Глава 7

Ник оделся как подобает джентльмену – в изящный расшитый камзол, светлосерый жилет с длинным рядом позолоченных пуговиц и золотым шитьем вдоль бортов. Наутро после той ночи, что он провел в одной постели со своей узницей, его пригласили на вечеринку в дом Лотос Блоссом – ее настоящее имя было Глэдис Саттон, – известной куртизанки, жившей недалеко от Пиккадилли.

Когдато он был частым гостем в ее доме, где на стенах в спальне были изображены откровенные сцены любовных игр, взятые из «Камасутры». Стены других комнат дома были окрашены в бледные пастельные тона, на которых яркими пятнами выделялись картины знаменитых художников. Изящная мебель в стиле королевы! Анны, великолепные персидские ковры, хризантемы и ветки с осенними листьями в китайских вазах, фарфоровые статуэтки, резные деревянные шкатулки – все говорило об утонченном вкусе хозяйки.

Тихая гавань, уютное гнездышко, созданное для того, чтобы ублажать мужчин, – но лишь тех, у кого имелись тугие кошельки. Лотос Блоссом предлагала посетителям утолить страсть в объятиях очаровательных девиц, усладить свой вкус вином и изысканными блюдами, посидеть за игорным столом.

Ее золотистые волосы были тщательно причесаны, напомажены, уложены завитками над ушами и собраны на затылке. Лотос подняла бокал, приветствуя Ника. Черная бархатная мушка в форме звездочки в уголке ее рта соблазнительно приподнялась, когда она ему улыбнулась. Пышную грудь едва прикрывал шитый золотом лиф платья, пухлые руки, сверкающие голубые глаза, нежные улыбки заманивали Ника, но он в ответ только учтиво поднял свой бокал.

В прошлом Ник познал немало приятных мгновений в объятиях Лотос, но страсть постепенно сошла на нет, уступив место дружбе. Пригубив вино, он вспомнил нежные изгибы тела своей пленницы. Господи, ему хотелось надавать себе тумаков за так некстати одолевшую его похоть. С тех пор как он раздел ее в хижине Ноя, он не переставал желать близости с ней.

Входная дверь отворилась, и в комнату ввалилась компания подвыпивших мужчин. Ник недовольно поморщился: среди прочих он узнал Итана, который был одет в серебристоголубой сюртук, стоивший не одну сотню фунтов. Итан вызывающе помахал рукой двоюродному брату, словно для того, чтобы похвастаться дорогими кружевами манжет. Он вел себя так, будто ничего не случилось, а между тем был почти на грани банкротства.

В глазах его сверкнула холодная ненависть. Он подошел к Нику, и тот не замедлил ответить ему столь же «теплым» взглядом.

– Здравствуй, братец, – бросил Итан, растянув напомаженные губы в ледяной улыбке. – Не ожидал встретить тебя здесь, но, раз уж ты в Лондоне, наши пути теперь частенько будут пересекаться. – Ник нахмурился. – Тебе это неприятно, да?

Ник заметил, что щеки брата покрывает толстый слой пудры, который, однако, не мог скрыть нездоровый багровый оттенок кожи – следствие выпитого вина.

– Я полагаю, это не первый и не последний твой визит за вечер. Но будь уверен, сегодня ты меня больше не встретишь, – наконец ответил Ник.

Итан придал своему лицу дружелюбное выражение.

– Пусть так, но я все равно рад, что встретил тебя, Ник. Ты обдумал мою просьбу?

– Изза твоих выходок мне кошмары по ночам снятся, но своего решения я не изменю.

Итан злобно сверкнул глазами.

– Ты должен дать мне денег, иначе пострадает вся наша семья.

Ник тяжело вздохнул.

– На мне это никак не отразится. И я не позволю тебе утащить меня за собой в пропасть.

– Делиция расстроится, когда узнает о моем проигрыше, – упрямо гнул свое Итан. – А ты ведь знаешь, как ее любил отец.

– Слухи и сплетни, безусловно, коснутся ее имени, но я постараюсь ее защитить. Она сейчас в Холлоуз, и ты к ней близко не подойдешь, поскольку я запретил пускать тебя в мое поместье. И больше я не стану тебя выгораживать, Итан. Делиция узнает о твоих делишках, и я сомневаюсь, что после этого она будет любить тебя, как прежде.

– Я всегда знал, что ты при каждом удобном случае говоришь ей про меня гадости, – дрожащим от ярости голосом заметил Итан.

– Сам виноват. Я позабочусь о Делиции и прослежу, чтобы она не пострадала от последствий твоего проигрыша. К счастью, она почти никого не знает в Лондоне, и слухи, может быть, до нее не дойдут. Но если она окажется в твоем особняке на Берклисквер, то сразу узнает, что ты опорочил имя семьи Левертон.

Итан побагровел и схватил бокал с вином с соседнего столика.

– Ты думаешь, что в Холлоуз ты в безопасности? – Он презрительно фыркнул. – Подумаешь, королевство в шесть акров! Поместье должно было принадлежать мне, а не тебе. И ты обязан заплатить мои долги.

– Мне надоело об этом говорить, – процедил Ник и решительно отставил бокал. – От меня ты не получишь ни пенни, а Делиция непременно узнает о твоем поведении.

Итан выругался, но Ник уже не слушал его: он заметил капитана Тревора Эмерсона, своего друга – и врага Полуночного разбойника. Вместо красного мундира Эмерсон был одет в элегантный камзол и короткие панталоны из синего бархата. Он подошел засвидетельствовать свое почтение хозяйке. Лотос скользнула мимо Ника, шурша юбками, и слегка провела веером по его руке.

– Ты не зайдешь в мой будуар? – нежно промурлыкала она.

– Нет, Лотос, не искушай меня, не сегодня, – улыбнулся он, вспомнив о своей соблазнительной пленнице.

Ник смотрел, как две девицы, сидя на коленях у его приятелей, предлагали им вино, виноград и сыр. Еще одна куртизанка играла на клавесине в нише, обрамленной золотистыми портьерами. Серебристое звучание инструмента создавало умиротворенную атмосферу, но благодушное настроение Ника улетучилось с приходом Итана и капитана Эмерсона.

– Оставь меня в покое, Итан, – потребовал он, глядя в перекошенное злобой лицо двоюродного брата. – Я твердо стою на своем. И хватит меня умолять и задабривать.

Итан стал мрачнее тучи.

– Я не собираюсь перед тобой унижаться, – гордо заявил он. – И я никогда не забуду, что ты отказал мне в помощи. – С этими словами он направился к столу, уставленному всевозможными яствами. Обняв за талию одну из девиц, он поцеловал ее в напомаженный рот. Ник вздохнул и отвернулся.

Капитан заметил Ника, и лицо его расплылось в улыбке. Его русые волосы были перевязаны, но не напудрены, а острый взгляд голубых глаз изучал гостей. Ник знал, что большинство из них считают Эмерсона своим другом. Они вместе учились в Итоне, а потом и в Оксфорде – тогдато и стали приятелями. Нику сейчас не хватало Чарлза, самого закадычного друга, к которому он не стал относиться хуже после его женитьбы на Маргерит, леди Рэнсфорд.

– А, ты здесь, – обрадовался Эмерсон, отдавая треуголку лакею, и, поцеловав руку Лотос, подсел к Нику. – Вчера я надеялся застать тебя в Холлоуз, но не вышло. Я целую неделю прочесывал Суссекс в поисках этого проклятого разбойника. – Он вздохнул и взял с подноса бокал с вином.

– Что случилось? – спросил Ник самым невинным тоном, хотя прекрасно знал, что именно разозлило Эмерсона.

– Конная гвардия чуть не настигла Полуночного разбойника, но негодяй ускользнул у нас изпод носа. Вместе с сообщником он скрылся в лесной чаще. – Эмерсон длинно и смачно выругался вполголоса. – Я бы лично вздернул на виселице злодея, если бы мне удалось его поймать! Ник глотнул вина из бокала.

– Он не дает тебе спокойно жить уже целый месяц. Эмерсон гневно сверкнул глазами.

– Ничего, скоро я его поймаю!

– С твоим упорством это будет нетрудно. Безнаказанность ослабит его бдительность, и он попадется. Его счастливая звезда скоро закатится… – произнес Ник. Он почуял опасность. Не стоит вести такие рискованные беседы – можно ненароком сболтнуть лишнее.

– Если бы только нашлись свидетели, которые видели его лицо без маски. Кстати, мы нашли его маску на дороге.

Ник ничего не сказал на это, но мурашки поползли у него по спине. Он купил новую маску в Лондоне, и если Эмерсон пронюхает….

А Эмерсон тем временем продолжал:

– Герцог Этвуд собирается назначить солидное вознаграждение тому, кто поймает грабителя.

– Тогда, может, и местные жители станут разговорчивей. Эмерсон вскинул брови.

– Ты думаешь, он из Суссекса?

Ник пожал плечами, холодея от страха.

– Не знаю, но большинство нападений было совершено в этой части страны. Контрабандисты наверняка чтонибудь знают.

– Мы поймали одну шайку, но они ничего не говорят о своих сообщниках. Вряд ли удастся у них выведать, кто этот подлец. Кроме того, им известно не больше нашего, я это проверил.

– А что именно вам известно? – осторожно поинтересовался Ник.

– Мы подозреваем, что у него есть тайное убежище, где он прячет своего коня. Мои люди сейчас прочесывают лес к югу от ХейярдХит, а мне пришлось приехать в Лондон по делам.

Ник вынужден был поставить бокал на стол, чтобы Эмерсон не заметил, как дрожит его рука. Ною грозит опасность, да и Пегаса следует перевести в другое место. В Лондоне его никто не заметит – тут все лошади вороной масти, но его белые чулочки снискали в Суссексе громкую славу. Надо ехать в Суссекс и привести Пегаса.

«Но мое дело не закончено», – растерянно подумал Ник. Пока он полностью не выплатит деньги сиротскому приюту, он не сможет вздохнуть спокойно.

– Если ктонибудь и поймает разбойника, так это ты, – улыбнулся Ник и похлопал Эмерсона по плечу. – Попробуйка угощения Лотос Блоссом. А мне надо идти, пока Итан снова не пристал с просьбой одолжить ему денег.

Эмерсон нахмурился.

– А я хотел еще немного поболтать с тобой. Мы давненько не виделись.

– Я заеду к тебе какнибудь, – пообещал Ник. – Но только если ты будешь в состоянии принимать гостей – у Лотос очень крепкие вина.

Эмерсон рассмеялся.

– Моя голова крепка, как орех, и набита железными опилками.

– Железо ржавеет, когда его погружают в жидкость, – пошутил Ник.

Эмерсон сердито фыркнул, и Нику стало стыдно. Нелегко обманывать друга, но поймет ли Эмерсон, почему он грабит кареты аристократов? Эмерсон всегда будет на стороне закона.

– Как у тебя дела, Ник? Ты осунулся, под глазами темные круги. Такое впечатление, что ты плохо спишь по ночам.

– У меня тоже есть проблемы, как и у всех. Итан, к примеру. Скажу тебе по секрету, он собирается пустить по миру всю семью.

– Ты намеренно избегаешь разговоров о свадьбе Чарлза и Маргерит? Я видел, как ты расстроен, и другие тоже это заметили. Можешь мне довериться, Ник. Ты все еще тоскуешь по ней? Облегчи свою душу, скажи мне.

Образ Маргерит в подвенечном платье на мгновение промелькнул перед его мысленным взором, но тут же его заслонило лицо женщины, которая спала прошлой ночью в его дружеских объятиях. Он никогда не обнимал так Маргерит.

– Мне кажется, я был влюблен в придуманный образ, – признался он наконец. – Вряд ли я еще встречу женщину, подобную Маргерит. Она пробуждает в мужчине все лучшее, что в нем есть. Надеюсь, когданибудь я смогу утешить ту, чье сердце исстрадалось еще больше, чем мое.

Глаза Эмерсона заблестели.

– Хорошо сказано, дружище. – Он похлопал Ника по плечу. – Ты хороший парень, Ник. И обязательно найдешь свое счастье.

– А ты, Трев? Я думал, ты тоже неравнодушен к Маргерит.

– Да, но… я никогда ее не любил. Я видел, что Чарлз от нее без ума, и твердо решил ее завоевать. А вообщето для меня важнее военная карьера. Мне обещают повышение по службе. От дяди я унаследовал коекакое состояние. Моя семья и друзья – вот мой мир.

Ник вздохнул.

– Ты довольствуешься тем, что есть. Как бы я хотел быть таким же нетребовательным.

– Чтото или ктото вскоре заполнит пустоту в твоем сердце, Ник. Верь мне.

Ник снова почувствовал укол совести, глядя в добрые глаза Эмерсона. Они пожали друг другу руки.

– Я не заслужил такого друга, как ты, Трев.

– Черт возьми, не распускай нюни, Ник!

– Увидимся. – Ник шагнул к двери. Пора уходить, пока он не выложил другу всю правду.

Ник бросил взгляд на целующуюся парочку на диване. Оргия в самом разгаре, подумал он с легким отвращением и отправился искать хозяйку, чтобы попрощаться.

Сэр Лютер Хиллиард потер подбородок и с подозрением взглянул на хозяина таверны «Веселый пескарь» в Кроли.

– Так ты клянешься, что не видел даму с такой внешностью в сопровождении пожилого кучера?

– Нет, такой ненормальной я не видел, чтобы путешествовала одна с кучером. Последние полгода уж точно.

Лютер раздраженно одернул тесный камзол, который вечно приподнимался на все увеличивающемся брюшке. Черт, придется опять расставлять швы – пуговицы вотвот оторвутся. А все подливки да вино. Но кому какое дело? Теперь, когда он почти унаследовал ХайКресент, он может позволить себе любой каприз.

Он поправил плащ, надел на голову треуголку и шагнул на грязный двор таверны.

Досада овладела им с новой силой. Он мерил шагами двор, и внутри его все клокотало от бессильной злобы. С каждым отрицательным ответом, который он получал от содержателей придорожных гостиниц, его нетерпение только возрастало, и ему хотелось если не поубивать их всех, то, во всяком случае, накостылять по шее.

Он искал Сери ну на юге Англии, взял след в Шефтсбери и последовал за ней в Суссекс.

«Почему ее занесло в Суссекс?» – спрашивал он себя, озадаченный ее выбором пути. Он был уверен, что она направляется в Лондон. Столица – огромный город. Если проследить за ней до Суссекса, то, возможно, он обнаружит, где она прячется.

Она могла присоединиться к другим путешественникам, могла посвятить в свои планы горничную в какойнибудь гостинице. Серина в отчаянии и потому готова на все – ей наверняка понадобится помощь посторонних людей. Девица, путешествующая одна, без охраны, – легкая добыча для всякого сброда.

Лютер злорадно оскалился: хорошо бы она стала жертвой какогонибудь негодяя, а еще лучше, чтобы ее убили.

Таким образом исчезнет единственный свидетель смерти Эндрю.

Его план удался: в гибели Эндрю обвинили одного бродягу, шнырявшего поблизости. Его повесят – поскорее бы. Лютер распустил слух, что Серина убита горем и он отослал ее погостить к друзьям, пока она не оправится от потрясения.

Лютер взглянул на дорогу, уходящую на север. Либо она умрет, либо его самого повесят за убийство брата. Значит, она должна умереть. Он убьет ее собственными руками, и сделает это с удовольствием. Если только ктонибудь другой…

– Если ктонибудь другой не лишит меня этого удовольствия, я своего добьюсь, – пробормотал он вслух.

– Ваша карета, сэр, – доложил конюх, прервав его размышления. – Лошади отдохнули, а карету я отмыл от грязи. – Он протянул руку за монетой, но Лютер лишь брезгливо поморщился и уселся в экипаж, который закачался под его грузным телом.

Кучер спросил:

– Куда едем, сэр Лютер?

Глаз кучера заплыл и побагровел – это Лютер ударил его: пусть знает, что его приказы всегда должны выполняться.

– В Лондон, Талли, и не жалей лошадей.

Серина открыла глаза и обнаружила, что лежит в постели одна. Ник ушел до того, как она проснулась, но его запах остался на подушке и простынях, еще хранивших тепло его тела. И сон ее был спокойным, без кошмаров – впервые за долгое время.

Она встала и потянулась, заложив руки за голову и выгнув спину. Зевнув, она прошла через полутемную комнату к двери и увидела, что та открыта.

Удивленно ахнув, она на цыпочках подкралась к ней и выглянула в коридор. На полу толстым слоем лежала пыль. Больше ничего интересного она не увидела. Как можно жить в таком свинарнике? Она прислушалась, но в доме было тихо – только с улицы доносился скрип колес тяжелой повозки.

Надежда вспыхнула в ней с новой силой. Что, если ей удастся ускользнуть? Она кинулась в комнату, стянула сорочку и помылась. От ледяной воды тело покрылось гусиной кожей.

Она вытерлась несвежим полотенцем и натянула платье, которое сегодня выглядело еще более мятым и грязным. Серина поморщилась – она никогда раньше не выглядела такой неряхой. Как только представится случай, она раздобудет себе новое платье.

Серина спустилась по ступенькам, проклиная в душе скрипучие половицы. Пыль кружилась у ног, в носу защекотало. И как только Ник может жить в таком ужасном доме? Она снова прислушалась. Ни звука.

От лестничной площадки отходило три двери. Одна из них вела в спальню Ника, Серина это знала. Дверь эта была чуть приоткрыта, и она поддалась искушению и заглянула в щелку.

Его постель была заправлена и покрыта тканым серозеленым одеялом. Галстуки и платки лежали на резном сундуке в углу.

На полу валялись сапоги, на стенах висели камзолы. В шкафу она обнаружила жилеты и сорочки, но их было немного. Серина была уверена, что у него их гораздо больше – Ник одевался, как настоящий аристократ. Очевидно, разбой – весьма прибыльный вид деятельности. И роскошные сюртуки лишний раз это подтверждают.

Серина невольно поежилась: оп нападает на ни в чем не повинных путешественников. Если бы он не был бандитом, в него можно было бы влюбиться без памяти. И она бы так и поступила, но его преступная жизнь портит все дело. Нет, она не должна им увлекаться. И все же в нем есть загадочная притягательность, жизнелюбие, доброта. А его улыбка! От нее слабеют колени и по всему телу разливается жар. Надо держаться от него подальше, чтобы не влюбиться, но как это сделать?

Не в силах побороть любопытство, она шагнула в комнату. Рассматривая серебряный гребень и пуговицы в стеклянной вазе, она то и дело с опаской косилась на дверь. Нельзя, чтобы ее застали в его спальне. Серина Хиллиард должна вести себя, как подобает настоящей леди, независимо от обстоятельств. Но это не помешало ей сунуть нос в шкаф и вдохнуть свежий аромат мыла, крахмала и его тела. У нее внезапно перехватило дыхание, и она поспешно закрыла дверцы.

Она подошла к сундуку и с удивлением обнаружила прислоненную к нему лютню. Разбойник, играющий на лютне?

– Отвратительно! – фыркнула она и поморщилась. Выходя из комнаты, она плотно прикрыла за собой дверь и, прислушиваясь, стала осторожно спускаться по лестнице на первый этаж.

К ее величайшему разочарованию, на стуле перед входной дверью сидел охранник. На кожаном поясе у него позвякивали ключи, а в ножнах торчала сабля.

– Доброе утро, мисс Ева, – приветствовал ее громила. На вид ему было лет двадцать. Одет он был в грубый коричневый кафтан, панталоны до колен и грязные белые чулки.

– Вряд ли его можно назвать добрым, – высокомерно процедила она. – Я все еще пленница.

– Такто оно так, да мистер Ник о вас позаботится, будьте покойны.

– А где он?

– Поехал на юг, но скоро обещал вернуться. Сказал, что я могу вывести вас погулять, если вы пообещаете вести себя смирно. Попозже только. Можно сходить на рынок цветов и фруктов или в «КовентГарден».

Серина смерила взглядом его красные ручищи и грубоватое лицо – сможет ли она убежать от него по дороге?

– Да, это было бы неплохо, – согласилась она и удалилась, высоко вскинув голову.

К ее удивлению, на кухне ее ждал стол, заваленный продуктами, а на таганке кипел чайник. В кладовой послышалось негромкое бормотание – там ктото был.

– Кто здесь? – спросила она, насторожившись. Это наверняка не разбойник. Или же он приехал раньше и страж его не заметил? Там, наверное, карлик.

Но изза двери кладовой показался высокий темноволосый и темноглазый мужчина. Красивое лицо его выглядело усталым, как будто он не спал несколько ночей.

– А, вы уже встали. Есть горячий кофе или чай, если хотите.

– Кто вы?

– Раф Ховард, друг Ника. – Он подошел к столу, держа в руках горшок с маслом и связку копченых колбас.

– Вы охраняете дверь черного хода? – подозрительно осведомилась она, глядя на него снизу вверх. Он был одет во все черное, и только рубашка и галстук были белые.

– Сейчас я собираюсь завтракать. Но не пытайтесь ускользнуть. Далеко уйти вам не удастся. – Он положил продукты на стол, и желудок у Серины отчаянно заныл от голода.

– Можно мне кусочек? – спросила она жалобно. Она уже и забыла, когда в последний раз ела приличную пищу. То, что готовила она сама, назвать едой было бы весьма затруднительно – даже самый снисходительный друг не назвал бы ее способной поварихой.

– Я слышал, вы умеете жарить яичницу. Пожарьте мне два яйца, а себе – сколько хотите.

Она тут же принялась за дело, держа сковородку, как заправская кухарка.

– А что в черном котелке? – спросила Серина, заметив, что на огне чтото булькает.

– Тушеное мясо с бобами. Я научился готовить это кушанье в лазарете в Бельгии, – ответил он.

– Вы воевали против французов? Он пожал плечами.

– Против французов и еще когото – так мне говорили. – Болезненная гримаса исказила его лицо, и Серине очень захотелось узнать, о чем он сейчас подумал.

– Война окончена. Вам больше не придется воевать.

– Вы правы. Но если мои друзья говорят правду, я убил много людей. Сам я ничего не помню.

Серину разобрало любопытство, и она уже собралась задать ему следующий вопрос, но этому помешало одно досадное обстоятельство: она уронила яйцо в огонь. Впрочем, она тут же сделала вид, что ничего не произошло. Раф заметил ее оплошность, но промолчал. Серина сразу прониклась к нему симпатией. Прикусив нижнюю губу, она сосредоточенно разбивала яйца и выливала их на сковородку.

– Вы работаете на Ника? – спросила она.

– Мы друзья, – ответил он, нарезая колбасу. – Он хороший парень.

Она презрительно фыркнула.

– Как можно дружить с преступником?

– Я же сказал – Ник очень порядочный человек. Серина оторвалась от своего занятия и уставилась на него.

– Вы, должно быть, шутите? Он покачал головой.

– Вовсе нет. Но я понимаю, что вам трудно со мной согласиться. Ник честный, добрый человек и всегда готов помочь обиженным и несчастным.

Шипение яиц на сковородке отвлекло Серину. Она успела вовремя, иначе бы они опять подгорели. Перекладывая яичницу на тарелки, она забыла, о чем хотела спросить мистера Ховарда. А он тем временем поджарил колбасу и поставил на стол кофейник.

– Хорошо еще, что в кладовке у Ника не пусто, хотя дом напоминает свинарник, – заметила она. – Меня удивляет, что он может так жить. – Она бросила взгляд на паутину в углу и принялась за яичницу с колбасой.

– В Лондоне у него есть еще дома. Этот он снял недавно, поскольку он расположен вблизи… – Он внезапно умолк, явно не желая выдавать какуюто тайну.

– Вблизи чего? Борделей и игорных притонов? Я прекрасно знаю, что такие места существуют, поскольку мой отец был игроком и волокитой.

– Леди не должны говорить о таких вещах, – поморщился он.

– Фи, зачем притворяться, что их нет? Пороки отца погубили мою мать.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Значит, она сама это допустила. Серина отшвырнула вилку.

– Да у нее просто не было выхода! Отец сделал ее несчастной.

– В ссоре всегда виноваты оба.

Он был прав, но это не означает, что прав был и ее отец, унижая и оскорбляя мать, таскаясь по борделям и проматывая состояние Хиллиардов в игорных притонах. Губы ее задрожали, стоило ей только вспомнить их бесконечные ссоры.

– Я пыталась уговорить мать оставить его, но она предпочла терпеть его выходки, хотя это стоило ей здоровья.

В коридоре раздались шаги, и Серина замолчала, повернувшись к двери. Она почувствовала приближение Ника раньше, чем увидела его, как будто невидимые волны, исходившие от него, сообщили ей о его появлении.

– О чем вы тут говорили? – спросил он, остановившись на пороге.

Сердце Серины отчаянно забилось при виде его стройной фигуры и улыбки, против которой она не могла устоять. На нем был элегантный городской костюм: темнокоричневый сюртук с латунными пуговицами, желтоватокоричневые панталоны и темнозеленый жилет.

– Похоже, семья у твоей гостьи была не из счастливых, – пробурчал Раф.

– Не ваше дело! – разозлилась Серина, с грохотом отодвигая стул. – Я уже жалею, что вам рассказала. Пойду к себе, хотя находиться в этом свинарнике опасно для жизни.

– Можешь заняться уборкой. Так и время пойдет быстрее. Тряпки и ведро в посудомоечной.

Серина взорвалась:

– Я тебе не служанка!

– В таком случае перестань жаловаться на грязь. Что, боишься замарать ручки? – Ник встал так близко, что она видела, как бьется у него жилка на шее, прямо над узлом галстука, и ей вспомнилось, как ночью она лежала, уткнувшись туда носом и вдыхая его запах. Краска залила ее щеки, и злость кудато пропала.

– При чем тут мои руки? Просто я думала, что джентльмен с солидным состоянием мог бы купить дом с кучей слуг или хотя бы нанял уборщицу.

– Ах вот оно что! – усмехнулся Ник. – Но я весьма стеснен в средствах, несмотря на то что ограбил не одну карету.

– Наверняка ты все проигрываешь, как и принято среди джентльменов, – ехидно заметила она, не в силах оторвать от него глаз. Взгляд ее медленно поднялся от шеи к подбородку и встретился с его взглядом. Насмешливый огонек вспыхнул в глубине его голубых глаз, и у нее захватило дух.