«Положение вещей в военном отношении требует наступления и что это, без сомнения, должно благоприятно отразиться в Капской колонии и в Натале, что Кимберли следует деблокировать до конца февраля (командир гарнизона города полковник Кекевич (Kekewich) сообщил главнокомандующему, что возможности для обороны практически исчерпаны и требуется немедленная помощь – И. Д.). Вследствие освобождения этого города явится возможность располагать большей частью войск, стоящих на Моддере, а прибытие значительных подкреплений, в особенности же артиллерии, ожидаемых около 19 февраля, позволит занять границу более сильно.
      Опасения, высказанные сэром Милнером, казались мне неосновательными. Конечно, предполагаемый мною способ действий представлялся до некоторой степени рискованным, но продолжительное бездействие было бы еще более опасным» [ ].

      «…высказывал предположение, что для того, чтобы отбросить противника к одному из его флангов и дать возможность артиллерии дебушировать на плато окрестностей Ледисмита, придется принести в жертву от 2000 до 3000 человек, причем все-таки нельзя быть уверенным в успехе. Поэтому генерал Буллер спрашивал меня: оправдывается ли подобный риск видами на освобождение Ледисмита. Я ему ответил в тот же день, что Ледисмит должен быть освобожден ценою даже указанных жертв. Я сильно побуждал сэра Р. Буллера быть твердым в его намерении наступать и предлагал ему внушить войскам, что они должны поддержать честь государства и что я рассчитываю на их успех.
      9 февраля генерал Буллер донес мне, что без новых подкреплений он не считает себя достаточно сильным для освобождения Ледисмита и что предпринятая операция представляется невозможною с войсками, которыми он располагает.
      Сэр Уаррен разделял взгляд сэра Р. Буллера. Я поставил в известность последнего, что не имею ни малейшего намерения вмешиваться в его операции и что ему следует по возможности больше тревожить буров, сообразуясь с моими первоначальными инструкциями» [ ].

      «2 февраля я получил сведения, что неприятельские отряды обнаружены приблизительно в восьми милях к западу от железной дороги, между реками Оранжевой и Моддером.
      По-видимому, целью этих неприятельских отрядов было разрушение железной дороги и отыскание пастбищных мест для своего скота. Вследствие этого я приказал выступить из лагеря на Моддере генералу Макдональду с шотландскою бригадою, двумя эскадронами 9-го уланского полка, 62-ю ездящею батареею и 7-ю инженерною ротою. Этот отряд должен был, следуя по левому берегу реки, дойти до Коодесбергского брода, находившегося приблизительно в 17 милях от лагеря, и сделать вид, что занимается постройкою укреплений. Моя цель состояла в том, чтобы угрожать коммуникационной линии буров к западу от железной дороги и заставить их предположить, что я хочу привлечь их туда.
      Отряд выступил в 4 часа утра, провел ночь у Фразерского брода и подошел к Коодесбергскому броду 5-го числа в 2 часа пополудни. Наша кавалерия открыла неприятельских разведчиков около брода. С вечера была обрекогносцирована позиция, а 6-го утром приступили к постройке редута, место которого было выбрано на правом берегу, около брода. Между тем противник занял довольно большими силами одну высоту, находившуюся к северу от редута, на расстоянии действительного артиллерийского выстрела. Нужно было его оттуда выбить.
      После довольно сильного обстреливания, шотландская бригада заняла южную часть высоты, и бой продолжался в течение целого дня как на этой высоте, так и около реки.
      Так как число буров стало заметно увеличиваться, то генерал Макдональд просил подкреплений, которые были наготове для поддержания его. Генерал Бабингтон с кавалерийскою бригадою и двумя конными батареями двинулся по северному берегу к Коодесбергскому броду, куда и прибыл 7-го числа около 3 часов вечера. В этот день бой начался с рассветом и длился до ночи. Противник отступил, преследуемый кавалерией и конной артиллерией.
      Для продолжительного занятия Коодесберга потребовались бы силы больше тех, которыми можно было располагать, а те войска, которые могли бы быть назначены для этого, были нужны в другом месте. Нашим войскам было приказано возвратиться в лагерь; они сделали этот переход 8-го, не будучи потревожены бурами.
      Перехожу к изложению операций, предпринятых для деблокирования Кимберли.
      11 февраля кавалерийская дивизия генерала Френча с семью конными и тремя ездящими батареями выступила из лагеря на Моддере в Рамдан. 7-я пехотная дивизия (генерал Таккер) пришла туда же, выступив со станций Энслин и Граспан. 12 февраля я отправился в Рамдан; того же числа кавалерийская дивизия перешла на р. Риету, заняла, после небольшого сопротивления буров, Де-Кильский и Ватервальский броды и выслала свои разъезды к северу от реки.
      7-я дивизия пришла к Де-Кильскому броду, а 6-я дивизия (генерал Келли-Кенни), перевезенная по железной дороге в Энслин и Граспан, заняла вместо 7-й дивизии Рамдан. 13-го числа кавалерийская дивизия подошла к Моддеру и овладела Рондевальским и Клипским бродами, в то время, когда 6-я дивизия переходила из Рамдана к Ватервальскому броду на р. Риете.
      9-я дивизия (генерал сэр Кольвиль) в тот же день пришла в Рамдан в то время, как 7-я дивизия переправляла обозы по Де-Кильскому броду, у которого я поставил свою главную квартиру. 14-я кавалерийская дивизия производила разведки к северу от р. Моддера; 6-я дивизия спустилась вдоль Риеты, от Ватервальскаго брода к броду Вегдрей; 7-я дивизия перешла от Де-Кильскаго к Ватервальскому броду, а 9-я – от Рамдана к Ватервальскому броду. Там же я поставил мою главную квартиру.
      За несколько времени перед тем я приказал произвести демонстрацию к востоку от станций «Река Оранжевая», для того, чтобы привлечь сюда внимание противника и заставить его думать, что я намереваюсь идти на Блемфонтейн и Форесмит.
      У брода Зутпан были собраны, под начальством полковника Ганнэ, значительные силы кавалерии и конной пехоты, которым было приказано выступить 11 февраля на соединение с кавалерийскою дивизией. У Вольвескраальского брода полковник Ганнэ наткнулся на противника, расположившегося на холмах, против его правого фланга. Искусно маневрируя, он удержал противника на месте частью своих сил, а в это время провел обозы и главные силы в Рамдан.
      14 февраля вечером 6-я дивизия пришла на Моддер к Рондевальскому броду, а 7-я – к Вегдрей на р. Риете. В тот же день часть 6-й дивизии вступила в Якобсдаль, оставленный противником. По войскам, когда они подходили к месту их бивака, был открыт ружейный огонь. Чтобы прогнать противника, был выслан отряд, который имел с ним дело и отступил к ночи, потеряв восемь человек убитыми и ранеными. 15-го я перешел с 9-ю дивизией с Ватервальскаго к Вегдрейскому броду.
      14-го днем я указал генералу Келли-Кенни, что было бы полезно поддержать генерала Френча для того, чтобы кавалерия могла продвинуться вперед еще дальше. Несмотря на длинный и трудный переход, совершенный в течение дня 6-ю дивизией, она выступила снова ночью и пришла к Клипскому броду 15 февраля до рассвета.
      Получив свободу действий вследствие прибытия 6-й дивизии, генерал Френч в 9 ч. 30 м. утра выступил на Кимберли. Противник, у которого явились подозрения, занимал две линии высот в нескольких милях к северу от реки Моддер, причем перехватывал дорогу на Кимберли, опираясь на Абонс-Дам и Олифантефонтейн. Генерал Френч приказал группам конной артиллерии подполковников Еусташа и Рошфора открыть огонь по этим высотам и сопровождать его 1-й кавалерийской бригаде (полковник Портер). 2-ю и 3-ю кавалерийские бригады (генералы Брэдвуд и Гордон) и группу конной артиллерии полковника Давидсона он построил в разомкнутый боевой порядок и прошел с ними через дефиле галопом. Он занял несколько холмов, откуда прикрыл движение других частей. Он потерял одного офицера убитым и 20 нижних чинов ранеными.
      Жители Кимберли оказались в добром здоровье и прекрасном настроении духа. 16-го числа 6-я дивизия пришла к Клипскому броду и, встретив противника, отбросила его с уроном. 9-я дивизия соединилась с 7-ю в Вегдрей. От 9-й дивизии было оставлено у Ватервальского брода 200 человек конной пехоты под начальством полковника Ридлея для конвоирования до Вегдрея воловьего транспорта с продовольствием.
      Вскоре после ухода 9-й дивизии, отряд буров с несколькими орудиями, который, должно быть, подошел ночью, атаковал полковника Ридли и привел обоз в беспорядок. Узнав об этом случае, я приказал вернуться назад около 10 часов утра отряду в составе одной ездящей батареи, одного пехотного батальона и 300 человек конной пехоты, вслед за которым несколько позже была отправлена одна батарея и один батальон. Когда эти части подошли, противник исчез.
      Между тем туземные погонщики сбежали, и нам невозможно было запрячь волов. В обозе был провиант и фураж; с потерею его мы лишались значительной части наших продовольственных запасов. Тем не менее я не упустил из виду необходимости продолжать движение вперед. Я считал, что пока обоз не будет вновь приведен в подвижное состояние, я рискую ослабить мои колонны и задержать их марш; поэтому я решил бросить повозки с продовольственными запасами и приказал войскам отступить ночью к Вегдрею. Это движение было совершено без помехи со стороны буров.
      В тот же день, в 11 часов утра, я приказал генералу 7-й дивизии Вавелю перейти с его бригадою в Якобсдаль; при своем движении он встретил со стороны неприятеля небольшое сопротивление. В городском госпитале были найдены раненые и взятые в плен накануне офицеры и нижние чины, а также некоторое число других раненых англичан и буров. Они пользовались прекрасным уходом в немецком госпитале.
      16 февраля я перевел свою главную квартиру в Якобсдаль; я пополнил свой запас продовольствия на станции Гонейнест-Клуф и в Моддерском лагере; я приказал провести телеграфную линию между лагерем и Якобсдалем. Кавалерийская дивизия занялась преследованием противника к северу от Кимберли, а 6-й дивизии было приказано сделать то же самое на восток от Клипского брода.
      Около полудня я получил донесение от лорда Метуэна о том, что Маггерсфонтейнские укрепления оставлены противником и, судя по. последним полученным донесениям, буры отступали в направлении Блумфонтейна. Я намерен преследовать их как можно настойчивее, чтобы довершить их расстройство, в котором они, по-видимому, находятся. Лорду Метуэну приказано перейти в Кимберли после того, как он исправит железную дорогу. Он должен восстановить там порядок, поставить город с его окрестностями на военное положение и принять необходимые меры для восстановления сообщений с Мефкингом» [ ].

      «Рассматривая этот период, прежде всего возникает вопрос: почему армия первые два перехода делает на восток и потом только поворачивает на север, вместо того чтобы двинуться прямо на северо-восток через Якобсдаль на Клип-дрифт. В этом случае можно было достигнуть последнего пункта на 24 и даже на 36 часов ранее. Дороги и переправы нисколько не обязывали к этому кружному движению.
      Единственным объяснением этому факту может служить желание лорда Робертса в начале операции скрыть истинную цель движения. И действительно, судя по первым двум маршам, можно было думать, что армия идет на Блумфонтейн. Что это несколько сбило с толку Кронье, мы видим из того, что он, обыкновенно хорошо осведомленный о действиях противника, три дня бездействует и только 14-го вечером начинает отступление.
      С другой стороны, казалось бы, следуй англичане прямой дорогой к Клип-дрифту, они могли отрезать Кронье путь отступления на восток (может быть, в этом случае он отступил бы на север), тогда как при настоящих обстоятельствах, как мы увидим ниже, он имел полную возможность отступить со своими силами к Блумфонтейну, если бы пожертвовал своим обозом. Если он был окружен и принужден к сдаче, то это явилось результатом его собственных позднейших ошибок.
      Марш кавалерии для освобождения Кимберли надо признать исполненным, в общем, успешно. Однако бросается в глаза величина первого перехода – 45 верст при самых тяжелых условиях. Мне кажется, что именно этот первый переход, когда лошади еще не были втянуты в работу, и надломил силы конского состава дивизии. Между тем этот переход без ущерба можно было разбить на два: 10-го вечером передвинуться к Хонейклуфу или Энслину, а 11-го в Рамдам. Начало движения на сутки раньше не могло быть обнаружено противником, потому что оно происходило в тылу своих войск» [ ].

      «Атака началась в 10 часов утра и велась обычным для англичан порядком, то есть разрозненно, вяло (чтобы не сказать боязливо), без резервов, без сосредоточения усилия (удара) на каком-нибудь одном пункте позиции.
      Каждый батальон наступал в три линии (все три линии редкими цепями) в указанном ему направлении.
      Буры открыли по ним огонь (у них было шесть орудий), подпустив первую линию приблизительно на 1200 шагов. Батальоны остановились, залегли, и затем бой принял неподвижный, исключительно огнестрельный характер. Ни один батальон не продвинулся к лагерю ближе 1000 шагов.
      Таким образом прошел весь день. Перед вечером батальоны были выведены из сферы огня и бивуакировали на поле сражения против своих мест в боевой линии.
      Кавалерия в этот день бездействовала; к генералу Френчу прибыли из Кимберли еще два полка 3-й бригады.
      Буры, занимавшие Китченеровскую высоту, игнорируются, и ни они, ни против них ничего не предпринимается».

      «Выехав на позицию, морской офицер (командир 12-фунтового морского орудия. – И. Д.) не справился о дистанции у соседних батарей, а начал самостоятельную пристрелку, на что употребил не менее восьми снарядов; потом он вел стрельбу (шрапнелью) без всякой системы, беспрестанно меняя цели (повозки, потом дом, затем окопы и, наконец, стал стрелять по пасущимся волам и лошадям). В результате я не видел ни одного удачного выстрела» [ ].

      «Стрельба велась весьма странно: не только батареи (мортиры и 4,7-дюймовые орудия стреляли почти исключительно лиддитом; полевые же батареи и 12-фунтовое орудие – шрапнелью) имели различные цели, но в одной и той же батарее орудия стреляли по различным предметам, кроме того, цели менялись несколько раз. Русло реки, где, несомненно, находились все буры, не обстреливалось вовсе, и за два дня я не видел ни одного снаряда, попавшего в реку. Скорость стрельбы поразительно малая – максимум семь выстрелов в минуту из 28 орудий».

      «Руководство стрельбой генерала Маршаля заключалось в том, что он до начала стрельбы объехал все батареи и дал указания, во время же бомбардировки (я все время стоял в нескольких шагах от него) и в зависимости от достигнутых результатов он не отдал ни одного распоряжения. Трудно предположить, чтобы подобная бомбардировка имела бы моральный эффект или нанесла бы много вреда противнику».