Михаил Николаевич Грешнов
      ДРОБИНКА
      Вечер сгустился до темноты, и только за деревьями сада, за лесом рдела, затухая, оранжевая заря. Когда же на веранде зажгли электричество, заря исчезла, ступеньки веранды ушли во мрак, точно в океанскую глубину, где смутно, как водоросли, маячили ветви яблонь. Зато стол, покрытый скатертью, ослепительно вспыхнул, чайные чашки, ваза с вареньем заблестели, как горсть самоцветов.
      - Всегда так, - сказала Надежда Юрьевна. - Включишь - и становится уютно и весело. Восхитительно, Ваня!..
      Иван Федорович молча усаживался за стол. Экспрессия в словах жены его мало трогала. Ему хотелось свежего горячего чая. День, как всегда, выдался многословный и хлопотный: начиналась экзаменационная сессия, консультации, коллоквиумы. Все это утомляло его, Фастова, доцента кафедры биохимии. К вечеру Иван Федорович валился с ног. Тут еще поездка на дачу пока доберешься, ни на что не обращаешь внимания, кроме как на желание поесть и отдохнуть,
      - Дима! - позвала между тем Надежда Юрьевна. - Чай пить!
      Груша, домработница Фастовых, внесла самовар, поставила на середину стола. Фастовы пили чай по-русски: из самовара, из блюдец. Вовсе не купеческая привычка - мода. Самовары во всех окрестных дачах, отставать от других Фастовым не хотелось.
      - Спасибо, Груша, - сказала Надежда Юрьевна.
      Вошел девятилетний Дима. Карманы его были подозрительно оттопырены.
      - Опять яблоки? - спросила Надежда Юрьевна. - Сколько раз говорю - не ешь зелень!
      Дима поморгал глазами, уселся за стол рядом с отцом.
      Надежда Юрьевна начала разливать чай.
      - Как Светлана Петровна? - спрашивала она у мужа. - Мария Георгиевна вернулась из отпуска?
      Интересовалась она женами сослуживцев Ивана Федоровича. Светлана Петровна к тому же ее дальняя родственница, а К Марии Георгиевне у нее интерес особый: Мария Георгиевна должна вернуться из командировки в Финляндию.
      - Мария Георгиевна вернулась, - ответил Иван Федорович.
      - Вот кому счастье! - сказала Надежда Юрьевна. - Привезла небось...
      Надежда Юрьевна, как всякая женщина, была неравнодушна к нарядам.
      Иван Федорович знал слабости жены, привык к подобным вопросам, пропустил слова мимо ушей.
      Наступила пауза, тишина, нарушаемая лишь громким прихлебыванием: Дима с видимым удовольствием тянул из блюдца чай.
      - Дима!.. - сказала Надежда Юрьевна, строго посмотрела на сына.
      Тот перестал тянуть, подлил из чашки в блюдце. Надежда Юрьевна обернулась к мужу спросить о чем-то еще и вдруг громко ойкнула:
      - Ой!..
      Иван Федорович и Дима оторвались от чая, подняли на нее глаза. Лицо Надежды Юрьевны исказилось, зубами она прикусила губу от боли, медленно оборачивалась боком то ли посмотреть в сад, то ли на что-то неизвестное сзади себя.
      - Что с тобой? - спросил Иван Федорович.
      Надежда Юрьевна повернулась спиной к мужу и сыну - при этом через плечо она закинула руку назад, ощупывая что-то, - Иван Федорович и Дима увидели, как на белой блузке из-под пальцев ее текла кровь.
      - Ты ранена? - вскочил Иван Федорович.
      - Мама!.. - Дима тоже вскочил.
      - Ой!.. - произнесла еще раз Надежда Юрьевна, поднесла пальцы к глазам и, увидя кровь, медленно опустилась лицом на стол. - Что это, Ваня? - спросила она.
      Иван Федорович уже стоял возле нее, рассматривал пятно на блузке. Потом повернулся к саду, поглядел в темноту.
      - Что это, Ваня?.. - повторила Надежда Юрьевна.
      - Спокойно, - сказал Иван Федорович и тут же, отвечая на вопрос Надежды Юрьевны, признался: - Сам не знаю, что это.
      Обернулся к двери, ведущей в комнаты, крикнул:
      - Груша!
      Груша немедленно появилась.
      - Бинт! - сказал он. - И йод! И сейчас же позвони "Скорой помощи"!
      - Что случилось? - спросила Груша, видя склоненную к столу Надежду Юрьевну.
      - Бинт немедленно! - крикнул ей Иван Федорович.
      Через минуту бинт и склянка с йодом были в его руках. Груша кинулась к телефону. Иван Федорович и Дима повели Надежду Юрьевну в комнаты и здесь уложили на диван.
      - Это опасно? - спросила Надежда Юрьевна.
      "Скорая" должна прибыть из Москвы, Москва от дачного поселка в сорока километрах, прикидывал Иван Федорович. Врачи приедут не раньше, чем через полчаса.
      - Больно? - спросил он жену.
      - Больно, - ответила Надежда Юрьевна.
      - Потерпи, - сказал Иван Федорович.
      А Дима спросил, как давеча спрашивала Надежда Юрьевна:
      - Что это?
      "Ранение, - думал Иван Федорович, - пулевое. По-видимому, из малокалиберки. Развелось этих охотников - ночью и то нет покоя... А жена молодцом
      не хнычет, не закатывает истерику". Но Надежда Юрьевна сказала с раздражением:
      - Ответь же ты сыну!..
      Иван Федорович сказал Димке:
      - Иди отсюда, тут тебе не место.
      Обнажил ранку чуть пониже белых пуговиц лифчика, смазал вокруг йодом. Надежда Юрьевна опять заойкала.
      - Терпи, - сказал Иван Федорович и стал накладывать на рану бинт.
      Димка стоял в дверях комнаты и глазел. Иван Федорович поглядел на него, ничего не сказал. Вошла Груша.
      - Сейчас приедут, - сказала она. - Дайте мне, взяла катушку бинта из рук Ивана Федоровича.
      "Скорая" приехала не через полчаса и даже не через час - почти через два часа. На возмущенный вопрос Ивана Федоровича врач - "Ольга Яковлевна", отрекомендовалась она, как только вошла в комнату, ответила:
      - Вы у нас не одни. Машины были в разгоне.
      Тут же обернулась к больной:
      - Что у вас?
      Через пять минут из-под белой шелковистой кожи Надежды Юрьевны была извлечена дробинка.
      - Вот и все! - сказала Ольга Яковлевна. - Простая дробинка. Но вам повезло, - улыбнулась она Надежде Юрьевне, - стреляли, по-видимому, далеко, дробь была на излете. Могло быть хуже.
      - Негодяи!.. - выругался Иван Федорович по адресу охотников.
      - Да, - подхватила Ольга Яковлевна, - столько несчастных случаев!..
      Ранка была прочищена, заклеена. Надежде Юрьевне введен кубик противостолбнячной сыворотки.
      - Не волнуйтесь, не беспокойтесь, - говорила на прощание Ольга Яковлевна. - Через три дня как рукой снимет. Останется на память пятнышко.
      Иван Федорович благодарил Ольгу Яковлевну. Надежда Юрьевна тоже благодарила. Дима благодарил, Груша благодарила, а когда взрослые пошли провожать врача к машине, Надежда Юрьевна тоже пошла, Димка сгреб лежавшую на белом бинте дробинку и сунул ее в карман.
      Так выглядело начало величайшего события, потрясшего землян в последней четверти двадцать первого века.
      В дальнейшем все шло некоторое время подспудно, ничего не обещая, не вызывая волнений у окружающих, тем более у человечества.
      Ранка на спине Надежды Юрьевны зажила. В самом деле осталось пятнышко, как предсказала врач Ольга Яковлевна, шрамик. В семье Фастовых перестали говорить о происшествии, о дробинке. Тем более что дробинка в тот же вечер исчезла так, во всяком случае, решили взрослые.
      - Надя, - спросил тогда Иван Федорович, - тут была дробинка, где она?
      - До этого мне, Ваня!.. - с досадой ответила Надежда Юрьевна. - Глаза б мои не смотрели!
      Димку еще от машины отправили спать, дробинку искать не стали - все равно не определишь, из какого она ружья, не найдешь охотников. Засыпая, Иван Федорович обратил было внимание на деталь: никакого выстрела, когда пили чай, он не слышал. Надо было спросить у Димки, не слышал ли он. Но этот вопрос Иван Федорович заспал, и на том дело окончилось.
      В сентябре Фастовы переехали в город, суетность жизни увеличилась еще больше. Димка пошел в школу.
      У Ивана Федоровича прибавилось работы в лаборатории. Потекла привычная, обычная жизнь.
      И только в ноябре Надежда Юрьевна заметила, что ей нездоровится. И то, пожалуй, не она заметила, Мария Георгиевна.
      - Надя, - сказала она, - ты похудела. У тебя изменился цвет лица. Заболела?
      - Так, легкое недомогание... - призналась Надежда Юрьевна.
      - Как аппетит? - спросила Мария Георгиевна.
      - Аппетит хороший.
      - Больше гуляй на воздухе, - посоветовала Мария Георгиевна. - Лыжи ты совсем забросила, а ведь была спортсменка.
      Надежда Юрьевна грустно улыбнулась: мало ли что было в молодости?
      - Пойдем в театр? - предложила Мария Георгиевна. - У меня два билета. Один... - тихонько вздохнула, - лишний.
      Надежда Юрьевна согласилась пойти в театр.
      Пьесу она смотрела рассеянно, мало обращала внимания на доверительный шепот подруги в антракте сплетни. Кажется, жалела, что пошла, лучше было бы посидеть дома.
      - Ты какая-то странная, - заметила Мария Георгиевна, - без огонька. Что у тебя во рту?
      - Пуговица... - ответила Надежда Юрьевна.
      - А ну.
      Надежда Юрьевна выплюнула в кулак пуговицу, показала подруге. Пуговица была жестяная, старая, порядком обсосанная.
      - Что это ты?.. - удивилась Мария Георгиевна.
      - Не знаю, - ответила Надежда Юрьевна.
      - Так и сосешь?
      - Сосу.
      Мария Георгиевна удивилась еще больше. Сказала:
      - Такую гадость...
      Пуговица действительно была не из лучших. Но Надежда Юрьевна преспокойно отправила ее в рот.
      - Надя!..
      - Хочется, - сказала Надежда Юрьевна.
      - Давно?
      - С месяц...
      Бывает, что дети едят известку со стен, какую-нибудь траву. Это Мария Георгиевна знала. Тут железная пуговица. Может быть, Надя в положении?
      Поговорили на эту тему.
      - Кажется, нет, - сказала Надежда Юрьевна.
      - Значит, в твоем организме не хватает железа, сделала вывод Мария Георгиевна.
      Надежда Юрьевна поводила языком во рту пуговицу, ответила:
      - Наверное, не хватает,
      - Ешь побольше яблок и помидоров, - посоветовала Мария Георгиевна.
      - Яблоки ем.
      - Надя!..
      Они уже вошли в зал после антракта, сели. Мария Георгиевна искоса взглянула на подругу;
      - Ты какая-то странная.
      - Повторяешься, - ответила Надежда Юрьевна.
      Поднялся занавес, и обе подруги досмотрели действие без интереса.
      Пуговицу во рту Надежды Юрьевны заметил и Иван Федорович.
      - Так и сосешь? - повертел он пуговицу в руках.
      - Сосу, - ответила Надежда Юрьевна.
      - Брось, - посоветовал муж.
      Надежда Юрьевна взяла у него пуговицу, положила в рот под язык.
      Иван Федорович поглядел на жену внимательно: побледнела, под висками появились вмятины - похудела.
      - Завтра же сходи к врачу, - сказал он.
      - Зачем?
      - Что у тебя за мания - сосать пуговицу? - возмутился Иван Федорович.
      - А врач чем поможет?
      - Посоветует что-нибудь. Может, у тебя малокровие.
      - Вот еще... - сказала Надежда Юрьевна. Но к врачу пойти согласилась.
      - Ну и что? - спросил Иван Федорович вечером, возвратившись с работы.
      - Обслушала, обстукала, - начала рассказывать
      Надежда Юрьевна. - Говорит: вы здоровы.
      - А пуговица? Ты сказала про пуговицу?
      Пока разговаривала с мужем, пуговицу Надежда Юрьевна держала в руке.
      - Сказала.
      - И что? - нетерпеливо спросил Иван Федорович.
      - Ничего особенного. Недостаток в организме железа.
      - Господи! - воскликнул Иван Федорович. - И ты об этом говоришь спокойно!
      - Прописала таблетки Бло, ферамид, - рассказывала о беседе с врачом Надежда Юрьевна. - А больше, говорит, кушайте шпината и свеклы. В сыром виде.
      - В сыром виде!.. - воскликнул Иван Федорович.- Ты больна?
      - Здорова. Сказала же врач...
      Каждый день Груша подавала ей тертый шпинат и свеклу. Надежда Юрьевна безропотно поедала то и другое. Но главным ее удовольствием была железная пуговица, которую она обсосала уже наполовину.
      Иван Федорович беспокоился. Как ни был занят работой, он не мог не заметить ухудшения здоровья жены. Надежда Юрьевна худела, у нее появилась апатия - даже разговаривать ей не хотелось. Всякий раз, приезжая с работы, Иван Федорович спрашивал жену о здоровье:
      - Ну как?
      - Ничего, - отвечала Надежда Юрьевна односложно.
      - В санаторий поедешь?
      - Не хочу.
      - Надя!
      - Не смотри на меня так,- говорила Надежда Юрьевна.
      В январе у Ивана Федоровича осуществилась мечта. Он перешел с преподавательской работы на исследовательскую, стал заведующим лабораторией. Работа над диссертацией быстро пошла вперед, подходила к заключительной стадии. Предстояло поставить ряд опытов, работал Иван Федорович в области изучения мозга, была изготовлена тончайшая аппаратура по биотокам. Случалось, Иван Федорович сутками не появлялся дома - обедал в институте, спал в лаборатории. Естественно, Надежда Юрьевна была от этого не в восторге, но Иван Федорович умел успокаивать супругу: в конце концов главное, говорил он, работа.
      - Это ненадолго, Наденька. Через месяц освобожусь. Даже возьму отпуск, если хочешь. Как твоя пугозица? - попытался он шутить.
      - Замолчи!.. - говорила Надежда Юрьевна. Какое-то равновесие в ее организме наступило: худеть она перестала. По-прежнему ела шпинат и свеклу недостаток железа в организме ощущался. Но теперь по советам близких Надежда Юрьевна больше ела мяса, яиц, и все надеялись, что дело идет к перелому, Надя наконец начнет поправляться.
      Так думал и Иван Федорович. Приналег на работу, по неделе не появлялся дома.
      В такое вот время, ощущая нужду в деньгах. Надежда Юрьевна зашла к мужу в лабораторию.
      - Ты, Надя! - отвлекся он от приборов. - Садись. Я сейчас.
      Надежда Юрьевна села на стул. Муж возился с аппаратурой.
      - Что такое? - ворчал он. - Откуда поле? Не было ничего - и вдруг...
      Надежда Юрьевна сидела на стуле, ждала, когда Иван Федорович оторвется от приборов.
      - Не пойму... - бормотал тот. - Откуда фон? Несомненно, наведенный. Не было же минуту назад!
      Надежде Юрьевне надоело сидеть. Встала со стула, подошла к шкафам поглядеть на приборы.
      - А... - удовлетворенно сказал Иван Федорович. - Чисто, никаких помех. Надя! - позвал жену.
      Надежда Юрьевна подошла.
      - Я совсем забыл, - признался Иван Федорович. Зарплату получил. Вот деньги.
      При этом он случайно взглянул на приборы и выругался:
      - Что за черт! Извини... - обернулся к жене. - Не ладится тут, в аппаратуре.
      Опять стал копаться в приборах. Надежда Юрьевна заскучала, отошла к окну. За окнами лаборатории был маленький сквер, из детского сада вывели малышей на прогулку.
      - Надя! - позвал Иван Федорович.
      Надежда Юрьевна подошла.
      - Вот деньги, - вынул он наконец из кармана. Передавая жене конверт, он искоса поглядывал на стрелки, на счетчики. Что-то опять там не ладилось.
      - Фокусы! Прямо фокусы! - недовольно восклицал Иван Федорович.
      Надежда Юрьевна взяла деньги, пошла прочь. Дошла уже до двери, когда Иван Федорович окликнул ее:
      - Надя!
      Надежда Юрьевна обернулась. Муж стоял, наклонясь над столом, позвал ее:
      - Вернись, пожалуйста.
      Надежда Юрьевна вернулась.
      - А-а-а... - протянул Иван Федорович, не отрываясь от приборов.
      - Чего тебе? - спросила Надежда Юрьевна.
      - Отойди... - Иван Федорович стоял к ней спиной, впившись глазами в аппаратуру,
      Надежда Юрьевна отошла.
      - Подойди!
      Надежда Юрьевна неуверенно подошла.
      - Вот как! - сказал Иван Федорович. - Отойди!
      - Ты что, Ваня, считаешь меня маятником? - спросила Надежда Юрьевна. Туда-сюда...
      - Отойди! - Иван Федорович по-прежнему стоял к ней спиной, глядел на приборы.
      Надежда Юрьевна пожала плечами, пошла к двери.
      - Надя!..
      Это был крик. Так кричал Архимед "Эврика!".
      Надежда Юрьевна испуганно обернулась.
      Муж глядел на нее расширенными глазами и уже не кричал - шептал:
      - Подойди еще раз...
      Надежда Юрьевна испугалась, медленно пошла к нему. Он оглянулся на приборы, потом на нее и внезапно опустился на стул, на котором только что сидела Надежда Юрьевна. Лицо его было бледно.
      - Тебе плохо? - наклонилась к нему Надежда Юрьевна.
      - Нет, нет, Надя... - сказал он скороговоркой. Дай подумать. Дай мне подумать.
      Опять взглянул на приборы.
      - В чем дело? - спросила Надежда Юрьевна.
      - В чем дело? - переспросил он. - В том-то и дело, в чем дело...
      - Иван Федорович! - Надежда Юрьевна готова была рассердиться.
      - В том и дело... - машинально повторял Иван Федорович. Поглядел на жену и сказал: - Ты излучаешь!
      - Что излучаю? - испуганно спросила Надежда Юрьевна.
      - Излучаешь и все!.. - Иван Федорович был растерян.
      - Поясни, Ваня, - ласково попросила Надежда Юрьевна.
      - Как будто в тебе работают, знаешь... сто радиостанций сразу, - пояснил Иван Федорович.
      Надежда Юрьевна не нашлась, что сказать мужу.
      - Феномен какой-то... - смотрел на жену Иван Федорович.
      - Глупости, - наконец произнесла Надежда Юрьевна.
      - Тебя надо исследовать, - сказал муж. И прибавил: - Невероятно!
      Надежда Юрьевна повернулась и молча вышла из лаборатории.
      В этот день Иван Федорович приехал домой рано.
      Тотчас приступил к жене с расспросами: как самочувствие, есть ли улучшение, как она питается, чем, как с пуговицей. Надежда Юрьевна отвечала на вопросы мужа, показала пуговицу - тоненькую пластинку: иссосала почти всю.
      - Да... - кивал при этом головой Иван Федорович. - Да...
      Он столько раз повторял это "да...", что Надежда Юрьевна пришла в раздражение и спросила, к чему ведет этот допрос.
      - Видишь ли... - Иван Федорович не находил нужных слов.
      - Ничего не вижу! - сказала жена. - Потемки!
      - Правильно, - согласился Иван Федорович. Потемки.
      - Что же все это значит?
      - Ты вся излучение, - сказал наконец Иван Федорович. - Приборы словно сошли с ума. Токи мозга пе сравнению с твоим излучением - невнятный шепот.
      Надежда Юрьевна слушала.
      - Вот я и думаю: в чем дело? - продолжал Иван Федорович. - Может быть, ты железом перенасытилась? Железо, оно знаешь, имеет магнитные свойства... Ты не беспокойся, пожалуйста! - заверил он, видя, как смотрит на него Надежда Юрьевна. - Ничего опасного нет, если ты и намагнитилась.
      - Хватит! - оборвала разговор Надежда Юрьевна. - Скоро ты скажешь, что твоя жена - слесарная мастерская. Так?
      Иван Федорович так не думал. Но и что думать, не знал.
      Решили, что надо идти опять к врачам исследоваться.
      В поликлинике Надежде Юрьевне предложили пройти анализы.
      - Вот талончик на кровь. Это можно сегодня. Спуститесь вниз, в кабинет одиннадцатый.
      Надежда Юрьевна сдала на анализ кровь.
      - Придете завтра, - сказали ей, - в девять часов.
      Но удивительные события развернулись раньше этого срока.
      Лаборант Вятлов закончил анализ крови Надежды Юрьевны в час дня. В четверть-второго он вошел к главному врачу Сергею Наумовичу.
      - Удивительно, - сказал он с порога. - Знаете, что я обнаружил в крови Фастовой?
      Сергей Наумович поднял голову от бумаг.
      - Не поверите! - сказал Вятлов.
      Сергей Наумович молча ждал..
      - Спуститесь, взгляните сами!
      То ли недоумение в глазах Вятлова, то ли дерзость, так подумал Сергей Наумович, с какой Вятлов вошел к главному врачу: не каждый и не по всякому поводу решится беспокоить Сергея Наумовича да еще приглашать его к микроскопу, - подсказали главному врачу, что у лаборанта есть к этому основания. Сергей Наумович поднялся и пошел вслед за Вятловым.
      Так они и шли - лаборант впереди, главврач за ним, какая-то невидимая нить связывала обоих. Лаборант шел, озабоченно, это можно было заметить по его напряженно выпрямленной спине; главный врач шагал трудно, в походке чувствовались его шестьдесят восемь лет, и еще чувствовалась озабоченность, которая передалась Сергею Наумовичу от лаборанта. Надо было бы всему миру поглядеть, как они шли - лаборант и Сергей Наумович. Но мир пока ничего не знал, хотя стрелки часов уже отсчитывали секунды эпохального времени.
      В маленькой тесной лаборатории никого не было. Микроскоп стоял у окна, в зажимах стекло с небольшим ржавым пятнышком. Сергей Наумович подошел к микроскопу, тронул винт, приподнял тубус, применяя к своему зрению.
      То, что он увидел, было невероятным. Сергей Наумович оторвался от микроскопа, протер глаза. Опять наклонился, чуть-чуть пошевелил винт. На ржавом коричневом фоне растекшейся крови в двухсоткратном увеличении линз Сергей Наумович увидел блестящие металлом обломки машин: шестерни, колеса, гнутые скобы
      и рычаги.
      - Что это? - спросил Сергей Наумович.
      - Третья проба, - ответил Вятлов.
      Вынул из-под микроскопа стекло с ржавым пятнышком. Взял из коробки другое, чистое. Выдавил из мензурки на него каплю крови, вновь поставил под тубус.
      Сергей Наумович приник к окуляру. Увидел он то же самое: шестерни, металлические детали. И еще он увидел - нет, не привидение, не фантом миниатюрную микроскопическую подводную лодку...
      Действительно, это было невероятно. За долгую практику Сергей Наумович ничего подобного не наблюдал.
      - Чья кровь? - спросил он, не отрываясь от окуляра.
      - Фастовой... Надежды Юрьевны, - лаборант взглянул на листок.
      - Супруги Ивана Федоровича Фастова?
      Лаборант Ивана Федоровича не знал.
      Сергей Наумович знал. Отсюда же, из лаборатории, позвонил Ивану Федоровичу.
      Через полчаса Иван Федорович приехал.
      - Взгляните, -сказал ему главный врач.
      Их отыскали через неделю с помощью микроскопа, дававшего увеличение в шестьсот раз. Похожими на людей они не были: голова, туловище с двумя рядами щупалец - один ряд вверх, другой вниз. Увидели их города,заводы.
      Надежде Юрьевне пришлось претерпеть массу исследований. Для нее одной отвели целый этаж загородной больницы. Палаты превратили в лаборатории, нижний этаж - в жилье для научных сотрудников. Надежду Юрьевну осматривали, выстукивали, просвечивали, опрашивали, обследовали, переобследовали, доследовали... Ею восхищались, восторгались, ужасались. Все это она сносила терпеливо и молча - послушный кролик науки.
      Выводы были ошеломляющими: в теле Надежды Юрьевны обосновалась внеземная цивилизация.
      - Как?.. - был всеобщий вопрос и другие вопросы: - Откуда? С каких пор? Почему?
      Все это выяснялось и в конце концов выяснится. Но как войти в контакт с пришельцами? Кто они?
      - Радио! - предложил Иван Федорович.
      Действительно, Надежда Юрьевна излучала поток радиоволн. Цивилизация в ее теле обосновалась со всеми удобствами, вплоть до телевидения.
      Была определена частота радиоволн, диапазоны. Передачи велись на микроволнах. Аппаратуры работать с такими волнами не было. Техники тут же создали аппаратуру - приемники, телевизоры. Услышали голос гомункулов пришельцев назвали гомункулами, увидели их самих.
      Больше всего поразило землян, что они великолепно устроились в человеческом теле. Лимфа крови была для них питательным веществом. Кислород для технических нужд они добывали из красных телец, не уничтожая, однако, их, а высасывая атомы кислорода то из одного, то из другого эритроцита. Из лимфы они получали кислоты, металлы, в том числе и железо для машин, цивилизация у них оказалась технической.
      На экранах телевизора можно было видеть их информационные передачи, искусство. Гомункулы оказались существами деятельными и жизнерадостными. Жизненное пространство они осваивали энергично, не встречая сопротивления. Антитела оказались нейтральными к ним, фагоциты их не трогали, микробы ке поражали. Почему? Было миллион почему.
      Города-колонии они основали в легких Надежды Юрьевны, под левой лопаткой, там, где остался шрамик после ранения дробинкой. Города просвечивались рентгеном в виде округлых пятнышек с поперечными и продольными полосами: это оказались улицы и проспекты. Средством передвижения служили закрытые лодки, похожие на наши подводные, и открытые лодки-гондолы. Передвигались при помощи тока крови, предпочитая артериальную кровь, но могли передвигаться и против тока крови: лодки у них были моторными.
      Телепередачи у них, особенно развлекательные, очень забавные: во-первых, шли круглые сутки (гомункулы не знали сна), во-вторых, предпочтение отдавалось пляскам-хороводам, индивидуальным пляскам с затейливыми движениями рук и ног. Разыгрывались сцены с декорациями, наверное, детективные, потому что одни гомункулы гонялись за другими, а те улепетывали и прятались. Все это сопровождалось своеобразной музыкой - электронной. Музыкальных инструментов, кажется, у гомункулов не было: звучали электрические и магнитные поля. Металлургия у них атомная: строили машины и механизмы из атомов железа и других металлов, извлекая их из тела Надежды Юрьевны.
      При этом никаких отходов термической обработки не замечалось: атомы складывались по программе, и получалась деталь или машина, по мнению землян, удивительно и завидно быстро.
      Время у гомункулов было не наше - другое. По наблюдениям, каждая особь жила семь-восемь дней. Каждый наш час равнялся для них примерно году.
      Откуда гомункулы появились, так и не выяснено. Но очевидно, планета их покрыта океаном, растворившим все вещества. В человеческой крови они оказались как бы в родной стихии. Да ведь и кровь по составу сродни океанской воде. Что касается размера их планеты большая она или маленькая - судить тоже нельзя.
      Наша Земля большая, а микроорганизмы живут на ней вместе с людьми. Возможно, цивилизация гомункулов появилась и развилась в среде микроорганизмов.
      Вопрос о том, как войти с гомункулами в контакт, возник в тот момент, когда они были обнаружены. Но был и другой вопрос - боже, сколько этих вопросов! как сохранить здоровье Надежды Юрьевны? Гомункулы могли расселиться - и расселялись - по всему телу. Могли высосать из Надежды Юрьевны все соки. Женщине назначили усиленное питание. В общем, Надежда Юрьевна была здорова, не считая некоторой апатии и усилившегося аппетита. Но ей надоели исследования, надоела больница. Когда же ей сообщили, что микробы, да еще разумные, расселились в ее мышцах и печени, она ответила:
      - Надеюсь на медицину. Она выдворит их оттуда. Конечно, надо было их выдворить.
      Опять вопрос: как?
      Может быть, уничтожить?
      Цивилизацию?..
      Вступить в переговоры было единственным разумным решением. Тем более это сулило землянам множество выгод: контакт обещал открытия в медицине, в космонавтике, астрономии.
      Задачу контакта разрешили с помощью радио, телевидения - электроники.
      Было замечено, что теле- и радиопередачи, особенно информационные, начинаются у гомункулов одними и теми же фразами. Резонно предположили, что эти фразы эквивалентны нашим. В начале: "Уважаемые радиослушатели, начинаем последние известия". В конце: "До свидания, до скорой встречи!"
      Электронные счетно-решающие устройства подтвердили, что это так. Был найден ключ к освоению языка гомункулов.
      Когда накопился достаточный запас слов и была сконструирована передающая аппаратура, к гомункулам обратились с обычной их вступительной фразой:
      - Уважаемые радиослушатели!
      Какой переполох возник в стане пришельцев, когда электронная машина передала через их радиостанции эту фразу! Возможно, от неожиданности, возможно, оттого, что фраза прозвучала необычайно громко, гомункулы буквально попадали с ног. Гром с ясного неба!
      Но это деталь. Контакт удался, начались разговоры.
      - Кто вы? - спросили земляне - вопрос с виду простой и ясный.
      - А кто вы? - спросили гомункулы.
      Кто мы? Надежда Юрьевна? Человечество? Венец творения?..
      Так-то задавать простые вопросы: гомункулы тоже считали себя венцом творения.
      Поделом.
      Второй вопрос был такой:
      - Откуда вы?
      Гомункулы ответили:
      - Зачем вам это нужно?
      У пришельцев был характер!
      Терпение. Начались многословные пояснения, кто мы такие.
      - Как вы появились у нас? - спросили земляне.
      - На этом острове?.. - спросили пришельцы.
      Надежду Юрьевну они считали островом! Разговор велся в присутствии Надежды Юрьевны, и она возмутилась:
      - Какая наглость!
      Ее попросили молчать. Гомункулам пояснили, что они в человеческом теле.
      - Этот остров - человек? - спросили они.
      - Человек, - подтвердили земляне.
      - Такой большой?..
      - Все люди большие.
      - Сколько вас? - спросили гомункулы.
      - Пять миллиардов. А вас сколько?
      - В теле?
      - Да, в теле.
      - Двести семнадцать.
      - Миллиардов?..
      Электроника перевела ответ:
      - Штук.
      Потом гомункулы поставили вопрос:
      - В каждом из вас можно жить, как в этом теле?
      Вопрос заставил задуматься: нет ли тут опасности для человечества?
      - Видите ли... - Как им ответить, что они ведут в теле паразитический образ жизни? Кто-то придумал нейтральный ход: - Вам нужно выйти из тела.
      Ответ последовал тотчас;
      - Нам и здесь хорошо.
      Еще бы - на всем готовом!
      Последовал очень долгий разговор о том, что тело можно довести до истощения, используя его соки для заводов и городов. Тело может умереть, а вместе с ним погибнут и гомункулы.
      Подумав немного, пришельцы ответили:
      - Можно переселиться...
      Похоже, что пришельцев не так легко убедить в очевидных для нас вещах. Тогда им сказали:
      - Подумайте об этике.
      - Что такое этика? - спросили гомункулы.
      Пришлось очень долго разъяснять, что вторжение в чужой мир вопреки желанию и воле хозяев не совсем приятная вещь. И о том, что человек, в теле которого они поселились, страдает, а страдание и насилие вещи дурные, и это, наверно, понятно любому разумному существу.
      Гомункулы подумали и спросили:
      - А лишать нас корабля, в котором мы прилетели, - это этично?..
      В лагере землян произошло замешательство: что за корабль? Какой корабль?.. Пока сыпались эти восклицания, сверкали недоуменные взгляды, гомункулы выдвинули требование:
      - Верните корабль.