Пограничный легион

Сознавая свое громадное влияние, она всегда держалась с ним по-товарищески весело и приветливо. Под влиянием ее живительной и чарующей близости он постепенно оттаивал и становился совершенно иным человеком; жесткая мрачность и напряженность бесследно исчезали с его лица. С глубокой искренностью в голосе он признавался Жанне, что мгновенный луч истинной любви, показанной ею ему в Кэбин Галче совершенно изменил его отношение к ней. Еще ни одна женщина так не целовала его, как она. Этот поцелуй преследует его днем и ночью. Если он не добьется от Жанны таких свободных, добровольных поцелуев, то совсем откажется от нее. Никогда в жизни больше его уста не поцелуют какую-нибудь другую женщину. И в страшной тоске, мрачный, жаждущий человеческого отношения, он молил о ее любви. Жанна могла только печально покачивать головой. Она говорила ему, что жалеет его, что он выпустит ее из своего плена. Однако в этих случаях он начинал страстно протестовать и говорить, что держит ее здесь как свою драгоценность; возле нее он может жить постоянной надеждой, что в один прекрасный день она полюбит его. Нередко, говорил он, случалось, что женщины начинали любить своих поработителей.

Но каждый вечер с наступлением темноты главная хижина становилась местом таинственных сборищ и совещаний. Когда все уходили, Келс зажигал фонари. Нередко он доставал маленькие кожаные мешочки, наполненные золотым песком, и прятал их под половицу Затем, мягко ступая, принимался расхаживать взад и вперед, словно тигр в клетке. С появлением Бэйда Вуда, Пирса и Смита его настроение изменялось. Они дружелюбно играли в карты, и из их разговоров Жанна узнала, что Келс часто играл с богатыми золотоискателями и игроками, жившими в лагере, но, назначая большие ставки, страшно проигрывал. Иногда же ему удавалось выиграть какой-нибудь пустяк, и тогда он разражался торжествующим, хриплым воплем и, высмеивая Смита и Пирса, пускался рассказывать им, как он хитро сыграл на этот раз.

Джим Клайв нашел себе надежный ночлег в углу большого скалистого выступа. Выбрав наугад никем еще не использованную полосу земли, он начал свои раскопки. В первый же день он наткнулся на золото. Келс тотчас же скупил возле него несколько саженей и заставил своих людей работать там. Все они находили золотоносную глину, но только одному Джиму улыбнулось счастье. Келс распространил эту новость, и тотчас же в ту часть ущелья кинулся целый поток золотоискателей. Каждую ночь виделась Жанна с Джимом, и эти часы становились с каждым разом все сладостнее и горячее. Постепенно и Джима охватила золотая лихорадка.

Однажды ночью он пришел к ней, и едва их руки соприкоснулись, как Жанна догадалась, что Джим сильно взволнован.

— Жанна! — прошептал он, торопливо прижимаясь губами к ее уху. — Я только что оказал большую услугу Келсу. Какое счастье!

— Расскажи, — шепнула Жанна и еще ближе наклонилась к нему.

— Это было сегодня вечером в «Слитке». Келс играл как обычно с игроком, которого все называют Флэшем. Он выгреб от Келса уйму золота, это первейший жулик. Я сидел возле и видел все. Келс проигрывал отчаянным образом, но великолепно владел собой. Как вдруг он поймал Флэша и злобно закричал на него. Все кругом ждали, что Келс вот-вот вытащит свой револьвер. Но нет! Прямо поразительно, до чего игра захватывает его. Швырнув Флэшу свирепое проклятие, он только приказал ему вести себя прилично. А как тебе известно, такое предупреждение для прославившегося игрока хуже самой смерти. Ну вот, он и вытащил свою погремушку. Для Келса выхода уже не было. Но Флэш, чувствуя свое превосходство, начал еще разглагольствовать. Это-то и было его ошибкой. Я подскочил, вышиб револьвер у него из рук и как следует схватил его… он так и не поднялся… Келс же созвал людей, показал им лежащие на столе карты и совершенно хладнокровно еще раз обозвал Флэша шулером. Затем он обратился ко мне, я никогда не забуду, как он выглядел: «Дружище, этот Флэш хотел сейчас прикончить меня. Я совершенно забыл о своем револьвере, понимаешь… В следующий раз, когда мы встретимся, я застрелю его… Но если я обязан кому-нибудь своей жизнью, то никогда не забываю этого».

— А ты был вполне прав? — спросила Жанна.

— Конечно! Флэш — шулер. Уж лучше быть бандитом.

— Но Флэш начнет выслеживать тебя, — боязливо заметила Жанна.

— Вероятно! И если он найдет меня, пусть не медлит. Но не беспокойся, Келс либо выгонит его вон из лагеря, либо убьет его.

Следующей ночью Клайв рассказал Жанне о таинственных проделках Пограничного легиона. Это название сделалось известным, никто не знал каким образом, и с тех пор Ольдер-Крик больше не знал покоя. Накрыть бандитов было совершенно невозможно, тем более что все ограбленные безжалостно уничтожались ими. Страшный легион работал медленно и скрытно. Мелкими кражами он не занимался, но всегда имел самые точные сведения о каждой лишней унции золотого песка. Двоих золотоискателей, отправившихся по дороге в Баннек, нашли совершенно изрешеченными. Золотоискатель по имени Блэк, не желавший доверить свое золото курьерской почте и, несмотря на советы друзей, все-таки покинувший Ольдер-Крик, исчез бесследно; больше о нем никто никогда ничего не слыхал. Четверо других были убиты и ограблены в их же собственных хижинах. Еще одного нашли мертвым в кровати.

В Ольдер-Крике настали жуткие кровавые дни. Днем неизвестные бандиты выведывали, у кого из золотоискателей есть золото, а по ночам убивали их. Люди начали подозревать один другого, следили, шпионили, проводили все ночи почти без сна. Однако разбой продолжался. Каждые два дня что-нибудь случалось, и каждый раз не оставалось ни малейшего следа. Мертвые не болтают, как говорил Гульден.

Но, несмотря на эти ужасы, население Ольдер-Крика возрастало с каждым днем. Не уменьшалась и его мрачная хроника. Вместе с недоверием появился страх, а со страхом пришла ненависть. Эти чувства распалили ад в душах людей, уже и без этого одичавших и испорченных. Жуткие проделки таинственного легиона тонули в кровопролитных играх, в кабаках и кровавых драках на улице, происходивших среди белого дня. Людей пристреливали и продолжали раздавать карты. Трупы вытаскивались, и по грубому полу тянулась широкая полоса крови, но танцы не прерывались ни на минуту. Охота за золотом принимала все более широкие формы. Почти ежедневно находились новые богатые залежи. Наступили дни, когда золото, кровь и спирт перемешались.

Однажды после обеда, лежа на своей постели, Жанна вдруг услышала топот тяжелых сапог и гул взволнованных мужских голосов. Встав, она выглянула в щелочку.

Внезапно в комнату Келса ворвался Рыжий Пирс; его глаза дико блуждали, и он отчаянно размахивал руками.

— Келс! Ты слышишь? — хрипло крикнул он.

— Тише, ты! — спокойно ответил бандит. — Меня зовут Блайт… Что случилось?

— Джим Клайв нашел слиток, какого еще никто не видывал во всем Айдахо… В тридцать фунтов!..

Глаза Келса загорелись страстью.

— Браво, Джим! — крикнул он звенящим голосом.

В эту минуту в хижину ввалилась целая толпа бандитов. При виде Гульдена сердце Жанны ущипнул знакомый холодок. Впервые видела она этого колосса не сонным и не безразличным. Его громадные глаза сверкали. Вся толпа бандитов походила на стаю волков, приготовившуюся броситься на свою жертву.

— Где Джим сейчас? — спросил Келс.

— Он идет сюда, — ответил Пирс. — Его находка остановила всю работу. Новость полетела, словно дым по ветру. Каждому вдруг понадобилось взглянуть на этот слиток.

— Тридцать фунтов золота! Однажды я слышал о слитке, который весил шестьдесят, но самому мне не пришлось увидеть его! — воскликнул Келс.

В эту минуту на пороге появился Клайв; его глаза сияли, подобно двум громадным бриллиантам. Вид его наполнил Жанну дрожью восхищения. В одной руке он держал револьвер, а в другой какой-то предмет, обернутый его носовым платком. Этот предмет Джим бросил на стол. Раздался тяжелый глухой удар. Концы платка распались, и глазам всех представился великолепный слиток золота, в некоторых местах покрытый ржавчиной и черными пятнами, в остальных же поблескивающий хмурой желтизной.

— Ну, хозяин, как тебе нравится эта безделица?! — с радостным смехом воскликнул Джим. Он ликовал, как маленький мальчик.

— Черт возьми! — вскричал Келс, ощупывая и царапая слиток ногтями, как будто желая убедиться, золотой ли он на самом деле. Вдруг его волнение сменилось безумной, искренней радостью.

— Джим, дружище, тебе чертовски повезло! А ты еще жаловался на свои неудачи в любви. Да с такой штучкой ты сможешь купить любую женщину!

— Найди мне ее! — задорно отозвался Джим.

Келс расхохотался.

— О, нет, я не знаю ни одной, которая бы стоила столько, — заметил он.

— Но что я теперь буду делать с ним? — спросил Клайв.

— Ах ты глупец! Да то, что ты делал с золотым песком, ведь у тебя его немало.

— Проиграл… потерял… одолжил… раздарил и… немножко припрятал.

— Вероятно, ты точно так же поступишь и с этим слитком. Ты ведь отличный парень, Джим.

— Но ведь тут — уймища денег. Около семнадцати тысяч долларов!

— Ты справишься и с целым миллионом без чужих советов… Расскажи лучше, как ты наткнулся на эту находку.

— Несколько дней я совершенно бесполезно копался на своем участке, — начал Джим. — Работа была тяжелая. Мое место, по-видимому, было когда-то речным дном, сплошь усыпанным камнями. Эта дыра не выходила из моей головы. Когда спину начинало ломить и я уже не мог разогнуться, я оставлял ее, но, немного отдохнув, снова возвращался к ней. Тысячи раз повторял я себе, что в этой проклятой дыре нет ни одной крупинки золота, но я все-таки, как дурак, бежал туда и копал, копал до изнеможения. И вот сегодня моя лопата наткнулась на что-то; нагнувшись ближе, я увидел золотой блеск… Жаль, вы не видели, как я выскреб этот слиток. Я так громко завыл от радости, что все сбежались. Остальное было сплошным триумфом… А теперь это богатство мучает меня. Что я буду с ним делать?

— Ба! Отправляйся обратно в Монтану и как следует позли ту глупую девчонку, — посоветовал один из слышавших придуманную Клайвом историю.

— Выкопать или украсть — одно и то же! — проворчал Гульден.

Келс разом весь побелел от злости. Клайв бросил на гиганта хитрый взгляд.

— Я точно того же мнения, — объявил Клайв. — Мы поступим так, как уславливались.

— Нет, черт возьми! — вскричал Келс. — Ты откопал это золото, и оно принадлежит только тебе.

— Тогда давай рассудим так, хозяин: четвертую часть тебе и столько же мне, а остальное разделим между бандой.

— Нет! — резко крикнул Келс.

— Джим, дружище, таких товарищей, как ты, я еще никогда не видывал, — удивленно промолвил Пирс. — Я отказываюсь от своей доли.

— И я тоже, — заметил Джесси Смит.

— И я с вами заодно, — сказал Чик Вильямс.

— Джим, и если мне придется подохнуть от тоски по виски, то и тогда бы я отказался от такой сделки, — с благородным презрением добавил Бликки.

Окружающие жестами и словами выразили свой отказ. Вся эта сцена ясно доказала, что даже среди бандитов имеется понятие о чести. Однако, Гульден и его приверженцы не проявили ни малейшего желания изменить свои взгляды.

— Поровну разделить среди всех — вот мое мнение, — свирепо буркнул он, вперив в слиток свои огромные глазища.

С мягкостью кошки Келс прыгнул к столу и изо всех сил хватил кулаком по его краю.

— А! Гульден, ты зашел слишком далеко, — злобно прошипел он. — И теперь ты поплатишься за это… Ни одной крупинки не получишь ты из этого слитка… Джим работал, как собака. И если он выгребет еще целый миллион слитков, то и тогда я позабочусь, чтобы они достались только ему одному. Вы, подлые лентяи, не подозреваете, какую услугу оказал он нам. Нашей опасной игре он помог больше, чем вы и даже я. Его честная работа дала мне возможность легко сыграть роль честного человека. Все уверены, что он помолвлен с моей дочерью и таким образом создалось мое настоящее положение. Попробуй-ка ты теперь отправиться в лагерь и поклясться, что Блайт не кто иной, как Джек Келс. Попробуй и потом расскажи нам, что с тобой случится после этого… Баста, теперь слышали? В этой игре только один я раздаю карты…

Запугать Гульдена Келсу не удалось, ибо чувство страха совершенно отсутствовало у этого колосса, но силой своего ума Келсу нередко удавалось укротить его.

Хмуро и свирепо Гульден двинулся к двери, и вся его сволочная команда, своим молчанием доказавшая ему свою верность, поплелась следом за ним.

— Разрыв готов! — объявил Рыжий Пирс.

— А как бы ты поступил на моем месте? — рявкнул Келс.

— Джек, не ори, я согласен с тобой. Ты поступил честно. Я могу желать только того, чтобы ты и со мной так же поступил… но вот зачем ты втянул в игру девушку…

Страстный, угрожающий жест Келса заставил его умолкнуть.

— Джим, — серьезно сказал Келс. — Послушай меня и спрячь свой слиток. Не вздумай послать его в Баннек, он никогда не дойдет туда… И еще — перемени место своего ночлега.

— Спасибо за совет, — весело ответил Клайв.

Спустя несколько часов Жанна стала ожидать Джима. Ночь была настолько тиха, что она отчетливо слышала плеск измельчавшей реки.

Внезапно темная фигура вынырнула из глубины ночи, и горячая рука схватила руку девушки.

— Жанна! Жанна! Теперь я богат. Слышишь, богат! — страстно зашептал Джим.

— Ш-ш-ш! — нежно остановила его Жанна. — Будь осторожен. Ты сегодня совсем лишился рассудка… я видела, как ты прибежал с золотом в руках, и все слышала… О, ты мой счастливый Джим! Хочешь я скажу тебе, что сделать с этим золотом?

— Любимая моя! Оно принадлежит только тебе одной. А теперь ты выйдешь за меня замуж?

— Послушайте, мистер. Неужели вы считаете меня какой-то охотницей за золотом? Я должна выйти за тебя потому, что у тебя есть золото? Ни за что.

— Жанна!

— Я сказала — нет.

— Я не хочу сейчас уезжать отсюда. Я буду работать, работать и работать!

И как Жанна ни старалась заставить его вести себя осторожнее, он не слушал ее. Надежда на новые находки лишила его самообладания и пробудила в нем дух противоречия; он сделался требовательным и нелогичным. Жанна с ужасом заметила, что яд золота уже въелся в его кровь. Слушая его взволнованную речь и боясь, что их накроют, она ничем больше не смогла унять его, как только крепко целовать в губы.

Глава XV

Много ночей подряд встречались они, и каждый раз Жанна только ласками смиряла порывистость своего возлюбленного. Однако при том душевном состоянии, в котором находился Джим, эти нежности были серьезной ошибкой с ее стороны. Сама того не замечая, Жанна бросила искру в пороховую бочку.

Однажды ночью, желая немного облагоразумить его, она вдруг встретила в нем совершенно обезумевшего человека.

— Я вытащу тебя из этого проклятого окошка! — грубо крикнул он и, прижав свое пылающее лицо к ее лицу, попробовал привести свою угрозу в исполнение.

— Лучше разорви меня на куски! — с отчаянием ответила Жанна. — Ax, зачем я не могу умереть. Ты… ты… делаешь мне больно!

— Больно! — хриплым шепотом передразнил он ее. И вдруг его охватило раскаяние. Он начал просить у нее прощения; его голос звучал надломленно, умоляюще хрипло. Его раскаяние так же, как и все его другие чувства, было теперь преувеличено, неприятно и носило дикий отпечаток золотой горячки.

— Ты часто виделась с Келсом за эти дни? — неожиданно спросил он.

Уже давно со страхом ожидала она этого вопроса.

— Да, каждый день, — прошептала она. — Но, ради бога, Джим, не беспокойся. Келс ведет себя вполне прилично, по-товарищески… Не стоит говорить об этом, у нас с тобой так мало времени, чтобы побыть вдвоем.

— О! — воскликнул Клайв, задрожав всем телом. — Если бы ты только знала, какие приказания отдает Келс своей банде, ты … ты бы убила его спящего!

— Скажи мне, — попросила Жанна.

— Нет… А что Келс делает, когда каждый день приходит к тебе?

— Мы болтаем.

— О чем?

— О, обо всем, кроме того, для чего он поселился здесь. Он разговаривает со мной, чтобы хоть немного забыться.

— Он ухаживает за тобой?

Жанна молчала. Ну что ей было делать с этим безнадежным, сумасшедшим Джимом?

— Отвечай! — Руки его так грубо схватили ее, что она даже пригнулась. Однако у нее еще хватило мужества, чтобы гневно ответить ему:

— Ухаживает ли? Ну, конечно!

— А-а! Я положу этому конец! — скрежеща зубами, промолвил Джим. Его глаза дико блестели в темноте.

— Ты не смеешь. Я принадлежу Келсу.

— Принадлежишь ему! По какому праву?

— По праву захвата. Сила является здесь правом. Ты сам тысячу раз твердил мне об этом. Правда, Келс насильно увез меня, однако в эту минуту я являюсь его собственностью. Из всех мужчин, которых я встретила здесь, он менее всех заражен золотой горячкой. Правда, он посылает на страшные убийства свою банду и ради золота готов продать свою душу, чтобы тотчас же проиграть его… Но, несмотря на это, он гораздо мужественнее и благороднее, чем…

— Жанна! — сурово оборвал ее Джим. — Ты любишь этого бандита.

— Ты дурак! — разозлилась Жанна.

— Да и мне это тоже кажется, — мрачно сказал он, выпуская ее из рук. Девушка испуганно уцепилась за его рукав.

— Джим, куда ты?

Он рванулся от нее. Жанна, что было силы, притянула к себе его руку.

— Куда… Куда ты, Джим?

— В дом.

— Зачем?

— Я должен убить Келса.

Обхватив его шею обеими руками, Жанна крепко прижалась головой к его груди. Ее ум отчаянно напрягся, придумывая выход из этого давно ожидаемого ею момента. Но что могла она сделать? Страшная власть золота была сильнее ее. Люди сделались воплощением злых страстей. Жажда обогащения раздирала их души. Женщины перестали быть людьми — их только желали и только из-за этого боролись за них.

Внезапно вспомнив о Гульдене, Жанна принялась по своей старой привычке уговаривать и умолять Джима. Но все было напрасно. Он упрямо клялся, что убьет всех, кто встанет ему поперек дороги. Он точно обезумел и не слушал ее, когда она рисовала ему все ужасы в случае его неудачи. Под конец он даже принялся высмеивать ее болезненный страх перед Гульденом.

— О, Джим. Ты надрываешь мне сердце. Что мне делать, что делать? — умоляюще шептала Жанна. Выпустив его из своих рук, она беспомощно поникла.

Клайв молчал. Казалось, он совершенно не слышал ее рыданий. Внезапно он низко нагнулся над ней.

— Есть одна вещь, которую ты можешь сделать, и тоща я не убью Келса. Я буду беспрекословно повиноваться тебе.

— Что это такое? Скажи мне.

— Давай поженимся, — прошептал Клайв, и его голос задрожал.

— Поженимся?! — пораженная вскричала Жанна. Она серьезно начала опасаться, не сошел ли Джим с ума.

— Я говорю совершенно серьезно. Хочешь ты этого? Тогда все будет совершенно иначе выглядеть. Скажи, хочешь быть моей женой?

— О, Джим! Я была бы счастливейшей девушкой в мире, если бы… если бы только могла выйти за тебя замуж! — с тихим вздохом шепнула Жанна.

— Но ты хочешь, хочешь этого? Скажи, да!

— Да, — ответила Жанна. — Но скажи на милость, как мы можем сделать это?

Под лаской ее дрожащих, нервных рук Клайв точно разом вырос и окреп. Затем он вдруг принялся целовать ее, как никогда еще не целовал до сих пор.

— Слушай! — прошептал он. — Там, в лагере, живет священник. Я не раз бывал у него и говорил с ним. Он пробует творить добро в этом аду. Я могу положиться на него. Я все расскажу ему и завтра вечером, приблизительно в это же время, приведу его сюда. О, не бойся, я буду очень осторожен. Здесь, вот у этого самого окна, он повенчает нас. Жанна, хочешь ли ты этого?.. Это будет моим спасением… Я очень страдал все эти дни. В моем уме всегда копошилась мысль, что ты никогда не будешь моей женой, хотя ты и уверяешь, что любишь меня. Моя жена!.. Помни же, девушка, твое единственное слово сделает меня человеком.

— Да, да! — и Жанна от всей души поцеловала своего дрожащего, заблудшего Джима.

— Жди меня завтра в это же время, — прошептал он.

Наступивший день тянулся нестерпимо. Жанна впервые отказалась принять у себя Келса; его огорчение по этому поводу коснулось ее весьма отдаленно. Она больше не прислушивалась к тому, что происходило в соседней комнате. Даже громкий скандал между Келсом и его людьми не заинтересовал ее.

Когда совсем стемнело, она подошла к своему окошечку. Вдруг послышались тихие шаги и мелькнула какая-то тень. Метущиеся мысли Жанны вдруг перешли в одно острое ощущение мучительного напряжения.

— Жанна! Жанна! — тихо пронеслось по воздуху.

Она откликнулась; дыхание ее замерло.

Сплошная тень вокруг раскололась, и обе ее части, бесшумно крадясь, росли у нее в глазах. Жанна уже не различала, которая из них принадлежит ее Джиму, пока наконец он не прикоснулся к ней.

— Милая, вот и мы. Это — священник, — сказал Джим, ликуя, как маленький. — Я…

— Тише! — остановила его Жанна. — Слышишь?

В этот час в комнате Келса собрались все члены его легиона. Жанна узнала его жесткий, повелительный возглас и резкий выкрик Рыжего Пирса.

— Хорошо, хорошо! Я буду вести себя тихо, — сказал Джим. — Тебе придется ответить на несколько вопросов. — Жанна почувствовала на своем плече мягкую руку, и голос, каких она уже давно не слышала на границе, тихо обратился к ней.

— Как вас зовут? — спросил священник.

Жанна сказала.

— Может быть, вы расскажете мне кое-что о себе? Этот молодой человек очень… очень решительный, я не совсем уверен… хотел бы знать от вас…

— Я не могу многого рассказывать, — торопливо сказала Жанна. — Я честная девушка, и ничто не препятствует мне выйти за него замуж. Я… я люблю его. Я хочу поддержать его, оба мы попали в ужасное положение, я не смею сказать большего.

— Вам больше восемнадцати лет?

— Да, сэр.

— Ваши родители не будут ничего иметь против этого молодого человека?

— У меня нет родителей, а мой дядя, у которого я жила, любит Джима. Он всегда хотел, чтобы я вышла за него замуж.

— Тогда подайте друг другу руки.

Жанна почувствовала, как пальцы Джима крепко схватились за ее руку, и это было единственное, что в этот момент показалось ей реальным. Непроницаемо и мрачно сгустилась ночь вокруг этих двух черных фигур, стоявших перед ее окном. Где-то далеко слышался вой одинокого волка. Как сквозь сон, слышала Жанна свой дрожащий голос, повторяющий слова священника. Еще несколько слов молитвы, и одна из фигур, молчаливо подавшись назад, потонула в черноте ночи.

— Любимая моя! — зашептал Джим. — Свершилось, свершилось… Поцелуй меня!

И он поцеловал ее с большей душевностью, чем было до сих пор.

— Ах, Жанна! Неужели ты в самом деле выбрала меня… Я все еще не верю… Твой муж!

В эту минуту глубокую тишину ночи прорезал удар револьвера по столу.

— Где Клайв? — строго и повелительно прозвучал голос Келса.

Жанна почувствовала, как мускулы Джима разом напряглись.

— Никак не могу выследить его, — ответил Рыжий Пирс. — Вот уже сколько ночей он куда-то исчезает и всегда в это время. Какая-нибудь бабенка окрутила его.

— Он спит? Ты не можешь узнать, где он ложится?

— Нет.

— Но это дело он должен провести.

— Пф! — насмешливо фыркнул Пирс. — Гульден клянется, что твой Клайв ни к черту не годится, и я говорю то же самое.

— Выйди на улицу и покричи его… Черт бы вас всех побрал, я докажу вам обратное!.. — раздраженно ответил Келс.

Жанна услышала стук тяжелых сапог и затем более мягкие шаги перед дверью блокгауза. Затаив дыхание, она прислушивалась к громкому стуку сердца Джима. Он стоял выпрямившись, как столб.

— Гэ-э-э-й, Джим! — пронесся резкий крик Пирса. Глубокая тишина словно покачнулась. Звук мощно грянулся о скалы, вдали загоготало насмешливое эхо.

Призыв Пирса был настолько повелителен, что Клайв совершенно позабыл о Жанне. Он исчез во мраке раньше, чем она успела что-либо сообразить, и, полная страха, она бросилась к щелке, проделанной ею в стене.

Большое помещение было ярко освещено несколькими лампами; дверь стояла, раскрытая настежь. Жанна с первого же взгляда убедилась, что Келс сильно взволнован. Красавчик Оливер тоже утратил свое обычное добродушное настроение. Рыжий Пирс сидел молча, мрачно уставившись на свою дымящуюся трубку. Джесси Смит беспрестанно хмурил лоб. Один только Бейд Вуд вполне безразлично относился ко всему.

Вдруг глаза всех мгновенно уставились на дверь. Жанна узнала быстро приближавшиеся шаги. Внезапно ее губы пересохли и язык прилип к гортани.

Джим вошел в хижину с хорошо разыгранной усталостью.

— Здорово, ребята! — сказал он.

Никто, кроме Келса, не откликнулся на его приветствие. Умные глаза бандита с любопытством оглядели его. Во взгляде остальных поблескивало подозрение.

— Ты слышал голос Рыжего Пирса? — неожиданно спросил Келс.

— Эдакий рев и мертвый услышит, — грубо ответил Клайв. — Мне это очень не понравилось… Бьюсь об заклад, что в лагере все до одного слыхали голос Пирса.

— Откуда ты узнал, что это именно он звал тебя?

— Узнал, и все тут!

Поведение Джима напомнило Жанне тот день, когда она впервые увидела его в Кэбин Галче. Теперь он был менее бледен и худ, но его глаза смотрели так же остро; что когда-то в нем казалось сумасбродной удалью теперь выглядело неподдельной храбростью. Он пристально уставился на Пирса.

— Где ты пропадаешь все эти ночи? — спросил Келс.

— Разве это тебя касается, когда я тебе не нужен? — ответил Клайв.

— Да, касается. Я посылал за тобой, но тебя нигде не могли найти.

— Я каждый вечер приходил к ужину.

— Ты отлично знаешь, что днем я не веду разговоров со своими людьми.

— Надо было сказать мне об этом. Как я мог знать?

— Да, ты прав. Но где ты проводил время?

— В лагере, большей частью за картами. Вдобавок здорово проигрался накануне.

Грубые черты Рыжего Пирса перекосила насмешливая гримаса. Клайв вздрогнул, точно от удара плети.

— Но Пирс уверяет, что ты гоняешься за какой-то бабенкой, — продолжал Келс.

— Пирс лжет! — прошептал Клайв, и в мгновение ока дуло его револьвера крепко уперлось в бедро Пирса.

— Джим! Джим, не убивай его! — крикнул Келс, подскакивая к ним.

Красная рожа Пирса совершенно побелела. Он застыл на месте и только с ужасом следил за револьвером Клайва.

— Можешь ты доказать свои слова? — тихо и размеренно спросил Джим.

— Клайв… я… ничего не знаю, — с усилием выдавливая слова из горла, пробормотал Пирс. Я только так… прикинул… — Медленно опустив револьвер, Джим отступил на шаг назад. С него было вполне достаточно признания Пирса, но Жанна почувствовала, что Пирс лгал.

— Будь впредь поосторожнее в разговорах обо мне, — сказал Клайв. Келс медленно выпустил сквозь зубы задержанный воздух и обтер пот со лба.

— Джим, ты не пьян сейчас?

— Нет.

— Но ты здорово обозлен.

— Конечно! Пирс хотел очернить меня в твоих глазах, не так ли?

— Нет. Ты не понял меня. Ни он, ни кто другой не в состоянии очернить тебя передо мной.

— Отлично! Я погорячился немного… Пирс, давай помиримся, если тебе не хочется продолжать ссору.

— Конечно, он помирится с тобой, — приказал Келс.

Пирс очень неохотно протянул руку. Оскорбленный приказанием Келса он злобно блеснул глазами.

— Ну, Келс, зачем ты звал меня? — спросил Клайв.

— Ты был моим лучшим козырем, Джим, — ответил Келс. — Ты поддержал мой план и дважды спас мне жизнь… Я многим обязан тебе… И если ты еще раз поддержишь меня, то в один прекрасный день я отблагодарю тебя за это. Хочешь помочь мне?

— Да, — твердым голосом ответил Джим, но при этом сильно побледнел. — Что случилось?

— Гульден взорвал весь мой легион. Он перетащил к себе больше половины моих людей, и с тех пор они совершенно обезумели от пьянства. Теперь они действуют вполне самостоятельно. Результат всего этого ты можешь себе легко представить. Кто-то из пьяниц проболтался, и теперь весь лагерь пышет местью. Ни одной секунды больше мы не можем поручиться за нашу жизнь. Я было решил провести одну грандиозную затею и после этого удрать на границу, но ни один из этих голубчиков не хочет теперь поддерживать меня в моих решениях. Все они хотят вести здесь свободную и беззаботную жизнь. Но я надеюсь, что еще не поздно. Пирс, Оливер, Смит — все лучшие люди моего легиона — еще верны мне. Если мы сплотимся, то, может быть, нам еще удастся одержать верх. Однако и они угрожают порвать со мной и только из-за тебя.

— Из-за меня?! — воскликнул Клайв.

— Вся моя банда уверена, что ты обманываешь меня.

— В чем? — спросил Клайв.

— Они считают, что это ты проболтался обо всем и винят тебя в том проснувшемся подозрении, которое нарастает в лагере.

— Но они заблуждаются! — воскликнул Клайв громким, звенящим голосом.

— Я уверен в этом. Не забудь, что у меня нет и тени подозрения против тебя. Я готов поклясться за тебя, но вот Пирс…

— Так значит это все-таки Пирс! — с угрозой сказал Клайв.

— Он только высказал свое мнение, — быстро проговорил Келс. — На это он имеет такое же полное право, как и все остальные. Вернемся к делу… Все они считают тебя обманщиком только потому, что ты еще честен.

— Не понимаю, — медленно ответил Клайв.

— Джим, вспомни, ты свалился к нам, как снег на голову, примкнул к моему легиону, но не сделался еще настоящим бандитом. Здесь ты был только честным золотоискателем. Это подходило к моим планам и принесло мне пользу. Но это не пришлось по вкусу моим людям. Ты работаешь каждый день, ты сделал большую находку, и весь Ольдер-Крик уважает тебя. Но ты еще ни разу не сделал того, что приравняло бы тебя к банде. Ты никого не убил; из-за мешка с золотым песком не подсунул фальшивой карты, и это-то тебе и повредило среди моих людей. Они не смотрят на тебя моими глазами. Только один я считаю тебя столь же отважным, как и честным. И вот они уверены, что ты предал нас. Ни Пирсу, ни вообще кому-либо из моих людей я не хочу сделать упрека. Это время многих лишило благоразумия. Они не видят ничего, кроме золота, виски и крови. Я лично рад, что в отношении тебя банда так заблуждается. Теперь она дает тебе возможность поддержать меня.