"Я сказал, вероятно демоны напали на группу твоих соседей! Либо они ближе, чем мы думали, либо кто-то послал нам звуки того сражения. У Раины есть подруга, которая может ответить, что верно."
      "С помощью богов , да. Извиняюсь, Бора, но я вынуждена просить мою лошадь обратно"
      Без лишних слов и не коснувшись удил, Раина оказалась в седле. В следующее мгновение она повернула лошадь и понеслась вниз по склону.
      "Бора," сказал Конан. "Уведи своих людей с дороги. Всех, кроме арьергарда. Мои люди поднимутся вверх. Именем бороды Эрлика, шевелись!"
      Бора уже шел обратно. Он предпочел бы висеть над пропастью, зацепившись пальцами за край уступа, если бы это давало хоть малейший шанс убрать эти крики.
      Двое Трансформированных ссорились над мужчиной из Колодца Мира. Точнее над трупом. Никто не мог жить с выпотрошенным животом и ногой, отделенной от туловища.
      Один из Трансформированных размахивал ногой как дубинкой. Она тяжело ударила соперника по плечу. Тот взвыл больше от злости, чем от боли и поискал еще какую нибудь часть туловища, которую можно использовать как оружие.
      К Трансформированным подбежал воин, ударив их дротиком. Еремиус не мог слышать его слов, но видел как работал его рот, безуспешно пытаясь заставить услышать их доводы. Он взглянул на Камень, лежащий на земле. Только с помощью своего камня он надеялся спасти этого придурка.
      В следующее мгновение , судьба воина вышла за пределы возможного даже для колдуна. Выпад когтистой лапы отправил в полет дротик. Воин отступил, широко раскрыв глаза. Второй взмах потушил эти глаза и превратил лицо вокруг них в кровавое месиво. Солдат успел только раз вскрикнуть, прежде чем другой Трансформирожванный вскрыл его грудную клетку и начал поглощать сердце и легкие, лежащие открыто из разверзнутых ребер.
      Еремиус чертыхнулся. У него не так и много воинов, чтобы мог разбрасываться ими, как изношенными сандалиями. Не были они и чересчур малочисленны, чтобы ему необходимо было держать этих совершенных придурков среди их солдат. Каждый, кто до сих пор не научился стоять подальше от Трансформированных, пока они кушают, не нуждается приведения в безумие. Начнем с того, что у него никогда и не было мозгов!
      Трансформированные, получив еще кусок мяса, успокоились и мирно чавкали. Когда они вернулись к предыдущей жертве, они казались насытившимися. Окружавшие их другие Трансформированные тоже пребывали в умиротворенном состоянии.
      Еремиус не удивлялся этому. Трансформированные съели большинство мужчин, женщин и детей Колодца Мира. Трудно было представить, чтобы кто-то не смог набить своего желудка.
      Выпученными животами Трансформированные напоминали больших поглотителей плоти. Единственное их желание было поспать. Еремиус наблюдал, как они удалялись с места побоища кто на двоих, кто на троих, ища удобного места для ночлега. Перестав наблюдать за ними, Еремиус перевел взгляд вниз на Камень , лежавший у его ног.
      Он не мог придумать ничего лучшего, чем как можно меньше носить его и обращаться к его помощи. Сегодня ночью он использовал его только , чтобы послать звуки умирающего Колодца Мира через равнины к тем, кто может услышать и прийти в ужас. После этого он опусил его на землю и не переставал следить за ним.
      Постепенно пух покрывал голую долину, забрызганную кровью и засыпанную гниющими кусками тел. Птицы падальщики кружились в вышине, черные против мертвенно-бледного неба, а найдя подходящий свободный кусок падали вниз.Их крики быстро тонули в храпеТрансформированных.
      Когда красная долина превратилась в черную от падальщиков, Еремиус нашел себе место для ночевки. Последним делом он подцепил Камень, кольцо и все остальное и бросил их в шелковый мешочек. Заклятья начертанные на мешочке, по-крайней мере, давали ему возможность отцепить его от пояса и отбросить подальше!
      Еремиус не знал, чья воля, кроме его , управляла его Камнем.
      Часть шестнадцатая
      Конан отвязал лук и достал стрелу из колчана. В качестве мишени он выбрал стервятника сидящего на каком-то неидентифицируемом куске мертвичины. Пятна крови на груди птицы говорили о том, что она питается здесь давно.
      Стрела, выпущенная из Туранианского лука массивной Циммерианской рукой, пробила грудь. Она вскрикнула, вскинула крылья и умерла. Несколько ее друзей повернули головы, оценили ее судьбу и продолжили питание. У других отсутствовало даже желание обратить внимание. Они неподвижно сидели, как покрытые кровью камни, слишком объевшиеся, чтобы издать даже звук.
      Конан отвернулся , чтобы не поддаться желанию опустошить свой колчан. Даже боги не могли бы сделать больше, чем просто отомстить за людей досадно неправильно названной деревни, Колодец Мира. Когда придет время отомстить за людей, для стрел Конана найдутся цели более достойные, чем стервятники.
      Из-за валуна достались звуки от Боры, освобождающего желудок. Донеслись твердая поступь ног, пробирающегося по гальке человека.
      Из-за валена появился Хезал. "Твоя леди Иллиана говорит, что это работа демонов. Она имеет определенное искусство, чтобы знать такие вещи.?"
      Конан предпочел бы не отвечать на вопрос. С проницательностью Хезаля ложь могла оказаться хуже. Смерть Колодца Мира вывела ситуацию из-под его контроля.
      "Не нодо обладать какими-то особыми талантами, чтобы понять кто это сделал," сказал Конан, проведя вдоль долины. "Все тигры Вендеи вместе взятые не могли бы сделать такого. Но, отвечая тебе, она действительно обладает определенным искусством."
      "Я чувствую себя вряд ли удивленным," сказал Хезал. "Хорошо, мы поместим леди в центр колонны. Там не более безопасно, но менее опасно. Кроме того, Раина может охранять ее спину, когда не охраняет свою."
      "Неужели Десса оставила капитана все еще голодным до женщин? Или просто ему не хватает мозгов?"
      В ответ Хезал пожал плечами. Затем сказал, "Если бы мой отец был до сих пор жив, я вероятно давно бы уже заправлял делами в Форте Жеман. Но без денег..." Он вновь пожал плечами.
      "Кто был твой отец?"
      "Лорд Ахлброс."
      "А."
      Ахлброс был одним из Семнадцати Наместников и по мнению многих ссамый проницательный из них. Как солдат, дипломат и провинциальный губернатор, он прослужил долго и хорошо. Проживи он на несколько лет дольше, и он бы распознал угрозу Культа Рока и оставил Конана без возможности повоевать.
      "Твой отец оставил могучее имя," сказал Конан. "Но, спорю, ты на пути создания своего."
      "Если я останусь в живых после приближающейся ночи, возможно. Если я сделаю, я буду очень много должен Старшему Капитану Мекрети. Когда мой отец был солдатом, он был любимым учеником Мекрети."
      Конан покачал головой, его мнение о Хезале стало еще выше. Мекрети принадлежал к тому же поколению, что и Хадьяр, и служил для поколения Конана учителем, ментором и примером во всем. Не пади он в баталии против Хирканианцев, он несомненно командовал бы всей армией Турана. Все, чьи отцы прошли школу Мекрети, действительно были хорошо выучены.
      Они еще раз посмотрели на вид побоища, затем Конан зашел за валун и похлопал Бору по плечу. Он обнаружил его в компании мужчины по возрасту близкого Конану, которого Конан видел в Форте прошлой ночью.
      "Бора-?"
      "Меня зовут Якоуб," сказал молодой человек. "Чем могу служить?"
      "Если Бора закончил-"
      "По крайней мере до моего следующего приема пищи," произнес Бора со следом улыбки. "А следующий он может быть не скоро."
      "Хорошо. Бора, возвращайся к своим людям, которые маршируют с солдатами. Все, кто не способен драться с демонами в предстоящем сражении, отправь охранять женщин и детей."
      "Никто не допустит и мысли, что он не пригоден, даже женщины. Кроме того, не надо ли некоторых рекрутов тоже отправить обратно?"
      "Туранианские солдаты пойдут туда, куда им будет приказано!" бросил Хемал.
      "Но неглупый капитан прикажет слабым не принимать участия в баталии. Не так ли?"
      Хезал посмтрел вверх, будто взывая к богам удержать его. Затем он бросил менее дружелюбный взгляд на Бору, который неожиданно перешел в улыбку.
      "Если тебя научить владеть оружием, ты превратишься в грозного врага. У тебя есть чутье на слабые стороны противника. Да, рекруты вернутся назад. Но женщин и детей слишком много для одних моих людей. Каждая деревня должна послать несколько своих бойцов для охраны своих родственников, а остальных вперед с нами."
      Он сжал Бору за оба плеча. " Иди, мой молодой друг. Если ты будещь спорить со мной, ты только позволишь Капитану Шамилю сделать ошибку и оставить твоих друзей и родственников слабо защищенными. Это то чего ты желаешь?"
      "О, боги, нет!"
      "Тогда решено!"
      "А что мне делать?" спросил Якоуб.
      "Якоуб, если это для тебя не стыдно, пожалуйста иди с женщинами и детьми," сказал Бора. "Я - пока моя семья жива. Если ты будешь следить за ними..."
      "Я понимаю. Это мне не очень приятно, но я понимаю." пожал плечами Якоуб и отвернулся.
      Глаза Конана следовали за ним. Его глаза лгали, ли Якоуб только изображал отвращение к безопасному месту? Кроме того, Конан вспомнил, что видел Якоуба, бродящего около Форта Жеман после покушения на Камень Иллианы. Разгуливающий будто погруженный в свои мысли.
      Свои мысли или, возможно, свою память?
      Конан не видел способов ответить на вопросы, не раскрыв больше, чем он надеялся узнать. При дневном свете, однако он заметил на сгибе шеи и за ушами Якоуба следы сажи или сала.
      Люди , покрывающие свое лицо черной краской, часто не доконца ее смывают.
      Еще более интригующим однако был профиль Якоуба. Это было изображение Старшего Капитана Хадьяра в молодости, совпадающее даже профилем носа и разрезаным подбородком. Совпадение или кровная связь? И если кровная связь, то насколько близкая - Если Якоубу было столько , сколько ему можно было дать на вид, это примерно совпадало с возрастом мертвого внебрачного сына Хадьяра
      Появился всадник. "Капитан Хезал, мы встретили людей из Шести Деревьев. Их вооруженные бойцы хотят присоединиться к нам." Он уставился в землю, колеблясь продолжить доклад.
      "Капитан Шамил конечно против этого?" сказал Хезал.
      "Да, капитан."
      "Хорошо, кажеться у нас с тобой тоже появились обязанности, капитан Конан. Поехали вниз исполнять их?"
      Конан последовал за Хезалем. Якоуб был тайной , но не угрозой. Он может подождать. Капитан Шамил и его соратники были не тайной, а реальной угрозой.
      Якоуб был бы рад сбежать как лисе, чтобы спрятаться от глаз Циммерийского волка. Невероятным усилием воли он удерживал ноги в неторопливой походке, пока не скрылся из вида Конана.
      Оставшуюся часть пути до импровизированного лагеря селян он преодолел бегом, дальше быстрым шагом. Пройдя часовых он направился прямо к семье Боры.
      "Приветствую тебя, Мать Мериса."
      "Где Бора?"
      "Он пойдет с солдатами. Все, кто не пригоден для войны возвращаются в Форт - "
      "Ааааа! Неужели недостаточно, что боги отняли мою дочь Ариму и собираются забрать моего мужа? Они задумали обречь и Бору? Что с нами бедет без него?"
      Мериза прижала к себе двух младших детей и завыла. ОНа однако не плакала, а через минуту замолкла, Якоуб уже собирался спросить, где Каря, когда увидел, что она возвращается с бурдюком от ключа.
      "Якоуб!" Несмотря на тяжелую ношу, она казалось плыла над землей. Мериза едва успела подхватить бурдюк, когда Каря влетела в объятья Якоуба.
      Когда они смогли снова говорить, Мериса наградила их взглядом, наполненным любованием и негодованием. Сердце Якоуба выпрыгивало из груди. Теперь, если бы Рафи любезно отнесся к его просьбе, когда он будет свободен
      "Якоуб, где Бора?"
      "Твой брат так настроен представить себя в лучшем свете перед солдатами, которые забрали твоего брата, что он намерен идти сними всю ночь," сказала Мериса.
      Якоуб кивнул. "Мы бросали камешек, чтобы выбрать кто пойдет, а кто нет. Бора выиграл." Он молил, чтобы его ложь не открылась. Если боги соблаговолят и разрешат его брак с Карей, он никогда снова не солжет ей.
      "Тогда я правильно поступила, что сходила за водой," практично сказала Каря. "Если молодые линги могут идти в бой, мы будем готовы выступить."
      Якоуб снова поцеловал Карю и восхвалил богов. ОНи наделили хорошей кровью и Рафи и Мерису, а они передали ее своим детям. Спасение такого человека было подарком для земли. Женитьба на его дочери было подарком ему самому.
      * * *
      Еремиус поднял посох и кольцо с Камнм, чтобы остановить всадника. Воин так энергично дернул поводья, что его скакун присел на круп. Передние копыта били воздух, лошадь пронзительно заржала. Посланец отчаянно вцепился в поводья, его лицо выражало панику не меньшую, чем у лошади.
      Колдун проворчал: "Ты так управляешь лошадью? Если это все, на что ты способен, то твоя лошадь годится только на корм Трансформированных и ты вряд ли на большее."
      Воин побледнел и прижался к шее лошади, зарыв свое лицо в ее нечесанной гриве. Ослабление поводьев казалось успокоило обезумевшую тварь. Она издала последнее ржание и покорно стояла, тяжело дыша, опустив голову, пена срывалась со рта.
      Еремиус протянул посох под нос воину . "Я был бы признателен тебе, если бы ты рассказал мне , что ты видел. Я не припоминаю, чтобы я посылал тебя и твоих друзей на увеселительную прогулку."
      "Я - Хозяин. Пришли солдаты. Солдаты и деревенские воины."
      "Сколько?"
      "Много. Больше, чем я мог сосчитать."
      "Больше, чем ты позаботился посчитать?"
      "Я - Хозяин, нет, нет -!"
      Ожил Камень, наполнив склоны холма изумрудным светом, ослепляющим любые глаза, не защищенные магией. С воплем, воин прижал обе руки к глазам. Движение вывело его из равновесия, и он вывалился из седла, подкатившись к ногам Еремиуса.
      Еремиус оценивающе смотрел на извивающегося человека и слушал его крики и вой. Казалось тот был уверен, что ослеп на всю жизнь.
      Захват нескольких лошадей в деревне и спасение их от Трансформированных теперь казалось маленькой победой. Лошади могли передвигаться быстрее и дальше, чем Трансформированные, за исключением случаев, когда Еремиус использут Камень для управвления Трансформированными. Последнее время казалось, что Камень прекратил проявлять собственную волю. Еремиус старался его не использовать , когда его переполняла злоба.
      Как всегда однако, человеческим слугам, управляемые только Камнем, нехватало сил, мужества и быстрых мозгов, требуемых для разведки. Они были лучше, чем использовать Камень беспорядочно, изматывать Трансформированных или идти в полном безразличии. Больше о них сказать нечего.
      Еремиус позволил Камню потухнуть и подняться воину на ноги. "Снова, сколько? Больше тысячи?"
      "Меньше."
      "Где?"
      "Идет в Соленую Долину."
      Еремиус попытался выжать еще чго-нибудь из него, но человек был слишком испуган слепотой, чтобы соображать. "Моей волей, пусть твое зрение вернется!"
      Человек опустил руки, понял, что видит, и опустился на колени, чтобы поцеловать кайму накидки колдуна. Еремиус получил определенное удовольствие от такого покороства. Он бы предпочел больше в тысячу раз такого преклонения от яиллианы, но как и всякий мудрый человек принимал все достающиеся ему удовольствия.
      Наконец он позволил воину подняться и отвести свою лошадь. Образовав в своем воображении картину окружающей местности, Еремиус быстро решил куда послать Трансформированных. Победы действительно было не достаточно. Безусловное уничтожение всех, выступивших против него будет лучше.
      Мог он достичь такой уничтожения? Трансформированные и уничтожимы и одолимы. Достаточное количество солдат может успешно им противостоять. Досих пор могло случиться худшее, если Иллиана( или сами Камни, но он об этом не думает) снова ударит.
      Трансформированные должны быть способны атаковать совместно и отступать совместно. Это означало атаковать с одной стороны долины
      Бора опустился на колени, чтобы набрать воды в ручье, когда он услышал голоса. ОН заткнул бутылку и притаился, пока не узнал голоса.
      Моментом позже он понял , что разговор не предназначен для его ушей. Скорее спор между Иллианой, Шамилем и Хезалем.
      "Моя леди, если вы уверены, что идут демоны, почему бы вам не использовать свою магию против них?" сказал Шамил.
      "Я не достаточно знаю для этого." Будто это было начертано на сумеречном небе, Бора понял, что леди не договаривает.
      "Ты хчешь сказать , что ты не обладаешь никаким искусством, стоящем больше, чем просто пописать на демонов, если таковые вообще существуют!" прорычал Шамил. "Все, что у нас есть, это куча криков и танцев, которые пугают людей." Он оценил Иллиану в таком ракурсе, который Бора узнал бы в приглушенном свете. "Конечно, если бы ты должна была танцевать нагой, было бы неважно, что еще ты делаешь."
      Боре захотелось, чтобы Иллиана действительно обладала силой обратить Шамиля в свинью. На ее лице можно было прочитать тоже. Хезал попытался сыграть роль миротворца.
      "Капитан, если Леди Иллиане необходимо уединение, ей нет необходимости оставаться в центре колонны. Я мог бы выделить группу солдат для ее охраны, пока она работает. Или Капитан Конан возьмет несколько селян-"
      Шамил непристойно выругался. "Селяне разбегутся с воплями, если леди чихнет. А я не выделю ни одного своего человека. Что ты думаешь, это Королевские Уланы? Мы выставим часовых и зажжем костры по периметру, как обычно. И точка на этом. Ты ничего больше без моего приказа не сделаешь и вернешся в Форт Жеман под арестом."
      "Как скажете, Капитан."
      Шамил и его заместитель удалились, гордо выпрямившись , в противоположных направлениях. Бора уже собирался убраться, когда услышал еще каких-то приближающихся. Он замер, пока Конан и Раина выступили в свет костра. На женщине были короткие брюки, похожие на морские, которые оставляли ее прекрасные ноги наполовину обнаженными. Циммериец был обнажен до пояса, несмотря на ночную прохладу. В голосе Иллианы, когда она заговорила, слышались слезы. ее голос дрожал, когда она сжимала одной рукой Конана, а второй Раину.
      "Неужели мы не можем ничего сделать с Шамилем?"
      "Сметреть за нашими спинами и надеяться, что демоны скоро придут и доставят ему достаточно хлопот," сказал Конан. "Все остальное покушение. Достаточно плохо для нас, и в два раза хуже для Хезаля. Мы перережем людей и поднесем победу хозяину демонов на блюдечке в приготовленном и поперченном виде!"
      "Ты слишком много слушал законопослушнык людей, как Хадьяр, и не достаточно - "
      "Достаточно!" Одно слово Конана заставило Иллиану замолчать. Через мгновение она кивнула.
      "Прости меня. Я - ты никогда не чувствовал бессилия перед лицом опасности?"
      "Более часто , чем ты, моя леди, и спорю, более бессильным. Мятеж остается мятежем."
      "Уступаю. Теперь, если я могу поспать - ?"
      "Не под навесом?" спросила Раина.
      "Думаю нет. Сегодня ночью навес больше ловушка, чем защита."
      "Я передам это всем, кто будет слушать." сказал Конан.
      Разговор ушел от темы, которую по мнению Боры ему следовало знать. Пригнувшись он пересек ручей, затем направился в лагерь селян.
      Бора теперь вел только людей Малиновых Ключей и Гелек из Шести Деревьев сделал все необходимое, выставив посты. С чистой совестью, если не со спокойными мыслями, Бора укутался в одеяла и поискал самый мягкий камень, который он мог найти.
      Сон не шел, пока он не произнес торжественную клятву. Если бы сторонники Капитана Шамиля убили его людей, а боги его простили, Бора не простил бы.
      Если, конечно, Циммериец не доберется до него раньше.
      Часть семнадцатая
      Конан спал мало и поверхностно. Сейчас он проверял часовых под усыпанном звездами небом. К своему удивлению и радости, он обнаружил их на готове. Вероятно это объяснялось больше дисциплиной Хезаля, чем расхлябанностью Капитана Шамиля. Или призраки друзей, погибших на постах нашептыали предупреждение?
      К концу своей проверки Конан встретил Хезаля занятого тем же. Молодой офицер рассмеялся, но с натягом; предупреждение Иллианы было на уме у обоих. Даже без него, Конан чувствовал невидимые глаза, наблюдающие за ним из глубины окружавших гор.
      "Давай держаться вместе, Капитан," сказал Хезал. "Если ты будешь проверять посты вместе со мной никто не усомниться в твоих правах. Кроме Шамиля. Он будет сомневаться даже в различии между мужчиной и женщиной!"
      "Спорю, Твоя подруга Десса научит его лучше!"
      "Она едва ли подруга мне."
      "Я никогда не видел женщину, которая смотрит на врага так, как она-"
      "Капитаны!" донесся шепот из-за костра. "Мы что-то видели, движущееся по вершине того холма." Конан увидел солдата, указывающего обнаженной саблей в ночь.
      Конан шагнул от огня и уставился в темноту, пока глаза не привыкли к ней. На небе не было луны, но он никогда не видел столько звезд. На вершине холма к югу от лагеря что-то действительно затемняло звезды. Больше одного и все двигались.
      Циммериец обнажил саблю. Хезал попробовал остановить его. "Конан, ты нам можешь понадобиться-"
      "Вы действительно нуждаетесь во мне, чтобы прочесать тот холм. Еще не находилось такого демона, который бы смог противостоять Циммерийцу. Или обогнать его , если дело дойдет до этого."
      Он не оставил больше времени для споров и унесся в темноту.
      Еремиус сидел перекрестив ноги на вершине валуна на дальней от Трансформированных стороне долины. С помощью заклятья Снятия Завесы он мог видеть как они крадутся, готовые обрушиться на солдат, как ястребы на зайца. Но он увидел и мужчину уже поднимавшегося по холму к Трансформированным, как бы намереваясь поторопить свой рок.
      Еремиус ничего не собирался сделать, чтобы лишить человека его последнего удовольствия.
      Посмотрев на голову долины, он поискал тени человеческих воинов, посланных туда. Он ничего не увидел. Потеряли люди дорогу, слишком далеко ушли, или простонашли укромные места, где можно спрятаться, пока Трансформированные не начнут атаку? Небольшая потеря, если они наткнулись на селян, - по-крайней мере для планов Еремиуса. Что это принесет селянам его мало волновало.
      Все же было бы лучше, если его люди смогут напасть на солдат сзади, как планировал Еремиус. С Трансформированными на одной стороне, и людьми с другой, солдаты будут чувствовать окружженными.
      Они почувствуют свое поражение, когда испытают на себе действие заклятья. У них останется один путь - в безводную дикость холмов. Они поймут это слишком поздно, когда Трансформированные пойдут по их следу.
      Еремиус размышлял о приближающихся часах с удовольствием почти таким же большим, какое он получит от вида плененной Иллианы. Если свершатся его планы, возможно отпадет необходимость в капитане для его войн. Несколько подлингов будет достаточно, чтобы освободить его отутомительной работы по тренировке воинов, но не для командования баталиями. Он справится с этой задачей сам!
      Еремиус слез с валуна и зашел за него, затем вытащил Камень из мешочка. Будет лучше, если он начнет заклятье сейчас. Они вызвали слабое свечение, и в течение некоторого времени табун демонов не будет привлекать внимание солдат.
      Посох, лежавший на валуне, задрожал, встал вертикально и приплыл к рукам хозяина. Три пассажа серебряного набалдашника над Камнем и Еремиус очутился в сфере изумрудного огня, шириной в его рост.
      Он упер посох в землю и начал тихо бормотать.
      Конан поднимался по склону стоящего справа холма. Нужно было поторапливаться. Также желательно оказаться замеченным врагом, чтобы заставить его преждевременно напасть. Он доверял утверждению Боры, что демоны не знают уловок.
      На полпути до вершины холма Конан забрался на большой плоский валун, позволявший смотреть ему во все направления. Вершина холма казалось пустынной. Он не мог поклястся, что все камни на вершине были там при солнце, но ни один сейчас не двигался.
      В лагере двигались факела. Конан увидел, как к ближайшему посту присоединились двое, зате еще двое. Разбудил ли Хезал Капитана, чтобы усилить посты или он оставил его в мечтах о Дессе?
      Холмы на северной стороне долины казались ниже, чем на стороне Конана. Циммериец мог смотреть на их вершины сверху. На одном он увидел слабое сияние, похожее на затухающий костер. Он смотрел, ожидая когда он потухнет.
      Вместо этого он вдруг вспыхнул ярче. Никогда до этого Конан не видел и костра испускающего изумрудный свет Камня.
      Конан понял, что допустил ошибку поднявшись на холм один. В противном случае он мог бы послать тихое предупреждение в лагерь, что магия Камня готова освободиться. В одиночестве он мог предупредить обе стороны одновременно.
      "Лагерь! Магия за работой на склоне белого холма! Это Конан, Циммериец!" Он повернулся к вершине своего холма. "Ты слышал меня, ты - отрыжка магии и верблюжий навоз! Спустись и посмотрим, достаточно ли у тебя мужества драться с мужчиной, который готов встретить тебя!"
      В лагере затанцевали факелы, когда забегали люди, как пчелы в потревоженном улье. До того, как Конан услышал ответ, он увидел как вершина его холма ощетинилась темными силуэтами. В течение одного глубокого вздоха они оставались неподвижны.
      Затем они раскинули руки, взвыли, как потерянные души, и ринулись вниз к Конану. Ночной бриз нес впереди них вонь падали.
      Природа дала Циммерийцу дар двигаться назад так же быстро , как и вперед. Так как он считал отступление не всегда актом трусости, это несколько раз спасало его жизнь.
      Сегодня ночью это снова его спасло. До того, как галоп демонов достиг приличной скорости, Конан добежал до валуна. Он перемахнул через него и опустился на стороне склона. Двое передних демона забежали за валун с обеих сторон. Конан рубанул по ноге одного с силой, которая бы отрубила любую человеческую ногу.
      Демон взвыл, споткнулся, схватился за зияющую рану, но не упал. Вместо этого, он приблизился к Конану спереди. В тот же момент Конан почувствовал второго приближавшегося ссзади.
      Он подпрыгнул, почувствовал, как скользятего ноги по камню и обратил свое падение в кувырок. Поднялся он в идеальной позиции для еще двух ударов. Один достал второго демона в пах, другой повредил вторую ногу уже раненого. Снова Конан ожидал падения одного или обоих, но услышал только крик агонии.
      Демон пораженный в пах прижал одну когтистую лапу к ране. Другая метнулась в сторону Конана с ужасающей скоростью и силой. Конан увернулся так, что когти лишь просвистели в воздухе. Его поворот добавил дополнительно силы для ответного удара. Рука демона должна была вылететь из плеча, но вместо этого он выгнул руку и порвал ее.
      Рассмотрев ее поближе, Конан прекратил удивляться такой малостью причиняемых им повреждений. Руки были покрыты плотно перекрывающимися щитками. Его сабля достигала плоти, но едва касалась костей и сухожилий. Что касается крови, только сейчас потекла она из раны.
      Страх пронзил Конана, как порыв зимнего ветра. Это не было страх самих демонов. Как бы ужасно не была трансформированна плоть, любая не сможет устоять против сабли в умелых руках. Стрельба из лука тоже даст результаты, если руки стрелка тверды, а его глаза остры.
      Конан боялся магии, которая вызвала к жизни эти создания. Она воняла древней дьявольщиной, несмотря на то, что ею пользовалась Иллиана. Должна использовать сегодня, если солдаты и селяне не должны умереть, крича, под когтями и зубами.
      Демон, раненый в пах теперь торопливо спускался, низко пригибаясь, но всеже двигаясь шагом быстро идущего человека. Демон с обеими поврежденными ногами наконец свалился на землю. Он лежал у ног Конана, шипя и рыча. Очевидно, что тварь выведена из боя на эту ночь, и слишком много демонов в полном здоровье прошла между Конаном и лагерем.
      Он последний раз посмотрел на демона, его желудок сжался, когда он заметил форму его паха и груди. Чем бы этот демон не был сейчас, рожден он в мир был женщиной.
      Конан нелюбил пытать врагов так же, как не любил убивать женщин. Когда он проводил саблей над павшей она-демоном, он знал, что ему потребуется железная воля, чтобы позволить Еремиусу легко умереть.
      Снизу доносились завывания демонов, смешанные с голосами солдат, выкрикивающих сигнал тревоги, кричащие от страха, или вопящие, когда зубы и когти разрывали их плоть. Конан посмотрел по сторонам, затем ринулся вниз, как лавина.
      Бора много слышал историй выживших в нападении демонов на Малиновые Ключи. Но он до сих пор не мог представить, что баталия была такой громкой.
      Боевые кличи и крики смерти и людей и демонов, клацанье оружия, свист стрел тех немногих стрелков, которые отвязали свои луки и нашли подходящие цели - все било жестоко и нескончаемо по его ушам. Он убрал щзвуки и виды баталии из своего сознания , обратив свое внимание воодушевлению воинов Малиновых Ключей.
      Только немногие нуждались в этом. Эта кучка исчерпала свое мужество в первой баталии и сейчас они представляли из себя пустые бурдюки для вина. Они бы сбежали, не наткнись они на Ископа-Кузнеца.
      "Вы скулящее шакалье отродье!" орал он. "Выбирайте! Демонов или меня!" Он грозно подбрасывал молоток в каждой руке.
      Один попытался прорваться за спину Ископа. Он недооценил длины руки кузнеца. Молоток метнулся, поймав его с бока головы. Он приподнял руки и рухнул, как подкошенный.
      Остальные из колеблющихся избрали демонов, как менее реальную угрозу.
      "Мои благодарности, Ископ!" прокричал Бора.
      Больше времени для разговоров не было, так как демоны приблизились по всей линии селян. Звенели стрелы, секиры и сабли поднимались и опускались, дротики прыгали и кололи. Погибло несколько демонов. Еще больше получили ранения, но продолжали бой. Слишком многие достигли рядов селян вообще безо всяких ран.
      Воины Малиновых Ключей держались. Некоторые погибли, но только немногие из них без сопротивления. Много демонов пострадало. Когда против демона стояло трое или четверо воинов, все они наносили раны, и рано или поздно, кто-нибудь рубил или делал выпад достаточно жестко, чтобы пронзить даже чешуйчатое покрытие.
      Бора бегал взад и вперед вдоль линии с пращой в руках. Когда появлялась хорошая мишень, метал камни. Очень быстро его запас отобранных камней окончился, что вынудило его ползать по земле в поисках подходящих. Немногие из свеже подобранных камней летело точно, поэтому он перенес свой огонь на демонов, спускающихся с холма за первыми рядами. Они представляли из себя мишени, которые даже самые неудачные и плохо сбалансированные камни с трудом могли избежать.