Андрэ назначил Роберу свидание на десять утра в том же Венсенском лесу. Он явился на место одновременно с Рэймоном задолго до срока. Обследовав окрестности, они свернули в лес, чтобы, оставаясь невидимыми, вести наблюдение за дорогой.
      Осторожность не мешает. Дело в том, что Робер вступил в группу Вальми всего четыре месяца назад, и, хотя уже участвовал в нескольких операциях, ему ещё нет полного доверия. Он прямо заявил, что переходит из деголлевской организации, с которой не порвал ещё и теперь. Ему разрешили сохранить эту связь в надежде получать таким путём оружие. Но горький опыт научил людей быть осторожными с подобными контактами.
      На дороге никого, кроме велосипедиста. Но вот подальше — две фигуры. По походке можно узнать Робера. Другой, очевидно, тот, кто просил о свидании. Они приближаются, оживлённо разговаривая.
      Андрэ выходит на середину дороги им навстречу. Рэймон будет сторожить издали, не показываясь.
      — Рад познакомиться! — говорит приземистый человек, первым протягивая руку.
      — Очень приятно...
      — Представления излишни, — говорит Роббер.
      У незнакомца располагающая внешность. Он сразу же приступает к делу.
      — Ваш друг говорил вам? В одном доме есть склад, который надо спешно вывезти. Если вы его не заберёте, он достанется бошам.
      — Вы уверены, что гестаповцы не успели побывать там?
      — Абсолютно уверен.
      — Какие доказательства?
      — Швейцар — свой человек. Я говорил с ним сегодня утром по телефону. Притом я готов сопровождать тех, кто будет осуществлять операцию. Я пойду впереди, и ваши люди прикончат меня, если окажется, что я солгал.
      — Я вам верю. Когда можно приступить к вывозу?
      — Если угодно, сегодня же. Ключи у меня. Медлить не следует.
      — Что надо будет вынести?
      — Шесть чемоданов.
      — А в чемоданах?
      — Оружие и взрывчатка.
      — Мы не сможем забрать это раньше завтрашнего дня. Нам нужно время для подготовки.
      — Я понимаю, но дольше не тяните, гестаповцы могут явиться туда с часу на час.
      — Завтра непременно.
      — Один вопрос. На что вы употребите всё это?
      — Будем убивать бошей.
      — Не сомневаюсь, но мне нужно точно знать, на что именно это будет израсходовано.
      — Мы решили, помимо всего прочего, взорвать радиостанцию «Kriegsmarine» в Сент-Ассизе.
      — Вы представляете себе, что это такое? Это не пустяк — напасть на Сент-Ассиз!..
      — Знаем. Главное для нас — боеприпасы.
      — Вы их получите. Завтра в пятнадцать часов я буду на террасе кафе «Бельфорский лев» на площади Данфер-Рошро. Я отведу вас в указанное место, это рядом.
      — Какой адрес?
      — Улица Фруадезо, 22.
      — Хорошо, мы выработаем план операции. Мой товарищ встретится с вами завтра утром.
      — Согласен.
      — А теперь, я полагаю, мы можем расстаться.
      — Надеюсь, мы ещё увидимся, — говорит неизвестный, пожимая протянутую руку.
      — Я тоже надеюсь.

***

      — Эту операцию придётся проделать в два приёма и, стало быть, двумя группами, — сказал Андрэ.
      Первый этап — вынос вещей — поручен Роберу. За вторую часть работы — перевозку — ответственность несёт Рэймон. Все детали тщательно обсуждены. Теперь уже нет места ни спорам, ни отступлению.
      Среди бела дня войти в дом, взять чемоданы, унести их — это, конечно, нетрудно. Но гестаповцы, может быть, устроили засаду в квартире. И на улице их полно. Вынести же надо не более и не менее как склад оружия. Если вскроют чемоданы — это прямой путь на эшафот.
      — Всё тщательно согласовано, — объясняет Робер обоим товарищам из своей группы, которые шагают с ним рядом по бульвару Огюста Бланки. — Без десяти три мы будем около станции метро «Корвизар» и, идя таким шагом, ровно в три часа прибудем на площадь Данфер-Рошро. В этот же момент товарищи второй группы подойдут с тележкой со стороны авеню Орлеан. Время было выверено вчера вечером, никакого расхождения быть не может.
      — А что дальше? — спрашивает Альбер, силач с огромной головой.
      — Мы увидим нужного человека на террасе «Бельфорского льва». Он встанет, когда мы подойдём. Надо будет следовать за ним на расстоянии двадцати метров.
      — Что нам вообще нужно сделать?
      — Дело простое. Мы идём за проводником. Вслед за ним входим в дом. На лестнице мы его догоняем. Входим в квартиру на четвёртом этаже. Берём чемоданы. Несём их вниз и кладём на тележку — она будет уже стоять у тротуара. Остальное нас не касается.
      — Значит, в квартире никого нет?
      — Никого, единственно, кто мог бы там оказаться, — гестаповцы. Вот почему вам велели прийти вооружёнными. Ты, Альбер, пойдёшь за проводником и первым догонишь его. Не сводя с него глаз, дашь ему открыть дверь. Если нас заманили в ловушку, ты без колебаний выстрелишь в него. Я пойду в двух или трёх метрах за тобой. Мишель будет охранять нас сзади.
      — Этот субъект, значит, не наш? — спрашивает Мишель, третий член группы.
      — Нет.
      — Ты его знаешь?
      — Знаю, и думаю, что всё будет в порядке.
      В глубине души Робер, однако, неспокоен. Вчера вечером Андрэ сказал ему:
      — Меня смущает одно обстоятельство. Твой тип уверяет, что никто, кроме него, не знает адрес, и тут же выражает опасения, как бы гестаповцы не нагрянули.

***

      — Видите, вон там, — говорит Робер. — Это он.
      На залитой солнцем террасе в полном одиночестве сидит человек и смотрит в их сторону. Едва завидев их, он поднимается, переходит бульвар Распай и спокойным шагом идёт по направлению к улице Фруадево. На перекрёстке Альбер, слегка ускорив шаг, отделяется от остальных. Робер и Мишель идут сзади по одиночке, как условлено. Человек в чёрной фетровой шляпе, не оборачиваясь, ведёт группу. В уличной толчее всё это совершается незаметно.
      Слева, в пятидесяти метрах от них, по середине площади человек в синей блузе катит перед собой тележку.
      Робер увидел Рэймона у входа в метро и сразу приободрился.
      На улице Фруадево, вдоль которой с одной стороны тянется стена Монпарнасского кладбища, движения мало. Прохожие редки.
      Не обращая внимания на тележку, словно бы её и не было, четыре человека, один за другим, входят в парадное дома № 22. Они проходят мимо каморки швейцара. Никого. Странно. Не спеша начинают они подниматься по лестнице.
      Мишель идёт позади и мимоходом на каждой площадке наблюдает за дверьми квартир: следует опасаться засады.
      На четвёртом этаже незнакомец останавливается. Он вынимает маленький ключ и всовывает его в замок. Альбер стоит, не отрывая глаз от двери, положив руку в правый карман пиджака. На расстоянии метра от него Робер тоже приготовился стрелять. Мишель ждёт этажом ниже.
      Незнакомец совершенно спокойно входит в квартиру и жестом приглашает за собой. Альбер входит первым. Робер тотчас следует за ним. В квартире ни души. Мишель, в последний раз оглядев лестницу, присоединяется к остальным.
      — Ну, видишь, — говорит незнакомец, поворачиваясь к Роберу, — всё как я сказал. Вот он, склад.
      На полу выстроены шесть новеньких чемоданов, совершенно одинаковых.
      — Тяжёлые, — говорит Робер, приподняв первый из них.
      Широкая улыбка освещает его лицо. Только он да незнакомец знают, что в чемоданах.
      — Берите каждый по два, — говорит он товарищам, — и спускайтесь. Мы пойдём за вами.
      Незнакомец поспешно обыскал ящики стола и забрал какие-то бумаги. Он и Робер спускаются в свою очередь, неся по одному чемодану.
      На улице они кладут свои чемоданы на тележку — на ней уже стоят первые четыре.
      Все.
      Они пожимают друг другу руки и расходятся в разные стороны. Робер догоняет товарищей.
      — Не стоило столько волноваться из-за такого пустяка, — заявляет Альбер, пожимая широкими плечами.
      И все трое расстаются на первом перекрёстке. Их миссия закончена.

***

      По другую сторону улицы, почти напротив дома № 22, Рэймон, якобы углубясь в чтение афиши, всё время наблюдал, как проходит операция. Люди его группы на своих постах. Возчик, поставив тележку перед домом, ушёл в тень, под ворота, ожидая поклажи. В синей блузе и старой кепке он похож на вокзального носильщике.
      Чуть подальше ещё один из этой группы стоит на автобусной остановке.
      Несколько минут тому назад все они видели, как четыре человека вошли в дом. Потом увидали, как сперва вышли двое, а потом незнакомец и Рёбер с последними чемоданами. Это длилось шесть минут.
      Когда участники первой группы удалились, Рэймон приподнял шляпу и тем дал сигнал.
      Человек в синей блузе покатил тележку по мостовой.
      Пешеход, который ждал автобуса, отправился за тележкой по той же стороне улицы. Рэймон пошёл немного впереди по противоположному тротуару.
      Чтобы добраться до места назначения, людям второй группы предстоит пройти два километра.
      Два километра по Парижу — не бог весть что. Но это Париж 1942 года. Им нужно избежать патрулей, облав, обмануть бдительность полиции, которая всегда настороже, и не спускать глаз с поклажи на тележке — эта поклажа для них куда ценнее, чем все сокровища, которые перевозятся в блиндированных грузовиках французского банка.

      Пока Рэймон и его товарищи сопровождали к месту назначения драгоценные чемоданы с улицы Фруадево, два велосипедиста с трудом одолели крутой подъём по дороге, сворачивающей после Корбэй на Сессон. Это два человека, которых Рэймон послал на разведку в Сент-Ассиз. Один из них, Арман, тощий высокий парень, ростом не меньше ста восьмидесяти сантиметров. Его спутник Виктор — ниже среднего роста, он едва достаёт Арману до плеча.
      — Чёрт, ну и жара! — говорит Арман, вытирая лоб.
      — Отдохнём, — предлагает Виктор.
      — Подальше.
      Дорога идёт лесистой местностью.
      — Населено здесь не густо, — говорит Арман. Виктор не отвечает.
      Теперь они едут по ровной дороге. Далеко впереди, за лесом, радиомачты Сент-Ассиза, разбросанные на пространстве в несколько километров, поднимают к небу свои серые острия.
      — Свернём сюда! — кричит Виктор, поравнявшись с уходящей в сторону тропкой.
      — Нет, едем прямо.
      — Ну и чёрт с тобой, поезжай один, а я сверну. Они остановились.
      — Говорю тебе, — объясняет Виктор, — надо свернуть на дорожку вправо. Мы должны подъехать к мачтам. Посмотри, вон они, прямо перед нами.
      — Мы и по дороге подъедем к ним.
      — Да, но там придётся проехать деревушку, а с этой стороны ничего нет.
      — Мачты не имеют никакого отношения к деревушке. Они дальше.
      — Тем более незачем проезжать эту деревню, осёл ты этакий.
      — А куда ты приедешь по твоей дорожке? Ты это знаешь? Подумай. Мы сейчас, должно быть, к северу от станции. По карте самая лесистая часть на востоке и на северо-востоке. Там у нас есть шансы подойти поближе. Значит, надо ехать прямо по дороге, не то мы отклонимся на запад.
      — Ладно, но ты меня не убедил.
      Они снова садятся на велосипеды и вскоре проезжают мимо Сессонского вокзала, который остаётся слева. Мачты как будто всё на том же расстоянии от них.
      — Ну, видишь, — говорит Виктор, — если бы мы поехали дорожкой, мы были бы уже там.
      — Неизвестно. Во всяком случае, здесь есть лес, а там местность, наверно, открытая.
      На перекрёстке они снова останавливаются. Арман вытаскивает из своего носка клочок бумаги, на котором он в общих чертах набросал что-то вроде плана.
      — Так, — говорит он. — Правая дорога — это, должно быть, та, которая ведёт к местечку Сена-порт. Подальше будет деревня Сен-Лэ, откуда начинается другая дорога. Она пересекает радиостанцию с севера на юг и ведёт в Буассиз-ля-Бертран. Значит в Сен -Лэ надо будет повернуть.
      — Я предлагаю, — говорит Виктор, — ехать прямо, по тропинке, которая идёт опушкой.
      — Но с дороги мы увидим всё лучше!
      — Зато подойти не сможем. Мы поедем по дороге на обратном пути.
      — Хорошо, попробуем, но, по-моему, это неосторожно. Лес, наверно, охраняется.
      — Увидим.

***

      Внезапно Виктор и Арман опустились на землю и, затаив дыхание, замерли среди папоротников.
      — Так я и думал, — шепчет Арман, — тут караульная тропа.
      Проехав немного по дорожке, оба товарища оставили велосипеды в кустах и теперь пробираются по лесу пешком. Мачты совсем недалеко, но подойти к ним невозможно. Слышно, как по тропе проходит дозор.
      Снова шум шагов...
      — Они идут друг другу навстречу, — говорит Виктор, когда шум шагов удаляется.
      Крадучись, добираются они до самой опушки.
      — Отсюда не пройдёшь, — говорит Арман, — здесь стоит часовой.
      — Осмотримся ещё, — предлагает Виктор.
      Они осторожно идут лесом, пытаясь уточнить обстановку.

***

      Через час оба возвращаются на тропинку, около которой спрятали свои велосипеды. Встреча со старухой, которая несла хворост и указала дорогу, немножко ободрила их, но пересечь караульную тропу им всё же не удалось.
      — Отсюда пробраться нельзя, — говорит Арман. Виктор не отвечает. Он тоже так думает.
      — Попробуем проехать по дороге.
      — Если только у нас не стащили велосипеды, — недовольно бурчит Виктор. — Сдаётся мне, что наше обследование проведено не очень-то остроумно.
      — А ты что думал сделать?
      — Подойти с другой стороны.
      — Но ты же сам хотел через лес!
      — Потому что ты не хотел, чтобы мы подъехали к радиостанции с другой стороны.
      — Но там нет леса!
      — Это, может быть, и лучше.
      Оба товарища, разочарованные первой попыткой, шагают, понурив головы.
      — Ты заметил? — спрашивает вдруг Виктор.
      — Что?
      — Патрули встречаются, очевидно, каждые четверть часа.
      — Ну?
      — Нельзя убить одного дозорного, чтобы другой не поднял сейчас же тревоги.

***

      Они едут теперь по дороге, ведущей из Сен-Лэ в Буассиз-ля-Бертран. Кругом всё лес да лес. Никак не подъедешь к этим мачтам.
      — Вот они!
      Дорога внезапно выводит их на большое поле. Перед ними открывается внушительное зрелище.
      В нескольких сотнях метров впереди, по обе стороны дороги, до самого горизонта, уходя в небо, высятся огромные мачты. Они поддерживаются переплетёнными между собой и прикреплёнными к земле тросами и соединены друг с другом гигантскими антеннами. Ветра нет, но тем не менее слышен шум, похожий на шум моря. Это свист воздуха между тросами и металлическими частями башен.
      — Сделаем остановку, — говорит Виктор.
      — Но ты же видишь, что фрицы наблюдают за нами. Они потребуют у нас документы.
      Поле по обе стороны дороги огорожено решётками, и у каждого прохода стоит часовой.
      — Ты сосчитал мачты? — спрашивает Арман, когда поле радиостанции остаётся позади.
      — Нет, сейчас сосчитаю.
      И, не спрашивая мнения товарища, Виктор соскакивает с велосипеда и останавливается на краю рва.
      — Не стой здесь, чёрт тебя побери! — яростно шепчет Арман. — Из-за тебя мы попадёмся.
      — Почему? Человеку и оправиться нельзя?
      Через двести метров, по-прежнему не торопясь, Виктор нагоняет товарища.
      — Слева — четыре мачты, — говорит он, — а справа — двенадцать. Каждая в десять этажей. Высота этих штук по меньшей мере сто метров. А уж сколько тросов их держит!..
      — Ладно, хватит с нас того, что мы видели. Давай сматываться. Мне кажется, момент неподходящий, чтобы торчать в этих местах.
      — Я предлагаю ехать через Мелён. Мы что-нибудь перекусим и вернёмся поездом. Я не в силах катить на велосипеде ещё шестьдесят километров, и потом живот у меня подвело.
      — Ладно, только отсюда надо поскорей убраться.

***

      В поезде, который везёт их поздним вечером из Мелена в Париж, Арман и Виктор смотрят в окно вагона.
      В небе видны три ряда вертикальных огней, красных и белых.
      — Что это такое? — спрашивает Арман у одного из пассажиров.
      — Где?
      — Да огни, которые зажигаются и гаснут вон там.
      — Это мачты Сент-Ассиза.
      — Такие высокие?
      — Их высота — ровно двести пятьдесят метров. — Потом пассажир прибавляет, понизив голос: — В наши дни на них можно смотреть только издали.
      — Почему?
      — Радиостанция занята немцами, они не разрешают приближаться к ней.
      Незнакомец — на его пиджаке три орденские ленточки — хмурит брови.
      «Участник прошлой войны, — думает Виктор. — Одних лет с моим отцом».

      Семь часов утра.
      В метро, на линии «Площадь Этуаль» — «Площадь Насион», когда поезд, вынырнув на поверхность после станции «Сен-Жак», идёт на уровне второго этажа домов, Андрэ впился глазами в одну точку. Вон там, подальше, слева, — тюрьма Сантэ. Иногда вечером с улицы слышно, как за высокими тюремными стенами поют «Марсельезу» или кричат: «Мы хотим есть! Дайте нам есть!»
      Сантэ. Там, может быть, Рэймон. Нет, ещё не там, он, наверно, ещё на допросе, но он попадёт туда, если только его не прикончат сразу.
      В эту минуту Андрэ весь во власти неотвязной мысли, что его товарищ арестован.
      Они должны были встретиться накануне вечером, после перевозки склада с улицы Фруадево, но Рэймон не пришёл. От Робера Андрэ узнал, что чемоданы были погружены на повозку, а больше Робер сам ничего не знает. Рэймон должен был дать Андрэ отчёт о второй части операции, но не явился на условленное свидание. Это не в его привычках. Очевидно, во время перевозки оружия случилось что-то очень серьёзное. Для очистки совести Андрэ направляется в то место, где они сговорились встретиться на случай, если связь прервётся и её надо будет восстановить. Андрэ очень боится, что не найдёт там Рэймона.
      Станция «Итали». Андрэ выходит из поезда и поднимается к выходу. Встреча назначена на половину восьмого в кафе «Везувий», напротив станции «Мэзон-Бланш». Остаётся двадцать пять минут. Времени с избытком, чтобы дойти пешком.
      В переходах — обычная сутолока и скопление людей, бегущих на работу. Хотя Андрэ не надо торопиться, но по парижской привычке он быстро идёт вперёд.
      Пробка. Что тут происходит? Полиция преградила выход. Поворачивать назад уже поздно. Полицейские повсюду: и позади, и в конце перехода. Они останавливают проходящих, без различия пола и возраста. Малейшее колебание может выдать его. Надо идти вперёд как ни в чём не бывало. Человек в кожаной куртке останавливает его.
      — Полиция. Ваши документы.
      Андрэ, не отвечая, спокойно вынимает бумажник и протягивает своё удостоверение.
      Полицейский внимательно изучает его.
      — При вас есть оружие?
      — Оружие? Откуда? — спрашивает Андрэ и поднимает руки с невозмутимым видом.
      Полицейский быстро ощупывает его сверху донизу, потом отдаёт ему удостоверение.
      — Ладно. Проходите.
      Рядом с ними другой полицейский велит молодой девушке открыть сумку.
      — В чём дело? — спрашивает Андрэ немного подальше у полицейского в форме.
      Тот, не отвечая, пожимает плечами.
      Андрэ не спеша закуривает сигарету, прежде чем продолжать путь. Он-то знает, в чём тут дело. Он это знает так хорошо, что сворачивает в первый попавшийся переход, вместо того чтобы идти к выходу. На улице тоже может быть облава, а когда в кармане у тебя подложное удостоверение и в рукаве — револьвер, лучше не рисковать вторично.
      Он пропускает два поезда, желая удостовериться, что никто не остаётся на перроне. Затем вскакивает в третий поезд и через пять минут сходит на станции «Порт д'Итали».
      На минуту он останавливается на перроне. Но поскольку пассажиры проходят без задержки, по-видимому, на этой станции нет облавы. Он смешивается с потоком пассажиров, сошедших со следующего поезда, и вместе с ними выходит на тротуар авеню д'Итали. До места свидания три-четыре минуты ходьбы.
      Законы безопасности требуют: после чьего-нибудь ареста надо идти на место свидания, принимая особые меры предосторожности. Андрэ не делает этого. Рэймон не имел при себе никакой бумажки с указанием того места, куда Андрэ сейчас направляется. Кроме того, Андрэ всецело полагается на Рэймона.
      «Разберёмся, — думает он, — при каких обстоятельствах мог произойти арест? Он только охранял тележку. Значит, он не был под непосредственной угрозой, но возчик подвергался прямой опасности. Возчика и задержали, вероятно, первым. Тогда Рэймон бросился к нему на подмогу. В таком случае его могли прикончить на месте. Странно всё-таки. Он никогда бы не дал арестовать себя без сопротивления. Значит, случилось что-то серьёзное. Облава? Возможно. Предательство? Не допускаю этой мысли».
      Часы на углу улицы Тольбиак показывают ровно половину восьмого.
      Андрэ поворачивает обратно, входит в кафе «Везувий» и направляется к стойке. Никого. Так он и думал.
      — Что прикажете? — спрашивает гарсон.
      — Кофе.
      Кто -то в зале начинает кашлять.
      Андрэ оборачивается.
      Рэймон сидит один за столиком перед рюмкой коньяку.

***

      — Ну, рассказывай всё!
      Друзья прогуливаются по внешнему бульварному кольцу.
      — Ну вот, как я тебе уже сказал, мне не удалось прийти вчера в семь. Надо было перевезти часть нашего богатства в другое место.
      — И задал же ты мне страху!
      — А почему?
      — Да я же думал, что ты арестован, негодник ты этакий!
      — Я пришёл, но тебя уже не было.
      — Я ждал до без двадцати восемь.
      — А я пришёл без четверти.
      — Ну, дело прошлое. Но наверху думают, что ты провалился.
      — К счастью, на сей раз пронесло.
      — Очень рад, но в другой раз подобных штук не выкидывай. В особенности когда надо дать отчёт о таком важном задании. Бретон крепко меня ругал. Говорил, что мы пустились на весьма сомнительное предприятие и что уже не раз в подобных случаях дело кончалось арестами.
      — Как видишь, он ошибся. Этот субъект оказался порядочным. Всё удалось сверх наших ожиданий.
      — Что было в чемоданах?
      — Взрывчатка, бикфордов шнур, запалы, гранаты, револьверы «кольт», зажигательные трубки замедленного действия, отравленные кинжалы и таблетки цианистого калия.
      — Это просто замечательно!
      Андрэ сияет. Но вдруг лицо его хмурится.
      — Подумать только, что у них есть такие штуки и они не пускают их в дело! Всё копят в ожидании «Великого дня» . А нас пока что уничтожают, потому что нам нечем драться. Ведь в течение многих месяцев всё вооружение нашей группы состояло из одного револьвера! Надо было убивать бошей, чтобы получить оружие. Мы до сих пор делаем зажигательные пластинки из бертолетовой соли, сахара и кислоты.
      — И бомбы в консервных коробках!
      — Ладно, не будем жаловаться. Даже если они припишут Лондону все заслуги, можно быть уверенным, что на этот раз взрывчатка пойдёт на дело.
      — Посмотрел бы ты на эти кольты, — прибавляет Рэймон, — игрушки! А взрывчатка! Говорят, действие невероятной силы. Заряд в восемьдесят граммов, а рвёт рельсы, как бумагу.
      — Послушай-ка, теперь мы сможем провести операцию в Сент-Ассизе.
      — Ещё бы!
      — Надо серьёзно подготовиться.
      — А я не терял времени. Арман и Виктор были там вчера, обследовали местность. Я увижу их сегодня.
      — Изучишь их донесение, и мы разработаем план действий.
      — Надо сразу же назначить товарища, который будет руководить операцией.
      — Твоё мнение о Робере?
      — Хороший парень. И вчера лишний раз доказал, что он храбрый малый...
      — Если поручить это дело ему?
      — Слушай, я буду говорить с тобой начистоту. Думаю, что Робер вполне годится для этого дела, но я предпочитаю сохранить его для чего-нибудь другого. Что касается Сент-Ассиза, то прошу разрешения заняться этим самому.
      — Твоя задача не в том, чтобы участвовать в каждой операции. Ты командир всей группы Вальми. Ты должен руководить, а не рисковать зря своей шкурой.
      — Но руководить этой операцией можно только будучи её участником.
      — А если тебя сграбастают?
      — Игра стоит свеч.
      — Лучше послать кого-нибудь другого.
      — А если дело провалится?
      — Начнём сначала.
      — Такое дело не предпринимают дважды. Надо, чтобы оно удалось с первого раза.
      — Погоди, обсудим это, когда узнаем результаты разведки.
      — Я уже сказал нашим, что займусь этим сам. А теперь им покажется подозрительным, если они услышат, что на моём месте будет другой.
      — Хорошо, этим займёшься ты, но помни об одном...
      — О чём?
      — Ты не имеешь права сломать там шею.
      — Я и не собираюсь. Когда мы увидимся?
      — Сегодня в четыре часа дня в Плесси-Робэнсон. Там же, где в прошлый раз.
      Они пожимают друг другу руки.
      «Жаль, что он идёт на это дело, — думает Андрэ, уходя, — того и гляди они его укокошат».

      Рэймон счастлив.
      Расставшись с Андрэ около парка Монсури, он спустился по бульвару и в девять без нескольких минут оказался у Версальской заставы. Там, возле выставочной территории, он должен встретиться с Арманом и Виктором.
      «У нас есть люди и у нас есть оружие, — повторял он про себя, — а это главное».
      С его точки зрения ничто отныне не может помешать нападению на Сент-Ассиз. Дело решено. Надо только осуществить его. Как говорит Робер, Рэймон сейчас находится в стадии размышлений. Он так погрузился в свои мысли, что не замечает товарищей, пока они не подходят вплотную к нему.
      — Вы похожи на Пата и Паташона, — улыбаясь, приветствует он подошедших.
      Несмотря на шутку, лица обоих нахмурены.
      — Удобней будет разговаривать в кафе, — предложил Рэймон. — Я знаю тут одно недурное, около площади Конвента.
      Через несколько минут три друга продолжают беседу, сидя на диванчике большого кафе. В зале они одни.
      — Повторяю тебе, предприятие явно неосуществимое, — говорит Арман.
      — То есть как это? — протестует Рэймон.
      — Я тебе уже объяснил, — говорит Арман. — Мы там были вчера во второй половине дня и вернулись вчера же вечером. Радиостанция занята военными частями, и охрана организована так, что подойти близко незамеченными невозможно.
      Рэймон вытащил из кармана листок бумаги и карандаш.
      — Погоди, — говорит он, — начнём сначала. Как расположены мачты?
      — Мачты там разные: маленькие, которые мы увидели потом, и большие.
      — Маленькие нас не интересуют. Сколько больших?
      — Шестнадцать. С востока на запад идут два параллельных ряда, по восемь в каждом.
      — Какую площадь они занимают?
      — Три километра, а может быть, и все четыре.
      — Где находятся здания самой станции по отношению к обоим рядам мачт?
      — За вторым рядом, на юго-западе. Рэймон бегло набросал план.
      — Хорошо. Там-то, стало быть, главным образом сосредоточена охрана. А значит, нападение с этой стороны бессмысленно. Вернёмся к расположению мачт. Что там за местность?
      — Нечто вроде пустыря, кое-где покрытого густым кустарником и лесом.
      — Великолепно! Это облегчит подход к мачтам.
      — Минутку! Чтобы подойти к ним, надо сперва проникнуть в огороженное пространство.