Под магией явно скрывалась собственная гибкость и мастерство Иллианы. Она не соперничала с Дессой в прыжках и других подвигах. Не сопровождала ее и никакая музыка, за исключением боя барабана, когда барабанщик перестал разевать рот, как жаждущий верблюд.
      Вместо этого она закружилась по полую. Ее ноги двигались слишком быстро , чтобы Конан мог уследить за ними глазами. Она проделала сложный путь среди ковров, над и вокруг куч, покачиваясь от головы до кончиков пальцев ног, как трава на лугу в весенний ветер. Ее голова перемещалась из стороны в сторону, отбрасывая вуаль, которая ничего не скрывала, даже когда висела прямо.
      В голове Конана гудело сильнее, чем это могло быть вызвано пожаром в крови и стуком барабана. Он опрокинул еще одну кружку вина и поискал глазами Дессу. Она стояла около дверей не обращая внимания на руки гвардейцев , опустившихся ей на плечи. Она уставилась на Иллиану взглядом, каким едва начавший путешествовать смотрит на мастера, демонстрирующего свое искусство.
      Иллиана наклонилась назад , отставив для равновесияграциозно одну ногу , раскачиваясь пока не схватила коврик. Когда она обернулась им с головы до ног , раздался шквал возмущения. Он умер вместе с начавшимся вновь танцем.
      Совершенно не скрывая ее движения, коврик однако сделал их более провокационными. Малиновые и винные пятна скакали как языки пламени при резких движениях бедер и грудей.
      Резкое движение головы отбросило вуаль всторону и она поплыла в воздухе через зал, как будто повинуясь движению ветра. Конан занал, что ее движет магия. Никто больше этого не знал , никого это и не волновало. Вздыбились столы, опрокидывая их содержимое, или совсем перевернулись, когда мужчины ринулись за вуалью. Примерно половина достигло ее одновременно. Не обнажая клинки , они разодрали ее на кусочки. Или вуаль сама разорвалась, до тог окак ее достигли мужчины? Конан ни в чем не мог поклястся.
      Теперь Иллиана завершила исполнением сальто. Коврик остался практически на месте. Определенно магия. И снова Конан заметил , что это никого не волнует.
      Кольцо слетело с огненных волос Иллианы. Оно покатилось пополу, постоянно издавая сводящий с ума звон, огибая ковры. Оно докатилось до ног Ачжмаи, прежде чем кто-нибудь захотел его поймать.
      До того, как кто-то смог двинуться Ачмаи подхватил кольцо. Конан отметил уверенность и грацию в его движениях. Он все еще сохранял здравый смысл и быструю саблю, если дело придет к драке.
      Все поспешили к его ногам, когда Иллиана отбросила коврик и пояс. Коврик сам свернулся пока пересекал комнату. Пояс полетел как стрела в отставленную руку Конана.
      "Циммериец, мой друг," начал Ачмаи. "Я предлагаю тебе и твоему другу - службу у себя. Сейчас, следующий год, следующие пять лет. Все, что мне позволят боги , я тебе дам!
      "Только - эта женщина. Я хочу взять ее на ночь. Только на одну ночь. Всем, что для нас обоих свято, клянусь, что я не буду заставлять ее или делать ей больно. Никто не посмеет непристойно на нее взглянуть-"
      "Я называю тебя своим другом тоже," сказал смеясь Конан. "Но я могу назвать тебя и семасшедшим, если ты думаешь, что твои солдаты не будут бросать похотливых взглядов. Женщина обиделась бы , поступай они иначе. Только пообещай, что боги тебе позволят сделать еще одну вещь."
      "Все что угодно богам," сказал Ачмаи не спуская глаз с запутаного танца Иллианы. Теперь она лежала на ковриках, изображая змею, ползущую к высокому столу.
      "Дессу на ночь."
      На мгновение вино и желание исчезло из глаз Ачмаи и проницательный торговец посмотрел на Конана. Затем он согласно кивнул.
      "Как ты хочешь." Он хлопнул в ладоши. Охранник убрал руку с плеча Дессы, хлопнул ее и слегка толкнул. Она пересекла комнату высоко подняв голову, слишком гордая, чтобы показать, что она знает, что все глаза мужчин обращены на Иллиану.
      "Сегодня ночью будь другом моему новому другу," сказал Ачмаи. "Я не думаю, чтоб он был тебе неприятен и определенно никто не считал тебя неприятной."
      "Как прикажешь мой господин," сказала Десса, широко улыбнувшись , заметив, что Конан смотрит теперь только на нее. "Значит я могу открыто сказать, это и мое желание..."
      Она перемахнула через стол и устроилась на коленях у Конана. Иллиана не показывала признаков окончания танца. Еще меньше она давала понять Конану , в чем состояли ее планы - если таковые были.
      Конан попросил Дессу, так как считал, что чем ближе она к нему, тем легче потом с случае недоразумений сбежать вместе. Конечно, дела уже могли испортиться от ревности Иллианы, но Конан не знал лекарства отженской ревности и не ожидал найти его этим вечером!
      Он усадил Дессу поудобнее на одно колено и подобрал отброшенный Иллианой пояс. Когда его пальцы сжались он почувствовал легкое покалывание. В удивлении он чуть не отбросил предмет. Но его пальцы отказывались повиноаться. Мрачное присутствие колдовства выветрили и вино и удовольствие от компании Дессы.
      Затем знакомый голос заговорил в его мозгах:
      Буть не стороже, Конан. Я имею другие образы кроме этого. Один из них заставит Ачмаи думать, что он получил больше удовольствия от меня, чем он мог представить от шести женщин. Никто из нас не потеряет ничего, что нам еще необходимо.
      Когда я закончу, я приду к тебе. Будь готов и Десса тоже.
      Голос умолк. Покалывание прекратилось. Пальцы Конана вновь подчинялись его воле , и он затолкал пояс в тунику.
      Десса пробежалась пальцами вдоль его руки и поперек щеки. "Ты ее скоро позабудешь, я клянусь тебе."
      Конан сжал объятья. Казалось , Иллиана имела достаточно разума, он не хотел спать один ночью, а остальное можно оставить на волю случая.
      Часть девятая
      Десса лежала, уютно устроившись, как котенок, на плече Конана. Будь они где-нибудь в другом месте, ее мягкое дыхание могло навеять на него глубокий сон.
      Вместо этого он бодрствовал, будто стоял на часах на Гирканианском фронте. Только глупец будет спать в доме человека, который может в любой момент стать врагом несмотря на хорошее вино и жаждущих женщин.
      В дверь слабо постучали. Конан прислушивался к ритму, пока не услышал три удара, затем один, потом еще два. Он вытащил саблю из-под одеяла, подкрался подобно кошке к двери и отодвинул засов.
      В дверях стояла Иллиана . Она одела свою мужскую одежду кроме вуали. Груги темно синего цвета под глазами делали их в два раза больше, а ее лицо было бледно.
      Она шагнула в комнату, захлопнула з асобой дверь, затем сползла на сундук за кроватью. Конан предложил ей вина. Она отрицательно покачала головой.
      "Не надо. Я лишь немного устала. Мне бы хотелось поспать, но не так шумно, как наш друг Ачмаи. Ему приснятся сладкие сны о том, что случиться между нами, настолько сладко , насколько ему хочется."
      "Как колдунья-девственница может знать, что хочет мужчина в постели?"
      По Иллиане пробежала судорога, затем она склонила голову. Ее горло задвигалось, будто ее тошнит.
      Через некоторое время она хрипло вздохнула и уставилась на него невидящим взглядом.
      "Я научилась. Это все, что я могу тебе сказать."
      С этим взглядом на ее лице, Конан не стал бы ее больше спрашивать даже предложи ему Корону Турана. Мгновением позже он сам выпил вино, оделся и присел, чтобы разбудить Дессу.
      За стенами снаружи перекликивались часовые.
      "Пятый час, все хорошо!"
      Часовой едва перекрикивал пьяный храп мужчин в Великом дворце. Казалось он сам был пьян. И тем не менее он стоял на посту , готовый в любой момент поднять тревогу.
      Конан направился к внешней двери зала, чтобы найти дверь запертую изнутри. Иллиана шагала в переди , подняв руку с Драгоценностью Курага вверх.
      Циммериец покачал головой. Он никогда не учился у мастера воров Заморы, людей для которых ни один замок не содержал долго секретов. Он все еще мог открыть грубый замок, такой как этот, за более короткий срок и издав меньше шума, чем любое заклятье.
      Снаружи двор был пустынен и казался безжизненным. Только слабое мерцание жаровни снаружи конюшни показывало человеческое присутствие. Конан кисло посмотрел на красный свет. Хорошо, это удача для солдата найти, что охраняется только единственное нужное ему место.
      Прохладный ночной воздух пробудил Дессу из бессознательного состояния. Она осмотрелась, ее глаза расширились от удивления.
      "Что- куда вы меня тащите? Это дорога не к Лорду Ачмаи-"
      "Ты не вернешся к нему," сказал Конан. "Мы пришди, чтобы доставить тебя к твоему жениху, Массоуфу. Он ждет тебя."
      "Массоуф? Я думала он давно мертв!"
      "Неужели ты не получала ни одного письма от него?" спросила Иллиана. "Он посылал их прилюбой возможности."
      "Некоторые доходили до меня. Но как я могла им поверить?"
      Иллиана казалась озадаченной.
      "Поверь мне," сказал Конан. "В ложь легче поверить, когда ты раб."
      Десса улыбнулась, будто он похвалил ее танец. Затем ее лицо приняло выражение определенности. Она раскрыла рот и набрала полные легкие воздуха, приготовившись закричать.
      Никто кроме Конана не мог заставить замолчать Дессу, не причинив ей боль. Его массивная рука держала ее будто яичную скорлупу, но она не могла наделать больше шума, чем человек, заточенный в гробнице.
      В это время к ним приблизилась Иллиана, одна ее рука опустилась Дессе на макушку. Конан снова почувстововал слабое покалывание в пальцах, его голова поплыла. Десса обмякла и повисла на нем.
      "Что-что ты сделала?" усилие стоять и говорить заставили его голос хрипло скрипеть. Будто словно сквозь дымку видел он сияние испускаемое Драгоценностью.
      "Простое усыпляющее заклятье."
      "Подействовавшее столь быстро?"
      "Направленное на Дессу, да. С настороженным волевым человеком все было бы не так просто. Я вообще не собираюсь использовать его против тебя."
      "Ну ладно."
      "Конан, ты все еще видешь в магии дьявольщину? Что я должна сделать , чтобы убедить тебя в обратном?"
      Циммериец зловеще улыбнулся. "Даже преврати твоя магия меня в Короля Аквилонии, я не назову ее хорошей. Хотя я бы и перестал называть ее дьявольской."
      Иллиана выдавила из себя улыбку. "И я должна довольствоваться такими крохами."
      Перед конюшней все еще тлела жаровня, когда компания Конана приблизилась к ней. Охраны поблизости не было. Пока Конан укладывал Дессу на стог соломы и вытаскивал саблю, Иллиана зашла внутрь конюшни за лошадьми.
      Он уже начал подумывать о поиске Иллианы, когда вернулись охранники. Все пьяные она тащили хихикающую девушку, наполовину раздетую и более чем наполовину пьную.
      "О, Циммериец," позвал один. "Присоединишься к нашему спорту?"
      "Неплохая мысль после доброй порции вина," ответил Конан.
      "И правда," сказал второй. "Фарух, сходи и найди тот кувшин, что ты -"
      "Сам иди и найди свой кувшин," возмущенно начал тот.
      "Что , и оставить тебя одного с Чирой?" прорычал второй.
      Фаруш уже собирался ответить, когда из темноты появилась Иллиана, ведя за повода лошадей.
      "О, прекрасная леди. Ты пришла , чтобы станцевать нам?" сказал Фаруш.
      " По правде, нет," ответила Иллиана. "Я прошу извинить меня." Ее голос был спокоен, жно в ее глазах Конан прочитал страх загнанного в ловушку зверя.
      "Проси все , что угодно," сказал второй. Его голос сразу понизился , его рука легла на ручку сабли. Для Конана , пожалую именно он представлял наибельшую опасность.
      "Я снова вынуждена сказать нет," продолжала Иллиана. "Я слишком слаба, чтобы танцевать для вашего удовольствия."
      "Я в этом сильно сомневаюсь," сказал второй. "Это тот вид танца, который лучше исполнять лежа и-"
      Мужчина говорил на мгновение больше и не успел обнажить свою саблю достаточно быстро. Кулак Циммерийца обрушился молотом на его челюсть. Он отлетел назад, врезался в дверь конюшни и сполз вниз, безчувственно распластавшись в перемешанной с навозом соломе.
      Фаруш вытащил сабля, несколько протрезвев при виде участи его друга. Конан увидел страх в его глазах, но в его позе и сжимании рукоядке чувствовалась решимость драться даже с таким противником.
      Мишрак хочет занть, жкаким образом Лорд Акмаи управляет такими людьми, подумал Конан. По этому случаю , это интересно и мне.
      Тем временем, девушка привела свою одежду в порядок. И набрала воздуха. Конан проклял все. Со своего места он мог заставить ее замолчать, только убив ее, чего он не мог сделать.
      Мгновением позже , девушка освободила легкие с диким криком.
      "Помогите! Помогите! Стража! Воры в конюшне! Помогите!"
      Затем повернулась и убежала. Фаруш решил, что тревога подана и тоже ретировался, с саблей в руках.
      Конан повернулся к Иллиане. "У тебя случайно не найдется заклинания, чтобы удалить нас от сюда?"
      Иллиана нахмурилась. "Я не способна поднять в воздух нас всех. Лошадей точно, нет. А они нам нужны, чтобы опередить-"
      "Черт бы тебя побрал, женщина! Сейчас время для подшучиваний? Да или нет?"
      "Да. Если бы ты мне дал немного времени и придержал приследователей."
      Конан взглянул на двери конюшни. Они выглядели достаточно крепкими, чтобы долго выдерживать удары тарана и огонь. Вряд ли люди Ачмаи подожгут конюшню над головами собственных лошадей.
      Конан наклонился за Дессой и махнул головой в сторону конюшни. "Внутрь и быстрее."
      Дверь со скрипом захлопнулась. Темнота поглотила их. Конан поискал засов. Когда он задвинул его , снаружи забарабанили руки.
      За ним появилось слабое изумрудное сияние. Он обернулся, чтобы увидеть Камень сияющий на запястье Иллианы. Она сняла тунику.
      "Что именем Эрлика-?"
      Иллиана отбросила одежду и обнажила зубы в улыбке. "Ты никогда раньше не слышал, что необходимо обнажаться перед произнесением заклятья?"
      "Я видел достаточно женщин, произносивших заклятия раздевшись, но они несколько отличались от твоих."
      "Прекрасно, Циммериец, в моей компании ты с каждым днем узнаешь все больше и болььше о магии."
      "Желаю я этого или нет!"
      Конан прислушался к шуму за дверьми. Раздавались крики, проклятья, шелест обнажаемых сабель. Несколько человек пытались прокричать приказы. К моменту, когда он понял, что перед ними нет мгновенной опасности, Иллиана уже не оставила на себе ничего, кроме Драгоценности на запястье и покрытого резными рунами браслета из слоновой кости.
      Изумрудный свет растекался по ее светлой коже, придавая оттенок бронзы долго лежавшей на дне моря. Она могла быть богиней Атлантиды, поднявшейся из волн моря, чтобы поразить тех, кто разрушил ее город.
      Конан обнажил кинжал и пронесся вдоль ряда стойл, разрубая путы и открывая двери загонов. Ко времени, когда все лошади были освобождены, Иллиана стояла у своего скакуна, добавив к браслету и Камню нетерпеливый взгляд.
      "Все, что я мог здесь сделать, сделано. Пора уносить ноги."
      Конан водрузил Дессу на шею своего коня и взлетел в седло. Иллиана подняла Драгоценность и забормотала.
      "Хаос, трижды проклятый, услышь наши молитвы-" дальше последовало нечто в два раза более долгое и на незнакомом Конану языке, знать который у него не было никакого желания.
      Порыв ветра взметнул солому и купы сена, поднял над головой Конана и бросил все это в огромную кучу в угол сарая. Будто ударенная кем-то опрокинулась жаровня, разбрасывая горящие угли на солому. Пламя взметнулось по куче сена, лизнуло стены, заляпаные навозом и прыгнуло к потолку.
      Иллиана сжала руку с кольцом в кулак и опустила ее как кузнец кувалду . двери конюшни развалились как от удара тарана.
      "Хияяяяя!"
      В этом крике Конана слились боевые кличи полдюжины рас, когда он врубился своим конем в ряды людей Ачмаи. Его сабля прыгала и сверкала в огне, нанося удары то с одной то с другой стороны.
      Его успехи были не велики, так как скакун оказался не приучен к войне , а кроме того тащил на себе двоих. Но это мало значило, так как враги сразу разбегались , как только он достигал их. Многих скосили бревна взорвавшихся дверей конюшни. Остальные могли воевать против людей, но не против магии. Появление Обнаженной Иллианы в изумрудном огне их добило.
      Двор быстро опустел. Иллиана сделала три круга по нему, выкрикивая еще какие-то древние слова, прежде чем снова из Камня появился огонь. Он ударил один раз , дважды по обеим петлям и замку на воротах. С каждым ударом огня, металл начинал дымиться, затем плавился и стекал вниз. Последний удар обрушил ворота, как мальчик, толкнувший песочный замок.
      Конан и Иллиана пронеслись над дымящимися руинами ворот и исчезли в ночи.
      Они спешились примерно посередине пути до их встречи с Раиной и Массоуфом, чтобы дать отдых лошадям и посотреть нет ли з аними погони. Конан ни чего не услышал.
      "Те немногие лошади, которых успели вывести, повреждены. Еще меньше пригодных для погони."
      "Они не придет за мной?" наполовину разгневанно, наполовину облегченно спросила Десса.
      "Без лошадей и с их начальником, храпящим так, что его не разбудит землетрясение? Они - люди , не колдуны.!" прорычал Конан.
      "Она - колдунья," указала Десса на Иллиану. "А ты своего рода е солдат. Зачем вы увезли меня из Поместья?"
      "Мы тебе уже говорили. Мы возвращаемся к твоему суженому."
      Иллиана погрузилась в свою седельную сумку и начала доставать одежду. Она скакала обнаженной от Замка, не обращая внимание на ночную прохладу.
      Десса была менее терпеливой. Она выхватила одежду у Иллианы, и сразу бросила, будто она была наполнена крапивой.
      "Что еще?" прорычал Конан.
      "Я не надену ее одежды. Может они заражены магией."
      "Тогда одевай мою," сказал Конан. Одна из его туник доходила Дессе до колен, но она более или менее одевала ее.
      "Я кажется должна поблагодарить вас." наконец произнесла она. "Но вы не когда не задумывались, что я мола хотеть остаться? И я хотела этого."
      Глаза Конана и Иллианы встретились над ее головой. Первой смогла заговорить волшебница.
      "Десса, Массоуф любит тебя. Или по-крайней мере, он так говорит," добавила она.
      "То, что он говорит, и то , что есть на самом деле - две разные вещи. Его настоящая любовь - золото. Из-за него он стал рабом. Даже если он выполнит задуманное он не даст мне и половины того, что дает Ачмаи и его люди. Мне было лучше даже в Трех Монетах, о Митра!"
      Она умоляюще посмотрела на Конана. "Капитан, если бы у меня было что-нибудь на ногах , я бы вас больше не беспокоила. Я могу сама вернуться -"
      "Хром!" клятва вылетела изо рта Конана, будто пламя. Женщины вздрогнули. Конан перевел дыхание.
      "Десса, мы поклялись доставить тебя Массоуфу. Мы в некотором роде его должники. А боги не любят не возвращенных долгов." Десса открыла рот, но испепеляющий взгляд Конана вернул готовые сорваться слова обратно.
      "Тебя и в Замке не встретят с распростертыми объятьями," продолжал Конан. "Они же не знают , что ты не хотела сбежать. Ты будешь скрести горшки и спать с прислугой, если вернешься."
      Десса продолжала упрямиться. " Если ты не боишься богов и людей Ачмаи, попробуй испугаться меня," закончил Конан. "Десса, если ты сделаешь хоть шаг в сторону Замка, ты встретишь Массоуфа стоя, так как я не позволю тебе сидеть не минуты!"
      Молча послав всех женщин так далеко, как это было возможно, Конан отвязал бутыль для воды и отправился искать ручей.
      Часть десятая
      Они направляились вниз, по Иранистианским оценкам - когда человек может отличить черную гриву от белой.
      Некоторое время Конан и Раина вели своих лошадей , чтобы облегчить их путь по разбитой дороге. Они наняли еще двух лошадей для Массоуфа и поэтому не было необходимости сидеть по двое.
      Отсутствие навыков верховой езды представляло другую проблему. Десса сидела , как мешок зерна, едва ли лучше Массоуф. При необходимости быстро скакать Конан и Раина забрали бы их на своих лошадей.
      Пока не было никаких признаков преследования и Конан хотел оттянуть этот момент настолько , насколько это было возможно. Они держались в стороне от галвных дорог и от большей части проселочных.
      Только овечьи тропы и голые склоны видели их, а из людей случайные пастухи и один раз отшельник.
      "Эти горцы воспитаны держать рот закрытым," сказал Конан. "Конечно, золото и пытки откроют его, но на это надо время. Кроме того, пытка свободного Туранианца - прекрасный способ для Ачмаи потерять любое влияние в Аграпуре."
      "Их стада видят все, что видят пастухи," сказала Иллиана.
      "Все овцы и козы, которых я видел, имеют болееплотно прикрытый рот, чем пастухи." ответил Конан с усмешкой. Было прекрасное утро и даже уставший он был в хорошем настроении. Справедливо проведенные и великолепно выигранные баталии всегда оставляли его в таком состоянии.
      "Всегда можно найти способы, чтобы заставить говорить даже камень," трезво сказала Иллиана.
      "Как?" рассмеялся Конан. "Я представляю, как Ачмаи орет на таран - 'Кто вчера здесь проходил? Отвечай или я поджарю на обед!' Но я не могу себе представить ответ."
      "Не так, жконечно."
      Улыбка Конана скривилась, "Что есть заклинание , способное заставить заговорить животных?"
      "Чтобы узнать , что они видели, да."
      "И Ачмаи их знает?" горное утро вдруг сразу стало холодным, как Циммерийская осень.
      "Ни он , ни один из его слуг не знает. Но если бы он сильно захотел мести и знал Еремиуса - хозяин другой Драгоценности знает все заклятья. Он даже скорее всего знает, как заставить их работать на таком расстоянии. Мы встречались последний раз десять лет назад. И я больше не уверена, что все о нем знаю."
      Она заставила себя улыбнуться. "По крайней мере есть одно утешение. Он больше не может быть уверен, что он знает все, что я знаю. А я проводила эти годы не в веселье и разгуле."
      Улыбка стала шире. "А что, Конан, я начинаю думать, что ты заинтересовался магией. Ты согласен жить с ней?"
      "Может быть, когда я не смогу жить без нее," прорычал Конан. "Конечно я могу жить с той магией, которую ты танцуешь, и день и ночь. Интересно, может твой план возник от желания себя продемонстрировать подобным образом_"
      Улыбка исчезла, бледная кожа зарумянилась. Иллиана отстала, чтобы ехать позади Дессы и Массоуфа. Конан пришпорил коня, чтобы догнать Раину, по дороге бросая грубые ремарки о женщинах, которые не могут быть ни целомудренными, ни распущенными.
      "Это была плохая шутка." сказала Раина, когда Конан замолчал.
      "Могу я знать почему или мне надо догадаться?"
      "Ты узнаешь, если Иллиана сочтет нужным тебе сообщить. И никак иначе.Это не моя тайна."
      "Не сказать мне все , что мне надо знать, это послать меня в бой слепым."
      "О, Конан. Это не так. В худшем случае одноглазым."
      "Это достаточно плохо для драки с врагом с обеими глазами. Или Мастер Баратрес тебя не учил этому? Если нет, тебе следует вернуться в Боссонию и забрать деньги, которые ты ему заплатила, с точки зрения-"
      Рука Раины метнулась к его щеке так быстро , что он не успел помешать этому. Вместо этого он блокировал удар, затем сжал руку Раины чуть выше локтя.
      "Еще одна несоевременная шутка?"
      "Позволь мне идти, черт бы тебя побрал!"
      "Меня проклинало много мужчин и женщин, а я здоровее многих из них."
      Потом он увидел, как слезы полились из ее глаз. Он отпустил ее и отвел лошадь на безопасное расстояние, пока она успокаивалась и сидела в тишине, трясясь и всхлипывая.
      Наконец она оторвала руки от глаз, вздохнула и снова посмотрела на Конана.
      "Конан, прости меня. Это была на самом деле жестокая шутка, но ты не мог знать на сколько. Меня изгнали из Боссонии. У меня нет дома, кроме того, куда Иллиана меня приведет. Иллиана ил кто-нибудь похуже.
      "Так что , я обязана ей молчанием о ее секретах и возможно чуть больше. Скажи мне, мой Цимерийский друг. Что ты скажешь на шутку, что Старший Капитан Хадьяр оплачивался Лордом Хаумой?"
      Конан почувствовал, как к его лицу прилила кровь. Раина показала на его кулак, поднавшийся сам собой.
      "Ты понял. Я должна Иллиане столько же, сколько ты - Хадьяру. Давай следовать старому Боссонианскому совету - 'если ты не сожжешь мой стог сена, моя скотина не осквернит твой водоем'. Справедливо?"
      Конан снова подвел лошадей и обнял Раину. "Справедливо."
      В ущелье умерло последнее неистовое мычание. Исчезло последнее стадо. Даже Еремиус слышал только жадное глотание, звуки разрываемого мяса и ломаемых костей, это Трасформированные расчленяли тела. Время от времени он слышал рычание и визжание сопровождающее ссору из-за особо лакомого кусочка.
      Он не боялся , что эти ссоры станут кровавыми. Трансформированные не были дисциплинированной армией, старшие находили способы поддерживать порядок. Иногда , Еремиус подозревал, что эти способы связаны с исчезновением одного или двух монстра. Потеря конечно, но не существенная.
      Сегодня ничего подобного не случится. Трансформированные устроили пиршество. Они знали о предстоящем сегодня вечером еще большем пире сопровождаемый кромсаемой человеческой плотью и смакованием человеческого ужаса.
      Капитан Насро подполз к шесту Еремиуса и упал на колени.
      "Мастер, поток у подножия ущелья осквернен. Кровь и навоз сделали его непригодным для питья."
      "Это совершенно не важно для Трансформированных. Или ты это забыл?"
      "Я помню, Мастер." сглотнул он. Пот обильно покрыл его лицо. "Все же - вы - я также помню- , что наши люди, не Трансформированные нуждаются в чистой воде."
      "Тогда пусть идут выше по течению и пьют там!" прорычал Еремиус. Сила его гнева подняла его посох с земли и повернуться к голове капитана. Посох приблизился столь близко , что мужчина вздрогнул. Палка слегка похлопала его по щекам.
      "Подумай. Ты думаешь, я позволю твоим людям страдать от жажды? Я оставил тебе и им достаточно разума, чтобы найти пищу и воду. Используй его и оставь жменя в покое!"
      Насро снова вздрогнул, поклонился и попятился назад.
      Свободный ото всего кроме своих мыслей и шума питающихся Трансформированных Еремиус присел, положив посох поперек колен. Жаль, что он не мог надеяться , что Насро и все его люди не погибнут в ночном сражении против деревень. Вряд ли деревни окажет какое-то сопротивление.
      Кроме того, он все ещже нуждался в Насро и его друзьях. Только когда у него будут оба Камня он сможет от них избавиться.
      Тот день обещал многое. Как и другой, когда он сделает Трансформированных способными размножаться. Созданные и управляемые с помощью одного камня, они были бесплодны. Когда Еремиус будет дуржать обе Драгоценности, положение исправиться. Тогда он будет управлять постоянным племенем женщин, пригодных для трансформации и приносящих трансформированных.
      Говорили, что дети полученные от трансформированных обеими камнями достигали окончательных размеров за год. Еремиус определенно мог убедиться в этом в самые кратчайшие сроки. Если бы это была правда, он бы получил еще один подарочек для своих врагов.
      Конечно, с помощью Иллианы или хотя бы ее Драгоценности он мог убедиться в этом и вручить подарок еще десять лет назад! Эти мысли все меньше управляли его настроением вместе с приближением дня начала военных действий и победы. Но они глубоко засели в мозгах, вгрызаясь в них, как бешеная собака и зачерняя самый яркий день.
      "Поток окрасился кровью!"
      "Демоны наложили на него проклятье!"
      "Кто навлек их гнев на нас?"
      "Найдите его!"
      Услышав последние слова , Бора бросился бежать. Он хотел достигнуть реки прежде, Чем толпа решит, что это его надо найти и превратится в банду, ищущую его.
      Крики нарастали. Бора никогда не бегал с такой скоростью, разве, что от горных демонов. Он выскочил из деревни и врубился в толпу. Он был на берегу реки прежде, чем увидил как он приближается.
      Он остановился, глядя в некогда прохладные и чистые, как глаза Кари, воды. Сейчас они имели дьявольский алый цвет воспаленных тканей. На поверхности плавали куски нечистот, ноздри Боры заполнила дьявольская вонь.
      Селяне расступились вокруг него. Боялись они его или это было вызвано вонью? Он засмеялся, с трудом проглотив комок. Он боялся, что если он начнет сейчас смеятся ему трудно будет остановиться.
      Задержав дыхание, он опусился на колени и подцепил кусок плавающего дерьма. Затем рассмеялся.
      "Теперь мы знаем, что стало со стадом Перека!" прокричал он. "Скотина вероятно упала в ущелье выше по течению. Несчастный Перек."
      "Как и для нас!" прокричал кто-то. "Нам всем хватит воды из колодца, пока поток опять станет чистым?"
      "А что делать?" пожал плечами Бора.
      Этот законный вопрос заставил некоторых согласно покачать головами. Другие нахмурились. "Что если скот умер - не естесственной смертью?" произнес один. Никто не смел сказать вслух слово "демоны", будто боясь тем самым позвать их. "Очистится ли вода снова?"
      "Если - что-то против природы - приложило здесь свою руку, это покажет вода," заявил Бора. Ему пришлось глубоко вздохнуть, прежде, чем он смог следующие слова спокойным тоном. "Я войду в воду. Если я вернусь невредимый, нам нечего бояться, кроме тухлой скотины."
      Эта речь вызвала бурю одобрительных и негодующих возгласов. Несколько поспорили и наконец между двумя противниками вспыхнула драка. Бора, не обращая внимания на окружающих, начал быстро стаскивать одежду, боясь растерять свое мужество.
      Вода, как всегда прохладная, прошлась своими острыми голодными зубами от пальцев ног до груди. Погрузить свое лицо и гоову в эту воняющую воду он не мог.
      Бора оставался в потоке пока не начали неметь конечности. Толпа напряженно застыла. Он еще немного постоял, пока не потерял ощущение рук и ног. Затем повернулся к берегу.
      Сам он уже не мог подняться по склону и к нему на помощь поспешила дюжина селян. Другие принесли полотенца. Они окружили его и растирали, пока кожа не сменила цвет с синего на розовый, а зубы не перестали стучать.
      Подошла Каря с чашкой дымящегося поссета и взглядом, который он редко видел на ее лице. Однако ее язык не стал мягче. "Бора ты поступил не очень умно! Что бы стало с нами, жзабери тебя демоны?"
      "Я не думал , что здесь причастны демоны. Но я вряд ли убедил бы кого-то еще, не доказав это на деле. И при этом - что бы вы делали, если бы они посчитали меня виновным и закидали камнями?"