Дядя Билл не спеша прогуливался со своим собеседником, который оказался отцом Тесс. Они подошли и подсели к Доджу.

— Я рассказал о наших делах Уилльямзу, — начал дядя Билл. — И он считает, что все нормально.

— Конечно, места здесь с лихвой хватит прокормить гораздо больше скота, чем у нас есть в настоящее время, — добавил Уилльямз. — Вы понимаете, Мерсер, главное, чего здесь всегда не хватало — это железной руки.

— Да-да, — рассеяно ответил Додж. Ему показалось, что он услышал легкие шаги Нан.

— Теперь, благодаря вам, мы можем, наконец, расслабиться, разводить скот, возделывать землю, жениться и так далее. Я поздравляю вас, Мерсер.

— Меня? Да с чем же меня можно поздравить?

— Нет, вы только послушайте его. Ну, ладно, дело в том, что Нан все нам рассказала за обедом.

— Рассказала вам что? — пробормотал Додж.

— Ну, как же, всю вашу прелестную историю с женитьбой, ну и все такое. Теперь, кажется, можно сказать, что все ваши тревоги позади.

Доджу показалось, что сосны, горы, заходящее солнце закружились вокруг него.

— Ну вот, кроме того, я собираюсь пригнать сюда тысячу голов для Тесс и Стива в качестве свадебного подарка, — деловито продолжал Уилльямз. — А вам, Додж, я готов продать по самой низкой цене пятьсот голов и не буду торопить вас с деньгами.

— Что же, по рукам, — поднялся Додж.

— Ну, а я, когда закончатся празднества у Лилли, поеду в Техас — должен присутствовать на выборах — но скоро вернусь. Тогда и пригоню вам стадо.

— Додж, — прозвучал нежный голосок, заставший Доджа вздрогнуть. — Я накрыла тебе обед. Иди же, поешь.

Он обернулся и увидел Нан. Она несла деревянный поднос к его кровати в углу веранды, как это не раз бывало в долгие дни выздоровления его после ранения. Додж извинился и поспешил к ней. Он уселся на свою кушетку и постарался взять себя в руки, чтобы речь его прозвучала естественно.

— Привет, Нан.

Он не осмелился поднять на нее глаза, поэтому увидел ее лицо, только когда она села напротив него. Лицо ее неуловимо изменилось, что-то потеряло, но в нем появились и новые черты. Неожиданно он понял, что раньше оно всегда было чуточку грустным. Она была одета в свое лучшее платье, и когда Додж посмотрел на нее, сердце подпрыгнуло у него в груди.

— Додж, я конечно не ожидала, что ты будешь веселиться, — серьезно сказала она. — Но когда ты поднялся по ступенькам, я даже едва узнала тебя.

— Грязное это было дело, Нан, — мрачно ответил он. — Хуже всего было, когда я услышал выстрелы за дверью Риана. Я уже решил, что Хатуэй покончил со Стивом. Думал, умру на месте.

— Ах ты, мой бедный нежный мальчик! — насмешливо ответила она. — Можно подумать, ты знаешь, что такое настоящее страдание!

— Не трави мне душу. Поскорее бы все это осталось позади. Что рассказал Стив?

— О, небо! Ты лучше спроси, что он сделал? Я стояла полураздетая, когда он, как смерч, ворвался ко мне в комнату. Я не успела понять, что происходит, как он схватил меня в охапку и шлепнул меня изо всех сил. Мне было так больно, я даже не могла кричать. Я чуть не умерла от страха. Потом он бросил меня на пол и сказал: «Нан, ты со своим мужем предали меня. И это я — глава клана Лилли. Ты признаешь это?»

— Он шлепнул тебя? — с изумлением и гневом в голосе воскликнул Додж. — Ну, это уж слишком! Я ему врежу.

— Пожалуйста, не надо. Я заслужила это, а когда я пришла в себя, мне даже стало смешно. Тесс тоже была в моей комнате, но он не заметил ее. Я сказала Стиву, что признаю его права, и он вышел вон. А Тесс какая смешная! Ее не очень-то волновало, что я чувствовала после этого удара. Она только бормотала: «Мой Бог, неужели и меня он тоже когда-нибудь так отделает? Наверное, так и будет. «

— Разбойник! — проворчал Додж. — Тебе было больно?

— Больно! Ты видел когда-нибудь, какие у Стива руки? Это не рука, а молоток. Честно. После этого я долго не могла сидеть.

— Ага. Судя по тому, как ты мне это рассказываешь, ты думаешь, что мне тоже будет смешно.

— А что, нет? — с наигранным удивлением спросила она. Тогда он догадался, что она изо всех сил сдерживается, чтобы скрыть свои истинные чувства.

— Да что-то пока не очень. Может, когда-нибудь я вместе с тобой посмеюсь над этим. Послушай, но мы совсем забыли об обеде! Нан, ты слишком добра ко мне. Но боюсь, мне сейчас не до еды.

— Думаю, я смогу убедить тебя немного поесть.

— Каким это образом?

— Я постараюсь подкупить тебя, — сказала она, храбро улыбнувшись.

— Не понимаю.

— Ну, о том, что Стив говорил, я съем тебя живьем.

— Ага, ты, наверно, подслушивала.

— Но что он имел в виду?

— Ну, так обычно говорят в долине о влюбленных.

— А-а. Но что это значит?

Она покраснела.

— Додж, я серьезно.

— Проклятие. Как-нибудьь потом я объясню тебе, — сказал он и с упрямым видом приступил к задаче поглощения пищи. Чем больше он ел, тем сильнее рос его аппетит, и Додж не успокоился, пока не уничтожил все, что Нан принесла ему.

— Ну, вот и все, миссис Мерсер, — храбро заявил он.

— Хорошо, мистер Додж, а теперь представьте, что вы кое-что сделаете, — сказала Нан, приняв шутливый тон. — Побрей свою мрачную грязную физиономию, надень воскресную рубашку и шарф, пока я провожаю наших гостей. Когда они уйдут, мы вместе отправимся в наше потайное местечко около ручья, где мы когда-то с тобой встретились.

— Нан, ты меня обманываешь, — с сомнением ответил он.

— Почему же?

— Вы все меня по очереди то обманываете, то пугаете. Лилли для меня оказались совершенно новой породой. Я никого из вас не могу понять.

— Глупости, все мои мысли на поверхности, я прозрачна, как наш ручеек. А теперь давай, иди, приводи себя в порядок.

Лес был тих и прохладен. Белки роняли сосновые шишки, и они с мягким стуком падали на подстилку из игл. Деревья стояли не шелохнувшись, даже легкий ветерок не тревожил верхушек. Только ручей по-прежнему бормотал свои тихие речи. Все больше деревьев меняли свои зеленые одеяния на золото и багрянец.

Нан не произнесла ни слова, пока они не остановились на берегу ручья.

— Идем, здесь легко можно перейти по камням.

Она повела его за собой туда, где берег образовывал выступ почти до самой середины ручья, а дальше легко можно было перейти по двум большим камням, не покрытым водой.

— Мне надо было бы перейти к тебе вброд, как в тот день, — меланхолично сказала Нан.

— Почему? — с удивлением спросил он, хотя ему была очень приятна такая сентиментальность с ее стороны.

Она не стала отвечать ему. Вскоре они очутились в своем зеленом убежище, хотя теперь оно окрасилось в другие цвета — на скале лежали красные и пурпурные листья, а свод над ними сиял всеми оттенками желтого.

— Знаешь, Нан, я бы полюбил этот уголок, если бы не мучительная мысль, что ты уже бывала здесь с другими своими возлюбленными, — ревниво сказал он.

— Додж, кроме тебя у меня никогда не было никакого возлюбленного, — серьезно ответила она.

Он ожидал, что она сядет рядом с ним, но вместо этого Нан опустилась на колени и прилегла, повернув к нему лицо.

— Додж, ты рад, что женился на мне? — робко спросила она.

— Ну что ты, Нан, что за вопрос!

— Ты будешь заботиться обо мне и помогать мне с маленьким Роком и Риллом?

— Господи! Да я благодарю небо, что смогу это делать!

Он заглянул ей в глаза и увидел в них отражение тревоги и неуверенности ее души. Его пронзило острое чувство нежности к ней. Она обвила его шею и положила голову ему на грудь.

— Я раньше не понимала людей, живущих в лесной глуши, не понимала их жизни, пока не очутилась в Техасе, — сказала она. — Только там я узнала массу вещей, которым меня никогда не учили в школе. Потом я приехала домой. Я все видела, все понимала, но так и не смогла полюбить этой жизни. С того дня, как я вернулась, и до этой минуты я чувствовала только горе и тоску. Но теперь я счастлива — счастлива, несмотря на то, что больше нет папы и Бена. Что-то ужасное должно было произойти, прежде чем в нашем доме все изменилось к лучшему. Но вот и все позади. Только сейчас я полюбила эту страну, этих людей. И я хочу жить и работать здесь.

— Я тоже этого хочу, Нан, — мягко ответил он. — Не беспокойся за меня.

— Ты действительно доволен, что получил в жены такую неотесанную, провинциальную девушку?

— Да. Или я не канзасский ковбой?

Она коротко рассмеялась, но в этом смехе ему послышались еле сдерживаемые слезы.

— Да, так ты говоришь. Но тебе не удастся обмануть меня, Додж Мерсер. Ты рыцарь, как тот сэр Галаад 7.

— Рыцарь! Ага, это тот парень, который совершает какие-то подвиги верхом на лошади, если я не ошибаюсь.

— О, не смейся, пожалуйста! Я… я люблю тебя!

— Да, ты говорила так.

— О, я действительно люблю тебя. Но все это не важно. Я хочу почувствовать тебя… знать, что ты здесь, рядом… знать, что я в безопасности, что твои объятия защитят меня.

— Любимая моя, вот мои объятия, все хорошо, и тебе больше ничто не угрожает, — ответил он, склонившись над ней.

Неожиданно Нан разрыдалась. Додж даже испугался, он не знал, что ему делать. Но потом понял, что не нужно ничего предпринимать, надо просто дать ей выплакаться. Пока она плакала, вся дрожа в его руках, Додж совершенно по-другому взглянул на все произошедшее, ему вдруг открылось, насколько действительно тяжело ей было до сих пор. Она была сильная, любящая девушка, с простым и открытым сердцем. Жизнь до его появления не баловала ее, а будущее казалось настолько мрачным, что страшно было в него заглядывать.

Наконец, рыдания затихли, Нан немного успокоилась и пришла в себя.

— Нан, я просто тугодум, — сокрушенно заявил Додж. — Я ничего не понимаю в жизни и в девушках. Но ты поверь мне, я даже рад, что так случилось, твои слезы объяснили мне больше о тебе, чем то… то, зачем мы сюда пришли.

— Додж, мне просто нужно было выплакаться, прежде чем я смогла думать о любви. А теперь, любимый, мне кажется, пришло время для того, о чем так бессовестно болтал Стив.

Примечания