Михаил Николаевич Грешнов
      НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ДАР
      На контрольно-пропускном пункте в комнате с задымленной печью, столом и кроватью для сторожа Деревянко семь человек: шесть нормальных и седьмой ненормальный. К нормальным относятся Деревянко, местный врач йрокопий Кузьмич и четверо игроков в домино, разместившихся за столом. Ненормальный - Володя Векшин, молодой лесничий, проработавший здесь, на Лабе, два года и теперь под надзором Прокопия Кузьмича едущий в районную поликлинику к психиатру.
      Сторож при должности: пропускает машины, везущие лес с верховьев реки, отбирает пропуска и заносит в реестр кубики вывозимой шоферами древесины. Игроки в домино ждут попутную машину в верховья. Прокопий Кузьмич с Володей, в противоположность игрокам, ожидают машину вниз. Вернее, доехали до контрольного пункта, машина свернула в сторону - шофер поехал проведать родню и должен с минуты на минуту вернуться.
      Деревянко и Прокопий Кузьмич ведут разговор о необычайном событии, свидетелем и косвенным участником которого является врач. Володя только что поднялся, вышел. Прокопий Кузьмич косит взглядом на него через окно. Деревянко тоже смотрит на Володю через окно, удивляется:
      - Не может быть!..
      - А вот и может! - возражает Прокопий Кузьмин.
      - Читать мысли - это же ни в какие ворота!.. Деревянко трясет головой с видом полного недоверия к словам Прокопия Кузьмича.
      - А вот и читает!
      Деревянко секунду смотрит на Прокопия Кузьмича сказанное врачом не укладывается в его голове. Прокопий Кузьмич говорит:
      - Способность открылась такая. Необыкновенный дар.
      - Значит, - неторопливо начинает расспрашивать Деревянко, - он может узнать, сколько, к примеру, у меня в кармане денег?
      - Может.
      - И откуда у меня эти деньги?
      - Может, - уверяет Прокопий Кузьмич.
      Деревянко незаметно поглядывает на ящик стола.
      Сторож не без греха: в ящике трешница - сунул шофер за провоз лишних досок.
      - Да...- крякает он.
      Прокопий Кузьмич невозмутимо говорит сторожу:
      - Все может.
      Но тут размышления сторожа принимают другое, противоположное направление:
      - Ну а если, к примеру, у меня пропал подсвинок. Может он узнать, кто украл?
      - И это может, - отвечает Прокопий Кузьмич.
      - Подумать только!.. - удивляется Деревянко. - А может, его пригласить к себе на чай?
      - Некогда, - говорит Прокопий Кузьмич. - Ему что, подсвинком заниматься?..
      Прокопий Кузьмич гордится своим пациентом. Необыкновенный дар Володи он, может, единственный понимает во всем районе.
      - Ас чего началось? - Деревянко придвигает табурет ближе к врачу.
      - С чего?.. - переспрашивает Прокопий Кузьмин.
      Подходит к окну, смотрит сквозь запыленные стекла. Володя сидит на бревнах на берегу реки.
      Прокопий Кузьмич возвращается на свой табурет и, видя, что Деревянко ждет ответа на вопрос, говорит:
      - Это, брат, непросто, с чего...
      Володя сидел метрах в двадцати от комнаты, в которой играли в домино и старики разговаривали о нем, размышлял о своем положении. Перед ним была река, запруженная бревнами, - запань. Могучие тросы перехватывали реку, сдерживали тысячи кубометров сплавленного по воде леса. За рекой вставала гора, покрытая пихтовым молодняком и жидким бледно-зеленым осинником. Было позднее утро, солнце, поднявшееся за спиной у Володи, пригревало. Но от реки тянуло прохладой, и прикосновение солнечных лучей было приятно, располагало к раздумью.
      Думать, однако, мешал шум, доносившийся из комнаты контрольного пункта. Шум был двояким: голоса людей и их мысли.
      Игроков четверо, и, хотя Володя ни с кем из них не знаком, он уже знает их имена, даже клички: Федюк, Артем Василич, Мишка Волк и Лапоть. Федюк - от фамилии Федюков, Лапоть - Семка Гуляев, кличка ему дана за нерасторопность в работе. Мишка Волк... Волк, наверно, тоже фамилия.
      Играют в домино они рьяно: бьют с размаха костями о стол, спорят друг с другом и пререкаются.
      - Что ты ставишь? Что ты ставишь? - кричит на Лаптя Федюк. Про себя добавляет: "Черт лохматый!" Вслух: - Не видишь, что выставляю вторую двойку?..
      - Без подсказ! Без подсказ!-говорит ему Артем Василич.
      Мишка со стуком забивает федюковскую двойку костяшкой два-три.
      - Пое-ехали! - смеется над Федюком, у которого нечего ставить, на обоих концах линии тройки.
      - Черт! - ругается Федюков и прибавляет в уме непечатное выражение.
      Лапоть невозмутим. У него все утро вертится в голове песня:
      Гармонь певучая.
      Меня замучила...
      Он пересчитывает костяшки в руках и после Артема Василича ставит на конец линии три-четыре.
      А сердце девичье
      Чего-то ждет...
      Мишка долго разглядывает, чем забить четверку, выставленную Лаптем: костяшкой четыре-пять или четыре-шесть. Пожалуй, лучше четыре-пять. Он так и делает: выставляет на конец пятерку. Федюк молча отходит дублем пять-пять, думая при этом: "А то засушат!.." Лапоть поет;
      В заволжской стороне
      Покоя нету мне...
      Ставит костяшку пять-шесть.
      "Ну чурбан! - дергается Федюк. - Сейчас они вы пустят "Марата", а ведь можно было его забить!"
      Мишка, точно, выпускает "Марата" - дубль шестьшесть, самую мощную кость, которую называют "Маратом" в честь многопушечного линкора. Лапоть поет:
      Когда же милый мой
      Ко мне придет?..
      Федюк мысленно стонет, что не удалось "засушить" "Марата", зато ставит костяшку шесть-два.
      - Вот вам! - говорит он вслух и про себя добавляет: "Попляшете!.."
      Артем Василии сожалеет, что приходится забивать тройку на другом конце линии, ставит три с единицей. Лапоть - один-четыре и начинает песню сначала:
      Гармонь певучая
      Меня замучила...
      Все это слышно Володе отлично, хотя окно закрыто и никого из игроков он не видит. Уходить от солнышка не хочется, пригревшись, Володя вспоминает, что с ним произошло. Воспоминания не очень веселые.
      Работа у него несложная - отпускать лесосеки заказчикам. В этот день надо было застолбить делянку колхозу "Путь Ленина". Накануне старший лесничий сказал Володе:
      - Отведи им в Горелой пади четыре гектара.
      Когда Володя пришел в контору, заказчики - трое немолодых мужчин - ожидали его.
      - Пошли, - сказал им Володя.
      Говорили о том, о сем - о зиме, например: сугробища вон какие. На деревьях снега не то что шапками шубами.
      Свернули с лесовозной дороги - сразу по пояс. Непривычные к лесным сугробам клиенты запыхтели, стали хвататься за сердце.
      - Стойте здесь, - сказал им Володя. - Я пройду, зарубки сделаю - вот и весь ваш участок.
      Клиенты остались курить, Володя полез по снегу дальше, делая через каждые метр-полтора затесы на крутобоких пихтах и соснах...
      На секунду Володя отвлекается от воспоминаний:
      солнце пробралось под гимнастерку и припекало. Из сторожки доносилось:
      - Так его!
      Хохотал Мишка Волк: ему удалось прокатить Федюкова.
      "Ладно, ладно..." - мысленно злился Федюк, Лапоть пел:
      Гармонь певучая
      Меня замучила...
      Старики Деревянно и Прокопий Кузьмич молчали, о чем-то думали. Мысли их мешались в комок, и до Володи доносилось невнятное: "Бу-бу-бу..."
      "Пусть себе..." - подумал Володя и опять вернулся к воспоминаниям.
      Прошел половину пути, обстругивая топором серую и желтую кору, как вдруг позади него раздался треск. Володя оглянулся, но снег, сыпавшийся с ветвей, запорошил глаза. Не видя, но чувствуя, как на него надвигается что-то слепое, огромное, Володя присел от страха, и тут стонущая громада накрыла его. Володя потерял сознание...
      А сердце девичье
      Чего-то ждет...
      - Рыба! - крикнул сумасшедшим голосом Мишка. - Считай очки!..
      Володю вытащили из-под дерева, и первое, что он услышал, был разноголосый шум встревоженных голосов:
      - Убит?
      - Задавило?..
      - Ах, боже мой, боже мой!..
      - Да нет, он смотрит!..
      - Берись, хлопцы, понесем на дорогу.
      - Ах, боже мой!..
      - Говорю, смотрит!
      - Очухался!
      Володя действительно открыл глаза. Он колыхался над снегом - его несли на руках. А шум в ушах продолжался:
      - Ну угораздило!..
      - Хорошо, хоть живой!
      - Как себя чувствуешь?
      - Ну пронесло! А то отвечай!..
      - Как себя чувствуешь?
      - Ничего, - ответил Володя.
      - Ну пронесло...
      Вынесли его на дорогу, поставили на ноги. Поправили на голове шапку.
      - Болит что-нибудь?
      Володя пощупал затылок. От макушки и ниже, от уха до уха, расплылась шишка. Взбухала под пальцами, поднялась, шевелила волосы.
      - Как?.. - спрашивали у него. -- Ничего, - ответил Володя.
      - Ну пронесло, а то отвечай...
      - Курить будешь?
      Володя взял папиросу. Ему чиркнули спичкой. - Ну пронесло...
      - И случись же!..
      -- Могло убить!
      У Володи трещала голова, перед глазами плыло.
      А они все продолжали:
      - Могло убить!
      - Есть ли у него дети?..
      Володя затянулся дымом, сказал:
      - Замолчите вы!
      И тут заметил, что все курят молча.
      Однако голоса не прекращались:
      - Молодой, пожалуй, еще нет детей.
      - Глупый баран - прет, не видит, что дерево наклонилось...
      - Ну пронесло...
      Володя встряхнул головой - стало еще больнее.
      - Ишь ты, бедняга.
      - Муторно небойсь...
      Володя обвел глазами мужчин, все трое смотрели на него, молчали. А ему слышалось:
      - Так бы и не вернулся...
      - Вот тебе жизнь человеческая: чик - и нету.
      - Ну пронесло...
      "С ума можно сойти, - подумал Володя, - откуда такие болтуны?"
      Голоса ясно слышались в голове:
      - Возвращаться?..
      - Вот неудача!
      - Завтра опять переть в гору!..
      - Ну что ж, - сказал один, - давайте, ребята! Володю взяли под руки, повели.
      В заволжской стороне
      Покоя нету мне...
      Лесовозной машиной Володю привезли в поселок. В медпункт он не хотел:
      - Отлежусь...
      Володю ссадили у порога квартиры...
      Из сторожки доносилось все то же:
      Когда же милый мой
      Ко мне придет?..
      Володя поглядел на реку, на бревна. Песня ему осточертела.
      Гармонь певучая
      Меня замучила...
      Неужели у парня в голове, кроме гармони, ничего нет?..
      Володя сделал усилие над собой, возвратился к воспоминаниям.
      В этот день Тамара была в отъезде. Домик, в котором они живут, на две квартиры. Рядом, через стенку, бригадир лесорубов Лапин с женой Ларисой и дочкой Надей.
      В кухне у Володи старенькая софа. Сбросив полушубок, шапку и валенки, Володя лег на софу. Шишка на затылке опала, но в голове шипело и булькало, как в котле. Хоть бы не сотрясение мозга, подумал Володя и закрыл глаза.
      Было тихо, только откуда-то доносилось:
      - Дважды один - два, дважды два - четыре, дважды три - шесть...
      Володя перевернулся на бок, приник ухом к подушке.
      - Дважды четыре - восемь, дважды пять - десять...
      Соседская Надька учит уроки, догадался Володя.
      - Дважды шесть - двенадцать...
      Володя приподнял голову, голос бубнил:
      - Дважды семь - четырнадцать...
      Стукнула дверь, пришла Лариса, Надина мать, видимо, из магазина.
      - Учишь таблицу? - спросила у дочки.
      - Учу.
      - Учи вслух!
      Как будто она не вслух, подумал Володя. Из-за стену доносилось:
      - Трижды один - три, трижда два - шесть...
      К этому прибавился голос Ларисы:
      - Пачка кофе - сорок девять копеек. Килограмм сахару - семьдесят восемь. Килограмм масла - три восемьдесят. Всего пять рублей семь копеек. Брала с собой шесть рублей. Сдача - восемьдесят три копейки. Где десять копеек?
      Одновременно с этим подсчетом Володя слышал:
      - Трижды семь - двадцать один, трижды восемь двадцать четыре...
      - Где десять копеек?
      Чего они так орут? Володя хотел постучать в стену. Неудобно, однако.
      - Четырежды один - четыре, четырежды два - восемь...
      Под таблицу умножения Володя заснул.
      Гармонь певучая
      Меня замучила...
      - Тьфу!.. - Володя встал с бревен, прошел по берегу, сел на камень.
      Но и тут слышалось:
      В заволжской стороне
      Покоя нету мне...
      Узнал о своем несчастье, а может быть счастье, Володя, когда приехала Тамара.
      Проспал он глубоким, но болезненным сном, наверное, часов пять. Проснулся от стука в сенцах.
      - Дома... - послышался голос Тамары.
      Она шумела веником, стряхивала с валенок снег.
      - Ружье-то... - сказала она. - Так и стоит в углу, как метла. Поставил и бросил. Охотник...
      Вошла в комнату, зажгла свет.
      - Дрыхнет... - увидела мужа на софе в кухне. - Шапка на полу, полушубок тоже... Никак не приучишь... Выпил? - подошла к Володе. - А может, умаялся. Ладно, пусть спит...
      Володя чуть приоткрыл глаза, стал следить за женой. Голова болела, но не сильно.
      Тамара налила супу, нарезала хлеба, села к столу. Стала есть. В то же время она разговаривала сама с собой:
      - Эти поездки - провались они пропадом. На попутных машинах истреплешь одежду, измажешь всю... А что толку, что съездила? Даже магазин оказался закрытым - переучет.
      При этом Тамара жевала, прихлебывала. Ела с аппетитом, что называется, в полный рот.
      - В ателье индпошива ничего. Ничегошеньки. Серость...
      Володя открыл глаза пошире: как она может есть и разговаривать? Да еще так громко. В конце концов ведь он спит. Могла бы потише...
      Тамара ела: откусывала хлеб, работала ложкой.
      - Ларисе везет, - говорила она при этом. - У Ларисы что ни платье картина.
      Губы у Тамары не шевелились. И все же с набитым ртом она разговаривала:
      - Блат имеет бригадир - вот у нее и все есть. А у моего Вовки никакого блата...
      - Тамара? - сказал Володя, приподнялся на локте.
      - Проснулся, - сказала Тамара с набитым ртом. - Доброе утро?
      - Томка!..
      - Ты чего? - спросила Тамара и перестала есть. - Вроде не пьяный... - тут же сказала она, но губы у нее не шевельнулись.
      - Тамара... - уже со страхом сказал Володя.
      Тамара бросила ложку.
      - На тебе лица нет! - сказала обыкновенным голосом. И с закрытым ртом: Что с Володькой?..
      - Выйди из кухни, - сказал Володя.
      - Зачем?
      - Выйди из кухни!
      Тамара поднялась, вышла.
      - Если не пьяный, то сумасшедший, - послышалось Володе из другой комнаты.
      - Что ты сказала? - спросил Володя.
      - Ничего.
      - Ты сказала, что я сумасшедший.
      - Ничего я не сказала! - Тамара с любопытством взглянула на мужа, показав лицо из-за двери.
      - Вот и сейчас говоришь - сумасшедший, - попробовал Володя уличить супругу.
      - Не говорю, но думаю, - сказала Тамара.
      - Думаешь?..
      - И еще думаю, что, пока я в поездке, ты тут устраиваешь беспорядок. - Она подняла полушубок, положила на табуретку. Володя не видел, как она подняла полушубок, но спросил:
      - О полушубке думаешь?
      - О полушубке.
      - А сейчас о валенках, что бросил возле порога?..
      - О валенках, - призналась Тамара.
      - А давеча думала, что универмаг на учете, а в индпошиве ничего нет?
      - Вовка!.. - Тамара появилась в двери.
      - А еще думала, что на Ларисе платья - картины. И что бригадир блат имеет?..
      - Вовка! - У Тамары округлились глаза.
      - Молчи! А твой Вовка никакого блата не имеет?..
      - Откуда ты все это знаешь?
      - Знаю.
      - Прочитал мои мысли?..
      - А еще сказала, что в сенцах ружье стоит, как метла.
      - Во-овка...
      После этого они весь вечер обсуждали открывшуюся у Вовки удивительную способность, и Вовка рассказывал жене, о чем разговаривают и думают Лапины, пока Тамара не прикрикнула на супруга:
      - Молчи, бесстыжий!..
      Потом легли спать в спальне, и Володя не мог уснуть: Тамара тарахтела у него под ухом то о неудачной поездке, то о письме, которое получила на днях от матери. Володя несколько раз притрагивался щекой к ее губам. Но Тамара и с закрытым ртом продолжала тараторить без умолку:
      - Мама пишет, что куры у нее пропали - всеобщий мор. Дядя Степан говорит: "Это от химии - кормила протравленным зерном". А мама ему: "В прошлом году кормила таким же..."
      - Ты мне мешаешь, - сказал Володя и ушел от Тамары на софу в кухню.
      В заволжской стороне
      Покоя нету мне...
      В сторожке Лапоть никак не мог избавиться от песни..
      Когда же милый мой
      Ко мне придет?..
      Сначала было забавно слушать, кто о чем думает, рассуждает в конторе или сидя с соседями. Приятно ошарашить неожиданным ответом раньше, чем был поставлен вопрос.
      - Как ты узнал? - спрашивали у Володи.
      Как - Володя не открывал, все переводил в шутку. Однако, коснувшись раз-другой чужих секретов, интимных дел, Володя стал чувствовать на себе косые взгляды, выслушивать не совсем приятные мысли. Его - втуне, конечно, называли пронырой, подозревали, что он шпионит под окнами, не раз хотели, конечно, мысленно, дать ему в зубы. Володя решил попридержать язык.
      Потом стало надоедать: обычно мысли дублировали фразы. Сначала мысли, потом фразы. Слушать от собеседника дважды одно и то же становилось скучно толкут воду в ступе. Все опротивело.
      Вот как сейчас:
      Гармонь певучая...
      В конце концов Володя пошел к Прокопию Кузьмичу и рассказал ему все.
      Старый врач удивился:
      - Ничего подобного не встречал!
      Володя пожал плечами.
      - Давай проверим, - предложил Прокопий Кузьмич. - Что у меня сейчас в голове?
      - Окорок, - сказал Володя.
      - М-да-а... - протянул Прокопий Кузьмич. Он думал об окороке, который коптился у него за сараем.
      - А сейчас?
      - Крокодил...
      - Сильно! - сказал Прокопий Кузьмич. К дню рождения внучки он приготовил резинового крокодила. Хранил тут же, в медпункте.
      - Что мне делать? - спросил Володя.
      - Как это у тебя открылось?
      Володя рассказал историю с падением дерева.
      Прокопий Кузьмин согласился, что подобное может быть: у людей отшибало память от страха, отнимало речь. Но чтобы прибавляло что-нибудь, об этом Прокопий Кузьмич не слышал.
      Володя опять спросил:
      - Что мне делать?
      - Я, брат, тебе не скажу, что делать, - откровенно признался Прокопий Кузьмич. - По таким делам я не специалист. К профессору тебе надо.
      - К какому?
      - По высшей нервной деятельности.
      - Где я его найду?
      Прокопий Кузьмич подумал.
      - Единственное, что предложу, - сказал он, съездим в район к психиатру.
      Володя вскинул на Прокопия Кузьмича глаза.
      - Нет, нет, ты не бойся! - сказал врач. - Ничего плохого у тебя нет, в сумасшедший дом тебя не посадят. А совет, к какому профессору обратиться, дадут. Поедем.
      И вот они едут.
      Гармонь певучая
      Меня замучила...
      Володя встал с камня - пересесть дальше: гармонь и его замучила.
      В это время из-за поворота показывается машина - та самая, которая довезла Володю и Прокопия Кузьмича до сторожки.
      По ступенькам крыльца сходят Деревянко и Прокопий Кузьмич. Сторож открывает шлагбаум, пропускает машину. Прокопий Кузьмич лезет в кузов, Володя лезет за ним. Здесь, на Лабе, автобусы не ходят с сотворения мира: дорога горная, битая - кочка на кочке. Врач и Володя усаживаются в кузове на соломе, машина трогается.
      Гармонь певучая...
      Володя думает о том, что скажут ему в районной поликлинике.
      Ничего особенного врач-психиатр не сказала. Посмотрела в зрачки, спросила, как зовут, сколько лет. Может, была неразговорчивой, а может, говорить было некогда - разговаривал Прокопий Кузьмич, старался подать пациента в наилучшем виде:
      - Через стенку, через улицу, даже через два дома слышит! Удивляюсь, Серафима Гавриловна, откуда у него такое? Феномен! Мессинг! Что Мессинг? Мессинг против него мальчишка! Кристалл-самородок. Посмотрите на него, Серафима Гавриловна!
      Серафима Гавриловна заполнила бланк с печатью и долго растолковывала Володе, как найти в Краснодаре мединститут и в мединституте профессора Ринкина.
      - Прямо к нему! - сказала она. - Он специалист по аномальному мышлению.
      Володю царапнуло слово "аномальному", но бумажку он взял, положил в карман.
      - Вот и хорошо! - приговаривал при этом Прокопий Кузьмич. - Дар у него изумительный, Серафима Гавриловна!
      Проводил Володю до автостанции и, прощаясь у автобуса, похлопывал Володю по плечу:
      - Найдут применение твоим способностям, подходящую работу! Следователем, например. Берегись, ворье! - Прокопий Кузьмич засмеялся. - А то завмагом в большом магазине, чтобы продавцы не того...
      Прокопий Кузьмич пошевелил пальцами в воздухе и опять засмеялся.
      Володя вздохнул: что его ждет?
      В город он приехал вечером. Устроился в гостинице. Не выходил из номера, думал: какой будет встреча с профессором? Жизнь его менялась коренным образом. Пока он был в поселке, с Тамарой, "необыкновенный дар", как говорит Прокопий Кузьмич, был для Володи наподобие флюса: раздуло щеку, чувствуешь припухлость при каждом шаге. Можно привыкнуть на какое-то время: с тобой случилось - сам переживаешь.
      А теперь "флюс" начнут осматривать, ощупывать, могут сделать больно. Да и что получится из всего этого?
      Володя ворочался в кровати, забылся далеко за полночь.
      Проснулся в дурном настроении. Пошел отыскивать институт. Нашел. Походил по этажам, отыскивая профессора Ринкина Эдуарда Павловича - так было написано на конверте. Нашел на втором этаже, постучал в дверь.
      - Войдите! - ответили из-за двери.
      Вошел:
      - Вы Эдуард Павлович?
      - Чем могу?.. - Человек за столом откинулся в кресле.
      Володя подал ему конверт. Сел на стул. Эдуард Павлович кивнул ему: присаживайтесь.
      Эдуард Павлович оказался человеком высоким, полным, с вихрастой седеющей головой, с серыми глазами навыкате; толстая верхняя губа нависала над нижней наподобие надутой автомобильной шины. Губа не понравилась Володе.
      - Гм... - сказал Эдуард Павлович, прочитав письмо Серафимы Гавриловны.
      Прочитал еще раз. Посмотрел на Володю.
      - Значит, молодой человек, - спросил, - читаете мысли?
      - Читаю, - сказал Володя.
      Глаза навыкате обшаривали лицо Володи с откровенной насмешкой. "Самоуверенный шарлатан", - очень четко произнес мысленно Эдуард Павлович,
      Володя молчал. В голове у него шумело после бессонной ночи.
      - Не скажете ли вы, о чем я сейчас думаю? - спросил Эдуард Павлович.
      _ О том, что сегодня в автобусе вам дали счастливый билет, - ответил Володя.
      - Гм... - хмыкнул Эдуард Павлович.
      Не спуская с Володи глаз, нагнулся, открыл нижний ящик стола, на ощупь взял что-то, стиснул в ладони.
      - Что у меня в руке?.. - спросил быстро, не давая Володе подумать. Что в руке, он и сам толком не знал. Картонная коробочка. А вот с чем, пусть прохвост отгадает.
      Володя сказал:
      - Не знаю.
      - Гм... - сказал профессор, но уже другим тоном.
      И опять четко подумал: "Законченный шарлатан!" Видите?.. - разжал пальцы.
      На ладони лежала коробка с канцелярскими кнопками. Справедливости ради надо сказать, что, когда Эдуард Павлович стискивал коробку в руке, он предполагал, что коробка со скрепками.
      - Значит, ваши "возможности", - Эдуард Павлович выделил слово "возможности", подчеркнув, что оно в кавычках, - не безграничны?
      Тут же он икнул и поморщился.
      - Конечно, - сказал Володя, - не безграничны.
      Но вот сегодня утром вы завтракали. Домработница Катя подала вам два сваренных всмятку яйца. Вы еще подумали: яйца почти коричневые от черной курицы... Одно яйцо оказалось тухлым. Вы огорчились и выругали домработницу Катю за то, что она не умеет выбирать яйца на рынке. Вы ее выругали так: "Дубина стоеросовая..." Катя слышала через дверь и обиделась. Потому что не знает, что такое "стоеросовая". Я тоже не знаю. А вам после тухлого яйца плохо...
      По мере того как Володя все это говорил, глаза у Эдуарда Павловича расширялись и под конец полезли на лоб.
      - Ну... - сказал он, встряхнув головой, - о-отлично.
      - Если вы меня еще раз назовете шарлатаном и прохвостом, - сказал Володя, - я поднимусь и уйду.
      - 0-отлично... - тянул Эдуард Павлович, выпрямившись в кресле, и вдруг оглушительно захохотал. Не знаете, что такое "стоеросовая"? Ха-ха-ха!.. - На глазах его были слезы. - Я тоже не знаю! Хоть убей, не знаю!.. Вашу руку, молодой человек! - Потянулся через стол к Володе волосатой рукой.
      Володя пожал ему руку.
      - Мир на вечные времена! - сказал Эдуард Павлович и вытер со щеки остатки слез. - Ведь действительно смешно, а?..
      Они еще долго беседовали. Договорились, что Эдуард Павлович покажет Володю научным сотрудникам, они поговорят с Володей накоротке и тогда все вместе подумают, как рационально использовать открывшиеся у Володи способности.
      -- Замечательные способности! - Эдуард Павлович дружески улыбался Володе, кивал и проводил до двери, обняв за плечи.
      Володе уже не казалась противной полная верхняя губа Эдуарда Павловича, Володя почувствовал к Эдуарду Павловичу расположение.
      - Завтра в девять часов, - говорил Эдуард Павлович, - только без опозданий. Тут любят аккуратность.
      День Володя провел кое-как. Заметил, что ему невыносимо в толпе. На рынке, в магазине, на улице шум у него в голове стоял такой, что голову распирало, впору набивать обручи. Точно в вороньей стае: все кричат на разные голоса и не поймешь, о чем. И все будто в кривом зеркале: слова и мысли вперегонки, забивают друг друга, схлестываются, как в радиоприемнике, волны, когда накладываются одна на другую.
      Побродив бесцельно по улицам с полчаса, Володя пришел к себе в номер и лег отдохнуть.
      Вечером у него был инцидент.
      На втором этаже гостиницы ресторан. Володя решил покушать, вошел в залу. Сел за столик, стал ждать, когда подойдет официантка. За столиком сидел клиент - парень одного с Володей возраста, но с бородкой, шевелюрой и галстуком, который показался Володе бесконечным: свешивался куда-то под стол.
      Когда Володя сел, парень подумал: "Что за чурбан? Не видел такого..."
      Володя ничего не сказал, стал наблюдать и слушать.
      У входа в раздаточную работали над посудой молодые официантки. Делали вид, что не торопятся к посетителям, между тем все подмечали и видели.
      - Маша, - сказала одна, - гляди, какой парень сел к тебе, - указала глазами на Володю.
      Та обернулась:
      - Рядом с Пентюхиным?
      - Ненавижу Пентюхина, - сказала первая. - Так и обсасывает глазами.
      - Я тоже ненавижу Пентюхина, - сказала Маша.
      - Парень не наш, - опять про Володю сказала первая.
      - Приезжий, - ответила Маша.
      - Лицо открытое, и взгляд честный.
      Маша опять обернулась, посмотрела на Володю:
      - Пойду обслужу.
      Пока она шла, сосед Володи подумал: "Машка сегодня обслуживает - шлюха".
      Володя смотрел на Машу: подтянутая, стройная девушка.
      "Шлюха, - между тем повторял Пентюхин. - Шлюшка!"
      Володя молча взглянул на него.
      "Шлюшка!" - повторил Пентюхин.
      Маша подошла к столику, обратилась к Володе:
      - Что вы закажете?
      "Шлюшка! - повторял Пентюхин. - Шлюшка!.." Володя заказал селянку и рыбу.
      - Вы? - обернулась Маша к Пентюхину.
      - Водки, ромштекс и кофе.
      Маша записала, пошла выполнять заказ.
      "Шлюшка! - повторял ей вслед Пентюхин. - Икрами как сверкает, шлюшка!"
      Володя давно заметил, что некоторые люди в мыслях повторяют одно и то же, будто в мозгу их прокручивается пластинка. На Володю всегда это действовало угнетающе. Вот и сейчас в мозгу Пентюхина крутилось:
      "Шлюшка!.."
      Володя опять взглянул на Пентюхина.
      "Шлюшка!.." - повторил тот.
      - Оставьте Машу в покое, - сказал Володя.
      - Что? - спросил Пентюхин.
      - Оставьте Машу в покое.
      "Смотри-ка, - подумал Пентюхин. - За шлюху заступается. Может, ему в морду дать?.."
      - Кому в морду дать? - Володя положил руки на стол.
      - Что такое?.. - спросил Пентюхин.
      - То-то "что такое"... - передразнил Володя.
      "Может, он брат этой шлюхи?" - подумал Пентюхин.
      - Ты опять не успокоился? - спросил Володя.
      "Харя! - подумал в ответ Пентюхин. - Пырнуть тебя из-за угла..."
      Володя встал, обошел столик. Пентюхин обернулся к нему со стулом. Володя взял парня "за душу", галстук скрипнул у него в кулаке.
      - Меня? -спросил он. - Пырнуть из-за угла?..
      - Да ты что... ты что? - Тут только Пентюхин стал понимать необычайное в этом чудаковатом парне. - Откуда ты взял... пырнуть?
      - Я твои мысли за квартал вижу, - сказал Володя.
      Потянул за галстук Пентюхина. Тот нагнулся вперед, поехал на стуле. Получилось смешно - за соседним столиком прыснули.
      - Пошел вон отсюда! - сказал Володя. - Чтобы духу твоего не было!
      Отпустил парня. Тот встал и, оглядываясь, пошел к двери.
      Маша принесла заказ. Володя стал есть и прислушиваться, что говорят вокруг.
      - Кто этот широкоплечий? - спрашивали о нем рядом за столиком.
      - Первый раз вижу.
      - Однако наших парней за галстук!..
      - Пентюхина стоит.
      - Конечно, стоит...
      За другим столиком спрашивали:
      - Чего они не поделили?
      Кто-то обернулся к Володе:
      - Одного поля ягоды. Молодёжь...
      У себя в номере Володя задумался. Предложат работать следователем, завмагом, как определил Прокопий Кузьмич? Ловить жулье?.. Такая деятельность Володе претит. У Володи добродушный, покладистый характер. По натуре Володя добр, верит в честность людей. Придя в номер, он уже два раза вымыл руки после Пентюхина. Возиться с такими Володе не по душе. Попросит, чтобы его вылечили. А если не вылечат, уедет к себе на Лабу, в леса. Чего ему еще надо?