11

Первое, что сделал О’Нейл — обрушил всю свою ярость на стол с военными картами.

— Проклятье!

Карты разлетелись по полу.

Он устало поднял их и разложил на столе. Прямо перед его глазами оказалась карта Зилонга с подробным планом форта и его окрестностей. Гиперион был расположен в отличном месте. Здесь можно было дождаться, когда приземлится «Иона» или подаст сигнал о возвращении. Здесь был большой запас отличной пищи, прекрасное удобное жилье, дружеское расположение обитателей. А главное — он мог каждый день встречаться с Мариеттой. Ну, чего еще?

Форт располагался на самом краю континента, вдававшегося своей оконечностью в океан. Земля на территории форта была покрыта сплошным зеленым ковром, с чистейшими источниками питьевой воды, свежим воздухом. Рядом располагалась фабрика по переработке джута — Гиперион мог существовать совершенно независимо от остальной части Зилонга.

Чуть ниже форта, с противоположной стороны, располагался рудник, который и должен был охранять и защищать форт, так ему объяснили местные.

— На них используется труд рабов — туземцев, — недовольно ворчал он.

— А кто в этом больном мире не раб? — отозвалась жена коменданта форта.

— А вы неплохо тут устроились, — оценил Симус их положение в разговоре с самим комендантом.

— Да, мы могли бы стать полностью независимыми, — гордо проговорил гениальный комендант, обаятельный сорокалетний мужчина. Он был хорошо сложен: широк в груди, с узкой талией. — Человек вашей культуры, наверное, уже отметил, что Город — это пережиток, анахронизм.

— Да уж, — подтвердил Симус. Вообще, этот парень. Кцар, очень напоминал Гармоди, разыгрывая из себя этакого бравого вояку, на самом деле он был непокорным и хорошо развитым человеком.

— Кто бы там не одержал победу, я надеюсь, что это будет не такой безмозглый простофиля, который сейчас у власти. Ему будет необходим наш форт. Минералы, которыми мы располагаем, уникальны. И уж если так произойдет, ему придется считаться с нашими условиями и интересами.

— Так вот почему человек с таким опытом и образованием предпочитает нести службу в таком глухом месте. — если уж Симус брался льстить, то не уступал никому.

— И с легким сердцем. Я сделал все, чтобы оказаться в этих местах, — он наполнил ликером бокал Симуса. — У меня не возникает желания присоединиться к Нату.

— А если он вышвырнет вас отсюда? — Симус блаженно потягивал вино. Стоящая женщина да бутылка стоящего вина — что еще нужно одинокому мужчине? Особенно, если по всем признакам «Иона» больше не существует?

— Не хотелось бы это испытать, — хохотнул комендант в ответ. — Да и императором становиться неохота. У императоров слишком короткая жизнь.

— И все же, вы могли бы сразиться с ним? — Симус осушил очередной бокал. Его трудно было оставить под столом во время пирушки.

— Только если он попытается захватить мое место, чего ему не видать, — управляющий рудником гордо взмахнул рукой. — Никому это еще не удавалось.

— Как ты думаешь, когда они попытаются совершить переворот? — Симуса изрядно развезло, но он владел собой лучше, чем комендант.

— Ну, например, во время следующего Фестиваля, — вздохнул тот. — Неистовства с каждым годом все больше и больше. Наше счастье, что до этих мест еще не докатилось это безумие. Даже если бы у нас не было…

Кцар осекся. Хотя он и был изрядно пьян, но, видимо, было что-то весьма секретное, может быть, самое важное для Симуса и его разведывательной миссии, чего этот парень не собирался раскрывать дружелюбному чужаку-посетителю.

— А чем вызвано такое неистовство? — Симус пытался задать вопрос небрежно, как бы случайно.

Кцар наполнил бокал Симуса аппетитным розовым желе, очень похожим на взбитые сливки. Симусу пришло в голову, что в бокале проступил образ женщины.

Конечно Маржи. Очаровательная женщина, хоть и чересчур напористая. Э, нет. А, может быть, это Леди Кардина? Да полно, стала бы, она подглядывать за двумя выпившими мужчинами?

— Думаю, что для такого искушенного в жизненных делах человека, как вы, очевидна болезненная и опасная аллергическая реакция. Несколько лет назад эти болваны вывели новый сорт джута. Ожидалось, что с тех же площадей будут снимать значительно больший урожай. Можно подумать, что до сих пор нам не хватало. Фестивали и прежде были достаточно безудержными. Поначалу никто этого не замечал, ну, что нравы становятся все более дикими… Ну а потом мы так втянулись, что уже было поздно что-то менять. По моей теории, каждый последующий год население становится все более восприимчивым и чувствительным к воздуху во время сбора урожая.

— Интересная теория.

— Это не только теория, парень. У нас здесь не выращиваются новые сорта, зато и бесноватости нет. Разве этот эксперимент не подтверждает мою правоту?

— Да, пожалуй. И вы здесь не отмечаете праздник Фестиваля так, как в Городе?

Коменданта качнуло.

— Ты об оргиях? Я положил этому конец, как только занял это место. Ерунда. Женщины всегда ненавидели этот обычай. Еще и до меня. А знаешь, почему они нуждаются в нас? — он самодовольно хихикнул. — Мы снабжаем их противоядием.

— Да ты что?

— Да, дорогой. У нас здесь, на случай, если появится нужда, есть запас, любопытное химическое соединение, маленькие пилюли со смесью… но я не хочу тебя утомлять, парень… понял. — И бедняга отключился.

Симус неуверенно встал, его изрядно покачивало. Знатный вечерок, однако.

— Вы двое — хуже малых детей, — это появилась миловидная супруга Кцара, словно по расписанию. — Выпиваете, хвастаете и стараетесь переплюнуть друг друга.

Она перетащила своего благоверного на кушетку. Казалось, что их проделки ее больше забавляют, чем сердят.

Клянусь, если бы она была моей женой, мне бы не захотелось, чтобы ее лапал кто попало. Совсем, совсем. Была бы у меня стоящая баба… Лапушка, э, да она у меня же есть, вот только жаль, что я не могу вспомнить ее имени. А ведь она предлагала себя, ей-ей, но, кажется, я сейчас не готов.

— А твой мужик — гигант, — Симус неуверенными шагами направился к двери. — Но насчет выпивки — слабак, не то, что я. Ну что, оставил он меня под столом, а?

— Невелико достижение. Я тоже так могу, — она благодушно улыбалась, — Отправляйся-ка к своей Мариетте, пока не свалился без памяти, как мой.

Так вот, как ее зовут.

— Я не сплю с ней, поняла? Она лакомый кусочек, но это не значит, что я кинусь к ней, поняла?

— Да, поняла, поняла, — она присела на кушетку к мужу и взяла в свои ладони его руку, — Ты сказал, что не спишь с ней. Вы, из внешнего мира, немного странные. Нас вынуждают к безбрачию, но мы избегаем этого, как только можем. У вас не принято безбрачие, как я догадываюсь, а вы предпочитаете такие отношения. Как это объяснить?

Что-то в ее рассуждениях было не так, но мозги Симуса с трудом ворочались. Кроме того, женитьба на подходящей женщине — это ответственное дело. Это не делается наскоком.

— Да мы все с чудесами, когда дело доходит до секса, разве нет?

— Согласна… — деликатно поддержала его женщина. — Я здесь, здесь, мой дорогой, — она погладила мужа по щеке. — Утром ты будешь в полном порядке. В крайнем случае — днем.

Симус достойно одолел переход в убежище. На свою собственную кровать в офицерской гостиной. Не к Мариетте.

И все-таки жизнь прекрасна, когда душа в душу. Очаровательная женщина днем на берегу, во всех ее одеждах, занимает тебя больше, а вовсе не эти язычники, купающиеся нагишом. Да хорошая выпивка — чего еще желать?

Проблемы, конечно, были, но это скорее его промахи. И Мариетта стала для него главной загадкой. От полного презрения к О’Нейлу ее качнуло к поклонению. Конечно, это лучше, он не сомневался. Но как и большинство женщин, с которыми он сталкивался, она решила, что поклонение даст ей право забавляться им. И теперь молодая женщина посмеивалась над ним каждый раз, когда они были наедине, даже когда он не старался ее развлекать.

— Да, Джимми, теперь я хочу жить, — Шумный смех. — Да, я изменила свое мнение на этот счет. Разве это запрещается? — Снова взрыв веселья. — Ты готов? — Хриплые звуки хихиканья. — Тогда кто?

Вы всего несколько раз целуете женщину среди бескрайней пустыни, и она уже ведет себя так, словно имеет на вас права.

Конечно, она стоящая женщина, подходит мне, но не жениться же, в самом деле, вот так, сломя голову?!

Испугался женщины? Это я, Симус Финбар О’Нейл?

Да, да, ты!

Она ведь — сущее наказание, ну разве не так?

Вы меня понимаете?

Дальше, когда он не был целиком поглощен мыслями об этом очаровательном наказании, существовала проблема, связанная с его взводом.

Сражение в пустыне сделало их «его» ребятами. Не такими, конечно, как отряд Диких Гусей, но все же бравыми молодыми бойцами, за которых он нес личную ответственность. И, несмотря на это, они что-то замышляли. Даже этот прелестный маленький ребенок Рета. Они скрывали свои планы от него, а это плохо. А, может быть, скоро они посвятят его в тайну. Неизвестно, что хуже.

Все это занимало его постоянно. И в конечном счете его окружали люди, о которых нужно заботиться. Люди, которые, каждый по-своему, любили его.

Ох, вот о чем следует подумать! Женщина хочет затащить меня в постель, а эти сопляки — в заговор. А я — всего лишь обыкновенный поэт и шпион в силу обстоятельств.

Я не могу дальше выносить эту неопределенность. Праздное безделье рядом с самой красивой женщиной немного скрашивает мое двусмысленное положение.

Если бы вы могли понять…

Как только Симус устроился и привел в порядок свои мысли, появился Четвертый Секретарь со своим штабом (к большому огорчению Кцара). Штабные напоминали полицейских. Реакцией Кцара была холодная вежливость; он не хотел иметь ничего общего с Комитетом, но вынужден был проявлять лояльность к представителям власти, хотя и с другого конца континента.

О’Нейла занимала мысль о том, как же этот парень будет выбирать между Натом и Секретарем.

О’Нейла проинформировали, что целью визита было торжественное сопровождение Благородного Гостя и отважного Капитана (О’Нейл отметил это повышение в чине) в Город после столь «жестокого испытания». Лейтенант Рета (еще одно продвижение) сможет провести назад остатки отряда, конечно, после полного восстановления сил.

Кцару эта идея пришлась совсем не по душе. Но он был солдат и умел отличить ультиматум от пожелания. Четвертый Секретарь был первым из зилонгцев, к которому О’Нейл испытывал постоянную неприязнь. Этот лживый урод был из породы людей, хорошо известных на Таре — скользкий бесчестный политикан.

— Ну и что ты думаешь об этом? — беспокойно спросила Маржи, когда они выглянули в огромное окно апартаментов Коменданта и наблюдали за выездом Секретаря, облаченного в роскошную синюю мантию, в сопровождении вооруженного до зубов «штаба».

— Я думаю, — мрачно ответил Симус, — что у них есть планетолеты немного большей грузоподъемности, чем они заявляют. Их лошади не были в пути дольше, чем один дневной переход.

— Так чего же они хотят?

— Возможно, нас, — он чувствовал себя в западне и лихорадочно пытался найти выход. Альтернативные варианты не привлекали. Мариетта присоединилась к нему, когда он склонился за столом с военными картами. С того интимного эпизода в пустыне, когда они лежали, обнявшись, теперь между ними происходило что-то вроде игры. Несколько раз за день он нежно похлопывал ее по любым частям естества, которые проявляли себя нескромно, сгребал в объятия и целовал, но и только. Она не принимала этого всерьез, притворно, по инерции, протестовала: «Джимми, прекрати сейчас же!» — и заливалась смехом.

— Разве я смешон? — требовал он ответа.

— Ужасно! — и она заливалась смехом еще пуще.

В этот раз он игриво прихватил ее за упоительный тыл. После «Джимми, прекрати» и почти истерического хохота, она добавила:

— Один из наших друзей за дверью.

— Нигде-то от них не спрячешься. Мы можем побыть наедине, наконец? И вообще, твой Четвертый Секретарь мне не нравится.

— Он из тех, кто обладает реальной властью в Комитете, — Мариетта содрогнулась. — Я не могу выносить того, как он смотрит на меня.

Симус не замечал этого. Глазеть на мою женщину? Ладно, поглядим…

— Давай лишим его такой возможности. Взгляни-ка на карту, — он развернул подробнейшую карту южного полушария. — Только позволь сперва задать несколько вопросов. Ты уверена, что хочешь сбежать от этого чучела? Ведь ты будешь вне закона. Если они позволили тебе вернуться в Город, да еще в сопровождении Четвертого Секретаря, то тебя ждет высокое положение. То, что предлагаю я, связано с большим риском, опасностью, возможно, с медленной и мучительной смертью в случае неудачи…

— Если это твоя идея, Джимми, нас ждет удача. Я верю, все получится.

— Посмотри на юг, — зашептал О’Нейл. — Здесь, около форта Гиперион, континент сходится в точку. Горы еще очень высоки — ты же видела из окна кабинета коменданта покрытые снежными шапками вершины. А вот здесь — низкий перевал, ведущий в джунгли. Вот, прямо за первой грядой. И Река совсем недалеко, она пересекает зилонгское плато, где заканчивается большим водопадом. А мы знаем, что туземцы никогда не пересекают Реку, даже если она совсем близко, как в этом месте. Таким образом, джунгли к востоку от этого места свободны от дикарей.

— Я все это вижу, Джимми, но что мы предпримем потом?

— Мы уйдем одновременно с Секретарем, послезавтра на закате. К середине ночи мы будем вот здесь, на полпути к тому месту, где они разместили большой транспорт, как раз напротив перевала. Именно здесь мы оставим их и срежем расстояние от гор до джунглей. Это не займет больше полутора—двух дней. Правда, придется пересечь небольшой участок обитаемых дикарями джунглей, чтобы перебраться через Реку. Я не думаю, что здесь у Ната большое войско. А потом последуем вдоль Реки до Большого Озера, соберем что-то вроде плота и пересечем озеро до самого водопада. Ты будешь первая среди зилонгцев, кто увидит это место. И дальше — добираемся до нижних джунглей, где спрятан мой корабль, даем сообщение по радио о том, что мы здесь. Весь Город узнает об этом. Комитету ничего не останется, как встречать своих героев.

— Симус О’Нейл, ты сумасшедший, — она восхищалась им, ее замечательные карие глаза сияли.

— Я это уже слышал. Вопрос в том, последуешь ли ты за мной?

— Да, да, да! — она схватила его руку и горячо стиснула ее.

Распрямившись, Симус притянул ее к себе. Когда их губы слились, она отстранилась.

Теперь она дичится. Да что же происходит?

— Симус, не надо, пожалуйста, — Машинально он отпустил ее. — Ну, прошу тебя, не смотри так обиженно. Я не хотела задеть твоих чувств. Я очень, очень люблю тебя — разве тебя можно было бы не полюбить? Я последую за тобой на край планеты, но между нами ничего не может быть… Я так решила. Я обязана вернуться в Город и возглавить Молодежный Союз. Мы обязаны спасти наш народ. Ведь очень много хороших людей несчастны, как Орнигон и Самарита. Они хотят другой жизни. Они должны быть свободны. Ты знаешь, я не рвусь руководить и всегда избегала этого; сейчас же у меня нет другого выбора. Это сражение не твое.

— Кое-кто распорядился по-другому, — холодно проговорил он. — За долгие годы странствий я нашел здесь друзей. Я остаюсь.

Кому я все это говорю? — спрашивал он себя. — Ведь они все лжецы, они ничего не говорят до конца. Господи, из-за этой бабы я совсем потерял голову.

— Не надо говорить этого только для меня одной, — жестко предостерегла она.

— Женщина, не будь идиоткой! Ты не первая, которой я это говорю. До тебя были Эрни и Сэмми, Хорер, и эта малышка, и Пужон, и Рета.

Молчание длилось очень долго.

— Это правда? — мягко спросила она.

— Послушай, хватит испытывать мое терпение. Я не святой. Да, это правда!

— Я никогда не считала тебя святым, Симус О’Нейл, — и она поцеловала его так, как ни одному святому прежде не доводилось. Ее губы были намного вкуснее, чем там, в пустыне, волосы пахли цветами, упругие молодые груди вызывали мучительную сладкую боль во всем его теле. Он сжал ее сильные бедра и прижал к себе.

Чего же еще ждать? Она должна стать моей. Здесь холодно и неуютно, в этой комнате с военными картами. Плевать на все.

Я хочу ее.

Он настойчиво теснил ее к креслу в углу комнаты. Наверное, морская отмель подошла бы больше, но она была далеко, эта отмель. Он больше не мог ждать.

Уступая ему, она шепнула:

— Ты поможешь мне выкрасть успокоительные пилюли?

12

-Как? — его романтические иллюзии разбились вдребезги.

В то время, когда его душу наполняла романтическая страсть, женщина замышляла воровство. Да, теперь, разглядывая, как эта скромница скидывала свою накидку, он понял ее вполне.

— Они хранят лекарства в подвале, здесь, внизу. Кцар ведь не только солдат, он еще и ученый-исследователь. Вот почему его не трогают и не угрожают баком с кислотой. Он слишком нужен всем им. Ведь мы возьмем лишь столько, сколько потребуется для одного фестивального дня. Нельзя же их вовсе лишить этого препарата. Хорер и Ян обратились ко мне с просьбой сделать это. Я отказалась, но теперь чувствую, что просто обязана это сделать. Рета убедила меня. Она сказала, что если ты спас всем нам жизнь, то у тебя были какие-то причины на это, — безрассудные слова так и выскакивали из нее. Этот горячий шепот и страстный порыв предназначался, увы, уже не Симу су.

Рета? Эта узкоплечая маленькая негодница — просто ходячее беспокойство.

— Ты хочешь снова пройти через весь этот кошмар? — спросил Симус, отстраняясь от Мариетты и садясь в кресло рядом со столом.

— У молодых есть план. В первый день Фестиваля они возьмут с собой таблетки и штурмуют Военный Центр. У них есть ключи от арсенала. С карабинами и взрывчаткой они захватят Энергетический Центр и Главное здание. Они уничтожат Комитет и возьмут управление Городом в свои руки. Когда закончится Фестиваль, весь Зилонг придет в движение, — ее прекрасные карие глаза горели от возбуждения. — Правители, Комитет, население фортов типа Гиперион, техники по энергетике используют эти пилюли, чтобы не терять рационального отношения ко всему, что происходит во время Фестиваля. — При помощи препарата мы захватим власть в Городе.

Симус обхватил голову руками и мрачно склонился над картами.

— Женщина, у тебя свихнулись мозги. Сколько же шансов на успех у этой безрассудной затеи? Неужели ты веришь в то, что двое детей вроде Яна и Хорера, да и эта маленькая несчастная соплячка Рета могут расшевелить ваше старое закостеневшее общество?

— У них столько же шансов, сколько и у нас с тобой, если мы предпримем попытку добраться до твоего корабля, «Дова», или как там его? — вспылила она.

— «Дев», — безразличным тоном поправил Симус.

— Да, пусть будет «Дев». Когда-нибудь ты мне расскажешь об этом человеке.

— Он был слишком умен и сообразителен, чтобы не ввязываться в подобные дела, — потом он вспомнил некоторые поступки де Валери и засомневался в своей правоте. Может быть, этот приближающийся день Фестиваля станет для Зилонга пасхальным понедельником.

Эта женщина никогда не любила тебя. Она плетет интриги, потворствует безумцам и притворяется, что любит. С горьким удовлетворением он заметил, что его сердце наполняется жалостью к самому себе. Зачем жить на свете, если твоя единственная женщина просто хочет заманить тебя в революцию?!

— Хорошо, женщина, я это сделаю. Когда и где? — Это будет самое главное приключение, о котором он поведает своим внукам.

— Поздно ночью. Я зайду за тобой, когда все окончательно прояснится. Это будет легко, — она светилась неподдельной радостью. Потом она рассмеялась и горячо обняла его.

А что? Может быть, она еще не совсем потеряла интерес ко мне? Когда женщины посмеиваются над тобой, значит, еще обожают, верный признак.

И хотя у Маржи был такой вид, словно она бросится сейчас его целовать, Симус О’Нейл уже не терял голову, романтические грезы покинули его. Не вернулись они и несколько часов спустя, когда она тормошила его, и он ощущал тепло ее тела, вдыхал дурманящий аромат ее кожи. Перед ночной вылазкой она скинула свою робу.

— Будет только мешать. Кроме того, все равно темно, и тебе ничего не видно.

— Тем хуже для меня, — громко и печально вздохнул Симус. Его воображение совершило стремительный взлет, и он представил себе ее всю. Старая обида снова напомнила о себе и охладила полет его фантазии.

Кстати, еще неизвестно, что мы оба испытаем, когда добудем это вещество.

Взяв О’Нейла за руку, Мариетта повела его по черному, как смоль, пронизывающему холодом коридору. А они экономят тепло здесь, в Гиперионе. О’Нейл, следуя за девушкой, с нежностью и грустью подумал: какая у нее теплая и нежная рука. И как это славно — ощущать тепло этой руки каждую ночь в постели рядом с ней. Что же смущает меня?

Я скажу, что тебя смущает. Тебе придется терпеть ее язычок и сдерживать свои порывы в дневное время.

Ну и что, и не с таким справлялся. Придет время и, возможно, ты научишься.

Я обречен — это мой рок.

Он перестал спорить с собой.

Маржи, безусловно, знала маршрут. Внезапно они остановились. Она толкнула дверь, которая плавно и бесшумно открылась.

— Стража спит. Я… фу… они так крепко нализались. Никто до этого не пытался выкрасть препарат, ведь официально его не существует, — прошептала ему на ухо Мариетта.

— Пристукнуть для верности?4 — насмешливо поинтересовался Симус.

— Ш-ш-ш, тише, — она потянула на себя крышку люка, за которой скрывалось темное отверстие. — Здесь лестница. Спускайся первым. Будь осторожен, это очень глубоко.

Он был предельно внимателен. Край был железный и очень холодный. Босые ноги едва выдерживали. Из отверстия, в которое они карабкались, сильно пахло морской водой. Возможно, это был подземный морской грот.

Он грустно подумал:

Вот мой последний день Финна Маккула, или Маккона, или Конмакна? Никогда не мог запомнить имен из древней мифологии. Я отправился на поиски Священного Грааля на планету Зилонг. Волшебная чаша — коробка с пилюлями, волшебная принцесса — полусумасшедший заговорщик, а я одинокий, несчастный, замерзший, забытый друзьями…

Она сказала — иди первый. Итак, мне предоставлено право сгинуть в морской пучине, грохочущей внизу.

Поистине, Ланселот дю Лак!

Однако, женщина оказалась совершенно права в одном — путь вниз был бесконечно долог. И когда он, наконец, спустился на каменный пол, его трясло от холода.

— Как я рада, что ничего не было видно, — нервозно сообщила Мариетта. — Я не выношу высоты.

— Ты умрешь здесь от холода в коротеньком корсете, — забеспокоился он.

— Но ведь ты попытаешься согреть меня, — она начала хихикать, постукивая зубами.

— Да, если ты не прекратишь насмехаться надо мной, — гневно заявил он. — Я — Ланселот в поисках Священного Грааля.

Ее хихиканье перешло в еле сдерживаемый смех, а потом в громкий хохот.

— Над чем ты смеешься, несчастная? — потребовал он ответа. — Ты ведь даже не слышала никогда об этом мифе.

— Мне показалось очень забавным это имя.

— Ах, вот в чем дело! Ну, как бы там ни было, давай искать Священный Грааль. Зажигай свой леденящий огонь.

— Что значит «леденящий огонь»?

— Неважно. Зажигай его, как я велел.

Она включила маленький ручной фонарик, болтавшийся у нее на поясе. В слабом свете фонаря проступили очертания маленькой комнаты, в углу которой стояли железные ящики. Мариетта открывала ящики один за другим, пока не обнаружила то, что искала — маленькую деревянную коробочку. Та была наполнена белыми таблетками.

— Одной сотни этих таблеток достаточно, чтобы спасти Зилонг! — ее колотило от возбуждения. — Держи меня крепче, Джимми. Когда я представляю себе, что это может дать моему миру… я… начинаю бояться.

Он крепко прижал к себе девушку, поглаживая ее по спине, стараясь унять ее дрожь.

Прикосновения ее мягкого тела было достаточно, чтобы выбить его из колеи. Он чувствовал, как нежная и теплая волна разливается у него в груди. Ему показалось, что внутри у него что-то сломалось. Он хотел эту женщину, он боялся ее, действительно, очень боялся. Боялся и безумно желал ее. Она была стоящей женщиной, если такие вообще бывают.

Прекрасно, может быть, стоит исследовать еще какие-нибудь пещеры. У него дрожали колени. Сегодняшняя ночь предназначена для этого. Я должен опуститься в этот таинственный подземный мир. Прекрасный образ.

Он сжимал ее в объятиях все сильнее и сильнее, покрывая ее поцелуями.

Так вот о чем эта древняя легенда, не так ли? Финн добывает волшебную чашу и загадочную принцессу. Оба священных сосуда.

— Давай выбираться отсюда, пока мы не решили остаться, — бормотал он в ее волосы. Ну что же, поиски Священного Грааля успешно завершились.

Конечно он не решился отнести Маржи к себе. Она пришла сама. Она была так счастлива и благодарна, что готова была исполнить самое безумное его желание. Симус так не хотел.

— Может быть, искупаемся, Джимми? Сейчас, после этого холода подземелья, вода покажется очень теплой.

— Купаться ночью? — в ужасе воскликнул он.

— Но луны уже взошли, — она опять смеялась над ним.

— Я, пожалуй, воздержусь, — вздохнул он. — У нас впереди трудное путешествие.

Она поцеловала Симуса на пороге его комнаты.

— Бригида, Брендан и Мария будут с тобой, мой любимый.

Она в первый раз сказала так.

— Ты перебрала не все имена, — притворно возмутился он.