«Черная неделя» и многочисленные неудачи британских войск в октябре – декабре 1899 года вызвали сначала недоумение, а затем и раздражение в Лондоне. Катастрофическое для Великобритании начало войны укрепило позиции последовательных противников войны – радикальной группы либералов в палате общин британского парламента, возглавляемых Ллойд-Джорджем, Независимой рабочей партии во главе с Кейром Харди, и социал-демократов, возглавляемых Хайндманом, настаивавших на немедленном прекращении боевых действий.
      С другой стороны, с каждым днем в Великобритании нарастали шовинистические настроения, и митинги пацифистов подвергались постоянным нападениям ура-патриотов. Однажды Ллойд-Джордж сумел избежать расправы бирмингемской толпы, только переодевшись полисменом. Большинство жителей Британских островов поддерживало правительство, требуя вести войну до победного конца.
      Даже либеральная интеллигенция примкнула к партии войны. Всемирно известный британский писатель Бернард Шоу в письме Фрэнку Харрису так объяснял причины этого:

      «В южноафриканском вопросе я не был пробуром… За несколько лет до начала войны Кронрайт Шрайнер… приезжал в Лондон. Я спросил его, почему он и Жубер и все остальные мирятся с Крюгером и с абсолютной теократией.
      Он сказал, что они все понимают, что это очень огорчает их, но что старик скоро умрет и тогда крюгеризм кончится сам собой и в стране будет установлен либеральный режим. Я высказал предположение, что подобное ожидание может таить в себе опасность; однако ясно было, что с дядюшкой Паулем им не справиться.
      Во время войны в Норвегии произошла любопытная история. Там, как и в Англии, считалось само собой разумеющимся, что права была антианглийская сторона. И вдруг Ибсен в своей обычной мрачной манере спросил: «А мы действительно на стороне Крюгера и его Ветхого завета?» Это было как удар молнии. Норвегия замолкла.
      Я разделял чувства Ибсена. Конечно же, я ни в коей мере не был захвачен кампанией, развернутой «Таймс».
      Однако я видел, что Крюгер – это означает семнадцатый век, и притом еще шотландский семнадцатый век; к своему величайшему смущению я обнаружил, что стою на стороне толпы, в то время как вы, и Честертон, и Джон Бернс, и Ллойд-Джордж противостояли ей. Просто удивительно, в какую дурную компанию могут привести тебя передовые взгляды».

      Оппозиция резко критиковала действия правительства, обвиняя его в неготовности к войне, и потребовала создать комиссию для расследования причин поражения английской армии. Особенно доставалось военному министру Г. Ленсдауну, которого многие считали главным виновником поражений на юге Африки.
      Британское военное ведомство пошло на кадровые перестановки в войсках на южноафриканском театре военных действий, опубликовав в газетах следующее:

      «По мнению правительства Ее Величества, кампания в Натале требует личного присутствия на театре войны сэра Редверса Буллера и должна поглотить все его внимание. Поэтому в Капскую колонию назначается лорд Китченер, как главнокомандующий войсками в Южной Африке, а лорд Робертс – начальником его штаба».

      Стремясь исправить положение, военное министерство спешно перебрасывало в Африку подкрепления, сменило командование британских войск, считая; что прежние командиры уже достаточно наглядно продемонстрировали свою некомпетентность. Уже к февралю 1900 года в Южной Африке находилось около 180 тысяч английских солдат и офицеров, из которых 126 тысяч относились к регулярной армии.
      Только на территории Капской колонии имелось восемь с половиной кавалерийских полков, шесть пехотных бригад, части конной пехоты, восемь конных батарей (48 орудий), 12 ездящих батарей (72 орудия), две мортирные батареи (12 орудий), три осадные роты (18 орудий), колониальные войска, инженерные и другие части.
      В то же время командование буров так и не сумело воспользоваться тем, что на протяжении нескольких месяцев войны инициатива постоянно находилась в его руках. Продемонстрировав свое умение добиваться убедительных тактических успехов, выиграв ряд сражений, бурские генералы, как уже указывалось выше, оказались никудышными стратегами.
      Выигрывая отдельные сражения, они на глазах всего мира проигрывали войну. Не имея четкого представления о том, что делать дальше после вторжения в Наталь, буры надолго завязли под Ледисмитом, Кимберли и Мафекингом, упустив прекрасную возможность захватить британские колонии, дали противнику столь необходимое тому время на переброску дополнительных контингентов войск. Им так и не удалось овладеть осажденными городами и нанести решающее поражение британским войскам, что привело в дальнейшем к печальным последствиям для них.
      Если бы буры решились на вторжение крупными силами в Капскую колонию, то, несомненно, достигли бы больших результатов – перенесли боевые действия на территорию противника, причем в гористую местность, идеально подходящую для ведения партизанской войны. Местные голландские колонисты, скорее всего, встретили бы такое вторжение сочувственно и значительно усилили бы армию буров.
      Разрушив железные дороги и угрожая морским портам Капской колонии, прежде чем там высадились бы дополнительные силы английских войск, буры сумели бы создать для себя все условия для достижения успеха. Переход к наступательным действиям позволил бы бурам обезопасить свою территорию от вторжения войск противника, причем для противодействия возможному наступлению англичан со стороны Наталя было бы достаточно небольшого отряда, занявшего оборонительные позиции в Дракенбергских горах. Действия же нескольких коммандо у Кимберли и Мафекинга сковали бы действия английских гарнизонов в этих городах, а изолировать их можно было путем разрушения железных дорог.
      Поддержка голландского населения Капской колонии могла стать решающим условием победы буров, но этого так и не произошло.
      Избранная командованием буров оборонительная стратегия вела их к поражению, ввиду значительного превосходства Великобритании в военно-экономическом плане – количество британских солдат в Южной Африке увеличивалось практически ежедневно, а численность армии буров только сокращалась (в результате потерь и дезертирства).
      Количество иностранных добровольцев, прибывших в Южную Африку для помощи бурам, было слишком мало, чтобы реально повлиять на ход боевых действий.
      Непосредственный участник англо-бурской войны, российский доброволец Евгений Августус, сражавшийся в рядах армии буров, в своей, написанной по горячим следам книге «Воспоминания участника англо-бурской войны 1899–1900 гг.», отмечал:

      «Крупную ошибку совершил Жубер, что он сразу не направил все свои силы в Наталь, не только потому, что там находились главные силы англичан, не потому, что Наталь, вдавшись клином между Оранжевой Республикой и Трансваалем, был ближе всего к границе, а потому, что для дальнейших операций он не мог оставлять в своем тылу укрепленный город с многочисленным гарнизоном и сильной артиллерией, ограничившись лишь блокадой недостаточными силами.
      Однако же, по счастливой случайности, эта стратегическая ошибка Жубера послужила невольной причиной тактических успехов буров, отразившихся на дальнейшем ходе войны.
      Как Буллер, так и Метуэн уж очень легко поддавались давлению общественного мнения в Англии, которое под тяжелыми впечатлениями от военных неудач требовало во что бы то ни стало побед, и главным образом выручки осажденных гарнизонов Ледисмита и Кимберли, что и заставило этих генералов, лихих рубак, но плохих тактиков, произвести целый ряд необдуманных атак, кончившихся плачевным поражением английских войск.
      Кто следил за ходом военных операций, тот не мог не заметить, что у всех английских генералов до Робертса не было строго обдуманного стратегического плана; вина их в том, что при выборе главной операционной линии они не хотели отрешиться от частных соображений, вроде освобождения осажденных гарнизонов и стремления громкой победой восстановить упавший престиж британского оружия.
      Высадка Буллера в Натале доказывает, конечно, твердое знание этим генералом тех основных принципов стратегии, по которым следует направить удар на главные силы противника и выбирать кратчайшую операционную линию, какой, в сущности, и является Дурбан-Претория; но он не принял в соображение, что пересекающие эту линию Драконовы горы, при совершенстве оборонительной тактики буров, представляют такую непреодолимую преграду, что о дальнейших успехах, после освобождения Ледисмита, нельзя было и думать.
      Движение генерала Гатакра на Колесберг – Стромберг – Блумфонтейн было связано с теми же препятствиями в силу характера местности и необеспеченности путей сообщения в тылу армии.
      Путь, избранный Метуэном для освобождения Кимберли, являлся наиболее целесообразным, во-первых, потому, что равнинная однообразная местность, лишь изредка перерезанная неглубокими оврагами и ложбинами высыхающих летом рек, не представляет никаких удобств для оборонительной тактики буров, а, во-вторых, для подвоза войск и продовольствия имелись артерии железных дорог, связывающих гавани Капштадт и Ист-Лондон с Де-Ааром, а Порт-Элизабет с Мидделбургом, так что войска, артиллерия и обоз прямо с пристаней могли быть нагружаемы в вагоны и доставлены до самой границы. Наконец, выбор такой операционной линии угрожал Блумфонтейну и Крооншадту и открывал дорогу в Йоганнесбург и Преторию.
      Говорят, что у Буллера был подобный план, но под давлением прессы и лондонского War Office он высадился в Дурбане и перенес, таким образом, центр главных военных операций в Наталь.
      Впоследствии уже Робертс исправил его ошибку, избрав вышеуказанный путь, что и привело к успешному результату – разгрому бурской армии. Недаром говорят, что война – лучшая академия полководцев.
      К концу первого периода войны буры повсюду оказались победителями. На Тугеле все усилия Буллера разбились в прах. В Капской колонии генерал Гатакр, желая прикончить с бурами ночной атакой, сам попался в засаду и потерпел чувствительное поражение при Стомберге. Не лучше шли дела лихого спортсмена Френча, который при Колесберге терпел поражение за поражением от Девета, одного из лучших бурских вождей.
      А Метуэн, который с нескрываемым презрением отзывался о бурах, «этих грязных фермерах с всклоченными бородами», пожелал фронтальной атакой в лоб, по всем правилам бокса, сокрушить неподатливого противника и погубил в боях 27 ноября и 11 декабря цвет английской армии – гвардейскую и шотландскую бригады…
      Но буры не сумели воспользоваться всеми выгодами своего положения. Почти ни одного не было примера перехода в наступление, с тем чтобы настойчивым преследованием смять и уничтожить отступающего после отбитой атаки противника. Не было примера, чтобы буры со своими отлично приспособленными к непрерывным передвижениям конными войсками и легкой артиллерией, запряженной выносливыми мулами, произвели бы в более обширном размере партизанский набег на растянутые, вначале почти беззащитные линии Метуэна или Буллера, хотя на их стороне было и знание страны, и сочувствие местных жителей, африкандеров» [ ].

      Британское же командование, наоборот, не преминуло воспользоваться любезностью буров и время зря не теряло. Смена главнокомандующего войсками в Южной Африке привела к серьезным переменам на театре военных действий. Фельдмаршал лорд Робертс, прибывший в Кейптаун 10 января 1900 года, начал свою деятельность со знакомства с обстановкой, не делая резких движений, поскольку, как доносил полковник российского Генерального штаба Стахович, командированный в Южную Африку,

      «…предпринять немедленно что-либо решительное он не имел возможности по двум причинам:
      Во-первых, в его распоряжении не было свободных сил; все подкрепления, прибывшие в Южную Африку во второй половине декабря и начале января, были направлены частью (меньшая) к лорду Метуэну, положение которого после поражения под Маггерсфонтейном (12 декабря) признавалось весьма серьезным, частью же (5-я дивизия с ее артиллерией и сверх того еще три батареи) – в Наталь для вторичной попытки освободить Ледисмит. Дальнейшие же подкрепления из Англии, то есть 6-я дивизия, в половине января только начали прибывать в Кейптаун.
      Во-вторых, требовалась значительная организационная работа: необходимо было собрать и устроить большое количество перевозочных средств, так как первоначально обоз был рассчитан всего на один корпус (четыре дивизии); кроме того, надо было привести хоть в некоторый порядок организацию высших тактических единиц, потому что прибывавшие из Англии части без всякой системы, отдельными батальонами посылаются на различные театры войны, где в них в данную минуту чувствовалась надобность, причем не обращалось никакого внимания на принадлежность их к известным дивизиям или бригадам. Таким образом, импровизированная перед войной организация была вполне нарушена.
      Беспорядок в организационных работах, найденный лордом Робертсом по его прибытии к армии, показывает, что отъезд (бывшего) главнокомандующего (генерала Буллера) из центрального пункта управления всеми операциями (Кейптауна) и сосредоточение всего его внимания на сравнительно второстепенном театре действий, как видно, имел свои вредные последствия» [ ].

      Сосредоточение британских войск шло довольно быстрыми темпами, и уже в середине января 1900 года на территории Наталя готовились перейти в наступление:
      – Конная бригада (командир – полковник лорд Дандональд);
      – 2-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Клери, в составе: 2-я бригада генерал-майора Хилдъярда (2-й батальон Королевского Западно-Соррейского полка, 2-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Восточно-Йоркширского полка, 2-й батальон Восточно-Соррейского полка); 5-я бригада генерал-майора Гарта (1-й батальон Королевских Иннискиллингских фузилеров, 1-й батальон Бордерского полка, 1-й батальон Коннаутских рейнджеров, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров); эскадрон 13-го гусарского полка, артиллерийские батареи и т.д.;
      – 5-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Уаррена в составе: 4-я бригада генерал-майора Литтлетона (2-й батальон Шотландских стрелков, 3-й батальон Королевского Стрелкового корпуса, 1-й батальон Дургамской легкой пехоты, 1-й батальон Стрелковой бригады); 11-я бригада генерал-майора Вудэта (2-й батальон Королевского Ланкастерского полка, 2-й батальон Ланкаширских фузилеров, 1-й батальон Южно-Ланкаширского полка);
      – 13-й гусарский полк, 10-я бригада генерал-майора Кока – 2-й батальон Соммерсетширской легкой пехоты, 2-й батальон Дорсетширского полка, 2-й батальон Миддлесского полка, 6-я бригада – 2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров.
      Боевые действия, начавшиеся осенью 1899 года на юге африканского континента немедленно привлекли к себе пристальное внимание мировой общественности, причем явное большинство американцев и европейцев поддерживали буров. Уже в первые дни войны десятки добровольцев из многих стран мира отправились в Трансвааль и Оранжевую Республику помочь, как они считали, в справедливой борьбе вольнолюбивых буров с Британской империей.
      Интересно отметить, что бурам сочувствовали многие европейские монархи, не испытывавшие симпатии к Великобритании. Так, российский император Николай Второй в письме к сестре Ксении от 21 октября 1899 года с плохо скрываемым злорадством признавался:

      «…я всецело поглощен войной Англии с Трансваалем; я ежедневно перечитываю все подробности в английских газетах от первой до последней строки и затем делюсь с другими за столом своими впечатлениями…
      Не могу не выразить моей радости по поводу только что подтвердившегося известия, полученного уже вчера, о том, что во время вылазки генерала Уайта целых два английских батальона и горная батарея взяты бурами в плен!
      Вот, что называется, влопались и полезли в воду не зная броду! Этим способом буры сразу уменьшили гарнизон Ледисмита в 10 тысяч человек на одну пятую, забрав около 2000 в плен.
      Недаром старик Крюгер, кажется, в своем ультиматуме к Англии, сказал, что, прежде чем погибнет Трансвааль, буры удивят весь мир своей удалью и стойкостью. Его слова положительно уже начинают сказываться. Я уверен, что мы еще не то увидим, даже после высадки всех английских войск.
      А если поднимется восстание остальных буров, живущих в английских южно-африканских колониях? Что тогда будут делать англичане со своими 50 тысячами; этого количества будет далеко не достаточно, война может затянуться, а откуда Англия возьмет свои подкрепления – не из Индии же?»

      Радуясь успехам буров и неудачам английских войск, Николай почему-то решил, что теперь только от него зависит исход войны на юге Африки, и начал строить воинственные планы:

      «…мне приятно сознание, что только в моих руках находится средство вконец изменить ход войны в Африке.
      Средство это очень простое – отдать приказ по телеграфу всем туркестанским войскам мобилизоваться и подойти к границе. Вот и все! Никакие самые сильные флоты в мире не могут помешать нам расправиться с Англией именно там, в наиболее уязвимом для нее месте.
      Но время для этого еще не приспело: мы недостаточно готовы к серьезным действиям, главным образом потому, что Туркестан не соединен пока сплошной железной дорогой с внутренней Россией» [ ].

      В общем, в полном соответствии со старой поговоркой – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» – российские войска готовы были появиться на границе Индии, да только до этого времени никто не удосужился проложить железную дорогу, по которой эти самые войска можно было перебросить на юг Туркестана. Поэтому Николаю Второму по-прежнему оставалось лишь строить воздушные замки, мечтая о роли мирового жандарма.
      Свое мнение по поводу результатов первого этапа англо-бурской войны высказали и офицеры французского Генерального штаба:

      «Без сомнения, если бы бурам удалось разбить англичан в Верхнем Натале и справиться с генералом Уайтом в Ледисмите, то им представилась бы возможность двинуться на запад и, перенеся туда свои главные силы, еще вовремя поспеть к решительным военным действиям кампании.
      Но подобная операция, исполнимая с хорошо организованными и дисциплинированными войсками, при помощи правильной и широкой эксплуатации железных дорог, могла ли быть проведена с бурской милицией? Сомнительно. Свойства бурских войск не допускали каких-либо сложных маневров. Высшее начальство не могло оказывать влияния на второстепенные операции; все, что могло оно сделать, это использовать неоспоримые превосходные качества буров для партизанской войны и сосредоточить их действия на важнейших пунктах.
      При завоевании Наталя буры не могли надеяться на сильную поддержку в населении; число колонистов-голландцев было относительно невелико и впоследствии, действительно, оказалось, что опасения всеобщего поднятия населения, предполагавшегося губернатором Наталя сэром Гутчинсоном, были преувеличены.
      Что же касается операций, которые привели к осаде Кимберли и Мефкинга (Мафекинга), то они не могли оказать существенного влияния на исход войны, даже в случае их успешности, так как второстепенное значение этих операций отнюдь не оправдывало употребления для них главных сил.
      Напротив того, вторжение в Капскую колонию, произведенное большей частью сил буров, могло дать решительные результаты. Можно было рассчитывать, наверное, не встретить сначала серьезного сопротивления и такой образ действий перенес бы войну на английскую территорию и притом в гористую местность, исключительно благоприятную для партизанских действий буров.
      Голландские колонисты встретили бы такое вторжение сочувственно и, составляя главную массу населения, они без сомнения не остановились бы перед поголовным восстанием, в особенности же, если бы чувствовали поддержку значительных вооруженных сил.
      Разрушивши железные дороги, угрожая важнейшим портам колоний раньше, чем англичане успели бы высадить свои войска, высланные из Англии, буры могли бы перенести военные действия в ту местность, которая для них была бы удобнее, и таким образом создать себе гораздо лучшие условия для успеха.
      Немедленное открытие наступательных действий бурами обеспечивало наилучшим образом территорию обеих республик от вторжения англичан, а для противодействия наступлению английских войск со стороны Наталя достаточно было бы небольшого отряда, который занял бы оборонительную позицию в Дракенбергских горах. Впрочем, наступление в этом направлении и не входило в расчеты английских начальников, и все их силы должны бы были скоро быть направленными в Капскую колонию по необходимости. Несколько коммандо, расположенных на западных границах республик против Кимберли и Мафекинга, могли бы держать под ударами их английские гарнизоны и изолировать их, разрушивши железную дорогу.
      Сами события показали ошибки и заблуждения буров и вполне доказали, что первым предметом действий буров должно было стать голландское население, которое нужно было поднять поголовно, бросивши все силы на юг Оранжевой Республики. Это видно по ничтожным результатам кампании в Натале и осады Мафекинга и Кимберли, а также из того радушного приема, который был оказан бурским коммандо, пробравшимся было в Капскую колонию.
      Ту же мысль подтверждают серьезные затруднения, которые создало для англичан начавшееся в это время восстание; наконец, тот успех, с которым буры продолжали партизанскую войну после того, как Робертс занял Преторию, и тот серьезный оборот, который она приняла в настоящее время, будучи перенесенною в сердце Капской колонии несколькими бандами бюргеров и восставших.
      Эти толпы буров угрожали важнейшим портам, представлявшим собою базу англичан, и хотя поэтому и притягивали на себя главные силы противника, но в то же время лишали его инициативы действий. Они вынуждали англичан действовать на невыгодной для них местности, а для себя все более и более обеспечивали поддержку во всеобщем восстании африканеров, что имело громадное, а может быть, и решающее значение».

      В середине ноября 1899 года в Южной Африке произошло событие, оставшееся в то время практически незамеченным в Англии. Отряд буров, которым командовал Луис Бота, близ железнодорожной станции Чивли (в районе Ледисмита) взял в плен корреспондента британской газеты «Морнинг пост», наблюдавшего за ходом военных действий.
      Через несколько недель молодому англичанину удалось бежать из Претории и с приключениями добраться до британских войск. Вернувшийся в середине 1900 года в Великобританию корреспондент был встречен как национальный герой и вскоре избран в палату общин английского парламента, с чего и началась его фантастическая политическая карьера. Звали корреспондента Уинстон Черчилль.

Глава 1
Подготовка