Дэниел, однако, уже стоял на пороге и с грохотом распахивал дверь двумя руками. Келли с ужасом подумала, что шум, наверное, был слышен по всему дому.
      - Ты не имеешь права, - прошипела она сквозь зубы. - Совершенно никакого права...
      Но он уже приблизился к ней и вцепился в шелк и кружево изящного неглиже. Рывком развернув ее лицом к себе, муж заглянул ей в глаза. К своему полному смятению, она почувствовала, как огонь его синих глаз воспламенил ее дрожащее тело.
      Дэниел схватил жену за плечи и стал целовать.
      Целовать страстно, требовательно. И с каждым новым поцелуем рушились один за другим защитные барьеры, воздвигнутые ее гордостью.
      Келли тем не менее попыталась вырваться, но, услышав, как рвется по швам ее неглиже, замерла. Их взгляды снова встретились.
      - Это халатик Кристы! - возмущенно воскликнула она. - Ты же порвешь!
      - В таком случае сними его.
      В порыве гнева она сорвала с плеч изящное кружевное одеяние и, швырнув его на пол, предстала перед ним нагая, зато с гордо вздернутым подбородком.
      - Мы еще даже не обсудили...
      - Мы не будем ничего обсуждать! - резко оборвал он и сделал шаг ей навстречу.
      Она попятилась.
      - Нет, будем. Не рассчитывай на то, что можешь безнаказанно вламываться ко мне и вести себя подобным образом. Мог бы по крайней мере притвориться...
      - Притвориться?!
      - Ты приехал всего на одну ночь. Мог бы притвориться, что у нас нормальная семья. И если мы не безумно любим друг друга, то уж по крайней мере не презираем. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, и у тебя нет ни малейшего права...
      - f- Как бы не так! Мятежники делают все, что пожелают, миссис Камерон! - воскликнул он.
      - Нет, я ни за что не позволю...
      - Как же я забыл? Подобные сцены ты разыгрываешь только при определенных условиях.., только тогда, когда твои рафинированные благородные янки ждут рядом, притаившись где-нибудь в чулане. Не поискать ли мне их? Может быть, кто-нибудь прячется в шкафу в моей спальне?
      Келли застыла на месте и изо всех сил ударила его по щеке. И тут же едва не закричала от испуга, потому что, швырнув ее на кровать, он вытащил из пожен свою кавалерийскую саблю. Кончик сабли коснулся ее груди, и она вздрогнула от холода и страха.
      - Жаль, Келли, что я не могу располосовать тебя пополам. - Дэниел провел кончиком сабли по ребрам, затем вдоль живота. - Хорошо бы вскрыть эту красивую оболочку и заглянуть, что там делается в твоем сердце. Может, попробовать?
      Он замолчал. Она, дрожа всем телом, все-таки не отвела взгляда.
      "Что ты там обнаружишь, любовь моя? Что я люблю тебя, хочу и что мне нечем защищаться, когда ты воюешь со мной еще более жестоко, чем со своими врагами-северянами на поле боя?"
      Черт бы его побрал!
      Он не посмеет причинить ей боль. По крайней мере в этом она уверена.
      Оттолкнув рукой саблю, Келли послала его туда, куда, по ее мнению, он должен убираться.
      Дэниел только рассмеялся. Сабля, ножны и одежда полетели на пол рядом с кроватью.
      - И не мечтай, что ты ляжешь в эту постель, Дэниел Камерон! Только посмей...
      Он посмел.
      Горячий как огонь, он навалился на нее всем телом. Она почувствовала, как ее подхватывает горячая волна желания.
      - А если посмею?
      - Я закричу.
      - Кричи.
      Его шепот ласкал ее губы. И никогда еще Келли не испытывала такой сильной страсти.
      - Ну что ж ты не кричишь?
      - Негодяй, - прошептала она в ответ.
      Его губы коснулись ее губ. На сей раз она не сопротивлялась, а ответила на его поцелуй, изнывая от сладкой истомы.
      А Дэниел уже ласкал ее плечи, ключицы, груди, наслаждаясь каждым своим прикосновением.
      Вот он перевернул ее, и его губы заскользили вниз вдоль позвоночника.
      - Ты хотела притвориться? Давай притворимся. Притворимся, что ты меня любишь, что у тебя сердце разрывается при мысли о моем отъезде. Давай притворимся...
      Да, он знал толк в поцелуях и ласках и делал это очень умело. Говоря, он не переставал осыпать ее поцелуями.
      - Притворимся, что я солдат-янки и придерживаюсь одних с тобой убеждений. - Его шепот возбуждал ее еще сильнее. - Что когда я уйду, ты будешь плакать дни и ночи напролет. Что любишь меня сейчас всем сердцем и все мои прикосновения сохранишь в памяти на долгие дни, что нам предстоит провести в разлуке.
      Губы его скользили по всему ее телу. Она уже сгорала от желания, огонь которого он так искусно разжег и поддерживал.
      Дэниел вновь перевернул ее на спину и встретился с ней взглядом.
      - В одном нам не надо притворяться, любовь моя. Я на самом деле хочу тебя, Келли. Видит Бог, я тебя хочу!
      Черноволосая голова задержалась на ее груди.
      Келли тихо вскрикнула, сама отыскала его губы, а затем стала целовать его мускулистые плечи и грудь. Он судорожно втянул в себя воздух, а она, расхрабрившись, продолжала ласки с утроенной силой.
      Дэниел вдруг обнял ее, и они вместе упали на постель. Чистые, прохладные простыни приняли их в свои объятия. Келли и Дэниел полностью отдались страсти.
      На небе высыпали звезды, тьма отступила. Она медленно вернулась с небес на землю. Взмокший, разгоряченный, он опустился на нее всем телом. Хорошо было лежать так, в объятиях друг друга, ненадолго утолив свою страсть!
      Спустя какое-то время она вновь поддалась искушению: усевшись на него верхом, наклонилась вперед, игриво касаясь тела волосами.
      - Давай притворимся, - тихо прошептала она. - Притворимся, что ты меня любишь. Что страстно желал этой ночи, прежде чем уехать на войну. Что будешь вспоминать обо мне днем и ночью. И на поле боя будешь сражаться с моим именем на устах. Дэниел, давай притворимся...
      Она замолчала, встретившись с ним взглядом.
      - Притворимся, любовь моя, - прошептал он в ответ и, обняв ее, подмял под себя. Она тихо вскрикнула, пораженная его способностью неизменно возбуждать ее, целуя именно там, где нужно.
      Они снова слились воедино. И даже злые демоны войны не могли разъединить их, потому что земные дела отступили. Снова достигнув высот наслаждения, она медленно, очень медленно опускалась на землю.
      Веки ее почему-то отяжелели. Говорить ничего не хотелось, ибо страшно было рассеивать чары. Голова ее покоилась у него на груди.
      Он крепко сжимал ее в объятиях.
      Спустя мгновение Келли уже сладко спала.
      ***
      Дэниел проснулся с первыми лучами зари. Он сразу все вспомнил, почувствовав, что она рядом, и, затаив дыхание, принялся изучающе разглядывать жену.
      Вот золотисто-каштановые волосы, вот ее ангельское лицо, безмятежное во сне и такое нежное, такое красивое! А это точеное, цвета слоновой кости тело! Этим утром каждый его изгиб, каждая выпуклость казались такими невинными и в то же время такими соблазнительными! Его ангелок мирно спал.
      Он осторожно поднялся, стараясь не разбудить ее неловким движением.
      В гардеробе нашел новую военную форму, о которой позаботилась Криста.
      По сравнению со всеми остальными в своем отряде он будет обут и одет по-королевски.
      Дэниел пристегнул ножны и немного постоял у кровати.
      Может быть, следовало разбудить ее и извиниться за то, что все это время он вел себя как последний осел. Извините, мол, миссис Камерон, но, возможно, мы, офицеры-южане, время от времени все-таки теряем чувство меры.
      Нет. Он не станет ее будить. Слишком уж сладок был их мир притворства.
      Дэниел торопливо спустился в кабинет, нашел коробку с платьем, потом вернулся в спальню и застыл на мгновение. Но не прикоснуться к ней он не мог. Наклонившись, он откинул волосы с ее лица и поцеловал в лоб. Келли так и не проснулась.
      С сожалением покинув ее, Дэниел зашел в детскую. Ему вдруг захотелось схватить сынишку на руки, но он удержался.
      Как и его мать, Джард крепко спал.
      Подошла Джейни, сказала, что завтрак готов. Он рассеянно кивнул. Солнце уже поднялось. Пора было уходить.
      Келли проснулась только через несколько часов.
      Она вздрогнула и инстинктивно пошарила рукой рядом.
      Дэниела не было.
      В изножье кровати белело свадебное платье с вышитыми красными цветочками.
      Часть 4
      СОЛДАТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ С ВОЙНЫ
      Глава 25
      Дэниелу казалось, что осенью 1863 года по всей территории Виргинии идет сплошная игра в кошки-мышки с янки. Войска то продвигались вперед, то отступали, ввязываясь в стычки, то затевали перестрелки.
      За последнее время обе стороны вели себя подозрительно спокойно.
      И как всегда, затишье казалось зловещим.
      Вскоре после того как Дэниел возвратился в свой полк, к нему пожаловал посетитель - красивый высокий капитан кавалерии из виргинского вооруженного отряда. Камерон как раз колдовал над картой местности, когда капитан вошел в штабную палатку. Внешностью он здорово смахивал на Джорджа Кастера, у которого тоже были длинные белокурые волосы, пышные усы и аккуратная бородка. Он был молод, лет двадцати с небольшим.
      - Полковник Камерон?
      - Да. - Дэниел укоризненно взглянул на него: кто он такой и почему отрывает его от дела?
      Молодой человек держался несколько скованно и явно нервничал. А ведь он был крепким и явно уверенным в себе парнем, которого женщины наверняка считают настоящим красавцем.
      - Слушаю вас, капитан. Чем могу быть полезен? - Дэниел откинулся на спинку стула.
      - Меня зовут Лейм Макглоски, сэр. Я уже довольно давно пытаюсь вас разыскать. Я... - Он набрал в легкие побольше воздуху и разом выпалил:
      - Я хочу просить руки вашей сестры, сэр. И поскольку ваш старший брат находится во вражеской армии, я пришел к вам.
      Жаль, что Джесса отнесли к стану врагов, хотя это была чистая правда. Впрочем, молодой капитан выглядел таким наивным, что Дэниел воздержался от резких замечаний.
      - Значит, вы и есть тот самый Лейм Макглоски? - Поднявшись с места. Камерон обошел стол и, пожав юноше руку, внимательно посмотрел на него. В выражении его лица доминировала добропорядочность.
      - Я не хотел обижать вас, сэр. Криста предупредила меня, что всем сердцем любит всех членов своей семьи, и я обещал ей, что, как бы ни относился к северянам, свои мысли оставлю при себе, если мне придется встретиться с полковником Камероном-янки. Поверьте, полковник.
      - Я так и понял. - Видимо, в семье Макглоски подобной проблемы не существовало и все в их доме принадлежали к одному лагерю.
      Дэниелу вдруг вспомнилось, как Джеб Стюарт, узнав, что его тесть решил остаться сторонником Союза, предупредил кого-то из членов своей семьи, мол, однажды тот пожалеет об этом и с тех пор будет жалеть постоянно. Правда, Джеб говорил также, что скорее умрет, чем проиграет войну. Он так разозлился на своего тестя, что даже дал другое имя своему сыну, который был назван в честь деда. И Филипп Сент-Джордж Кук Стюарт стал зваться Джеймсом Эуэллом Брауном Стюартом II.
      Дэниел совсем запутался в своих чувствах. Он никогда не испытывал ненависти к Джессу, никогда на него не злился.
      Временами он даже оправдывал его решение.
      За долгое время разлуки Дэниел не раз вспоминал слова Келли насчет того, что рабство - это противозаконно.
      Северяне свели разногласия к вопросу о рабстве. Он же всем сердцем верил, что вся его Виргиния борется за права штатов.
      Однако вынужден был признать, что южные штаты боролись-таки за право сохранить прежний образ жизни, то есть рабовладение.
      - Сэр?
      - Прошу прощения, я задумался.
      - Надеюсь, Криста говорила вам...
      - Ну как же, как же, сэр, разумеется.
      - Полковник, хотелось бы сказать вам, что я из добропорядочной семьи и у нас довольно большая ферма в Норфолке.
      Впрочем, разве можно сегодня с уверенностью говорить о чем-либо? Но обещаю вам, я буду любить Кристу всем сердцем отныне и во веки веков.
      Дэниел поспешно опустил глаза, не желая, чтобы этот пылкий юноша заметил скепсис в его взгляде. Макглоски, несомненно, любил Кристу и, кажется, обладал всеми необходимыми приличному молодому человеку добродетелями.
      И Криста любила его.
      - Рад, что мы познакомились, капитан. Я обещал сестре сделать все возможное, чтобы попасть вовремя домой и повести ее к алтарю.
      - Спасибо. Я просил у командования предоставить мне отпуск на пятнадцатое июня на тот случай, если мы не успеем до этой даты разбить янки. Еще раз благодарю вас. - Козырнув, он направился к выходу из палатки, но, чуть задержавшись у двери, добавил:
      - Не сомневайтесь, сэр. Я ее искренне люблю!
      Он произнес эти слова с таким пылом, что Дэниел не мог удержаться от улыбки.
      Страстные заверения Макглоски вспоминались полковнику еще несколько дней, неизменно вызывая желание поскорее оказаться дома.
      Время от времени по-прежнему происходили стычки между янки и мятежниками, завязывались бои с перестрелкой.
      На западном фронте произошли сражения при Чикамауге, затем при Чаттануге, где южане понесли большие потери. И все же никто не желал называть это настоящим поражением.
      Эскадрон Дэниела храбро сражался при Бристоле, потом армии снова перешли от наступления к обороне.
      К первому декабря армия Союза форсировала реку Рапидан.
      Командование южных войск проявляло осторожность и было начеку. Значит, отпуск на Рождество получить никак не удастся.
      Хорошо хоть Дэниелу посчастливилось передать письмо Джессу и сообщить, что его жена и сын живы-здоровы, а Криста собирается выйти замуж. "Она была бы счастлива, если бы ты присутствовал на церемонии, - писал Дэниел, - но одному Богу известно, когда закончится эта война. Надеюсь, Криста знает, что делает, решив выйти замуж сейчас. Береги себя".
      Ответа от брата он не получил и потому очень тревожился.
      А еще он скучал по дому.
      И наверное, не только по дому. Нередко ночами он лежал без сна, до мельчайших подробностей вспоминая каждое мгновение, проведенное с Келли.
      Он не раз пытался написать ей, но получалось все не то и не так, поэтому он адресовал письма всем трем женщинам сразу, стараясь, чтобы тон его посланий был по возможности беззаботным.
      Келли тоже ему не писала. Писала Криста, писала Кирнан, и иногда их письма до него доходили.
      А вот Келли не писала.
      Она, видимо, смирилась с судьбой, потому что и Криста, и Кирнан постоянно упоминали о ней и о детях. Джон Дэниел с каждым днем пополнял словарный запас, а Джард уже бойко ползал по дому. Судам по-прежнему удавалось прорываться сквозь блокаду янки. И уже давно не было слышно о появлении поблизости отрядов, осуществляющих конфискацию всего, что под руку попадет, на нужды армии.
      - В рождественское утро, когда эскадрон Дэниела стоял возле реки Рапидан, к нему в штабную палатку заглянул один из сержантов.
      - Янки на противоположном берегу реки, сэр!
      - Да, я знаю, - сухо ответил он. - Они там довольно давно и вряд ли сегодня предпримут боевые действия. Все-таки Рождество.
      В Рождество обе стороны обычно, старались воздержаться от столкновений.
      - Нет, сэр. Нападать они не собираются. Просто я обещал им привести вас.
      Не на шутку заинтригованный, Дэниел поднялся, пристегнул саблю и последовал за сержантом.
      На другом берегу замерзшей, припорошенной снежком реки он увидел отряд кавалеристов янки.
      Один из них выехал вперед и, приблизившись к поблескивающей у берега полоске воды, крикнул:
      - Наше почтение, сэр! Ваш брат, полковник Джесс Камерон, недавно узнал о вашей женитьбе и рождении сына. Он и многие другие офицеры, с которыми вы учились в Уэст-Пойнте и служили в Канзасе, поздравляют вас, сэр. А кроме того, полковник Камерой передает привет жене и сестре и поздравляет сестру с предстоящим вступлением в брак, сэр!
      И в тишине рождественского утра раздались оружейные залпы салюта и приветственные возгласы.
      Дэниел широко улыбнулся и крикнул в ответ:
      - Передайте моему брату и другим джентльменам, что я их всех благодарю, сэр!
      Они отсалютовали друг другу. Янки уехали, растворившись в облаке снежной пыли.
      - Прекрасно, Джесс, - пробормотал Дэниел себе под нос. - По крайней мере теперь я знаю, что ты жив и здоров.
      Камерон-младший повернул назад и возвратился в палатку, сильнее, чем прежде, затосковав по дому.
      Рождество. Черный день для мужчин и женщин Конфедерации.
      Однако они и не догадывались, какой черный год их ждет впереди.
      ***
      В Камерон-холл тоже пришло Рождество. К этому времени Келли совсем освоилась в своем новом доме и уже чувствовала себя своей среди его обитателей.
      За долгую осень она успела удивить и Кирнан, и Кристу своими познаниями в животноводстве и огородничестве.
      Правда, она совсем ничего не смыслила в хлопководстве, но в этом хорошо разбирались Криста и Кирнан, которым помогали умелые руки бывших рабов, долгие годы живших и работавших на плантации Камеронов.
      Криста рассказала Келли, как когда-то боялась, что не справится с хозяйством, поскольку многие из освобожденных рабов решили отправиться на Север.
      Большая группа чернокожих из Камерон-холла оказалась в Нью-Йорке в середине июля 1863 года, как раз в то время, когда там начались беспорядки, связанные с деятельностью бюро по вербовке рабочей силы. В течение четырех дней бушующие толпы сожгли это самое бюро, редакцию газеты "Трибюн" и ряд других зданий. Гнев разъяренной толпы обратился против негров, которых многие северяне считали виновниками войны. В течение четырех дней погибли или были ранены около тысячи человек.
      Однако в результате этих событий часть бывших рабов вернулась в Камерон-холл, и Криста вздохнула с облегчением.
      До войны на полях в Камерон-холле работало более сотни негров. Теперь их было всего тридцать восемь, а сразу после освобождения осталось только двадцать два.
      В ноябре хозяйство получило еще одного ценного помощника в лице Джозефа Эшби, солдата армии Конфедерации, признанного непригодным к дальнейшему прохождению службы в результате ампутации ноги после битвы под Геттисбергом. Джозеф был большим оптимистом и по-прежнему утверждал, что янки никогда не смогут их одолеть.
      Из него получился отличный управляющий плантацией - на зависть всем соседям. Каждое утро Джозеф вставал с рассветом и, ковыляя на деревянной ноге, лично наблюдал за всем, что делается в хозяйстве, чем существенно облегчал жизнь не только Кристе, но и всем остальным женщинам семейства Камеронов.
      Келли работы не боялась, наоборот, работа отвлекала ее от мыслей о будущем. Но Джард рос не по дням, а по часам, теперь он учился ходить. В общем, скучать было некогда.
      Келли всем сердцем полюбила золовку и невестку. Обе они были не только рассудительными и смелыми, но и очень добрыми. Если Келли умела даже при самых неблагоприятных условиях получить хороший урожай овощей с огорода, то Кирнан и Криста до мельчайших тонкостей знали, как следует одеваться и вести себя в обществе. Они не раз смешили ее, забавно изображая, как следует держать чайную чашку, ходить, смеяться, опускать глазки - короче, как очаровать или поставить мужчину на место, обдав холодом.
      Все они жили ожиданием писем, которые все чаще и чаще передавались через кого-нибудь из друзей или даже через незнакомых людей, оказавшихся в их краях, потому что война нарушила работу обычной почты. Чаще всего приходили письма от Дэниела, но он никогда не адресовал их Келли, и она старалась скрыть свое замешательство.
      Джесс свои письма адресовал одной Кирнан, хотя она заверила Кристу и Келли, что он передает им обеим горячий привет.
      После первого письма Кирнан почти два дня ходила какая-то странная, а потом вдруг спросила у Келли, каким образом она познакомилась с Джессом.
      Келли объяснила, что он оказался возле ее дома после битвы при Антьетаме, когда разыскивал Дэниела. И она ему сообщила, где находится брат.
      Кирнан внимательно выслушала женщину, а потом негромко воскликнула:
      - Так вот, значит, в чем дело! Дэниел считает тебя виноватой в том, что его упрятали в тюрьму!
      - Я действительно виновата в атом, - произнесла Келли, опустив глаза.
      Кирнан открыла рот от изумления:
      - О Господи! А мне показалось, ты его любишь!
      - Люблю, - сказала Келли и добавила, пожав плечами:
      - Я люблю его. Именно поэтому я и сделала то, что сделала. - Она постаралась объяснить все, что произошло, подробно останавливаясь на деталях. - Они грозились убить его, Кирнан.
      Кирнан подвинулась к ней поближе и крепко обняла.
      - О, Келли! Почему ты все это не объяснила Дэниелу?
      - Я пыталась, но думаю, он мне не верит. Или вообще не может мне верить. А может, во всем виновата война, которая превращает нас во врагов.
      - А может, ему просто следовало бы надавать пощечин, - решительно заявила Кирнан.
      - Уже пробовала, - призналась Келли, печально улыбнувшись.
      - Думаю, мне следовало бы вмешаться... - начала Кирнан.
      - Нет, - сказала Келли. - Разве ты не видишь, Кирнан? Ему надо снова поверить мне, или ничего хорошего уже никогда не получится. Судьба сыграла со мной злую шутку. Как только мы отправились в Виргинию, тот же янки, который захватил его в плен, снова погнался за нами. Он теперь подполковник Дабни - получил повышение за поимку Дэниела. Дабни погнался за нами, потому что кто-то из Вайсов, моих друзей, сказал ему, куда я уехала. На самом деле они лишь беспокоились о моей судьбе и о ребенке, я уверена.
      - Понятно, - кивнула Кирнан.
      - Но главное, конечно, не в этом.
      - А в чем же?
      - Я янки, - сказала Келли. - О, Кирнан, я знаю, как ты любишь свой Юг! Но я верю в Союз и в то, что, только объединившись, мы сможем стать великой нацией...
      - Подожди, - прервала ее Кирнан. - Не забывай, что мой муж - врач янки, Келли! Я видела опустошенную землю Виргинии, видела, как умирают люди, помогала при ампутациях.
      И не хочу видеть, как сожгут мой дом или дом моего отца.
      Больше всего я хочу, чтобы война закончилась.
      Келли улыбнулась и горячо обняла Кирнан:
      - И я тоже!
      Кирнан внимательно посмотрела на нее:
      - Знаешь, а Дэниел действительно тебя любит.
      - Когда-то и мне так казалось. А теперь, я думаю, он меня ненавидит.
      - Не может быть. Я знаю Дэниела всю жизнь и еще никогда не видела его таким растерянным. Разве ты не понимаешь, Келли, что, если бы ты была ему безразлична, он был бы более учтивым?
      Келли вспомнила о прекрасном белом платье с красными досточками, оставленном в изножье кровати.
      "Давай притворимся..."
      - Но я даже не могу сказать ему о своей любви, потому что он мне не доверяет. И изо всех сил стараюсь держаться от него подальше, потому что если я поддамся, то потеряю себя,..
      - Ты права! Никогда нельзя поддаваться мужчинам из семьи Камеронов, кивнула Кирнан. - Однако всегда можно найти пути к примирению.
      - Возможно, - сказала Келли.
      - Время покажет.
      - И война кончится!
      Но война все не кончалась.
      В рождественское утро все женщины Камерон, несмотря на холод, вышли на крыльцо. Глядя на дорогу, ведущую к дому, они молили Бога, чтобы вернулись те, кто им дорог.
      Но в тот день ни один солдат не пришел домой на побывку.
      Келли молилась за Дэниела и Джесса и своих братьев, воевавших где-то далеко-далеко. Она написала им несколько писем, но ответа пока не получила. Может быть, они не знали, где она?
      Ей оставалось лишь молиться.
      В начале февраля Кирнан получила письмо от некой патронессы с просьбой приехать в Ричмонд и помочь в военном госпитале. Она прочла письмо Келли:
      "Я знаю, дорогая, что некоторые из наших ричмондских леди стали косо смотреть на вас, узнав, что вы вышли замуж за того Камерона, который отвернулся от своих людей, но я знаю, что вы сильны духом и, самое главное, преданы нашему Делу. Умоляю вас не обращать внимания на их колкости и приехать сюда, чтобы оказать нам помощь. Госпиталю не хватает медикаментов и перевязочных средств, но наши храбрые воины нуждаются также и в том, чтобы кто-то поддержал их боевой дух. От одного молодого человека, которому спас жизнь ваш муж (это офицер, который был тяжело ранен, попал в плен, а потом был обменен), я узнала, что вы отличная медсестра, поскольку приобрели опыт, пока работали рука об руку с мужем. Прошу вас, приезжайте. Но будьте очень осторожны. Янки только и думают, как бы захватить дорогую всем виргинцам столицу!"
      ***
      - Как ты намерена поступить? - спросила Келли.
      - Я, конечно, поеду.
      - Я еду с тобой, - решительно заявила Келли.
      - Чтобы спасать жизнь мятежников?
      - Чтобы спасать человеческие жизни.
      Кирнан улыбнулась:
      - Отлично! Я так и думала!
      ***
      Янки подошли совсем близко к столице.
      В конце февраля Дэниела вызвали на совещание. Прибыл курьер с депешей, в которой сообщалось о том, что раскрыт план наступления на Ричмонд. Союзные войска под командованием Джадсона Килпатрика и полковника Ульрика Дальгрена должны были совместными усилиями захватить столицу, объявить амнистию и освободить всех узников из городской тюрьмы.
      Дэниелу, знавшему эту местность как свои пять пальцев, было приказано оставить своих кавалеристов и собрать необходимые разведданные.
      Первого марта с наступлением темноты Дальгрен со своими войсками находился уже в двух с половиной милях от столицы.
      Дэниел был там с конфедератами, которые готовились защищать столицу.
      Объезжая тылы Дальгрена, Камерон с удивлением узнал, что войска получили приказ отходить.
      На следующее утро конфедераты стали их преследовать, а к ночи устроили засаду. Дальгрен был убит в перестрелке.
      В ходе этой войны в каждом сражении гибли тысячи солдат, так что эпизод этот можно было бы считать незначительным, если бы при убитом не были обнаружены документы сенсационного содержания.
      Там был приказ, подписанный Дальгреном, о том, чтобы сжечь Ричмонд, этот "ненавистный город", дотла.
      Во втором документе - без подписи - говорилось о том, что следует ликвидировать Джеффа Дэвиса и его окружение.
      Дэниел возвратился к своему командованию, отправив с курьером фотокопии документов генералу Ли. Содержание приказов быстро распространилось среди южан, вызвав негодование и возмущение.
      Ли направил копии документов Миду. Мид заверил Ли, что правительство Соединенных Штатов никогда не санкционировало подобных акций, разрешая лишь действия, обусловленные военной необходимостью.
      Никто не знал, правда это или всего лишь попытка оправдать себя в глазах общественности.
      Получив ответ, Красотка Стюарт вызвал Камерона.
      - Ну, что ты об этом думаешь?
      - Хорошо, что Дальгрену не удалось осуществить задуманное, - ответил Дэниел.
      - А как насчет наших бывших друзей с Севера?
      - С трудом верится, что они стали бы потворствовать убийству.
      Стюарт пожал плечами:
      - Да уж! - И тотчас заговорил о другом:
      - Ты видел свою жену в Ричмонде?
      - Где? - встрепенулся Дэниел.
      - Извини, я не знал, что ты не знаешь Флора упоминала в своем письме, что и невестка, и твоя жена работают там в госпитале. Ты знаешь, я не сторонник частых отпусков и не одобряю никаких увольнительных, но раз мы в двух шагах...
      Дэниел от злости заскрипел зубами. Он не знал, что Келли в Ричмонде, она ему не писала.
      Но и Кирнан ничего об этом не сообщила!
      - Мне хватило бы одного-двух дней, - произнес Дэниел, - чтобы встретиться с ними.
      Красотка согласился его отпустить.
      Зима была на исходе, а боевые действия обычно активизируются только с наступлением весны.
      ***
      В первые дни работы в госпитале Келли не переставала ужасаться.
      Она и раньше видела умирающих - на пороге ее дома, у нее во дворе. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось в госпитале.
      Лекарств не хватало, не хватало даже виски, которое прописывали пациентам, чтобы снять боль.
      К концу первой недели Келли сбилась со счета и уже не могла сказать, при скольких операциях ей пришлось ассистировать. Поначалу она едва не потеряла сознание. Но Кирнан научила ее приводить себя в чувство.
      В госпитале Келли приходилось выполнять и другие нелегкие обязанности. Иногда насильно выгоняла приехавших жен, пытавшихся остаться здесь на ночлег, убеждая их, что госпиталь предназначен только для раненых. Порой же до хрипоты читала письма из дома и писала за солдат бесконечные ответы. Писала также родным умерших, нередко дописывала незаконченные письма.
      Они с Кирнан сняли маленький домик рядом с госпиталем для себя и мальчиков, и пока шла работа в госпитале, Джейни присматривала за малышами и готовила им еду.
      Вряд ли Келли была счастлива - когда приходится жить среди боли и страданий, это едва ли можно назвать счастьем, - но она чувствовала себя нужной.
      Время от времени Келли появлялась у Варины Дэвис. Перед приемом Кирнан, правда, заметила, что ее не очень жалуют в этом обществе, поскольку она вышла замуж за Джесса, и Келли очень удивилась, что ее принимают здесь лучше, чем преданную конфедератку Кирнан.
      - Просто мы живем в мире, которым правят мужчины, - пояснила Кирнан. Нас оценивают по заслугам наших мужей. - Она усмехнулась. - Ты, например, поэтому считаешься здесь чуть ли не национальным героем.
      - Вряд ли Дэниел согласился бы с этим.
      - И тем не менее тебе следует воспользоваться преимуществами этого положения, договорились?
      Что бы ни судачили о Кирнан остальные женщины, Варина по-прежнему была на высоте и вела себя, как и подобает хозяйке дома.
      Миссис Дэвис к концу весны ждала появления еще одного ребенка, и, несмотря на то что заботы и тревоги проложили морщинки на ее прекрасном лице, казалось, стала еще красивее.
      - Вы, несмотря ни на что, выглядите счастливой, - заметила Келли.
      - Но вы ведь с успехом помогаете нам, не будучи сторонницей "правого дела"! - улыбнулась в ответ Варина своей прекрасной печальной улыбкой. Миссис Дэвис была по-своему счастлива. Она любила своих детей, любила своего мужа. Вместе с ним она готова была преодолеть любые бури и невзгоды.