримант славился тем, что пил все подряд, а сейчас его к тому же мучила жажда.

Грэхем Доримант — полный мужчина среднего роста, около сорока лет. Он постоянно улыбался, и темные глаза излучали искреннее тепло. Вот уже почти три года он состоял политическим консультантом Блекстоуна, и эта работа ему очень нравилась. Он обладал поистине энциклопедическими знаниями по избирательной системе Хейвена, был близко знаком со всеми членами Совета и с их помощниками. Доримант прекрасно ориентировался в том, кого необходимо убедить, кого запугать, а кого и подкупить. Он четко представлял, что нужно делать: агитировать или драться. Но самое ценное в нем — он не имел собственных политических амбиций. Идеология его не интересовала: ему было все равно, кому служить. Доримант присоединился к Блекстоуну просто из-за того, что тот ему понравился. Сам он слыл ленивым, не слишком-то обремененным моральными нормами человеком, но в Блекстоуне, являвшемся ему полной противоположностью, он нашел многое, что вызывало у него восхищение. Советник с таким жаром сражался за свое дело, так верил в победу, что Доримант просто завидовал. Работа рядом с ним воодушевляла его. Этот период он оценивал как лучшее время в своей жизни.

Сейчас Доримант с жадностью пил пунш и улыбался колдунье Визаж. Считая себя дамским угодником, он стремился выглядеть обходительным, хотя лень часто подводила его. Одежду он покупал только самую лучшую, но в нем не было настоящего шарма. Впрочем, ему хватало чувства юмора, чтобы не относиться к моде всерьез. В особенности он гордился волосами — ведь ему почти сорок, а седина еще не тронула их. Но, впрочем, волос на его голове могло быть и побольше.

Колдунья Визаж, слушая Дориманта, держала в руке свой бокал. Ей было около двадцати лет. Тяжелая копна рыжих волос свободно спадала на плечи. Кожа отличалась белизной, а на широком открытом лице сияли зеленые глаза. В Визаж чувствовалась скрытая дикость, как в недавно прирученном зверьке. Эта особенность привлекала мужчин, но даже самый бесчувственный из них не мог не ощутить, что за постоянной приветливой улыбкой скрываются весьма острые зубки. Она выглядела довольно высокой для женщины (рост — пять футов), но болезненно худой. Доримант испытывал большое желание отвести ее в ресторан и как следует накормить. Такие отеческие чувства были для него внове, и он тщательно их скрывал.

— Ну, моя дорогая, — оживленно проговорил Доримант, — как сегодня наш драгоценный шеф? Ваша магия все еще охраняет его?

— Разумеется, — насмешливо парировала колдунья. — Пока я с ним, магия ему не угрожает. А вы, сэр? Ваши советы защищают его так же, как и мои заклинания?

— Я пытаюсь, — улыбнулся Доримант. — Конечно, у честного человека, подобного Вильяму, врагов хватает. Он слишком открыт. Если бы он согласился кое на что закрыть глаза…

— Тогда он не был бы Блекстоуном, — оборвала его Визаж. — И никто из нас не захотел бы работать с ним. Я не права?

— Вы правы, как всегда, моя дорогая, — галантно ответил Доримант. — Налить вам еще?

— Спасибо, налейте, — согласилась колдунья. — Здесь очень жарко. А вы выпьете со мной?

— Может быть, позже. Все эти напитки чересчур калорийны, а мне приходится следить за весом.

— Да это же так просто, — с очаровательной улыбкой сказала Визаж. — Для осуществления вашего желания здесь есть все.

Доримант укоризненно посмотрел на нее.

Хок и Фишер стояли перед дверью дома чародея, ожидая, когда кто-нибудь их впустит. Дом располагался в саду около восточной границы города. Сад окружала высокая стена, старые камни которой скрывал плющ. В саду росли странные растения и необычные цветы в красивых кадках, не раздражающих глаз. Ночной воздух был напоен сотнями экзотических ароматов. Свет полной луны отражался от единственной дорожки. Дом возвышался прочно и устойчиво, как и сто лет назад, хотя ветер и дожди съели краску с его стен.

Входная дверь оказалась большой и крепкой. Хок с сомнением покосился на звонок, раздумывая, стоит ли позвонить еще раз. Он растерянно теребил высокий воротник и переминался с ноги на ногу — на этот раз они с Фишер оделись по полной форме — в синее с золотом и при непременном плаще. Одежда сковывала движения, в ней неудобно и невыносимо жарко. Хок и Фишер сопротивлялись, как могли, по начальство было непреклонно. Если Стража появляется в высшем обществе, она должна предстать в полном блеске. А Хок и Фишер направлялись именно в высший свет.

— Оставь в покое свой воротник, — произнесла Фишер. — Нечего его терзать.

— Терпеть не могу проклятую форму, — проворчал Хок. — Ну почему эта чертова работа свалилась именно на нас? Я думал — после вампира мы заслужили спокойную ночку. А тут, пожалуйста, — срочный вызов, и снова мы.

— Одна удача ведет за собой другую, — рассмеялась Фишер. — Мы справились с вампиром, которого не одолел никто, так что теперь нам поручили еще более трудное дело — охранять Блекстоуна.

Хок печально покачал головой.

— Да уж, единственный честный политик на весь город, а немало людей хотят его смерти.

— Ты с ним когда-нибудь встречался?

— Однажды пожал руку во время предвыборной кампании.

— Ты голосовал за него?

— Разумеется. Другой кандидат только даром потратил на меня свои деньги.

— Честный Страж, — рассмеялась Фишер. — Ты продажен, как все.

— Правильно, — усмехнулся Хок. — Деньги я у них взял, проголосовал за Блекстоуна, а тем сообщил, что на данный момент их партии просто не повезло.

— Храбрость Блекстоуна меня действительно восхищает, — изрекла Фишер, — но здравого смысла ему явно недостает. Противопоставить себя всему городу — такой поступок граничит с безрассудством. Если бы наше начальство не прогнило насквозь, мы тоже сделали бы гораздо больше.

Хок хмыкнул и снова принялся терзать свой воротник.

— А что ты знаешь об этом чародее? — спросил он.

— Не много. Весьма могущественный, как и большинство из них, но не кичится. Любит устраивать приемы, хотя сам скрытен. Не женат и женщинами не увлекается. Впрочем, и мужчинами тоже. Никто не ведает, откуда он явился, но, по слухам, служил придворным чародеем у самого Короля. А потом покинул двор и объявился в Хейвене. Сделал себе имя в Девилс Хук, помнишь?

— Еще бы, — присвистнул Хок. — Меня включили в команду, чистившую тот район. Мы неделю вытаскивали трупы.

— Да, я тогда еще с тобой не работала, — сказала Фишер. — Ты никогда не рассказывал мне о том времени. Действительно все было так ужасно? Я слышала…

— Действительно. Никто из бандитов не остался в живых — ни раненых, ни умирающих, только трупы. Мы до сих пор не знаем, как все произошло. Большинство тел было разорвано в клочья. Конечно, бандиты заслуживали наказания, они тоже убили многих, однако поступили с ними просто по-варварски, позабыв об элементарной гуманности..

— И к такому человеку мы сейчас идем, — состроила гримасу Изабель. — Великолепно! Замечательно!

Она снова потянулась к звонку, но в этот момент дверь распахнулась. Яркий праздничный свет залил вес вокруг. Хок и Фишер на мгновение ослепли, потом вежливо поклонились человеку, стоявшему перед ними. Гонт увидел их плащи и тоже наклонил голову.

— Телохранители Вильяма. Входите, я вас ждал.

Отступив на шаг, он впустил их в дом. Затем чародей закрыл дверь и протянул изящную наманикюренную руку. Хок крепко пожал ее и стиснул зубы, почувствовав ответное пожатие. Он терпеть не мог подобные штучки. Конечно, вежливую улыбку на лице он сохранил, но незаметно растер пальцы, когда чародей повернулся к Изабель. Ее руку Гонт поднес к губам. Хок нахмурился. Такие поступки он тоже не переносил. Фишер вежливо улыбалась чародею. Он оказался совсем не таким, как она ожидала. После рассказов Хока она вообразила, что перед ней предстанет совсем иной человек… Более впечатляющий, что ли. Но у него были светлые глаза, приятная улыбка — словом, Гонт не походил на убийцу. Чародей внимательно разглядывал Стражей.

— Капитан Хок и капитан Фишер. Я о вас много слышал.

— Только хорошее, надеюсь? — спросила Изабель.

— Вы великолепно справились с вампиром на Чандлер Лейн, — продолжал чародей. — Прекрасная работа. Очень впечатляет.

Хок удивленно поднял брови.

— Новости в Хейвене распространяются чрезвычайно быстро.

— У меня свои источники, — засмеялся Гонт.

— Да, я мог в этом убедиться.

— Проходите в дом, — пригласил чародей. — Советник Блекстоун уже здесь. Он в гостиной вместе с гостями.

Гонт подвел Стражей к тяжелой дубовой двери и распахнул ее перед ними. Гости повернулись к вновь пришедшим, но, увидев их черные плащи, продолжили прерванную беседу. Хок осмотрелся. Два огромных окна были закрыты ставнями, несмотря на жару. Из гостиной ведет только одна дверь в холл. Хок слегка расслабился. Если нападение произойдет снаружи, защитить гостиную будет несложно. Правда, сомнительно, чтобы нашелся самоубийца, ибо напасть на дом Гонта — это безумие.

Чародей подошел к Блекстоуну и заговорил с ним. Советник посмотрел на Стражей, извинился перед Визаж, с которой беседовал, и приблизился к ним. Он пожал протянутые руки. Ничего особенного, обычное рукопожатие процветающего политика.

— Рад, что вы здесь, — сказал Блекстоун. — Уверен, буду чувствовать себя в безопасности, зная, что вы на моей стороне. Осталось всего несколько дней, и мой билль примут. Тогда уж опасаться будет нечего.

— Правда? — удивилась Фишер. — Я слышала, у вас врагов в Хейвене побольше, нежели у сборщика налогов.

Блекстоун рассмеялся.

— Уточним — можно не бояться конкретной опасности. Если бы я хотел спокойной жизни, никогда не подался бы в политики.

— Итак, Советник, — хмуро проговорил Хок, — в чем заключаются наши обязанности?

— Сегодня вечером отдыхайте и наслаждайтесь гостеприимством Гонта, — ответил Блекстоун. — В этом доме мне ничто не угрожает. Даже мои враги не рискнут навлечь на себя гнев уважаемого хозяина.

— Вы совершенно правы, Вильям, — уверенно подтвердил Гонт. — Мой дом защищен от любого вторжения.

— А сейчас извините нас, — сказал Блекстоун, — нам надо кое-что обсудить. Выпейте пока что-нибудь.

Политик и чародей, оживленно беседуя, отошли. Хок и Фишер переглянулись.

— Дармовая выпивка, — подытожила Фишер. — Может, наше задание окажется и приятным.

— Пожалуй, — согласился Хок.

Они подошли к чаше с фруктовым пуншем и налили себе по бокалу. Хок понюхал, поморщился, но все же выпил. В комнате было жарко, ему хотелось пить, а напитки раздавали даром. Вокруг чаши с пуншем стояли подносы, заполненные различными бутербродами, которые выглядели весьма необычно, но возбуждали аппетит. Хок не знал названий и половины яств, но решил отведать многие.

— Неплохо, — пробормотал он невнятно.

— Рада, что вам нравится, — произнесла сзади Кэтрин Блекстоун. — Гонт гордится своими кулинарными способностями.

Хок быстро проглотил бутерброд. Жена Советника изучающе наблюдала за ним и Фишер. Смотрела она вполне дружелюбно, хотя и чуть снисходительно. На Хоке ее взгляд задержался дольше, чем на Изабель, и он отметил, как внезапно заблестели ее глаза. Если так пойдет дальше…

— Значит, вы — лучшее, что может предложить наша городская Стража, — наконец сказала Кэтрин — Надеюсь, вы подтвердите свою репутацию.

— Мы попытаемся, — заверил Хок.

Кэтрин задумчиво взглянула на него.

— Шрамы впечатляют, дорогой. А что случилось с вашим глазом?

— Потерял в карточной игре.

Кэтрин удивленно посмотрела на него и рассмеялась. Смех сделал ее моложе.

— Дорогой мой, дам вам несколько советов. Попробуйте баранину с пряностями, просто чудо. Мне кажется, Гонт добавил туда спаржу, хотя ума не приложу, где он ее раздобыл в такое время года. Правда, у чародеев есть свои способы…

Наступила пауза, все занялись едой. Фишер, откусив кусочек чесночной сосиски, засмеялась:

— Такую бы еду да пораньше.

— Что? — переспросила Кэтрин. — Ах, чеснок… Гонт как раз перед вашим приходом рассказывал нам о вампире. Ужасное создание. Вы действительно убили его деревянным колом?

— Разумеется, — подтвердил Хок.

— Жаль Треска, — продолжала Кэтрин. — Конечно, как Советник он ничего из себя не представлял, но со своим заданием справлялся. Еще он обеспечивал нам большинство на выборах. Скоро предстоят новые выборы, мне даже думать не хочется, кто займет его место. Такая нелепая смерть.

Хок и Фишер, вежливо кивнув, ничего не ответили. Они ведь не распространялись о том, что Треск оказался подручным вампира, представили его как еще одну жертву. По сути дела, так оно и было. У его вдовы и без того достаточно страданий. Кэтрин Блекстоун еще немного пощебетала о том о сем и упорхнула к Дориманту. Хок покосился на Фишер.

— Ну? — сухо спросил он. — И что ты об этом думаешь?

— Убей меня Бог, — ответила Фишер, — если я что-нибудь понимаю. Кэтрин Блекстоун изображает из себя пустоголовую болтушку?! Совсем не та женщина, о которой столько говорили.

— Может быть, беседа с нами — особая проверка. Контролирует, достаточно ли мы сообразительны, чтобы распознать имитацию.

Фишер подозрительно взглянула на него.

— Да, об этом я не подумала.

— Возможно, планируется что-то более сложное, — внезапно произнесла за ее спиной колдунья Визаж.

Хок и Фишер быстро обернулись. Рука Хока непроизвольно легла на рукоятку топора. Он не слышал, как подошла колдунья… Визаж, заметив его реакцию, улыбнулась.

— Я вам не враг, капитан Хок. Я рада, что вы здесь. У меня дурные предчувствия насчет Вильяма.

Хок и Фишер быстро переглянулись и уставились на Визаж.

— Предчувствия? — медленно повторил Хок. — Вы считаете, ему угрожает опасность?

— Да. Я — колдунья. Моя работа — охранять его от магических угроз. Вероятно, здесь он может чувствовать себя уверенно. Я никогда не встречала столько разных охранных заклятий. Этот дом буквально нашпигован ими. И все же… Что-то меня постоянно беспокоит. Я обеспечила Вильяму особенную защиту, но…

— Что вы предчувствуете? — поинтересовалась Фишер.

Визаж задумчиво покачала головой.

— Ничего определенного. Кто-то здесь или очень близко отсюда планирует убийство. И жертвой станет Вильям или кто-то из его близких. Вот что я предчувствую.

— Вы предупредили его? — спросил Хок.

— Конечно, но он не принимает мои опасения всерьез.

— Здесь или очень близко отсюда, — уточнила Фишер. — Может быть, проверить сад?

— Я предложила это Гонту, — сказала Визаж. — Он утверждает, что ни в дом, ни в сад нельзя проникнуть незамеченным. В доме кто-то умрет раньше, чем вы успеете что-либо предпринять. Сегодня вечером.

Она повернулась и ушла. Хок и Фишер проводили рыжую колдунью взглядами.

— Хорошенькое начало вечеринки, — пробормотал Хок.

— Да, — согласилась Фишер.

— Ты заметила, — задумчиво произнес Хок, — она не объяснила странное поведение Кэтрин.

— Да, это интересно.

Они переглянулись, пожали плечами и налили себе еще по бокалу.

— Кто же такой безрассудный, что нападет на Блекстоуна в доме Гонта? — снова спросил Хок. — Конечно, Гонт не самый искусный чародей, с которым я встречался в жизни, но уж в первую десятку он попадает, это на сто процентов. Я бы не перебежал ему дорогу, не будь у меня веских оснований.

— Правильно. Наш потенциальный убийца должен быть чертовски самонадеян. Или глуп. Или и то и другое имеете.

— Или он располагает такими возможностями, о которых мы не догадываемся. Думаешь, надо поговорить с Блекстоуном?

— Еще рано. Что мы скажем? Кроме того, ты же сам убежденно повторял — в этом доме на него вряд ли кто решится напасть.

— Абсолютной защиты не существует, — резко оборвал ее Хок — Возможно спланированное нападение, приготовленное заранее, а не обычное убийство.

— Заранее заготовленное заклятие, — буркнула Фишер. — Или отравленная еда.

— Или напиток.

Они уставились на свои пустые бокалы.

— Нет, это отпадает, — возразила Фишер. — Колдунья предупредила — кто-то планирует только одно убийство, а не несколько. Да и Гонт наверняка проверил свои угощения — нет ли там яда. И заклятия, впрочем, тоже.

— Надеюсь, — согласился Хок. — Хорошо, яд исключаем. Ну а открытое нападение представляется еще более невероятным. Чтобы добраться до Блекстоуна, убийце пришлось бы преодолеть все заклятия Гонта, да еще сразиться с нами. Есть в нашем королевстве несколько профессиональных убийц, но не думаю, чтобы политик городского масштаба их привлек. Нет, скорее всего при нападении будет использована магия.

— Но колдунья утверждала, будто дом защищен охранными заклятиями?

— Да, — Хок разочарованно покачал головой. — Это проще простого. Знаешь, Изабель, мне захотелось поразмыслить над чем-нибудь простым и понятным. Для разнообразия, понимаешь?

— Лучше скажи, что делать дальше? — прервала его мечтания Фишер.

— Постараемся держаться поближе к Блекстоуну и следить, чтобы никто не напал на него.

— Прекрасная идея, — одобрил незаметно подошедший Доримант.

Хок и Фишер холодно взглянули на него, и Доримант про себя отметил их привычное движение — оба потянулись к своему оружию. У него по коже мурашки побежали. Как политический консультант, Доримант часто встречался с опасными людьми, но одного взгляда на Хока вполне достаточно, чтобы понять: все фантастические рассказы о нем — чистейшая правда. Хок и Фишер опасны. Доримант вежливо улыбнулся, надеясь, что появление капель пота у него на лбу они объяснят летней жарой.

— Разрешите представиться, Грэхем Доримант, политический консультант Вильяма.

Хок вежливо поклонился.

— Я…

— О, я прекрасно знаю, кто вы, — перебил Доримант. — Кто в Хейвене не знает капитана Хока и капитана Фишер!

— Наконец-то признали, — проворчала Фишер.

Доримант рассмеялся.

— Честные Стражи такая же редкость, как и честные политики. Вот почему я просил Вильяма выбрать именно вас.

— Колдунья утверждает, что ему грозит опасность, — сказала Фишер, — и что кто-то собирается его убить сегодня вечером.

Доримант нахмурился.

— Я бы не воспринимал слова колдуньи всерьез, капитан Фишер. Она отлично справляется со своей работой, но видит угрозу в каждой тени, упавшей на шефа.

— Однако у Блекстоуна действительно много врагов, — вмешался Хок.

— Разумеется, — согласился Доримант. — А у кого из политиков их нет? Позиция Вильяма не приносит ему популярности в определенных кругах. Но здесь он в безопасности. Гонт еще раньше рассказывал мне о некоторых своих охранных заклятиях, и я могу заверить вас, что без его ведома даже мышь не проскользнет в этот дом. Поверьте, сегодня вечером Вильяму абсолютно нечего бояться.

— Если только один из гостей не окажется убийцей, — вставила Фишер.

Доримант сердито посмотрел на нее.

— Капитан Фишер, все гости на сегодняшнем вечере — друзья Вильяма, и друзья с большим стажем. Никто из них не заинтересован в смерти Советника. Единственные гости, с которыми я не знаком лично, это вы и капитан Хок. Правда, все, что я о вас слышал, не дает повода считать вас способными пойти на политическое убийство.

— Вы правы, — согласился Хок. — Плата хорошая, но работа паршивая.

Фишер тоже кивнула. Доримант перевел взгляд с нее на Хока, криво усмехнувшись.