Конан больше не нашел камней достойных добавления к баррикаде. Он собирался заговорить с Раиной, когда между ними со свистом пролетел камень. Конан развернулся, испепеляя взглядом Бору.
      Бора перезаряжал пращу и ухмылялся. "Как я и говорил, места достаточно, чтобы послать между вами камень."
      "В следующий раз предупреждай нас, ты молодой-"
      "Капитан, Возможно я не успею предупредить вас. Что если вы с Раиной близко сойдетесь с Трансформированным? Лучше довертесь мне, что я ударю его, а не вас."
      Конан не смог сдержать смеха. Мальчик прав, конечно. Любой, кто может так ухмыляться в свой вероятно последний момент жизни
      "Бора, возможно тебе нет необходимости присоединяться к армии. Через пять лет, ты станешь командовать мной!"
      "Они никогда не делают горца-" начал Бора трезво. Крик Раины прервал его.
      "Они пришли!"
      Конан прыгнул на свой пост. Еремиусу потребовалось больше времени, чтобы организовать свои создания на баталию. Что в это время делала Иллиана, Конан не знал. Он и Раина сузили проход в пещеру, чтобы в нее за раз могло проходить только двое Трансформированных. Кроме того он приготовил несколько камней для метания.
      Трансформированные штурмовали холм двумя ломаными рядами. По сигналу Раины Бора послал низко камень, который ударил Трансформированного в грудь, просто остановив его. Конан метнул камень с кулак, метясь в глаз, но попал по макушке. И снова Трансформированный даже не упал. Он взвыл от ярости и боли и , казалось, принялся вскарабкиваться еще быстрее.
      "Мне кажется к нам поднимаются отборные Трансформированные," сказал Конан.
      "А здесь стоят отборные Боссонианцы и Циммерийцы," ответила Раина и потрясла головой. Огонь Камня переливался в ее спускавшихся до плеч волос. Затем она подкинула саблю и поймала ее а рукоядку.
      Трансформированный бросил камень. Он поднял облако щебенки и пыли на баррикаде. Пока Конан моргал, Бора ответил. Камень выпущенный из пращи, опал Трансформированному в колено, заставив его захромать.
      Затем острие атакующих достигло защищающихся. Конан и Раина вместе упражнялись с момента возвращения в Форт Жеман. Сейчас суровая школа выживания Конана и школа Мастера Баратреса Раины слились с легкостью их тел, занимающихся любовью.
      Конан сделал обманное движение в высоте, чтобы привлечь внимание переднего Трансформированного. Его сабля врезалась в чешуйчатую руку, что ее подняло , оставив не прикрытой подмышку. Кинжал Раины прыгнул вверх в подмышку, найдя ожидаемое слабое место, где чешуя была тонкой, чтобы позволять двигаться руке.
      Трансформированный отступил назад, держась за покалеченную руку. Человек был бы мертв, но этот хоть по-крайней мере выведен из строя.
      Другой Трансформированный схватился за вершину баррикады. Конан рубил по ближайшей руке, три, четыре, пять ударов, будто он нарубает поленьув для костра. На пятом ударе рука безвольно повисла, на шестом - совсем отвалилась, приземлившись на стороне оборонявшихся. Вонючая кровь брызнула в лицо Конану, ни видом, ни запахом не напоминая человеческую. Вой Трансформированного отразился эхом в пещере.
      Конан уже боролся со свежим Трансформированным, оставив Раине однорукого. Двое Трансформированных, подошедших к ней, застряли в проходе, позволив ей рубить и пронзать, пока они не откатились назад истекающие кровью и обескураженные. Следующий враг оказался проворнее.
      Конан обернулся и обнаружил Раину в объятьях Трансформированного. Она ослепила его и глубоко поразила его в грудь, не повредив однако его сверхъестественной живучести. Когти уже терзали ее плоть. Клыки могли достигнуть ее горла до того, как сохздание умрет.
      Они не успели этого сделать, сабля Конана опустилась созданию на переносицу. Под чешуйчатой защитой кости оставались достаточно тонкими. Разбитые ударом Конана на осколки, они вонзились в мозги Трансформированного. По нему пробежала судорога. Раина вырвалась. Трансформированный рухнул на приближавшегося товарища. Оба покатились.
      Раина сорвала тунику, чтобы наспех вытереть кровь, сочащуюся из ран, затем отбросила ее. Обнажившись до пояса, она вновь подняла свое оружие.
      "Ты не приведешь их в замешательство таким образом, однако Бору можешь," сказал смеясь Конан.
      Бора, казалось не возражал против драки в окружениидвух очаровательных и практически обнаженных женщин. Его глаза оставались острее для целей, чем для женщин. Когда Трансформированный, сбитый с ног последним убитым, поднялся, ему в глаз угодил камень. Камень оказался острым и проник до мозгов. Трансформированный упал, дико лягнулся, но не встал. Другой Трансформированный держался в стороне, пока не прекратилось лягание.
      "Пятеро уничтожено или отогнано против твоей туники и царапин," сказал Конан. "Сколько осталось?"
      "Не больше сорока или около того."
      "Тогда к завтраку мы должны закончить."
      "Вопрос только к чьему завтраку?"
      С заввываниями и скрябанием ног по камню Трансформированный пошел вперед.
      Еремиус подозревал, что его лицо обливается потом, будто он находился в паровой бане. Он знал, что боль пронзила его суставы так сильно, что он едва мог стоять на ногах.
      Почти вся его магия уходила на дуэль с Иллианой. То малое, что оставалось для Трансформированных, едва хватало, чтобы удерживать их в нападении. Пострадавшие или потерявшие мужество должны были управляться без его помощи.
      Этого не должно происходить. И не может, если только Иллиана не стала сильнее его. Это было невозможно. Она не способна на это.
      Еремиус обернул против Иллианы даже те крохи магии, которые спасали его от боли в суставах. Он чуть не закричал, как человек на дыбе. Он облегчал свои страдания мыслями, что это добавление силы может позволить ему попробовать пронзить оболочку вокруг Камня Иллианы.
      "Он попытался и не смог.
      Только когда он оставил попытки, когда он едва мог стоять на ногах, он осознал, что это поражение ответило на его вопрос. Камень Иллианы находился в безусловной гармонии с ней, защищая себя и ее от него. Как она достигла этой гармонии?
      Еремиус думал, что знает ответ. Когда он позволил себе оценить его, он первый раз за последние много лет познал страх.
      И Конан и Раина истекали кровью из дюжины мелких ран. Их мускулы болели и подергивались, груди тяжело вздымались, и ни на ком из них не было достаточно одежды даже для танцора кабака.
      Они продолжали драться, так как этим занимались Трансформированные. Иллиана бормотала, огни Камня танцевали и вспыхивали.. Праща Боры посылала один камень за другим, всегда быстро и часто с эффектом.
      Все же эта сражение оставалось в основном сражением Конана и Раины. Они прекратили подсчитывать количество покалеченных и убитых. рекратили считать и количество раз, когда они спасали друг другу жизни.
      Эти вещи мало, что значили по сравнению с наступавшими Трансформированными. Когда-то им должен настать конец, но наступит ли он до того, как Конан и Раина совсем обессилят?
      Уже притупился кинжал Раины о чешую, ее сабля перекрутилась. Сабля Конана содержала так много выбоин, словно он вырубил ею целый лес. Скоро они могут потерять способность противостоять Трансформированным, даже обладая силой.
      Конану казалось, чтоТрансформированные стали тоньше и интервалы между атаками длиннее. Казалось невозможным, что поток сражения тек своим чередом.
      Будет ли он достаточно быстр? Они все еще могли все потерять, если Трансформированные набируться силы, чтобы убить Иллиану.
      Еще один- нет два -Трансформированных полезло в проход. Конан стер пот с глаз. Дело не очень хороши, когда он даже не в состоянии поститать врагов!
      Трансформированный стоявший перед Конаном нес на себе раны и стрелы, следы предыдущих баталий. Он запнулся у баррикады, опустив свой болеечем человеческий вес на кани. Один из них сдвинулся, затем другой.
      Со скрежетом и скрипом баррикада развалилась в облаке пыли. Второй Трансформированный появился из облака. Раина встретила его отчаянным выпадом. Ее сабля почти перегнулась попалам. Конан рубанул по шее, но Трансформированный успел увернуться. Он прыгнул между двумя оборонявшимися, выбил камень из пращи Боры и метнулся к Иллиане.
      Когти просвистели на расстоянии ладони, когда Иллиана отпрыгнула назад. Конан мог поклясться, что она плыла в воздухе. Он не сомневался, что видел как прыгнул от Камня - изумрудный огонь, ослепляющий глаза.
      Он ударил Трансформированного. Одна лапа процарапала плечо Иллианы не оставив кровавого следа. Затем плоть Трансформированного откипела от костей, как жаркое в оставленном без присмотра горшке. Волна непереносимой вони обволокла Конана, заставив его заморгать и пошатнуться. Когда он смог опять смотреть, он увидел только дымящиеся на каменном полу пещеры кости Трансформированного.
      Иллиана стояла ощупывая плечо, в котором должна зиять, как полагал Конан, рана до кости. Нежная плоть оказалась неповрежденной. Ему в голову пришли нежелательные и непрошенные мысли о том, как близко эту плоть он держал.
      "Будто разделяя его мысли, Иллиана рассмеялась.
      "Я было не способна сделать такого. Камни-" Что бы она не хотела сказать о Камнях. осталось не высказанным. Вместо этого ее лицо помрачнело. "Я не знаю, как часто я могу это делать. Но определенно достаточно часто, чтобы позволить тебе и Раине атаковать."
      "Чем?" воскликнула воительница, протягивая ей изуродованную саблю.
      Казалось это не волновало Иллиану. "Еремиус приближается, а Трансформированные ослабевают. если вы атакуете сейчас, со мной и Борой защищающими ваши тылы, вы можете убить Еремиуса. Победа будет наша."
      Конан захотел потрясти волшебницу. " Мы не завоюем победы с клинками тупыми даже для резки масла!"
      Наконец то Иллиана обратила внимание на оружие протягиваемое ей ее друзьями. Ее глаза на мгновение затуманились. Затем она положила руку на саблю Конана, а пальцы второй растопырила, чтобы захватить и саблю и кинжал Раины.
      Конан переборол стремление вырвать клинок из руки Иллианы. Колдовство ему уже порядко мнадоело, чтобы еще идти в бой с заколдованным оружием.
      Иллиана произнесла заклинание, и сабля Раины выпрямилась. Выбоины исчезли с края сабли Конана. Острота вернулась к ее кинжалу. Все клинки заблестели острыми кромками.
      "Кром!"
      Циммерийский бог не мог ответить взывающему или выслушать его с терпением. Первый раз в своей жизни Конан почти пожалел об этом.
      Конан поднял саблю, взвесил ее и осмотрел магически восстановленную кромку. Она казалась новой. Заколдованная или нет, это было его единственным оружием.
      Он все еще чувствовал к Иллиане столько же страха , как и к Трансформированным, когда выводил Раину из пещеры.
      Еремиус встряхнулся пытаясь понять, что происходит в пещере. Иллиана жива, а Трансформированные умирают таким образом, который нельзя объяснить действием Камня.
      Он прекратил пожимания, когда из пещеры выскочил Циммериец. Понимание уже не нужно, когда жизнь на волоске. Исчерпав мощь в дуэли с Иллианой, он лихорадочно искал защиты, затем бросил вперед Трансформированных.
      На мгновение он подумал, что ему удалось задуманное. Изумрудный огонь пробежал по тонкой линии Трансформированных. Двое оказались не достаточно быстрыми, чтобы отпрыгнуть; среди воплей мясо отлетело от костей.
      Остальные Трансформированные в ужасе отскочили. Но не далеко. Они видели, что огонь удерживает их врагов на расстоянии от них и начали обретать храбрость. Еремиус бросил в них ожесточенно свои мысли, превратив их в твердую массу, затем направил их вперед.
      Они приближались к линии огня, когда у входа в пещеру появилась Иллиана. Мысли Еремиуса мгновенно оставили баталию и переместились на ее очарование , каждый элемент ее красоты предстал перед ним.
      Моментом позже он увидел свою судьбу. Иллиана подняла руку и линия огня исчезла. Сжала руку Боры и позволила ему раскрутить пращу.
      Только один камень пролетел, но Трансформированные взвыли , будто этот камень летел прямо в них. Их твердая линия нарушилась. В ее бегущие остатки врубились Циммериец и воительница.
      Вначале они вынуждены были пробивать себе дорогу, но потом Трансформированные поняли, что их враги атакуют только стоящих у них на пути. Уйти с пути людей, казавшихся непобедимыми, было достаточно просто,- несколько шагов, затем еще несколько, каждый шаг с большей скоростью.
      Но не все Трансформированные бежали, как мертвые листья перед штормом, достаточно много продолжали сражаться. Циммериец и Боссонианка спускались по холму как мстящие боги.
      Еремиус сорвал кольцо с руки. Он пока не смел произнести заклятье оставляющее ему последний шанс слишком близко к себе. Он отбросил его на землю. Золото зазвенело по камням звон казалось продолжался, наполняя его уши стуком огромного гонга.
      Колдун прижал руки к ушам. Приглушив звук, он еще раз попытался направить мысли на заклятье.
      Если бы он смог это сделать , больше бы ничего не потребовалось.
      Если он провалится, ничего больше не поможет.
      * * *
      Конан никогда в своей жизни не бегал с такой скоростью, по крайней мере после длительного сражения. Несмотря на свое горной происхождение, он боялся, что его подведут ноги. Споткнуться сейчас будет хуже чем просто смертельно, это будет унизительно.
      Наконец он почувствовал под ногами уровень земли. Впереди он видел Еремиуса6 кольцо с Камнем у его ног и руки прижатые к ушам. Что слышит колдун, а он не слышит , он не знал и не беспокоился.
      Он только знал, что еще несколько шагов и он подберет Камень.
      Конан покрыл уже половину расстояния, когда кольцо поднялось в воздух. Камень не горел, он делал нечто гораздо более худшее.
      Он пело.
      Он пел на тоскливой, заунывной ноте голосом, не произносившим слов, но обладающим огромной мощью, чтобы нарисовать картины в голове Конана. Конан видел Циммерийскую шлюху с глубоким лоном и его самого сцепившихся в любви перед ослепляющим огнем. Он видел уютную хижину с детьми, играющими пред тем же огнем. Он видел темно волосых мальчиков, чертами напоминающих его самого, обучающихся искусству охоты и кинжала у своего отца. Он увидел самогосебя с поседевшии волосами, проводящего решения на деревенском собрании.
      Камень казалось говорил, все к чему ты повернулся спиной , могло бы быть таким. Ему надо было лишь повернуться спиной к Еремиусу.
      Конан замедлил шаг. Он повернулся спиной к Циммерии с открытыми глазами, но сейчас эти глаза грозили затуманиться от сожаления по потерянному. Он знал , что это было неестественное сожаление, но мощь этого вымела остатки его знаний.
      Еше кто-то пробивался к мозгам Конана. Камень Иллианы кричал песнь триумфа. Одинаково ослепительные картины вошли в его сознаниескакание на лошади во главе армии по городу башен с позолоченными крышами под по-северному голубым небом. Светились белые облака, на него сыпались цветы,цепляясь за гриву скакуна, восторженные крики и хлопанья в ладоши толпы поглотили болтовню встречи Циммерийской деревни.
      Будто захлопнув двери перед лицом непрошенных гостей, Конан выбросил оба Камня из своих мозгов. Совершенно не важно, что каждый из них предлагал в качестве награды. Оба одинаково считали, что его можно купить. И оба ошибались, а вместе с ними и их хозяева.
      Конан не нуждался в подбадривании, чтобы уничтожить создателя Трансформированных. Что он сочтет возможным сделать с Иллианой он оставит на будущее.
      Сабля Конана взмахнула. Ее острие прошло через кольцо. Острый клинок подпрыгнул к небу, где снова собирался туман. Кольцо и Камень соскользнули к эфесу.
      "Люди , бегите!"
      Последнее, что Конан увидел поворачиваясь бежать, как Еремиус тяжело осел на землю, закрывая лицо руками.
      Часть двадцать вторая
      Они были на полпути из долины, когда Иллиана споткнулась и упала, по всем признакам безсознания. Конан приблизил ухо к ее губам и заметил слабое дыхание. Затем он передал кольцо с Камнем Раине, которая надела его на свою левую руку. Засунув саблю в ножны, Конан поднял колдунью и продолжал подъем.
      "Позволь мне пройти вперед и разыскать более легкий путь, капитан," попросил Бора. "Ты горец, как и я, но мне в эту ночь не пришлось драться на руках с Трансформированными."
      "Не сейчас," сказала Раина. "Мы хорошо слышали конец Еремиуса. Что касается его созданий-"
      Из клубящегося тумана долины донеслись дикие крики, не человеческие по качеству, но явно из человеческой глотки. Злоба, ужас и боль соединились неправдоподобно в криках.
      Затем вой Трансформированных превратился в кошмарный хор, поглотивший крики человека.
      "Что , именем Митры, это было?" проговорил Бора.
      "Как сказала Раина, мы слышали конец Мастера еремиуса," сказал Конан. "Готов поспорить, что это был он, когда из него делали легкий ужин для его Трансформированных."
      Боря передернул плечами. "Держи свою пращу на готове," добавил Конан. "Это единственное из оставшегося оружия способного поражать на расстоянии."
      "Кроме того, оно единственное, которого не каслось заклять е Иллианы," почти в трансе произнесла Раина. Конан уставился на нее удивленно.
      "Что с тобой?"
      "После всего, на что я насмотрелась эти дни, даже магия Иллианы кажется несколько иной. И все, происходящее с участием Камней...." Она встряхнула головой. "Я буду думать об этом, когда у меня будет достаточно свободного пространства в голове."
      Они выкарабкивались из долины в молчаниии. Кроме того, их окружала темнота, которой Конан был признателен. Темнота и восстановившийся туман прятали их от Трансформированных, а Камням давали возможность спать.Они могли быть так же измождены, как их спасители, или даже их новая хозяйка.
      Туман остался позади в Долине Демонов. Ко времени, когда Бора увидел Повлителя Ветров, возвышающегося на фоне звезд, Иллиана снова могла идти. Она дрожала на ночном ветру.
      Бора понял, что поддерживавшая ее в тепле магия закончилась. Он стащил рубашку и подал ее Иллиане. Она поспешно надела ее, склонив затем голову с грациозностью королевы.
      "Мы тебе признательны," сказала она. Конан нахмурился и казалось хотел что-то произнести, затем решил прежде еще раз обдумать. Снова они двигались в молчании.
      Поведение его компаньонов удивило Бору. Циммериец и Раина должны находиться на пределе своих сил. Иллиана сражалась с Еремиусом, не менееопасным противником, чем Трансформированные, и едва ли привыкла бродить по горам с голыми ногами.
      Внизу они находились почти в пределах видимости места, где они оставили свой багаж. Они опустошили бурдюки с водой, снова их привязали и повернули к последнему склону.
      Вдруг Конан резко поднял руку вверх.
      "Стоп. Всем спрятать ся. Я пойду один." Говорил он тихо, будто кругом могли прятаться вражеские уши.
      "Мы желаем знать-" начала Иллиана.
      Снова Конан нахмурился. Затем он произнес с изысканной вежливостью, "Вы узнаете тогда, когда и я. А пока , я взываю к вашей доброй воле."
      Раина и Конан обменялись взглядами. Затем Раина положила руку на спину Иллианы и легко подтолкнула ее к кустам. Когда Бора последовал за женщинами, Конан уже карабкался по склону путем, скрывающим его от глаз внизу. Снова Бора удивился как тихо этот гигиант может передвигаться.
      Бора не успел стать нетерпеливым, как вернулся все также тихо Конан. Первым признаком его возвращения послужил мягкий птичий свист. Затем в кустах появилась черноволосая голова.
      "Шестеро полоумных, которых еремиус использовал как патрульных. Они сидят около нашего багажа. Сабли, дротики, луков нет. Они выглядят настороже."
      "Мы должны убить еще слуг Мастера?" спросила Иллиана почти дерзко.
      Конан пожал плечами. "Я думаю мы могли бы их оставить для армии, как Трансформированных. Но вы же не собираетесь идти всю дорогу до Форта Жеман в таком виде?"
      "Это совсем необязательно необходимо."
      "Бородой Эрлика! Как-?"
      "Не богохульствуй."
      Если бы Иллиана говорила на Стигианском, Конан не выглядел бы более ошеломленным. На этот раз нахмурилась Раина, затем заговорила.
      "Прости нас госпожа. Мы думаем только о вашем комфорте."
      "Это благородно. Очень хорошо. Мы даем наше согласие." Она вяло махнула вниз рукой. "Выполняйте свои обязанности."
      Снова Боре показалось, что он слушает королеву. Королева - или по крайней мере управляющий одной женщиной и двумя Камнями.
      Не обеими камнями. О, боги, пожалуйста не обеими.
      Бора привел мысли в порядок и принялся искать под кустами камни для пращи.
      Боевой клич Циммерийца казалось парализовал половину мужчин. Остальные подпрыгнули. Они умерли первыми. Конан зарубил двоих, третьего Раина.
      Один из сидевших завалился на бок с разломанными ребрами и остановившимся от камня сердцем. Его товарищи поднялись, один, чтобы сбежать, второй - ткнуть дротиком в Конана. Это вынудило Конана пригнуться к земле, затем он разрубил древко дротика саблей.
      У мужчины остался обрубок достаточной длины, чтобы использовать его как дубинку. Он отразил первый удар Циммерийца и попытался ответить ударом по колену.
      Это проявление мастерства и мужества ни удалили ни сильно оттянули судьбу воина. Раина проскользнула под блок, поставленный импровизированной дубинкой, кинжалом. Он отклонился назад с истекающим кровью бедром и не успел посмотреть вверх на опускавшуюся саблю Конана.
      Бора поискал сбежавшего и увидел, что он достаточно далеко , чтобы не достать его пращей. Затем он оглянулся. Конан не сомненно заметил бы любых часовых, которые действительно могли быть начеку. Вторая пара глаз никогда не вредила шансам на победу, как говорил капитан Хадьяр.
      Увидь Бора Мастера Еремиуса, поднимающегося по холму, он бы так не удивился.
      "Якоуб!"
      Циммериец развернулся. Бора указал. Сабля Циммерийца подпрыгнула вверх.
      "Доброе утро, Капитан Конан," сказал Якоуб. Он говорил спокойно, будто они встретились, чтобы посетить таверну. Затем он посмотрел на тела своих людей. На мгновение спокойствие нарушилось и на лице появилась горечь.
      "Я не достаточно их выучил," все что сказал Якоуб. Затем он обнажил свою саблю. "Я все еще могу отомстить за них."
      "Мало шансов," произнес Конан. Через мгновение он засунул свою саблю. "Якоуб, я бы не хотел смотреть в лицо твоему отцу, имея твою кровь на своих руках. Я не имею больше ничего против тебя."
      "Если бы ты хотел сказать, что не убивал моих людей"
      "Твоих людей?" фыркнул Конан. "Ручных собак Мастера Еремиуса? Что ты им должен?"
      "Мою смерть или твою," сказал Якоуб.
      "Эта навозная отрыжка-" начал Бора. Он потянулся к праще, через мгновение он понял, что совершил ошибку, начав говорить, - мускулистая боссонианская рука схватила его сзади за горло. Свободная рука Раины вырвала у него пращу.
      Неожиданно освободившись, он развернулся к лицу воительницы. "Ты-! На чьей ты стороне?"
      "Я против твоего обесчестивания Конана. Якоуб-"
      "Якоуб обесчестил мою сестру! Он обесчестил мою семью!"
      "Ты желаешь драться с ним?"
      Бора оценил обеспеченность Якоуба, грацию его движений, легкость, с которой он сжимал эфес сабли. "Нет. Он изрубит меня на куски."
      "Тогда отойди и дай Конану решить проблему. Якоуб внебрачный сын Старшего КапитанаХадьяра. Его нахождение здесь может означать предательство командира Конана. Честь Конана здесь тоже замешана. Если Якоуб не сбежит, он должен будет умереть в справедливом поединке."
      "А если капитан Конан будет убит-?"
      "Тогда я встану перед лицом Якоуба. Либо поклянись сохранятьсвою пращу на привязи, либо я сейчас разрежу ее кинжалом."
      Боа выругался бы, если бы знал слова дотойные его ярости. Наконец он бросил. "Держи, ты - Боссонианская проститутка-!"
      Удар нацеленный в Бору никогда не достиг его. Конан и Якоуб прыгнули друг к другу, опускающееся солнце засверкало на их саблях.
      После Бора признавал, что подумывал использовать пращу для спасения Конана и отмщения за честь семьи. Он не мог поверить, что Циммериец годился для боя один на один с сильным противником после ночного боя.
      Он не знал, что Конан также знает пределы своей силы. Циммерийский прыжок в пределы досягаемости сабли был последним. Остальную часть боя он двигался по возможности мало, создав невидимую защиту из мелькающей стали. Якоуб был свеж и быстр, чтобы избегать поражения саблей Конана. Он мог бы победить , располагай он на одно мгновение четкой линией атаки.
      Смертельный танец клинка Конана не предоставляли ему такой возможности.
      В некоторый момент драки вниз спустилась Иллиана. Через мгновение она отвернулась, зевая, будто находила битву на смерть не более интересной, чем спаривание свиней.
      Присев, она открыла сумки и принялась одеваться. Бора на мгновение пожалел, что такое прекрасное тело наконец спрятано. Раина оставалась обнаженной, но ее лицо имело такое выражение, которое заставило его усомниться кого она считала врагом, Якоуба или себя самого.
      Бора удивился как и Якоуб концом сражения. Он ожидал, что Конан будет стоять пока Якоуб не обессилет. Вместо этого, Конан неожиданно совершил ошибку и подставился так, что даже Бора мог обнаружить это, для смертельного удара Якоуба.
      Ни Бора, ни Якоуб не разгадали намерения Конана. Первым намеком на это послужило падение Конана под лезвие Якоуба. Все же оно прошли опасно близко от головы; полетели клочки покрытых кровью волос.
      Теперь Конан преодолел оборону Якоуба. Колено протаранило пах, голова ткнула в подбородок, рука схватилась за руку с саблей. Якоуб отлетел назад, опустившись безоружным и наполовину парализованным. Он кувыркнулся, пытаясь вытащить кинжал. Конан наступил ногой на запястье, а саблей уперся в его горло.
      "Якоуб, я знаю, ты должен своим воинам. Я обязан твоему отцу. Возвращайся к нему и убеди его уйти туда, где ему нет необходимости притворяться, что ты мертв."
      "Это будет означать покончить с капитанством," сказал Якоуб. "Ты слишком много хочешь от нас обоих."
      "А почему бы и нет?" спросил Конан. Пот бежал по нему , несмотря на утреннюю прохладу. Первый раз Бора заметил на левом плече Циммерийца свежую рану,
      Казалось Якоуб взвешивает вопрос. Что он собирался ответить никто никогда не узнал. Как только Конан отступил назад, зеленый огонь знакомого оттенка окружил Якоуба. Его тело конвульсивно дернулось и согнулось в лук. Рот раскрылся в беззвучном крике, а руки впились в грязь.
      Затем он откинулся назад, настолько мягко, будто каждая косточка в его теле превратилась в порошок. Изо рта запузырилась кровь, затем прекратилась.
      Бора повернулся, не зная что он увидит, но определенно ужасное.
      Вместо этого он увидел сидящую на одеяле Иллиану, так величественно, будто она восседала на троне. Одна рука была поднята, на ней в кольце горел мягко Камень.
      Конан знал, что Иллиана объявила войну. Скорее Иллиана и Камни. Что бы она не делала, это больше нельзя было назвать полностью ее волей.
      Он удивился почувствовав столько жалости к волшебнице. Но колдунья, которая являлась одновременно боевым товарищем было что-то новое.
      "Раина, дай мне другой Камень," сказала Иллиана протягивая руку. "Настало время им объединиться."
      Раина посмотрела вниз на свое кольцо с Камнем, будто в первый раз. Медленно она сняла его и поманила им правой рукой.
      Конан заставлял свое тело и мысли избегать любого движения или даже мысли, которая может выдать его. Что могущество Камней дает Иллиане или им он не знал. Но он точно знал, что у него только один хрупкий шанс уничтожить Камни. Пока Раина не готова повернуться спиной к своей десятилетней верной службе Иллианы, Конан скорее готов был поспорить об оставлении Королем Илдицом трона и ухода его в монахи
      Рука Раины взметнулась, так быстро словно она бросала кинжал в смертельного врага. Кольцо полетело в воздух.
      Конан едва успел поймать его прежде чем оно ударится о землю. Кувыркаясь он потер Камень о кровоточащую рану. Затем подпрыгнул на ноги и со всей силой бросил Камень к источнику.
      Ни колдунья ни мощь Камней не могли сравниться в скорости с рукой Конана. Кольцо бултыхнулось в воду и исчезло.
      Конан выхватил саблю. Он не предполагал, что она как-то сможет противостоять тому, что высвободят Камни. Что-то в его голове напомнило ему о необходимости умереть с нею в руке, как и подобает воину.
      Где-то томилась и мысль дать Иллиане чистую смерть, а не ту, которую приготовили для нее Камни.
      Конан едва успел вытащить саблю, когда почувствовал, что его будто погрузили в мороженый мед. Каждая конечность казалась скованной, почти парализованной. Холод кусал каждый кусочек его кожи и ,казалось, проникал через кожу к жизненным органам. Откуда то из далека он услышал сдавленный крик Раины, словно мед затек ей в нос и рот, отрезав дыхание.
      Было очень легко стоять или даже лечь. Так легко позволить Раине предательски погибнуть и жить, удовлетворяя желание Иллианы и его каждую ночь, а иногда и день. Удовлетворение королевы и руководство ее армией было достаточно для любого мужчины.
      Это не так?
      "Я знаю тебя," прорычал Конан. "Кто бы ты ни была, я тебы знаю. А ты меня не знаешь."
      Он отчаянно зашевелился. Только через мгновение его конечности освободились. Холод остался, Но сейчас он мог двигать своими конечностями. Словно через замерзшее болото, он рванулся к Раине.
      Она могла двигать только глазами, но сейчас они повернулись к нему. Она попыталась поднять руку. Когда ее рука достигла уровня пояса, лицо исказалось от боли.
      Камням вероятно оставалось только мстить, но это могла быть и Иллиана.
      "Бора!" прокричал Конан. Или пытался закричать. Будто один из Трансформированных схватил его за горло. Он хватал воздух перед оицом, но сжатие было сильнее, чем он после ночной схватки.
      Конан почувствовал, как начала поворачиваться и напрягаться его шея. Он даже успел раз глубоко вздохнуть, прежде, чем объятья начали далее сжиматься.
      Как долго выстоит Конан против невидимого врага , он не знал. Он только знал, что в какой-то момент его горло чуть не сломали. В следующий момент ключ начал булькать и бурлить, изрыгая вонючий пар и мертвая хватка ослабла.