Хотя, конечно, она не собирается ни голодать, ни ломать лодыжку, говорила себе Хлоя, с трудом переставляя ноги. Она способна сама о себе позаботиться. Все необходимое у нее есть. Она здорова. Уверена в себе. Да-да. Ей не нужно, чтобы он ее подвозил, снабжал продуктами, помогал переносить вещи. Она даже рада, что он не предложил, иначе пришлось бы ему отказать.
      Конечно, хорошо было бы сперва подумать, какую коробку нести первой. Но задерживаться было нельзя. Потому что он наблюдал за ней. Ждал, что она отступит, не справится и начнет молить о помощи. Вот тогда он накинется на нее, как горный лев, и вырвет из рук имение.
      Будь у нее время, она выбрала бы коробку с гамаком или продуктами. Как приятно было бы вытянуться в ванне под струей волшебной горячей воды, оживить усталые мышцы, а потом разогреть что-нибудь на новой походной плите и завалиться спать в новом гамаке! Но когда она добралась до своей бани, уже стемнело и руки ломило. Может, все же сбегать еще разок туда, где осталась остальная поклажа?
      Она брякнула принесенную коробку оземь и растерла руки. Потом ногтями вспорола картонку. Там оказались гамак и плита! Слава Богу. Уже сегодня у нее будет горячая еда и возможность выспаться. А после горячей еды и хорошего сна она со всем справится! И без чьей-либо помощи, самодовольно размышляла она.
      Хлоя порылась в чемодане, вытащила пакетик лапши с индейкой быстрого приготовления, долила воды из ручья, зажгла плиту и села рядом на землю, скрестив ноги. Когда блюдо разогрелось, она съела все до крошки и потом вымыла тарелку в холодном горном ручье. Собственной водой из собственного ручья. И сыто вздохнула, довольная своей самодостаточностью.
      Видел бы ее сейчас Зеб Боуи. Он бы понял, что она вполне может справиться с трудностями здешней жизни. Ну и что из того, что она что-то не так сказала бармену? Она не хуже других. Получше, чем некоторые. Потому что ее прадед был первопроходцем, а она унаследовала его характер.
      С индейкой в животе и окрепшей уверенностью в душе она развернула гамак и натянула его между деревьями. Надев еще один свитер, она улеглась поудобнее. Гамак стал раскачиваться, а с ним раскачивался набитый желудок. Не знай она, что находится на суше, могла бы поклясться, что у нее началась морская болезнь. Свесив ногу, Хлоя попыталась остановить качку. Потом со всей осторожностью втянула ногу обратно. Но налетел ветерок, и ее опять стало качать. Она застонала, уткнулась лицом в жесткое полотно и закрыла глаза.
      Ветер усилился, гамак кидало из стороны в сторону, на затылок и плечи начали падать капли дождя. Скоро она вся вымокла.
      – Ладно, сдаюсь, – пробормотала девушка и поплелась к бане, чтобы провести в ней вторую ночь. Только на этот раз сквозь щели над головой она видела не звезды, а дождь, который крупными каплями падал ей на лоб.
      Зебу тоже было неуютно. Нет, он не промок – на втором этаже старого дома было сухо и тепло. Он прислушивался к дождю, колотящему по крыше, и неотступно думал о картонных коробках, сваленных при дороге, и о женщине, которая ночует сейчас одна, в богом забытой хижине. О женщине, которая ушла, не оглядываясь с огромной коробкой, из-за которой ее еле было видно. Неужели дотащила? И что стало с остальной поклажей? Картон, вероятно, уже размок, а значит, то, что необходимо ей для выживания, попросту пропадет. Продукты сейчас превращаются в месиво. Десять килограммов муки стали тестом, сахар – сиропом, он вытекает на землю, как тающий снег. Ему бы радоваться: ведь без еды она не продержится и ей придется убраться отсюда. Улыбаться бы надо от одной этой мысли. А ему почему-то невесело.
      Зеб не сомневался, что, в конечном счете, она обречена на проигрыш. А он кое-что знает о проигрыше. Знает, что проигрыш не беда, если ты сделал все возможное, чтобы победить. Так почему бы не дать ей шанс побороться? Неужели трудно перетащить ее барахло в Ключи и укрыть понадежней? «Да, трудно», – говорил ему внутренний голос, но он все равно вывел двух своих мулов под дождь, нагрузил их ее добром и повел по тропе вниз – а дождь никак не успокаивался. А внутренний голос неотступно твердил: «Ты дурак, Боуи. Полный идиот. Думаешь, она скажет тебе «спасибо» и уедет? Ты на это рассчитываешь? Одумайся!»
      Идти было тяжело. Под ногами хлюпала грязь, и мулы громко выражали свой протест. Он и сам готов был взвыть. Но упрямо шел вперед. Когда они добрались, наконец, до места, он сбросил коробки на грязный пол одной из хижин. Он не хотел знать, в каком состоянии ее продукты, пусть сама разбирается. Он и так сделал больше чем нужно.
      Зеб обвел взглядом бассейн, постепенно заполнявшийся дождевой водой, заметил раскачивающийся гамак. Интересно, где она? В одном из домиков? В бане? В своем Сан-Франциско? Это вряд ли. Впрочем, он все равно не собирается больше с ней встречаться. Он пошлет ей записку.
      Но как это сделать? Почту в Ключи не доставляли, почтовых голубей не водилось.
      Сэм. Он подождет денек-другой и пошлет Сэма, чтобы тот сделал ей последнее предложение. К тому времени она созреет для того, чтобы его принять. Сэм увидит, какая она недотепа. Какая она великолепная, порывистая, ветреная недотепа! Потому-то он и не хочет ее больше видеть. В ней есть нечто такое, от чего ему становится трудно следовать своим принципам. Какой у нее взгляд! В нем и упрямство, и гордость, и беззащитность.
      А что, если Сэму она вовсе не покажется недотепой? Он любит жалеть бедненьких и беззащитных. Это Хлоя Хадсон бедненькая и беззащитная? Ха! Но все же придется придумать какой-то другой способ. Вряд ли Сэм сможет остаться равнодушным к этой красотке.
      Проснулся Зеб поздним утром. Неудивительно, ведь полночи он мотался по дождю, а другую половину ворочался с боку на бок. Хорошо еще, Хлоя Хадсон не снилась. Вот бы также избавиться от мыслей о ней. И от нее самой. Он с удовольствием поспал бы подольше, но в этот момент Джордж, его работник, постучал в дверь спальни.
      – Хозяин, ты здесь? К тебе кто-то пришел.
      – Что? Кто? Сколько времени? – Зеб прошлепал к двери, на ходу натягивая брюки.
      – Там дама, – многозначительно прошептал Джордж.
      Зеб покачнулся на босых пятках.
      – Ни о чем ее не спрашивай. Скажи, что меня нет, – жарко прошептал он. – Что я уехал. За границу.
      – Но… я уже пригласил ее на чашку кофе с бисквитом. Она такая хлипкая с виду, я подумал, что ей не мешало бы перекусить. Она сидит на кухне, – добавил Джордж, нервно оглянувшись через плечо.
      Зеб закрыл глаза, надеясь, что это сон. Когда он открыл их, Джордж стоял на том же месте.
      – О'кей, о'кей, я иду, – успокоил его Зеб.
      Еле волоча ноги, он спустился на кухню. Еще не поздно прошмыгнуть мимо. С другой стороны, может, она пришла попрощаться? Нельзя упускать такой момент. К тому же он голоден. А ради бисквитов Джорджа не грех и подняться с кровати.
      Видимо, Хлоя разделяла эту точку зрения. Она сидела за столом с кружкой дымящегося кофе и смотрела, как Джордж вынимает из печи противень. В кухне было тепло, уютно и дивно пахло горячими булочками.
      Стоило Зебу встретиться с ней глазами, как он забыл про еду и думал теперь только об одном – как Хлоя целовала его у обочины. Как она вздыхала и тихонько стонала, безрассудно, самозабвенно, позволяя предполагать, что может последовать дальше. Он зажмурился и отогнал эту мысль, но не мог забыть, как она обвила его руками за шею и приоткрыла губы…
      Надо бежать. Сейчас же.
      – Пожалуйте, дамочка, – сказал Джордж, ставя перед ней тарелку с шестью бисквитами.
      Зеб бросил злобный взгляд на своего работника и старого друга, но Джордж и бровью не повел.
      – Минутку, – нахмурился Зеб. – Это все ей? А я?
      – Там еще много. – Джордж улыбнулся, сверкнув передним золотым зубом, подмигнул хозяину и вышел.
      В комнате внезапно стало очень тихо. Зеб взял чашку и покосился на Хлою. Какого черта она тут делает? Мало того, что отняла у него горячую ванну, так теперь еще и кухню захватила. Он бросил на нее еще один взгляд и с удовлетворением отметил, что у нее утомленный вид. Но вот почему его внезапно кольнуло сочувствие – непонятно. Может, от голода? Да, несомненно от голода.
      Когда он взглянул на нее в третий раз, у нее на щеках заиграл румянец. Смутилась. Так ей и надо.
      – Я не на завтрак пришла, – попыталась она оправдаться.
      – А я уж размечтался, – буркнул Зеб и налил себе кофе.
      – Я пришла поблагодарить тебя и…
      – Ерунда. – Он сел напротив, взял с ее тарелки бисквит и намазал маслом и медом.
      Хлоя следила за ним из-под ресниц. Ей бы так хорошо выглядеть по утрам! Может быть, потом, когда она будет спать на надувном матрасе, такое станет возможно. Сейчас же ей казалось, что все тело у нее сжато тисками. Веки отяжелели, под глазами легли усталые круги.
      А у него глаза ясные, как синий океан у Золотых Ворот, – хотя он, должно быть, ночью много часов таскал ее вещи. По кухне он передвигается с грацией пантеры. А ест как медведь, поглощает бисквиты один за другим. Хлоя же не привыкла к обильным трапезам. На завтрак у них обычно подавали простые хлебцы, на ланч – салат, а на обед – постное мясо. Но этот мужчина, судя по его мощному телосложению, целыми днями занят тяжелым физическим трудом. Его, пожалуй, можно было назвать олицетворением мужественности, она заметила это, еще когда он стоял перед ней в бане во всем блеске своей наготы.
      С чего, интересно, он вчера взъелся? Что заставило его так рассердиться, оставить ее с горой коробок, а посреди ночи вернуться и все перетаскать?
      – Только я не понимаю, зачем ты… – пробормотала она.
      – Что тут понимать? Я не хотел, чтобы твои покупки испортились под дождем. Считай, что я сделал это из бережливости.
 
      – А, по-моему, все дело в доброте.
      Он уставился на нее.
      – Вот и зря.
      Она медлила, боясь обидеть его новым комплиментом.
      – Послушай, я знаю – ты не хочешь, чтобы я жила здесь. Мне не следовало сюда приходить и уж тем более пристраиваться к твоему завтраку. Но у меня нет телефона, а я хотела поблагодарить тебя за помощь. И бисквиты пахли так чудесно…
      – Запах донесся аж до Ключей?
      – Нет… Я имела в виду – когда я подошла к дверям. Но раз ты не принимаешь благодарности, я…
      – Правильно поняла.
      – Я хочу сказать… я надеюсь… мы можем быть добрыми соседями, друзьями…
      – А как же врач?
      – Какой врач? Ты болен?
      – Я не болен. Но и не дурак. Не желаю быть в роли заместителя.
      Она озадаченно нахмурилась.
      – Ты замужем, – пояснил он.
      Она медленно поставила кружку на стол.
      – Была замужем, теперь – нет. – Ей хотелось сказать это как можно более безразличным тоном, и у нее почти получилось. Единственно, что выдавало ее, – это предательское подрагивание губ. Потому что на самом деле она болезненно пережила крах своей семьи. Много вложив в нее, она не получила никакой отдачи. Ничего, кроме решимости не дать подобному повториться.
      Хлоя плотно сжала губы и подняла голову.
      – Почему вы расстались? – спросил он и оперся локтями о старый сосновый стол.
      Она чуть было не сказала, что это не его дело, но уловила в глазах Зеба некое подобие интереса. Нет, не сочувствие, сочувствия она терпеть не могла и именно из-за этого уехала из Сан-Франциско. Там все только и делали, что жалели ее.
      Но как все объяснить? Ведь он не знает ни ее, ни Брэндона. Да и спрашивает, наверняка, лишь чтобы поддержать беседу.
      Хлоя отпила глоток кофе и посмотрела поверх головы Зеба в окно на расстилавшиеся за амбаром поля. Она вовсе не собиралась рассказывать чужому человеку историю своего замужества, но слова вылетали сами собой.
      – Он захотел простора, – сказала она.
      – Простора?
      – Да. Ему казалось, что он всю жизнь был задавлен, несвободен. Родители хотели, чтобы он сделал блестящую карьеру. Сначала нужный колледж, потом университет, ординатура, жилье при больнице. Только работа, работа и работа. Годами.
      – А то я не знаю, – пробурчал Зеб.
      – И когда он добился успеха, получил собственную практику и стал зарабатывать деньги, он захотел пожить для себя.
      – А ты не хочешь?
      – Хочу, конечно, но по-другому. А он… как бы это сказать… пустился во все тяжкие.
      Эти слова, произнесенные вслух, должны были бы унизить ее, но она почему-то почувствовала облегчение.
      – Да, такое не слишком способствует счастливому браку, – сухо отметил Зеб.
      – Ты знаешь это из личного опыта? – неуверенно спросила она. Возможно, он ответит, что это не ее дело, но ведь она только что открыла ему свою душу.
      – Нет, хотя однажды я был очень близок к женитьбе. Я видел счастливые и несчастливые браки, но могу сказать одно: в таких ситуациях, как твоя, вместе с доверием уходит и любовь.
      Зеб глянул на хмурое серое небо, резко встал и захлопнул окно, как будто этим мог удержать в доме любовь и доверие.
      – А теперь извини меня.
      – Конечно. Я отрываю тебя от работы. Я только хотела…
      – Знаю, поблагодарить. – Он взял шляпу с вешалки и пошел к двери.
      – Не только. – Она вытерла вспотевшие ладони о штаны. Что с ней такое?
      Хозяйка респектабельного дома в Сан-Франциско, привыкшая давать обеды на двенадцать персон, – и боится пригласить одного ковбоя? Если она сейчас же не скажет ему, через секунду он будет за дверью.
      – Не хочешь ли прийти сегодня ко мне на ужин?
      – На ужин? – изумился он.
      – Да. Теперь у меня есть все необходимое, и я хочу это отпраздновать. Я у тебя в долгу за вчерашний вечер и за завтрак. Не будет ничего изысканного, ведь у меня только маленькая плита, но я могла бы… – Она несла какой-то вздор, боясь остановиться и услышать в ответ «нет».
      Она продолжала что-то невнятно лепетать, а он стоял, держась за ручку двери, и смотрел так, словно никак не мог взять в толк, о чем она его просит.
      – Конечно, если ты занят…
      – Ты права: я очень занят, – отрезал он и толкнул дверь.
      Сердце у нее упало. Долго сдерживаемые слезы подступили к глазам. Но почему ей нестерпимо больно? Потому что сосед занят и не сможет прийти на ужин? Она сложила дрожащие губы в улыбку, смущенно смахнула предательскую слезинку и бочком протиснулась мимо него.
      – Извини, – пробормотала она.
      Удивительно, как еще она может говорить и дышать.
      Зеб сгреб ее в охапку, желая вытолкать за дверь, но вместо этого со стоном прижал к себе. Он чувствовал, как давят ему на грудь ее полные груди, как соприкасаются их бедра. Что она подумает о нем? Сначала выставляет ее из дома, а потом сам же не дает уйти? Неважно. Он хочет, чтобы она ушла. Он хочет, чтобы она осталась. Он просто хочет ее, прости Господи!..
      Зеб заглянул Хлое в глаза и напомнил себе, что эта женщина стоит преградой между ним и всеми его жизненными планами. Но в этот момент он хотел только ее. Пропади пропадом все его планы!
      Он поцеловал ее, и она ответила. Ее губы были твердые и пахли медом. Его, наверное, тоже. Мозолистыми руками он погладил ее по спине и еще крепче прижал к себе.
      Она тихонько застонала и чуть отстранила голову. Нежно, но уверенно слизала мед со своих губ. Потом с его. Он больше не мог этого выносить. Единственное, о чем он мог сейчас думать, так это о теплой постели наверху и о том, как было бы здорово отнести ее туда прямо сейчас.
      – Хозяин! Хозяин, ты здесь? – прокричал Джордж из-за амбара.
      Зеб открыл рот, но из него вырвалось только хриплое дыхание:
      – Здесь.
      – К тебе пришли. Что-то насчет быка. Что-то насчет быка!
      Ну, самое время! Неделю никого не было, только они с Джорджем да приходящие работники. Но с другой стороны это даже к лучшему. Он не хочет оставаться с Хлоей наедине. Прежде чем Зеб успел пошевелиться, Хлоя молча повернулась и ушла по направлению к Ключам. Он понятия не имел, была ли она расстроенная, грустная или такая же растерянная, как он. Кажется, она что-то бросила на прощание – вроде «Пока» или «Не забудь про вечер».
      Хлоя с головой ушла в работу. Она накупила в городе моющих средств и, отдирая грязь в лучшем из домиков – если хоть один из них можно было так назвать, – пыталась разобраться в себе. Уж слишком она восприимчива, напомнила себе Хлоя. После недавней неудачи в любви вполне понятно ее желание доказать себе, что мужчины все еще находят ее привлекательной. Но не искать же утешения у этого ковбоя, который, судя по всему, не пропускает ни одной юбки. Как бы он ни был хорош, он не в ее вкусе, а она – не в его.
      Но до чего же он сексуален! Она с еще большей силой принялась скрести пол, вместе с грязью отдирая и краску. Теперь у нее есть цель – превратить старый курорт в здравницу, и больше она не намерена жертвовать ради кого-то своими интересами. В свое время она надрывалась на работе, чтобы Брэндон одолел долгие годы университета. Благодаря ей и его родителям у него не было проблем с оплатой учебы. А потом он встал на ноги и вышвырнул Хлою из своей жизни. Но с другой стороны, именно благодаря такому повороту событий она оказалась в Колорадо и собиралась начать все с нуля.
      Она не знает, придет Зеб на ужин или нет, но все равно приготовит его. На дворе, если не будет дождя. А если будет, то в пустом, только что отдраенном домике. Мебели там нет, но ей хватит и матраса. Пойдет дождь – она сядет на матрас и будет, есть с колен.
      Видели бы все это сейчас ее друзья! Как она готовится дать ужин возле горного ручья, как они с Зебом будут сидеть на камнях и есть с жестяных тарелок. А ведь когда-то она устраивала элегантные приемы в квартире с видом на Бейбридж, заранее прорабатывая каждую деталь меню и прикидывая, кого с кем посадит. Сегодня этой проблемы не будет, поскольку ей ясно дали понять: он занят.
      Ну и ладно, успокаивала себя Хлоя, лежа в огромной ванне. После купания она переоделась в свежую майку и чистые джинсы. Не для него. Для себя. Потом разожгла костер так, как это делал он, и вдобавок включила плитку. Это поможет приготовить сразу два блюда.
      Хлоя была так поглощена размешиванием сухого молока для соуса, что не услышала, как подошел Зеб. И когда подняла голову, он стоял возле костра. Ее взгляд пропутешествовал от начищенных ботинок и голубых джинсов до гладко выбритого обветренного лица и чистых волос, падавших на воротничок голубой рубашки. Она выронила мерную ложку и начисто забыла о том, что делает. Хоть бы он ее как-то предупредил – ну, хрустнул веткой или кашлянул, – чтобы она подготовилась к его появлению.
      – Выглядит неплохо, – улыбнулся он.
      Хлоя плюхнула все ингредиенты в одну миску, перемешала и поднялась на ноги. Колени у нее от волнения тут же предательски подогнулись. Он шагнул, чтобы поддержать ее, но в следующее же мгновение отдернул руку.
      – Ты не сказала во сколько.
      – Ты не сказал, что придешь.
      – Не знал, смогу ли. – Он протянул бутылку вина.
      – Спасибо. Отличное вино.
      – Давай сначала попробуем. Бутылка валялась в подвале бог знает сколько лет.
      – А ты давно здесь живешь?
      – Всю жизнь. Три поколения нашей семьи прожили на этой земле. Вину, судя по всему, не один десяток лет. – Он достал из заднего кармана штопор, вытащил пробку и налил щедрые порции в жестяные кружки. – За «Ключи Парадиз», – объявил он.
      – И за дедушку Хадсона.
      – Мир праху его, – почтительно добавил Зеб.
      Хлоя пригубила вино, Зеб последовал ее примеру.
      – Божественное вино, – сказала она, глянув поверх кружки.
      – Как раз вполне земное, – отозвался он и нагло уставился на ее грудь.
      – Ароматное и терпкое, – парировала она, чувствуя, как приятное тепло разливается по всему телу.
      – И долго чувствуешь вкус во рту. – Глаза его сверкнули.
      Она выпила и задержала дыхание. Ей стало жарко. Не от костра или плиты – то был внутренний жар, который с каждой секундой становился все нестерпимее. Хлоя сделала шаг назад и скрестила на груди руки, как бы заслоняясь от волн сладострастия, излучаемых этим бесцеремонным ковбоем.
      – Ты так много знаешь о вине? Откуда?
      – Занимался немного. Я бы попробовал еще раз. А ты? Хочешь составить компанию?
      Голос Зеба был вкрадчивый, искушающий, как и его вино. Оба понимали, что он предлагает попробовать еще раз. Хлоя вовремя опомнилась и благоразумно не ответила на вопрос.
      – Думаю, мы начнем с салата. – Она наклонилась и положила ему на жестяную тарелку горку овощной смеси.
      Зеб приготовился, было, сказать, что он не кролик, но она уже взяла свою тарелку и уселась на бревно рядом с ним. Он проглотил насмешку и быстро расправился со своей порцией.
      – Где ты научилась так готовить? – спросил он, вальяжно откинувшись на локтях и глядя, как она помешивает на плите какую-то пикантную смесь.
      – Ты не поверишь, но до замужества я не знала, как и яйцо сварить. Но после нескольких лет непрерывной практики я без труда устраивала обеды на двенадцать персон.
      Зеб принял у нее тарелку с макаронами, политыми густым ароматным соусом, и изумленно поднял брови. Его удивило, однако, не то, что она принимала двенадцать человек гостей, а то, что муж мог ее отпустить и потерять такую красавицу и прекрасную хозяйку.
      – У него что, был кризис среднего возраста?
      – Можно и так сказать. – Она помолчала. – Ты говорил, что чуть не женился?
      – Разве? – Зеб нахмурился.
      – Утром. Ты говорил про любовь и доверие, – не унималась Хлоя.
      Он помотал головой.
      – Нет. Я никогда не говорил про любовь и доверие.
      – И все-таки говорил. – Она наполнила его кружку.
      Он сделал большой глоток и поставил кружку на землю.
      – Это долгая история.
      – Я никуда не спешу, – сказала она и прислонилась к стволу пихты.

ГЛАВА ПЯТАЯ