– Конечно, нет.
      – Послушай, Сэм, только не подумай, что я нахал. Дело в том, что в следующую пятницу у Джилл день рождения, и я бы хотел подарить ей картину или рисунок нашего дома, ведь она его обожает. Я знаю, что ты художник-дизайнер, но подумал, что, возможно, ты и картины рисуешь.
      – Я бы могла это сделать, – слова вылетают прежде, чем она успевает подумать.
      – Правда? – в его голосе облегчение и радость.
      Она так и знала! Сэм так и знала, что это всего лишь предлог, чтобы увидеть ее снова!
      – Я хотел попросить тебя, но был уверен, что ты откажешься. Боже, Сэм. Это фантастика. Правда, времени в обрез, день рождения через две недели. Успеешь?
      – Никаких проблем. У меня в последнее время нет никаких дел, кроме как присматривать за Джорджем.
      – Ладно, ладно. Я знаю, что ты врешь. Как же те вкусные рыбные пирожки? Наверняка ты долго их готовила.
      Она смеется.
      – О да. Я и забыла. Видишь, какая у меня захватывающая жизнь? Сижу с ребенком и готовлю.
      – Джилл только притворяется, что умеет готовить. На самом деле у нее есть четыре фирменных блюда, которые она готовит идеально, и все. Должен сказать, твоему мужу очень повезло.
      Сэм расцветает от гордости.
      – Комплиментами от женщины можно добиться чего угодно.
      – Осторожно, ведь такой мужчина, как я, может поймать тебя на слове, – смеется Дэн.
      Сэм заливается краской. Это уже настоящий флирт. Кое-что, чего она не делала уже очень давно. Со времен Криса. И, что самое главное, она флиртует с Дэном. Точнее, он заигрывает с ней.
      Она пытается придумать такой же кокетливый ответ или сказать что-нибудь остроумное и выдающееся, но кажется, она забыла все слова. Все происходит намного быстрее, чем она ожидала, и, хотя она с ума сходит от радости, она не готова к этому. Поэтому Сэм меняет тактику и переводит разговор в более безопасное русло.
      – И что мне делать с картиной? У тебя есть фотографии дома, с которых я могла бы писать?
      – Есть, я снимал в начале года. Может, я попозже к тебе заеду? Ты сегодня дома?
      О боже. Ей нужно помыть голову. И убраться в доме. И сходить в магазин. И погулять с Джорджем.
      – Буду дома весь день. Но чем позже, тем лучше.
      – Может, в четыре? Я мог бы зайти на чай.
      Сэм улыбается как чеширский кот.
      – Четыре? Замечательно. Ты уверен? – ее обуревают сомнения.
      – Разумеется, я уверен. Принесу фотографии, а ты позаботься о домашнем печенье.
      – Ха-ха-ха. Тебе еще повезет, если останется два прошлогодних сухарика.
      – Не волнуйся. Меня и дома кормят. Увидимся.
      И он вешает трубку.
      В дверь звонят в час сорок пять. Дьявол. Она в ванной, на лице питательная маска, посеченные кончики волос лечатся с помощью увлажняющего кондиционера, а Джордж крепко спит в своей комнате. Сэм вылезает из ванной, хватает полотенце, бежит вниз по лестнице и, капая водой на придверный коврик, открывает дверь.
      На пороге стоит Мэйв и Поппи.
      – Ой, – с сожалением произносит Мэйв. – Видимо, мы не вовремя.
      В любой другой день Сэм была бы на седьмом небе, но только не сегодня. Джордж может проснуться в любую минуту, а она использует время, пока он спит, чтобы прихорошиться.
      И еще она понимает, что Дэн пошутил насчет домашнего печенья. Но ей хочется показать ему, что возможно быть одновременно сексуальной, обворожительной, чудесной матерью и превосходной женой. Поэтому, после того, как она тщательно уберется в доме, она планирует быстренько взбить тесто для бананового кекса.
      – О боже, – стонет Сэм. – Я бы с удовольствием пригласила вас в гости, но сегодня днем у меня встреча, и мне нужно привести себя в божеский вид до того, как Джордж проснется. Как у вас дела?
      – Здорово, – улыбается Мэйв. – Поппи просто прелесть, а я умираю от скуки. Мы проходили мимо, и я подумала: дай-ка загляну. Но не волнуйся. Как-нибудь в другой раз.
      – Нет. Подожди.
      Сэм мысленно производит расчеты.
      Если Дэн придет в четыре и сразу же отдаст ей фотографии, они успеют поболтать, а потом… Проклятье. Что, если между ними что-то произойдет? Нет, не медленно решает она. Самое большее, что случится сегодня – это поцелуй, но даже представляя себе возможный поцелуй с Дэном, она ощущает слабость в коленях. Я не буду с ним спать, не в этом доме, и не сейчас, твердо решает она. Всего один поцелуй. В пять часов у Джорджа полдник, в шесть его нужно купать, так что, что бы ни случилось, к тому времени Дэн уже уйдет. Но в любом случае с Мэйв ей болтать некогда. И вообще, стоит ли с ней встречаться, думает Сэм. Мэйв же ничего не знает о Джулии, но она такая милая! Она могла бы стать моей лучшей подругой! О боже. Что же мне делать?
      – Что ты делаешь завтра утром?
      – То же, что и обычно, – отвечает Мэйв. – Брожу по улицам и пристаю к каждой симпатичной женщине с ребенком, которая могла бы стать моей подругой. А что?
      Сэм смеется.
      – Заходи завтра. Попьем кофе. В полдесятого нормально?
      Мэйв корчит рожу.
      – У маленького ангелочка утренний сон до десяти. Так неудобно подстраиваться под ее сон.
      – Не переживай. Может, в пол-одиннадцатого?
      – Отлично. До завтра.
      В 3.34 Сэм в боевой готовности. Дом сверкает, каждый шкафчик отполирован до блеска, на кухонном столе появилась ваза свежих роз.
      На ней новые джинсы и длинный голубой свитер, прикрывающий уши на бедрах, оставшиеся после беременности, но потихоньку начинающие исчезать. С тех пор как она влюбилась, у нее напрочь пропал аппетит.
      Она сделала легкий и незаметный макияж, который виден, лишь если присмотреться поближе.
      На полочке в прихожей горит свеча с ароматом ванили, на кухне восхитительно пахнет банановым кексом, а стол в гостиной отполирован пчелиным воском с лавандовым ароматом.
      Сэм прибегла ко всем возможным уловкам, разве что не положила в духовку палочки корицы (хотя это тоже пришло ей в голову), чтобы ее дом казался гостеприимным, а она сама – воплощением домашнего уюта.
      Если бы сегодня днем агент по недвижимости вы ставил их дом на продажу, клиенты перегрызли бы друг другу глотки.
      Она тихонько покачивается в кресле-качалке в комнате Джорджа, глядя, как он гремит музыкальной игрушкой. Но ее даже не раздражает писклявый голос игрушки с американским акцентом: «Щенок. Котенок. Привет, малыш».
      В 3.55 звонит телефон. Это Дэн.
      – Я ужасно извиняюсь, – говорит он без особого сожаления.
      Но он явно куда-то торопится.
      – Возникло срочное дело, и мне нужно уехать. Это займет целый день, так что я брошу фотографии в почтовый ящик на пути домой, о'кей?
      – Конечно, – бодро произносит Сэм.
      Ей удается скрыть разочарование, но она тут же чувствует себя брошенной.
      – Никаких проблем. Не волнуйся.
      Опустив трубку, она пытается сдержать слезы. Это смешно. Он сделал это не потому, что не любит ее, просто вмешались независящие от него силы. Он позвонит завтра. Найдет еще какой-нибудь предлог, потому что Сэм уверена, что это всего лишь предлог. Ему же вообще необязательно приезжать, размышляет Сэм и немного приободряется. Он мог бы послать фотографии по почте или заехать вечером, когда Крис дома.
      Но он напросился на чай, чтобы провести время со мной. Это неизбежно, успокаивает она себя, глядя на Джорджа. Он придумает еще один предлог.
      Но ей нужно занять себя чем-то еще. Он намертво поселился у нее в мыслях, и, хотя ей нравится думать о нем, это очень утомительно. Сегодня она отдохнет от Дэна, от мыслей о Дэне.
      Она звонит Мэйв.
      – Какая приятная неожиданность. Я сегодня уже отупела от скуки, – Мэйв толкает коляску в прихожую, вынимает Поппи и уверенно шагает на кухню.
      Молодые мамы в присутствии друга никогда не стесняются. В чужих домах располагаются как дома, открывают дверцы шкафов и берут слюнявчики, бутылочки и детские салфетки. В домах незнакомцев они ведут себя с такой фамильярностью, что их мужья часто бывают шокированы, оказавшись рядом.
      – Это же неприлично, – шипят они, когда молодые мамы собираются на чай в воскресенье всей семьей, включая мужей. – Она только что залезла во все наши шкафы! Неужели нельзя было попросить разрешения? Ее что, хорошим манерам не учили?
      Молодые мамы лишь пожимают плечами. Они все понимают, а вот мужчинам никогда не понять.
      И вот Мэйв заходит к Сэм на кухню, восторженно кричит, увидев детский стульчик с откидной спинкой, которые Сэм засунула в угол, и со знанием дела пристегивает Поппи, гремя у нее над головой погремушкой (она валялась на полу рядом со стульчиком), что бы развеселить и утихомирить малышку.
      – Тебе что-нибудь нужно? – Сэм заходит следом и ставит чайник. – Поппи не нужно покормить? У меня куча смесей. У Джорджа была аллергия на все, так что пришлось попробовать все разновидности. Что бы ты ни попросила, у меня есть все.
      Мэйв изгибает бровь.
      – Аптамил?
      – Есть.
      – Соевое молоко?
      – Есть.
      – Ага. А Нэнни?
      – Разумеется, у меня есть Нэнни. Смесь с козьим молоком – единственное, что пил мой бедняжка.
      Он не переносит лактозу.
      Мэйв корчит гримаску.
      – Откуда ты знаешь, что у него аллергия на лактозу?
      – После всех остальных смесей у него была ужасная экзема.
      – Понятно, – отвечает Мэйв, пожимая плечами.
      – А что?
      – Я просто не понимаю, почему ни у кого из наших сверстников в детстве не было аллергии на лактозу, а сейчас вдруг каждый ребенок стал страдать от непереносимости лактозы или чего-то еще.
      Сэм не понимает, о чем говорит Мэйв, но Мэйв уверена, что непереносимость лактозы бывает только у тех детей, матери которых невротички.
      – Наверное, сейчас стали использовать больше добавок, – говорит Сэм. – И очень зря. Как бы я хотела, чтобы можно было кормить Джорджа обычной смесью.
      – То же самое все эти экологически чистые продукты, – продолжает Мэйв: похоже, она завелась. – У нас в детстве не было никаких экологически чистых продуктов. И что, кто-нибудь из нас вырос уродом? Ничего подобного. Понятия не имею, с какой стати я должна тратить в три раза больше, покупая эту чертову органическую пищу.
      – О боже, – стонет Сэм. – Знаешь, я полностью с тобой согласна, но ты только посмотри на это.
      Открыв дверцу холодильника, она подзывает Мэйв. Экологически чистое молоко. Экологически чистый сыр. Хлеб из зерна, выращенного без удобрений. Органические овощи.
      – Бред какой-то, правда? Я думаю так же, как ты, но все равно покупаю, потому что все так делают.
      – Ой, извини, – Мэйв краснеет от смущения.
      Она понятия не имела, что Сэм окажется одной из тех помешанных мамаш, ведь она показалась ей такой… нормальной.
      – Не надо было ничего говорить. Мой язык не доведет до добра.
      – Нет, ты все правильно сказала, и ты права. Чай или кофе?
      Сэм открывает шкафчик, но Мэйв молчит, и тогда Сэм оборачивается.
      Мэйв стоит у широко распахнутой двери морозильника. Похоже, она в замешательстве и даже немного шокирована.
      – Сэм, понимаю, это идиотский вопрос, но почему у тебя в морозильнике три миллиона формочек для льда?
      Сэм разбирает смех.
      – Это не для льда. Я прочитала потрясающую статью о том, что детскую еду можно замораживать. Это же здорово. Когда я готовлю, просто достаю две-три формочки. Очень легко.
      – Но Сэм, – произносит Мэйв, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку, – можно ведь использовать пакетики для льда, а не покупать тысячи формочек.
      – Ты шутишь, – Сэм в ужасе смотрит на груды формочек с замороженной детской едой, от которых в морозилке не осталось и миллиметра свободного места. – Мне никто этого не говорил.
      – Боже. Извини, – Мэйв начинает смеяться. – Я смеюсь, потому что сделала бы то же самое, просто я видела, как кто-то из знакомых замораживает еду в пакетиках. Ты, наверное, разорилась на этих формочках.
      Сэм улыбается, осознавая, какой была идиоткой.
      – Ну, не разорилась, конечно. У меня их всего штук сто. Боже, какая же я дура. Не могу поверить, что мне это не пришло в голову.
      – Значит, я не единственная, чей мозг уменьшился в размерах после родов?
      – Очевидно, нет. А я думала, этого никто не замечает. Так что ты будешь, чай или кофе? – Сэм возвращается к шкафчику. – Есть чай с ромашкой, яблочный с шиповником, и с мятой. – Мэйв снова ошеломлена, и Сэм разбирает смех. – Я пошутила. Чай или кофе? – она уже почти выбросила Дэна из головы.
      – Я бы выпила чаю, но не доверяю тебе, к тому же мне нужен кофеин, поэтому сделай-ка кофе. Покрепче. Две ложки с горкой, и побольше молока.
      – Две ложки? Уверена?
      – Да. Компенсирую последние месяцы беременности, когда кофе вообще был запрещен. Так-так… – Мэйв оглядывает кухню. – У тебя дома так чудесно, как я и думала, но ты же говорила, что тебе никто не помогает.
      – Это так.
      – Ты, наверное, шутишь. Чего-то я не понимаю, как ты умудряешься держать дом в таком идеальном порядке и все делать в одиночку? Ни один человек на это не способен, – она пристально смотрит на Сэм. – Может, ты с другой планеты?
      – Поверь мне, – смеется Сэм. – У меня не всегда так чисто. Просто сегодня я ждала гостя… – она понимает, что может скрыть правду, но при этом не совсем солгать.
      Нельзя же врать новой подруге.
      – Один наш друг по секрету попросил меня нарисовать картину его дома ко дню рождения его жены, и мне стало так стыдно, что мой дом похож на место бомбового удара, что сегодня днем я устроила мощную уборку. Если тебя это утешит, могу сказать, что на самом деле меня всегда ужасный бардак.
      – О'кей. Мне стало намного лучше. Значит, ты хорошо рисуешь?
      – Раньше работала художником-дизайнером.
      – А сейчас?
      – Сейчас я мама. Я должна была вернуться на работу через три месяца после рождения Джорджа, но я уже давно хотела уйти из этой компании, и так и сделала. Поэтому теперь я работаю мамой на полный день и ничего не получаю. Мне нужна работа, иначе я окончательно сойду с ума, и я презираю своего мужа за то, что он не может как следует меня обеспечить. Видимо, с поисками работы придется поторопиться.
      – Скажу откровенно, – с улыбкой отвечает Мэйв, – я понимаю тебя, как никто другой, если тебя это утешит.
      – Ты собираешься вернуться на работу?
      – Я должна вернуться. И до рождения Поппи была уверена, что вернусь, думала, что сгнию, если буду сидеть дома, но теперь уже не знаю, смогу ли я ее оставить. Проклятый трехмесячный срок уже истекает. Не могу поверить, что я это говорю, но, по правде говоря, мне кажется, что я могу довольствоваться и ролью мамы, – она вздыхает. – Я потратила на карьеру годы, но только я добилась того, к чему стремилась, как забеременела. Я думала, что Поппи – всего лишь временный перерыв в этой гонке, но я даже не скучаю по работе, по адреналину, и мне кажется, что я счастлива дома, с Поппи.
      – Я работала на телевидении, – добавляет Мэйв, на минуту задумавшись.
      – Я знаю.
      Их взгляды пересекаются, и Сэм понимает, что настало время признаться.
      – О боже. Поклянись, что не сбежишь, если я скажу, откуда я знаю.
      – Клянусь богом, мне понадобится не менее десяти минут, чтобы сбежать, потому что нужно надеть на Поппи комбинезончик и пристегнуть ее к коляске, – она шутит, но ей любопытно. Откуда Сэм знает, что она работала на телевидении?
      Сэм вздыхает. Мэйв ей очень нравится. С ней она так свободно себя ощущает. И она знает, что они мог ли бы стать хорошими подругами. Но также понимает, что, возможно, Мэйв захочет прекратить с ней все отношения. А ведь они даже не успели подружиться.
      – Знаешь своего бойфренда?
      – Марка? Да. Очень хорошо.
      – А знаешь его бывшую девушку?
      – Джулию? Да. Но не настолько хорошо, – она говорит медленнее и, похоже, до нее доходит.
      – Джулия – моя… хм-м… Как бы сказать поточнее… – Сэм мучительно подбирает слова. – Джулия – моя лучшая подруга.
      – Ага. – Мэйв откидывается на стуле. – Значит ли это, что тебе неприятно со мной разговаривать, что ты бешено ненавидишь меня, и единственная причина, почему пригласила меня в гости, – чтобы незаметно выдернуть волос из моей головы и сделать куклу вуду, когда я уйду?
      Сэм не может удержаться от смеха.
      – Я подумала, может, тебе неприятно со мной разговаривать, – отвечает она.
      – Потому что я все еще общаюсь с Джулией. Очень часто. И мне не хочется, чтобы возникла неловкая ситуация.
      Мэйв задумывается, прежде чем ответить.
      – Как я понимаю, Джулия и Марк были несчастны вместе многие годы, и оба ошибочно полагали, что ребенок поможет им наладить отношения?
      Сэм кивает.
      – И сейчас Джулия живет в Нью-Йорке, отрывается на полную катушку и каждый вечер ходит с разными мужчинами по ресторанам, барам и модным клубам, и может дать сто очков вперед героиням «Секса в большом городе»?
      Сэм кивает.
      – Я понимаю, что когда она впервые узнала о Марке и мне… и Поппи, ей было очень трудно.
      Сэм хочет кивнуть, но одергивает себя: она не хочет предавать Джулию.
      – Но, думаю, теперь она уже не так сильно переживает. Хотя, может, я все неправильно поняла.
      – Нет. Можно сказать, ты только что назвала вещи своими именами.
      – Ты планируешь позвонить Джулии и рассказать обо мне?
      – Хм-м, нет. Я об этом даже не думала. И не знаю, что я ей скажу.
      Мэйв наклоняется и кладет руку на ладонь Сэм. Ее голос вдруг становится проникновенным, глубоко искренним.
      – Так почему бы нам просто не стать друзьями, и посмотреть, что получится?
      Сэм улыбается, испытывая приток облегчения.
      – Значит, настоящие подруги? – с опаской спрашивает она.
      – Ни в коем случае, – улыбается Мэйв. – Просто знакомые, которые иногда встречаются. Никто не должен знать. Да, и еще кое-что. Никаких ППП.
      – ППП?
      – Публичных проявлений привязанности.
      – Ну что ж, подружка, – Сэм с улыбкой протягивает руку и крепко пожимает ладонь Мэйв. – Договорились.
      Час спустя они все еще сидят за кухонным столом, и тут раздается звонок в дверь. Сэм подпрыгивает на месте и идет к двери. На пороге стоит Дэн.
      Сердце уходит в пятки. Дэн сексапильно усмехается, извиняется и объясняет, что поехал брать интервью у американского рок-певца, который сейчас на гастролях в Лондоне, но прямо перед его приходом у звезды произошел неприятный случай с каким-то журналистом из желтой газетенки, и вследствие это го он отменил все интервью.
      – Для какой газеты ты брал интервью?
      Сэм так поражена, что едва дышит.
      – Для «Телеграф». Только что разговаривал с редактором. Теперь придется писать статью о том, как звезды закатывают истерики. Какая ирония.
      – Да уж.
      – Когда что-нибудь отменяют в последний момент, в игру вступают внештатные журналисты. И я тут как тут.
      – В игру? – она не может удержаться, чтобы не пококетничать с ним, и даже стоя в дверях, соблазнительно кладет руку на бедро и изгибает бровь. Но на кухне сидит Мэйв, и Сэм тут же жалеет, что он здесь, жалеет, что пригласила ее.
      – Чем это так вкусно пахнет?
      Дэн не ведется на наживку, и Сэм изумлена и разочарована. Но тут она вспоминает, что тоже не ответила на его заигрывания, когда они утром говорили по телефону. Он просто решил отыграться.
      Она его прощает.
      – Домашний банановый кекс.
      Сэм улыбается и отходит в сторону, пропуская его.
      – У меня подруга в гостях. Пойдем, я вас познакомлю.
      Мэйв с опаской смотрит на Дэна. Этот тип мужчин ей знаком. Она спала с такими мужчинами не раз и не два. Он излучает опасность и притягательность, но Мэйв (к огромному облегчению Сэм) холодно здоровается с ним и сидит тихо, поражаясь, как Сэм преобразилась в присутствии этого человека.
      Этот мужчина доволен собой, думает Мэйв, глядя, как он вытягивает перед собой длинные ноги и откидывается на стуле, в то время как Сэм суетится вокруг него. Даже слишком доволен. Он ждет обожания от окружающих, но Мэйв никогда не удавалось относиться к таким мужчинам с обожанием. Спать с ними очень даже приятно. Но любить их – увольте.
      Но, несомненно, он безумно привлекателен.
      И Мэйв ни на минуту не сомневается, что Сэм втюрилась по самые уши.
      Неудивительно, что она так вылизала весь дом и испекла банановый кекс.
      Все это ради Дэна.
      Дэн доедает банановый кекс и осыпает Сэм похвалами. Она чуть не тает от его слов. Но он переключается на Мэйв и засыпает ее обезоруживающими, обаятельными вопросами. Спрашивает, кто она такая, где живет, чем занимается, сколько лет Поппи, как прошли роды.
      Мэйв и так уже чувствует себя неуютно в этой ситуации, но тут она понимает, что Сэм пугает то, что Дэн переключил на нее внимание. Я не намерена ввязываться в эту игру, думает она, встает и направляется к выходу.
      С натянутой улыбкой она пожимает Дэну руку и обнимает Сэм. Она знает, что Сэм ступила на опасную территорию. Сэм ослеплена его привлекательностью, но не видит, какой вред он может ей причинить. Не осознает, что рискует всем ради короткой интрижки с этим мужчиной.
      И, что самое главное, Мэйв понимает, что Дэн не испытывает к Сэм те же чувства. Сэм влюблена, а Дэн нет. Ему нравится ее внимание, нравится ободрять ее, но для него это всего лишь игра, и он способен, самое большее, на грязную непродолжительную связь.
      Но Мэйв совсем не знает Сэм, и не решается поделиться своими мыслями. В любом случае, что она ей скажет?

29