10. Всякий сброд

Сказал петушок курочке:

– Сейчас самая пора, когда поспевают орехи. Давай-ка отправимся с тобой на гору и хоть разок да наедимся досыта, пока их не утащила белка.

– Хорошо, – говорит курочка, – пойдём, давай вместе с тобой полакомимся.

И пошли они вместе на гору, – а было ещё совсем светло, – и остались там до самого вечера. Ну, я уже не знаю, то ли наелись они до отвала, то ли так возгордились, но, коротко говоря, не захотели домой пешком возвращаться. И вот сделал петушок из ореховой скорлупы возок. Когда возок был готов, курочка села в него и говорит петушку:

– А ты впрягайся и вези меня.

– Да что ты придумала? – сказал петушок. – Нет, уж лучше я пешком домой пойду, а впрягаться не стану, такого уговора у нас не было. Я, пожалуй, согласен сидеть за кучера на козлах, но тащить возок на себе – это дело никак не пойдёт.

Спорят они между собой, а в это время закрякала на них утка:

– Эй вы, воры, кто это вам дозволил на моей горе по орешнику лазить? Погодите, плохо вам придётся! – и с разинутым клювом она стала подступать к петушку.

Но и петушок, не будь ленив, клюнул крепко утку и ударил её своими шпорами, да так сильно, что стала она просить пощады; и вот в наказанье пришлось ей впрячься в возок.

Сел петушок вместо кучера на козлы и стал её погонять:

– Но-о, утка, беги поживей!

Проехали они немного и повстречали по пути двух пешеходов: булавку и иголку. И кричат они: «Стой, стой!», и говорят, что скоро, мол, стемнеет и станет так темно, что хоть глаз выколи, и тогда уж им не двинуться дальше; что дорога-де очень грязна, так нельзя ли им будет подсесть на возок; говорят, что были они у ворот портновской харчевни, да задержались: пиво распивали.

Видит петушок, что людишки они худые, много места не займут, вот и позволил им влезть на возок, но взял с них зарок, что они не будут наступать на ноги ни ему, ни курочке.

Поздно вечером прибыли они в гостиницу, а так как ночью ехать они не пожелали, да и утка к тому же все ноги себе пообтоптала – еле с ноги на ногу переваливалась, то заехали они туда на ночлег. Хозяин сначала не хотел было их пускать: дом-де весь полон гостей и места свободного нету, но потом подумал, что люди они, мол, незнатные, речи ведут приятные, а яйца ему были нужны – их снесла по дороге курочка, да и утку можно будет у себя придержать – она тоже неслась каждый день, – вот и согласился он, наконец, пустить их на ночлег. Велели они подать себе ужин и зажили припеваючи.

А наутро, чуть свет, когда все ещё спали, разбудил петух курочку, взял яйцо, надклевал его, и съели они его вдвоём, а скорлупу бросили в горящую печь. Потом подошли к иголке, – та ещё спала, – взяли её за ушко и воткнули в подушку хозяйского кресла, а булавку – в полотенце, а сами взяли и улетели в поле, ни слова никому не сказавши.

Утка, та любила спать на свежем воздухе и осталась потому во дворе; вдруг слышит – летят они, шумят крыльями, и тоже спохватилась, нашла какой-то ручеёк и поплыла вниз по течению, – да куда быстрей, чем когда тащила возок.

А часа через два вылез хозяин из-под своей пуховой перины, умылся и хотел было вытереть себе лицо полотенцем, но булавка как царапнет его по лицу, так и оставила красную полосу от уха до уха. Пошёл он тогда на кухню, хотел было раскурить трубку, подходит к печи, а тут как прыгнут ему в глаза яичные скорлупки.

– Не везёт мне нынче с утра, – сказал он, раздосадованный, и сел в дедовское кресло, но как подскочит вверх, как завопит:

– Ой-ой-ой!

Но иголка, та была похитрей, – уколола его не в голову. Тут он и совсем рассердился, стал подозревать во всём своих гостей, прибывших вчера так поздно вечером; он пошёл посмотреть, где они, а их уж и след простыл.

И поклялся он тогда больше не пускать к себе в дом всякий сброд: ест он много, да мало платит, да ещё вместо благодарности всякими проделками занимается.

11. Братец и сестрица

Взял братец сестрицу за руку и говорит:

– С той поры, как мать у нас умерла, нету нам на свете радости: каждый день нас мачеха бьёт, а когда мы к ней подходим, толкает нас ногами. И едим мы одни лишь сухие корки, что от стола остаются; собачонке и то под столом лучше живётся, – ей бросит она иной раз хороший кусок. Боже мой, если б узнала о том наша мать! Давай уйдём вместе с тобой куда глаза глядят, будем бродить по свету.

И они ушли из дому. Целый день брели они по лугам, по полям, по горам; а когда пошёл дождь, сестрица сказала:

– Это плачут заодно и господь и наши сердца!

Под вечер зашли они в дремучий лес и так устали от голода, горя и долгого пути, что забрались в дупло дерева и уснули.

Они проснулись на другое утро, когда солнце стояло уже высоко на небе и своими лучами горячо прогревало дупло. И сказал тогда братец:

– Сестрица, мне хочется пить, – если б знать, где тут ручеёк, я бы пошёл напиться. Мне кажется, где-то вблизи журчит вода.

Братец поднялся, взял свою сестрицу за руку, и они стали искать ручеёк. Но злая мачеха была ведьмой. Она видела, что дети ушли, и прокралась за ними тайком, как умеют это делать ведьмы, и заколдовала все родники лесные. И вот, когда они нашли родничок, что прыгал, сверкая, по камням, и захотел братец из него напиться, услыхала сестрица, как родничок, журча, говорил:

– Кто из меня напьётся, тот тигром обернётся!

И крикнула сестрица:

– Братец, не пей, пожалуйста, из него воды, а не то диким зверем обернёшься и меня разорвёшь.

Братец не стал пить из этого родничка, хотя ему очень хотелось, и сказал:

– Я потерплю, пока найдём другой родничок.

Пришли они к другому роднику, и услыхала сестрица, что и этот тоже говорил:

– Кто из меня напьётся, тот волком обернётся!

И крикнула сестрица:

– Братец, не пей, пожалуйста, из этого родника, а не то обернёшься волком и меня съешь.

Братец не стал пить и сказал:

– Я подожду, пока мы придём к другому роднику, – вот уж тогда я напьюсь, что бы ты мне ни говорила; мне очень хочется пить.

Пришли они к третьему роднику. Услыхала сестрица, как он, журча, говорил:

– Кто из меня напьётся, диким козлом обернётся! Кто из меня напьётся, диким козлом обернётся!

Сестрица сказала тогда:

– Ах, братец, не пей ты, пожалуйста, воды из этого родника, а не то диким козлом обернёшься и в лес от меня убежишь.

Но братец стал у ручья на колени, нагнулся и напился воды. И только коснулись первые капли его губ, как сделался он вмиг диким козлёнком.

Заплакала сестрица над своим бедным заколдованным братцем, и козлик тоже заплакал; и сидел он рядышком с нею и был такой грустный-грустный. И сказала девочка:

– Успокойся, мой миленький козлик, я тебя никогда не оставлю.

И она сняла свою золотую подвязку, надела её на шею козлику, нарвала осоки и сплела из неё мягкую верёвку. Она привязала козлика за верёвку и повела его вместе с собой дальше и шла всё глубже и глубже, в самую чащу лесную.

Шли они долго-долго и подошли, наконец, к маленькой избушке. Заглянула девочка в избушку – видит: она пустая. И подумала девочка: «Вот здесь можно будет и поселиться». Она собрала для козлика листья и мох, сделала ему мягкую подстилку и каждое утро выходила собирать разные коренья, ягоды и орехи; и приносила козлику мягкой травы и кормила его с рук, и был козлик доволен и весело прыгал около неё. К вечеру, когда сестрица уставала, она читала молитву, клала свою голову на спину козлику – была она ей вместо подушки – и засыпала. И если бы можно было вернуть братцу его человеческий образ, то что за чудесная жизнь была бы у них!

Вот так и жили они одни в лесной чаще некоторое время. Но случилось, что как раз на ту пору затеял король в этом лесу большую охоту. И трубили среди леса охотничьи рога, раздавался собачий лай, весёлый посвист и улюлюканье егерей.

Козлик всё это слышал, и захотелось ему побывать на охоте.

– Ах, – сказал он сестрице, – отпусти меня в лес на охоту, я дольше вытерпеть не в силах. – И он долго её упрашивал, пока, наконец, она согласилась.

– Но смотри, – сказала она ему, – к вечеру возвращайся. От недобрых охотников дверь в избушке я запру, а чтоб я тебя узнала, ты постучись и скажи: «Сестрица, впусти меня», а если ты так не скажешь, то дверь я тебе не открою.

Вот выскочил козлик в лес, и было ему так приятно и весело гулять на приволье! Только увидел король со своими егерями красивого козлика, пустились они за ним в погоню, но нагнать его не могли; они думали, что вот-вот поймают его, а он скакнул в густую заросль и пропал у них на глазах.

Между тем стало уже смеркаться. Подбежал козлик к избушке, постучался и говорит:

– Сестрица, впусти меня. – И открылась перед ним маленькая дверь, вскочил козлик в избушку и отдыхал всю ночь на мягкой подстилке.

На другое утро охота началась снова; и когда козлик заслышал большой охотничий рог и улюлюканье егерей, он забеспокоился и сказал:

– Сестрица, открой дверь, отпусти меня в лес погулять.

Открыла сестрица дверь и сказала:

– Но к вечеру, смотри, возвращайся и скажи: «Сестрица, впусти меня».

Как увидел король со своими егерями опять козлика с золотою повязкой на шее, все помчались за ним в погоню, но козлик был очень проворен и быстр. Гонялись за ним егеря целый день напролёт и только к вечеру его окружили. Один из них ранил его в ногу, начал козлик прихрамывать, не смог бежать так быстро, как прежде. Тогда прокрался за ним следом один из егерей до самой избушки и услышал, как козлик говорил: «Сестрица, впусти меня!» – и видел, как дверь перед ним отворилась и тотчас закрылась опять. Охотник всё это хорошо приметил, вернулся к королю и рассказал о том, что видел и слышал. И сказал король:

– Завтра ещё раз выедем на охоту.

Сильно испугалась сестрица, увидев, что её козлик ранен. Она обмыла ему кровь, приложила к ране разные травы и сказала:

– Ступай полежи, милый мой козлик, и рана твоя заживёт.

Но рана была небольшая, и наутро у козлика и следа от неё не осталось. И когда он услышал в лесу опять весёлые звуки охоты, он сказал:

– Невмочь мне дома сидеть, хочу погулять я в лесу; меня никто не поймает, не бойся.

Заплакала сестрица и сказала:

– Нет, уж теперь они тебя убьют, и останусь я здесь одна в лесу, покинута всеми. Нет, не пущу я тебя нынче в лес.

– А я здесь тогда от тоски погибну, – ответил ей козлик. – Как заслышу я большой охотничий рог, так ноги сами и бегут у меня.

Что тут было делать сестрице? С тяжёлым сердцем она открыла ему дверь, и козлик, здоровый и весёлый, ускакал в лес.

Увидел его король и говорит егерям:

– Уж теперь гоняйтесь за ним целый день до самой ночи, но смотрите, чтоб никто из вас его не ранил.

И вот, только солнце зашло, говорит король егерю:

– Ну, ступай покажи мне эту лесную избушку.

Тогда он подошёл к маленькой двери, постучался и сказал:

– Дорогая сестрица, впусти меня.

Открылась дверь, и король вошёл в избушку; видит – стоит там девушка красоты несказанной. Испугалась девушка, увидав, что это вошёл не козлик, а какой-то чужой человек, и на голове у него золотая корона. Но король ласково на неё поглядел, протянул ей руку и сказал:

– Хочешь, пойдём со мной в замок, и будешь ты моей милой женой.

– Ах, я согласна, – ответила девушка, – но козлик должен идти со мной, я его никогда не оставлю.

– Хорошо, – сказал король, – пускай он останется на всю жизнь при тебе, и будет ему всего вдосталь.

А тут подскочил и козлик; и сестрица привязала его за верёвку из осоки и вывела из лесной избушки.

Посадил король девушку на коня и привёз её в свой замок; там отпраздновали они свадьбу с большой пышностью. Стала она теперь госпожой королевой, и они жили счастливо вместе долгие годы, а козлика холили и кормили, и он прыгал по королевскому саду.

Но злая мачеха, из-за которой детям выпало на долю бродить по свету, решила, что сестрицу разорвали, пожалуй, в лесу дикие звери, а козлик убит охотниками. Когда она услыхала, как они счастливы и что живётся им так хорошо, в сердце у неё зашевелились зависть и злоба, и они не давали ей покоя, и она думала только о том, как бы опять накликать на них беду.

А была её родная дочка уродлива, как тёмная ночь, и была она одноглазой. Стала она попрекать свою мать:

– Ведь стать королевой полагалось бы мне.

– Ты уж помолчи, – сказала старуха и стала её успокаивать: – придёт время, я всё сделаю, что надо.

Прошёл срок, и родила королева на свет прекрасного мальчика; а на ту пору был король как раз на охоте. Вот старая ведьма приняла вид королевской служанки, вошла в комнату, где лежала королева, и говорит больной:

– Королева, идите купаться, уж ванна готова, купанье вам поможет и прибавит сил; идите скорей, а то вода остынет.

Ведьмина дочь была тут же рядом; и отнесли они ослабевшую королеву в ванную комнату, опустили её в ванну, заперли дверь на ключ, а сами убежали. Но они развели в ванной такой адский огонь, что молодая красавица-королева должна была вот-вот задохнуться.

Сделав это, старуха взяла свою дочку, надела на неё чепец и уложила её в постель вместо королевы. И сделала она её похожей на королеву, только не могла она приставить ей второй глаз. Но чтоб король этого не заметил, пришлось её положить на ту сторону, где у неё не было глаза.

Воротился вечером король домой и, услыхав, что королева родила ему сына, сильно обрадовался, и ему захотелось пойти проведать свою любимую жену и поглядеть, что она делает. Но старуха закричала:

– Ради бога, задвиньте скорей полог, королеве смотреть на свет ещё трудно, её тревожить нельзя.

Король вернулся назад, не зная о том, что в постели лежит самозванная королева.

Наступила полночь, и все уже спали; и вот увидела мамка, сидевшая в детской у колыбели, – она одна только в доме не спала, – как открылись двери и в комнату вошла настоящая королева. Она взяла на руки из колыбели ребёнка и стала его кормить грудью. Потом она взбила ему подушечку, уложила его опять в колыбельку и укрыла одеяльцем. Но не забыла она и про козлика, заглянула в угол, где он лежал, и погладила его по спине. Потом она тихонько вышла через дверь; мамка на другое утро спросила стражу, не заходил ли кто ночью в замок, но сторожа ответили:

– Нет, мы никого не видали.

Так являлась она много ночей подряд и ни разу при этом не обмолвилась словом. Мамка каждый раз её видела, но сказать о том никому не решалась.

Так прошло некоторое время, но вот однажды королева ночью заговорила и молвила так:

Мамка ей ничего не ответила, но когда королева исчезла, мамка пришла к королю и обо всём ему рассказала. Король сказал:

– Ах, боже мой, что же это значит? Следующую ночь я сам буду сторожить возле ребёнка.

Он пришёл вечером в детскую, а в полночь явилась опять королева и сказала:

И она ухаживала за ребёнком, как делала это всегда, а потом снова ушла. Король не осмелился заговорить с нею, но и следующую ночь он тоже не спал. И она снова спросила:

И не мог король удержаться, он бросился к ней и сказал:

– Значит, ты моя милая жена!

И она ответила:

– Да, я твоя жена, – и в тот же миг по милости божьей она ожила и стала опять здоровой, румяной и свежей, как прежде.

Потом она рассказала королю о злодействе, что совершила над ней злая ведьма вместе со своей дочкой.

Тогда король велел привести их обеих на суд, и был вынесен им приговор.

Ведьмину дочь завели в лес, где её разорвали дикие звери, а ведьму взвели на костёр, и ей пришлось погибнуть лютою смертью. И когда остался от неё один только пепел, козлик опять обернулся человеком, и сестрица и братец стали жить да поживать счастливо вместе.

12. Рапунцель

Однажды жили на свете муж и жена; им давно уже хотелось иметь ребёнка, но его всё не было; и вот, наконец, явилась у жены надежда, что милостивый господь исполнит её желание.

А было у них в горенке маленькое окошко, оттуда был виден великолепный сад, где росло много прекраснейших цветов и всякой зелени. Но сад был обнесён высокой оградой, и никто не осмеливался в него входить, так как сад этот принадлежал одной колдунье; она обладала большим могуществом, и все на свете её боялись.

Стояла раз жена у окошка, заглянула в сад и увидела грядку, а рос на ней прекраснейший рапунцель;[2] был он на вид такой свежий и такой зелёный, что ей страсть как захотелось отведать этого рапунцеля. Это желание у неё всё с каждым днём возрастало, но так как она знала, что его достать ей никак невозможно, то она вся исхудала, побледнела и выглядела несчастной. Испугался муж и спрашивает:

– Чего тебе, моя жёнушка, недостаёт?

– Ах, – говорит она, – если не добыть мне из того сада, что за нашим домом, зелёного рапунцеля и его не отведать, то останется мне одно – помереть.

Муж очень её любил и подумал: «Уж если жене моей от этого помирать приходится, то я достану для неё рапунцеля, чего бы это мне ни стоило».

И вот перелез он в сумерках через каменную ограду в сад колдуньи, нарвал второпях целую пригоршню зелёного рапунцеля и принёс его жене.

Она тут же приготовила себе из него салат и с жадностью его поела. И салат ей этот так понравился, показался ей таким вкусным, что на другой день появилось у неё желанье втрое большее, чем прежде. И она не могла найти себе покоя, пока муж не согласился полезть в сад ещё раз.

Он пробрался туда в сумерках, пролез через каменную ограду, но сильно перепугался, увидав перед собой колдунью.

– Как ты смеешь лазить в мой сад, – сказала она, гневно на него поглядев, – и красть у меня, как вор, мой зелёный рапунцель? Тебе плохо за это придётся.

– Ах, – ответил он, – вы уж меня простите, ведь я решился на это по нужде: моя жена увидала из окошка ваш зелёный рапунцель и почувствовала к нему такую страсть, что, пожалуй, умерла бы, если бы его не отведала.

Гнев у колдуньи немного прошёл, и она сказала ему:

– Если это правда, что ты говоришь, то я позволю тебе набрать рапунцеля столько, сколько ты пожелаешь, но при одном условии: ты должен будешь отдать мне ребёнка, который родится у твоей жены. Ему будет у меня хорошо, я буду о нём заботиться, как мать родная.

И он со страху согласился на всё. Когда жене пришло время рожать и она родила дочку, явилась тотчас колдунья, назвала дитя Рапунцель и забрала его с собой.

Стала Рапунцель самой красивой девочкой на свете. Когда ей исполнилось двенадцать лет, колдунья заперла её в башню, что находилась в лесу; в той башне не было ни дверей, ни лестницы, только на самом её верху было маленькое оконце. Когда колдунье хотелось забраться на башню, она становилась внизу и кричала:

А были у Рапунцель длинные прекрасные волосы, тонкие, словно из пряжи золотой. Услышит она голос колдуньи, распустит свои косы, подвяжет их вверх к оконному крючку, и упадут волосы на целых двадцать аршин вниз, – и взбирается тогда колдунья, уцепившись за них, наверх.

Прошло несколько лет, и случилось королевскому сыну проезжать на коне через лес, где стояла башня. Вдруг он услышал пение, а было оно такое приятное, что он остановился и стал прислушиваться. Это пела Рапунцель своим чудесным голосом песню, коротая в одиночестве время. Захотелось королевичу взобраться наверх, и он стал искать вход в башню, но найти его было невозможно. Он поехал домой, но пение так запало ему в душу, что он каждый день выезжал в лес и слушал его.

Вот стоял он раз за деревом и увидел, как явилась колдунья, и услышал, как она закричала:

Спустила Рапунцель свои косы вниз, и взобралась колдунья к ней наверх.

«Если это и есть та лесенка, по которой взбираются наверх, то и мне хотелось бы однажды попытать счастья», – и на другой день, когда начало уже смеркаться, подъехал королевич к башне и крикнул:

И упали тотчас волосы вниз, и королевич взобрался наверх.

Рапунцель, увидя, что к ней вошёл человек, какого она никогда не видела, сначала сильно испугалась. Но королевич ласково с ней заговорил и рассказал, что сердце его было так тронуто её пением и не было ему нигде покоя, и вот он решил её непременно увидеть.

Тогда Рапунцель перестала бояться, и когда он спросил у неё, согласна ли она выйти за него замуж, – а был он молодой и красивый, – она подумала: «Он будет любить меня больше, чем старуха фрау Готель», – и дала своё согласие и протянула ему руку. Она сказала:

– Я охотно пойду вместе с тобой, но не знаю, как мне спуститься вниз. Когда ты будешь ко мне приходить, бери всякий раз с собой кусок шёлка; я буду плести из него лесенку, и когда она будет готова, я спущусь вниз, и ты увезёшь меня на своём коне.

Они условились, что он будет приходить к ней по вечерам, так как днём приходила старуха. Колдунья ничего не замечала до тех пор, пока однажды Рапунцель не заговорила с ней и не сказала:

– Скажи мне, фрау Готель, почему мне тебя тащить наверх тяжелей, чем молодого королевича? Он подымается ко мне в один миг.

– Ах ты, мерзкая девчонка! – крикнула колдунья. – Что я слышу? Я считала, что скрыла тебя ото всех, а ты меня всё-таки обманула! – И она вцепилась в ярости в прекрасные волосы Рапунцель, обмотала их несколько раз вокруг левой руки, а правой схватила ножницы и – чик-чик! – отрезала их, и чудесные косы лежали на земле.

И была колдунья такою безжалостной, что завела бедную Рапунцель в глухую чащу; и пришлось ей там жить в большой нищете и горе.

И в тот же самый день, как она прогнала Рапунцель, она привязала вечером отрезанные косы к оконному крючку и, когда явился королевич и крикнул:

то спустила колдунья волосы вниз.

И взобрался королевич наверх, но не нашёл там своей любимой Рапунцель, а увидел колдунью. Она глянула на него своим злобным, язвительным взглядом.

– Ага! – крикнула она насмешливо. – Ты хочешь увезти свою возлюбленную, но красавицы-птички нет больше в гнезде, и она уже не поёт. Её унесла кошка, а тебе она выцарапает к тому же глаза. Ты потерял Рапунцель навек, не видать её тебе больше никогда!

Королевич был вне себя от горя и в отчаянье выпрыгнул из башни; ему удалось сохранить жизнь, но колючие шипы кустарника, на которые он упал, выкололи ему глаза. И он бродил слепой по лесу, питаясь лишь одними кореньями да ягодами, и всё время горевал и плакал по потерянной им любимой жене.

Так блуждал он несколько лет в горе и печали и зашёл наконец в густую чащу, где жила, бедствуя, Рапунцель вместе со своими детьми-близнецами, которых она родила, с мальчиком и девочкою.

Вдруг услыхал королевич чей-то голос; он показался ему таким знакомым, и он пошёл навстречу ему; и когда подошёл он ближе, то Рапунцель его узнала, бросилась к нему на шею и горько заплакала. Но упали две слезинки к нему на глаза, и он снова прозрел и стал видеть, как прежде. И он привёл её в своё королевство, где встретили его с радостью, и они жили долгие-долгие годы в счастье и довольстве.

13. Три маленьких лесовика

Жил-был один человек, и умерла у него жена; и жила женщина, и умер у неё муж; была у человека дочь, и у женщины тоже была дочь. Девушки были между собой знакомы и ходили вместе гулять, и захаживали не раз к этой женщине в дом. Вот женщина раз и говорит дочери того человека:

– Послушай, скажи-ка своему отцу, что я хочу выйти за него замуж, и уж будешь ты у меня каждый день в молоке купаться да вино попивать, а дочь моя пусть в воде купается и пьёт одну только воду.

Воротилась девушка домой и рассказала отцу то, что ей велела передать женщина. Говорит отец:

– Как же мне быть? Женишься раз, а плачешься век, – оно ведь и радость и горе.

И вот, не зная, как ему поступить, снял он с ноги сапог и говорит:

– Возьми-ка этот сапог – в нём подошва дырявая, отнеси его на чердак, и повесь на большой гвоздь, и налей в сапог воды. Коль вода из него не просочится, то придётся мне во второй раз жениться, а просочится – так не стану жениться.

Девушка сделала, как было ей велено; но от воды дыра в сапоге затянулась, и сапог оказался доверху полон воды. Рассказала она о том своему отцу. Вот полез он на чердак и увидел, что дочь говорит правду; пошёл к вдове и женился на ней, – тут они и свадьбу сыграли.

На другое утро встали обе девушки, видят – стоит перед отцовой дочкою молоко для мытья и вино для питья, а перед дочкой жены – вода для мытья да вода для питья. На второе утро видят – стоит вода для мытья и вода для питья и перед отцовой дочкой, и перед дочерью жены. А на третье утро – глядь, стоит вода для мытья да вода для питья перед отцовой дочкой, а молоко для мытья да вино для питья – перед дочерью жены; так пошло оно и дальше.

Невзлюбила мачеха падчерицу и не знала, что бы такое и придумать, чтоб было ей день ото дня и того хуже. А была она к тому же завистлива: ведь падчерица была и мила и красива, а родная её дочь уродлива и противна.

Однажды зимой, когда наступили лютые морозы и всё кругом позамерзло, горы и долины засыпало снегом, сшила мачеха платье из бумаги, подозвала девушку и говорит:

– Надень это платье, ступай в лес да принеси мне полное лукошко земляники: мне хочется ягод поесть.

– Господи, да ведь зимой земляника не растёт, – молвила девушка, – земля-то ведь вся промёрзла и снегом покрыта. И как пойду я в бумажном платье? На дворе ведь так холодно, что дух захватывает, ветер продует меня насквозь, а колючий терновник разорвёт мне платье.

– Ты что это? Перечить мне вздумала? – сказала мачеха. – Ступай живей и не смей мне и на глаза показываться, пока не наберёшь полное лукошко земляники.

Она дала ей кусок чёрствого хлеба и сказала:

– Этого тебе хватит на целый день, – а сама подумала: «На дворе ты замёрзнешь, и с голоду пропадёшь, и никогда назад не вернёшься».

Девушка послушалась, надела бумажное платье и вышла из дому с лукошком. А кругом одни только снега да снежные просторы и дали, и ни одного зелёного стебелька не видать.

Пришла она в лес, видит – стоит маленькая избушка; и выглядывают из неё три маленьких лесовика. Поздоровалась она с ними и робко в дверь постучалась. Они крикнули: «Входи!» – и она вошла в комнату и села на скамейку у печки, – ей хотелось согреться и съесть свой кусок хлеба. А маленькие человечки и говорят:

– Дай и нам кусочек.

– Хорошо, – ответила она и разломила свой кусок хлеба надвое и отдала им половину. А они потом спрашивают:

– Отчего ты в таком тоненьком платье зимою в лесу?

– Ах, – ответила девушка, – я должна набрать полное лукошко земляники, а без этого мне домой вернуться никак нельзя.

Когда она съела свой кусок хлеба, они дали ей метлу и сказали:

– Теперь подмети снег у чёрной двери избушки.

Она вышла, а маленькие человечки стали между собой говорить: «Что бы это нам ей такое подарить, ведь она прилежная и ласковая, и хлебом своим с нами поделилась».

И сказал первый из них:

– Я одарю её тем, что будет она день ото дня становиться всё краше.

Второй сказал:

– А я одарю её тем, что будут у ней изо рта, только скажет она слово, падать червонцы.

Сказал третий:

– А я одарю её тем, что явится король и женится на ней.

Исполнила девушка то, что сказали ей маленькие человечки, промела метлой снег у избушки, – и, как вы думаете, что же она нашла? Спелую землянику! Она пробилась тёмно-красной ягодкой из-под снега. И набрала девушка на радостях полное лукошко; поблагодарила маленьких лесовиков, попрощалась с каждым из них за руку и побежала домой, желая принести мачехе то, что та ей велела.

Воротилась она домой и только сказала «добрый вечер», как тотчас выпал у неё изо рта червонец. Потом она рассказала, что случилось с нею в лесу, и при каждом её слове падали у ней изо рта червонцы, так что вскоре вся комната была завалена ими.