Но в 19 71 году была опубликована рукопись средневекового христианского епископа Агапия, написанная на арабском языке и предназначенная для пропаганды христианства среди арабоязычного населения Ближнего Востока. В ней приведен другой вариант сообщения Флавия об Иисусе, более соответствующий мировоззрению Флавия, верующего (но не фанатичного) иудея. Вот этот отрывок: «В то время был мудрый человек по имени Иисус. Его образ жизни был похвальным, и он славился своей добродетелью; и многие люди из числа иудеев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и смерть; однако те, которые стали его учениками, не отреклись от своего учителя. Они рассказывали, будто он явился им на третий день после своего распятия и был живым. В соответствии с этим он-де и был Мессия, о котором пророки предвещали чудеса…» (перевод С. С. Аверинцева). Ученые полагают, что перевод Агапия отражает подлинный текст Иосифа Флавия, сохранившийся в сирийских монастырях, где было много раннехристианских и античных рукописей. Отрывок этот, хотя он не слишком информативен, говорит о том, что Иисус действительно проповедовал широким массам населения Палестины, в том числе и неиудеям, что главным виновником его смерти был Пилат и что идея его мессианства возникла — или стала известна — уже после его казни. Но подробностей его жизни, которые могли бы заинтересовать романиста, в нем нет.
      Когда христианство стало во II веке достаточно заметным и появились многочисленные Евангелия, содержащие жизнеописания Иисуса, противники нового учения создали свою. версию его деятельности. Такая версия, выдвинутая иудеями, содержалась в сочинении философа Цельса «Правдивое слово». Согласно рассказу Цельса, Иисус родился в иудейской деревне от местной женщины, нищей пряхи. Отцом его был римский солдат по имени Пантера. Муж прогнал ее как уличенную в прелюбодеянии. Когда Иисус вырос, он по бедности нанялся поденщиком в Египте и научился там приемам чародейства. Он собрал около себя кучку отпетых, как сказано у Цельса, «негодяев», лодочников и мытарей (сборщиков налогов). Согласно иудейской версии, иудеи осудили его, он скрывался в бегах, но был захвачен, преданный своими учениками.
      Достаточно рано появилось среди противников христиан утверждение, что ученики украли тело Иисуса, поэтому его гробница оказалось пустой (на такое объяснение есть намеки в новозаветных Евангелиях и в Евангелии от Петра). Антихристианские рассказы мало что добавляют к нашим знаниям о биографии Иисуса. По существу это своеобразные «перевертыши», основанные на сообщениях самих христиан: эти сообщения или опровергаются, или высмеиваются, или иначе интерпретируются. Никаких конкретных фактов (за исключением, пожалуй, отцовства солдата) у языческих и иудейских авторов не содержится.
      Приток в христианские общины бывших язычников, который был особенно интенсивен со второй половины II века, привел к тому, что эти люди привнесли в христианство свои вкусы и представления, воспитанные в них под влиянием сказочных образов и массовой литературы. Это было время, когда в Римской империи, стоявшей на пороге тяжелого кризиса, распространялись произведения, описывающие самые невероятные чудеса, творимые богами или чародеями; история реальных деятелей в них неузнаваемо преображалась. Так, например, в одном из таких рассказов Александр Македонский выступал как сын египетского фараона-'чародея Нектанеба и одновременно был воплощением своего отца. Потребность веры в чудо — не только веры в чудо рождения и воскресения Христа, — но и в возможность повседневных чудес сочеталась с желанием узнать малейшие детали жизни Иисуса (наподобие деталей в жизнеописаниях античных деятелей), его матери, почитаемых проповедников. Со второй половины II века создаются произведения, дополнявшие ранние евангельские рассказы. Эти произведения (апокрифы) не были признаны Церковью священными, но оказали существенное влияние на массовые верования. Среди них главное место занимают рассказы о детстве и юности Марии и детстве Иисуса. Мать Иисуса не занимала сколько-нибудь существенного места в новозаветных произведениях. В первых трех Евангелиях она даже не названа среди присутствовавших при распятии женщин, хотя Марк перечисляет их поименно (она появляется там только в Евангелии от Иоанна). Почитание Богоматери, желание защитить ее от поношений противников христианского учения вызвало к жизни различные рассказы о ее жизни, предшествовавшей рождению Божественного Сына. Наиболее полный рассказ содержится в «Истории Иакова о рождении Марии» (в научной литературе это произведение принято называть Про-тоевангелие Иакова); оно было создано на рубеже II–III веков, вероятно, в Египте. Протоевангелие написано от имени Иакова, сына Иосифа от первого брака. В этом апокрифе к царскому роду возводится генеалогия самой Марии, а не Иосифа, дабы снять противоречие между учением о непорочном зачатии и идеей о происхождении Иисуса от отпрысков рода царя Давида.
      В Протоевангелии Иакова названы по именам родители Марии; оно начинается с рассказа о том, как они скорбят о своей бездетности. Начало это перекликается с ветхозаветной историей Самуила в Первой Книге Царств. Затем описаны виг дения, предшествовавшие рождению Марии, ее появление на свет, детство, проведенное в Храме. Именно в этом Писании создается образ Иосифа-старца, с которым Мария обручается по велению свыше: жрецы призывают старцев, чтобы вручить одному из них Марию для своего рода опеки. На этом собрании происходит чудо: из посоха Иосифа вылетает голубка — символ Святого Духа, и он становится «обручником» Марии. Старость Иосифа позволяла объяснить отсутствие упоминания о нем в новозаветных рассказах о деятельности взрослого Иисуса (в Евангелии от Марка жители Назарета называют Иисуса «сыном Марии» — 6.3, а не Иосифа). Как и в канонических Евангелиях, Иосиф с Марией (добавлена деталь — и с сыновьями) отправляются в Вифлеем на перепись. Согласно Протое-вангелию, Иисус рождается в пещере (по Евангелию от Матфея — в доме, по Евангелию от Луки — в яслях для скота). На этом, собственно, и кончается история самой Марии. Далее описываются преследования младенцев Иродом и гибель отца Иоанна Крестителя, убитого в Храме по приказанию Ирода за то, что он отказался назвать место, где его жена спрятала маленького Иоанна (рассказ, вставленный в Протоевангелие из какого-то другого сочинения, посвященного Иоанну). Как и другие произведения массовой христианской литературы, созданной в конце II–IV веков, оно изобилует рассказами о чудесах и знамениях (так, в нем описывается, как в момент рождения Иисуса вся природа и все живое — даже птица в полете — замерло и не двигалось). Примерно в то же время, что и «История Иакова о рождении Марии», был создан апокриф, оказавший большое влияние на формирование образа Иисуса — «Сказание Фомы, израильского философа, о детстве Христа», которое обычно называют Евангелием детства. В нем повествуется о чудесах, совершенных Иисусом в возрасте от пяти до двенадцати лет. Евангелие детства отражает прежде всего представления христиан из язычников, воспринимавших Христа как всесильное божество с самого рождения. Композиция этого произведения достаточно проста: каждый эпизод содержит рассказ о чуде, совершенном маленьким Иисусом: он лепил птичек из глины и отправлял их летать, а мальчик, который разбрызгал воду из лужицы, где играл Иисус, по его слову высох; замертво упал другой мальчик, толкнувший Иисуса. Описаны и дискуссии в школе: Иисус требовал, чтобы учитель разъяснил значение формы греческой буквы альфа (А); а когда учитель рассердился и ударил мальчика по голове, тот проклял обидчика, и учитель упал мертвым. Правда, после того как другой учитель признал мудрость маленького Иисуса, первый учитель был воскрешен. Для большинства чудес, совершенных согласно Евангелию детства, нет никаких оснований в рассказах ранних иудеохристианских и новозаветных Евангелий. Но оно послужило образцом для многочисленных средневековых сказаний о самом Иисусе, его родителях и родичах.
      Таковы основные источники, повествовавшие об Иисусе Христе, которые были в распоряжении Р. Грейвза, когда он создавал свой роман «Царь Иисус». Внимательный читатель увидит, как умело соединил автор разнородные рассказы, почерпнутые им из Нового Завета и более поздних апокрифов, оценит он и смелую гипотезу о происхождении Иисуса, целиком рожденную фантазией автора. В историческом комментарии, написанном самим Грейвзом, он указывает кратко, на чем основаны его предположения. Нужно сказать, что, помимо рассказов об Иисусе, Грейвз использовал большое количество свидетельств древних историков (прежде всего Иосифа Флавия) о событиях в Палестине, отношениях с римскими властями; он включает в свой роман подлинные исторические персонажи, действовавшие как в Риме, так и в Иудее. Р. Грейвз был профессором, знатоком античной истории (что отразилось и в других его романах), через беседы и рассказы действующих лиц он вводит читателя в курс исторических событий, как предшествовавших сюжетным коллизиям романа, так и современных им. Образы императора Августа, его жены, римских наместников, царя Ирода, бывшего вассалом Рима, его детей основаны на прекрасном знании эпохи и тех характеристик, которые давали им древние писатели. Он не допускает ошибок и натяжек, за исключением, пожалуй, тех, которые необходимы ему по сюжету (это, в частности, касается происхождения царя Ирода), но и тогда рассказ о гипотетических событиях он вкладывает в уста персонажей, чьим словам читатель волен и не верить. Вся история Иисуса написана от имени, по собственному признанию Грейвза, «выдуманного персонажа» — некоего Агава из Декаполиса (Десятиградия — союза греческих городов, расположенных в Палестине), жившего в конце I века. Этот прием дает автору возможность высказывать субъективные взгляды, критиковать церковное предание, созданное, по его мнению, христианами из язычников.
      Грейвз знакомит читателей не только с исторической обстановкой, но и с религиозной ситуацией восточных провинций Римской империи. На рубеже эр в восточном Средиземноморье, входившем в обширную Римскую державу, шли интенсивные религиозные поиски; распространялись культы богов-спасителей, происходило объединение в сознании верующих образов различных божеств, почитавшихся в разных областях империи. Грейвз попытался отразить эту напряженную религиозную жизнь, свойственную и Палестине. Но хотя сообщает все сведения как бы Агав, отражают эти сведения состояние и концепции религиоведения первой половины нашего века. Роман «Царь Иисус» вышел в 1946 году. Автор его воспринял все достижения и все недостатки в изучении древних верований, присущие науке 20-30-х годов. Это было время распространения сравнительно-исторического метода, когда ученые устанавливали связи между мифами и легендами различных народов, их типологическую близость и взаимовлияние. Особый интерес вызывали культы умирающих и воскресающих богов растительности, существовавшие у многих земледельческих народов древности, повлиявшие, по мнению исследователей, на образ Христа. Сравнительному изучению подвергались и свидетельства о культе женских божеств — Великой Матери (прародительницы), Матери-Земли и т. п. Характерен был и своего рода гиперкритицизм: стремление многие легенды и исторические предания объяснять как трансформацию древних мифов, причем порой для объяснения использовались мифы других народов. Такая «свободная» интерпретация, как ее называет Грейвз, игнорировала локальные и социально-психологические особенности мифотворчества определенной эпохи и определенного народа, устойчивость традиции в передаче преданий.
      Оказались не всегда оправданными и попытки всюду находить изначальные культы Матери. В частности, это относится к культу Яхве, бога — покровителя израильских племен (имя Иегова, употребляемое Грейвзом, как доказано современными семитологами, вошло в христианскую литературу в результате ошибочного средневекового прочтения).
      Женские культы существовали на территории Сирии и Палестины (Ханаана) до прихода туда еврейских племен. Некоторые из этих культов были заимствованы расселившимися в Палестине евреями, в частности, культ богини Ашта-рет, но, в связи с победой монотеизма, они не получили сколько-нибудь длительного распространения и не повлияли глубоко на верования этих племен. Женская ипостась Яхве появляется в средневековых мистических учениях каббалы и не прослеживается в древнем иудаизме.
      Читатели, интересующиеся религиозно-общественным фоном, на котором проходила описанная Грейвзом деятельность Иисуса, должны иметь в виду, что автору еще не были известны некоторые научные открытия послевоенного времени, имеющие отношение к описываемым им событиям и учениям. Наиболее важное из этих открытий — находки на берегу Мертвого моря рукописей религиозной секты ессеев, а затем и раскопки их поселений, относящихся ко II веку до н. э. — I веку н. э. История находок, попытки вывезти их из Иордании (в ее территорию в то время входили места раскопок) сами могут служить основой приключенческого романа. Эти находки были сделаны в 1946 году; большинство рукописей к настоящему времени опубликованы и изучены. Религиозная секта, выбравшая местом своего пребывания пустынные районы побережья Мертвого моря, обычно называется в научной литературе Кумранской общиной (по названию местности Вади-Кумран, где впервые рукописи были обнаружены арабскими пастухами в пещере). Отождествление этой секты с ессеями сделано на основании сопоставления содержания рукописей с тем, что сообщают об ессеях древние писатели. Сами себя члены секты называли «нищие» — эвийо-ним (отсюда название одной из древних христианских групп — эбиониты), «сыны света», «простецы». Кумранская община представляла собой замкнутую организацию; кумра-ниты исповедовали иудаизм, но не признавали жречество Иерусалимского Храма, которое, по их мнению, исказило и осквернило истинную веру. Кумраниты порвали отношения с Храмом; они провозгласили свою общину «Новым союзом» (или «Новым заветом»), поскольку старый союз с Богом, его завет был нарушен жрецами и первосвященниками. Выступали они и против фарисеев. Кумраниты жили замкнутой общиной, для которой были характерны общность имущества, обязательный труд ее членов, совместные трапезы, изучение религиозных текстов — не только Библии, но и тех, что были созданы самими сектантами. В общине были приняты ежедневные ритуальные омовения, перед которыми требовалось внутреннее покаяние, духовное очищение (прообраз христианского крещения, которое проводится лишь один раз). Жертвоприношения были запрещены.
      Жизнь кумранитов была подчинена основной цели: подготовке к решающей борьбе «сынов света» с «сынами тьмы», не разделяющими их верований. В ней конечная победа будет одержана «сынами света» с помощью Спасителя-Мессии, который осудит всех нечестивцев и установит Царство справедливости на земле. Особое место в учении Кумран-ской общины занимало почитание ее основателя, названного в рукописях «Учителем праведности». Ученые считают его реально существовавшей личностью; согласно кумранским рукописям, против него выступил некий «нечестивый жрец», преследования со стороны которого привели Учителя к гибели (какой — мы не знаем). Кумраниты верили, что во время войны «сынов света» с «сынами тьмы» их Учитель вернется на землю. Уже из этого краткого изложения основных идей кумранского учения видно сходство его с ранним христианством, гораздо большее, чем сходство последнего с древними языческими мифами. В раннехристианской литературе встречаются самоназвания, свойственные кумрани-там, — «сыны света», «нищие». Выражение «нищие духом», употребленное в Нагорной проповеди Иисуса в Евангелии от Матфея, также восходит к кумранским рукописям. Если судить по сведениям, относящимся к Иоанну Крестителю, он был тесно связан с Кумранской общиной. Разумеется, между ее учением и проповедью Иисуса были существенные различия: Иисус выступал против замкнутости этой общины, призывал к широкой проповеди своего учения. Отдельные фразы Иисуса, содержащиеся в новозаветных сочинениях, звучат как прямая полемика с кумранитами: «Вы — свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Матф. 5.14–15). Разделяла последователей Иисуса и кумранских ессеев вера первых в уже свершившийся приход Мессии. Но учение отшельников, живших в пустыне у Мертвого моря, сыграло своего рода посредническую роль между ортодоксальным иудаизмом и христианством.
      Другое важное открытие, неизвестное Грейвзу в период создания романа, — находка библиотеки гностиков (значительная часть которых считала себя христианами) в 1945 году на юге Египта. Не разделяя учения ортодоксальной церкви, египетские гностики собрали наиболее чтимые ими сочинения, а во время гонений на них как на еретиков спрятали их. В этой библиотеке обнаружены догматические трактаты, диалоги, поучения, апокалипсисы и даже евангелия: Евангелие Фомы, Евангелие Филиппа, Евангелие Марии, Евангелие Истины. Тексты произведения, которые христианские писатели называли Евангелием египтян, оказались в составе сочинения «Книга великого невидимого духа». Написаны все они на коптском языке (восходящем к древнеегипетскому), но это, как правило, не оригиналы, а переводы более ранних греческих текстов. В гностических писаниях нет биографических данных об Иисусе, которого они воспринимали как Логос, Разум, исходящий от абстрактного абсолютного божества. В них нет и «тайной истории», о возможном существовании которой писал Грейвз в своем историческом комментарии. Но некоторые из текстов дают возможность более точно реконструировать древнейшую основу евангелий, прежде всего речения Иисуса (наиболее ценно в этом отношении Евангелие Фомы). Отражают они и расхождения между разными группами в первоначальном христианстве (так, в Евангелии Филиппа содержатся возражения против идеи непорочного зачатия Марией от Духа Святого: «Некоторые говорили, что Мария зачала от Духа Святого. Они заблуждаются… Когда бывало, чтобы женщина зачала от женщины?» В Евангелии Филиппа Дух выступает как женское начало: это слово в арамейском языке, на котором говорил Иисус и его первые последователи, — женского рода). В 1961 году найдена надпись на камне (который ранее стоял на площади, а позднее был вставлен в ступеньку лестницы), сделанная в Кесарии Понтием Пилатом, в которой говорится, что но построил для кесарийцев храм исператора Тиберия. Понтий Пилат назван там префектом Иудеи, то есть командующим военными силами. Вероятно, если бы Р. Грейвз знал все эти находки, он бы изменил отдельные описания и трактовки в своем романе, но сохранил бы основную сюжетную линию и образ Иисуса. Это право романиста. Мне кажется, что образ Иисуса, созданный Грейвзом, найдет путь к сердцу читателя, а введенные автором сюжетные ходы, связанные с рождением Иисуса, предательством Иуды, как бы к ним ни относиться с точки зрения строгой науки, не могут не возбудить интерес. Этот роман безусловно заслуживает того, чтобы с ним познакомился широкий круг наших читателей.
       И. С. Свенцицкая