– Папа был слишком болен, чтобы ответить на мои вопросы, и я решила поехать к родителям Майлса, ведь они были старинными друзьями нашей семьи. Я хотела узнать все о своей сестре, если она у меня была. У меня не было сил дожидаться утра, и я уехала в ночь. По дороге в Лондон на мою карету напали, ну а дальше ты все и сам знаешь.
– Если Кэтрин – твоя сестра, – сказал Джастин, обнимая Викторию за плечи, – то каким образом она могла попасть в дом О'Бэньонов? Кем бы ни был Шон, но уж в чем его нельзя заподозрить, так это в похищении детей. К тому же Кэтрин всегда была его любимицей.
– Я тоже уверена в том, что Ястреб не похищал мою сестру, – согласилась Виктория. – Моя интуиция подсказывает мне, что он человек добрый и заботливый. Поэтому я и согласилась помогать ему. Как только мы прибудем в Четэм, нам удастся узнать о судьбе Кэтрин и Рори, я уверена.
– Хочу надеяться, что твой дружок Майлс будет осторожен с Кэтрин, – хохотнул Джастин. – Ведь эта девушка не задумываясь может проткнуть шпагой любого, кто рискнет притронуться к ней.
– Не волнуйся за Майлса. Насколько я его знаю, он сумеет найти подход к Кэтрин, а может быть, и очаровать ее.
– Хотелось бы надеяться, что ты права, Виктория. Твоя сестра и твой лучший друг… И все-таки что же нам делать, если вы с Кэтрин и в самом деле сестры?
– Это единственное объяснение всему, – ответила Виктория, пожимая плечами. – Тогда становится понятно, почему и ты, и О'Бэньоны приняли меня за Кэтрин – настолько похожими могут быть только сестры-близнецы. Впрочем… – губы Виктории сложились в усмешке, – есть еще одно доказательство. Родимое пятно. За последнюю сотню лет все дети в семействе Карлайлов рождаются с одинаковым родимым пятном. Если оно обнаружится у Кэтрин, это будет решающим доказательством.
– Боюсь, что нам придется обождать до утра, – с сожалением сказал Джастин. – Час поздний, и мне кажется, что неудобно беспокоить Ястреба прямо сейчас.
– Шон отправился готовить судно к отплытию в Четэм, а у Эрин своих хлопот полон рот, – согласилась Виктория. – Знаешь, она очень не хочет отпускать меня одну.
– Пока я жив, ты никогда не останешься одна, Виктория. А вместе мы справимся со всеми невзгодами, – сказал Джастин.
В это время к ним в комнату постучали. Открыв дверь, они увидели на пороге Шона.
– Виктория, – сказал он, – ты не могла бы спуститься со мной в гостиную? Мне нужно поговорить с тобой. Разговор недолгий, но ждать нельзя.
Виктория, сказав, что скоро вернется, ушла вместе с Шоном. Они спустились в гостиную, уселись на те же кресла, в которых играли в шахматы, и внимательно посмотрели друг на друга.
Шон откашлялся и заговорил первым:
– Во-первых, Виктория, я хочу извиниться перед тобой. Сегодня я был очень несдержан и сильно обидел тебя. Сам не понимаю, что со мной случилось.
– К чему эти извинения, Шон. Вы любите Кэтрин, и когда обнаружилось, что я – это не она, вы просто обезумели. Лучше вы простите меня, ведь это я причинила вам боль.
Шон протянул руку и нежно погладил Викторию по щеке.
– Не надо, девочка. Не извиняйся передо мной. Ведь ты даже не помнила, кто ты и откуда. Это мы сказали тебе, что ты – Кэт, так что это наша вина. Правда, кое-что в тебе показалось мне странным, но я думал, это оттого, что ты лишилась памяти.
Он взялся мозолистой рукой за подбородок Виктории, повернул ее лицо к свету, падавшему из горящего камина, и задумчиво проговорил:
– У вас одно и то же лицо. Я смотрю на тебя и вижу перед собой Кэтрин. Те же черты, те же губы, те же удивительные зеленые глаза.
– У Кэтрин есть родимое пятно? – выпалила Виктория.
– Есть, – улыбнулся Шон. – На левой стороне груди, похожее на лунный серп.
Виктория оттянула вниз лиф и отогнула кружевной край, обнажая верхнюю часть своей левой груди.
– Такое же? – спросила она.
Шон молча, удивленно кивнул головой.
– Я родилась с этим пятном – так же, как и моя сестра-близнец, Кэтрин, – сказала Виктория.
Потом она рассказала Шону про найденный ею портрет, про кулоны и спросила Ястреба:
– Каким образом Кэтрин попала в ваш дом? Ведь вы не похожи на человека, который может украсть ребенка. Скорее вы похожи на того, кто может его спасти. Расскажите, как все случилось?
– Хорошо, – согласился Шон, откидываясь на спинку кресла. – Все началось в одну штормовую ночь. Мы причалили тогда к пустынной бухте неподалеку от Феллсмора, чтобы разгрузить трюмы, набитые контрабандой. Здесь мы и нашли эту женщину с крошечной девочкой на руках. Она сказала, что вся семья девочки погибла во время пожара. Женщина знала, что умирает, но все ее мысли были только о девочке, которую она называла Кэтрин. Прежде чем пожилая леди скончалась, я заверил ее в том, что позабочусь о ребенке. Так Кэт вошла в нашу семью, и я растил ее как родную дочь. Колин и Рори никогда и не подозревали, что она им не родная.
Затем Шон еще целый час рассказывал Виктории о ее сестре. Слушая его, она вновь и вновь убеждалась в том, как сильно привязан Шон к Кэтрин, как он любит ее. Она была неотъемлемой частью этой семьи, и под конец Виктория начала даже завидовать Кэтрин.
За разговором они не замечали, что не одни в гостиной. Подошедший Джастин молча стоял и слушал. Эрин наконец решительно прервала мужа, когда тот начал было очередную историю, и сказала:
– Ястреб, так вы до утра не закончите. Мы выходим в море на ранней заре, и лучше отложить все разговоры на завтра.
– Но, Эрин, я хотел только… – начал было Шон, но тут его брови взметнулись вверх, и он переспросил: – Мы? Я не ослышался? Вы сказали «мы», мадам?
– Я сказала то, что ты слышал, Ястреб. Я не могу сидеть дома, когда вся моя семья разбросана бог знает по каким углам.
– Но, Эрин, ты же не знаешь, что Кэтрин…
– Я все знаю. Джастин рассказал мне. И пусть не я родила этих девочек, обе они для меня все равно родные. Я не оставлю их. – Эрин шутливо дернула Шона за бороду. – А теперь отправляйся в постель, Шон. Я впервые за двадцать пять лет решила выйти в море, и мне не улыбается застать на мостике капитана, который клюет носом!
Она повернулась к Виктории и поцеловала ее в лоб.
– Ничего не бойся, дорогая. Если рядом с тобой О'Бэньоны, волноваться не о чем. – И она пошла к выходу, пожелав Виктории и Джастину доброй ночи и сердито прикрикнув на мужа: – Шон Майкл О'Бэньон, у вас есть две минуты на то, чтобы закончить здесь все дела и явиться в свою спальню!
– Слушаюсь, сэр! – шутливо откликнулся Шон и добавил негромко: – Это не женщина. Это адмирал в юбке.
Затем он обнял Викторию и сказал:
– Я сделаю все для того, чтобы вы с сестрой снова были вместе. Ну а если я не сразу отвыкну называть тебя дочерью, заранее прошу простить меня, старика.
Она поцеловала его небритую щеку.
– Хотя моя сестра и была отлучена от своей семьи, я очень рада, что она нашла вашу, Шон. Уверена, что и мой отец будет признателен вам за все. Доброй ночи, Ястреб.
– Счастливых снов, девочка, – ответил Шон, целуя Викторию в лоб. – Увидимся утром, Прескотт. Доброй ночи.
Джастин обнял Викторию, и они вместе пошли в свою спальню.
– Ты утомилась, дорогая. Давай я помогу тебе раздеться и уложу в постель.
Виктория, зевая, молча кивнула. Завязывая ленты на ее ночной рубашке, Джастин улыбнулся, глядя в сонное лицо Виктории, и сказал:
– Ну, что же, женушка, должен признаться, что с того дня, как я подобрал тебя на дороге, мою жизнь никак не назовешь скучной! И знаешь, я, пожалуй, никогда в жизни не был еще так счастлив.
С трудом удерживая раскрытыми отяжелевшие веки, Виктория погладила его по руке.
– Как хорошо ты это сказал, Джастин. Осталось теперь решить вопрос с нашим браком. Ведь в церковных книгах я записана под именем Кэтрин. Боюсь, тебе придется вновь жениться на мне. Ты не будешь против?
И она снова зевнула.
– Против? Я готов жениться на тебе еще хоть десять раз, особенно если каждая наша брачная ночь будет такой же, как первая. – Джастин нежно поцеловал жену и укрыл одеялом. – Засыпай, а завтра утром я, возможно, предложу тебе свою руку и сердце.
Когда спустя несколько минут Джастин разделся сам и лег рядом с Викторией, она прижалась к нему и сказала сквозь сон:
– Не забудь, Джастин, завтра утром ты делаешь мне предложение.
– Непременно, дорогая, непременно, – ответил Джастин, погружаясь вслед за женой в глубокий крепкий сон.
За то время, что «Колыбель Кэт» добиралась до восточного побережья Англии, Виктория успела перенять некоторые из привычек своей сестры. Она, как и Кэтрин, полюбила бриджи и свободную матросскую рубаху, полюбила палубу и шум морской волны за бортом. Но что самое удивительное, она, похоже, навсегда избавилась от морской болезни. Успела она за эти дни оценить по достоинству деликатность и преданность Колина.
Узнав правду о Кэтрин, тот поначалу был ошеломлен, но затем поклялся в том, что его любовь к сестре останется неизменной. С не меньшей любовью и вниманием относился он и к Виктории, покоряя ее своим дружелюбием и открытостью. Под вечер третьего дня пути, когда пылающий солнечный диск уже клонился к горизонту, они стояли на палубе, и Виктория решила завязать с Колином серьезный разговор.
– Однажды мы уже говорили с тобой, что вашей семье пора заняться законным бизнесом, – напомнила она. – Но пока не согласишься ли ты поработать у меня? Ты сможешь узнать много полезного о торговых судах, портах и грузах.
– Я бы с радостью согласился работать вместе с тобой, Виктория. Скажи только одно: мне для этого придется переехать в Англию?
– Думаю, что не дольше чем на год, а может быть, и того меньше. Видишь ли, я думаю о том, чтобы открыть несколько филиалов своей компании, и в том числе в Ирландии. Здесь мне понадобится свой представитель, человек, на которого я могла бы полностью положиться. Что ты скажешь на это?
– Конечно, я согласен, – широко улыбнулся Колин. – Спасибо за предложение. Клянусь, ты не пожалеешь.
Затем Колин побежал к родителям, чтобы обрадовать их, а к Виктории подошел Джастин.
– По радостному лицу Колина я понял, что он не только получил твое предложение, но и принял его, – улыбнулся Джастин, облокачиваясь на поручни. – Я был уверен, что так и будет. Ведь еще Кэтрин писала мне о том, что Колин не хочет больше оставаться пиратом.
– Колин – очень умный парень, – ответила Виктория, обнимая мужа и прижимаясь головой к его плечу. – Ему нужно лишь слегка подучиться, и он, я уверена, добьется больших успехов в морской торговле.
– Вот черт, никак не могу привыкнуть к тому, что моя жена – важная деловая женщина, – усмехнулся Джастин. – И все же это, наверное, легче, чем быть женатым на пиратке.
– Скажи спасибо, что я последовала по стопам отца и не поддалась зову своих снов, – улыбнулась Виктория и легонько ткнула мужа кончиками пальцев под ребра. – А ведь мне столько раз снилось, что я командую судном, сражаюсь на шпагах, скачу верхом…
Внезапно она замолчала и застыла как вкопанная. Джастин заглянул в ее остановившиеся глаза и с тревогой спросил:
– Что случилось, дорогая? Опять провал в памяти?
Она растерянно посмотрела на Джастина и сказала:
– Джастин, я же видела тебя во сне. Помнишь, я рассказывала тебе, что помню, как ты поцеловал меня много лет тому назад. Ты тогда еще спросил, всегда ли я целуюсь с открытыми глазами. Но ты же тогда целовал не меня, а Кэтрин. И все сны, что я видела, были снами о ней. Я видела в них жизнь своей сестры. – Виктория зябко повела плечами и продолжила со вздохом: – Прошлой ночью я видела кошмарный сон. Теперь я понимаю, что этот сон был связан с Кэтрин. О, господи, неужели это правда?
И она закрыла лицо ладонями.
– Что тебе приснилось, Виктория?
Она покачала головой.
– Мы опоздали. Эдвард похитил Кэтрин. Я видела, как мой дядя держит ее на руках и говорит, что они теперь всегда будут вместе. Кэт хотела бы сбежать, но у нее нет сил сопротивляться Эдварду. Она почему-то даже крикнуть не может.
– Может быть, это просто сон и он никак не связан с Кэтрин, – попытался успокоить ее Джастин. – Ты очень устала за последние дни, дорогая.
– Мне никогда не снятся сны про мою жизнь, – возразила Виктория. – Всю жизнь я видела море, бои, скачки – это была жизнь Кэтрин, а не моя собственная. Что же нам делать, Джастин?
Он погладил ее по спине и сказал:
– Мне кажется, не нужно пока никому ничего говорить. Если это случилось, то отсюда дела не поправить. Если же с Кэтрин все в порядке, тогда тем более не следует никого тревожить понапрасну. Давай доберемся до Четэма и на месте все решим. Но я просил бы тебя записывать все свои сны, ведь они могут помочь нам в поисках Кэтрин.
Виктория уткнулась в грудь Джастина и разрыдалась. Он гладил ее по спине, наблюдая через ее плечо за тем, как погружается в темные волны багровое вечернее солнце.
ГЛАВА 28
– Джеффри, я не хочу, чтобы вы оставались наедине с этой страшной женщиной, – решительно воспротивилась Люси. – Вы не хуже меня знаете, что миссис Оливер ни в чем нельзя доверять.
Герцог положил на стол письмо Майлса и откинулся на спинку кресла.
– Тебе не о чем беспокоиться, Люси. Здесь, в моей собственной библиотеке, она ничего не посмеет сделать. В коридоре всегда есть кто-то из слуг, а кроме того, Майлс прислал мне из Лондона личную охрану – Джона и Тома.
Люси скрестила руки на груди, присела напротив герцога и тяжело вздохнула.
– Я вижу, все мои уговоры напрасны. Ну почему мне есть дело до вашей безопасности, а вам самому – нет?
– Не кипятись, Люси. Я чувствую себя прекрасно, гораздо лучше, чем прежде. Да, кстати, у меня есть для тебя небольшой сюрприз.
Джеффри откатился в своем кресле от стола, спустил ноги на пол, уперся руками в подлокотники кресла и поднялся. С видимым усилием он сделал несколько шагов на негнущихся, непослушных ногах по направлению к Люси. Она заметила, как задрожали его колени, вскочила и поспешила подхватить Джеффри.
Теперь она стояла, прижавшись грудью к груди Джеффри, обхватив руками его шею и слегка расставив для устойчивости свои ноги.
– Замечательный сюрприз, Джеффри, – сказала она, – только надо быть осторожнее. Вы можете упасть.
И тут Люси поняла, что Джеффри вовсе не дрожит от слабости, но стоит на ногах крепко и уверенно. Она посмотрела снизу вверх в его улыбающееся лицо, и Джеффри крепче прижал Люси к себе, воскликнув:
– Сладкая моя Люси, маленькая моя наивная девочка! Я столько времени ждал этой минуты, когда смогу наконец прижать тебя к груди. – Он запрокинул голову Люси и нежно поцеловал ее в губы. – Красавица моя.
– Как вам не стыдно, Джеффри Карлайл! Напугали меня до полусмерти. Я думала, что вы вот-вот упадете и разобьетесь.
– Так оно и случилось, Люси. У меня разбито сердце, я влюблен в тебя.
Он снова припал к губам Люси, но все же пошатнулся – на сей раз по-настоящему, – и Люси отвела его к креслу.
– Обещайте мне, что не будете ходить в одиночку, – потребовала она, усаживая Джеффри. – Не следует торопиться. Сначала надо окрепнуть, а для этого следует набраться терпения… Чему вы улыбаетесь, Джеффри? Я говорю совершенно серьезно.
– Люси, ты просто чудо! Только можешь ругать меня, можешь не ругать, но не позже чем через неделю я намерен навсегда оставить это кресло.
Люси поправила упавшую на лоб Джеффри рыжеватую прядь и вздохнула.
– Зная ваш решительный характер, Джеффри, я не сомневаюсь, что именно так оно и будет. – Она поцеловала герцога в щеку. – Ну, хорошо, я должна прислать сюда миссис Оливер, сказав, что вы хотите отдать ей какие-то распоряжения. Так?
– Я буду всячески затягивать разговор, – подхватил Джеффри, – чтобы дать вам с Томом возможность обыскать ее комнату. Джон останется на страже у входа в библиотеку. Если вам удастся что-нибудь найти, вы должны дать мне знать об этом, и я отошлю куда-нибудь миссис Оливер, чтобы вы могли показать мне свою находку.
Как только миссис Оливер вошла в библиотеку, Люси вместе с Томом помчались в ее комнату и приступили к поискам. Они осмотрели все шкафы, все ящики и столы, но так ничего и не обнаружили. Том заглянул даже под кровать и перевернул матрас. Люси еще раз окинула взглядом комнату. Она была просторной. Несколько окон выходило в сад. Мебель здесь стояла темная, полированная, солидная.
Что-то в этой комнате было не так, и внезапно Люси поняла, что именно.
Здесь не было ни зеркал, ни сувениров, ни прочих мелочей, сопровождающих жизнь каждого человека, ни клочка бумаги на письменном столе – комната казалась необитаемой. Нигде не видно было даже Библии, которую миссис Оливер брала с собой в церковь каждое воскресенье.
Люси отодвинула шторы и уселась на подоконник, болтая ногами и размышляя над тем, где же может быть тайник миссис Оливер.
Удар каблуком о панель, расположенную ниже подоконника, вызвал неожиданно гулкий звук, эхо которого долго еще затихало в уголках комнаты.
Том спросил:
– Что это было?
– Это я задумалась и ударила каблуком о… – Люси соскочила с подоконника и закричала: – Здесь, под панелью, пустота! Я думаю, что мы нашли тайник миссис Оливер! Ну-ка, давай посмотрим, Том.
Спустя минуту им удалось открыть тайник, в котором обнаружилась масса любопытных вещей. Первой на свет показалась знаменитая Библия миссис Оливер в старинном красном кожаном переплете. За ней – две деревянные шкатулки. Одна из них была полна писем и других бумаг, вторая же набита гребенками, шпильками и прочей мелочью, но именно в этой шкатулке Люси и Том нашли два очень любопытных предмета: бутылочку с темной жидкостью и старинное ручное зеркало в дорогой золотой оправе.
Дальше все шло по плану. Получив условный сигнал, Джеффри отослал свою экономку с каким-то поручением на кухню; Том и Джек встали на страже, и герцог стал перебирать лежавшие в шкатулке бумаги миссис Оливер.
– Вот несколько официальных документов, – сказал он, не поднимая головы. – Брачное свидетельство и две купчие на собственность в Дорсете и Суррее. Вот свидетельство о рождении, из которого следует, что миссис Оливер сорок семь лет, и ее полное имя – Джессика Кристина Чемберлен.
– Сорок семь? – переспросила Люси. – Но у нее почти нет седых волос. Я думала, что она моложе.
– А вот еще один любопытный документ, – сказал Джеффри, поднося ближе к глазам очередной лист бумаги. – Так-так, миссис Оливер вышла замуж в тридцать лет, а еще через год ее муж умер. Печальная история. Столько лет ждать замужества и так быстро потерять супруга!
Люси тем временем изучала содержимое второй шкатулки.
– Почему она прятала все эти мелочи? – пробормотала она, изучая темные пятна на зубцах вынутого из шкатулки гребня. – Похоже на какую-то мазь.
Люси провела пальцем по зубцам.
– Джеффри, взгляните, что случилось с моими пальцами! Они стали коричневыми и липкими, словно от сладкого чая. Нет, скорее всего это уксус. Я думаю, что таким образом миссис Оливер закрашивает седину. Но, впрочем, это довольно странно. Ведь кокетливой ее никак не назовешь. И при этом она не пользуется пудрой и губ не красит, да и прически носит старомодные, пучком.
– Чем больше я узнаю о миссис Оливер, тем непонятнее она для меня становится, – покачал головой Джеффри. – Это не женщина, это головоломка какая-то!
– И как может женщина, которой небезразличен цвет ее волос, жить в комнате, в которой нет ни одного зеркала? – подхватила Люси. – Единственное зеркало – ручное – и то было спрятано в тайнике. Вот оно, взгляните.
Люси протянула герцогу зеркало в золотой оправе.
Тот взял зеркало, перевернул его и принялся внимательно изучать орнамент, выгравированный на золотой оправе.
– Не может быть, – ахнул он. – Это же то самое зеркало, которое я в последний раз видел еще ребенком. Оно было частью туалетного набора, подаренного моим отцом матери к их свадьбе. Взгляни сама, Люси. Орнамент точно такой же, что и на гребне, щетке и подносе из спальни Виктории.
– Может быть, миссис Оливер нашла это зеркало где-нибудь в доме?
– Нет. Я потерял его, когда ездил в Лондон навестить отца. Туалетный набор – это то немногое, что осталось на память о моей покойной матери. Я всегда клал в карман какую-нибудь вещицу из него, когда покидал этот дом. На счастье, что ли, или для большей уверенности. Я ведь очень боялся своего отца и благодарил господа за то, что наши встречи в Лондоне были короткими и нечастыми.
– Сколько вам было лет, когда пропало это зеркало? – спросила Люси.
Джеффри положил зеркало на стол и ненадолго задумался.
– Семь. Точно, семь. Элла повезла меня тогда в Лондон накануне моего дня рождения. Мы провели в доме отца неделю, но он, как мне помнится, так ни разу и не поговорил со мной. Мне было обидно, а Элла утешала меня. Говорила, что мой отец человек одинокий и замкнутый, что он тяжело переживает потерю своей жены. Но однажды ночью меня разбудил громкий пьяный смех. Я подкрался к спальне отца, заглянул в щель и увидел, как он занимается любовью с незнакомой мне женщиной.
– Выходит, вашему отцу было не так уж одиноко, – заметила Люси.
– Да уж, – вздохнул Джеффри. – На следующее утро я упросил Эллу отвезти меня обратно, домой. Мне было стыдно за отца, за ту женщину, за тот его пьяный смех.
Печальные воспоминания прервал условный стук в дверь. Люси проворно сложила все вещи в шкатулки и поставила их на пол, позади стола. Почти сразу после этого в дверь библиотеки вошла миссис Оливер с листом бумаги в руках.
– Вот список, который вы просили сделать, – сказала она, подходя к Джеффри. – У вас будут ко мне еще поручения, ваша светлость?
Тот кивком головы указал на стул и ответил:
– Присядьте, миссис Оливер. Нам нужно с вами кое о чем поговорить.
– А нельзя ли отложить разговор, ваша светлость? Ну хотя бы до обеда? У повара на кухне какие-то сложности, мне надо…
Джеффри убрал руки со стола, открывая спрятанное зеркало. Увидев его, миссис Оливер немедленно замолчала, застыв на месте словно статуя. Лист бумаги вылетел у нее из пальцев и мягко спланировал на пол.
Джеффри взял зеркало и указал им на стул напротив себя:
– Присядьте, мадам. Как я уже сказал, нам с вами нужно кое-что выяснить.
Миссис Оливер села на стул и холодно уставилась на Джеффри. Голову она держала как-то особенно высоко. Выражение лица было надменным.
– Почему вы помогали моему брату, Эдварду? – спросил Джеффри. – Что вас заставило стать его шпионкой в моем доме? Я знаю, это вы похитили для Эдварда мое новое завещание. Это вы послали ему предупреждения о визите Виктории, о случившемся со мной ударе. Я уверен также, что несколько дней тому назад именно вы отравили мою дочь.
Экономка сидела неподвижно, и ни один мускул не дрогнул на ее лице. Не дождавшись никакого ответа, Джеффри решил продолжить сам:
– Давно ли вы переметнулись к моему брату? Сколько он вам за это платил? И вообще – как вы могли служить человеку, который повинен в смерти моей жены и похищении двух моих дочерей?
– У вас только одна дочь, ваша светлость, – поспешно и зло ответила миссис Оливер, сразу вдруг потерявшая безразличный вид, как только Джеффри упомянул о дочерях.
– Ошибаетесь, миссис Оливер, их у меня двое. Правда, одна из них была оторвана от родного дома много лет тому назад. Тогда Эдвард впервые попытался покончить с моей семьей. Когда в ноябре прошлого года исчезла Виктория, одному человеку удалось разыскать мою вторую дочь и вернуть ее домой. Кэтрин и Виктория – близнецы, и различить их практически невозможно. Именно Кэтрин и была недавно похищена Эдвардом из этого дома – и при этом с вашей помощью, миссис Оливер!
– Он не знал, что это ваша дочь. Эдвард думал… – Миссис Оливер поняла, что проговорилась, и замолчала.
– Что думал Эдвард? Почему вы молчите? – Джеффри с силой ударил кулаком по столу. – Черт вас побери, мадам, говорите же, или я выбью из вас признание силой! Зачем этот кровавый подонок похитил Кэтрин?
– Он полагал, что это актриса, нанятая Грейсоном на роль Виктории, – ответила миссис Оливер, еще выше задирая подбородок. – Эдвард не сделает с ней ничего плохого. Он говорит, что влюблен в нее.
– Да, точно так же он был влюблен в мою жену. Он изнасиловал ее, она забеременела и умерла от родов. Проклятый убийца! – Джеффри вскочил на ноги и прогремел во весь голос: – Кэтрин – его племянница. Родная племянница! Отвечай немедленно, женщина, куда он ее увез? Ну же, разрази тебя гром!
Миссис Оливер отвернулась в сторону и ответила безразличным тоном:
– Можете делать со мной, что вам угодно, но я вам ничего не скажу.
– Прошу вас, Джеффри, успокойтесь, – сказала Люси, касаясь руки герцога. – Она уже приговорила себя, сознавшись в пособничестве Эдварду.
Джеффри тяжело вздохнул и сказал, возвращаясь на свое место:
– Сейчас вы отправитесь в свою комнату, миссис Оливер. Вас будут сторожить. Сбежать не пытайтесь, подумайте лучше о том, что вас ожидает впереди. Ведь когда мы схватим Эдварда и отправим его в ньюгейтскую тюрьму, вы последуете за ним. Молите бога, чтобы с моей дочерью ничего не случилось, иначе вы можете и не дожить до путешествия в Ньюгейт.
Люси позвала Тома и Джона и попросила их отвести экономку в ее комнату. Когда миссис Оливер была уже возле самой двери, Джеффри окликнул ее:
– Неважно, с вашей помощью, мадам, или без нее, но мы все равно найдем Эдварда. Я не знаю, что связывает вас с моим братом, но можете не сомневаться, мы и до этого сумеем докопаться.
Миссис Оливер вышла, так и не проронив ни слова.
Закрыв за ней дверь, Люси вернулась к столу, за которым сидел Джеффри.
– Не знаю, в чем здесь дело, но влияние Эдварда на эту женщину, без сомнения, очень велико. Вымогательство, шантаж или необъяснимая привязанность – не знаю. Понимаю лишь одно: из миссис Оливер нам больше не выжать ни слова.
– Собери все документы и составь список всего, что удалось обнаружить в комнате миссис Оливер, – распорядился Джеффри. – Сегодня Майлс пришлет курьера из Лондона. К его приезду пакет должен быть готов и запечатан. А пока ты этим занимаешься, я немного попрактикуюсь в ходьбе.
– Нет, Джеффри, это невозможно. Вы можете упасть.
– Ах, сладкая моя Люси, – улыбнулся герцог. – Неужели ты еще не поняла, что перед тобой мужчина, привыкший совершать именно невозможные вещи? Когда мои дочери вернутся домой, я хочу встретить их на своих ногах. Разумеется, я предпочел бы учиться ходить с твоей помощью. Могу я на нее рассчитывать?
– Когда угодно и сколько угодно, Джеффри, – кивнула Люси.
– Отлично. Тогда – отныне и навсегда.
Майлс Грейсон действовал энергично и целеустремленно. Устроив штаб в библиотеке Карлайл-Хаус, он готов был принять там каждого, кто располагал хоть какими-то сведениями об Эдварде и пропавших сестрах-близнецах в любое время дня или ночи.
Несколько дней тому назад были отпечатаны листовки, обещавшие щедрое вознаграждение тому, кто укажет место пребывания Эдварда и его племянницы. В листовках были даны подробные и точные описания и графа Седвика, и Кэтрин. Тысячи таких листовок разошлись по Лондону. Еще несколько тысяч были разосланы во все ближайшие города, поселки и морские порты.
В тот вечер Майлс сидел за столом, разбираясь с содержимым пакета, полученного от Джеффри. В библиотеку ворвался Гаррет.
– Я заезжал в «Райленд Шиппинг Компани» и услышал там, что ты собираешься послать Джейми в Шерингем, чтобы привезти оттуда Рори О'Бэньона. Это правда?
– Да, – утвердительно кивнул Майлс. – Я не собирался ставить Рори в известность ни о том, что Кэтрин не родная его сестра, ни о том, что ее похитили, но, подумав, решил, что он имеет право знать все это. Если Рори согласится помочь нам в поисках – хорошо, нет – отправлю его в Ирландию.
Гаррет подошел к камину и протянул руки к огню.
– Твой отец сказал, что ты готовишь мое судно к немедленному выходу в море. Есть какие-нибудь новости?
– Пока нет, но, как только нам станет известно, что Эдвард собирается покинуть страну, мы должны быть готовы незамедлительно выйти наперехват.
– А это что? Получил пакет от герцога?
– Да, вчера вечером, – кивнул Майлс. – Это бумаги миссис Оливер. Я уже послал письма в Дорсет и Суррей с просьбой ответить, каким образом она стала владелицей поместий в этих графствах. Джеффри настоял, чтобы под всеми письмами стояло его имя.
– Очень мудро, – согласился Гаррет, отходя от камина и усаживаясь в кресло перед Майлсом. – Если запрос поступает от герцога Четэма, на него просто нельзя не ответить.
– Письма я отправил сегодня утром, с нарочными, и приказал им обязательно дождаться ответа.
– За этими разговорами я совершенно забыл, с чем пришел к тебе, – сказал Гаррет, резко встав из-за стола. – Мне удалось узнать, что все записи о рождении Эдварда и его отправке в приют, в котором позже его разыскал Джеффри, подделаны, причем много лет тому назад. Никто не смог объяснить мне, кто, когда и зачем это сделал.
– Действительно, кому это могло понадобиться? – покачал головой Майлс.
В это время в дверь постучали, и появившийся Коусгров доложил, что какой-то незнакомец спрашивает герцога.
– Он похож на бродягу, милорд, – добавил дворецкий. – Весь грязный и оборванный. Я не стал бы вас беспокоить, но у него в руках ваша листовка.
– Приведите его сюда, Коусгров, – распорядился Майлс и заметил, глядя на закрывшуюся за дворецким дверь: – Хотелось бы надеяться, что на этот раз мы хоть что-нибудь сумеем узнать. Мне кажется, что за одно слово о Кэтрин я отдал бы все сокровища мира.
– Не теряй надежду, Майлс. Мы обязательно разыщем их.
– Завидую тебе, Гаррет. Ты оптимист. Боже, сделай так, чтобы мои надежды оправдались!
Коусгров вернулся в сопровождении тощего длинного молодого человека. С первого взгляда было понятно, что тот беден, очень беден. В его руке была зажата смятая листовка.
Майлс предложил незнакомцу присесть и спросил, не хочет ли тот подкрепиться.
