День был жаркий, дорога длинная, а чемодан тяжелый; может, она зря взяла с собой еще и кофеварку? Хотя какое же лето без хорошего кофе, особенно в местах, где дни теплые, а ночи холодные… Хлоя прислонилась к стволу сосны, чтобы перевести дух, и достала из кармана мятую, пожелтевшую бумажку.
      «"Горячие Ключи Парадиз", где некогда индейцы племени юта зимовали на термальных водах, приглашают туристов насладиться теплыми днями и холодными ночами в горах Колорадо. Знаменитые минеральные воды лечат подагру, ожирение, разбитые сердца и старые огнестрельные раны. Гостей встречает дилижанс. Высота 2500 м над уровнем моря. Курорт основан в апреле 1912 года. Ваш радушный хозяин и владелец курорта – Горацио В. Хадсон».
      – Ну и где же дилижанс? – проворчала она. – Где радушный хозяин? – Ответ был ей известен. Ее прадедушка Горацио Хадсон умер в возрасте девяносто семи лет.
      И теперь «Ключи Парадиз» принадлежат ей. Если она сможет их найти.
      Деревянный указатель стоял лишь в самом начале дороги, и больше – ничего. Только узкая тропа, заросшая крапивой и колючей ежевикой.
      Ей и в голову не пришло, что машину придется оставить далеко от дома, а затем тащиться несколько миль в гору в замшевых туфлях.
      Еще два часа Хлоя преодолевала мелкие овражки, перебиралась через стволы упавших деревьев, и когда, задыхаясь, поднялась вверх метров на 300, вся взмокла от пота. Более всего ей хотелось зашвырнуть в пропасть свой чемодан вместе с кофеваркой и всем прочим. Но тут она увидела, наконец, струю пара, поднимающуюся к чистому синему небу. И из последних сил доплелась до конца тропы. Перед ней во всей своей красе предстал курорт «Горячие Ключи Парадиз».
      Несколько бревенчатых развалюх на краю поляны.
      Громадный пустой бассейн, весь в трещинах и рыжих пятнах.
      Заброшенное деревянное здание бани.
      Едкий запах от минеральных источников.
      Она поставила чемодан, положила сверху фотоаппарат и пошла к бане. Судя по всему, это конец дороги. И конец ее мечтам.
      Она толкнула дверь, и та распахнулась, скрипнув ржавыми петлями. Хлоя раскрыла рот от изумления: в ее бане, в старой эмалированной ванне лежал какой-то ковбой! Он был по шею погружен в горячую воду термального источника; из одежды на нем была только шляпа, надвинутая на лоб. Лучи света пробивались сквозь щели в крыше и освещали широкие плечи и огромные ноги – остальное ей дорисовало воображение.
      Он повернул голову. Ярко-синие глаза окинули ее долгим одобрительным взглядом.
      – Хэлло, дорогуша, – сказал он с ленцой. – Чем могу быть полезен?
      Она проглотила комок в горле.
      – Для начала вылезайте из моей ванны.
      Он послушно ухватился за края ванны и встал.
      Ей бы закрыть глаза. Ей бы отвести взгляд. Ей бы бежать от него со всех ног. Но она стояла и смотрела на худое, сильное тело мужчины во всем великолепии его наготы.
      Он опомнился первым и накрыл шляпой мощные бедра.
      – Присаживайтесь, – сказал он и широким жестом указал на деревянную лавку у стены.
      – Вы… вы, что себе позволяете? Кто вы такой? – прошипела она.
      – А вы как думаете? – Капли воды сползали по его груди, путаясь в курчавых светлых волосах, приковывая ее взгляд.
      – Я думаю, что вы – нарушитель границ моей собственности, – жестко сказала она.
      – Вашей собственности… – Целая гамма чувств, включая шок и удивление, пробежала по его лицу, будто высеченному из камня. Но он быстро справился с собой. – Тогда вы, должно быть…
      – Хлоя Хадсон.
      – Зебулон Боуи. – Он протянул руку. – Друзья зовут меня Зеб.
      – Мистер Боуи, – сказала Хлоя, стараясь не замечать, что его большая мозолистая рука держит ее руку и не выпускает, – что вы здесь делаете?
      – А вам как кажется? – насмешливо спросил он.
      – Мне кажется, что вы купаетесь в моей ванне, и я была бы очень признательна, если б вы… – В чем дело? Почему в присутствии этого чужого голого мужчины ее разум оцепенел, а тело ожило и звенит, как натянутая струна? Она же медсестра, в конце концов! Мало ли она видела голых тел? Да, но не таких, как это…
      – Если бы я освободил вам место? Нет проблем. Похоже, горячая ванна вам не помешает. – Он снова обежал ее фигуру откровенным взглядом, вызвав в теле Хлои мгновенный нежелательный отклик: под прилипшей шелковой рубашкой отчетливо обозначились напряженные соски. – И холодное пиво тоже, – добавил он.
      – Я не пью пива, – чопорно сказала она, хотя лицо ее пылало, а пересохший рот жаждал чего-нибудь холодненького. Но принять его пиво – значит поставить себя в положение гостьи, и тогда будет гораздо труднее выдворить его из своих владений.
      – Зря, – усмехнулся он, отпустил ее руку и сгреб с полки, висящей над ванной, чистые джинсы и рубашку. – Сам делал. Прошлой осенью завоевал второе место на сельской ярмарке.
      Хлоя почувствовала, что раздражение постепенно уходит.
      – Ну, разве что глоточек, – еле слышно сказала она.
      Он кивнул и рывком шагнул за дверь, оставив ее в замешательстве. Да что с ней такое? Правда, сегодня у нее был длинный, трудный день. И он еще не закончился.
      Стоя в тени развесистого дерева, Зеб натягивал джинсы на мощные икры и бедра. Через голову надел чистую, хотя и поношенную рубаху. На воздухе кожа быстро остывала, но тело оставалось горячим и возбужденным.
      Значит, это и есть Хлоя Хадсон. Если бы он знал, что у нее такие потрясающие длинные ноги, роскошная грудь, подчеркнутая прилипшей шелковой рубашкой, и ангельское личико, он бы… Что? Отказался от плана купить ее имение и выгодно его перепродать? Да ни за что! Даже если бы она прыгнула к нему в ванну, и он увидел, как вода орошает ее гладкую кожу… Зачем ей старый курорт на горячих ключах? А ему позарез нужны деньги. Прямо сейчас. И ничто не заставит его отказаться от своих планов. Даже эта маленькая мисс Наследница Горячих Ключей.
      Он выдернул из-под камня в ручье бутылку пива, подхватил чемодан Хлои и отнес к бане.
      – Принес пиво, – объявил он. – И твои шмотки.
      Никакого ответа. Интересно, ее уже предупредили, что с горячей минеральной водой надо быть поосторожнее? Можно ведь потерять сознание и погибнуть. Он толчком открыл дверь. Его взгляду предстала изумительная картина.
      Голова Хлои откинута на эмалевое изголовье, золотисто-рыжие волосы мокрыми кольцами свисают с края ванны, глаза закрыты.
      – Хлоя!
      Она медленно открыла глаза и с презрением посмотрела на него.
      – Я стучал, – оправдывающимся тоном сказал он. Его глаза были прикованы к изгибу покатых плеч. Она опустилась поглубже в воду, но он успел рассмотреть изумительной формы груди с розовыми бутонами сосков. Зеб прерывисто вздохнул, поставил бутылку на пол и вышел.
      Теперь мы квиты, думал он, неуверенно ступая по твердой земле. Она видела его, он видел ее. Он что, никогда раньше не лицезрел голых женщин? Но тогда почему же сердце стучит гулко, как барабан?
      Он оглянулся.
      – Эй! – прокричал он. – Я оставил твой чемодан у двери.
      Нет ответа. Надо бы взглянуть. Убедиться, что у нее все в порядке, и она не потеряла сознание от горячего пара. У него подскочил пульс при мысли, что в этом случае еще придется делать ей искусственное дыхание рот в рот.
      Пока он глядел на дверь, та приоткрылась. Хлоя осторожно выглянула, потом просунула в щель голую руку и затащила кожаный коричневый чемодан внутрь.
      Хватит, скомандовал он. Хватит пялиться на соседку и мечтать, как будет спасать ей жизнь: придавит ее к доскам пола, подложит руку под голову, раздвинет губы, наполнит ее легкие своим дыханием. Он глубоко вздохнул. И стал мысленно репетировать, что скажет, когда она выйдет.
      «Добро пожаловать в «Парадиз», – начнет он. Потом немного помолчит и продолжит с иронией: – Впрочем, здесь не на что особенно смотреть, все перед вами. Но вы не беспокойтесь. Я, как добрый сосед, сниму с вас этот груз. Сразу же после обеда. Потом подвезу вас до вашей машины… или до автобуса. И тогда вы сможете забыть о "Ключах Парадиз"». Он удовлетворенно улыбнулся. Ему не придется особо ее убеждать. Разрушенные строения, заросли сорняков говорят сами за себя.
      Хлоя допила мягкое темное пиво и вытерлась грубым полотенцем. Кожу пощипывало, в теле не утихало волнение. Она закрыла глаза и вознесла молитву, чтобы, когда она откроет дверь, там не было этого развязного ковбоя, вообразившего, что он – мечта любой женщины.
      Но он и не думал уходить. Стоя на коленях, Зеб раздувал в сторонке костер. Выгоревшие волосы закрывали лоб. Она отметила широкие плечи под синей рубахой и узкие бедра, обтянутые джинсами. У него потрясающее тело, и никакая одежда не сможет это скрыть…
      Но тут Хлоя напомнила себе, что это потрясающее тело покушается на ее собственность, и решительно направилась к нему через поляну.
      Он поднял глаза. Не спеша, оглядел ее всю: ноги, бедра, груди – и, наконец, встретился с ней взглядом.
      – Если вы не против… – начала она, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
      – Нисколько, – бросил он и жестом указал на плоский камень.
      После горячей ванны и бутылки пива она еле держалась на ногах, но продолжала стоять и смотреть на него сверху вниз.
      – Если вы не против, – повторила она, – я бы хотела знать, что вы тут делаете. Не считая купания в ванне, разумеется.
      – Сейчас я готовлю обед, – просто ответил он и установил на костре почерневшую сковороду.
      Соглашаться не стоило, но с утра у нее не было во рту ни крошки. Со вздохом она сдалась и села на камень напротив нахального ковбоя, который занял ее ванну и даже не извинился за вторжение.
      – У вас есть дом? – спросила она, глядя, как он швыряет куски рыбы на раскаленную сковородку.
      – Да, есть.
      – А жена? – спросила она. С чего бы это? Какое ей дело, есть у него жена или нет?
      – Жены нет, – сказал он, покосившись на нее. – Ты задаешь кучу вопросов.
      – Разве вы не задали бы кучу вопросов, обнаружив незнакомого человека в своей ванне?
      – Смотря кого. Увидев тебя, я бы первым делом спросил, надолго ли ты пожаловала, – заметил он.
      Она оглядела ветхие строения, освещенные заходящим солнцем, и вздохнула.
      – Не знаю.
      – Разочарована? Не удивительно. Старый курорт развалился. Но Горацио не виноват. Он сделал все что мог.
      – Вы знали его?
      – Мы были соседями. Он ведь упоминал о нас – братья Боуи?
      – Дикари, которые будоражат всю округу?
      – Ага, – с задиристой ухмылкой ответил он. – Значит, ты о нас слышала?
      – Нет, – сказала она. – Просто угадала.
      Его улыбка погасла. Он наложил на жестяную тарелку гору поджаристой рыбы и подал ей.
      – Теперь моя очередь строить догадки, – растягивая слова, сказал он. – Ты живешь в городе. Тебе все здесь кажется примитивным. Ты разочарована. И думаешь: что мне с этим делать? Я вот к чему веду: я тебя избавлю от этого курорта. Назови разумную цену.
      Она уронила вилку.
      – Что?
      – Ты думала, что здесь оживленный курорт, веселый, заманчивый. Но тут, как видишь, пусто.
      Она огляделась. В одном он прав: она действительно разочарована.
      – Не принимай поспешных решений, – сказал он. – Утро вечера мудренее. Поспи тут. – Он помедлил. – Кстати, где ты собираешься спать?
      Он прислонился к стволу дерева и снова начал ее разглядывать. С такой гладкой кожей и красивым личиком она вряд ли спит на земле. Похоже, она привыкла спать на большой, мягкой двуспальной кровати, с горой подушек, одетая в такую коротенькую шелковую штучку с глубоким вырезом, из-под которой видны и длинные ноги, и ложбинка между полными грудями.
      Его взгляд упал на облегающие джинсы, на обтягивающую грудь трикотажную рубашку, и у него перехватило дыхание. Собственные джинсы стали ему тесны. Наверное, он поторопился со своим предложением о покупке курорта, но у него почти не оставалось времени.
      – Я не знаю, где буду спать. Может, в одной из хижин? – И она оглядела ветхие строения.
      Он покачал головой.
      – Там все разграблено.
      – Где же здесь спят люди? – удивилась она.
      – В гамаках. Или на земле в спальных мешках.
      У Хлои упало сердце.
      – Значит, люди лечат подагру, ожирение и разбитые сердца тем, что спят на земле?
      – А ты явилась сюда лечить разбитое сердце? – спросил он, сверля ее глазами.
      – Я явилась сюда, чтобы заявить права на свою собственность, – отрезала Хлоя, надеясь, что в сгустившихся сумерках он не разглядит вспыхнувший на ее щеках румянец. Как он узнал про разбитое сердце? Он что, ясновидящий? Откуда ему известно о ее недавнем разводе?
      Да нет, он самый обыкновенный ковбой. Судя по крепким мускулам, он целыми днями клеймит скот и заарканивает бычков. Зачем ему понадобился старый курорт на горячих ключах? Чтобы по вечерам спокойно париться в баньке? Она вспомнила, как он стоял в клубах пара, не скрывая свою мужскую стать, и задохнулась. Странное дело: красивый парень оказывается в ее ванне, поит ее домашним пивом, подносит чемодан, готовит обед, а потом предлагает купить ее имение. С чего бы это?
      – Не нравится мне все это, – сказала она и обхватила руками колени.
      – Но ты все съела. – Он уставился на ее тарелку.
      – Нет, я имею в виду…
      – Я знаю, что ты имеешь в виду. Ты думаешь, я слишком хорош, чтобы предлагать такое, – самодовольно скачал он, снова откинулся к стволу дерева и отправил в рот кусок рыбы. – Мы тут, на Западе, гостеприимные люди. Таков обычай.
      Свет костра играл на его угловатом лице. Обычай, традиции, гостеприимство? Насколько ей известно, мужчины, кем бы они ни были, редко проявляют гостеприимство без особых на то причин.
      – Что вы будете делать с курортом, если я вам его продам? – небрежно поинтересовалась она, склонив голову набок.
      – А что ты собираешься с ним делать? – ответил он вопросом на вопрос.
      – Не знаю, – солгала она. Не хватало еще, чтобы этот самоуверенный ковбой стал над ней насмехаться.
      – И я не знаю. – Он всыпал горсть молотого кофе и чайник, где кипела вода, и Хлоя раскрыла рот от удивления.
      – Что это?
      – А как ты думаешь?
      – Но так же нельзя варить кофе, – поморщилась она.
      – А я варю.
      – Кофе будет ужасным.
      – Спорим?
      Она выпрямила спину.
      – Я никогда не спорю.
      – Не пьешь, не споришь. Что же ты делаешь?
      Хлоя не отвечала. Она пристально смотрела на огонь и, казалось, была за тридевять земель отсюда.
      Зеб начал терять терпение. Что за женщина! Если бы не отчаянная нужда в деньгах, он бы сейчас же залил водой костер и ушел. Но ему до тошноты надоело ждать. Надоело пытаться осилить чемпионское стадо, не имея быка-чемпиона. Вот он и ловит каждый шанс. Иногда его ставки не окупаются. Но это дело у него выгорит. Обязательно.
      Зеб поставил кружку на камень, встал и обошел вокруг костра. Поглядывая на Хлою, он решил, что сейчас самое время сказать «спокойной ночи» и уйти. Но не мог. Ее волосы, высохнув, превратились в роскошные локоны и в свете костра отливали красным золотом. Уткнув подбородок в колени, она мечтательно смотрела на огонь.
      У него тоже есть мечта. И он не даст этой богатенькой городской девчонке встать на его пути. Погладить бы сейчас ее волосы, намотать на палец, выбившийся шелковый завиток. Встряхнуть за плечи. Заставить посмотреть ему в глаза и признать, что ей здесь делать нечего. Потом целовать эти пухлые красные губки, пока не утихнет вожделение, и – забыть о ней.
      Зеб уже давно понял, что женщины не приспособлены к жизни на природе, поэтому, когда ему хотелось пообщаться не с коровами, а с женщинами, он отправлялся в город. Но сейчас в город ехать поздно, к тому же его ждет работа.
      – Спокойной ночи.
      Хлоя машинально подала ему руку, и он рывком поставил ее на ноги. Сумерки спустились на разоренное поместье, угловатое лицо ковбоя скрывала тень. Только шипенье последнего березового полена в костре нарушало тишину. Вдалеке прокричала сова, и Хлоя вздрогнула.
      – Здесь… здесь есть звери? – неуверенно спросила она.
      – Немного. Несколько рысей, койоты, горные львы… – Он взял ее под локоток. – Но ты же не боишься, правда?
      – Нет, конечно… Я только поинтересовалась, чего ожидать. – Ее голос дрогнул, потому что его рука в этот момент продвинулась выше и накрыла ей плечи.
      Здесь иногда случаются самые неожиданные пещи, предостерег он. А потом наклонился и впился в ее губы со страстью дикого зверя, которого сам же велел остерегаться.
      Надо было его оттолкнуть. Повернуться и убежать. Вместо этого она изо всех сил вцепилась в его рубашку. Он языком раздвинул ей губы, и она подчинилась его натиску. Мыслей не осталось. Благоразумие покинуло ее, и она все глубже погружалась в чувственный водоворот.
      Впервые за долгие месяцы, даже годы жар страсти потоком разлился по телу. Зеб дал ей почувствовать себя сексуальной, желанной, легкомысленной – и напугал. Напугал до смерти, напомнив о роковой ошибке, которую она однажды уже совершила…
      Хлоя отпрянула, тяжело дыша, и уперлась рукой в его грудь, чтобы удержаться на ногах. Потом отдернула руку, будто обожглась. Что с ней такое? Почему она позволяет незнакомому бродяге так дерзко обходиться с ней? Неужели прошедший год ничему ее не научил?
      – Что это значит? – властно спросила она, стискивая руки. – Еще один пример гостеприимства?
      Его зубы сверкнули в волчьей улыбке. Он над ней смеется. Думает, она зеленая девчонка, готовая упасть в объятия первого встречного. Нет, она не позволит этому нахальному ковбою использовать ее.
      Зеб словно гипнотизировал ее взглядом. Потом схватил ведро, залил костер и прикрепил к ремню нож.
      – Ты справишься? – спросил он.
      – Конечно, – выпалила она. И прикусила губу, чтобы не закричать: «Не уходи! Я боюсь темноты, зверей и одиночества!»
      – У тебя в чемодане найдется спальный мешок, газовый фонарь и еда?
      Ага, как же, и еще переносной компьютер и небольшой телевизор. Она скрестила руки на груди, словно отгораживаясь от всех ужасов.
      – Обо мне не беспокойся. У меня все будет прекрасно.
      – Ну и хорошо, – промолвил он и нахлобучил свою широкополую шляпу. – До завтра.
      Хлоя смотрела, как он скользит между деревьями, беспечно насвистывая. Он знать не знает и знать не желает, что у нее нет ни спального мешка, ни фонаря… В чемодане, правда, есть пакеты замороженных продуктов, но если б она знала… если бы ожидала…
      Вот чего уж она никак не ожидала, так это увидеть здесь голого ковбоя. Кто бы мог подумать, что он накормит ее, а потом поцелует так, что она до сих пор не может унять дрожь от неудовлетворенного желания.
      На ватных ногах Хлоя вернулась в баню, при свете карманного фонарика открыла чемодан и вытянула свитер и джинсы. Надела их поверх шортов и майки. Каждая косточка, каждая клеточка ее гола требовали мягкой постели. Но мягкой постели не было.
      Насухо вытерев ванну, Хлоя уложила туда нею одежду из чемодана и глубоко вздохнула. Устроившись поудобнее в импровизированной постели, она положила голову на холодный край и сквозь дыры в крыше уставилась на звездное небо.
      Если ей удастся поспать, завтра она подготовится к встрече с Зебулоном Боуи. Она не даст ему смеяться над ней, заставлять ее чувствовать себя неполноценной. И целоваться. Что, если она подготовится, а он не придет? Почему-то эта мысль пугала ее больше, чем все койоты и горные львы, вместе взятые.

      Телефон зазвонил в семь утра и прервал сон Зеба. Ему снилось, что он и прекрасная наследница Горячих Ключей, пошвыряв, куда попало свою одежду и, обгоняя, друг дружку, мчались в баню, чтобы предаться там страстной любви. Но зазвонил телефон, и Зеб понял, что это только сон. Он застонал в подушку и обругал того, кто находился сейчас на другом конце провода.
      При воспоминании о восхитительном обнаженном теле Хлои в прозрачной воде ванны он словно одеревенел. Это тело ему уж точно не приснилось. Оно было реальным. Женщина была реальной до умопомрачения. Зеб снял трубку.
      – Нашел одного, – сказал брат.
      – Самое время. Долго ты колесил. Каков из себя?
      – Короткая шея, широкая грудь. Пылкая скотина.
      Зеб сбросил на пол одеяло и сел.
      – А каков он как производитель?
      – Говорят, превосходный.
      – Почем?
      – Можно сторговаться.
      – Тогда торгуйся, – велел Зеб.
      – Я думал, у нас нет денег.
      – Мы их получим.
      – Та женщина согласилась? – спросил брат.
      – Знаешь, – Зеб взъерошил волосы, – вчера она приперлась сюда на высоких каблуках, в шелковой кофте и с фотоаппаратом на шее.
      – Что она сказала? – спросил Сэм.
      – Велела мне вылезать из ванны.
      – Начало не вдохновляет, – заметил брат. – Она согласилась продать свою землю?
      – Пока нет. Но после ночевки на земле без спальника подпишет все бумаги как миленькая, ручаюсь.
      – Ты оставил ее спать на земле? – удивился Сэм.
      Зеб почувствовал укол совести. Но не младшему же брату учить его, как обращаться с женщинами!
      – А что, по-твоему, мне было делать – пригласить ее к нам в свободную комнату? Дать бабушкину ночную рубашку и поцеловать на ночь? Хочешь, чтобы кто-нибудь другой вместо нас сделал деньги на имении Горацио?
      – Нет, черт возьми. Мне вовсе не хочется терять право покупки. Но…
      – Никаких «но». Мы должны убедить ее продать землю. Сегодня. Сейчас. Пока она все не выяснила.
      – О'кей, о'кей. Как она выглядит?
      – Не заметил, – соврал Зеб. Не заметил, что ее глаза – коричневый бархат, а волосы сияют медью. – Единственное, что я понял, – она здесь не к месту. Как тепличный цветок на луковой грядке. В общем, я сейчас же направляюсь туда, чтобы повторить предложение.
      – Она сейчас наверняка кряхтит и не может разогнуться после ночи, проведенной на земле. Да, самое время избавить ее от этого кошмара.
      – Еще бы.
      – С другой стороны, вряд ли справедливо пользоваться ее неприспособленностью к местной жизни.
      – А разве справедливо, что наше стадо погибло от эпидемии? Что мы потеряли призового быка? Справедливо, что сено вздорожало, а скот подешевел? Жизнь, Сэм, вообще несправедливая штука.
      – Я это знаю. Ты это знаешь. Но знает ли она? Что, если она бросила работу, чтобы перебраться сюда? Что, если у нее проблемы с деньгами не меньше наших?
      – Ни у кого нет таких проблем, как у нас. К тому же я даю ей приличную цену. Она поедет домой с деньгами в кармане, а мы с тобой получим навар с перепродажи. Купим того быка и опять окажемся в деле.
      – Я все думаю про эту женщину, Зеб…
      – Лучше думай про скот. Как делаю я. – Ну конечно, особенно сегодняшним утром, после того как ему приснилось ее лицо, а вовсе не морда быка ценой в 15000 долларов.
      – Спроси, чем она занимается. Убедись, что она не бросила работу, чтобы перебраться сюда. А то…
      – А то что? Не решишься? – недоверчиво спросил Зеб. Неужели именно этот парень безжалостно обчищает друзей в покер по средам, не испытывая ни капли сострадания?
      – Не смогу. И ты не сможешь, бандит.
      – Ладно, спрошу, чтобы ты не нервничал. Но я знаю, что у нее есть работа.
      – Какая?
      – Не знаю какая, – раздраженно ответил Зеб. – Может, она нотариус, а может, полуголая официантка в баре. – Он не собирался повышать голос, но уходило драгоценное время – солнце уже выглянуло из-за пурпурных гор.
      – Давай-ка разберемся, – медленно проговорил брат. – С чего ты взял, что она полуголая официантка?
      – Не знаю. Вырвалось само собой. – Воображение подкинуло ему образ Хлои в мини-юбке, с обнаженной грудью, и боль желания пронзила тело. Это теперь-то, в семь двадцать утра! – Не вижу смысла это обсуждать. Мы уже все решили.
      – Да, но тогда она была только именем на листе бумаги. Я не знал, что она собирается сюда приехать. Теперь это реальная женщина, со своими надеждами и мечтами.
      – Эй, куда тебя занесло! Я спросил, что она собирается делать с имением, и она сказала «не знаю». И потом, она не беспомощная полевая мышка, а взрослая женщина, которой вдруг взбрело в голову сюда приехать. При этом она никак не возьмет в толк, что курорт на горячих ключах остался в двадцатых годах и ничто здесь уже не будет как прежде.
      – Просто убедись, что мы не нарушим ее планы. Что у нее есть другая жизнь.
      – И работа. Ладно, понял. Но я ничего не выясню, если не поеду туда.
      – Ну и поезжай. Мы договорились на среду?
      – Вроде бы да.
      – Я подъеду к шести. Если машина не развалится. С ней столько хлопот. В следующий раз…
      – У тебя будет новая. Скоро мы разбогатеем.
      Зеб бросил трубку и влез в джинсы. Только бы братец не успел взглянуть на эту горожанку. Не то она растрогает его мягкое сердце, и он ей все выложит. Зеб сунул в карман чековую книжку и верхом на лошади спустился к «Горячим Ключам Парадиз».
      Хлоя пыталась разжечь костер. Очко в ее пользу. Она наклонилась над кучкой дымящихся прутиков, и все, что он мог видеть, – ее стройные ноги, обтянутые джинсами. Он кашлянул.
      – Доброе утро.
      Она испуганно вскочила. Лицо ее было окутано дымом, волосы растрепаны, под глазами темнели круги. Его кольнуло невольное сочувствие.
      – Как спалось? – поинтересовался он.
      – Прекрасно. Собираюсь приготовить завтрак.
      – А что у тебя есть?
      Она следила, как огонек в костре помигал и потух. Плечи ее поникли. Надломленным голосом она ответила:
      – Калорийный батончик.
      – Звучит неплохо.
      Она вынула из кармана батончик и разломила пополам.
      – Держи. Я у тебя в долгу.
      – Спасибо. – Он раскрошил зубами батончик и принялся жевать. Ну почему она выглядит такой жалкой как раз тогда, когда он приготовился отобрать у нее наследство? Зачем ей нужно было делить с ним свой убогий завтрак, так что теперь он чувствует себя последним негодяем?
      Зеб сделал над собой усилие и хлопнул в ладоши.
      – Так, с завтраком покончили. Может, теперь поговорим?
      – Я хотела пройтись. – Хлоя осторожно выпрямилась и поморщилась от боли в спине. Хорошо, что он не спрашивает, где она ночевала. Пусть думает, что на твердой земле под деревьями. Интересно, есть ли на свете что-нибудь тверже ванны?
      – Я пойду с тобой. Заодно и поговорим.
      Она искоса посмотрела на него. Типичный американский ковбой: рубашка в косую полоску, низко сидящие джинсы. Чувствует себя в этих краях чертовски уютно, словно все тут принадлежит ему, а не ей. Источает жизненную силу и, судя по всему, хорошо выспался, в отличие от нее.
      От утренней прохлады она дрожала. Отчаянно хотелось горячего кофе, который бы наверняка помог преодолеть утреннюю слабость.
      Она глубоко вздохнула и, отбросив гордость, тихо спросила:
      – У тебя случайно не осталось вчерашнего кофе?
      – Кофе? – В его глазах блеснули смешинки. – Нет. Извини. А вот экскурсоводом тебе послужить я вполне могу.
      – Тебе что, нечего делать? – спросила она. – Я думала, работники ранчо постоянно клеймят скот или… или…
      – Выгуливают бычков? Все это я делал вчера. Сегодня я свободен и могу тебя проводить. В хижинах ты уже была?
      – Нет. Ты же сказал, что там все разграблено. Я бы посмотрела на ту часть имения, которая лучше всего сохранилась. – Ей хотелось увидеть что-то ободряющее, внушающее надежду на то, что ее планы сбудутся.
      – Душечка, но это и есть та самая часть.
      Хлоя обвела взглядом пустой ржавый бассейн, домики с облупившейся краской, покосившуюся баню и чуть не заплакала. И тут ей вспомнился дедушка, пионер здешних мест, который когда-то начал все с нуля и построил на пустом месте курорт.
      – В имении сорок акров. Я хочу видеть остальные тридцать девять, – твердо сказала она.
      – Сорок акров? Как скажешь. Мы поедем, на моей лошади, на Дженни.
      Лошадь заржала и изрыла копытом землю, как будто поняла, что ее ждет.
      У Хлои от страха по спине пробежал холодок. Если она, не дай Бог, упадет, эта огромная лошадь, без сомнения, раздавит ее копытами.
      – Я не умею ездить верхом, – виноватым тоном заметила она.
      – Не умею ездить верхом, – повторил он. – Откуда, говоришь, ты приехала?
      – Из Сан-Франциско.
      – И что, там нет лошадей?
      – Есть, конечно. В парке «Золотые ворота». Можно брать напрокат. Но это дорого.
      – А у нас свои. Здесь без лошади никуда. Я езжу, ты нет – так почему бы тебе не продать мне имение?
      Хлоя подбоченилась и подозрительно уставилась на него.
      – На что тебе мое имение? Здесь что, закопано золото? Клады древних индейцев?
      Зеб покачал головой.
      – Ни о чем таком я не слышал. Что ж, поехали, сама посмотришь. Не бойся, я буду крепко тебя держать. – Он потащил ее за руку. Она в ужасе уставилась на дикого, необузданного зверя по имени Дженни и оцепенела. – Ты же не боишься, правда? – шутливо спросил он, все еще не выпуская ее руку. – Мужчины ездят на лошадях пять тысяч лет. Женщины тоже. Жанна д'Арк ездила верхом.
      – Вот и молодец. – Она прикусила губу. – Ну и зубы у твоей лошади, – пробормотала она, не замечая, что впивается ногтями в его ладонь.
      – Дженни тебя не съест. Не обижайся, но ей больше по вкусу сено и овес. – (Он явно забавляется ее испугом!)
      Она собралась спросить – раз они едят только сено, зачем им такие огромные страшные зубы, – но тут Зеб приподнял ее под локти.
      – Левую ногу в стремя, – скомандовал он. – И махом в седло. – Придерживая Хлою за талию, он подтолкнул ее кверху и просунул ее левую ногу в стремя. Занося правую ногу, она нечаянно ударила лошадь коленом в бок. Дженни тряхнула гривой и тут же взвилась на дыбы.
      Вылетев из седла, Хлоя сбила Зеба с ног. Оба они повалились в грязь, но он обхватил ее так крепко, что она не могла пошевелиться. Пленительный запах ее волос и кожи лишил его способности трезво думать. На какой-то момент Зебу даже показалось, что вся она, распластанная у него на груди, принадлежит ему. Но нет, она принадлежала Сан-Франциско.
      – Не могу, – задыхаясь прошептала Хлоя, вытирая вспотевшие руки о джинсы.
      – Нет, можешь, – сквозь зубы прошипел Зеб. – Если не влезешь на эту чертову лошадь, не сможешь осмотреть имение. И тогда до конца жизни будешь думать, что я от тебя что-то скрываю.