Беззащитный на первый взгляд. Якоуб напомнил себе о волшебной охране, чтобы приглушить поднимающееся чувство триумфа. Он перелез через подоконник и пробрался в темный угол. Иллиана не пошевелилась.
      Из зала снаружи нарастали крики, вызванные визитом Капитана Шамила к Раине. Если уж такой шум не разбудил Раину, не существовало такого звука, который Якоуб рассчитывал произвести. Он поднялся и крадучись пошел к кровати.
      Пять шагов до кровати, вдруг в его ухо будто влетела муха. Он со злостью потряс головой и еле удержался от желания прихлопнуть ее. Жужжание усилилось и внезапно прекратилось.
      Якоуб взглянул на женщину и недовольно покачал головой. Он был обманут ее богатством. На ее груди плавно поднимался и опускался не изумруд на золотой цепочке, а простой кусок стекла, кажущийся изумрудом для неискушенного глаза, прикрепленныйа к латунной цепочке, не дороже головки эфеса обычной сабли.
      Такая женщина вряд ли много получит за ночь удовольствия. Хотя ей это и не было нужно. Истории о ее толстоте и безобразности еще менее соответствовали действительности, чем истории о ее богатстве. Молодость ее миновала, но не миловидность. Ее можно назвать даже красивой. Ей вряд ли приходилось покупать себе мужчин на ночь. Скорее они хотели купить ее!
      Лучше уйти сейчас и найти ее еще раз, уже зная, что она из себя представляет и как хрупки его шансы. Настолько, насколько хрупки ее длинные пальцы рук, легко лежащих на краю одеяла или прекрасные волосы, спадающие на подушку.
      Якоуба наполнило желание удалиться с достоинством. он снял серебряное кольцо с левой руки и опутил его рядом с зеленым стеклом. Оно прокатилось между ее грудями, чтобы остановиться на животе прямо над пупком. Изгибы живота были также нежны и изысканны.
      Якоуб нагло положил руку на ее живот, склонился и поцеловал оба соска. Они наполнили его рот сладостью, будто они были намазаны медом.
      Иллиана вздохнула во сне, ее рука пересекла живот и опустилась на его руку. Якоуб не почувствовал страха. Даже если бы он смотрел в этот момент в лицо смерти, он не сошел бы со своей дороги.
      Другой вздох, рука поднялась. Якоуб отошел на пять шагов, ожидая снова услышать муху. Однако ничего не произошло. В тишине он повторил путь к окну, схватил веревку и начал подниматься.
      Между тем, Конан и Раина имели дело с четырьмя преданными Шамилю друзьями или товарищами по заговору. Все в конце концов оказались разоруженными и лишь один раненым.
      Поднялось еще дюжина или поболее солдат. Некоторые совсем трезвые, некоторые страстно желающие сойтись с Конаном и Раиной. Другие проявляли рвение помочь раненым с безопосного расстояния от битвы. Многие довольствовались наблюдением за происходящим, с поднятыми шпагами и звериными выражениями лиц.
      "Если бы черные взгляды могли убивать, мы бы давно уже испарились, как лужа под полуденным солнцем," издевался Конан. "Если это все, что вы можете предложить, зачем драться? Если у вас на вооружении найдется еще что-нибудь, давайте посмотрим!"
      Это заставило пару увальней двинуться вперед, чтобы быстро и безболезненно оказаться обезоруженными. Конан пробежал взглядом по дверям своих друзей. Все они были закрыты и заперты.
      Конан надеялся, что Дессе и Массоуфу хватит ума оставаться внутри , а Иллиане не только отаваться , но и не выкрикивать заклятья. Он не хотел видеть честных солдат, опутанных без особой надобности магией. Кроме того, мельчайший запах магии от его компании мог привести к большему количеству вопросов, чем Конан был счатлив ответить.
      Отсутствие какого-то желания продолжать потасовку становилось очевидным. Появилось несколько ветеранов, которых Конан запомнил по вечерней пьянке, которые отвели раненых и несколько их друзей. Однако когда они чувствовали на себе глаза капитана, некоторые солдаты определенно хотели создать видимость борьбы.
      Теперь Конан был готов встретить и разоружить каждого из них. Вино совсем улетучилось. Раина с другой стороны находилась в прекрасном боевом настрое.
      "Что нам здесь смотреть, мой друг?" закричала она Конану. "Если это все что может сделать Форт Жеман, мы умрем только споткнувшись об их сабли!"
      Доведенный до ярости, мужчина махнул саблей. Она увернулась, а его ярость оставила открытым его бок. Кулак Конана угодил за правое ухо и он рухнул на пол.
      "Это скоро выйдет за пределы шутки," произнес Конан. "Я не с кем из вас не ссорился, кроме капитана, и с ним не слишком сильно. Его ввели в заблуждение - "
      "Ни одна женщина не ложилась ко мне без оплаты!" прокричал Шамил, размахивая перемотанной рукой.
      "А кто спорит?" спросил Конан. "Но интересно. Лежала Раина? Или кто-то другой?"
      Неожиданно пойманный, Шамил позволил на мгновение появиться на его лице смущению. Он не имел представления, что его могут подслушивать, проклиная выдавшего его. Затем рука махнула махнула более яростно.
      Женщина лжет , как и этот мужчина! ОНи вероятно не одни, но они эдесь! Отомстите за честь Форта, вы - придурки, Если вы не можете подумать о моей!"
      Ветераны, по наблюдению Конана не шелохнулись от этих слов. Шестеро рекрутов дернулись вперед, попав в пределы достижения сабли, когда у подножия лестницы прогремел голос .
      "Ей, вызовите караул! Капитан к стенам! вызовите караул! Капитан к стенам!"
      Обтянутый кожей ветеран поднимался по лестнице, все также крича. Позади него бежал Младший капитан Хезал, сабля которого болталась над вышитой шелковой мантией, оставлявшей его руку и грудь наполовину обнаженной.
      Открытые шрамы заставили Конана подумать по-новому о человеке, несмотря на все его шелковые одежды и надушенную бороду. Интересно, как он до сих пор использовал свои руки, если не жизнь. Конан видал мужчин, умерших от меньших ран, чем те, которые рассекли грудь и живот Хезаля.
      "Что именем Эрлика могучий член-?" начал Шамил.
      Капитан, снаружи посланец из Малиновых Ключей. Он говорит, что прошлой ночью на них напали демоны. Несколько селян погибло. Большинство сбежало и скоро будет здесь."
      "Демоны?" Голос капитана звучал, как кваканье лягушки.
      "Тебе лючше сходить и расспросить его самому. Я же разберусь здесь"
      Обязанность, злоба, вино и боль боролись в капитане Шамиле. Победило чувство долга. Он поковылял вниз по лестнице, мыча проклятья, пока не удалился за пределы слышимости.
      Несколькими короткими приказами, Хезал всех разогнал из зала за исключением себя и Конана. Раинавернулась к себе закончить свое одевание. Остальные или все еще спали, или прятались.
      "Теперь вы будете сохранять спокойствие?" спросил Хезал.
      "Это не мы начали - " начал Конан.
      "Меня это волнует не больше, чем лужа ослиной мочи!" бросил мужчина. "Нам предстоит встретиться либо с демонами, либо с толпой людей в ужасе от них. Любое доставит достаточно работы на ночь. Я никому не скажу спасибо, если кто-то создаст мне еще."
      "Мы не доставим вам хлопот," сказал Конан. "Клянусь честью моей леди."
      Хезал рассмеялся. "Я рад, что ты не поклялся своей - девственной - честью. На эту маленькую бесстыдницу глазел весь гарнизон, начиная с капитана на полу. Я хотел бы просить тебя держать ее на привязи, если это возможно сделать такой женщиной."
      "Когда боги научат меня хоть одному способу, вы будете первым, кому я расскажу," сказал Конан.
      Когда Хезал исчез на лестнице, из своей комнаты появилась Раина, полностью одетая и более чем полностью вооруженная.
      "Нас попросили сохранять спокойствие, которого мы не нарушали, и это все удовлетворение?" Ее лицо перекосило, будто она укусила зелуный фиг.
      "Это все, что мы получим сегодня ночью," сказал Конан. "Хезал не то, что я о нем думал. Он не на стороне Шамиля. Это так же хорошо, как быть на нашей. Кроме тог, с нас на сегодня работы хватит."
      Раина кивнула. "Я пойду разбужу Иллиану."
      "А я спущусь к выходу. Хочу послушать рассказ о демонах своими ушами, а не то, что кто-то сказал, что кто-то еще сказал , что они слышали!"
      Часть четырнадцатая
      Конан добрался до ворот, когда посланец пошел на третий заход в перессказе кошмарной истории. Циммериец услышал все от столкновения Боры с демонами в долине до боя селян.
      "Они идут сюда за убежищем," добавил Кемал.
      Посланцу было едва больше восемнадцати. Хотя, мужчина. Конан вспомнил, что он выжил , когда ему было восемнадцать. Воцна, рабство, бегство, интриги, баталии со множеством врагов, людей и прочее.
      "Убежище? Здесь? Что вы думаете, что мы Верховный Дворец Турана?" Капитан Шамил казалось немного успокоился. "Даже если бы это был и так, табун вонючих горцев наводнит - "
      Кемал вспыхнул. Капитан приготовился подать сигнал лучникам на стене. Конан незаметно передвинулся влево, приготовившись спасти посланца от стрел. Он с большим удовольствием перекинул бы Шамиля как мертвую козу с помощью осадной машины. Не нуждайся он и его односельчане так ужасно в мире с Фортом Жеман
      "Капитан, готов поспорить, что мы можем ввести в Форт по-крайней мере женщин и детей," сказал Хезал. Словно с помощью магии он покрыл свое тело вооружением. Блестели серебром шлем и щитки, оба с глубокими царапинами и выбоинами.
      "У нас есть пространство, или по-крайней мере оно у нас будет, раз мы образовали колонну, чтобы выступить. Если мы будем охранять их женщин и детей, селяне присоединяться к нам? Нам нужны проводники и все крепкие руки, которые мы можем найти."
      Конан заметил, что Хезал ничего не сказал о хорошем управлении гарнизоном. Его мнение о мудрости и достоинстве этого человека еще более возросло.
      "Именем Митры и Эрлика, я клянусь попросить об этом." Кемал судорожно глотнул. "Я не могу поклясться , что все последуют. Если однако выступит Бора - "
      "Нам нет необходимости подкупать трусов нашей крышей и пищей!" проорал Шамил. Конану казалось, что провалившись в своих планах с Раиной, капитан искал кого-нибудь другого пырнуть.
      Конан так же определенно был нацелен его поразить. "Другие окрестные деревни тоже в бегах?" спросил он Кемаля.
      "Я не встретил никого, по приказу Боры я примчался сразу сюда. Я уверен, что он отправил посланцев на своих ногах или на конях во все места, которым по его мнению может угрожать опасность."
      "Митра! Мы должны следовать причудам подростка, который может ненормальный или изменник. Кстати, уж не сын ли он Рафи, который сидит сейчас в Аграпуре, подозреваемый в -"
      "Рафи ни в чем не виновен, кроме ссоры с твоими обжорливыми неотесанными солдатами!" прокрачал Кемал. Его рука метнулась к рукоядке кинжала. Рука Шамила поднялась для сигнала лучникам.
      Никто не завершил своего движения. Конан схватил обе руки и выворачивал их, пока не завладел полностью вниманием обоих.
      "Вы бешеные демоны что ли? Если других демонов достаточно вокруг, зачем своим к ним добавляться. Если демонов нет, что-то гораздо могущественнее вина навело ужас на людей!"
      "Точно так," сказал Хезал, как мать пытающаяся успокоить дерущихся детей. Второй взгляд показал Конану, что воин балансировал на грани, готовый в любой момент обнажить саблю против нуждающегося в ней.
      "Если придут вся деревня мы сможем выбрать лучших и взять их с собой. Остальные помогут гарнизону Форта или будут сопровождать тех, кто отправится в Харук."
      "В Харуке их встретят скудно после вчерашнего пира," сказал Шамил. "Однако здесь еще меньше пищи, если только мы не скормим им все, что нам необходимо для похода." Он пожал плечами. "Делай как хочешь, Хезал. Ты говоришь моим голосом. Я пойду посмотрю свое вооружение и лошадь."
      Капитан повернулся. Он не успел уйти, как раздался сладкий голосок.
      "Капитан, позвольте мне помочь вам. Я знаю, как это трудно облачать себя с раненой рукой. У меня есть определенный опыт в такого рода помощи."
      Это была Десса, стоящая между и немного впереди Иллианы и Раины. Массоуф стоял позади женщин одетый в брюки и свирепый взгляд. На девушке было платье до лодыжек и под ним , по оценке Конана, больше ничего. Определенно Шамил не мог смотреть на нее более пристально , если бы она была обнаженной.
      Затем он засмеялся. "Благодарю тебя Десса, почему бы и нет? Если ты поможешь мне с моей рукой, то у меня найдется немного вина, слишком хорошего, чтобы брать его в поход. Мы могли бы его распить до выступления."
      "Я сделаю для тебя все, что смогу." сказала Десса. Она обвила Шамиля и они удалились. Массоуф испепеляющим взглядом проводил их, он сам чуть не повторил движение своего взляда, но Конан вовремя сжал его руку, а кинжал Раины уперся ему в живот.
      "Вы грязные сводники," прошипел Массоуф, отчаянно пытаясь вырваться из железных тисков Циммерийца.
      "Мы не посылали Дессу туда, куда она не желала идти," ответила Раина.
      Конан утвердительно покачал головой. "Используй свои мозги, а не орудия, Массоуф. Боги сделали Дессу свободной шлюхой. Ты не сделаешь из нее тихую супругу. Где-то есть женщина пригодная для этого, если она действительно тебе нужна. Попробуй лучше отыскать ее, а не пытайся переделать Дессу."
      "Массоуфвырвался и побрел прочь, бормоча проклятья, но по-крайней мере передвигаясь в противоположное Дессиному направление. Хезал посмотрел ему вслед.
      "Я присмотрю за ним,"сказал он. Конан ухмыльнулся. Хезал наверное был всего на год или два моложе Массоуфа, но казался достаточно старым, чтобы быть его отцом. "Лучше присмотри за своей спиной. По-крайней мере пока Капитан Шамил так хорошо будет спать , он не будет думать о женщинах некоторое время."
      "Десса способна на такое," подтвердила Раина.
      "Я вам верю," сказал Хемал. "Она напомнила мне о юной Пиле."
      "Ты знаешь Пилу?" воскликнул Конан.
      "Неужели она никогда не рассказывала о молодом офицере, с которым она провела неделю в прошлом году?" покрытая шрамами грудь Хемаля казалось вспучилась от гордости и приятных воспоминаний.
      "Она никогда не была и для постели и для хвастовства. Но если она провела в твоей компании неделю - " Конан спародировал придворный поклон.
      Хезал покачал головой, улыбка увяла на его лице. Он щагнул поближе к Конану и почти прошептал: "Кто вы на самом деле? Я не скажу, что вы рассказывали нам сказки без причины, но...."
      "Раина?" сказал Конан.
      Воин кивнул и выхватил между ее грудей монету-символ службы Мишраку. Хезал изучал ее некоторое время, затем еще раз кивнул, его лицо стало еще трезвее.
      "Также вы нам рассказывали истории. Я ничего не скажу капитану даже под угрозой смерти. Я слышал некоторые вещи о нем, которые я тоже не расскажу никогда. Но я прошу вас оказать мне посильную помощь, вас троих. У нас недостаток лидеров даже для тренированных людей. С рекрутами и бог знает каким количеством селян..."
      "Мы поможем," заверил Конан. "Я служил - владельцу этой монеты достаточно, чтобыжелать настоящего боя, с саблей в руке!"
      Ночью каменные огни могли приобретать любой цвет, никакой или радужный. Все зависело от заклинания.
      Еремиус выбрал такое, которое делало каменный огонь в Зимнем доме не только безцветным , но и невидимым. Пока человек не чувствовал тепла, любой проходящий рядом не представлял перед чем он стоит. Если он вовремя отскочит и сбежит, он будет бужать с мозгами пошатнувшимися от страха, до тех пор, пока не зашатается от истощения.
      Чем больше страха, тем лучше. Слишком много уже деревенских убежало за пределы досягаемости Трансформированных. Только страх будет заставлять их бежать, пока они не разрушат гарнизон Форта Жеман. Тогда земля будет беззащитна и деревенскими можно заняться на досуге. Их страх будет питать то, что Трансформированные используют вместо души, до того как их плоть насытит голод Трансформированных.
      Еремиус удерживал свой посох на уровне пояса и провел полукруг через всю переднюю часть деревни. Пять раз он останавливался на мгновение. Каждый раз шар каменного огня выпрыгивал из набалдашника посоха, проносился по склону холма и исчезал в деревне. Каждый шар на мгновение вспыхивал, затем становился невидимым, быстро перемещаясь.
      Скоро Зимний Дом ревратится в дымящиеся булыжники подобно Малиновым Ключам. Как и три других деревни, оставленных своими жителями в страхе Трансформированных.
      Еремиус повернулся и щелкнул пальцами по носителю Камня. Пленник опустился на колени в отблесках огня, его глаза безуно бродили. Еремиус не собирался использовать силу Камня. Он вполне мог управлять каменным огнем за годы до того, как у него появился Камень.
      Пленник однялся, шатаясь , на свои ноги. Затем его глаза закатились и он начал беспокойно размахивать руками и хлопать в ладоши. Подобно какой-то невозможно неловкой птице, он приподнялся на палец в воздух. Еремиус поднял посох перед ним и поспешно приземлил его.
      Носитель Камня поднялся выше. С каждой стороны большого кольца клубился дым. До Еремиуса донеслась вонь паленого мяса. Только огромным усилием воли он сдержался от того, чтобы не сблевать подобно беременной женщине.
      Теперь кольцо с Камнем поднялось над землей на уровень человека. Он так широко разинул рот, что вызывало удивление, почему челюсть до сих пор не вылетела из петель. Его глаза приняли цвет кислого молока.
      Неожиданно его тело дернулось, легкие, грудь и рот разом издали булькающий крик. Кольцо прожгло державшую его руку и загремело по каменистой земле. Сердце Еремиуса едва не вырыгнуло из груди, пока он не убедился, что Камень не вредим. Он опустился на колени и подцепил кольцо посохом , подальше от опасности.
      Едва он это сделал, как носитель Камня упал на землю. Он растекся как джем, так как каждая его кость было сломана. Еремиус поспешно бросил протыкать кольцо и опустил его снова на землю.
      Только убедившись, что человек мертв, а Камень все также не поврежден, он посмел приблизиться к ним. Только через несколько минут он рискнул подобрать Камень. Через несколько минут после этого, он нашел в себе мужество позвать человеческих слуг.
      Когда они карабкались по склону холма, он заставил Камень засветиться на земле у своих ног. Все колдуны, которые слышали про Драгоценности, также знали рассказы о том, что они очевидно сделали ( кому они очевидно подчинялись ) по своей собственной воле.
      Еремиус не являлся исключением. До сегодняшней ночи, как большинство колдунов, он верил, что эти россказни ими и являются. Теперь ему стало интересно. Если бы это Иллиана вызвала смерть носителя Камня, он бы почувствовать ее усилия и противостоять им, он ничего не чувствовал.
      Что почувствуют солдаты, когда обнаружат ожившие в их руках сабли? Еремиус сомневался, что даже Хадьяр выдержал бы подобное испытание.
      К восходу Конан закончил свою работу. Загрузили провизией и отвели в кораль позади северных ворот последнего мула.
      Конан слегка перекусил вином и жарким из лука и коченого козьего мяса. Пришло время наполнить живот военной нормой! Он налил себе вторую кружку вина, думая, как мало его волновала бы настоящее занятие несколько лет назад.
      Циммерийские боевые банды могли питаться на подножном корму месяц. Конан презирал городских за их потребность в таскании за собой караванов с провизией. Хадьяр и подобные ему объяснили ему в чем здесь ошибка.
      Иллиана вылезла из серости так изящно, что Конан на мгновение решил, что он апоявилась с помощью магии. Взглянув на его лицо она мягко засмеялась.
      "Боюсь это не так. Я не использую искусство там, гдеоно может привести людей в страх. Однако, я хотела тебя спросить, ты никого не видел здесь, разгуливающего в задумчивости, кроме капитана Шамиля?"
      "Ха! Он таким не будет, когда Десса позволит ему вылезти из постели!" нахмурился Конан. "Я ничего не припоминаю. Но у меня было много работы для рук и к тому же темно."
      "Ну хорошо. Ты и Раина - единственные, к кому я могу обратиться, за исключением возможно Хезаля. Раина никого не видела."
      Конан почувствовал, что объяснение будет впереди, если он даст возможность Иллиане подобрать необходимые слова. Он надеялся, что она будет кратка. Колонне необходимо было выступить в первой половине дня, чтобы успеть достигнуть деревень раньше Демонов.
      "Ты правильно подозреваешь заговор прошлой ночью. Кто-то пытался забраться в мои покои и спереть Камень."
      "Никто из нас ничего не слышал."
      "А вы ничего и не должны были слышать. Я наложила заклятье на всякого, вошедшего ко мне, чтобы он забыл зачем он пришел. Он вероятно до сих пор не восстановил свои мозги. Он запутался так, что оставил свое кольцо."
      Она протянула серебряное кольцо тонкой работы. Но Конан никогда его не видел здесь в форте. Он покачал головой.
      "Почему бы не наложить заклятье убить или парализовать его?"
      "Конан, я думаю так же как и вы с Раиной. Чем меньше знает, кто я на самом деле, тем лучше. Даже Хезалю не сказали?"
      "Нет. Но я не поставлю и кружку плохого вина на его сохраняющееся неведение. Это очень дальновидный человек, который поведет нас."
      "Два дальновидных, Конан. Если Хезал позволит тебе делать все, что ты можешь, а он должен это седлать, если он не дурак."
      Конан вежливо улыбнулся ее лести, и не более того. Он почувствовал, что что-то осталось не высказанным и , возможно лучше так и оставить. Исключая того, что если пойти в бой в неизвестности, можно заранее перерезать себе горло, чтобы не доставлять лишних хлопот неприятелю.
      "Я также заколдовала Камень, чтобы он сохранил картину пытавшегося его спереть. На основании его я могу узнать человека с виду."
      "Это будет означать раскрыть тебя, хотя иметь на одного врага меньше тоже неплохо. Я так понял, что заклятье не работает?"
      Иллиана слегка покраснела. "Нет. Я дымала, что я перестала делать такие глупые ошибки. Пока заклятье не сработало как я хотела. Была это моя ошибка или собственная воля Камня?"
      Небо на востоке казалось черным, задул холодный ветер. Конан не мог придумать адекватного его нустроению жеста отвращения. Он опустошил кружку одним глотком, снова наполнил и протянул Иллиане. Через мгновение она взяла ее. Хотя казалось, что она только чуть процедила, когда она вернула кружку на две трети пустую.
      Вино добавило румянца на щеки Иллианы. Казалось также , что оно усилило ее волю, чтобы не сказать, что могло произойти с ее Камнем.
      Конан опустил кружку и поднялся. Если Иллиана не желает больше ничего говорить, это на каприз. Он будет уважать ее решение.
      Ни для одного колдуна он не поступил бы так. Иллиана же имела мудрости больше, чем у любого другого колдуна, обогащенное правильным чувством чести.
      Однако не приятно было сознавать, что ведешь войну с колдунами, вызвавшими магию не совсем подвластную им.
      Часть пятнадцатая.
      В сумерках позади Боры завыл ребенок. Был ли это тот же ребенок, которого он спас в деревне, Бора был слишком слаб, чтобы беспокоиться.
      На деле, он так устал, чтобы сбежать, если бы новая должность вожака деревни не привязывала его как быка к жернову. Его бремя вынуждало его передвигать ногами так быстро, чтобы оставаться впередиженщин и детей.
      Снять эту ношу, сесть на скалу и наблюдать как проходит деревня он готов был молиться об этом. Почти. Каждый раз, когда он уже был готов помолиться, он вспоминал о шепоте селян. Бора считал себя одним из тех, кто становится героем из-за боязни шепота за ним больше, чем сабель и луков перед ним.
      Сумерки выползали из долины, сгущаясь от голобого до лилового. Даже поиск твердой опоры для ног стал трудной работой. Пока они не могли остановиться. В темноте хозяин демонов мог освободить их опять. Даже сейчас они могли прогуливаться вдоль каравана селян, жаждущие крови
      "Ей! Кто приближается?"
      Крик донесся от лучника, посланного, чтобы усилить дозор. Остальные лучники охраняли хвост колонны, как место, наиболее вероятное для атаки.
      Бора заряжал свою пращу, когда донесся ответ неожиданно знакомым голосом.
      "Это Кемал. Я с солдатами из Форта Жеман. Вы спасены!"
      Все остальное произнесенное им потонуло в буре восторженных криков и всхлипываний селян. Бора сам пустился бы в пляс, имей он силы для этого. Его хватило только на спуск к Кемалю.
      Его друг неуверенно сидел на странной лошади. "Где Виндмастер?" первым делом спросил Бора.
      "ОН слишком устал для обратной дороги. Капитан Конан выделил ему стойло и корма, а мне новую лошадь."
      Бора заметил, что его друг не один. Массивный черно-волосый мужчина возвышался на кавалерийской лошади, а за ним светловолосая женщина в мужской одежде с вонственно торчащим во все стороны комплектом вооружения. За ними раздавался цокот копыт и ржание лошадей.
      Облегчение обмыло Бору как теплая ванна, оставив его с легкой головой и еще более уставшим. Затем он достал откуда-то силы говорить.
      "Благодарю вас, Капитан Конан."
      Большой мужчина спешился с кошачьей грацией. "Прибереги свои благодарности к моменту, когда мы очистим горы. Могут твои люди пройти еще милю до воды? Они оставили за собой кого-нибудь на дороге? Сколько у вас вооруженных людей?"
      "Я - "
      "Черт бы тебя побрал! Если ты ведешь этих людей, ты обязан знать такие вещи!"
      "Конан, полегче," сказала женщина "Это его первое сражение и вдобавок с нечеловеческим врагом. Тебя позвали не для тог, чтобы ты вел себя как твой начальник Хадьяр с пьяным рекрутом!"
      Даже в сумерках Бора распознал взгляды, которыми обменялись Конан и женщина, как между делящими постель. Он благославил женщину за то, что онадала ему шанс не выглядеть идиотом. Капитан Конан был старше его едва ли больше, чем на пять или шесть лет, а его акцент свидетельствовал о его не Туранском происхождении. Однако Бора чувствовал большое желание завоевать уважение этого человека, чем любого другого, кроме своего отца.
      "Мы определено дойдем до воды. У нас несколько бурдюков, и тев основном пустые. Нам кроме того нужна пища. До захода солнца все те кто оставили деревню прошлой ночью будут все еще с нами. Примерно сорок наших людей и половина женщин вооружена. Только дюжина или чуть поменьше имеют луки и хорошие сабли."
      Конан махнул головой, что Бора воспринял как согласие. "Хорошо. Тогда у нас не будет необходимости посылать патрули в горы в пасти демонов, что бы спасти ваших недотеп. А что с другими деревнями на вашей земле?"
      "Что - их надо спасать?"
      "Конечно!" Капитан выдал нечто невежливое.
      "На". Женщина протянула Боре бурдюк. Вода была холодной и пахло неизвестными травами. Бора почуствовал как пыль во рту растворяется, а туман улетучивается из головы.
      "Благословляю тебя, моя леди".
      "Меня едва ли можно назвать леди. Достаточно будет звать меня просто Раиной Боссонианской. Мой циммерийский друг говорит просто, но верно. Нам надо знать судьюу других деревень."
      Вода или травы или и то и другое, казалось наполнили Бору новой силой. В ответ его конечности почувствовали крошечные уколы.
      "Я послал гонцов во все деревни в пределах достигаемого. Трое вернулись, трое нет."
      "А что с демонами?" По тону которым он это сказал казалось что по его мнению это было нечто иное.
      "Они сожгли нашу деревню их магией. Мы видели дым. Они нас не преследовали. Однако это мало что говорит о других деревнях. Мы были в пути за много часов до них."
      "Если они вообще поверят твоим гонцам до того, как станет совсем поздно," сказал Конан. Его губы скривились в улыбке, которая по мнению Боры гораздо лучше подошла бы демону.
      Затем улыбка потеплела. "Бора, ты все сделал правильно. Я буду так говорить и говорить везде, где меня могут услышать."
      "Ты скажешь за моего отца против тех, кто обвинил его в заговоре? Наш плотник Якоуб пошел в Аграпур, чтобы так сказать, но еще не вернулся"
      "Что твой отец слелал? Или наоборот, что не сделал?"
      Бора вкратце пересказал историю. Циммериец слушал с видом человека, нюхающего навозную кучу. Затем он посмотрел на Боссонийскую женщину. Она казалось нюхает тоже самое.
      "Наш друг Капитан Шамил обладает настоящим даром очаровывать людейа," сказала она. "Бора, ты можешь ехать верхом?"
      Он хотел сказать "Конечно". Осторожность превратила его слова в, "Если лошадь достаточно смирная."
      "Я думаю тебе будет притена поступь Утренней Росы. Оседлывай ее и двигайся среди людей, ведя их вперед. Капитан Конан и я поставим наших людей здесь, пока вы не пройдете, затем присоединимся к вашему арьергарду."
      "Почему бы вам не присоединиться к нему сейчас?" Бора сознавал, что чуть не скулит, но не мог помочь себе.
      Конан твердо посмотрел на него. Возможно это был лишь удивленный взгляд, но в глазах синел лед. Бора никогда не мог себе представить глаза такого оттенка. Их взгляд заставил его почувствовать десяти летним пацаном, стоящим перед своим отцом, готовым высечь его.
      "Очень просто, Бора," наконец произнес капитан. "Здесь едва хватает места, чтобы пройти твоим людям. Ты предпочитаешь, чтобы они приняли бой в темноте или были затоптаны нашими лошадьми?"
      "Простите меня. Как вы отметили, это мое первое сражение. Я до сих пор не знаю, почему боги выбрали меня, но - "
      "Если боги хотят ответить на наши вопросы, они сделают это, когда сочтут возможным. Кстати, Раина предложила тебе лошадь. Ты способен ехать верхом?"
      Бора подтянулся и развернулся. Все его конечности болели, но каждая оставалась достаточно живой, чтобы сделать верховую езду возможной, а может даже и приятной.
      "Если нет, то мы об этом узнаем очень скоро." Он взял повода, которые ему протянула Боссонийская женщина.
      Как только его пальцы коснулись кожи, он застыл словно превратившись в камень. Рожденные ночным ветром или чем то другим, кошмарный хор воплей разорвал его уши.
      Крики из глоток мужчин, женщин и детей в смертельной агонии. Крики и завывания демонов.
      Бора прикусил губу, пока не почувствовал кровь, чтобы удержаться от своего крика.
      Конан и Раина превратились в статуи охраняющие вход в храм. Однако, когда они вновь заговорили, их слова содержали спокойное мужество, которое казалось истекало из них как вода, вымывшее страх Боры.
      Этих ребят могла встретить смерть, но не страх. Бора начал славить богов за то, что они послали их. Конану пришлось его порядком тряхнуть, чтобы привести в чувства.