За окнами завывал холодный ноябрьский ветер, но здесь, внутри, было тепло и уютно. Майлс, коротавший с друзьями вечер за бутылкой вина, поднялся из-за стола и принялся расхаживать по каюте.
      – Наконец-то мы добрались до него, – сказал он. – Не пройдет и недели, как О'Бэньон займет свое место в тюрьме, а я смогу вернуться домой, к Виктории. Ее отец очень болен, а дядя, граф Седвик, кажется, замешан в какой-то неприглядной семейной истории. Боюсь, как бы Виктория не занялась расследованием в одиночку – это может оказаться опасным.
      – Да, она писала про это четыре недели тому назад, – заметил Джейми, ставя на стол свою глиняную кружку. – Насколько мне помнится, она упоминала о твоем отце, Майлс, о том, что он ей помогает. Уж он-то не даст Виктории рисковать понапрасну.
      – Перестаньте гадать, – вздохнул Гаррет. – Вот вернемся в Лондон и поможем Виктории. – Он посмотрел на Майлса, и неожиданно расхохотался – Только не забудь привести себя в порядок, если не хочешь напугать свою невесту до полусмерти, дружище!
      Майлс подошел к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение. Из глубины стекла на него смотрел Лис Трелен – в бороде и усах, с длинными темными волосами, собранными на затылке в пучок и перехваченными тонким кожаным ремешком. Фиолетовая свободная рубашка в тон бриджам, заправленным в высокие сапоги. На груди – массивная цепь с золотым медальоном в виде лисицы. Сквозь правое ухо продета большая круглая золотая серьга. – Ты прав, приятель. В таком виде лучше ей не показываться, – согласился Майлс и добавил, почесывая бороду: – Жду не дождусь от нее избавиться. И как ты можешь все время носить бороду, Гаррет, ума не приложу!
      – Свою бороду я люблю. Она придает мне изысканный вид и помогает добиваться успеха у женщин, – самодовольно откликнулся Гаррет. – Представляешь, начинает какая-нибудь молоденькая леди интересоваться, не мешает ли моя борода целоваться, не колется ли она? Ну, я, разумеется, тут же предлагаю проверить, не щекочет ли она личико милой дамы, ее шейку, ее…
      – Лучше не заводи такие разговоры на ночь глядя, – не дал договорить ему Майлс, снова присаживаясь за стол напротив Джейми. – Скажи, Макнаб и его экипаж привезли из города еще какие-нибудь вести?
      – Если человек, сообщивший это, не обманул Макнаба, то нам нужно перебираться в Югал Бей. Когда Рори О'Бэньон не в море, он там – все пытается окрутить хозяйскую дочку из таверны «Овечья голова». Сегодня вечером он тоже собирался приехать туда, но не приедет, потому что должен быть на каком-то семейном торжестве.
      – Как жаль, что мы так и не узнали, где его гнездо, – сокрушенно вздохнул Гаррет. – Ведь туда в течение двадцати лет стаскивал свою добычу еще отец Рори, Ирландский Ястреб. Вот бы заполучить их обоих!
      – Вот с Ястребом я связываться не стал бы, – покачал головой Майлс. – Пусть пробует его поймать какой-нибудь другой герой, не я. А я хочу рассчитаться с его сыном. Ведь это Рори напал на мое судно, и пусть его за это вздернут на виселицу. Ради этого мы и торчим здесь.
 
      А в это время совсем неподалеку, в бухте Корбен, молодая прелестная женщина сердито выговаривала своему отражению в зеркале:
      – Кэтрин О'Бэньон, ты же счастливая женщина! У тебя прекрасная дружная семья, масса верных друзей, самый лучший экипаж и самое быстрое судно на всех морях и океанах. Так почему же ты раскисла, моя дорогая?
      За последние четыре с половиной года Кэтрин стала легендарной личностью. Под именем Леди Кошки она прочно вошла в ирландский фольклор, да и не только ирландский: имя ее гремело и в Англии. Всем было известно про ее кураж и везение, но вот уже полтора года, как знаменитая Леди Кошка перестала нападать на торговые суда и занялась контрабандой оружия.
      Париж охотно поддерживал ирландских повстанцев в их борьбе против старинного, заклятого врага Франции – англичан. Французы помогали Ирландии оружием, амуницией, боеприпасами. Разумеется, главари ирландских повстанцев знали о том, что Наполеон помогает им исключительно ради собственной выгоды, но предпочитали не придавать этому особого значения.
      Теперь доходы Кэтрин и ее экипажа были уже не те, что раньше, но потеря в деньгах с лихвой компенсировалась сознанием того, что они вносят свой вклад в великое дело освобождения Ирландии от английского гнета. У себя на родине О'Бэньоны стали национальными героями. Они помогали повстанцам не только контрабандным оружием, но и едой и медикаментами, которые покупали на собственные деньги.
      – Наверное, я просто устала, – со вздохом заключила она.
      Вот уже несколько недель Кэтрин преследовали ночные кошмары. Ей снилось, что она сидит в заточении в грязной холодной комнате со связанными руками, под присмотром уродливого бандита, который постоянно издевается над ней. Наутро после этих кошмаров у нее ломило запястья – так, словно они и в самом деле были туго стянуты веревками. Кэтрин потеряла покой и сон.
      Сегодня был ее девятнадцатый день рождения, и на это торжество собралась вся семья. Даже Рори и Колин оставили все свои дела, чтобы быть рядом с ней в этот праздничный вечер. Мама хлопотала на кухне, готовя роскошный ужин. Так почему же у нее так тяжело на душе?
      – Ну, подумай сама, Кэтрин О'Бэньон, – продолжала разговаривать она со своим отражением, – ведь у тебя есть все, о чем только может мечтать человек, – семья, друзья, дело, которому ты служишь. Почему же тогда тебе так одиноко? Чего не хватает тебе? Быть может, любимого человека? Например, Джастина Прескотта?
      Несмотря на то что они с симпатичным доктором так и не виделись ни разу за все последние четыре года, они почти каждый месяц обменивались письмами. Кэтрин всегда с нетерпением ждала весточек от Джастина и с интересом читала о том, как он лечит своих пациентов в маленьком городке под названием Уинделл. Еще он писал о том, что во всех английских пивных распевают песни, сложенные про легендарную Леди Кошку, и в конце каждого письма – обязательно о том, что по-прежнему любит ее и с нетерпением ждет, когда же закончатся обещанные пять лет и Кэтрин приедет к нему.
      Все это напоминало игру. Ведь, когда они познакомились, Кэтрин была четырнадцатилетней девочкой, впервые в жизни влюбившейся в красивого мужчину. Но прошли годы, и она изменилась – не могла не измениться. Интересно, сможет ли она быть счастлива с Джастином теперь?
      – А почему бы и нет? – вслух ответила Кэтрин самой себе. – Разве я не могу быть настоящей леди? Глупости, конечно же, могу. Кроме того, разве я не была прилежной ученицей, обучаясь хорошим манерам у Невилла?
      Окончательно осев на берегу, ее отец занялся домом и перестроил свой коттедж в большой двухэтажный особняк, как и подобает такому богатому и знаменитому человеку, каким являлся Ирландский Ястреб. При этом он не только сменил стены и мебель, но, невзирая на сопротивление жены, нанял в услужение семейную английскую пару, Невилла и Шарон Стимпсон.
      Невилл был потомственным – в шестом поколении – дворецким, и это, по мнению Шона, должно было придать дому особый шик. Кроме того, он рассчитывал – и не без основания – на то, что из Невилла получится прекрасный наставник, который поможет Кэтрин усвоить правила хорошего тона. Спустя короткое время произношение Кэтрин и впрямь стало аристократическим. Порой у нее прорывался ирландский акцент, но только в минуты сильного гнева или возбуждения. Впрочем, уроки Невилла не ограничивались только языком.
      Несмотря на то что Кэтрин срослась на своем капитанском мостике с мужскими бриджами и свободными матросскими блузами, усилиями матери и Шарон она постепенно привыкла и к женской одежде. Теперь в гардеробе Кэтрин появились и красивые платья, и кружевные сорочки, и прочие прелестные вещицы.
      Поглаживая пальцами золотой кулон, висевший у нее на шее, Кэтрин продолжала разговор со своим отражением в зеркале.
      – Но что, если я не понравлюсь Джастину такой, какой я стала теперь? – задумчиво спросила она саму себя. – Не знаю, насколько он изменился за эти годы, но я-то изменилась очень сильно.
      Она встала и подошла к большому зеркалу, стоявшему в углу комнаты, чтобы рассмотреть себя в полный рост. Подросла она за четыре года совсем немного, но фигура ее округлилась и налилась женской спелостью.
      – Ничего не поделаешь, – вздохнула Кэтрин. – Прежними у меня остались только волосы, и изменить что-нибудь в себе я не в силах. Даже для Джастина Прескотта.
      Кэтрин терпеть не могла модных мелких локонов и колечек и продолжала носить прямые волосы, закалывая их шпильками, когда оставалась на берегу, и сплетая в толстую, до пояса косу, когда выходила в море.
      Она вплетала в волосы шелковую ленту, когда послышался стук в дверь. Кэтрин открыла ее и улыбнулась, увидев на пороге отца.
      – С днем рождения, девочка, – сказал он. – Не хочешь поцеловать своего старого па?
      – Еще как хочу, – ответила Кэтрин, нежно целуя его в щеку. – Ведь ты для меня – самый главный человек на всем белом свете.
      – Ты у меня просто красавица, доченька, – сказал Шон. – Одного не понимаю: почему наш порог до сих пор не осаждают толпы твоих кавалеров?
      – Боятся, я полагаю, – приподняла густую бровь Кэтрин. – Попробуй подойди ко мне, если рядом со мной всегда мои братья, мой ангел-хранитель по имени Пэдрик да еще такой строгий отец!
      – Строгий? – удивился Шон. – Ну что ты… Я никогда не думал…
      – Я пошутила, па, – рассмеялась Кэтрин. – И, кстати говоря, у меня уже есть кавалер, правда, живет он далеко – в Англии.
      – По-прежнему думаешь о своем Прескотте, девочка? Что ж, мне кажется, он мог бы стать тебе хорошим мужем.
      – Не торопись, па. Я еще не говорила, что собираюсь выйти за него замуж. Вот съезжу после Рождества на несколько дней в Англию, тогда и увидим. Ведь мы не встречались с Джастином четыре года, и за это время я сильно изменилась. Кто знает, понравлюсь ли я ему теперь?
      – Понравишься, дочка, не сомневайся, – хихикнул Шон. – Обещай мне только, что, если решишь выйти за Прескотта, венчаться вы будете здесь, дома. Ведь наша мама не переносит качки. Ей будет трудно добраться до Англии.
      – Разумеется, я буду венчаться здесь, па. Мне хочется, чтобы на мое торжество собрались все мои друзья и знакомые, – кивнула Кэтрин и неожиданно расхохоталась. – Нет, только послушать нас с тобой со стороны! Я четыре года человека в глаза не видела, а мы тут обсуждаем нашу свадьбу!
      – Пойдем, дочка, – сказал Шон, обнимая Кэтрин за плечи. – Мама и Шарон так старались сегодня весь день на кухне, что мы с тобой просто не имеем права опаздывать. – Он склонился в шутливом поклоне и сказал, предлагая дочери согнутую в локте руку: – Могу я сопроводить вас, Леди Кошка?
      – Окажите мне честь, Ястреб, – ответила Кэтрин и негромко добавила, выходя из спальни: – Я люблю тебя, па.
      – Я знаю, – так же тихо ответил Шон, – и тоже очень тебя люблю.
 
      На ужин были приготовлены любимые блюда Кэтрин – ростбиф, зеленый горошек, молодая картошка, хрустящие булочки и большой трехслойный торт, посыпанный ванилью. Все это запивалось сладким вином, а на десерт подали бренди.
      – Кэт, это вино я привез специально для тебя, – сказал Колин, глядя на сестру поверх своего бокала. – Скажи, почему ты не пьешь? Оно тебе не понравилось?
      – Вино прекрасное, Колин, но ты же знаешь, я редко пью его. А если мне бывает грустно, то предпочитаю стаканчик uisge beatha, как наш па.
      Невилл, разливавший кофе, удивленно поднял бровь и позволил себе спросить:
      – Мистрисс Кэтрин, а что это такое – uisge beatha?
      –  Uisge beathaпо-кельтски означает «Дыхание жизни». Это наше ирландское виски. Оно согревает тебя изнутри и примиряет с тем, что ты видишь вокруг себя, – ответила Кэтрин.
      – А я думал, что вы все на свете знаете, Невилл, – угрюмо пробурчал Рори.
      – Братец, дорогой, что за пчела тебя ужалила? – спросила его Кэтрин. – Ты весь вечер сам не свой. Что случилось?
      Рори ничего не ответил и молча допил свой бокал.
      – Ходят слухи, – заметил Колин, – что мистрисс О'Хара из таверны «Овечья голова» снова отвергла нашего Рори.
      Рори вскочил как бешеный, протянул руки через стол и схватил брата за плечи. – Не суй свой нос, куда тебя не просят, если не хочешь, чтобы его прищемили, братец.
      Эрин хлопнула по столу фартуком и сердито воскликнула:
      – Родрик О'Бэньон, немедленно опустите руки и ведите себя прилично, когда сидите за моим столом! Если вы будете вести себя как дикий зверь…
      – То я буду питаться в сарае вместе с овцами, – закончил за нее Рори. – Прости, мама, я больше не буду.
      – Это не единственная твоя проблема, парень, – заметил Пэдрик, откидываясь на спинку стула. – Говорят еще, что ты перебежал дорогу какому-то английскому лорду. Оказывается, то судно, на которое ты напал два месяца тому назад, принадлежит одному виконту, и тот обещал свести с тобой счеты.
      – Пусть сначала попробует меня найти! – запальчиво возразил Рори. – Тоже мне какой-то там аристократишко!
      – Найти тебя не составит ему большого труда, – продолжал Пэдрик. – Насколько мне известно, этот виконт знает твое имя, и он готов хорошо заплатить тому, кто сумеет тебя поймать.
      – Какого черта ты назвал ему свое имя, Рори? – воскликнул Шон, пристально глядя на сына. – Почему ты говорил по-английски, а не по-кельтски? Я провел на море двадцать лет, прежде чем кому-нибудь стало известно мое имя! Господи, разве можно быть таким неосторожным?
      – Осторожность здесь ни при чем, – язвительно вставил Колин. – Рори сам представился тому англичанину по всей форме. Думаю, что, если бы не подошли военные суда, тот виконт получил бы от него приглашение на чай.
      – Ты с ума сошел, Рори? – закричал Шон. – Ты что, не знаешь, что никому нельзя называть свое имя?
      – А как же наша Кэтрин, па? Ее-то имя хорошо известно. Во всех английских кабаках распевают песни о легендарной Леди Кэт, – сварливо возразил Рори и добавил, поморщившись: – Меня от этих песен уже тошнит.
      – От зависти тебя тошнит, Рори, – сердито ответил Шон. – Что же касается твоей сестры, то она известна под именем Леди Кэт, а не как Кэтрин О'Бэньон. Никто не может связать ее имя с нашей семьей или нашей деревушкой. Обещай не допускать впредь подобных ошибок, сынок. Ведь если Пэдрик прав, тому, как ты выразился, аристократишке и впрямь не составит труда отыскать тебя.
      – Обещаю, па, – кивнул Рори, усмиряя свой гнев. – Прости, я вел себя как последний дурак. Но пойми, так тяжело быть братом легендарной личности. Прости, Кэт, – подмигнул он сестре.
      – А теперь прекращайте споры и пойдемте в зал, – сказала, поднимаясь со своего стула, Эрин. – Сейчас придут музыканты и гости, не нужно заставлять их ждать. В конце концов, сегодня у нас в доме праздник, и я никому не дам его испортить! – Она обвела взглядом всех сидящих за столом и добавила: – Сегодня мы будем веселиться. Это приказ!
      – Па, мне кажется, что наша ма упустила свое призвание, – заметил Колин. – Жаль, что ее мутит от качки. Какой капитан из нее мог бы получиться – загляденье!
      Все рассмеялись и дружно направились в зал.
 
      …На следующий вечер Майлс со своим экипажем разместился внутри и снаружи таверны «Овечья голова». Поимка Рори О'Бэньона должна была пройти без лишнего шума. Экипаж «Фоксфайра» изображал контрабандистов, торгующих оружием. Все они знали, что, если обман раскроется, живыми им отсюда не уйти.
      Несколько матросов из экипажа «Фоксфайра» заняли места за столиками таверны, а Джейми с тремя людьми остался сторожить снаружи, укрывшись за высоким кустарником. Майлс выбрал для себя место за столиком, с которого хорошо просматривалась входная дверь таверны, не поддавшись на уговоры Гаррета, предлагавшего самому пойти вместо него.
      – Тебе опасно находиться там, Майлс, – сказал перед выходом Гаррет.
      – Нет. Рори может узнать тебя, и тогда все сорвется, – возразил Майлс. – Возвращайся на судно и будь готов поднять паруса в ту самую минуту, когда я приведу О'Бэньона на борт «Фоксфайра». Только укажи мне на него, когда он появится, и можешь уходить, остальное предоставь мне. Я сумею скрутить его.
      – В этом я не сомневаюсь, – рассмеялся Гаррет. – С таким хлыстом, как у тебя…
      – Этот хлыст не раз сослужил мне добрую службу. Он позволяет мне держать дистанцию между собой и нападающим. Обращаться с ним я научился у одного турка. – Майлс погладил висевший на поясе кожаный хлыст. – Мой Малыш всегда при мне.
      – «Малыш»! – фыркнул Гаррет. – Довольно странное имя для такого оружия. Мне кажется, ему больше подошло бы называться…
      В дверях таверны послышался шум, и Гаррет оборвал фразу.
      На пороге возникла темноволосая красотка и крикнула кому-то, остававшемуся снаружи:
      – Ты будешь носиться по морям, а я должна буду сидеть и ждать тебя? Хорошенькое дело!
      – Но, Мег, дорогая, – отвечал ей из-за двери мужской голос, – мы с твоим отцом уже обо всем договорились. О'Хара знает, что я бросаю свое ремесло, так что ничто не мешает нам с тобой пожениться.
      Красотка яростно покачала головой и сказала, завязывая белый фартук на своей осиной талии:
      – Я не верю твоим клятвам и не желаю выходить за тебя замуж, Рори О'Бэньон!
      Услышав имя, Майлс едва заметно кивнул Гаррету, и тот поспешил выйти из таверны через боковую дверь. После его ухода Майлс облегченно вздохнул и стал наблюдать за тем, что будет происходить дальше.
      Рори О'Бэньон оказался мускулистым рыжим молодым человеком в короткой свободной морской робе и с растерянными глазами. Он вошел в таверну и, смущенно улыбаясь, двинулся следом за своей красоткой.
      – Не говори так, Мег. Ты же хочешь выйти за меня, я знаю. Мне нужно сходить в море только еще раз – один раз, чтобы заработать нам с тобой на славный домик.
      – Я это слышу уже не в первый раз, довольно, – сердито ответила Мег, беря со стойки поднос с кружками. – И не мешай мне, у нас посетители.
      Майлс не поверил своему счастью, когда Мег О'Хара отвернулась от Рори и направилась прямиком к его столику. Теперь он знал, что противнику не уйти.
      – Добрый вечер, сэр, – сказала Мег. – Принести вам еще кружку эля?
      – Только если вы составите мне компанию, – улыбнулся Майлс, подмигивая красотке.
      Щеки Мег вспыхнули, но она сдержалась и ответила, беря со стола Майлса пустую кружку:
      – Я бы с удовольствием, сэр, но… я должна обслуживать посетителей.
      Майлс притронулся к ее руке и слегка погладил кончиками пальцев гладкую кожу Мег.
      – Но я ведь тоже посетитель. К тому же мне просто не с кем здесь даже словом перемолвиться. Ваша красота могла бы скрасить мое одиночество. Неужели в вашем сердце не найдется хотя бы маленького уголка для уставшего путника, прелестная овечка?
      Рори молча подошел сзади и грубо оттолкнул Мег подальше от Майлса.
      – Моим людям нужно выпить эля. Обслужи их, пока они не заснули.
      – Как ты надоел мне со своей ревностью, парень, – сказала Мег, выскальзывая из рук Рори. – Катился бы ты лучше ко всем чертям!
      Она отошла, сердито гремя пустыми кружками, и теперь все внимание Рори переключилось на Майлса. Он придвинул свободный стул, уселся на него верхом и уставился на виконта.
      – Меня зовут Рори О'Бэньон, – заговорил он. – Я – капитан «Гордости Эрин». С кем имею честь?
      – Капитан Трелен с «Фоксфайра», – ответил Майлс, глядя Рори прямо в глаза.
      – В таком роскошном платье, да еще с этим хлыстом на боку вы выглядите здесь белой вороной, Трелен. Могу я спросить, что занесло вас сюда, на ирландский берег?
      – Я – торговец, – уклончиво ответил Майлс.
      – Торговец, вы сказали? Но что тогда вы делаете в этой богом забытой деревне? Чем собираетесь торговать? Или ваш промысел скорее можно назвать контрабандой?
      – Отвечать на такие вопросы весьма опасно, О'Бэньон, – ответил Майлс, приподнимая бровь. – Да и задавать их – тоже.
      – Ну, меня-то вам бояться нечего, Трелен, – усмехнулся Рори. – Вот я сам торгую оружием и не боюсь в том признаться. Если у вас на борту что-нибудь в том же роде, я, возможно, помогу вам сбыть свой товар.
      – Чтобы самому на этом подзаработать? – подмигнул Майлс. – Понимаю. Слышал ваш разговор с этой красоткой и понял, что вам нужны деньги. Должен предупредить, мой груз имеет большую ценность не только для меня, но и для некоторых ваших сограждан.
      – Понятное дело, оружие, – кивнул Рори и продолжил, наклонясь поближе, чуть слышным шепотом: – Сколько его у вас на борту?
      – Хватит на целую армию.
      – Я могу помочь вам продать всю партию за неделю, – оживился Рори. – Ну как, согласны?
      – Почему я должен верить вам, О'Бэньон? А вдруг это ловушка?
      – Я готов предложить в заложники самого себя. Отведите меня на свое судно и покажите груз. Я пойду с вами один, мои люди останутся здесь. На борту обо всем и договоримся. Что на это скажете, Трелен?
      Майлс кивнул и ответил, поднимаясь:
      – Тогда вперед, О'Бэньон. Покажу вам свой груз, а заодно пропустим стаканчик-другой в моей каюте. Там и поговорим.
      Вслед за Майлсом и Рори из таверны потянулись матросы из экипажа «Фоксфайра». За ними, пропустив их вперед, двинулся и Джейми со своими людьми. Они шли не оглядываясь и потому не заметили одинокую тень, кравшуюся за ними по пятам.
      Старый Пэдрик понимал, что Рори сильно рискует, и он осторожно последовал за процессией, тянувшейся к «Фоксфайру».
      Пэдрик видел, как Рори в сопровождении незнакомцев поднимался по трапу большого судна. Старик подобрался ближе и теперь слышал голоса, разносившиеся в тишине ночной гавани.
      – Отличное судно, Трелен, – сказал Рори. – Сколько у вас пушек на борту?
      – Достаточно, – со смехом ответил Майлс. – Вы скупой на слова человек, Трелен, а значит, точно не ирландец, – заметил Рори и сам расхохотался над своей шуткой.
      Как только они поднялись на палубу, рядом с ними вырос Гаррет и сказал, протягивая Майлсу взведенный пистолет:
      – Добрый вечер, капитан. Все готово по вашему приказу.
      Рори всмотрелся в лицо Гаррета и нахмурился.
      – Ваше лицо кажется мне знакомым, – сказал он. – Где мы могли встречаться? – Тут Рори вспомнил и удивленно воскликнул: – Да вы же тот самый капитан! Аристократишко! Какого черта он делает у вас на борту, Трелен?
      – Меня зовут Майлс Трелен Грейсон, виконт Райленд, – сказал Майлс, целясь в грудь Рори. – Вы напали на один из моих кораблей и теперь ответите за это.
      Рори рванулся в сторону, надеясь сбежать, но его остановил щелчок взводимого курка и голос Майлса:
      – Еще один шаг, О'Бэньон, и я сам выполню работу палача.
 
      Пэдрик услышал достаточно для того, чтобы понять, что Рори попал в западню. Он видел, как снимается с якоря «Фоксфайр», слышал голос капитана, приказавшего взять курс на Бристоль, и лишь после этого кинулся назад, к «Овечьей голове». Там Пэдрик вскочил в седло и сломя голову поскакал в направлении бухты Корбен.
      Через час он уже входил на знакомый порог, и первой его встретила Кэтрин. Она обняла старого друга и упрекнула его с улыбкой:
      – Мы уже поужинали, дядя Пэдрик, но, если вы голодны, я прикажу принести для вас что-нибудь с кухни. А потом сыграем в шахматы, хорошо? Я только что выиграла у па, а Колин просто боится садиться со мной… – Она отступила назад и внимательно посмотрела в лицо старого Пэдрика. – Что-то случилось?
      – Рори схватили. Этот проклятый англичанин все-таки выследил его и повез в Бристоль. Они вышли из Югал Бей час тому назад. Название судна – «Фоксфайр».
      План был выработан в считанные минуты. К исполнению приступили немедленно. «Колыбель Кэт» должна была выйти в море не позже чем через полчаса. На ней в погоню отправятся Кэтрин и Пэдрик. Шон и Колин должны будут как можно скорее собрать экипаж «Гордости Эрин» и выходить следом.
      Когда Кэтрин была уже на пороге, Шон вдруг попросил ее взять с собой Колина. Когда дочь спросила почему, он ответил, пожав плечами:
      – Не знаю, но что-то мне подсказывает, что брат должен на этот раз быть рядом с тобой. В конце концов, ведь вам первыми придется вступить в бой с тем англичанином. Впрочем, я тоже постараюсь не опоздать. – Он крепко обнял дочь за плечи. – Будь осторожна, девочка, и помни: я люблю тебя.
      – Я тоже люблю тебя, па, – ответила Кэтрин и поцеловала отца в щеку.
      Ее тонкая золотая цепочка зацепилась за воротник Шона и порвалась. Золотое сердечко с мелодичным звоном упало на пол.
      – Ну вот, порвала, – с досадой сказала Кэтрин.
      Шон наклонился и сказал, поднимая упавший кулон:
      – Завтра утром мама отнесет все это к ювелиру. Не волнуйся, к твоему возвращению оно будет как новенькое.
      Кэтрин поцеловала мать, подошла к двери, и сердце Шона вдруг сжалось от боли. Он не раз провожал Кэтрин в море, но такого чувства утраты не испытывал еще никогда. Ему почему-то подумалось, что сейчас он видится со своей дочерью в последний раз.
      – Постой, дочка, – окликнул Шон. – Может быть, мне лучше самому пойти вместе с тобой?
      – А если мое судно захватят? – нахмурилась Кэтрин. – Нет, нельзя всем О'Бэньонам находиться на одной палубе. Собирай скорее экипаж и спеши вдогонку. Я буду ждать тебя, па.
      Шон вышел за дверь и, перебирая в пальцах золотое сердечко, с тоской наблюдал за тем, как Кэтрин и Колин садятся на лошадей и отъезжают в гавань. Ему очень хотелось верить в то, что удача и на этот раз не отвернется от его девочки, но интуиция, увы, подсказывала ему иное.

      Спустя два дня «Фоксфайр» причалил в бристольской гавани. Всю дорогу корабль сопровождали попутные ветры, и переход прошел быстро и спокойно. Разумеется, никто – ни капитан, ни его экипаж – и не подозревал, что «Колыбель Кэт» следует за ними по пятам.
      Кэтрин привела свое судно к английскому берегу сразу вслед за «Фоксфайром». Напасть на английское судно с моря не было никакой возможности. Поэтому Кэтрин, ее брат Колин и матрос Эммет покинули корабль. Кэтрин приказала Пэдрику отвести судно в ближайшую пустынную бухту и там ожидать их возвращения. Она надеялась, что они прибудут к месту встречи вместе с Рори.
      Одетые во все черное, Кэтрин и ее спутники осторожно прокрались к таверне «Смеющийся пес». Донован, содержатель таверны, провел своих ночных гостей в боковую комнату, где они могли поговорить без свидетелей.
      – «Фоксфайр» часто заходит сюда между рейсами, – сказал Донован, почесывая свою лохматую голову, – но его экипаж всегда держится особняком. Бог их знает, что они там замышляют.
      Кэтрин раздраженно хлопнула ладонью по столу.
      – Не увиливай, Донован. Тебе наверняка многое известно.
      – Ну, если так, – сразу изменил тон хозяин таверны. – Сюда раз в неделю приезжает курьер из Лондона, чтобы дождаться возвращения «Фоксфайра». Он всегда сидит у меня, а как только судно заходит в гавань, передает на борт кожаную сумку с документами. Как-то раз мне удалось разговорить его, и за кружкой эля он рассказал, что в семье у хозяина судна какие-то неприятности, и потому ему нужно будет как можно скорее вернуться в Лондон.
      Кэтрин моментально оценила всю важность сказанного.
      – Эммет, возьми лошадь и скачи в бухту. Расскажи все Пэдрику. Рори нужно освобождать немедленно, пока его не переправили в Лондон.
      – Привести с собой еще кого-нибудь на помощь?
      – Нет. Мы с Колином проберемся на борт и освободим Рори сами. Чем больше людей, тем больше риска. Скажи Пэдрику, пусть хорошенько укроет судно в бухте и будет готов поднять якоря в любую минуту. Мы с братьями должны вернуться к утру.
 
      – Что же, черт побери, случилось с Тори?
      Час тому назад Майлсу передали письмо, которое он сейчас пересказывал Гаррету и Джейми.
      – Как пишет мой отец, Виктория исчезла шестого ноября. Четыре недели тому назад. Полиция ищет ее, но пока не обнаружила никаких следов.
      – Погоди, помнишь, Виктория писала тебе, что подозревает своего дядю в преступлении? – нахмурился Гаррет. – Может быть, это он похитил ее?
      – Да, то же самое подумал и мой отец. Но по иронии судьбы именно в тот вечер они ужинали вместе с Эдвардом Демьеном. Когда сообщили об исчезновении Виктории, ее дядя был просто раздавлен горем. Назначил щедрое вознаграждение любому, кто может сообщить хотя бы что-нибудь о том, что с ней произошло. – Майлс запустил пальцы в свою шевелюру. – Тори сказала мне однажды, что ее дядя – человек яркий, но предельно лживый. Мне кажется теперь, что он не только лжец, но и мерзавец.
      – Какую выгоду принесет ему исчезновение Виктории? – спросил Джейми. – Ведь компанией владеет ее отец.
      – В настоящее время герцог совершенно недееспособен. Тори предоставила Эдварду должность в компании – важную по форме, но фиктивную по сути. Никакой реальной властью в компании Эдвард не располагает, однако приглашен, как один из управляющих, на ежегодное собрание акционеров, которое назначено на пятнадцатое января. Вне всякого сомнения, он потребует на собрании, чтобы его утвердили в должности управляющего всей компанией, поскольку его брат тяжело болен, а племянница бесследно пропала, и неизвестно, жива она или нет.
      Майлс заглянул в стенной шкаф, вынул оттуда новую бутылку виски, налил свой стакан до половины и осушил его одним глотком.
      – Я знаю, что этот негодяй приложил руку к исчезновению Тори, – сказал он, швыряя пустой стакан в стену, – но как доказать это! Проклятье! Клянусь, я сверну ему шею собственными руками!