Хизер ГРЭМ
      ЖЕЛАННАЯ И ВЕРОЛОМНАЯ
      ТОМ 1
      Перевод с английского В.Н. Матюшиной
      Анонс
      Кажется, еще вчера Келли и Дэниел любили друг друга и были счастливы пока их не разделила Гражданская война. Пока девушка невольно не предала любимого и он не поклялся вернуться и отомстить Келли с ужасом ждала этого, и однажды Дэниел действительно оказался на пороге ее дома Однако не ненависть и месть привели мятежника к прекрасной предательнице, а жгучая, непреодолимая страсть, побороть которую невозможно..
      Пролог
      КЕЛЛИ
      4 июля 1863 года
      Окрестности Шарпсбурга, Мэриленд
      Женщина, стоявшая у колодца возле выкрашенного белой известкой фермерского дома, была очень красивой. Густые золотисто-каштановые волосы поблескивали в лучах заходящего солнца.
      Они то казались красновато-коричневыми, то приобретали более глубокий оттенок, напоминая соболиный мех. Длинные локоны растекались широкой волной по плечам, обрамляя прелестное личико с широко расставленными серыми глазами, высокими скулами и полными выразительными губами. В изгибе рта таилась неизбывная печаль, она же читалась и в ее встревоженных глазах, лишь подчеркивая тем самым необычайную красоту незнакомки. В угасающем свете уходящего дня она словно олицетворяла собой красоту и изящество мира, будто ангел отдернул занавеску и позволил заглянуть на небеса.
      Женщина стояла и смотрела, как они идут.
      А они двигались бесконечным потоком, как гигантская змея - сотни мужчин в изодранных серых мундирах, - распространяя вокруг миазмы войны, в которой они потерпели поражение. Верхом на измученных конях или пешие, они растянулись, по словам одного усталого солдата, примерно на семнадцать миль.
      Враги. Это шли враги.
      Впрочем, теперь она уже их не боялась.
      Испугать ее могло бы только одно - появление мятежника.
      Испугать, взволновать, разбередить душу. Но подобное полностью исключено, ибо он не участвовал в последнем сражении.
      Война для него закончилась раньше. Сейчас он ждал ее исхода за решеткой тюрьмы Олд-Кэпитол.
      Будь он на свободе, она не стояла бы сейчас здесь, у колодца, наблюдая ужасную картину отступления, - она бы давно сбежала как можно дальше от этих мест. И уж тем более не осмелилась бы предлагать холодную колодезную воду его поверженным товарищам по оружию.
      Он стал врагом не потому, что носил мундир другого цвета, а потому, что жаждал мести.
      Именно по ее вине он оказался за толстыми тюремными стенами и надежными решетками, когда дорогой его сердцу Юг проиграл сражение.
      Но он вернется, обязательно вернется, чтобы посчитаться с ней.
      Вздрогнув всем телом, она только крепче сжала ручку ковша и зачерпнула из ведра колодезной воды, чтобы напоить очередного бедолагу.
      Он поклялся отомстить ей. Она до сих пер слышит едва сдерживаемую ярость в его голосе - ему тогда показалось, что она его предала.
      Эти отступавшие солдаты были ее врагами, но она не испытывала к ним ничего, кроме жалости. В их лицах - молодых и старых, красивых и некрасивых, залитых потом и кровью - читалась глубокая усталость. В глазах, как в зеркале отражавших их душевное состояние, застыло горе и страдание.
      Стояло лето, и после дождей плодородная земля совсем раскисла. После полудня жара начала спадать, повеяло прохладой, и казалось чудовищно нелепым, что среди этого зеленого великолепия бредут, хромают, цепляются друг за друга одетые в лохмотья, израненные, окровавленные, сломленные мужчины.
      Колонна двигалась мимо фермы Келли, но время от времени кто-нибудь из пехотинцев делал шаг в сторону и подходил напиться.
      Сегодня, четвертого июля, северяне могли наконец торжествовать долгожданную победу. Несколько дней назад под Геттисбергом, маленьким сонным городком в Пенсильвании, им удалось-таки здорово потрепать конфедератов. Великий и непобедимый генерал южан Роберт Ли, о котором слагались легенды, когда он наголову разбил противника при Чанселлорсвилле и Фредериксберге, а также одержал ряд других громких побед, уже давно хозяйничал на Севере. И вот теперь его выбили оттуда.
      - Семь бед - один ответ, мэм, - кивнул Келли солдат из Теннесси, с благодарностью принимая ковш холодной воды.
      Парень как парень - среднего роста, худощавый, копна густых темных волос на голове, усы и борода... От военной формы на нем остались только выношенные брюки горчичного цвета, выгоревшая рубаха да скатка с постельными принадлежностями и личными вещами через плечо. Видавшая виды шляпа была в нескольких местах продырявлена пулями.
      - Мы собирались атаковать Гаррисйург, но у нас не было обуви. Кто-то сказал, что в Геттисберге полным-полно обуви. Мы двинулись туда, и сразу же завязалась перестрелка. Странно. А потом подвалили все сразу: южане - с севера, северяне - с юга.
      И к ночи третьего июля началось такое!.. - Он осекся, но затем продолжил:
      - Я еще никогда не видел такого количества трупов.
      Никогда. - Взгляд солдата был устремлен на дно ковша, и в глазах его застыла неизбывная тоска.
      - Может быть, это предвещает конец войны? - высказала предположение Келли.
      Парень поднял глаза и, неожиданно протянув руку, прикоснулся к ее волосам. Она испуганно отпрянула.
      - Простите, мэм, - извинился незнакомец. - Просто я В жизни не видел таких красавиц. Ваши волосы похожи на шелк, а лицо как у ангела. Спасибо, мэм. Мне пора. - Он отдал ей ковш и уже хотел было уйти, но обернулся и добавил:
      - Не думаю, что война скоро закончится. Ваш генерал - Мид, кажется? наверняка идет за нами следом. Да, а мы разбиты и обескровлены... Даже старый волк преследует захромавшего оленя. Правда, Мид почему-то не торопится. А нашему генералу Ли только дай шанс!.. Нет, едва ли война закончится в ближайшее время. Будьте осторожны, мэм. Берегите себя.
      - Вы тоже! - крикнула она ему вслед.
      Он кивнул и печально улыбнулся.
      Следующий погибавший от жажды тоже не прочь был с ней поговорить:
      - Мэм, мне здорово повезло, что я остался в живых.
      Просто-напросто, задержался из-за своей хромоты - в первом же бою получил пулю. Третьего июля генерал Ли обратился к нам с вопросом, сможем ли мы прорвать линию обороны северян у каменной гряды. Бригадный генерал Джордж Пикетт, конечно, сразу же бросился выполнять негласный приказ. Мэм!
      В моей роте - да нет, черт возьми, во всей бригаде! - с тех пор никого не осталось в живых! За несколько минут погибли тысячи.
      Он покачал головой, погрузившись в воспоминания.
      - Тысячи! - повторил он. Он пил из ковша, и его руки в изодранных грязных перчатках тряслись мелкой дрожью. Напившись, он отдал ей ковш. Спасибо, мэм. Премного вам благодарен.
      День подходил к концу. Разбитые войска генерала Ли все еще тащились по проселочным дорогам Мэриленда. Келли с ужасом внимала рассказам измученных солдат, но тем не менее не покидала своего поста. Она теперь по собственному опыту знала, что творится на поле боя, потому что менее года назад была свидетельницей разгоревшейся здесь битвы. У нее на глазах гибли тогда солдаты и в сером, и в синем.
      Именно тогда он и появился.
      Девушка не осмеливалась думать о нем. По крайней мере сегодня.
      Она бы так и стояла у колодца, но к вечеру заплакал Джард пришлось вернуться в дом, чтобы покормить и перепеленать его А потом Келли снова застыла с ковшом в руке, удивляясь тому, как быстро пролетел день.
      Спускались сумерки, но солдаты все шли и шли. Она вслушивалась в названия незнакомых мест, где они сражались: Литл-Раундтоп, Биг-Раундтоп, Девилз-Ден...
      Совсем стемнело. Услышав цоканье копыт, Келли насторожилась. По спине отчего-то пробежали мурашки. Она оглянулась и, увидев молодого белокурого всадника на тощей чалой лошади, вздохнула с облегчением. Он спешился и, приблизившись к ней, поблагодарил ее, даже не взяв в руки ковш.
      - Все же есть Бог на небесах! После всех ужасов, которые мне довелось вынести, такая ангельская красота! Спасибо, мэм, - сказал он, и она улыбнулась, хотя вся дрожала, ибо он напомнил ей другого. - С благодарностью принимаю воду из ваших рук. - Он отхлебнул из ковша и сдвинул на затылок фетровую кавалерийскую шляпу с загнутыми вверх полями.
      Шляпа тоже вызвала воспоминания.
      - Вы сочувствуете южанам, мэм?
      Келли молча покачала головой, встретившись взглядом с его темно-карими глазами.
      - Нет, сэр. Я верю в нерушимость Союза, - наконец ответила она. - Но сейчас мне больше всего хочется, чтобы закончилась война.
      - Хорошо бы! - кивнул кавалерист, опираясь на сруб колодца. - Еще одна подобная баталия... - Он передернул плечами, не закончив фразы. - Мэм, это ужасно! Настоящий кошмар. Великий стратег Ли впервые разрабатывал эту операцию без помощи Джексона Каменная Стена. А Джеб Стюарт завел нас, кавалеристов, слишком далеко в тыл противника, чтобы собрать необходимые генералу Ли сведения. - Молодой человек вздохнул и смахнул пыль со своей шляпы. - И мы оказались лицом к лицу с войсками генерала союзных войск Джорджа Кастера. Нарочно не придумаешь, а?
      Мой брат знал Кастсра по Уаст-Пойнту. Тогда он был чуть ли не последним учеником в группе, и тем не менее, когда потребовалось, сумел сдержать наш натиск. Конечно, он не смог обратить нас в бегство. Я с самого начала войны воюю под командованием полковника Камерона, а его ничто не остановит!
      Не такой он человек. Даже смерть ему нипочем, смею вам доложить, потому что Камерон просто не боится смерти. И все же...
      - Камерон? - перебила его Келли.
      Кавалерист вопросительно изогнул бровь.
      - Вы знаете полковника, мэм?
      - Мы.., встречались, - едва слышно произнесла девушка.
      - Значит, вы его знаете! Полковник Дэниел Дерю Камерон - я им восхищаюсь, мэм! Свет не видывал другого такого отважного кавалериста. Говорят, он многому научился у индейцев. И вообще из тех офицеров, кто во время боя не прячется за спинами солдат. Камерон всегда в гуще битвы...
      Келли с сомнением покачала головой:
      - Но ведь он в тюрьме!
      Кавалерист презрительно фыркнул:
      - Как бы не так, мэм! Его упрятали в Олд-Капитол в Вашингтоне, но он не пробыл там и двух недель. Его ранили здесь, в битве под Шарпсбургом, но стоило ранам затянуться, как он улизнул из тюрьмы под носом у охранников-янки, черт побери! Извините, мэм, за грубые слова, но я очень давно не бывал в дамском обществе. Полковник Камерон вернулся в строй еще прошлой осенью, и все крупные сражения - в Бренди-Стейшн, под Чанселлорсвиллем, под Фредериксбергом - мы выиграли под его командованием. Скоро он будет здесь.
      Ночь дышала теплом, а ей почему-то стало холодно. Отчаянно захотелось броситься наутек и бежать, бежать, но она не могла двинуться с места.
      Судя по всему, кавалерист ничего не заметил. Не почувствовал, что сердце у нее на миг остановилось, а потом бешено забилось. Она вдруг перестала дышать, а потом стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды.
      Дэниел на свободе! Он уже очень, очень давно на свободе.
      Он участвовал в сражениях, как и подобает каждому солдату.
      Может быть, он забыл о ней? Может быть, простил?
      Нет. Нечего даже и рассчитывать.
      - Ну, мне пора, - бросил ей кавалерист. - Вы ангел милосердия в море скорби. Благодарю вас.
      Он поставил ковш на сруб колодца и, ссутулившись, двинулся дальше.
      Ночной ветерок ласково защекотал ее пылавшее лицо.
      И тут раздался знакомый голос - глубокий сочный баритон. Не только в словах, но и в тоне его сквозила насмешка.
      - Ничего себе, ангел милосердия! Наверняка не обошлось без доброй дозы мышьяка в колодце?!
      Сердце Келли бешено забилось и вдруг разом оборвалось.
      Он жив, здоров и на свободе!
      Надо же, он здесь! Видимо, прятался за изгородью, чтобы она его не видела, а теперь вот перед ней, держит под уздцы чистокровного скакуна, который некогда был превосходным кавалерийским конем, но ныне, уподобившись всем прочим коням конфедератов, отощал и с испугом смотрит своими огромными карими глазами.
      Боже, при чем тут лошадь?!
      Ведь здесь Дэниел!
      Он ничуть не изменился - все такой же высокий и стройный. Серый мундир, желтый пояс, сабля на боку... Коричневатые брюки заправлены в черные кавалерийские сапоги, сейчас грязные и стоптанные до предела. На голове - низко надвинутая на лоб шляпа с задорно покачивающимся плюмажем.
      Келли подняла взгляд.
      О эти синие глаза! Черные как смоль ресницы, упрямые дуги черных бровей... Он неторопливо оглядывал ее с ног до головы, оценивая, осуждая, вынося приговор. Он так и полыхал яростью, которая, казалось, вот-вот выплеснется через край. Его красивое лицо стало еще красивее, обветрев и покрывшись в ходе войны волевыми морщинами. Прямой нос высокие, четко очерченные скулы, чувственные губы...
      - Привет, ангелок, - тихо процедил он сквозь зубы.
      Только бы не подать виду, только бы не упасть! Она ни в чем не виновата, хотя он никогда этому не поверит. Впрочем, какая разница? Она просто не может сдаться на его милость, потому что сам он никогда не сдавался.
      "Приди в себя! - приказала она себе. - Дыши глубже!
      Ты не дождешься от него снисхождения. Так не выказывай, что боишься его, ибо он тотчас воспользуется этим. Он кавалерист, а значит, отлично знает тактику боя".
      Келли никак не могла унять дрожь в руках, но выглядела невозмутимой; она спокойно стояла и смотрела с вызовом. Однако отнюдь не благодаря своему мужеству, а только потому, что буквально приросла к месту от страха.
      Она никогда не сомневалась, что снова увидит его. Ночами, лежа без сна, она порой молила Бога, чтобы из памяти стерлось все то, что испортило их отношения. Много ночей она мечтала о нем, вновь и вновь переживая сладкий восторг их единения.
      Но никогда не удастся заставить его поверить ей. Война отобрала у нее почти все, но еще осталась гордость: она ни за что не станет унижаться и упрашивать.
      Судя по всему, война напрочь лишила его сострадания. Значит, и она будет столь же хладнокровна.
      Лучше бы она и в самом деле его предала! Тогда теперь ненавидела бы так же сильно, как, по-видимому, он ее.
      - Язык проглотила? - язвительно произнес он с виргинской протяжностью. - Очень странно. Разве ты меня не ждала?
      Приблизившись, он показался ей еще выше. Несмотря на видимую худобу, плечи его как будто стали шире, а грациозность движений усиливала угрозу.
      "Беги! Беги сию же минуту!" - подсказывал ей внутренний голос.
      Но бежать было некуда.
      Он джентльмен, напомнила она себе. Офицер кавалерии. Один из последних рыцарей, как называли своих кавалеристов южане. Воспитан в духе преклонения перед женщинами. Его учили превыше всего ценить свою честь; именно честь, справедливость и долг - те принципы, согласно которым следует жить.
      Его учили быть милосердным...
      Но в глазах, смотревших на нее сейчас, милосердия не было.
      Она чуть не вскрикнула, когда он потянулся к ней, но тут же онемела от испуга.
      Дэниел взял из ее рук ковш, зачерпнул холодной колодезной воды и с наслаждением сделал глоток.
      - Странно, что вода не отравлена. Может быть, в ней есть хотя бы битое стекло? - хмыкнул он.
      Их разделяло всего несколько дюймов. На какое-то короткое мгновение сердце ее забилось от радости: пусть Камерон думает что угодно, пусть не верит ей, лишь бы был жив. Потому что в тот незабываемый час, который они провели вместе, она его полюбила.
      И ничто - ни цвет мундира, ни различия в их убеждениях и верованиях не сможет повлиять на чувство, что поселилось в глубине ее сердца.
      Она любила его все долгие месяцы войны, любила, несмотря на то что он только сильнее уверовал в ее предательство, ожесточившись в это суровое время.
      Она любила и боялась его одновременно, и вот теперь он снова перед ней. Так близко, что ощущаются даже тепло И запах его тела. Похудевший, осунувшийся, в поношенной одежде, он тем не менее красив и благороден.
      Дэниел, подойдя еще ближе, буквально пронзил ее своим жгучим взглядом. Голос его - хрипловатый и низкий - дрожал от волнения.
      - Вы словно привидение увидели, миссис Майклсон. Ах да, вы, должно быть, надеялись, что я к этому времени уже стал привидением, давным-давно пав на поле брани и обратившись в пыль? Нет, ангелок, как видишь, я здесь. - Он на мгновение умолк, затем снова саркастически улыбнулся. - Черт возьми, Келли, ты все так же красива!
      Надо бы просто-напросто тебя задушить - вцепиться в это красивое горло и задушить. Но ведь даже если тебя не будет, ты по-прежнему будешь мучить меня!
      Она гордо расправила плечи и решительно взглянула ему в глаза, моля Бога не оставить ее.
      - Полковник, пейте и, будьте любезны, езжайте своей дорогой. Это территория Союза, и ваше присутствие здесь нежелательно.
      К ее удивлению, он не сдвинулся с места. Что ж, она не сдастся на милость победителя, все давно решено. Келли величественно развернулась и прошествовала к дому с высоко поднятой головой.
      - Келля! - окликнул Дэниел гневно.
      Она ощутила его голос как прикосновение страждущего, которое отозвалось в душе и сердце страхом и вновь проснувшимся желанием.
      Келли бросилась прочь, боясь оглянуться. Только бы поскорее добраться до дома!
      Вбежав в дом, она закрыла дверь на засов и прислонилась к ней спиной.
      - Келли! - снова крикнул он.
      Она затаила дыхание и отскочила в сторону, потому что он забарабанил в дверь кулаком. Закусив губу, она попятилась вглубь комнаты. Должно же быть какое-то место, где можно спрятаться?!
      Неужели он ее задушит? Нет. Пусть даже идет война, но ведь солдаты мятежников не душат женщин-янки.
      - Прочь, Дэниел! Возвращайся к своим солдатам, к своей армии - на свой Юг!
      Он все-таки вышиб дверь и теперь стоял на пороге, пристально глядя ей в глаза.
      - Вот как? Разве нет поблизости доблестных солдат-янки, которые пришли бы к тебе на помощь, как только ты снова заманишь меня в постель?
      Схватив со стола кофейную чашку, он" запустила ею в обидчика.
      - Убирайся!
      Он вовремя пригнулся, и чашка пролетела мимо.
      - Убирайся? Как грубо, миссис Майклсон! Ведь я так долго ждал этого момента. Бессонными ночами мечтал о том, чтобы вернуться. Глупец! Да, урок не пошел мне на пользу!
      Он сорвал с головы шляпу и швырнул ее на кухонный стол.
      - Ну что ж, вот я и вернулся, ангелок. И горю нетерпением продолжить с того, на чем мы остановились. Давай-ка припомним, где это было... Кажется, в твоей спальне? А-а, вспомнил: в твоей постели! Припомни, где именно находились действующие лица?
      - Вон из моего дома! - возмущенно оборвала его Келли.
      - Ни за что, - произнес он, горько усмехнувшись. - Ни за что, мадам, и не мечтайте!
      Полковник решительно шагнул вперед, и ее вдруг охватил жуткий страх. Он ничего не сделает, уговаривала она себя. Только не Дэниел! Он путает, дразнит ее, но и пальцем не тронет...
      Нельзя позволять ему прикасаться к ней, иначе она не устоит.
      - Не смей! - предупредила она.
      - Ну уж нет, пусть хотя бы это вторжение на Север будет успешным, заявил он, и от его слов у нее мороз по коже пробежал. Он усмехнулся, не сводя с нее недоброго взгляда.
      Келли повалила стул, преградив ему дорогу.
      - Не смей, черт бы тебя побрал! Ты должен меня выслушать... - начала она.
      - Выслушать? - воскликнул он гневно. - У меня нет времени на пустую болтовню, Келли. Я тебя уже послушался однажды...
      - Дэниел, не подходи. Ты должен...
      - Да, должен закончить начатое. Возможно, после этого я снова смогу спать спокойно.
      Камерон схватил ее за локоть, опалив своим синим взглядом. Таким она его еще не знала. Пребывание в лагере для военнопленных и долгие дни войны, несомненно, оставили свой след. Девушка и не подозревала, что он станет таким безжалостным.
      - Дэниел, опомнись? - прошипела она сквозь зубы и рванулась прочь.
      Он следовал за ней по пятам, вернее, безжалостно преследовал ее, как хищник.
      Келли попыталась остановить его, с размаху швырнув вазу.
      Но Камерон ловко увернулся, и ваза разбилась о стену. Тут уж полетели ботинок, книга, газета, но тщетно...
      Вот и лестница!
      Взбежав по ступеням, она едва успела перевести дух, как мужчина поймал ее за волосы. Вырываясь, как дикая кошка, и изо всех сил молотя кулачками по его груди, девушка встретилась с ним взглядом и на миг замерла.
      - Давай закончим начатое, ангелок?
      - Отпусти меня! - закричала Келли со слезами на глазах.
      Он жив, и она снова в его объятиях. Сколько дней и ночей она мечтала об этом! Если бы только он захотел выслушать ее объяснения, если бы понял, чтобы снова увидеть его улыбку, услышать смех...
      Нет, он никогда не поверит. Для нее у него остались лишь оскорбительная жестокость и дикая ярость.
      - Отпустить? - взревел он. - Помнится, я как-то пытался уйти. Из уважения к нашим убеждениям, к тому, что для нас свято. Но ты помчалась за мной, ангелок, умоляя, чтобы я остался. Помните, миссис Майклсон?
      Подхватив ее на руки, он шагнул к кровати и отнюдь не бережно швырнул на постель. Сердце ее бешено колотилось, она пыталась подняться. Боже, как она презирает себя за мерзкий предательский трепет, охвативший все ее тело!
      Но разве это имеет значение? Разве что-нибудь имеет значение теперь, когда он вернулся?! Когда она может протянуть руки и снова обнять его? Когда ночь способна снова унести их в страну забвения, где нет ни Севера, ни Юга, где им не помешают ни грохот артиллерии, ни ружейная стрельба, где в воздухе не пахнет порохом, где нет ни боли, ни смерти, ни горечи поражения?
      Нет! Она не вправе обнять его и предаться страсти, ибо он жаждет мести, а не любви. Однажды он поклялся, что никогда не причинит ей боли что ж, придется поверить ему на слово, потому что ей с ним не справиться.
      - Не надо! - приказала она. - Даже не думай..
      Но он вдруг оседлал девушку и до боли сжал ее запястья.
      - О чем, по-твоему, я думаю, Келли? - спросил он, пронзая ее жестким взглядом.
      - Не знаю. А о чем?
      - Все вышло бы по-другому, если бы янки не использовали тебя в качестве своего орудия, - пробормотал он. - Неужели ты не помнишь, как хорошо нам было вместе?! Здесь, именно здесь! Мне сразу же понравилась твоя спальня: и мебель темного дерева, и белизна оконных занавесок и постельного белья. И мне понравилась ты... Никогда не забуду твои волосы: они как солнечные лучи сверкали на подушке - мягкие, душистые, такие соблазнительные.., блестящие как шелк. А глаза! Продолжать, Келли? Я вспоминал тебя, находясь среди военнопленных, я вспоминал тебя, когда замышлял побег. Я мечтал о твоих поцелуях, Келли. У тебя такие чувственные губы!.. Точеная шея и красивая грудь... Я без конца вспоминал твое тело и хотел тебя, как еще никогда и никого не хотел! Ведь когда ты прикасалась ко мне, я словно бы умирал и возносился на небеса. Черт побери! Я тебя любил. Среди этого хаоса ты стала для меня островком мира и покоя. И я верил тебе - подумать только! - рядом с тобой я вдруг вновь ощутил, что жизнь прекрасна. Глупец!
      - Дэниел... - в отчаянии прервала его Келли.
      - Оставь! - бросил он резко.
      Она почувствовала, как сжались его бедра. Сердце ее снова учащенно забилось.
      - Оставь, - повторил он. - Молчи. И не говори, что ни в чем не виновата. Я скажу, о чем я думал все эти месяцы. Я думал, что ты предательница и заслуживаешь кары, уготованной каждому предателю. Мне хотелось задушить тебя. - Он провел тыльной стороной ладони по ее шее.
      Она затаила дыхание как завороженная, прислушиваясь к его словам. - Но никогда не смог бы этого сделать, не смог бы обезобразить твою красоту. И тогда я решил тебя пристрелить. Долгими темными ночами я обдумывал различные способы расправы с тобой за предательство, Келли. Но знаешь, о чем я думал чаще всего?
      Он приблизил к ней обиженное, злое лицо. Вот когда ей следовало бы бешено сопротивляться, стараться вырваться.
      Но она только прошептала:
      - О чем?
      - О том, как бы снова увидеть тебя, оказаться на этой кровати. Я вспоминал твое тело и твою улыбку, когда ты щедро мне себя отдавала, все сердце, душу, тело. Знаешь, твои глаза в такие моменты становятся серебристыми...
      Он провел пальцами по кружевному лифу платья, Келли не шевелилась. И он снова заговорил:
      - Мне захотелось узнать, какая ты теперь, когда я ненавижу тебя так же сильно, как раньше любил.
      Она наконец опомнилась и попыталась залепить ему пощечину, но он перехватил ее руку.
      - В таком случае можешь ненавидеть меня сколько угодно, болван! воскликнула она сердито. - Можешь не давать мне возможности объясниться, не оставлять в покое, не прощать, не проявлять сострадания...
      - Проявлять сострадание? Уж лучше сразу застрелиться, Мадам! - с горечью воскликнул Дэниел.
      - Самодовольный мерзавец! - бросила она ему в лицо. - Ненавидь меня, а я буду тебя презирать. Как был моим врагом, так врагом и остался! Ты сейчас на территории Союза. И пропади ты пропадом, если дождешься от меня другого отношения! - уже во весь голос заорала девушка. Злость прибавила ей сил и та умудрилась вывернуться.
      Камерон моментально водворил ее на место.
      Задыхаясь, она накинулась на него, словно дикая кошка, и вдруг, обессилев, затихла, с ненавистью глядя ему в глаза.
      Теперь положение ее ухудшилось, ибо он навалился на нее всем телом.
      - Ну, Келли, сегодня ты от меня не уйдешь. И тем более не предашь, горячо прошептал мужчина.
      - Я не буду твоей!
      - Будешь.
      - Только с помощью насилия, - презрительно бросила она.
      - Сомневаюсь.
      - Не обольщайся!
      - Я ждал этого долгими холодными ночами, и я получу тебя.
      - Как бы не так! - крикнула она. - Ты не ударишь и не принудишь меня силой, потому что когда-то клялся в этом. Не такой ты человек, Дэниел, уж я-то тебя знаю...
      - Черт побери, ты меня совсем не знаешь! Да и не знала никогда!
      А Келли все же не сомневалась, что, несмотря на горячую голову, у Камерона благородное сердце.
      И сейчас он просто-напросто руководствуется первобытным инстинктом.
      Он коснулся губами ее губ. Какой настойчивый поцелуй! Келли не могла ни увернуться, ни уклониться, потому что он вцепился ей в волосы и не давал пошевелиться. Она попробовала соскользнуть вниз и забарабанила кулаками по его спине, но он и внимания не обращал на сыпавшиеся удары, так что в конце концов она утомилась. У нее не осталось сил дышать и разумно мыслить, даже сердиться уже было невозможно. На руку врагу в сером мундире играли ее долгое одиночество и, конечно же, любовь.
      Губы ее наконец раскрылись под требовательным напором его языка. Горячий, влажный, настойчивый, он воспламенял все чувства девушки, обследуя ее рот, изучая нежные изгибы. Его прикосновения требовали от нее отклика и, казалось, проникали до глубины души.
      Вырваться она уже не пыталась.
      - Келли... - раздался вдруг его горячий, страстный шепот. - Черт побери, я не позволю тебе сломить меня! - тут же в ярости воскликнул он.
      Глаза его загорелись, пальцы безжалостно вцепились в предплечья. Теперь она не знала, овладеет ли он ею в гневе и ненависти или же выругается и, взяв себя в руки, встанет с постели.
      Впрочем, это уже не имело значения, поскольку в этот момент комната вдруг наполнилась громким сердитым криком. Высоким, вибрирующим и чрезвычайно требовательным. С каждой секундой крик усиливался, выражая высшую степень возмущения.
      Дэниел тотчас замер на месте. Никакие усилия Келли не смогли бы остановить его так внезапно.
      Он вопросительно прищурил глаза:
      - Что это?
      Она замерла, стараясь не выдать своего волнения, потом выскользнула, и он даже не попытался ей воспрепятствовать.
      - Это.., это Джард, - пролепетала она.
      Он все так же ошеломленно глядел на нее, словно пытался расшифровать какую-то тайнопись, которая на самом деле таковой не является.
      - Ребенок, - выдохнула она, соскочила с кровати и торопливо двинулась в детскую.
      Джард сбросил с себя одеяльце. Ручки и ножки так и мелькали в воздухе. Широко раскрыв маленький ротик, он требовал внимания.
      Келли взяла его на руки.
      Дэниел, войдя за ней следом, так и застыл в дверях. Он во все глаза смотрел теперь на малыша.
      Келли инстинктивно прижала ребенка к груди, но Дэниел, не обращая на нее внимания, протянул руки к мальчику.
      - Дай мне его, Келли! - тоном, не терпящим возражений, проговорил он.
      Чтобы не причинить вреда ребенку, она отдала ему сына. Что ж, пусть посмотрит.
      Дэниел, не обращая внимания на протестующий крик Джарда и мельтешившие в воздухе ножки, вынес его на свет в коридор. У Келли ноги подкосились от страха, пока он тщательно осматривал младенца. Вот Камерон перевел взгляд с раскрасневшегося от гнева личика на крошечные ножки, а затем, пристроив ребенка у себя на руке, потрогал густые, черные как смоль волосики. Ярко-синие глаза Дэниела как в зеркале отразились в синих глазках мальчика.
      - Это мой ребенок! - воскликнул Камерон охрипшим от волнения голосом.
      Затем повернулся и вышел из комнаты.
      С ее ребенком. Его ребенком. Их ребенком!
      Она осталась стоять в полной растерянности. Нельзя позволить ему уйти! Джард - всего лишь грудной младенец, Дэниел не умеет с ним обращаться. Какая жестокость!
      А Камерон уже спускался вниз по лестнице.
      - Дэниел! - У нее наконец прорезался голос. Откуда только силы взялись: бросилась за ним следом и остановила его у самого выхода. - Что ты делаешь? Немедленно отдай его мне! Он плачет, потому что хочет есть. Дэниел, прошу тебя! Ты соображаешь, что делаешь?
      - Это мой сын!
      Келли не знала, что и предпринять, она совсем перепугалась.
      - Откуда тебе знать...
      - Еще бы мне не знать! А ты будешь дурой, если станешь отрицать, спокойно отозвался он.
      - Дэниел, верни мне ребенка!
      - Его место в Камерон-холле, - твердо произнес мужчина.
      Келли от удивления даже рот раскрыла.
      - Но ему едва исполнилось два месяца! Ты не умеешь заботиться о нем, Дэниел! - Из глаз Келли покатились слезы. - Он плачет от голода, верни его, пожалуйста!
      Несмотря на жуткий крик младенца. Камерон лишь улыбнулся в ответ.
      - Ты ведь даже не собиралась сообщать мне о нем!
      Девушка покачала головой.
      - Нет, собиралась, - пробормотала она сквозь слезы.
      - Когда же, позволь узнать? - заорал он что было мочи.
      - Ты слова не дал мне вымолвить. Явился сюда со своими обвинениями...
      - Ты знала, что я вернусь! Или, может быть, рассчитывала, что я сгнию в лагере для военнопленных?
      - Черт побери, Дэниел, я не позволю тебе отобрать моего сына!
      - Моего сына. И он будет носить мое имя, - отозвался новоиспеченный папаша и, к ее ужасу, двинулся к выходу.
      - Но как ты его вырастишь?! - крикнула она в отчаянии.
      - Очень просто - найду ему кормилицу. И часа не пройдет, как все будет в порядке. - Полковник саркастически улыбнулся.
      - Ты не посмеешь!.. - едва слышно произнесла она.
      - Он Камерон, Келли. И сегодня же уедет на Юг.
      - Ты не посмеешь его отобрать! Он мой!
      - И мой тоже. Зачатый при весьма печальных обстоятельствах. А теперь он едет домой. Это вопрос решенный.
      - Но он дома!
      - Нет, его дом на Юге, на реке Джемс.
      Сколь ни велика была его ненависть, ей тем не менее не верилось, что он действительно увезет мальчика. Однако Дэниел повернулся, намереваясь уйти.
      - Я привлеку тебя к ответственности через суд! - пригрозила она.
      - Закона больше нет, Келли, - устало бросил он через плечо. - Есть только война.
      Она шла за ним следом. Джард разорался еще пуще, по щекам Келли ручьями текли слезы.
      - Я его не отдам! - крикнула она и замолотила кулаками по спине Дэниела.
      Он круто развернулся:
      - В таком случае собирайся. Придется тебе ехать на Юг, Келли. Потому что мой сын едет именно туда.
      Она отступила на шаг, совершенно ошеломленная холодностью его тона.
      - Что ты сказал?
      - Если не хочешь потерять сына, собирайся. Даю тебе десять минут на размышление. Кто знает, может быть, Мид на сей раз решится на погоню, хотя у бедного дядюшки Эйба <Имеется в виду Авраам (Abraham, Аb, сокращенно) Линкольн.> едва ли найдется хоть кто-то, способный преследовать Ли. В общем, я ждать не буду: едешь - собирайся.
      Юг!
      Ну как она поедет в Виргинию?! Еще в самом начале войны Келли решила для себя, на чьей она стороне.
      Нет, на Юг ей ехать нельзя, ибо она противница рабства и давно уже поняла, какие цели преследует президент Линкольн.
      Первые выстрелы прогремели отнюдь не из-за отмены рабства; война началась потому, что южные штаты решили отделиться, поставив во главу угла свои права. Ну а потом нашлось и множество других причин.
      Она не может ехать в Виргинию еще и потому, что Дэниел считает ее предательницей. Потому что относится к ней куда враждебнее, чем любой из генералов северных армий к Бобби Ли.
      Она умоляюще протянула руки:
      - Дэниел, дай мне хотя бы покормить ребенка. Прошу тебя!
      Холодный синий взгляд на мгновение застыл, и он отдал ей ребенка. Наконец-то Джард снова у нее на руках - тепленький, маленький и все еще орущий, он был ей дороже всего на свете! Что по сравнению с ним война или даже гордость, честь, слава?
      - Даю тебе десять минут на сборы, - повторил Дэниел. - И жду тебя вместе с сыном. В любом случае Джард едет со мной.
      - Но ведь мы с тобой враги!
      - Злейшие враги, - вежливо кивнул он.
      - А вдруг я снова предам тебя за время пути?
      - Я позабочусь о том, чтобы лишить тебя такой возможности, - зловеще пообещал Камерон.
      Она твердо выдержала его синий взгляд, потом повернулась и взлетела вверх по лестнице с Джардом на руках. Сердце ее чуть ли не выпрыгивало из груди. Поцеловав сына, она распустила шнуровку платья и высвободила грудь. Затем коснулась рукой его щечки, и он, поерзав, стал жадно сосать.
      Огромная любовь к маленькой частичке самой себя вытеснила наконец все остальное. Она порывисто прижалась щекой к головке ребенка. Нет, она ни за что не позволит Дэниелу отобрать у нее сына!
      Что бы ни случилось! С чем бы ни пришлось ей, янки, столкнуться на Юге!
      Она закрыла глаза. Дэниел не прав. Их сын был зачат в любви.
      Не прошло и года с тех пор, как она впервые встретила Камерона.
      Кажется, так недавно, но каким же бурным было это время.
      На нее нахлынули воспоминания...
      Часть 1
      ВРАЖЕСКАЯ ТЕРРИТОРИЯ
      Глава 1
      Сентябрь 1862 года
      Шарпсбург, Мэриленд
      В голове Дэниела после ранения реальные события перемежались видениями прошлого.
      Вот его овеянный славой кавалерийский эскадрон - ребята как на подбор, все красавцы, в лучах летнего солнца поблескивают сабли, на шляпах задорно вздрагивают плюмажи, словно знамена рыцарей давних времен. По правде говоря, они и есть рыцари, последние рыцари своего века, бьющиеся за честь, славу и любовь - суть духовного мира людей...
      Да, такими они и были. Когда-то, но не теперь. Любовь, быть может, еще не утратила своей ценности, но он слишком долго сражался на войне, чтобы продолжать верить в воинскую славу. К тому же вблизи он и его кавалеристы не были такими уже блестящими. Потрепанные мундиры, стоптанные сапоги... Конечно, когда на полном скаку его ребята разом выхватывали сабли и с устрашающим криком неслись вперед, они еще вселяли во врага суеверный ужас. Всадники смерти, вестники судьбы.
      И все же... Коня своего Дэниел потерял, даже не успев скрестить сабли с синебрюхими!
      Скакуна разнесло в клочья разорвавшимся прямо за его спиной артиллерийским снарядом. За несколько коротких мгновений, балансируя между жизнью и смертью. Камерон понял, что значит возноситься на небо. Медленно, без боли. А потом он хлопнулся на твердую землю и на него тут же обрушилась жгучая боль, пронзая все его тело насквозь. Дальше - полная темнота.
      И вот реальность сменилась видениями прошлого.
      Сначала он еще слышал зловещий свист артиллерийских снарядов, видел вспышки на фоне синего летнего неба. Еще улавливал цоканье копыт, бряцание стальных клинков, предсмертные крики людей. Потом все как будто ветром сдуло.
      Осталось только ощущение легкого дуновения ветра, тянувшего с реки Джеме. Жужжат пчелы. Он лежит па травянистом склоне реки, неподалеку от Камерон-холла, его родного дома, и смотрит в синее небо над головой. Со стороны коптильни доносится мелодичный негритянский спиричуэл: густой мужской баритон красиво оттеняют высокие женские голоса. Ему не надо открывать глаза, чтобы увидеть коптильню, дом, реку, причалы и суденышки, которые приплыли сюда, чтобы забрать урожай и свезти его на базар. Ему не нужно открывать глаза, чтобы увидеть в саду ярко-красные розы, которыми с обеих сторон обсажена дорожка, ведущая к широкому крыльцу с крытой галереей и колоннами.
      Впрочем, пора вставать. Вот и Криста с Джессом уже поднимаются за ним по склону. Папа ждет всех их ужинать.
      Джесс, как всегда, поддразнивает сестру, а Криста смеется.
      И наверняка оба сейчас станут подшучивать над его мечтательностью. Криста совсем еще девчонка, но уже умеет вести хозяйство; Джесс собирается поступить в Уэст-Пойнт, получить хорошее медицинское образование и по назначению уехать на Запад. Тогда как он сам...
      - Опять мечтаешь, Дэниел? - Старший брат опускается на траву рядом с младшим, по другую сторону садится сестра, глаза которой синевой не уступают небу.
      - Ну и что в этом плохого?
      - Ничего, конечно! - отзывается Джесс, самый Серьезный человек в семье: спокойный, решительный и упорный. Разница в возрасте между братьями не так уж велика, поэтому они всегда оставались друзьями. Конечно, не обходилось и без драк, но если кто-нибудь нелестно отзывался об одном из Камеронов, другой тотчас вставал на его защиту. А уж за мисс Кристу оба брата готовы были головы сложить в случае чего - пусть даже дома они нередко ей досаждали.
      - О чем же ты мечтаешь? - спрашивает Криста и заливается смехом, таким же привычным, как плеск воды в реке или шорох ветерка в листве.
      - Уверен, что о лошадях, - отозвался Джесс и шутливо надвинул на лоб брата шляпу.
      Дэниел улыбнулся:
      - Что ж, Криста станет самой красивой леди и самой искусной хозяйкой в стране, ты самым знаменитым врачом, ну а я, наверное, искусным наездником.
      - Лучшим, черт возьми, наездником по эту сторону Миссисипи! подхватил Джесс.
      Камерон-младший вскочил на ноги и взмахнул воображаемой саблей:
      - И лучшим кавалеристом! И буду лучше всех владеть холодным оружием, как любой из рыцарей короля Артура!
      - И спасать прекрасных дам, попавших в беду, - рассмеявшись, воскликнула Криста и захлопала в ладоши.
      - О чем ты? - удивился Дэниел.
      - О прекрасных дамах. И юных девах, попавших в беду.
      Похоже, все знаменитые рыцари только этим и занимались.
      - Да нет, они бились с драконами.
      - Или с индейцами, - криво усмехнувшись, добавил Джесс.
      - И правда, прекрасных дам всегда приходится спасать от индейцев и драконов, - подхватила Криста.
      - Не торопи его, - рассудительно произнес Камерон-старший. Прекрасные дамы, как правило, начинают интересоваться рыцарями раньше, чем рыцари ими. Он скоро дозреет. А теперь пора ужинать.
      ***
      В небе разорвался еще один снаряд. Образ Джесса исчез, смех Кристы растаял в зловещем свисте.
      Дэниел снова лежит в грязи у какой-то фермы в Мэриленде, на земле, взрытой копытами и залитой кровью убитых и раненых.
      Со времени того разговора в детстве он кое-что узнал о спасении прекрасных дам. С драконами, правда, он так и не повстречался, зато с индейцами Запада повоевать пришлось.
      Но он прежде и представить не мог, что будет сражаться с соотечественниками! С янки - парнями, что бок о бок ходили с ним в атаку на Западе.
      И с собственным братом...
      Уж лучше бы он бился с драконами!
      Сейчас он истекает кровью, да еще открылась старая рана( Может быть, он умирает?
      Дэниел попробовал шевельнуться. Неужели ребята вот так взяли и бросили его здесь? Нет, они наверняка решили, что он убит.
      А он ранен, истекает кровью. Конечно, кто-нибудь в конце концов наткнется на него, но он ведь может запросто умереть, пока кто-нибудь поможет ему.
      Он с трудом открыл глаза и, осторожно поднявшись, огляделся вокруг.
      В отдалении виднелся побеленный известью фермерский дом, у парадного входа в который росло множество цветов. На старом дубе висели качели.
      Откуда-то издалека еще доносились звуки битвы. Его рота ушла дальше. Сражение переместилось в другое место. Вокруг лежали убитые - парни в сером и, парни в синем.
      Он попытался подползти к дому.
      Попытка унесла последние силы. Перед глазами все поплыло. Снова стало темно.
      Когда он опять открыл глаза, ему показалось, что он умер и, как ни странно, оказался на небесах, потому что склонившаяся над ним не могла иметь никакого отношения к аду.
      Она была прекрасна. Ясные серые глаза, золотисто-каштановые, как осенняя листва, волосы. А еще классический овал лица, полные, четко очерченные губы цвета темной розы, изящный прямой носик. Он вдохнул тонкий запах ее тела, как аромат розы.
      И вновь потянуло летним ветерком. "Ну вот, значит, снова видение", - с тревогой подумал он.
      Но нет, она была вполне реальной - просто ангел во плоти, протянувший к нему руку.
      Ее прохладные пальцы осторожно скользнули по его лицу.
      Девушка опустилась на землю подле. Так бы глядел и глядел на нее, но глаза почему-то все время слипались.
      Красавица осторожно ощупала раненого, потом положила его голову себе на колени.
      - Ты дышишь! - прошептала она.
      Он попытался привстать, чтобы увидеть ее огромные серо-голубые встревоженные глаза.
      Девушка заговорила, и ее мелодичный грудной голос стал для него настоящей музыкой.
      Наверное, все-таки он умирал, потому что, даже закрыв глаза, видел ее лицо в лучах заходящего солнца.
      - Жив? - спросила девушка.
      "Да", - хотел ответить он, но лишь беззвучно пошевелил губами.
      - Мэм! - окликнул ее кто-то. - Снова начинается обстрел. Вам лучше вернуться в дом.
      - Но, сэр, здесь...
      - Всего лишь убитый мятежник, леди! Мертвый офицер конфедератов, от руки которого, возможно, погибло большинство янки.
      В общем, он настоящий убийца! Вернитесь в дом, мэм!
      Янки! Пусть они считают, что он мертв. Правда, жить ему, вероятно, осталось всего несколько мгновений, так какая разница? Взор раненого вновь затуманился.
      Ему захотелось еще разок увидеть эти серо-голубые глаза: экзотические, немного раскосые. И лицо цвета слоновой кости, с нежным румянцем на щеках. И губы...
      - Мэм? Боже, Келли?! Келли Майклсон! Господи, да вернитесь же скорее в дом!
      - Эрик? - Келли судорожно вздохнула. - Господи, вот уж никак не ожидала увидеть здесь кого-нибудь из знакомых.
      Этот человек...
      - Этот человек - мертвый мятежник!
      Пехотинец-янки сплюнул в сторону, целясь в ногу Дэниела, но промахнулся.
      "Бедолага! Нет, парни, не победить вам в этой войне, если даже плевком попасть в цель вы не способны, - подумал Дэниел. - К тому же плюнул в мертвого! Моли Бога, чтобы я не выжил и не встретился с тобой в бою!"
      - Келли! Я никогда не простил бы себе, случись что с вами. Грегори перевернулся бы в могиле! Прошу вас, вернитесь в дом и не тратьте время на какого-то мятежника. Просто не верю, что вы к нему прикасались!
      Он с трудом поднял ресницы и встретился с ней взглядом.
      Заглянул в эти чарующие серые глаза, тронутые серебром под темно-каштановыми ресницами.
      Она вскочила, и он головой ударился о землю. Больно! В глазах потемнело, и Дэниел в отчаянии протянул К ней руки.
      Черная туфелька девушки легонько ударила его по пальцам...
      Ушел его ангел милосердия.
      "Ей просто напомнили, что это мятежник", - с горечью подумал он.
      Может, оно и к лучшему. По лужайке проходил отряд янки, и ему не хотелось, чтобы его подобрали и переправили в лагерь военнопленных.
      Лучше уж пусть сочтут убитым.
      Дэниел снова потерял сознание.
      Вокруг опять стали рваться снаряды. Откуда-то появились кавалеристы и едва не растоптали его копытами.
      В короткие моменты затишья противники торопливо подбирали своих раненых.
      Ну а убитые могли подождать.
      Последнее, что видел Дэниел, была яркая вспышка в небе.
      Он надолго погрузился во тьму.
      ***
      Когда Камерон снова открыл глаза, вокруг стояла тишина, мирно чирикала какая-то птаха.
      Он жив! И может двигаться - он несколько раз сжал кулаки. Потом вытянул ноги, закрыл глаза и отдышался.
      Похоже, он в состоянии глотать, открывать глаза, шевелить пальцами и даже ногами.
      Безумно хотелось пить. Голова все еще раскалывалась, но уже не так. Он приподнялся, потер шею и медленно повертел головой.
      Уже сидя, Дэниел огляделся, Повсюду лежало множество трупов. В сером и синем.
      Он посмотрел на дом. Надо двигаться туда.
      Бой закончился, но чистой победы не одержала ни та ни другая сторона. И его парни, наверное, погибли, или им пришлось отступить. Иначе они вернулись бы за ним.
      Он потер виски, потом умудрился подняться на ноги.
      Теперь, покачиваясь, Дэниел озирался по сторонам, и ему казалось, что он остался один в целом мире.
      Один в мире мертвых.
      Взглянув на дом. Камерон вспомнил девушку с серебристо-серыми глазами и волосами, похожими на солнечный закат.
      Нет, он не один.
      Его ангел-янки находится где-то совсем близко, в этом доме.
      Милая красавица, которая так нежно держала на коленях его голову, пока ей не напомнили, что он враг.
      Наверное, скоро появится патруль янки, чтобы подобрать раненых и похоронить убитых. А если удастся, то и схватить какого-нибудь отставшего от своих мятежника, чтобы упрятать его в лагерь для военнопленных.
      Дэниел сжал кулаки. Ну нет, он не собирается попадать в плен к янки!
      Камерон снова бросил взгляд в сторону дома, и его губы медленно сложились в улыбку - мечтательную, печальную и в то же время решительную.
      - Что ж, ангелок, - тихо прошептал он, - похоже, мы скоро встретимся.
      Почти бесшумно и очень осторожно раненый начал двигаться к цели. Согнувшись в три погибели, он приблизился к входу.
      Вполне возможно, что она держит в доме заряженный дробовик, да к тому же, судя по подслушанному им разговору, явно на стороне синебрюхих.
      Пожалуй, разумнее проникнуть в дом с черного хода. Надо явиться совершенно неожиданно и, пока она не опомнилась, дать понять, что он должен остаться в живых.
      Он потрогал голову и поморщился. Может, боль усилилась оттого, что она поднялась и он стукнулся головой о землю? Да еще пнула его ножкой...
      А казалась настоящим ангелом!
      Он криво усмехнулся. Ничего, на ближайшее время ангел убережет его от знакомства с адом.
      Глава 2
      Отгремела барабанная дробь, отзвучал пронзительный сигнал трубы. Сражение закончилось.
      Остался лишь едкий запах пороха и дыма да тела тех, кто никогда с войны не вернется.
      Келли Майклсон два дня просидела в подвале своего Дома, прислушиваясь к зловещим отголоскам битвы.
      Правда, она было выбралась из подвала, когда наступило затишье, но оказалось, бой стих временно, и ей пришлось вернуться.
      А предостерег ее Эрик Дабни. Надо же, просто удивительно! Родом из небольшого городка примерно в двадцати милях севернее, на свадьбе он был шафером Грегори. Совсем еще мальчик, он выучился на военного, а когда Линкольн призвал к оружию, Эрика по его просьбе направили в кавалерию.
      "Здесь полегла кавалерия Союза, - печально подумала она. - И кавалерия конфедератов тоже". А ей оставалось только сидеть и ждать.
      Она была бессильна чем-либо помочь парням, оставшимся на лужайке перед ее домом. Ребятам в сером, ребятам в синем.
      Теперь сражение закончилось.
      Выбравшись наконец из подвала, она прежде всего обратила внимание на густую, тяжелую пелену порохового дыма. Затем прошла через гостиную к входной двери. Сердце ее мучительно сжалось: вокруг лежало множество трупов.
      Пороховой дым ел глаза, но она не уходила. Странно было ощущать себя центром жуткой картины кровавой бойни. Голубое легкое платье с кружевным лифом и высоким воротом, белоснежная нижняя юбка девушки казались такими неуместными среди кровавой грязи во дворе. Даже каштановые волосы, казалось, слишком уж блестят.
      Чудом уцелевшие большие качели на ветвях старого дуба покачивались в сером тумане, как будто их толкал какой-то призрак.
      Сам же дуб был изрешечен пулями.
      Келли спустилась с крыльца, и на глаза ее навернулись слезы: лужайка была сплошь завалена трупами. Девушка в ужасе подобрала юбки и круто повернула назад. Вдруг кто-то резко схватил ее за подол.
      Она в страхе обернулась и подняла руку. Молоденький конфедерат, видимо, замахнулся да так и умер.
      На нем, словно в прощальном объятии, лежал другой солдат - в синем.
      Оба были очень-очень молоды. Неужели теперь, связанные кровью и смертью, они еще не примирились?
      Где же, интересно, тот, голову которого она держала на коленях? Келли окинула двор взглядом. Ей вспомнилось его лицо, в ее охватила дрожь. Лицо было красивое, несмотря на покрывавшие его грязь и черную копоть.., черные как смоль, густые, изогнутые дугой брови, волевые черты лица. Даже смерть не смогла омрачить его благородную мужскую красоту.
      Возможно, тот красивый офицер-кавалерист теперь лежит под трупом поверженного врага, как и эти двое солдат у ее ног.
      - О Боже! - прошептала Келли, присела на корточки и трясущимися руками осторожно закрыла глаза убитым. Как ей хотелось прочесть молитву, но слова не шли в голову.
      Девушка выпрямилась и обвела взглядом поля, на которых некогда росла высокая, чуть ли не до неба, кукуруза. Урожай был полностью сжат пулями, снарядами и картечью.
      Услышав цоканье копыт, она испуганно оглянулась. Из тумана появился всадник. Кто выиграл сражение? Кто теперь явился сюда?
      Вслед за первым подъехали остальные. Янки.
      Кавалерист поздоровался и представился ей:
      - Капитан Трент Джонстон из армии Потомака, мисс. Как вы себя чувствуете?
      Она покачала головой. Неужели кто-то среди этой жестокой бойни может чувствовать себя хорошо?!
      - Со мной все в порядке, капитан.
      - Кто-нибудь еще есть в доме? - спросил он.
      Она покачала головой:
      - Нет, я живу одна. Есть еще трое братьев, но все они на Западе.
      - В армии Союза? - строго произнес Джонстон.
      Губы Келли сами собой сложились в кривую усмешку. Может быть, так всегда и спрашивают? Многие солдаты с недоверием относятся к лояльности жителей Мэриленда. Среди них очень сильны симпатии к южанам. В Балтиморе даже были беспорядки, когда по их территории проезжал Линкольн, направляясь к месту своей инаугурации. И все же возмутительно, что капитан ставит под сомнение ее лояльность, когда она только что вылезла из подвала, а отец и муж ее лежат на семейном кладбище за фермой, вниз по течению ручья.
      - Да, капитан. Мои братья в армии Союза. Они сами попросились на Запад, потому что не захотели биться со своими соотечественниками.
      Капитан прищурился, слегка привстал в стременах и скомандовал:
      - Дженкинс, Стюард, осмотрите этот участок. Вдруг кто-нибудь из наших жив?
      Всадники спешились и стали торопливо оглядывать тела павших.
      Келли окинула Трента Джонстона внимательным взглядом.
      Он был не стар, но время, а может быть, война проложили глубокие скорбные морщины на его лице. Выцветшие глаза, когда-то, по всей вероятности, были синими. Теперь же они как будто затуманились пороховым дымом.
      - Сражение выиграли северяне? - спросила Келли.
      - Да, мисс, - сверху вниз взглянул Джонстон. - Говорят, на победу претендуют обе стороны. Но генерал Роберт Ли оттянул свои войска назад, так что, осмелюсь утверждать, северяне выиграли. Хотя, учитывая наши потери, я лично не вполне в этом уверен.
      Иисусе Христе, в жизни не видывал столько убитых!
      Он оглянулся на солдат, которые все еще бродили среди трупов, разбросанных по двору, внимательно осматривая каждый. Келли с яростью сжала кулаки. Господи, она бы никогда не смогла так тщательно осматривать убитых. Все эти колотые и рваные раны от клинков, мин, снарядов и картечи...
      Живых не было. Никто не двигался. Единственным признаком жизни было назойливое жужжание мириад мух.
      - Смотрите внимательнее, не дышит ли кто-нибудь из наших! - приказал капитан Джонстон.
      - А что, если выжил парень в сером? - тихо спросила Келли.
      Кто-то из солдат - то ли Дженкинс, то ли Стюард - мрачно отозвался в ответ:
      - Конечно, мисс, о нем мы тоже позаботимся, уж будьте уверены. У меня у самого родня на вражеской стороне, - сказал он, понизив голос и взглянув в сторону непримиримого капитана. - Мы ведь подберем и мятежников, не так ли, капитан?
      - Да, конечно, - кивнул тот и пристально посмотрел на девушку. - Вы и правда за северян, мисс?
      - Да, я на их стороне, - с вызовом ответила Келли, скрипнув зубами. Разве при виде этих солдат, врагов при жизни и побратимов, которые трогательно обнимали друг друга после смерти, можно оставаться равнодушной?! - Сэр, - обратилась она к Джонстону, вспомнив про Эрика. Здесь в разгар битвы проезжал мой знакомый офицер - капитан Эрик Дабни. Вы его не видели? Он.., остался в живых?
      Капитан покачал головой:
      - Пока не видел, мэм, но к вечеру - вполне возможно. Я ему передам, что вы о нем беспокоитесь.
      - Спасибо.
      Капитан прикоснулся пальцами к полям шляпы.
      - Мы скоро вернемся с похоронной командой, мисс. Стюард, Дженкинс, по коням!
      Еще раз козырнув ей, Джонстон повернул коня, и уже скоро весь отряд скрылся в сером тумане.
      Келли закрыла глаза. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой среди всех этих мертвецов, лежащих во дворе. Скорее бы их похоронили! Наверняка погребут где-нибудь поблизости, в братской могиле.
      А где-то там далеко-далеко жена, мать, любимая или просто подружка будут оплакивать павшего в сражении воина. И помолятся за упокой его души, и поставят камень в его память, и положат цветы...
      Вот так и она приносит цветы к каменному памятнику, воздвигнутому рядом с могилой матери. Тело Грегори ей возвратили в гробу. Келли встречала его на железно-дорожной станции - отрешенная, онемевшая от горя, одетая в траур. Отца же убили под Шайлохом, она получила лишь письмо от его командира: "Уважаемая госпожа Майклсон, с прискорбием извещаю..."
      И ей еще повезло! В основном жены узнавали о том, что стали вдовами, прочитав имена мужей в списках, которые вывешивались в ближайшем городке или перепечатывались в местных газетах.
      Девушка повернула к дому, стараясь побыстрее пройти мимо трупов. И тут она впервые обратила внимание, что фасад весь выщерблен пулями, оконные стекла разбиты, а слева от крыльца в каменном фундаменте строения застрял неразорвавшийся снаряд.
      Нет, этого сражения ей никогда не забыть!
      Она вошла в гостиную. Под ногами хрустнуло битое стекло.
      Кругом темнота, в углах сгустились тени - надо поскорее зажечь газовые лампы.
      Не успела она сделать и нескольких шагов, как онемела от ужаса. Дыхание перехватило, и девушка впилась зубами в сжатые кулаки, пытаясь побороть охватившую ее панику.
      Она была не одна в доме!
      Кто-то проник на кухню через черный ход.
      В конце коридора она увидела темный силуэт. Высокий человек в шляпе с плюмажем, лихо сдвинутой набок. В темноте разглядеть лицо было невозможно, но мундир она разглядела.
      Он был серого цвета с золотой отделкой. "Кавалерийская форма южан", тотчас сообразила она.
      Боже, этого ей только не хватало! Она не раз слышала о том, что случается с женщинами, когда они попадают в руки солдат оккупационной армии.
      "Только без паники", - решила Келли.
      - Не кричи! - хриплым голосом предупредил он, прежде чем она успела издать какой-либо звук.
      Келли круто развернулась и бросилась к двери. Но едва она прикоснулась к дверной ручке, как кавалерист-южанин схватил ее за локоть.
      - Черт побери, не надо этого делать, мэм! Я не намерен сидеть в лагере для военнопленных! - Характерная для южан протяжность придавала глубокому, сочному баритону чуть ли не мелодичное звучание. Однако в нем сквозили и дерзкая властность, и даже безжалостность.
      А лицо...
      Подумать только! Тот самый солдат, к которому она прикасалась на поле боя! Тот самый, в котором тогда теплилась жизнь.
      Он так и сверлил ее взглядом своих темно-синих глаз из-под надменно вздернутых очень черных бровей, проникая в самую душу.
      - Нет! - крикнула Келли, выходя из оцепенения, и вцепилась в руку, ухватившую ее за локоть. Пальцы вмиг погрузились во что-то теплое и липкое. Кровь! - Отпусти меня! - потребовала девушка.
      Черт возьми, она сумеет за себя постоять! Ее так просто не запугаешь. Ведь она жила здесь одна с самого начала войны. Но никогда в жизни ей еще не было так страшно: солдат глядел на нее так, будто решил с ней посчитаться.
      - Отпусти! - повторила она.
      Раненый и так был очень высокого роста, а каблуки сапог делали его просто гигантом. Плотно сжав губы, он упрямо вздернул квадратный подбородок.
      - Мисс, не надо...
      - Нет! - Келли наконец вырвалась и снова метнулась к двери. - Капитан Джонстон! - крикнула она.
      - Не кричите! Черт побери, я ничего вам не сделаю! - Он развернул ее лицом к себе, прислонив спиной к дверному косяку, и моментально прикрыл ей рот ладонью.
      Она была вынуждена смотреть в его невероятно синие глаза и красивое мужественно-благородное лицо.
      - Послушайте меня, мэм. Я не хочу... - Он вдруг замолчал и медленно втянул в себя воздух. - Я не хочу...
      Он поморщился и закрыл глаза. Увидев, что он едва держится на ногах, Келли вдруг расхрабрилась, сбросила с себя его руку и изо всех сил толкнула в грудь!
      - Прочь с дороги, мятежник! - прошипела она сквозь зубы.
      Он опустился на колени, а потом и вовсе повалился на пол.
      И остался неподвижно лежать у двери. Она, оцепенев, глядела на него какое-то время, потом пнула ногой.
      Южанин не шевельнулся.
      Неужели умер?
      Надо распахнуть дверь и еще раз позвать капитана Джонстона. Впрочем, он наверняка уже далеко отсюда. А этот мятежник больше не представляет никакой опасности.
      Шляпа свалилась у него с головы, и, наклонившись, она увидела густые, кудрявые, черные как смоль волосы. В чертах его красивого лица чувствовался характер.
      "Он враг", - напомнила себе Келли и неожиданно для самой себя пригладила выбившуюся прядь волос у него на виске.
      "Господи! Вот куда его ранило".
      Бок мужчины тоже был весь в крови: по серой шерстяной ткани мундира расплылось алое пятно. Келли поднялась, двинулась на кухню и, смочив полотенце холодной водой, вернулась в гостиную. Обтерев ему лоб, она решила, что рана у виска не опасна.
      А вот кровь, сочившаяся сквозь серое сукно, ее обеспокоила. Она расстегнула мундир и осторожно высвободила из-под ремня рубаху. Какое совершенное тело - плоский живот, рельефная грудь, бронзовая от загара! Он был очень горячим на ощупь. Жаль, что на войне погибают такие вот красавцы - смелые, обходительные, в расцвете сил. И не важно, янки или конфедераты.
      "Не такие уж, правда, обходительные", - хмыкнула она про себя и снова взялась за полотенце. На боку оказалась еще одна - старая - рана, нанесенная саблей или штыком. Она открылась, и теперь он истекал кровью.
      Келли стянул" рану полотенцем я прошептала:
      - Надеюсь, ты будешь жить, мятежник. - Девушка ничуть не сомневалась, что капитан Джонстон спас бы даже южанина. Правда, все без исключения янки и конфедераты - до смерти боялись попасть в лагерь для военнопленных.
      Что ж, это не ее дело. Этот солдат забрался к ней в дом. Не все ли ей равно, что с ним потом случится?
      Она закусила губу. Судя по знакам различия, он полковник кавалерии в армии конфедератов. Причем одет по всей форме - серый мундир с золотистым кантом. Видимо, из состоятельной семьи.
      Из небольшого кожаного бумажника раненого Келли торопливо достала лежащие там бумаги: несколько писем и старое удостоверение, выданное на имя полковника Дэниела Камерона, армия Западной Виргинии, генералом Дж.Э.Б. Стюартом.
      Дэниел Камерон. Значит, вот как его зовут! Она вздрогнула, решив, что лучше бы, пожалуй, ей этого не знать.
      Враг должен оставаться безымянным, так его проще ненавидеть. На войне как на войне.
      Внезапно послышалось цоканье копыт, и Келли, на секунду испытав облегчение, поспешно сунула удостоверение в бумажник. Оставалось лишь позвать капитана Джонстона и сбыть раненого с рук.
      Девушка решительно поглядела вниз, и вдруг окровавленные пальцы вцепились в подол ее юбки, синие как небо глаза сверкнули угрозой.
      Камерон пришел в себя.
      Вмиг отбросив всякое великодушие, Келли в страхе отшатнулась.
      - Отпусти меня! - воскликнула она.
      - Ни за что на свете, ангелок. Ни за что на свете! - Губы конфедерата скривились в жуткой ухмылке.
      Глава 3
      Стало ясно, что солдаты в дом не войдут, ибо топот копыт постепенно замер вдали.
      Значит, надо позвать их, и как можно быстрее.
      - Нет! - пронзительно вскрикнула Келли и рванулась к двери. Она уже было распахнула ее, но тут крепкая мужская рука обхватила ее за талию.
      Она взвизгнула.
      - Не ори! - грубо приказал он и развернул ее лицом к себе.
      Она снова попыталась извернуться и, распаляясь все сильнее, стала колотить его кулаками в грудь. Однако на сей раз он крепко обхватил ее руками, и они оба рухнули на пол. К ее ужасу. Камерон вдруг оказался сверху. Теряя голову от страха, она яростно молотила в его спину.
      - Мэм, черт бы вас побрал, я изо всех сил стараюсь не сделать вам больно. Неужели вы, янки, не можете понять этого своей тупой башкой? И вообще нехорошо шарить по карманам умершего, пока труп еще не остыл!
      Да, на снисхождение ей рассчитывать нечего, если понадобится, он будет вынужден обойтись с ней жестоко.
      - Я пыталась помочь вам...
      - Понятно. Точно так же, как тогда, когда сбросили мою голову с колен и оставили меня умирать?
      - Я решила, что вы умерли!
      - Нет, вы поняли, что я мятежник!
      - Но вы же враг, - раздраженно огрызнулась она. - Впрочем, из благородных и галантных рыцарей. И ваше поведение, очевидно, является примером хваленой южной галантности, - язвительно заявила она.
      - Должен сказать, дорогая моя, что я сейчас проявляю гораздо больше благородства, чем хотелось бы. Начнем с того, что, когда я лежал, истекая кровью, ты, дорогая моя сердобольная и воспитанная янки, еще более усугубила мое тяжелое состояние, пнув меня в голову!
      - Я не пинала! - возмутилась она.
      - Пнула! И удалилась, оставив несчастного умирать. А это, глупец, принял было тебя за ангела! - Полковник внезапно поморщился. И похоже, отнюдь не от боли. Судя по страдальческому выражению его лица, он подумал о погибших солдатах, тела которых вповалку лежали на лужайке. - Не надейся, я больше не потеряю сознания.
      - Я закричу! - пригрозила она, но не успела выполнить угрозу, поскольку он мгновенно зажал ей рот рукой.
      И тут в дверь постучали.
      Келли, явно торжествуя, выразительно взглянула на южанина.
      - Мисс, это капитан Джонстон. Мы пришли забрать трупы.
      Девушка в бешенстве извивалась в руках Дэниела, пытаясь укусить его за пальцы.
      К ее ужасу, он вдруг извлек из-за голенища нож и, приставив острое как бритва лезвие к горлу, прошипел:
      - Не ори!
      Она почему-то перестала бояться, а он неожиданно вскочил и поставил ее на ноги. Затем подтолкнул девушку к двери; острие ножа ощутимо щекотало ей поясницу.
      - Скажи ему, мол, все в порядке, н поблагодари.
      Келли не двинулась с места.
      - Делай что говорят!
      - А ты заколи меня! Ну же! - сердито прошипела она в ответ.
      - Не испытывай мое терпение! - прикрикнул он, открыл дверь и встал в тени у нее за спиной, не отводя от нее лезвия ножа.
      На пороге стоял капитан Джонстон. Она было раскрыла рот, чтобы сообщить про мятежника. Но...
      Впоследствии она так и не смогла разобраться, почему не выдала сто капитану. Может быть, в этом был виноват сам капитан Джонстон? Она была уверена, что, по его убеждению, хорош только тот враг, который мертв.
      - Да, капитан Джонстон, - отозвалась Келли. Ей не хотелось выглядывать во двор и вновь смотреть на мертвецов.
      - Мы скоро уйдем, мэм. Не нужна ли вам какая-нибудь помощь?
      Острие ножа так и впилось ей в поясницу.
      - Нет, капитан , мне хочется побыть одной.
      Джонстон кивнул.
      - Если заметите здесь кого-нибудь незнакомого, известите меня. Свои ли, враги или раненые . Я буду неподалеку. Мы стоим ниже по течению Антьетамы, там, где в нее впадает небольшой ручеек.
      - Понятно. Спасибо большое, - кивнула Келли.
      Когда Джонстон повернул коня, она еле удержалась, чтобы не окликнуть его.
      Дверь с грохотом захлопнулась. Камерон обхватил Келли руками и вместе с ней опустился на пол.
      - Неплохо получилось, - хмыкнул он.
      - Чертовски хорошо получилось, - ледяным тоном подтвердила она. - Но если вы еще раз вынете нож, я заору как резаная!
      - Леди, не испытывайте судьбу, - мрачно посоветовал он.
      - Разве у меня есть выбор, если я волей этой самой судьбы оказалась в компании столь благородного и галантного рыцаря?
      - Мне надо вернуться в расположение войск генерала Стюарта!
      - Ну а пока можете до смерти истечь кровью, полковник, - сладким голоском пропела она.
      - Вы так думаете?
      На крыльце снова послышались чьи-то шаги. Он тотчас зажал ей рот рукой. Задыхаясь, она попыталась вырваться, но он был силен, как Атлант, несмотря на то что минуту назад чуть не умер у нее в гостиной.
      Казалось, он держит ее в своих руках целую вечность, а ведь до сих пор ни один мужчина, кроме Грегори, не прижимал ее к себе так крепко и так долго. Ей отчаянно хотелось вырваться, но она никогда еще не чувствовала себя такой защищенной. Келли закрыла глаза и то ли впала в какое-то оцепенение, то ли задремала. Может быть, она теряет сознание от удушья? Когда в дверь снова постучали, она испугалась до смерти.
      Он поднялся с пола, подняв ее вместе с собой.
      Осторожно отнял руку от ее рта, потом повернул лицом к двери и распахнул дверь.
      На пороге опять стоял Джонстон.
      - Мы закончили здесь, мэм.
      Она выглянула наружу. Трупы были убраны. Все. Она чуть не лишилась чувств. Все эти несчастные молодые парни...
      - Мисс? С вами все в порядке?
      Она кивнула.
      В горле у нее пересохло, и она с трудом перевела дыхание. Все-таки неплохой человек этот Джонстон. Конечно, только для своих.
      - Да, все в порядке... Спасибо, капитан.
      - Ну ладно, будьте осторожны. Если потребуется помощь...
      - Нет, нет, спасибо.
      - Ох, простите, чуть не забыл: капитан Дабни жив и здоров.
      Его, правда, ранило в руку, но, по словам военного хирурга, рана не опасна. Капитан шлет вам привет и тревожится за вас, но я взял на себя смелость сообщить ему, что с вами все в порядке.
      - Спасибо. Очень рада за капитана Дабни.
      Джонстон отсалютовал и удалился. Она видела, как он сел в седло, взмахнул рукой и что-то громко крикнул. Отряд всадников, сопровождавших фургоны, двинулся с места.
      Губы Келли тронула улыбка: на сей раз мятежник обошелся без ножа в течение всего разговора.
      Она закрыла дверь и наткнулась на колючий взгляд Камерона.
      - Отлично, - одобрил он. - Вы все сделали, как надо.
      - Просто потому, полковник, что вы умеете весьма галантно обращаться с женщинами, - сладким голоском поддела его Келли.
      - А вы, мэм, воплощение доброты и человеколюбия, - усмехнулся он.
      - Полковник...
      - Кто такой капитан Дабни?
      Она удивленно вскинула брови и ледяным тоном ответила:
      - друг.
      - Друг или любовник?
      В мгновение ока рука Келли взметнулась в воздух. Он перехватил ее прежде, чем она коснулась его щеки.
      - Пусть даже сейчас война, сэр, но как вы смеете?
      - Да я должен знать, не может ли этот самый капитан неожиданно нагрянуть сюда!
      - Что ж, предоставляю вам возможность теряться в догадках, сэр, презрительно хмыкнула она в ответ.
      - Ну, мэм, вы заткнете за пояс любого. Какая ярость!
      Просто воплощенная невинность! - усмехнулся он.
      - Воплощенная невинность?! Смею вас заверить, сэр, что я столь же опасна, как и любой солдат, с которым вам пришлось встретиться на поле боя! И еще, полковник: я была бы вам весьма признательна, если бы вы закрыли дверь с той стороны.
      - Не могу, мэм. - Подняв с пола свою шляпу, он водрузил ее на голову. Похоже, к своей шляпе он испытывал особую привязанность.
      - Почему это?
      - Я истекаю кровью.
      - Вы полагаете, мне есть до этого дело? - сердито спросила она. - В последнее время на принадлежащей мне земле то и дело истекают кровью и умирают солдаты.
      - Следует простить нас за то, что мы умираем. Мы делаем это не нарочно, - сухо перебил он.
      Келли пропустила мимо ушей его саркастическое высказывание.
      - Вы меня оскорбляете, вторгаетесь в мои частные владения...
      - Это я-то вторгаюсь? - сердито оборвал ее он. - Леди, если вы думаете, что сильно пострадали, то посмотрели бы, во что превращена Виргиния! Ваша армия разорила ее до нитки. На многие мили пустырь, ни одной лошади, ни одной коровы, дети голодают! А вы еще говорите о каких-то вторжениях!
      Заметив неприкрытое страдание в его глазах, она несколько сбавила тон:
      - Я лгала из-за вас, полковник. Уберегла вас от лагеря для военнопленных, а теперь вы пойдете и убьете еще дюжину солдат Союза. Возможно даже, убьете кого-нибудь из моих близких...
      Дэниел прислонился к двери, словно почувствовал вдруг смертельную усталость.
      - Не исключено, что я убью и кого-нибудь из своих родственников, тихо проговорил он. - Весьма сожалею, но вы должны мне помочь. Я не намерен умирать от кровотечения в ваших частных владениях!
      Он вдруг схватил ее за руку и, втащив на кухню, стал над раковиной накачивать воду. Келли стиснула зубы, достала чистое полотенце, смочила его и приложила к ране на боку.
      - Придержите пока! - приказала она.
      Он подчинился, а девушка, порывшись в шкафу, нашла чистые простыни и разорвала их н" длинные полосы.
      - Задерите рубаху! - скомандовала она.
      Он подчинился.
      Ей снова стало неловко от вынужденного прикосновения к его бронзовому от загара торсу.
      - Похоже, что рану вам зашивали не слишком умелые руки, - проговорила она, обматывая его бинтом. - А вы еще смеете убивать наших хирургов-янки!
      Камерон вдруг вцепился в ее руку, и Келли, охнув от боли, вопросительно уставилась на него.
      - Меня зашивал хирург-янки, мисс звездно-полосатая.
      Причем хирург первоклассный. Просто он не предполагал, что я, не долечившись до конца, вновь сяду на коня. Он-то выполнил свою работу превосходно - лучше некуда!
      Келли в крайнем удивлении воззрилась на него.
      - Ушам своим не верю, полковник. Вы хорошо отзываетесь о северянине?! С чего бы ему было так стараться для вас?
      - Просто он мой брат, - теряя терпение, отозвался Дэниел. - Вы закончили?
      - Ваш брат? - озадаченно воскликнула Келли.
      - Именно, - сердито отрезал он. Ему не хотелось распространяться о семье.
      Ей, пожалуй, не стоило так удивляться. Ее собственные братья попросились на западный фронт, чтобы не пришлось стрелять в своих друзей или соседей из Виргинии. Часть населения штата Мэриленд была на стороне южан, тогда как другая часть сочувствовала северянам.
      - Так вы закончили? - рявкнул он.
      Келли отмахнулась:
      - Я сделала все, что в моих силах. А теперь прошу вас уйти.
      Камерон одернул задранную рубаху и, поморщившись, заправил ее в бриджи. Потом, давя сапогами битое стекло, отошел к входной двери, распахнул ее и окинул взглядом двор. Он простоял так довольно долго, и одному Богу известно, какие ужасы войны вновь переживал.
      Наконец он закрыл дверь и снова приблизился к ней.
      Она настороженно отступила в сторону, но он, по-видимому, не имел намерения прикасаться к ней.
      - У вас не найдется чего-нибудь поесть? - спросил Дэниел.
      Келли не могла бы объяснить, почему вдруг занервничала.
      Ведь страха больше не было несмотря на его угрозы, она не верила, что он может причинить ей зло. Возможно, хваленое благородство южан вовсе не пустой звук.
      В общем, девушка не боялась, но все острее ощущала, что рядом мужчина. Не враг, не мятежник, просто мужчина. Ее не оставляли равнодушной ни его рост, ни запах, ни голос, ни даже то, как он сидел, вытянув длинные ноги.
      - Послушайте, я сделала все, что могла...
      - Еще бы! Нет ничего лучше, чем хорошенько пнуть человека в голову. Я, несомненно, ваш должник до конца своих дней.
      - Я вас не пинала?
      - Позвольте возразить, дорогая моя. Я на себе испытал нежное прикосновение вашей изящной ножки.
      - Но это нечаянно!
      - Значит, вы проявили милосердие к своему врагу, а?
      - Я, черт возьми, проявила к вам достаточно милосердия!
      Он чуть сдвинул на затылок свою шляпу и с любопытством посмотрел на девушку из-под набрякших век.
      - Но ведь я враг?
      Она ухватилась за спинку стула. Да как он смеет говорить ей такие вещи!
      - Да, да, вы враг! И я вам ничем не обязана! Я и без того сделала больше, чем следовало, для очистки совести.
      - Зачем вы солгали ради меня? - спросил он тихо.
      Словно теплая волна пробежала по ее спине.
      - Не понимаю, почему вы так удивляетесь. Ведь у вас в. руках был нож...
      - Вы, черт возьми, ничуть не сомневались, что я им никогда не воспользуюсь! А в последний раз я вам и вовсе не угрожал.
      - Какая разница? - нахмурилась Келли. - А теперь не будете ли вы так любезны просто уйти?
      Он низко надвинул на лоб шляпу и ответил ей не сразу.
      - Я умираю с голоду. Мне надо выспаться и поесть, тем более что янки будут целую ночь прочесывать всю округу.
      Келли на минуту задержалась у раковины. Недовольно надув губки, она взяла с полки над раковиной спички, зажгла лампу и поставила ее на стол. Потом двинулась в кладовку, и он сразу же насторожился;
      - Куда вы?
      - За едой, мятежник, если это единственная возможность выставить вас отсюда.
      Девушка спустилась в кладовку и взяла треть головки сыра и копченую ветчину. Поднимаясь вверх по лестнице, она вздрогнула, увидев, что он поджидает ее наверху.
      - Если бы я захотела выдать вас, полковник Камерон, то сделала бы это, едва здесь появился капитан Джонстон, - заявила она.
      Он вздернул черную как смоль бровь.
      - Ого! Вы знаете мое имя? Ах да, конечно! Вы же шарили по моим карманам.
      - Нет, не шарила.
      - Неужели? - Камерон с деланным удивлением выгнул брови. - Что вы там искали?
      Келли покраснела от стыда, хотя, по правде говоря, имела полное право поинтересоваться личностью человека, который вторгся в ее дом.
      - Я думала, вы умерли, и решила на всякий случай узнать ваше имя.
      - Вот как? - пробормотал он и посторонился, пропуская ее. И едва Келли положила еду на стол, набросился на сыр.
      - Ну и ну! Неужели в Виргинии не прививают хороших манер? усмехнулась она. - Не учат есть деликатно, как подобает джентльмену?
      Он взглянул на нее так, что и пламя могло бы обратиться в лед, а Келли как ни в чем не бывало продолжала резать ветчину, - Полковник Камерон, у меня и хлеб есть. Если вы в состоянии подождать...
      - Нет, я не в состоянии ждать, но хлеб мне тоже нужен.
      Хлеб был вчерашний, но Камерон, похоже, не заметил этого. Как ни странно, ей стало жаль его. Видимо, он и его люди давно уже не ели досыта. В одном он был прав: военные действия велись преимущественно в долине реки Шенандоа и на землях Виргинии. И если Север уступал Югу в военном гении своих генералов, то конфедератам грозила гибель от голода.
      На войне как на войне, вспомнила Келли. И наверное, именно поэтому Ли решил для разнообразия переместить военные действия на территорию северян.
      И все же несмотря на то что солдаты-южане давненько находятся на скудном рационе, им удается не давать спуску северянам. Нет, она не должна испытывать к этому человеку никакой жалости.
      - Что пожелаете выпить, полковник? - спросила Келли с явным раздражением.
      - Пожалуй, виски. И кофе. И то и другое выпью с удовольствием.
      - Не сомневаюсь.
      Келли достала из шкафа бутылку виски и поставила перед ним на стол.
      - Бокал вам явно не потребуется! - сказала она, зажгла конфорку и отмерила кофе в кофейник.
      Он, не сводя с нее глаз, подвинул к ней тарелку, предварительно наполнив едой.
      - Садитесь. - Камерон ногой выдвинул стул. - Думаю, Вы тоже проголодались.
      Келли села за стол, но к нище не притронулась.
      - В чем дело? Противно сидеть за одним столом с мятежником?
      Девушка покачала головой:
      - Я пока не могу есть. - И никакого сарказма в ее тоне не было. Оба разом вспомнили о сражении.
      - Глотните, - предложил Камерон. - Поможет вам забыться. Мне не раз помогало.
      Келли покачала головой.
      - Выпейте залпом. Ну! - скомандовал он.
      К своему удивлению, она подчинилась. Виски обожгло горло. Она закашлялась и сделала еще глоток. Стало теплее и легче на душе.
      Но этот его взгляд! Завораживающие глаза Дэниела казались то холодными, как лед, то горячими, как синее пламя. Более того, он словно видел ее насквозь.
      - Думаю.., думаю, что кофе уже готов, - пробормотала девушка и встала, чтобы разлить напиток. Дэниел добавил в чашки виски.
      - Расслабьтесь, мисс...
      - Какая разница, как меня зовут?
      - Какая разница, назовете вы свое имя или нет? - парировал он.
      - Келли, Келли Майклсон.
      - Расслабьтесь, мисс Майклсон.
      - Миссис Майклсон. И как же я расслаблюсь, когда враг расселся у меня на кухне?
      - Вот оно что!
      - Да.
      - Я уйду на рассвете. Но в любом случае нам придется провести вместе целый вечер. А потом я должен немного поспать. Скажите, а где мистер Майклсон?
      - За домом, - коротко ответила Келли, но не увидела в глазах мужчины ни страха, ни тревоги.
      - Спит вечным сном?
      - Да.
      - Где он погиб?
      - В одной перестрелке в Теннесси.
      - Когда?
      - Чуть больше года тому назад.
      - Ну что ж, миссис Майклсон, я никогда не бывал в Теннесси, так что не мог убить вашего мужа.
      - А я и не говорю, что это сделали вы.
      - Вот как? Значит, вы просто ненавидите всех солдат-конфедератов?
      Келли чуть не поперхнулась кофе и вскочила на ноги.
      - Я никого не ненавижу! Но вы враг. И больше не можете здесь находиться.
      - Я вынужден.
      Девушка тотчас направилась в гостиную. А он допил кофе и поставил чашку. Потом пошел следом за ней.
      - Надеюсь, вы не собираетесь покидать дом, миссис Майклсон?
      - Откровенно говоря, собираюсь. Раз не желаете вы.
      - Вам не удастся.
      - Почему это?
      - Я вам не позволю.
      - Но ведь я вас не выдала...
      - Ну и что, можете выдать потом. Я действительно сожалею, но отпустить вас не могу.
      Она раздраженно выругалась. Он поднял брови и рассмеялся. И сразу же стал очень милым. Врагу явно не откажешь в обаянии.
      Он прислонился к стене возле разбитого окна с некогда элегантными шторами.
      - Что за неподходящие выражения для такой утонченной и благовоспитанной янки! Притом красавицы! Впрочем, вы становитесь еще красивее, когда ругаетесь столь неподобающим леди образом!
      Келли схватила со стола статуэтку Пана <Пан - в греческой мифологии бог стад, покровитель пастухов.> и с размаху запустила в обидчика.
      Все равно в доме все разбито и порушено.
      Камерон ловко увернулся и рассмеялся.
      - Но утром чтобы и духу вашего здесь не было! - воскликнула она. Иначе я сама вас пристрелю!
      - Лихо, - пробормотал он, с одобрением поглядывая на нес. - Но вы сама себя обманываете. Если бы вы хотели меня убить, то могли бы еще на лужайке немного напрячься и прикончить меня окончательно. Скажите, неужели вы на самом деле решились бы застрелить меня?
      - Да. И прошу вас утром уйти.
      - Само собой, уйду. Обещаю. И вы вместе со мной.
      - О чем вы?!
      Синие глаза сверкнули, как лезвие бритвы.
      - Вы пойдете со мной, миссис Майклсон, и проведете меня через линию фронта в Виргинию.
      - Да вы совсем спятили! Я никуда не пойду. Ни за что на свете! Вас досыта накормили, вы как следует выспитесь, но будь я проклята, если вы меня найдете, когда проснетесь...
      - Будь я проклят, если вас здесь не окажется! - И Камерон резким движением сорвал золотой шнур с кисточкой, с помощью которого раздвигались шторы. В мгновение ока он обмотал декоративный шнур вокруг ее талии и привязал к себе.
      - Что, черт возьми, вы затеяли, полковник? - возмутилась Келли, вырываясь изо всех сил.
      Но все ее усилия были напрасны. Он сгреб ее в охапку и понес на руках вверх по лестнице.
      - Я иду спать. Мне надо хорошенько выспаться. И хотите вы или нет, миссис Майклсон, но вам придется спать рядом со мной. - Синие глаза снова обожгли ее дьявольским огнем. - Рядом со мной, миссис Майклсон. Я так решил, мой ангелок.
      - Ну уж нет, сукин ты сын! - крикнула разъяренная Келли. И попыталась ударить его. Он только крепче прижал ее к себе.
      С Келли на руках он спокойно поднялся по лестнице, не обращая внимания на мелькавшие в воздухе кулаки.
      - Янки, - прошептал он, - обещаю тебе незабываемую ночь.
      - Ах ты мерз... - начала было Келли.
      Он дал ей увесистый шлепок и снова обжег ее синим взглядом.
      - Незабываемую ночь! Я тебе обещаю!
      Глава 4
      Тьма, сгустившаяся наверху, пугала Келли, но, казалось, ничуть не смущала ее своенравного рыцаря. Он на мгновение передохнул и решительно направился к ближайшей двери. Тяжело дыша, вконец измученная Келли искренне изумилась: откуда только у него силы взялись! Он внес ее в спальню.
      - Что сказал бы на это ваш генерал Ли? - съязвила она.
      К Ли, генералу южан, и на Севере относились с неизменным уважением. Еще до отделения южных штатов и создания Конфедерации, когда он был полковником армии США, Линкольн однажды предложил ему командовать союзными войсками. Но симпатии Ли принадлежали его родному штату, и как только Виргиния отделилась от Союза, Роберт Ли встал на сторону мятежников. Его по-прежнему уважали за гуманность и высокую порядочность. Поэтому язвительное замечание, отпущенное мятежнику, должно было ударить по его самолюбию больнее, чем ее кулачки.
      - Не исключено, что вам предоставится возможность лично спросить у него об этом, миссис Майклсон, - ответил Дэниел Камерон с южной протяжностью, которая звучала в темноте удивительно интимно.
      Ей почему-то снова стало не по себе. Странно, что она не боится - ведь вражеский солдат затащил ее в спальню. Смутное беспокойство вызывал только тот факт, что она испытывает не столько страх, сколько приятное возбуждение. И непонятно было, хотелось ли ей заставить его расплатиться сполна, или же по причине своего затянувшегося одиночества девушку будоражила сама мысль о том, чтобы помериться с ним силами.
      - Это твоя спальня? - неожиданно спросил он.
      Она насторожилась:
      - Какая разница?
      - Никакой. Просто хочу, чтобы тебе было удобно.
      - Удобно?! - воскликнула хозяйка. - Как может быть удобно, когда зажимают в тиски против собственной воли? И еще неизвестно, какие страдания меня ждут впереди.
      В темноте вдруг раздался смех, и девушка смутилась: а не слишком ли она драматизирует ситуацию? Секунду спустя тиски разжались, и он положил ее на кровать. Нельзя сказать, что это было сделано с нежностью, но и небрежным обращение с ней тоже не назовешь. Должно быть, Камерон прихватил с собой спичечный коробок, потому что мгновение спустя вспыхнула спичка, и он, разглядев на комоде лампу, зажег ее Затем обвел взглядом белые, вышитые гладью занавески на окнах, плетеный коврик на полу из ясеневых досок, комод полированного красного дерева, шкаф, умывальник и, наконец, кровать с изголовьем и изножьем резного дерева, покрытую белым кружевным покрывалом. Какая уютная комната - теплая, светлая, с камином, облицованным метлахской плиткой, и двумя креслами-качалками перед ним, на которых лежали теплые шерстяные пледы. Как ни странно, эта комната не пострадала от обстрела.
      Белоснежные занавески чуть шевелились от ночного ветерка.
      Интересно, подумалось ей, удивился ли этому обстоятельству вражеский полковник, осматривая комнату. Но его проницательные синие глаза не выдавали мыслей.
      При свете лампы Келли заметила, как побледнело его красивое лицо. Удивительно, что он вообще еще держится на ногах!
      Дэниел стал отстегивать ножны. Она снова встревожилась.
      С трудом справившись с комом в горле, она решила защищать свою честь до последнего.
      Бросив ножны м саблю на кресло, он на минутку присел.
      Потом пристально посмотрел на нее.
      Келли стиснула зубы. Похоже, он решил расположиться здесь.
      Ну что ж, пусть. Но она здесь не останется.
      Она вскочила, моля Бога помочь ей выбраться из дома, пока мятежник без сил.
      Но не успела девушка добежать до двери, как Дэниел преградил ей путь, и она с размаху влетела в его объятия.
      Она подняла голову, и взгляды их встретились.
      - Ты никуда не пойдешь, янки, - насмешливо сказал он. - Извини.
      - Отпустите! Вы не имеете права меня удерживать!
      - Но я вынужден.
      - А где же ваша хваленая гуманность, где же честь южанина? Вы обязаны...
      - Одна из моих обязанностей - остаться в живых, миссис Майклсон.
      - Но нельзя же оставаться здесь, в моей спальне?! Со мной??
      Его брови взметнулись вверх, надежные, сильные руки ослабили хватку. Она всем телом ощущала его тепло. Он улыбнулся своей чудесной, неотразимой улыбкой. Наверное, раньше на балах немало девичьих сердец таяло от этой улыбки.
      Теперь в ней сквозила горечь. Перед Келли стоял закаленный в боях солдат - враг, который участвовал, возможно, в каждом сражении на восточном фронте. Ее негодование, как видно, его немало позабавило.
      - Право, миссис Майклсон, вы меня удивляете! Чего вы так испугались? Неужели меня?
      - Как бы не так! Вы ведь всего лишь грубый и, надо добавить, довольно грязный солдат армии мятежников. Я ни капельки вас не боюсь!
      - Вот как? Неужели в шкафу спрятался какой-нибудь янки, готовый прийти к вам на помощь?
      Она не поняла, поддразнивает ли он ее или действительно подозревает в коварных замыслах.
      - Может быть, в шкафу и в самом деле сидит янки, - торопливо кивнула она, - и вам лучше оставить меня в покое и улепетывать отсюда без оглядки.
      - Гм-м.., мне, по-видимому, следует опасаться капитана Эрика Дабни, не так ли?
      - Да, и поскорее уносить ноги.
      Он рассмеялся:
      - Так, значит, капитан Дабни весь вечер коротал время в шкафу? Он еще терпел, пока вы ужинали с мятежником, но теперь, когда вам угрожает реальная опасность, доблестный защитник придет к вам на помощь.
      - Возможно.
      Камерон коснулся ее щеки. Прикосновение было нежным, как шепот. Теплая волна всколыхнулась во всем ее теле.
      - Прекрасная дама, попавшая в беду... - пробормотал он.
      - О чем вы?
      - Так, ни о чем. - Он снова улыбнулся, заглянув ей в глаза. - Если бы в вашем шкафу сидел я, миссис Майклсон, то уже давно бы выскочил оттуда. И приставил нож к горлу любого, кто вздумал бы приблизиться к вам. По правде говоря, я сомневаюсь, что капитан Дабни находится где-нибудь поблизости. Зато не сомневаюсь, что вы побаиваетесь меня.
      - Ни капельки! - поспешно воскликнула она. Но она боялась. Причем не столько его непочтительности - хотя этого тоже было хоть отбавляй, сколько нежных прикосновений.
      - Ни капельки? - насмешливо переспросил он.
      Она попыталась вырваться.
      - Неужели совсем ни капельки? - повторил он и тихо рассмеялся.
      Она подняла голову и взглянула ему в глаза. Сердце ее бешено колотилось, и он наверняка чувствовал это.
      - А на шее у вас, миссис Майклсон, бешено пульсирует жилка. Причем уже давно. Когда-то, в незапамятные времена, меня, конечно, учили хорошим манерам. Моя мать, женщина добропорядочная и милая, прививала нам, троим уважение к другим людям. Но с той поры как будто прошла целая вечность.
      Война ведь такая страшная штука! - Дэниел по-прежнему не выпускал Келли из своих объятий. - Все еще страшно? - спросил вдруг он, сверкнув глазами.
      Неожиданно для самой себя она вдруг выпалила:
      - Чтобы я испугалась такого хулигана?! Не дождешься!
      Он снова рассмеялся. И не успела она глазом моргнуть, как Камерон, взяв ее за плечи, развернул спиной к себе.
      - Не беспокойтесь, миссис Майклсон. У меня по отношению к вам нет абсолютно никаких грешных намерений.
      Девушка встрепенулась:
      - Я и не думала, что вы...
      - Еще как думали! А теперь досадуете, потому что ошиблись.
      - Уверяю вас, я...
      - Досадуете, досадуете? Ладно, успокойтесь. Вы красивы - слов нет. И я, само собой, очарован вами и уверен, стоит вам только пожелать, не устоит и святой.
      - Как вы смеете!.. - возмутилась Келли, на он тут же перебил ее:
      - Я просто стараюсь вас успокоить.
      - Черт вас возьми! - негодующе выкрикнула она.
      Камерон, казалось, совсем развеселился:
      - Миссис Майклсон, вам следовало бы сражаться на поле боя. Уж вы бы не отступили!
      - Да, я не отступаю, не проигрываю сражений и никогда-никогда не сдаюсь... - начала она.
      Но тут Дэниел снова не слишком учтиво толкнул ее в спину.
      Она хлопнулась на кровать, но сразу же настороженно обернулась'.
      - Я не причиню вам зла и не намерен пугать вас.
      - Правда? - прищурив глаза, саркастически воскликнула Келли.
      - Правда. - Уперевшись руками в постель по обе стороны от нее, он наклонился ниже. - Хотя, не скрою, мне очень хотелось бы овладеть тобой. Его низкий, хрипловатый голос задел глубинные струны ее души. Она вся вспыхнула и вздрогнула всем телом. - Мне надо поспать, - продолжил он, - а поскольку ты янки, я тебе не доверяю. Поэтому ты останешься со мной.
      С этими словами он выпрямился и снял ремень. Глаза девушки тревожно округлились, она чуть не закричала, подумав, что он собирается отхлестать ее, но Камерон неожиданно навалился на нее, предостерегающе приложил палец к губам:
      - Миссис Майклсон, хотите верьте, хотите - нет, в душе мятежника еще сохранилось понятие о чести. Я не намерен пугать вас или причинять вам боль. Но нельзя же позволить вам бродить без присмотра, пока я сплю.
      По-видимому, она онемела от неожиданности.
      - Вы меня поняли? - спросил он уже мягче.
      Она кивнула, ибо в любом случае он найдет способ заставить ее понять.
      - Вот и хорошо, - прошептал полковник и, к ее ужасу, затянул ременную петлю сначала на ее руке, потом на своей, взглядом предостерегая от необдуманных действий.
      Потом он вытянулся на кровати рядом с хозяйкой.
      Некоторое время Келли лежала не двигаясь, прислушиваясь к ровному стуку его сердца и бешеному биению собственного.
      Прошло несколько секунд, потом минута. Он не двигался, она тоже не шевелилась.
      Камерон моментально заснул!
      Какой же силой воли надо обладать, чтобы поддразнивать се, не подавая виду, что сам с ног валишься!
      На миг Келли показалось, что он умер и она теперь лежит в постели с мертвецом. Но потом, присмотревшись, увидела, как ритмично вздымается его грудная клетка.
      Она зажмурилась, стараясь перевести дух. Лучше бы он умер, потому что, судя по всему, это единственная возможность от него избавиться. Пусть даже полковник никогда не участвовал в боях в Теннесси или под Шайлохом, он должен остаться для нее одним из безымянных, безликих солдат в сером - ее врагом.
      Если он снова потеряет сознание, ей надо, не тратя времени, избавиться от него. Должно быть, где-нибудь поблизости еще остались солдаты-янки.
      Перед глазами ее вновь всплыла страшная картина побоища.
      Она тотчас повернула голову и взглянула на мятежника, лицо которого она успела так хорошо изучить.
      На лбу его выступила испарина; лицо поражало мертвенной бледностью. Рана у него, видимо, гораздо серьезнее, чем ей казалось, а сам он не желал признаться. Если его отправят в лагерь для военнопленных, он наверняка там умрет.
      "Это меня не касается", - приструнила себя Келли. Она была преданной сторонницей Союза и, видит Бог, искренне считала, что сделала правильный выбор. Причем отнюдь не под влиянием отца, братьев или своего мужа. В штате Мэриленд люди сильно расходились во взглядах на войну, рабство, права штатов.
      Часть войск Мэриленда сражалась на стороне южан, другая - на стороне северян. Штат от Союза не отделился, но, пожалуй, здесь, как нигде, была велика вероятность, что отец с сыном или брат с братом окажутся по разные стороны линии фронта и будут вынуждены держать друг друга на мушке.
      Она взвесила все услышанное от отца, братьев, своего мужа и в конце концов решила, что, поскольку все они одна нация, следует сохранить Союз. Многие из ее соседей владели рабами и пользовались подневольным трудом, но она уговорила Грегори освободить пятерых своих негров. Хотя рабы в стране содержались в приличных условиях - не хуже, чем любимые собаки или породистые лошади хозяина, - Келли понимала, что чувствует каждый невольник.
      Относительно войны она разделяла мнения и взгляды самых близких ей людей: южане несут с собой разрушения, они убили отца и Грегори, лежавший сейчас рядом с ней конфедерат не кто иной, как враг. А до конца войны еще очень далеко.
      Келли страдальчески поморщилась, вспомнив мужа. Даже сейчас, по прошествии довольно длительного времени, она гнала от себя мысли о его смерти.
      Итак, полковник Дэниел Камерон... Надо как-то высвободить запястье. Келли стиснула зубы и осторожно, а потом смелее потянула за ремень. Но развязать узел не смогла и в сердцах выругалась.
      Полковник Камерон даже не пошевелился.
      Еле сдерживая слезы, она продолжала сражаться с ремнем, но чем больше старалась, тем туже затягивалась петля.
      Она попыталась спустить петлю с руки. Безрезультатно.
      Тогда Келли села, несмотря на то что его рука тотчас потянулась за ней, и, обламывая ногти, набросилась на ремень. Слезы отчаяния жгли глаза. Он знал, что делал. И узлы умел затягивать на совесть.
      Измученная, несчастная, Келли снова упала на постель. Надо бы подкрутить фитиль у лампы. К ночи похолодало, а камин не зажжен.
      И тут она вспомнила о сабле южанина.
      Оружие лежало на одном из кресел-качалок возле камина.
      Если бы дотянуться, она могла бы разрезать ремень.
      Девушка улеглась плашмя и, протянув руку, дотронулась до кресла. Но, к сожалению, лишь кончиками пальцев. Закусив губу, она попыталась сдвинуть с места своего захватчика.
      После нескольких попыток он, похоже, подвинулся - совсем немного, - но и этого было достаточно. Несколько секунд спустя Келли обхватила эфес сабли. Она чуть не охнула, ощутив всю тяжесть оружия, и все же, стиснув зубы, продолжила свое дело. Неожиданно клинок выскользнул из ножен и с немыслимым грохотом упал на плетеный коврик возле кровати.
      Грохот разбудил усталого мятежника. Бледный, с искаженным от ярости лицом Камерон испепелял ее взглядом. С быстротой молнии Дэниел перегнулся через нее и ловко подхватил саблю.
      Казалось, еще секунда - и он тут же располосует ее саблей.
      Отбросив клинок в сторону, он пронзил ее холодным и острым взглядом.
      - Хотела убить меня? - прошипел он.
      - Нет!
      - Ах да, понимаю: пинать меня ты не собиралась, твоя нога сама ударила меня в голову; убивать не собиралась - сабля сама прыгнула в твою руку...
      - Я только хотела высвободиться! - воскликнула девушка.
      - На войне все средства хороши, - хрипло пробормотал он.
      - Освободи меня!
      - Нет. Не сегодня! - Он рывком придвинул ее к себе. - Прошу вас, миссис Майклсон, - шепнул он ей на ухо, - попытайтесь заснуть. Утром и вам, н мне все покажется не таким уж мрачным.
      Положив девушку на бок, он обхватил ее сильной рукой и закинул сверху свою ногу. Теперь исключалась всякая надежда на освобождение.
      Не в состоянии шевельнуться, она едва осмеливалась дышать, ощущая все его тело.
      Впрочем, спустя некоторое время она поступила так, как он велел, заснула.
      ***
      Жарко. Стоит лето, и они снова лежат на зеленом склоне у реки - Джесс, Криста и он. Он чувствует горячие солнечные лучи на щеке и молит, чтобы потянуло прохладой. Но ветра не было.
      Понятно почему: уже грохочут пушки. Оглушительный рев снарядов со всех сторон.
      А вот они с Джессом уезжают из Харперс-Ферри. Оба еще я синих мундирах после схватки у пожарки. Он слышит слова старины Джона Брауна: "...кровь.., эта земля примет очищение кровью..."
      Дэниел переводит взгляд с усталого лица брата на свои руки, лежащие на луке седла.
      Руки почему-то все крови.
      Снова канонада.
      Он опять в Камерон-холле. Молча стоит возле могилы родителей на кладбище, крепко обнимая Джесса. Слова не нужны.
      Раскол, разодравший страну на части, разделил и их.
      Его брат уезжает не Север. взмывают в воздух и гаснут ракеты.
      Он слышит плач. Плачет Криста. Плачет Кирнан. Джесс уходит на войну.
      Дэниел, беспокойно вздрогнув, перевернулся на другой бок.
      Вот он скачет верхом в составе легендарного кавалерийского эскадрона генерала Джеймса Стюарта, Джеба. Оба без передышки участвуют в боях, кружат по тылам врага, собирают разведданные, жизненно важные для Джексона и Ли.
      Однажды Дэниел в часть не вернулся. Его тяжело ранили, когда генерал союзной армии Маклеллан предпринял неудачную атаку на полуостров. Камерону-младшему удалось избежать заключения в лагерь для военнопленных только благодаря помощи брата. Джесс сам зашил его рану и отвез домой.
      Дэниел снова заворочался во сне.
      Жарко, очень жарко. Он снова в Камерон-холле, смотрит на реку Джеме. Услышав плач ребенка, он улыбается. Война сеет смерть и, как ни странно, приносит жизнь. У Джесса родился сын, замечательный парень. Крошечный такой.
      Джесс пробыл с сынишкой совсем недолго. Войска Маклеллана отступили, и Камерону-старшему пришлось ретироваться из родного дома.
      Братья распрощались; Дэниел тоже Вернулся в свою часть.
      С войсками генерала Томаса Джексона Каменная Стена он сражался в составе армии генерала Ли, который подготовил дерзкое вторжение на Север. Южане овладели Харперс-Ферри, который теперь на территории Западной Виргинии, и взяли в плен тысячи солдат-северян. Потом практически без сна, полуголодные, они скакали много миль, чтобы воссоединиться с Ли в небольшом городке Шарпсбург, штат Мэриленд. Дэниел своими глазами видел почти все сражение, видел так называемую Кровавую аллею - глубокую ложбину между сельскохозяйственными угодьями, где окопались их войска. И где они старались удержаться, пока не попали под шквальный огонь союзной артиллерии. После сражения тела на этой аллее лежали штабелями.
      Он снова беспокойно дернулся и взглянул вверх. Она там! Там! Его ангел. Прекрасный ангел со сказочно красивыми серо-голубыми глазами и роскошными золотисто-каштановыми волосами.
      Вот она склонилась над ним. От нее так сладко пахнет. Как от летней розы. Должно быть, она пришла из прошлого, из тех прекрасных, неспешно текущих дней у реки. Из Камерон-холла с его широким крыльцом и белыми колоннами. Ласковый ветерок играет ее волосами. Он видит, как она в шляпке с большими полями и белых перчатках качается на качелях. Ангел! Смех ее звучит как музыка.
      Да, пусть она будет там. Дома, где тихо шепчут что-то воды реки, где зеленая трава сливается с голубым небом и прозрачной водой. Где стрит во всем величии гостеприимный Камерон-холл. Она бежит среди деревьев. Он слышит ее смех - нежный, звонкий, как перезвон колоколов в марте. Она останавливается у дуба, оглядывается и снова смеется. Он наконец догоняет ее на склоне у реки, и они смеются вместе, скатываясь по омытой дождем траве к водному потоку. Он смотрит ей в глаза. Такие загадочные - серые с темно-синим вокруг. Он прикасается к ее щеке и обнимает своего ангела.
      Ангел! Ангел возмездия, размахивающий мечом.
      Видения вдруг смешались. Ему жарко, невыносимо жарко!
      Но она еще там.
      И что-то ему говорит. Он изо всех сил напрягает слух.
      - ..Вы должны мне помочь. Помогите мне освободиться от ремня. Полковник, если я не оботру вас холодной водой, вы сгорите от лихорадки. Неужели вы не понимаете?!
      Камерон-холл исчез. Дэниел взмок от пота, и его бьет крупяная дрожь. Лампа освещает уютную комнату. Он лежит на белой простыне, и уже не ангел, а сероглазая ведьма-янки наклоняется над ним.
      Правда, сейчас в серо-голубых глазах сострадание. Но еще недавно она собиралась зарубить его саблей. Ему показалось, что смерть бродит где-то рядом.
      - Полковник, послушайте меня, - умоляющим голосом сказала она.
      - Не могу, - прошептал он.
      - Прошу вас, не надо умирать у меня на руках.
      Он с трудом улыбнулся. Какой нежный голос! Мелодичный. Такой и должен быть у ангела.
      - Ты меня выдашь. - Он, видимо, шевелил губами, потому что она, наклонившись, прислушалась.
      - Полковник, вам придется довериться мне. Надо обтереть вас холодной водой. Клянусь, я не брошу вас в таком состоянии!"
      Он попытался собраться с силами и как-то умудрился обхватить пальцами ее руку. Их взгляды встретились.
      - Клянешься честью? - прервал он ее.
      - Что? - не поняла Келли.
      - Честью клянешься?
      - Ах вот оно что!
      Она помедлила. Взор его снова затуманился, похоже, ом терял сознание.
      - Клянусь честью, полковник! Я вас не покину, только освободите меня.
      - Пока я жив, - произнес Камерон.
      - Не надо...
      - Пока я жив!
      - Ладно, будь по-вашему. Клянусь честью, я останусь с вами. Пока вы живы, - проговорила она.
      У него дрожали руки. От слабости он едва мог шевелить пальцами, но все-таки нащупал петлю и начал возиться с ней.
      Сил не было. Пришлось взяться за ремень зубами и напрячь последние силы. Теперь она свободна.
      В мгновение ока Келли вскочила на ноги. Последней мыслью "Дэниела было: она солгала и тотчас покинет его.
      Но это уже не имело значения. Комната закружилась м поплыла перед глазами.
      Снова загрохотала артиллерия. Он был на линии огня. И весь горел в огне.
      ***
      Похоже, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил прикосновение влажного полотенца.
      Камерон облегченно вздохнул.
      Прохлада коснулась его лба и переместилась к плечам. Лихорадка уже отступила. Вконец ослабевший Дэниел просто наслаждался прохладой. Неужели он все-таки умер и по случайности попал в рай? И то правда: сколько можно дразнить смерть?
      А может, янки уже упрятали его в тюрьму? И лечат его сейчас, чтобы потом окончательно доконать какой-нибудь изощренной пыткой?
      Камерон вновь ощутил легкое прикосновение полотенца.
      Он открыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления.
      Миссис Келли Майклсон все еще была с ним. Он лежал на спине, без рубахи, и она водила смоченным в холодной воде полотенцем по его обнаженной груди.
      Почувствовав на себе его взгляд, она вздрогнула.
      - Ты все еще здесь, - выговорил он слабым голосом.
      - Я дала вам честное слово, - отозвалась она, на мгновение замерев.
      Он собрался с силами и схватил ее за руку.
      - Ты сдержала слово, данное мятежнику? - удивился он.
      - Мое слово, сэр, свято и не имеет значения, кому оно дано.
      По лицу Дэниела медленно расплылась улыбка.
      - Благодарю вас, миссис Майклсон. Вы, возможно, спасли мне жизнь.
      Она встала, и он с сожалением выпустил ее руку.
      - Что значит "возможно"?! Нет ни малейшего сомнения в том, что я спасла вам жизнь! Вы сгорали от жара. Но теперь, кажется, лихорадка вас отпустила. Сейчас я дам вам попить, потом принесу что-нибудь поесть, а как только снова стемнеет, вы уйдете...
      Келли налила большой стакан воды из кувшина, стоявшего на столике у кровати. Дэниелу вдруг показалось, что вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Боже, как же хорошо!
      Она взяла у него пустой стакан.
      - Теперь, полковник, отдохните, а я принесу вам супа. Но предупреждаю, хотя я сдержала свое слово, это ничего не меняет, вы мой враг. И я хочу, чтобы вы ушли.
      "Так, значит, битва возобновилась", - подумал Камерон.
      В ее глазах появился серебристый блеск - прекрасный, завораживающий, но предупреждающий о том, что с ней придется считаться.
      Он нахмурился и снова поймал ее за руку.
      - Ты, кажется, сказала "когда снова стемнеет"?
      - Да, полковник. Вы то приходили в себя, то вновь теряли сознание в течение почти сорока восьми часов.
      Двое суток! Он потерял целых два дня!
      А она не побежала к янки, хотя поблизости наверняка стоит немало частей северян.
      Из-за того, что дала слово?
      Один раз, очнувшись, он подумал, что она намеревается зарубить его саблей... И вот надо же... Благодаря ей он остался жив, но она по-прежнему считает его врагом.
      - Мне надо встать, - сказал он и решительно взялся за край простыни.
      - Нет! - встревоженно воскликнула она. - Подождите, полковник! - Она смущенно потупила взор.
      - Но почему?
      - Потому что под простыней на вас ничего нет.
      Дэниел, утратив дар речи, ошеломленно взглянул ей в глаза.
      - Видите ли, полковник, - вздохнула Келли, - мне пришлось охлаждать все ваше тело. Иначе вы бы не справились с лихорадкой.
      - Значит, вы раздели меня догола?
      - Ведите себя прилично, полковник, - надменно подняв брови, проговорила она ледяным тоном. - У меня просто не было выбора.
      - А что с моей одеждой?
      - Ваш мундир был в грязи и крови. - Она усмехнулась. - Я его сожгла. Примите мои соболезнования, но поверьте, его нельзя было спасти.
      - Нельзя спасти?!
      - Так же, как и ваше безнадежное "правое дело", полковник Камерон.
      - Наше безнадежное "правое дело"? Пока что, кажется, мятежники держат за глотку вас, янки.
      - Но вам не суждено победить.
      - Лично мне, мэм, суждено, - хмыкнул он.
      - В таком случае слава Богу, что исход войны не зависит от одного человека.
      Келли говорила весьма убедительно. "Может быть, она права и я действительно веду себя неприлично?" - подумал Камерон.
      Он улыбнулся, представив, как сейчас схватит девушку в охапку и повалит рядом с собой: не стоит раздевать догола мужчину, который так долго пробыл на войне.
      Но он, конечно, не сделает этого. Да и, по правде говоря, совсем не уверен, что у него хватило бы сил повалить ее на постель.
      - Что с вами, полковник? - деланно встревожилась вдруг Келли. - Что-то вы побледнели. - Прекрасные серые глаза сияли самодовольством.
      - Я чувствую себя прекрасно, миссис Майклсон, и если уж на то пошло, меня удивляет, что столь рафинированная леди способна проявить такую доброту и раздеть мятежника донага.
      Как вам, наверное, было страшно! Какой опасности вы себя подвергли!
      Девушка опустила глаза, но если он надеялся заставить ее покраснеть, то ему это не удалось.
      - Полковник, по-моему, под мундиром - синим или серым - все мужчины одинаковы. Я вовсе не испытывала страха.
      И надо признаться. Камерон, вы совсем не показались мне... опасным. Она тотчас круто развернулась и направилась к лестнице.
      Дэниел блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Он потерял целых два дня и не знал, где ему теперь разыскивать своих людей и генерала Стюарта.
      Впервые с начала войны он решил предоставить себе небольшой отпуск по ранению. Видимо, ему придется переходить через линию фронта. Кавалерийский эскадрон, наверное, поджидает его где-нибудь в Виргинии.
      А сейчас неплохо бы доказать миссис Майклсон, что он может быть опасен, когда захочет. Чертовски опасен!
      Дэниел поднялся с кровати и обмотал вокруг пояса простыню. Затем прислушался к своему организму: жизненная энергия медленно возвращалась. Он размял руки, плечи. Теперь стало ясно, что как бы ни был слаб, он не рухнет на пол после первого шага.
      Волоча за собой конец простыни, как шлейф подвенечного платья, полковник стал осторожно спускаться по лестнице.
      Пора снова предстать пред ясные очи своего ангела-врага.
      Значит, она считает, что все мужчины одинаковы?
      Она жаждет битвы? Ну так дождется.
      И скоро узнает, что на самом деле мужчины очень сильно отличаются друг от друга.
      Глава 5
      Келли совсем не была уверена в том, что ей удалось обмануть своего незваного гостя, притворившись спокойной и равнодушной. Пока она добралась до кухни, ладони у нее взмокли, а сердце бешено колотилось в груди. Помешивая мясо, тушившееся на плите, она чуть не обожглась.
      Да простит ее Господь, но куда легче было управляться с ним, пока он находился в забытьи. По правде говоря, ей даже нравилось ухаживать за ним.
      Сначала было непросто. Но каким бы самоуверенным и дерзким ни был этот мятежник, она не желала ему смерти, потому что он каким-то непостижимым образом внушал ей жажду жизни. К тому же полковник был очень красив.
      Впрочем, Келли об этом не думала. Как только он освободил ее, она, орудуя ножницами, содрала с него грязную, окровавленную одежду. Потом без устали бегала вверх-вниз по лестнице, поднося холодную воду. Раскрыв все окна, чтобы было прохладнее, девушка то и дело обтирала раненого.
      Где-то после полудня она поняла, что его удалось спасти.
      Он еще не открывал глаз, и не говорил, и вообще не подавал никаких признаков жизни, но сжигавший его жар пошел на убыль. Дыхание стало ровнее, сон спокойнее.
      Только тогда она осмелилась окинуть внимательным взглядом человека, за которым так долго ухаживала. Какая рельефная грудь, какой мощный торс! Густые, черные, как на голове, волосы на груди превращались в едва заметную поросль на животе.
      Она крутыми завитками опускалась к чреслам и переходила в буйные темные заросли, на фоне которых возлежал его фаллос.
      Казалось, тот жил собственной жизнью - кровеносные сосуды напряженно пульсировали, и даже в спокойном состоянии он путал и искушал одновременно. Ей едва удалось подавить непреодолимое желание прикоснуться. Слава Богу, что он спит, потому что она, наверное, покраснела до самых мочек. Келли даже попыталась перевернуть раненого, чтобы не смущать себя зрелищем его анатомических особенностей, но вдруг загляделась на его мускулистую спину и маленькие ягодицы. Да, сложен Камерон был прекрасно - поджарое, гибкое и красивое, как у дикого зверя, тело просто завораживало.
      "Но он вовсе не зверь, - напомнила она себе. - Он вражеский солдат".
      Впрочем, пока мужчина лежал без сознания, ей и в голову не приходило размышлять о том, кто он такой и почему она с таким упорством борется за его жизнь. Ветер сменил направление, и Келли вдруг уловила запах смерти, который все еще витал над полем сражения.
      Девушка тотчас захлопнула окно и набросила на Дэниела простыню, потом закрыла глаза и затихла. На нее нахлынули воспоминания. Когда-то не так уж давно она любила и была любима. Оба поначалу обменивались робкими, торопливыми поцелуями в поле, затем уже горячо целовались в темноте амбара. Они, само собой, не переходили рамки дозволенного, а когда настала первая брачная ночь, их действиями управляла сама любовь. В первый раз все произошло довольно неуклюже, но любовь помогла им посмеяться над собой, и в последующие дни и ночи стало ясно, что юмор - прекрасная основа супружеских отношений. Келли научилась дорожить поцелуями своего молодого мужа, радоваться его ласкам ч возбуждаться в его объятиях.
      И вот теперь Грегори Майклсон лежит на кладбище. Вес смертная душа его, несомненно, вознеслась на небеса, а бренное тело стало пищей ненасытных червей. Когда его останки прислали домой в армейском казенном гробу, Келли будто застыла.
      Сердце ее словно окаменело - казалось, она никогда больше не полюбит.
      С тех пор она ни разу не влюблялась. Какие бы солдаты ни проходили через эти места, каких бы друзей ни привозили с собой ее братья, в сердце девушки ни разу не шевельнулось ничего похожего на теплое чувство.
      "Сердце мое не растаяло и сейчас", - убеждала она себя.
      Но он разбудил иные чувства. Увидев полковника впервые, она нашла его привлекательным. Как только ее пронзили его поразительно синие глаза, в душе что-то шевельнулось, и девушка вмиг замерла от страха, осознав, что он ее возбуждает!
      Если бы он умер, она бы не вынесла. И совсем не потому, что боялась остаться привязанной к трупу, а потому, что это был он.
      И теперь, ухаживая за ним, она понимала, что ее чувства к нему становятся все сильнее. Ей хотелось позабыть о войне, хотелось вернуться в прошлое. Хорошо бы он был Грегори и можно было бы почувствовать тепло его тела, ощутить возбуждение, которое отмело бы за ненадобностью все разумные доводы.
      Глядя невидящими глазами в горшок с мясом, девушка снова задумалась. Идет война. Молодой светловолосый фермер из Мэриленда, за которого Келли вышла замуж, похоронен на кладбище за фермой, а она осталась вдовой. Вдовой уважаемой, высоконравственной. Ей должно быть стыдно, что у нее так трепещет сердце, что не те мысли лезут ей в голову...
      Сегодня он уйдет.
      - Пахнет вкусно!
      Вздрогнув от неожиданности, девушка оглянулась. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Камерон.
      В сравнении с его загорелым торсом простыня казалась невероятно белой. Его нагота завораживала, даже когда он был без сознания, теперь же, выставив напоказ мощную мускулатуру и рельефный живот, он выглядел просто вызывающе.
      - Что это вам взбрело в голову? - воскликнула Келли.
      Ей хотелось, чтобы в ее словах слышался праведный гнев, но голос предательски дрогнул.
      Он, простодушно улыбаясь, поднял руки вверх.
      - О чем вы?
      - Полковник Камерон, - холодно проговорила она, презрительно прищурившись, - вы ведь, кажется, из приличной семьи. А также, вполне возможно, учились в лучших учебных заведениях и вас воспитывали как джентльмена. Что в таком случае вы, обернувшись простыней, делаете у меня на кухне?
      - Если вам угодно, миссис Майклсон, простыню я могу сбросить, задорно блеснул он синими глазищами.
      - И это говорит тот, кто остался в живых и ходит по земле только благодаря моим заботам?! - возмутилась она.
      Он пожал плечами, прошлепал через всю кухню и остановился у плиты, втягивая носом аппетитный запах.
      - Миссис Майклсон, насколько я понял, вы относитесь ко мне чуть ли не как к двухлетнему мальчонке. И кроме того, вы изволили сжечь мою военную форму, что является сущим произволом. Но, как вы только что изволили напомнить, я должен быть благодарен вам за ваше милосердие Что же мне в таком случае надеть, подскажите?
      - Лучше бы вы оставались в постели, отдыхали и набирались сил, с тем чтобы сегодня вечером уйти, - без тени смущения ответила она.
      Он хотел было снять шляпу и раскланяться, но вовремя опомнился.
      - Ну ладно, мундир можно заменить, но мне так нравилась моя шляпа! Неужели так уж необходимо было жечь и ее?
      - Да, - отозвалась Келли.
      - Жаль.
      - Ничего, в шкафу наверху есть брюки и рубашки. Может быть, они не вашего размера, но, не сомневаюсь, вы , выйдете из положения.
      - Вы предлагаете мне надеть военную форму Союза?
      Она пожала плечами:
      - Дареному коню в зубы не смотрят, полковник.
      - Я не намерен уходить отсюда в военной форме янки, миссис Майклсон.
      - По всей видимости, когда-то и вы носили синий мундир, полковник. Ведь ваш брат - военный врач в армии янки, и потому не исключено, что до отделения южных штатов и начала войны вы оба состояли на военной службе в армии США. Думаю, ничего с вами не сделается, если вы снова наденете синюю форму.
      - Благодарю покорно, предпочитаю оставаться в простыне.
      Камерон стоял так близко от нее, что ей вдруг захотелось завизжать. Нет, ему никогда не удастся ее смутить. Понятно, он бросает ей вызов абсолютно во всем к тому же, - но она не собирается сдаваться. Еще неизвестно, чья возьмет.
      Келли мило улыбнулась и помешала тушеное мясо, умудрившись при этом немного отодвинуться от Камерона.
      - Значит, вы намерены пробираться через линию фронта в простыне, полковник?
      - Лучше в простыне, чем в мундире янки, миссис Майклсон. - Он взял у нее из рук большую ложку и попробовал соус.
      Потом медленно перевел взгляд на нее:
      - Пальчики оближешь, миссис Майклсон! Благодарю судьбу, что оставила меня умирать именно здесь, на пороге вашего дома.
      - Судьба судьбой, - пробормотала Келли, отбирая у него ложку, - а теперь, будьте любезны, пойдите и оденьтесь.
      Камерон не сводил с нее глаз, и взгляд Келли обжигал его жарким пламенем.
      - По правде говоря, Келли, я просто не могу показываться в форме янки. Я не шпион, и не хватало еще, чтобы меня поймали и повесили как шпиона! Я не горю желанием погибнуть в бою, но исполняя свой долг - это, во всяком случае, достойная смерть. Если уж мне суждено быть повешенным, то по крайней мере за наше "правое дело".
      - Ясно, - отозвалась девушка.
      А она и не подумала об этом. Схватив Камерона как мятежника, янки его не повесят, а, вероятнее всего, отправят в лагерь для военнопленных. Со шпионами же в военное время расправляются круто. В Вашингтоне, например, бросили в тюрьму даже Роуз Гринхау, которая считалась признанной красавицей столичного общества. Поговаривали, что и ей не избежать казни.
      Келли, впрочем, очень надеялась, что бедняжку минует подобная участь.
      - Надеюсь, вы проявили ко мне такое милосердие не только для того, чтобы перед виселицей я предстал здоровым?
      - Никакого особого милосердия я не проявляла.
      - Значит, вы с самого начала действительно рассчитывали на то, что меня повесят?
      - Нет, сэр, отнюдь, - раздраженно отозвалась она и, взмахнув ложкой, приблизилась к нему. - Полковник...
      - Позвольте, миссис Майклсон. - Он отобрал у нее ложку. - Я еще в себя не пришел от того, что на меня бросались с саблями, обстреливали артиллерией, палили из ружей, а тут еще вы - с суповой ложкой!
      Она сердито ругнулась вполголоса.
      - Полковник, ваша мать, наверное, пришла бы в ужас, увидев своего сыночка, опоясанного простыней, на кухне у молодой женщины!
      - Моя мать, мам, была мудрой и здравомыслящей леди и наверняка отнеслась бы к этому нормально. Впрочем, она была бы вам благодарна за спасение моей жизни и, уверен, не стала бы даже спрашивать, почему я нахожусь здесь без одежды.
      - Полковник, я сейчас же вышвырну вас вон! - предупредила она.
      - Хотите бросить меня, голого, на съедение волкам?!
      - Не забывайте, что я янки. И с этими волками из одной стаи, - Нет, тихо сказал он, - я же забываю.
      Келли посмотрела на него в упор, и странная дрожь охватила все ее тело. С чего, откуда в ней этот непонятный страх, похожий на предчувствие?
      - Что ж, - тихо произнесла она, отступая, - вашу военную форму уже не вернешь. Я ее сожгла. Придется вам подыскать что-нибудь. По-моему, там есть и цивильное. - Она окинула его взглядом. - Мой муж, возможно, был пониже ростом, но... - она замолчала и пожала плечами, - но брюки отца, пожалуй, вам подойдут. А в сундуке в конце коридора лежат рубашки моих братьев.
      - Если я правильно понял, обедать мне будет позволено только одетым? Дэниел говорил шутливым тоном, поддразнивая ее, и не будь он нагим, манеры его вполне приличествовали бы виргннскому джентльмену, каковым он наверняка и слыл в свое время.
      - Именно, - улыбнулась девушка.
      Он низко поклонился:
      - В таком случае я оденусь настолько прилично, насколько мне это удастся.
      Дэниел удалился, волоча за собой конец простыни. Она посмотрела ему вслед и закусила губу, чтобы не разреветься.
      Проклятая война! Все у нее украла. А теперь вот привела на порог дома врага, но опять-таки лишает ненависти к нему.
      Досадуя, она снова повернулась к плите. Пока он отсутствовал, она накрыла на стол. Может, она малость спятила, но ей почему-то стало до смешного важно вести себя так, словно в жизни ничего не менялось и все шло своим чередом.
      Разумеется, все было не так. Ближе к вечеру возле дома снова появилась специальная команда, собиравшая убитых.
      Сержант, которому она, нервничая, предложила ковш воды, был бледен как бумага. Он рассказал ей о том, как мятежники окопались во рву и долго удерживали позицию, но в конце концов нью-йоркский отряд прорвал их оборону и перестрелял всех до одного.
      Лощина теперь стала называться Кровавой аллеей.
      Потери в одном этом бою составили пятьдесят тысяч человек. За один только день крови здесь пролилось больше, чем в любом другом сражении этой войны.
      Нет, не может все идти своим чередом. Пока тела убитых валяются по полям, где урожай кукурузы срезан пулями под корень, а земля пропиталась кровью солдат двух великих армий, все вокруг ужасно.
      Нормальная жизнь - как бы не так! Из двадцати цыплят у нее осталось всего три. Двух коз убило, а три просто пропали.
      Каким-то чудом уцелела, избежав пуль и конфискации, ее лошадь, но дойной коровы она лишилась давным-давно, как и нескольких десятков мешков пшеницы. Огород был вытоптан полностью. Да уж, "ничего не изменилось"!
      Тем не менее кое-что она способна сделать, как в мирные времена. Например, как ни в чем не бывало накрыть стол словно на обычный семейный ужин. Она зажгла свечу в подсвечнике и достала английский сервиз и столовое серебро - приданое своей матери, а также скатерть и салфетки ирландского полотна. Порывшись в кладовой, извлекла на свет бутылку выдержанного вина и только было собралась разлить вино в хрустальные бокалы, как на кухне появился полковник Дэниел Камерон собственной персоной.
      Он надел отцовскую рабочую рубаху и голубые хлопковые брюки, разыскал где-то свои сапоги до колен. В таком наряде мужчина должен был преобразиться в паренька с фермы, однако почему-то напоминал пирата дерзкого, опасного и несколько загадочного.
      - Вас удовлетворяет мой вид, миссис Майклсон? - вежливо осведомился он.
      - Вполне, - ответила она. Сняв фартук, она кивнула на стул:
      - Садитесь, полковник.
      - Благодарю, миссис Майклсон, - отозвался он, тотчас выдвинул стул для нее и стоя подождал, когда она сядет. Келли же сначала выложила тушеное мясо на сервировочное блюдо.
      Камерон взял в руки выставленную ею бутылку вина. - Какая неожиданность, миссис Майклсон: французское бургундское урожая 1855 года!
      Он умело откупорил бутылку, привычно понюхал пробку н со знанием дела наполнил бокалы. Неторопливо пригубив вино улыбнулся:
      - Отменное вино, миссис Майклсон. Должен признаться, Я не смел и надеяться встретить подобное гостеприимство на Севере.
      Улыбка, появившаяся было на губах Келли, исчезла.
      - Зачем вы без конца напоминаете мне о том, кто вы? - с раздражением спросила она.
      - Может быть, мне стоит отведать яства, прежде чем я еще раз напомню об этом, потому что, судя по запаху, мясо обещает доставить еще большее удовольствие, чем вино, - отозвался он с улыбкой.
      Келли печально взглянула на Камерона:
      - У вас несомненный дар красноречия, полковник.
      - К несчастью, что в моих мыслях, то и на словах, миссис Майклсон.
      Взяв тарелку, он наполнил ее, поставил перед ней и только потом сам принялся за еду. "Он очень голоден", - подумала Келли, а Камерон вдруг перестал есть, заметив, что она еще не притронулась к пище.
      - Извините. Боюсь, что за последнее время я приобрел отвратительные манеры.
      Келли покачала головой. За последние двое суток он обходился одной водой. Она лихорадочно соображала, что бы ему ответить.
      - Моя мама, сэр, вырастила троих сыновей, и ее бы очень обрадовал отменный аппетит оправившегося от болезни мужчины.
      Она замерла, почувствовав, как он накрыл ее руку своей.
      Теплое, интимное прикосновение, от которого по спине у нее мурашки пробежали.
      - Ах, Келли, если бы все янки были такими обходительными, как ты, войны наверное бы не случилось.
      Ей вдруг стало трудно дышать. Она торопливо высвободила свою руку.
      - Ну вот, опять напоминаете, что вы враг. Если вы даже во время ужина не забываете об этом, значит, вам действительно лучше есть в одиночестве.
      Он задумчиво покачал головой:
      - Забывать опасно.
      - Что вы имеете в виду?
      Он пожал плечами:
      - Известно ли вам, миссис Майклсон, что солдаты вражеских армий торгуют друг с другом? Время от времени случается, что войска мятежников стоят лагерем по одну сторону реки, а союзные войска - по другую. И всю ночь по реке туда-сюда курсируют лодки, груженные табаком и кофе, причем нередко между солдатами завязывается тесная дружба.
      В хрипловатом голосе Дэниела сквозила горечь. Келли снова покачала головой:
      - Всего лишь проявление человеческих чувств среди безумия, в которое нас ввергли. Почему это вас так беспокоит?
      - Сейчас узнаете почему. В одну такую ночь мой молодой солдатик очень подружился с пареньком из Иллинойса, а на следующий день столкнулся с ним лицом к лицу на поле боя.
      - И что же?
      - Он не сразу нажал на спусковой крючок, а друг его не задумался. Мой солдат погиб, миссис Майклсон.
      Келли вздернула подбородок и опустила глаза.
      - - Со мной вы никогда не встретитесь на поле брани, полковник. Поэтому... - Она замолчала, а он вдруг насторожился, прислушиваясь. Келли не сразу поняла, в чем дело, но вот послышался топот копыт. Кто-то подъезжал к парадному крыльцу.
      Камерой тотчас вскочил на ноги, изготовившись к бою. Да, так просто он не сдастся и будет биться до самого конца.
      - Только не вздумайте снова угрожать мне ножом! - предупредила его Келли, когда он потянулся к ней. Дэниел тем не менее в мгновение ока обогнул стол и схватил ее за руку.
      - Келли...
      - Отпустите меня!
      - Не могу...
      - Я хранила молчание целых двое суток. Я не сказала ни слова, даже когда сегодня утром сюда приходил солдат!..
      - Что?! - удивленно воскликнул он.
      - Солдаты рыщут по всей округе, полковник. Если бы я захотела, то давно бы уже выдала вас.
      Он неохотно высвободил ее руку. Келли прошла через гостиную к входной двери и, распахнув ее, замерла от неожиданности.
      - Эрик! - воскликнула она, узнав капитана Дабни, друга Грегори.
      - Келли!
      Девушка в полном замешательстве глядела на мужчину, стоявшего на пороге ее дома. Он был молод - немного за двадцать, среднего роста и обычного телосложения, кареглазый, с копной каштановых волос. Лицо его украшали небольшие усики и ухоженная бородка. В общем, весьма привлекательный, если бы не его непомерное тщеславие. Грегори как-то раз поведал ей, что Эрик часами вертится перед зеркалом, приводя себя в порядок.
      Понятно, что Дабни, беспокоясь о ней, выбрал время навестить ее.
      Но сейчас ей ни о ком думать не хотелось, тем более не хотелось никого видеть.
      - Келли! - повторил он.
      - Эрик! - отозвалась она и замолчала.
      Он явно ожидал большего. Надо бы, наверное, пригласить его в дом.
      - Должен был собственными глазами убедиться, что с тобой все в порядке. Теперь, когда нет Грегори, я чувствую особую ответственность за тебя, - выпалил он и закашлялся от смущения. - У меня, кстати, есть время, чтобы выпить чашечку кофе.
      - Да, да, входи, конечно! - нарочито громко воскликнула она, надеясь, что мятежник услышит. У нее не было выбора.
      Обстоятельства вынуждали ее пригласить старого знакомого: ей показалось даже, что он ее в чем-то подозревает. Следовало бы, наверное, обнять его, выказать свою радость, а уж никак не оставлять друга на пороге.
      Что она делает? В ее доме враг. Надо сообщить об этом сию же минуту!
      Но нет! Она уже давно приняла решение - возможно, даже с самого начала, - что не выдаст этого южанина, каким бы странным ни казался ее поступок.
      К тому же вряд ли Эрику удалось бы справиться с Камероном, несмотря на рану последнего. Дэниел обладал недюжинной силой и мастерски владел любым оружием. Эти качества и помогли ему выжить. Он опасный противник. Такой будет сражаться до последнего.
      В общем, следует проявить осторожность. Ради Эрика.
      - Я все время беспокоился о тебе, - сказал Дабни, приблизившись к ней. - Я представил себе, что произойдет, если нас выбьют отсюда и здесь появятся мятежники. Одинокая женщина... - Он тронул девушку за подбородок и, притянув к себе, дружески обнял. - Ах, Келли, не дай Бог с тобой что-нибудь случилось бы...
      Интересно, видит ли их Камерон? Они стоят в дверном проеме... Но какое ей дело до того, что незваный гость смотрит, как ее обнимает другой?!
      Они враги, и Дэниел перед ней в долгу за ее молчание и за то, что она его выходила.
      И все же Келли стало не по себе. Она высвободилась из объятий Дабни и чуть отстранилась.
      - Со мной ничего не случилось, Эрик. И я благодарю Бога за то, что ты остался в живых.
      - Я тоже благодарю Бога, - пробормотал он. - Но мне во что бы то ни стало надо вернуться с войны живым. Вернуться сюда, к тебе, Келли...
      - Эрик, уверяю тебя, не стоит обо мне так беспокоиться! - с горячностью заверила она.
      - Забота о тебе - мой священный долг, - отозвался он.
      Потрепав ее по руке, он прошел в дом. У нее екнуло сердце.
      Что будет, когда он войдет на кухню? Как объяснит она то, что на столе стоят две тарелки, два бокала?
      А за столом сидит мятежник?
      - Грегори был мне больше чем друг, - сообщил ей капитан по пути на кухню. - Мы с ним были как братья. Есть, конечно, и еще причина...
      Она почти не слышала, что он говорит, потому что все ее мысли занимало одно: что будет, когда он увидит накрытый стол?
      Она чуть дыша вошла на кухню. Однако ей не пришлось ничего объяснять. Дэниел исчез, а вместе с ним и вторая тарелка и бокал с вином.
      - Келли, я тебя люблю. Очень!
      - О чем ты?
      Эрик вдруг резко обернулся, и ей пришлось отступить к кухонной двери.
      - Я понимаю, что сейчас не время...
      - Да, Эрик, сейчас не до того! - воскликнула она.
      Куда, интересно, подевался Камерон? А вдруг откуда-нибудь наблюдает за ними?
      Дабни придвинулся ближе, погладил ее по щеке, и все чувства вмиг отразились на его лице.
      - Келли, я понимаю, что Грегори погиб совсем недавно.
      Но в нашем несчастном, измученном войной мире время исчисляется по-другому. Мы оба любили его. Кто лучше меня сможет позаботиться о тебе и кто станет так же сильно любить тебя, когда его не стало? Келли...
      - Я не готова говорить об этом, Эрик. Я... Хочешь кофе?
      Садись за стол, я сейчас налью тебе чашечку. - Она торопливо скользнула мимо и поставила перед ним кофе. - У меня есть тушеное мясо, хочешь?
      - Я не голоден, спасибо.
      - Знаю я эти скудные армейские рационы! Может быть, все-таки отведаешь?
      Он покачал головой и уселся за стол. На тот самый стул, на котором совсем недавно сидел Дэниел.
      - Келли, я пришел, чтобы увидеть тебя.
      Она глубоко вздохнула и села напротив.
      - Я ценю твою преданность, Эрик, но со мной асе в порядке, спасибо.
      Потянувшись через стол, он взял ее руку в свою.
      - Келли...
      Она тотчас высвободилась.
      - Эрик, - начала она, опустив глаза и пытаясь как можно мягче остановить его излияния. На какое-то мгновение она даже забыла, что где-то неподалеку находится Дэниел Камерон. - Выслушай меня, пожалуйста. Все так неожиданно! Я пока и думать не могу ни о ком, кроме Грегори. Пойми меня. Она взглянула ему в глаза и улыбнулась своей милой улыбкой, оставляя ему надежду на будущее. - Дай мне время. Я буду молиться, чтобы ты вернулся целым и невредимым.
      Не сводя с нее глаз, Дабни одним глотком осушил чашку.
      Кофе был очень горячий. Дай Бог, чтобы ом не обжегся!
      - Вспоминай обо мне, ангел, - горестно сказал он, вставая из-за стола. - Прошу тебя. Ах, Келли. Келли... Я буду любить тебя до конца своих дней.
      Девушка растерялась. Ей хотелось подарить ему что-нибудь на память, просто в знак дружбы. Она и не подозревала, что он испытывает к ней такие чувства, и сама никогда не задумывалась о своем к нему отношении. Он для нее всегда был другом Грегори, а значит, и ее другом.
      Если бы не война, ни один мужчина не осмелился бы вести себя с ней подобным образом. Она бы все еще носила траур, спасаясь под черными одеждами от чувств и страстей.
      Дабни уходит туда, где свистят пули, сверкают сабли и грохочет артиллерия. Его могут убить в любую минуту.
      Келли заставила себя улыбнуться.
      - Эрик, ты мне небезразличен, сам знаешь. Но пока мое сердце все еще принадлежит мужу, - прошептала она.
      - Скажи мне, что я могу вернуться сюда, - попросил он.
      - Эрик, я буду молиться о том, чтобы ты вернулся, - отозвалась она, имея в виду, что желает ему вернуться живым с войны.
      Но он понял ее слова по-своему.
      Глаза у него вспыхнули, лицо осветила самодовольная улыбка.
      Келли, вздохнув, хотела было объяснить, что он не правильно ее понял, но не решилась. Кто знает, что будет завтра?
      Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев.
      - В таком случае до свидания, Келли. До встречи после войны, процитировал он слова песенки, которая с каждым днем завоевывала все большую популярность.
      Девушка кивнула:
      - До свидания, Эрик. Береги себя.
      Она проводила его до входной двери и остановилась на пороге.
      Дабни неожиданно притянул ее к себе и поцеловал самым, по его мнению, страстным поцелуем. Для Келли же он был полной неожиданностью. Эрик не был дерзок, не пытался раздвинуть языком ее губы, ему, видимо, хотелось только крепко обнять ее. Потом он так же неожиданно отпустил девушку. Обернувшись на пороге, капитан отсалютовал и, прошептав ее имя, поспешно зашагал по дорожке к своему коню.
      - О Господи! - вздохнула Келли и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной, не зная, смеяться ей или плакать.
      Потом бросилась на кухню.
      - Дэниел? - позвала она вполголоса. Никто не отозвался.
      Она торопливо вернулась в гостиную.
      - Дэниел?!
      Ответа не было. Подхватив юбки, она взбежала вверх по лестнице. Дверь в ее спальню была распахнута настежь.
      - Дэниел?..
      Молчание. Она присела на краешек кровати, потом рухнула навзничь.
      - Слава Богу? Как видно, он ушел к себе на Юг!
      Но тут дверь спальни тихо скрипнула, и Келли, вскочив на ноги, уставилась в угол.
      Там, улыбаясь, стоял Дэниел Камерон.
      - Нет, ангелок! И не надейся! - Глаза его горели насмешливым огнем. Так, значит, он будет любить тебя до конца своих дней?
      - Заткнись, будь любезен, - огрызнулась она. - Что за невоспитанность! По всей видимости, ты подслушал разговор от первого слова до последнего?
      - Я не мог лишить себя такого удовольствия, - ответил он, глядя на нее сверху вниз. Потом наклонился и, подхватив на руки, поставил перед собой. Значит, "до встречи после войны"? - улыбнулся он.
      - Прошу тебя, уходи!
      Камерон улыбнулся еще шире. Пламя его глаз прожигало ее до самого сердца. Он наклонился к ней, и пламя тоже приблизилось.
      И жгло еще жарче, проникая все глубже и глубже.
      - Не жди его, ангелок. Если он так неумело делает это...
      - Что он делает неумело? Что вообще он должен делать, полковник Камерон? - возмущенно спросила она.
      - Сейчас покажу.
      В душе ее теперь пылало адское пламя.
      Дэниел крепко обнял ее, и в том, что это страсть, сомневаться не приходилось.
      Глава 6
      От неожиданности Келли обмерла и тут же ощутила, что тает в его объятиях.
      Похоже, он отлично знал, как следует обнимать женщину, чтобы сладкая истома разлилась по всему ее телу. Он обнимал ее так крепко и так нежно, что она чувствовала себя под надежной защитой. Сердце ее бешено колотилось, она задыхалась...
      И все же ей было удивительно уютно в его объятиях. Какие сильные и надежные руки! А она так долго была одна.
      Взгляд его тоже стал своего рода прикосновением. Пронзительно синие глаза словно прожигали насквозь. Она снова почувствовала, как согревается и пылает под взглядом этого человека.
      Дэниел не сводил с нее глаз, и по его лицу медленно расплывалась улыбка. Потом он наклонился и стал ее целовать.
      Почувствовав его настойчивые губы, она вдруг испытала всплеск незнакомых ей ощущений. Он целовал ее так, будто давным-давно собирался сделать это, будто именно этого прикосновения к ее губам только и ждал. Она подчинилась и не протестовала, но, надо отдать ему должное, он знал, как следует целовать женщину.
      Он вмиг разбудил ее чувства, медленно раскрывая губы и уверенно погружая язык все глубже и глубже. Это был всего лишь поцелуй, однако именно в нем заключалась подлинная магия: он заставил ее желать большего, гораздо большего. Настойчивые прикосновения языка приводили ее в состояние сладостного восторга.
      Дэниел оторвался от ее губ, но девушка потянулась к нему, требуя продолжения, и он снова прильнул к ее губам - жадно, настойчиво погружая ее в водоворот своего желания.
      Затем коснулся ее щеки, и Келли вздрогнула, ощутив, как нарастает его желание.
      Как же с ним хорошо! Она никогда еще не пылала такой страстью, даже к Грегори.
      Грегори!
      Ей и в голову не приходило, что она может испытать влечение к другому мужчине, пока в ее жизни не появился нежданно-негаданно этот мятежник. Подумать только, ведь всего несколько минут назад, оказавшись в объятиях Эрика, она ровным счетом ничего не почувствовала, кроме неловкости и желания поскорее высвободиться!
      А к мятежнику ее влекло, и влекло безумно. Ей нравилось его лицо, огонь в глазах и голос. А как прекрасно его тело - ведь когда человек нагой, на нем нет ни синего мундира, ни серого...
      "Нет! - пронеслось у нее в голове. - Это человек в сером мундире, независимо от того, одет ли он или без одежды. Сердце его принадлежит "правому делу", и я не в силах что-либо изменить".
      Значит, она - вдова, которая предает свои убеждения.
      - Не надо, прошу вас, не надо!
      Ей удалось наконец высвободиться. Он не удерживал ее насильно, он просто крепко, обнимал. Не скрывая своего желания, но не принуждая.
      Оторвавшись от ее губ. Камерон встретился с ней взглядом.
      Он ждал, когда она заговорит.
      Келли тряхнула головой, с ужасом почувствовав, что глаза ее застилают слезы.
      - Не надо, прошу вас. Я не могу! Не должна, - только и выдавила она. Вы должны уйти.
      - Келли...
      - Прошу вас! - воскликнула она, попятившись. - Уходите!
      Она повернулась и, выбежав из комнаты, скатилась вниз по лестнице. Но даже этого ей показалось мало. Она выскочила из дома и, хлопнув дверью, прислонилась к ней спиной, глубоко вдыхая ночной воздух.
      О чем она думает? Отец погиб. Погиб и ее самый близкий друг и любовник - ее муж. Оба они пали от руки мятежников.
      Двор ее дома усеян трупами, а она начисто забыла обо всем, стоило этому южанину к ней прикоснуться.
      Слава Богу, что сейчас ночь. Тьма и прохлада помогут ей погасить неуемный жар плоти. Сегодня он уйдет, и она забудет его.
      Девушка закрыла глаза. До Виргинии рукой подать. Она не сомневалась, что он уйдет, ибо хочешь не хочешь, а он был одним из пресловутых виргинских рыцарей.
      Неожиданно ее внимание привлек какой-то звук. Келли испуганно вздрогнула. Широко раскрыв глаза, она застыла в ожидании. Тихо. Потом послышался топот конских копыт.
      - Капитан! - услышала она чей-то голос. - Разбейте лагерь милей южнее, возле старого сада. Выставьте по два сторожевых поста на отряд, сэр!
      - Будет сделано, сэр! - раздалось в ответ, и топот копыт стал удаляться.
      Слава Богу, на сей раз никто не зашел к ней в дом.
      Но они намерены расположиться совсем рядом! В перелеске и на полях. Выставят караулы. На них так легко наткнуться!
      - Нет! - прошептала она и быстро прикрыла рот рукой.
      Глаза снова защипало от слез.
      Девушка решительно распахнула дверь.
      Камерон стоял в гостиной, пристегивая ножны. Когда она вошла, он, выхватив саблю, пронзил ее своим синим взглядом.
      Напряженным, острым, словно лезвие.
      Келли остановилась у двери, переводя дыхание и не спуская глаз с оружия.
      - Черт возьми, Келли! - досадливо бросил он, привычным движением возвратив саблю в ножны. Уперев руки в бока, усмехнулся и покачал головой. - У меня, конечно, были кое-какие мысли, но протыкать тебя саблей не входило в мои намерения, - хмыкнул он.
      Она не проронила ни слова.
      - Я ухожу, Келли, - очень тихо произнес он.
      Она упрямо замотала головой:
      - Ты.., ты не можешь.
      Камерон прищурился:
      - Почему это?
      - Потому что повсюду кишмя кишат янки.
      Он пожал плечами:
      - Я без труда обойду их стороной.
      - Сегодня их столько, что никому не удастся проскочить незамеченным.
      Дэниел улыбнулся:
      - Значит, ты не хочешь, чтобы меня взяли в плен?
      - Ты ведь еще не поправился, глупец!
      - Но теперь мне стало значительно лучше.
      Девушка насторожилась. Черт бы его побрал! Она всего лишь беспокоится за его жизнь! Расправив плечи, Келли вздернула подбородок.
      - Если бы ты как следует долечился в первый раз, то, уверена, рана не открылась бы снова и не вызвала эту ужасную лихорадку. Но если тебе не терпится уйти отсюда сегодня, то скатертью дорога! Вполне вероятно, что тебя подстрелят в темноте. Или, в худшем случае, возьмут в плен.
      - Ты, конечно, наслышана об условиях содержания военнопленных в тюрьмах янки, чтобы не сомневаться в том, что я там умру? - осведомился он.
      На условия содержания военнопленных жаловались обе воюющие стороны. На Севере условия были ужасными. Келли знала об этом из газетных статей. Что бы там ни думал о янки Дэниел, но и на Севере многие возмущались бесчеловечным обращением с военнопленными.
      На Юге условия были еще хуже. И девушка была убеждена, что в этом нет злого умысла. Половина солдат армии конфедератов ходила чуть ли не босиком, военная форма износилась почти до лохмотьев. Армейские пайки были настолько мизерными, что солдаты в прямом смысле голодали. Чем в таких обстоятельствах могли они поделиться со своими врагами - военнопленными?
      Авраам Линкольн не раз терпел поражения от руки талантливых южных генералов, но он был прекрасным стратегом и знал, что делает. Его армия, уступая в умении, брала численностью. Когда гибли его солдаты, он знал, что может их заменить.
      А также накормить.
      Безжалостная рука северной блокады все сильнее сжималась на горле Юга. Война, опустошив плантации Юга, набросила на конфедератов петлю голода. И если не хватало еды для своих солдат, то как они могли накормить чужих?
      До северян доходили страшные рассказы о том, как голодают попавшие в плен солдаты Союза в лагерях южан. Но на каждого борца за улучшение условий находился какой-нибудь обиженный, который утверждал, что в тюрьмах не обязаны нянчиться с военнопленными. Среди лояльных должностных лиц всегда находился какой-нибудь жестокий начальник, который в грош не ставил человеческую жизнь. Учитывая все эти обстоятельства, любой солдат - будь то северянин или южанин - пуще смерти боялся плена.
      Келли стиснула зубы. Какое ей дело до того, что случится с этим проклятым мятежником?!
      Она вновь отошла от двери.
      - Можете остаться, полковник, если пожелаете.
      Ее озадачила и насторожила мечтательная улыбка, тронувшая его губы, и совсем потрясло участившееся биение собственного сердца.
      Он сделал шаг и остановился перед ней, слегка коснувшись ее подбородка.
      - Я не могу остаться, Келли, потому что не смогу ничего гарантировать или обещать.
      Упрямо выпятив нижнюю губу, она усилием воли заставила себя замереть, хотя готова была отшатнуться от страха.
      - Оставайтесь, полковник. Я сама могу дать гарантию.
      Камерон вскинул брови, и ей показалось, что в глазах его мелькнул озорной огонек. Оттолкнув его руку, она скользнула мимо, к камину.
      - Вы быстро поправились, полковник, - сказала она. - Многие - пожалуй, большинство - наверняка умерли бы от такой раны. А если не от раны, то погибли бы от лихорадки. Вам чудом удалось выжить. Но до каких пор вы будете испытывать судьбу, сэр? - спросила девушка, поворачиваясь к нему.
      - Я должен вернуться в строй, миссис Майклсон, - отозвался он.
      - Нет, полковник, вам надо вернуться домой. Отдохнуть.
      И как следует подлечиться.
      - Не могу.
      - Почему?
      - Потому что меня некем заменить.
      - Сэр...
      - У нас не хватает людей, - пояснил он. - Я всякий раз должен возвращаться в строй. И сейчас тоже.
      - Но вы еще так слабы! И потом, если вы умрете, то все равно не вернетесь, - заметила она резонно.
      - Вы правы, - согласился он.
      В глазах Келли вспыхнул огонек надежды.
      - А ваш брат?
      - Что мой брат? - нахмурившись, подозрительно спросил Дэниел.
      - Я могла бы попытаться разыскать вашего брата. Возможно...
      - Нет!
      - Но если он хирург в армии Союза...
      - Нет, черт возьми! Я вполне здоров. О Господи, я ни за что не допущу, чтобы Джесс снова рисковал из-за меня! Понятно?
      Келли еще не видела его в такой ярости. Непонятно почему, на глаза ее снова навернулись слезы. Она выбивается из сил, чтобы помочь врагу, а этот проклятый враг и пальцем не желает пошевелить, чтобы помочь ей!
      "Пусть уходит, - сердито подумала она. - Пусть уходит И попадает в руки северян".
      - Делайте что хотите, полковник. Я умываю руки.
      - Ага, значит, теперь вам безразлично, схватят меня или нет?!
      Она снова резко обернулась:
      - В данный момент, полковник, я бы сама надела на вас наручники!
      Он холодно усмехнулся:
      - Никогда. Уж вам-то, черт возьми, мадам, хорошо известно, что" как бы я ни был слаб, всегда могу помериться силами с одним-двумя, а то и с тремя янки. И думаю, миссис Майклсон, одна из причин, по которой вы так упорно старались выставить вон вашего наглого капитана-янки - того самого, который будет любить вас до конца своих дней, - последние слова он произнес каким-то странным тоном, не то с горечью, не то с насмешкой, - заключается в том, что вы отлично понимаете: ему со мной не тягаться!
      - Какая самонадеянность! - воскликнула Келли. - Скажите спасибо за то, что я не напустила на вас всю армию северян!
      - Армии северян поблизости больше нет.
      - Ну, здесь еще осталось довольно много солдат.
      - Скажите уж честно, что вы испугались за жизнь своего приятеля, поддразнил ее он.
      - Просто я не желаю, чтобы в моем доме валялись трупы, - отрезала она.
      - Ах, это преданное, доброе сердечко! - съязвил он.
      - Он мог бы заколоть вас на месте.
      - Вряд ли.
      - Надо же! Как вы гордитесь своей удалью, сэр!
      - Я уже давно ничем не горжусь, миссис Майклсон. Я слишком долго был на войне и участвовал чуть ли не в каждой битве. И даже когда был тяжело ранен, то, прежде чем потерять сознание, уложил немало врагов, - устало проговорил он. - И вовсе не горжусь этим, я сыт по горло, миссис Майклсон. Но я остался жив, я офицер, и я нужен своей армии. Маловероятно, чтобы кто-то смог одолеть меня в одиночку. Да вы и сами знаете. Не выдав мятежника, вы спасли жизнь своему приятелю.
      - Вы не просто самоуверенны, вы невыносимы, - отозвалась Келли, не желая продолжать этот разговор. - Делайте что хотите! - заявила она. Видимо, мне придется дрожать от страха за всю армию северян, как только вы выйдете за порог этого дома.
      Она снова направилась на кухню.
      Не успела она дойти до двери, как на ее плечо опустилась тяжелая рука и он развернул ее лицом к себе.
      - Так хочешь ты, чтобы я ушел, или не хочешь? - Глаза Камерона потемнели, цвет их стал почти кобальтовым.
      Девушка вырвалась из его рук.
      - Да... Нет... Нет, не хочу. Я устала от смерти и боли. И видит Бог, не хочу, чтобы ваша смерть была на моей совести!
      - А как насчет тех, кого я могу убить впоследствии? - спросил он.
      Келли тяжело вздохнула, глядя ему в глаза, как громом пораженная его вопросом. Боже милостивый, кто придумал этот кошмар, называемый войной!
      - Значит; жизнь одного мятежника сейчас вам дороже жизней десятков янки, а? - тихо проговорил он.
      Келли нервно сглотнула, не отводя глаз от его стального взгляда.
      - Делайте что хотите, полковник, - повторила она.
      Он покачал головой.
      - Нет, я хочу поступить так, как хочется тебе, - настойчиво повторил он.
      Черт бы его побрал! Он опять стоял слишком близко. И, вспомнив о недавнем поцелуе, она пришла в смятение. Ей не хотелось привязываться к нему, и уж конечно, не хотелось снова - очутиться в его объятиях и испытать неожиданное всепоглощающее желание, горячей волной вздымавшееся в ней. Но больше всего она боялась в него влюбиться.
      - Что вы имеете в виду? - нахмурившись, спросила она.
      - Я хочу, чтобы ты сама сделала выбор, сама решила, остаться мне или уйти. Не забудь, что с обеих сторон потери исчисляются тысячами. А до конца войны погибнут еще тысячи, десятки тысяч!
      - Прекратите! - в ужасе воскликнула она, напуганная решимостью, сквозившей в его взгляде.
      Камерон снова приблизился к ней. Ей следовало бы пуститься наутек, но она словно приросла к месту. Приподняв ладонью ее подбородок, он поймал встревоженный взгляд.
      - Выбор за тобой.
      Боже, как близко он стоит! Так близко, что хочется забыть обо всем на свете.
      Она отступила и выпалила:
      - Я не хочу, чтобы ты умер.
      - У тебя в доме?
      - При чем тут мой дом?! - Потеряв терпение, она выругалась, изо всех сил сжав кулаки. - Потому что ты больше не незнакомец. Не просто один из многих.
      Не отводя от нее взгляда, он ждал, что она скажет дальше.
      - Ладно, потому что ты мне небезразличен, - призналась она, но как только он шагнул к ней, выбросила вперед руку, преградив ему путь. - Я не хочу твоей смерти и не хочу, чтобы ты приближался ко мне. Понимаешь?
      Он задумчиво улыбнулся, как будто удивляясь превратностям судьбы.
      - Да, пожалуй, понимаю.
      К ее удивлению, он направился в кухню. Спустя мгновение оттуда раздалось звяканье посуды.
      Дэниел мыл тарелки, не обращая внимания на то, что она, стоя в дверях, наблюдала за ним.
      - Вы.., наелись? - спросила Келли.
      - Да, спасибо, наелся, - отозвался Камерон. - Кстати, не забыть бы, что моя тарелка так и осталась стоять на полу. - Он очень сноровисто управлялся с посудой.
      - Судя по всему, вам приходилось помогать по хозяйству, - удивилась она.
      Он взглянул в ее сторону, но ничего не сказал.
      - Наверное, вы выросли в большой семье. Пожалуй, на плантации. И могу поклясться, у вас было немало рабов...
      - Должен вас разочаровать, - прервал ее Дэниел. - В семье я младший. Рабами владеет Джесс, мой старший братянки. Вернее, владел, - поправился он.
      - Значит, у вас на плантации больше нет рабов?
      - Это плантация Джесса - по крайней мере главная усадьба. Но негры там все еще есть, большая часть их осталась. Просто они больше не рабы.
      - Джесс освободил их?
      - Мы освободили их, все трое. Джесс тогда пришел домой на побывку, и, учитывая, что сам он янки и в тот момент пребывание его в Виргинии было весьма нежелательным, мы решили урегулировать семейные дела. Но не спешите хвалить нас, миссис Майклсон. Ничего особенного не произошло. Мы освободили своих людей, потому что могли себе позволить платить им за работу. Впрочем, неизвестно еще, что будет с освобожденными неграми к концу войны. Дальнейшая судьба некоторых из них вызывает беспокойство.
      - Интересно, почему?
      - Почему? - повторил он н усмехнулся. - Не буду приуменьшать значение того, что сделал ваш мистер Линкольн.
      Как ни странно, я даже в чем-то восхищаюсь им. Вполне допускаю, что отмена рабства - н решимость Юга во что бы то ни стало сохранить этот институт - является главной причиной того, что мы с такой яростью ринулись отстаивать права штатов.
      Но Линкольн, начиная войну, основной целью ставил сохранение Союза. Возможно, в результате этой войны будут освобождены сотни тысяч рабов. А что потом? Разве Север примет их с распростертыми объятиями? Например, штат Нью-Йорк - наряду с многими тысячами иммигрантов, которые, судя по всему, намерены заполонить всю страну? Неизвестно. Зато известно другое: мои люди, независимо от того, освобождены они или нет, имеют работу, пищу и крышу над головой. Жизнь человека - черного или белого - в моем доме ценилась всегда. Надеюсь лишь, что после окончания войны на Севере они по-прежнему будут иметь право на достойную человеческую жизнь.
      - За свободу не жаль заплатить любую цену, - отозвалась Келли.
      - Что ж, дай Бог, чтобы так оно и было, миссис Майклсон. Сам я не вполне в этом уверен. Ведь голод может оказаться хуже рабства.
      Девушка покачала головой:
      - Вы сказали, что восхищаетесь Линкольном. А он утверждает, что владеть другим человеком - несправедливо.
      Камерон опустил глаза. Келли показалось, что его губы тронула едва заметная усмешка.
      - Неужели он говорил такое?
      - Ну, может быть, не совсем так, но смысл такой. Право же, полковник...
      - Келли, - сказал он, заглядывая ей в глаза. - У меня не было намерения поднимать тебя на смех, более того, мне импонирует твоя страстная убежденность. Видит Бог, я был бы счастлив, если бы все было так же просто для меня! Многие пытались запретить рабство. Вон Томас Джефферсон даже написал "Декларацию независимости". А ведь он владел рабами!
      Нет, все не так просто, ведь в основе нашего хозяйства лежит труд невольников. Некоторые утверждают, что даже в Библии рабство не порицается. Но я не Господь Бог, я не знаю!
      - И поэтому стали мятежником!
      - Я виргинец. А Виргиния предпочла отделиться от Союза.
      - А как же ваш брат?..
      - Брат поступил так, как ему подсказывала совесть.
      - Значит, он ваш враг?
      - Он мой брат, и я люблю его.
      - Но вы сражаетесь против него.
      - Господи, да что же это такое! - воскликнул Дэниел. - Не я начал эту войну! Мне вообще нет до нее дела, я желаю лишь, чтобы она поскорее кончилась и Камерон-холл после нашествия обеих армий остался стоять на своем месте. И все же человек должен выполнять свое предназначение и поступать так, как подсказывает ему сердце! Виргиния отделилась от Союза, а присяга обязывает меня хранить верность штату. Я служу под знаменами Роберта Ли, человека высокой морали, который свято соблюдает кодекс чести. И для меня, офицера-кавалериста, в свою очередь, это должно быть превыше всего. Не могу же я уйти с фронта потому лишь, что устал от войны. Я такой, как есть, Келли. Мятежник. Твой враг. - Камерон вздохнул, глядя в ее широко раскрытые глаза. - Пропади все пропадом! - буркнул он и потянулся за бутылкой виски.
      Дэниел вновь подошел к Келли. В походке и выражении лица чувствовалась такая решимость, что девушка испуганно отпрянула. Но он горько усмехнулся:
      - Я не трону вас, миссис Майклсон. Но если, как вы говорите, вокруг расположились янки, я воспользуюсь вашим гостеприимством и переночую здесь. А поскольку вы запрещаете приближаться к вам, то я запрусь в какой-нибудь комнате. И чтобы не лежать всю ночь без сна и думать, где вы и что делаете, я забираю с собой бутылку виски!
      Дэниел отвесил Келли низкий поклон и стал подниматься вверх по лестнице.
      Услышав, как он громко хлопнул дверью, Келли испуганно вздрогнула.
      Мятежник остался в ее доме на ночь.
      Глава 7
      Большую часть ночи Дэниел провел у окна, глядя в темноту.
      Он чувствовал себя хорошо, даже слишком, и потому решил занять смежную со спальней хозяйки комнату.
      Там, судя по меблировке, явно жил мужчина. Кровать со спинками из полированного дуба, массивный письменный стол, вместительный гардероб и поодаль матросский сундучок - все свидетельствовало об этом. Камерон уже побывал тут, когда разыскивал одежду, но на обстановку не обратил внимания. Может быть, хозяином комнаты был один из братьев Келли? Или это личные апартаменты ее отца?
      Сидя в темноте на подоконнике, Дэниел снова глотнул из бутылки и огляделся. Над письменным столом висит изображение породистой лошади, на столе лежит старинный компас, а вон там болтается сабля времен Войны за независимость. Очевидно, эта реликвия передавалась из поколения в поколение. На дне одного из ящиков гардероба лежала колода карт - он обнаружил ее под брюками, которые позаимствовал. Похоже, карты кто-то припрятал: видимо, хозяин комнаты был не прочь поиграть в азартные игры.
      Пожалуй, он бы нашел с ним общий язык. Их объединила бы общая страсть к лошадям. Кроме того, Дэниел тоже частенько играл в карты, почитал своих предков и.., по-видимому, им обоим была небезразлична миссис Майклсон.
      Дэниел выругался вполголоса и вновь глотнул из бутылки. Ну что в ней такого особенного? Она, несомненно, красива, но вокруг него увивалось немало красавиц, он даже раза два был влюблен.
      И почему так получается? Почему она вызывала в нем страстное желание? Видимо, во всем виновата война. Целыми сутками на воде н сухарях. Целыми сутками в седле, в компании таких же, как он сам.
      И все-таки, все-таки...
      Келли ни на одну из его женщин не похожа. В глазах ее читается житейский опыт - она ведь была замужней женщиной, - а еще в них светится чистота и невинность. В ней нечто большее, чем просто прелестные губки и шелковистая кожа, в ней таится какой-то скрытый огонь, некий соблазн...
      "Проклятие! Что в таком случае я здесь делаю?" - спросил он себя, вглядываясь в темноту за окном. Надо было давно уйти к своим. Сколько же человек они потеряли в битве у реки Антьетамы? Джеб Стюарт, друзья и командиры, наверное, сейчас оплакивают его гибель.
      Камерон поработал затекшей рукой, потом снова выглянул из окна. Нет, ему нельзя терять бдительность. Кто, черт возьми, знает, что у нее на уме? Вполне вероятно, что он ей небезразличен, и все же вдруг она каким-то образом подала знак этому капитану-янки? Понятно, ей не хотелось стать свидетельницей убийства в своем доме. Однако не исключено, что она намекнула Дабни на присутствие здесь мятежника.
      А вдруг янки в данный момент окружают дом.
      Нет, никакого знака она этому парню не подавала. Она была слишком встревожена его непрошеными признаниями.
      - "Я буду любить тебя до конца своих дней!" - вслух повторил Дэниел, поднося ко рту бутылку виски. - Да, миссис Майклсон, я очень хорошо понимаю страдания этого бедолаги.
      Мне жаль его, мэм, и жаль вашего молодого мужа, - пробормотал он и снова выглянул в окно. Нет, сегодня никто не явится по его душу. Надо немного поспать., Сняв с себя рубаху, он тщательно осмотрел рану на боку. Кровотечение прекратилось. Голова не болела, лихорадка прошла.
      - Ну, Джесс, она, пожалуй, справилась не хуже тебя! - кивнул он бутылке виски, которую поставил на стол. - К тому же намного привлекательнее.
      Она хочет, чтобы он ушел.
      Она хочет его.
      Взъерошив волосы, он заметался по комнате из угла в угол.
      В том-то и проблема! Келли к нему неравнодушна, она хочет его. Вся эта удивительная нега, сокрытая в ней, ждет его, его!
      Он своими глазами видел, как вела она себя с Дабни, как разговаривала с ним. Она ему ничего не обещала.
      Да, странно в жизни получается: она боится влюбиться, а ее к нему влечет. И когда она рядом, он, уж будьте уверены, чувствует силу этого влечения. Проклятие! Долгой же ему покажется ночь!
      Камерон откинул край покрывала, простыню и лег на постель. Глядя в потолок, попытался убедить себя, что нуждается В отдыхе, ведь совсем недавно его трепала жестокая лихорадка.
      Но он чувствовал себя здоровым. И готовым к активной жизни: ходить, бегать.., заниматься любовью.
      Он застонал, перевернулся на другой бок и накрыл голову подушкой. Все могло бы быть так просто! Главное - забыть, что они враги, и поддаться искушению.
      Но разве он забыл? Она вдова, и вдова респектабельная, и потому не может допустить, чтобы ее тик целовали.
      Существуют определенные нормы поведения...
      Да ведь сейчас война, какие нормы!
      Она просила его не прикасаться к ней.
      Значит, он так и сделает.
      "Спи. Янки сегодня не придут. Она вернула тебе жизнь, вернула здоровье. Укрыла тебя от врага, накормила и дала одежду. И она полюбила тебя".
      Дэниел вскочил и, сделав большой глоток из бутылки, снова повалился на постель.
      "Надо заснуть, полковник", - приказал он себе.
      Но сон не шел. Дэниелу привиделся родной дом. Теперь там живет Кирнан, жена Джесса, с новорожденным малышом, его племянником. Дэниел улыбнулся, вспомнив о крупном крепыше, характер у которого был под стать любому Камерону всех предыдущих поколений.
      Улыбка его погасла. Вот где будущее - в их детях. Что останется от Юга после такой жуткой войны, конца которой пока не видно? Что унаследуют их дети?
      Он протянул руку, словно хотел прикоснуться к чему-то неосязаемому. Они жили в совершенно особом мире - он, Джесс и Криста, основу его составлял Камерон-холл. С ним связано все самое лучшее в жизни: все эти неспешные дни у реки, все мечты в тени старых, мшистых деревьев под синим небом, по которому плывут пушистые облака. Возможно, это привилегированный мир и в один прекрасный миг привилегий не станет. Что ж, не стоит сокрушаться. За годы войны он очень повзрослел.
      Но лишиться Камерон-холла?.. Нет, этого ему не пережить.
      Камерон-холл... Криста... Джесс - его брат, его враг.
      Когда Джесс стал на сторону Союза, Дэниел понял его.
      Просто знал своего брата лучше, чем кто-либо другой в целом мире. Первый Камерон, приехавший в Америку, бросил на родине огромные земельные угодья и целое состояние.
      Плюнул на вес богатства, чтобы испытать свои силы на новых, неосвоенных землях. Более века тому назад прадед Дэниела, преодолев немалые трудности и лишения, добился успеха в новых колониях, несмотря на то что был английским лордом. Их так учили: каковы бы ни были обстоятельства, человек должен следовать своим убеждениям и поступать так, как подсказывает сердце.
      По мнению Дэниела, сердце Джесса подсказало ему неверный путь. Тем не менее он понял брата и не стал уговаривать его изменить своим убеждениям.
      Страшно было отпускать его тогда, еще в 1861 году, когда Виргиния приняла решение отделиться от Союза Старший сын, наследник, он все же ушел.
      Они не виделись с братом до тех пор, пока в начале лета Маклеллан не предпринял наступление на полуострове.
      По лицу Дэниела медленно расплылась улыбка. В тот день его тяжело ранило в бою. Джесс, рискуя жизнью, привез его в Камерон-холл, прихватив по дороге Кирнан, которая пыталась добраться до своего дома. Тогда янки друзья Камерона-старшего делали вид, что не замечают Дэниела, а весь кавалерийский эскадрон конфедератов притворился, что не видит Джесса.
      Кирнан и Джесс поженились, у них родился ребенок, а Дэниел быстро оправился после ранения. В те дни им почти удалось вернуть былое очарование дома. Они играли с малышом, валялись на траве, прислушиваясь к шепоту воды в реке, и наслаждались лучами летнего солнца и легким ветерком с реки.
      А потом Джесс уехал: в этой войне никакая армия не могла обойтись без хорошего врача и умелого хирурга.
      На старом кладбище, где похоронены их далекие предки, они с ним молча обнялись. Тишину нарушали лишь всхлипывания Кирнан. Она давно поняла, что любит Джесса гораздо больше, чем какое-то "правое дело".
      Сейчас Кирнан жила в Камерон-холле вместе с Кристой, сынишкой и своими юными родственниками. Большинство рабов - пусть и свободных - осталось на плантации. К ним хорошо относились. Так что пока дом оставался прежним и приятно было о нем помечтать.
      Дэниел перевернулся на другой бок, надеясь, что сон сморит-таки его.
      Но не тут-то было! Ему не давала покоя мысль о женщине-янки, с которой они сейчас находились под одной крышей Если уж Кирнан вышла замуж за Джесса в разгар военных действий, то теперь возможны всякие чудеса.
      Хорошо бы еще разок прикоснуться к ангелочку с серо-голубыми глазами и золотисто-каштановыми волосами... Она так близко, всего в двух шагах по коридору.
      Но она просила его к ней не прикасаться.
      Правда, уже после того, как он притронулся к ней, почувствовал, как она задрожала, ощутил волнующие изгибы ее тела, познал вкус губ и уловил желание.
      Он вскочил с постели и, сердито ругнувшись, отхлебнул виски. Черт возьми! Прикончить всю бутылку? Надо что-то делать, ведь он солдат!
      Дэниел взглянул на свою саблю, лежавшую поодаль, осушил содержимое бутылки. Потом лег и наконец заснул.
      ***
      Его разбудил страшный грохот. Камерон, вздрогнув, вскочил и настороженно прислушался. Он был совершенно трезв, хотя голова слегка кружилась.
      Все стихло. Дэниел подозрительно прищурился, сообразив, что звук исходил из комнаты слева.
      Из спальни Келли. Он пошарил рукой по бедру в поисках "кольта", но, не найдя его, пересек комнату и вытащил из ножен саблю. Бесшумно подошел к двери, повернул дверную ручку и, выйдя вон, двинулся по коридору.
      Дверь в комнату Келли была закрыта. Стиснув зубы. Камерон помедлил, потом одним рывком распахнул дверь.
      Раздалось испуганное "Ох!", и только.
      В комнате никого, кроме Келли, не было.
      Принимать гостей она явно не собиралась. В огромных серебрящихся от испуга глазах на побледневшем лице отражалось смятение. Ко лбу и щекам прилипли влажные пряди золотисто-каштановых волос, на влажной коже блестели капельки воды.
      Девушка сидела в большой лохани, прижав колени к груди, но низкий деревянный бортик едва ли скрывал ее от постороннего взгляда.
      Чрезвычайно изощренная пытка! Ибо Дэниел видел ее почти всю. Длинную шею, словно выточенную из слоновой кости - ни у одной женщины в мире не было такой красивой, такой изящной шеи! - плавную линию плеч и ямочки над ключицами. Чудесные ямочки, соблазнительные, так и напрашивающиеся на поцелуй. А под ними белела грудь - полная, завораживающая, дразнящая...
      Надо бы уйти. И поскорее.
      Но тут она облизнула пересохшие губы, и то ли от вида ее раскрасневшихся губ, то ли от промелькнувшего язычка весь его самоконтроль вмиг улетучился, растаяв во влажном пару, поднимавшемся от воды.
      - Что.., что вы здесь делаете? - С трудом произнесла она хриплым шепотом.
      Он еле совладал с собой, стараясь не смотреть ей в глаза.
      - Я услышал грохот.
      - Я уронила чайник. - Она как будто оправдывалась, а он тем временем скользил по ее телу: обворожительные губы... мягкий переход к округлостям грудей.
      С трудом оторвавшись от созерцания совершенства, Дэниел снова взглянул ей в глаза.
      - Мне показалось, что на дом напали.
      Она вдруг усмехнулась:
      - Попятно. Значит, приготовились защищаться, полковник? Уж не собираетесь ли вы меня проткнуть насквозь? Не с этой ли целью поднята ваша сабля, полковник? - Она вдруг покраснела, осознав, что слова звучат весьма двусмысленно.
      Ее хрипловатый голос приятно возбуждал, отчего горячая волна, прокатившись по всему его телу, сосредоточилась где-то в паху. Даже если бы прежде он еще не испытывал страстного желания, то его, несомненно, вызвал бы ее полушепот.
      - Причинить вам зло?! Ни за что на свете, - галантно откликнулся Камерон. Но если бы он действительно хотел проявить галантность, то немедленно повернулся бы и вышел из комнаты. Однако ноги его словно налились свинцом и приросли к полу.
      - Вы помешали мне принять ванну.
      - Я спешил сюда, чтобы защитить вас.
      - Мне ничто не угрожает.
      - Откуда же я знал!
      - Беру свои слова назад! - воскликнула она. - По-видимому, мне действительно угрожает серьезная опасность.
      - Вы сами виноваты, миссис Майклсон, ибо, боюсь, неудачно выбрали место для купания, - с притворным сочувствием проговорил он.
      - Черт возьми! Можно было бы искупаться на кухне, но поскольку в доме мужчина, я из осторожности не стала так делать. Сначала притащила наверх лохань, потом ведрами натаскала воды и... - Она замолчала и взглянула на него с возмущением:
      - Вот он - тут как тут! Вбегает с саблей наголо и нарушает мое уединение! - Глаза ее метали молнии, и она стала еще красивее.
      - Я не имел намерения нарушать ваше уединение, я только...
      - Хотели меня защитить, разумеется.
      - Я сейчас уйду, - произнес он.
      - Давно пора.
      Но он не двинулся с мест".
      "Уходи, чего ты медлишь? Уходи!" - твердила Келли про себя.
      Дэниел так и ел ее глазами: вот он остановился на губах, потом скользнул ниже. И под его взглядом по телу девушки разливалась сладкая истома. Как будто не взгляд, а какое-то чувственное прикосновение ласкало ее плечи, шею. В ней все сильнее пылало желание - животная страсть мужчины разжигала в ней ответный огонь.
      Нехорошо это, ведь она вдова! Она любила мужа и чтит его память. Нельзя было пускать мужчину в своя дом. Нельзя было позволять ему ласкать ее взглядом.
      Но воспоминания о прошлом поблекли, а правила хорошего тона давно утратили свою актуальность.
      "Скажи ему, чтобы уходил!" - приказала себе Келли.
      Но.., лишь посмотрела ему в глаза, потом невольно скользнула взглядом вниз и задержалась на рельефных мускулах груди, которые сейчас перекатывалась при каждом его вздохе. Потом ее внимание привлекли завитки темных волос на груди; хотелось потрогать, почувствовать их упругость. А эта бронзовая кожа! Наверное, загорел где-нибудь у речки во время привала между боями. Но напоминания о войне сейчас стали для нее пустым звуком.
      Пусть даже он враг, она его любит.
      И хочет его. Пусть бы он подошел ближе, прикоснулся к ней.
      - Выйди отсюда, - с трудом выдохнула Келли, а в глазах ее читалось другое.
      - Сейчас, - ответил Дэниел, но не ушел, а, опустив саблю, направился к ней.
      Он подходил все ближе и ближе, пока не оказался совсем рядом.
      И тут он озорно улыбнулся и ухватился за край лохани.
      - Мне нравится, когда мои женщины меня очень хотят, - медленно проговорил он с южной протяжностью, обжигая ее синим взглядом.
      - Но я совсем не хочу вас, полковник, - отозвалась Келли.
      Какая ложь! За всю свою жизнь она никогда еще не испытывала такого сильного желания. В горле у нее снова пересохло, вдруг налились груди, набухли и затвердели соски. А лоно.., не стоит и говорить!
      Его улыбка расплылась еще шире.
      - Мне нравится, когда мои женщины очень, очень меня хотят. Мне нравится, когда они меня страстно желают. Мне нравится...
      Она прикрыла руками предательски набухшие соски и с вызовом вздернула подбородок:
      - Но, полковник, я не вхожу в число ваших женщин. Не забывайте, что я враг.
      - Как можно забыть об этом, Келли? И как приятно сразиться с таким врагом, - прошептал он.
      - Но силы у нас не равные.
      - Видимо, выяснить это мы сможем только в бою. - Камерон присел на корточки и пристально взглянул ей в глаза:
      - Вы единственная из янки, кто, несомненно, способен одержать надо мной победу, миссис Майклсон, потому что я не могу уйти из этой комнаты, не избавившись от этого дьявольского наваждения! Подумать только, - хмыкнул он, - еще вчера я насмехался над тем бедолагой янки! А ведь сам буду хотеть тебя до конца своих дней.
      Он, конечно, не думал, что слова эти заставят ее вдруг ощутить всю полноту своей к нему страсти и побудят прикоснуться к нему, погладить плечо, отдаться, наконец...
      - Келли! - ласково прошептал он, поднявшись на ноги и склонившись над ней.
      - Не забудьте, - заставила она себя повторить еще раз, - что я ваш враг. Отвратительный, страшный...
      - Только не отвратительный!
      Девушка сжалась в комок, обхватив колени руками. Настоящая буря чувств всколыхнулась в ней, когда он, медленно обойдя вокруг лохани, остановился у нее за спиной. Еще миг - и он прикоснется к ней, а потом... По спине у нее пробежали мурашки.
      - Право же, вам лучше уйти, - еле слышно прошептала она.
      - Да, - отозвался он, но даже с места не двинулся. - Я все понимаю, но, видит Бог, Келли, мы оба знаем, что я не могу.
      Она уже готова была закричать, не выдержав напряженного ожидания и душевного смятения, как вдруг ощутила его губы на своей шее. Чувственный жар охватил ее так внезапно, что она задрожала.
      - Ox! - Келли чуть не соскользнула под воду, но он моментально подхватил ее на руки. И девушка, сдавшись, прильнула к нему. Темные завитки на его груди, вид которых и раньше завораживал ее, теперь вызвали в ней совершенно незнакомые ощущения. Дэниел замер на мгновение и впился ей в губы поцелуем.
      Его жадные влажные поцелуи вызывали восторг и были такими нежными, что она замирала от счастья. Губы Камерона зажигали и возбуждали, она от них слабела, но не могла насытиться. Теперь он с полным правом мог причислить ее к "своим женщинам": она его страстно хотела.
      Келли обняла Камерона за шею, и он, приблизившись к постели, положил девушку на простыню и распустил ей волосы.
      Полюбовался красотой разметавшихся огненных прядей, потом взглянул ей в глаза.
      И прочел восторженное удивление.
      Дэниел снова поцеловал ее, на сей раз неторопливо и очень нежно, сдерживая страстное нетерпение: горячий, влажный рот ласково вбирал в себя ее губы, язык пробовал их на вкус, нежно покусывали зубы.
      Рука мужчины скользнула вверх к влекущей женской груди.
      Он приподнял ее на ладони и, оторвавшись на миг, снова поглядел в глаза и скользнул взглядом ниже. Вот на соске капелька воды, он слизнул ее и вобрал в рот затвердевший бугорок, дразня, покусывая, лаская его и смакуя ощущения. Она вскрикнула от неожиданности. Любовник запустил пальцы в ее волосы. уст ее вырвалось его имя.
      Келли еще никогда в жизни не испытывала такого непреодолимого желания. Каждой клеточкой своего тела она ощущала его. Взъерошив волосы у него на голове, девушка провела рукой по шее и скользнула пальцами по спине. К этой коже и этим мускулам она прикасалась и раньше, когда обтирала его во время лихорадки.
      Теперь же ее прикосновение усиливало любовный жар.
      - Даже если сгинут все армии, - прошептал он, - я, пожалуй, не буду сожалеть об этом вторжении на Север.
      Келли облизала пересохшие губы, и он тотчас нежно овладел ее губами. Потом губами же исследовал ее шею, задержался на ямочке над ключицей и спустился в ложбинку между грудей.
      Оставляя за собой раскаленную дорожку, он наконец добрался до пупка. Острота ощущений, которые он будил, пугала, но сопротивляться не было сил.
      Язык мужчины танцевал уже на животе, лаская, пробуя, а она лишь играла его густой, черной как смоль шевелюрой. Нет, сдерживать его бесполезно. Да и зачем?
      Дэниел, поцеловав ее бедро, спустился ниже. Неужели он намерен?..
      Она замерла в ожидании. Слова протеста, рвавшиеся с ее губ, так и остались невысказанными. Но, наверное, даже тело ее покраснело от смущения. Ожидание превратилось в сладкую агонию. Чувство было слишком интимным, слишком острым и исходило из самых глубин ее существа...
      Он покрыл поцелуями ее всю, побывав везде, кроме лона...
      Внезапно Дэниел оторвался от нее, и ей стало холодно и очень одиноко. О, как он ей нужен! Страсть достигла такого накала, что Келли обмякла и замерла в мучительном экстазе, ожидая его прикосновения.
      Что же теперь? Они зашли слишком далеко, и Келли не осмеливалась встретиться с ним взглядом.
      Камерон опустил голову и поцеловал ее в колено. Потом влажная дорожка его поцелуев пролегла по внутренней стороне бедра.
      Все выше и выше... Она вся дрожала, извиваясь и желая дать выход страсти. Когда наконец его губы достигли бархатистых лепестков ее лона, она вскрикнула от восторга и на миг лишилась чувств.
      Все вокруг завертелось, с губ ее срывались какие-то звуки, а в голове стучало: что она наделала, что позволила?
      Должно быть, она вся залилась краской.
      - О нет! - прошептала Келли, но Дэниел только тихо рассмеялся.
      Он глядел на нее темно-синими, как кобальт, глазами, и огонь в его взгляде был красноречивее всяких слов: он все так же сильно хочет ее и останавливаться на полпути не намерен.
      Язык Дэниела решительно вторгся в ее рот, и он овладел ею.
      Достигнув вершины блаженства, она и не мечтала о повторении. Он тем не менее и не думал останавливаться: не отрывая взгляда от ее серебристых глаз, он все глубже и глубже вторгался в нее, всем существом сливаясь с нею. Казалось, уже предел, он не сможет продвинуться дальше, ей больше нечего отдать!..
      Но экстатическая пляска все продолжалась.
      И Келли поняла, что может отдавать себя беспредельно.
      Движения его обрели ритм. Она, судорожно глотнув воздух, осознала, что двигается в унисон с ним, желая снова испытать это таинственное чудо. Он закрыл глаза и еще крепче сжал ее в объятиях. Потом, перестав сдерживать себя, обрушился на нее всей своей страстью, которую так долго и терпеливо сдерживал.
      Ее словно подхватил ураган - дикий, безжалостный, яростный, все сметающий на пути. Келли слилась с любимым, крепко обхватив его руками. Он приподнял ее бедра, и она инстинктивно сомкнула ноги у него за спиной. На глазах тотчас выступили слезы сладкой боли и наслаждения.
      И тут вдруг все разом исчезло. Она умерла.
      Нет, она жива. Осторожно открыв глаза, Келли убедилась: да, жива. Тело ее, влажное от пота, все еще крепко прижималось к его телу, он все еще заполняет ее собой. Правда, весь как-то обмяк и отяжелел.
      Заснул, слава Богу.
      Утолив свою страсть, Келли вдруг осознала, что натворила.
      Она занималась любовью с незнакомцем. С врагом!
      Девушка приглушенно вскрикнула, на глаза навернулись слезы стыда. Она предала все, чем дорожила, предала свою единственную любовь!
      Но она хотела Дэниела! Она его полюбила. Причем сильнее, чем осмеливалась признать.
      Камерон неожиданно осторожно провел пальцем по ее губам, и она ощутила необходимое тепло и сочувствие. Боже, она только что осуждала себя за постыдный поступок и вот - снова его хочет!.
      Сейчас он казался таким умиротворенным. И никакого самодовольства или триумфа во взгляде. Наоборот, искреннее беспокойство.
      Дэниел беспокоился о ней. Она отдала ему так много! Отдалась безоговорочно. Однако, пока он лежал рядом, утомленный и пораженный своей страстью, которая была бы более уместна неопытному юнцу, вдруг начала отдаляться.
      Нет, нельзя позволить ей отдалиться! Ни за что! Особенно сейчас, когда он ее обнимает, когда ощущает под своими пальцами шелк ее волос. Сейчас, когда его глаза насладились красотой ее тела, когда он испытал сладость близости с ней, познал, полюбил ее. Он не переставал поражаться грации ее движений и всему, что она заставила проявиться в нем самом. Ее влажные полуоткрытые губы снова звали его в мир страстного наслаждения, в тот мир, который, как он только что с удивлением обнаружил, ему прежде не довелось узнать как следует.
      Девушка попыталась отвернуться, но он ее удержал.
      - Я ошеломлен, Келли. А у тебя сейчас такой вид, будто ты только вышла из боя.
      Она на мгновение прикрыла глаза.
      - Я проиграла сражение, - прошептала она.
      - Ошибаешься, ангелочек. Сражение выиграно. И Севером, и Югом.
      Девушка была явно расстроена, и он ее понимал. В этом мире желание мужчины - закон, и совсем другое дело - желание женщины. Ее безжалостно осудит общество, добропорядочные матроны будут перешептываться за ее спиной, причем каждая из них станет клятвенно утверждать, что уж ее-то дочь никогда бы не вела себя так дерзко и вызывающе. По неписаным законам общества - независимо от того, богата женщина или нет, - мужчина должен охотиться на нее.
      Дэниел давным-давно послал мораль общества ко всем чертям. Но Келли женщина, и кроме того, у Келли были и другие причины сожалеть о случившемся.
      Камерон ей враг. Один на тех, от рук которых погиб ее муж.
      Главное - найти теперь слова утешения, убедить, что их близость является чем-то исключительным. "В этом не может быть ничего предосудительного, потому что я люблю ее", - подумал Дэниел, сам себе удивляясь.
      Долгими одинокими ночами, которые ожидали его впереди, - он будет вспоминать милые черты ее лица и прикосновения, от которых бросало в дрожь. Он будет вспоминать ее сильный характер, прямоту, преданность своему делу пусть даже, с его точки зрения, оно не правое. Он будет вспоминать, как она любила его, понимая, что - да! - и он ее любит. Во всяком случае, сейчас он ей не признается. Келли еще оплакивает своего мужа ж живет в эпицентре боевых действий. Лучше просто обнять бедняжку.
      - Я сдала все позиции, - вдруг с горечью выдохнула она.
      Дэниел, перехватив ее взгляд, улыбнулся ей самой нежной улыбкой.
      - Нет, ангелок. Это я сдал все позиции.
      Она вся задрожала, и он помедлил, прежде чем что-либо добавить.
      Келли взглянула на него с удивлением и благодарностью. Потом вдруг отстранялась и села. В глазах появился серебристый блеск, И она, решительно тряхнув головой, уселась на его бедра.
      - Хочешь сразиться еще разок? - тихо шепнула она.
      Дэниел радостно улыбнулся:
      - Принимаю бой, ямки. Открывай огонь! - Он обнял се, подмяв под себя. Пламя, которое только-только стало остывать, вспыхнуло с новой силой.
      "Пусть весь мир летит ко всем чертям!" - подумал Дэниел. Пусть он совсем потеряет голову от ее мускусного запаха, ее вкуса и прикосновений, он в восторге от такой перспективы!
      Он влюбился!
      В янки.
      Какая странная война!
      И какое странное, очень странное сражение.
      Глава 8
      - Мы прозвали его Красоткой. Разумеется, мы всеми силами стараемся, чтобы это не дошло до ушей высокого начальства. Как-никак мы люди военные. Но прозвище Красотка так к нему и пристало.
      - Он и в самом деле такой красивый мужчина? - рассмеявшись, спросила Келли.
      Снова стемнело. Весь день до наступления сумерек они провели в постели, и только тут Келли вспомнила о том, что не покормила своих подопечных. Дэниел тотчас вызвался ей помочь.
      Камерон вновь удивил девушку, без труда справляясь со всем, что бы ему ни поручалось. А работал он умело - разумно отмерял овес для Хола, ее единственной лошади, кормил цыплят. "Конечно, плантация - всего лишь очень большая ферма, - напомнила себе Келли, - но ведь Дэниел вырос в аристократической семье. Надо же, справляется с такой легкостью!"
      Босиком, в отцовских брюках и фланелевой рубахе, он выглядел обычным деревенским парнем. На фоне заходящего солнца, сидя на жердочке вокруг загона для скота, он болтал ногами и казался совсем юным. Морщинки вокруг глаз разгладились, он покусывал сухую травинку и развлекал ее рассказами о самых знаменитых военачальниках южан.
      - Красив? - переспросил Дэниел и рассмеялся. Речь шла о генерале Джеймсе Брауне Стюарте, или Джебе, как его обычно называли. Келли удивило, что Камерон называет своего непосредственного командира старой Красоткой. Значит, хочешь знать, красавец ли он? Он, несомненно, галантен. И любит красиво одеваться. Личность яркая и, конечно, храбрый солдат, а Флора наверняка считает его красивым.
      - Флора?
      - Его жена, - усмехнулся Дэниел. - Прозвище он получил еще в Уэст-Пойнте. Скорее всего это была шутка, и его однокурсники отнюдь не считали его красавцем.
      - А сам ты как думаешь?
      - Ну, он мой командир.
      - Однако ты отзываешься о нем без должного почтения.
      - Я как будто знаю его всю жизнь, - признался Дэниел. - Джеб чуть старше меня, он учился вместе с Джессом, но мы, виргинцы, всем скопом получили назначение на Запад. - Он снова пожал плечами, как бы не желая больше говорить о прошлом. - Мы с Красоткой друзья, оба прирожденные кавалеристы и отлично сработались. По правде говоря, я его очень уважаю, потому что считаю самым талантливым командиром, самым смелым, самым отважным.
      - Вот это похвала! - со смехом зааплодировала Келли и тут же повернулась, чтобы добавить корма цыплятам. Господи, как все страшно! Он говорил о людях, из-за которых терпела одно за другим поражения армия Союза, а она то и дело смеялась. Ей даже захотелось познакомиться с Красоткой - Стюартом.
      - Но однажды янки под командованием Поупа удалось захватить в качестве трофея его великолепную накидку и шляпу с плюмажем, - продолжал Дэниел, лукаво улыбаясь.
      - Ну и что?
      - Пришлось нам преследовать отряд Поупа до тех пор, пока не отобрали назад его накидку и шляпу.
      - Не верю!
      - Но это правда, ей-богу! Видишь ли, - добавил он серьезно, - мы самые смелые, храбрые, отважные, и ничто на свете не остановит кавалерию южан!
      Правдивость этого заявления - увы! - слишком часто подтверждалась. Кавалерии северян приходилось прилагать немало усилий, чтобы соперничать с ними, потому что мужчины на Юге с малых лет умели держаться в седле, охотиться и как своя пять пальцев знали все холмы, долины и леса родного края.
      - Мы - глаза и уши генерала Ли... - продолжил Камерон, но вдруг замолк, вглядываясь в темноту.
      - Что такое?
      - Ничего, - ответил он мгновение спустя. - Так, послышалось. - Он снова повернулся к Келли:
      - На войне без кавалерийской разведки не обойтись. Однажды северяне захватили секретный приказ генерала Ли о некоей боевой операции, и только благодаря нашей разведке удалось своевременно предотвратить несчастье.
      - Говоришь, планы Ли попали в руки янки? - удивилась Келли. - Странно. Что ж, одно очко в нашу пользу.
      Дэниел согласно кивнул.
      - Секретный приказ номер сто девяносто один, - пояснил он. - В нем сообщалось о том, что войскам Джексона приказано захватить Харперс-Ферри. Кто-то проявил беспечность и утратил бдительность. Приказ отпечатали в семи экземплярах, один из которых нашли северяне. В траве, на месте нашего бывшего лагеря возле Фредериксберга, штат Мэриленд. Представь себе: в него кто-то завернул три сигары! Такой вот неожиданный подарок янки и удар для нас! Но Маклеллан немного замешкался, и Джексону удалось-таки захватить Харперс-Феррн и принять бой. Предупредить генерала Ли о случившемся удалось только благодаря тому, что мы произвели разведку и собрали нужные сведения.
      - Но вы не выиграли "сражение, - напомнила Келли.
      - Ты так считаешь?
      Девушка пожала плечами:
      - Конечно, ведь солдаты Союза сумели сорвать ваше наступление.
      - Сомневаюсь. Сомневаюсь, что солдаты Союза смогли бы удержать меня здесь, - задумчиво проговорил он. Оторвав от нее взгляд, он огляделся вокруг. - Возможно, мы не победили, не удержали плацдарм. Но вряд ли все-таки победили северяне.
      Келли не хотелось вспоминать о последствиях битвы. Трупы со двора уже убрали. По правде говоря, жаль было тратить время, отпущенное им судьбой, на воспоминания. Ей очень хотелось, чтобы Камерон задержался. Он еще не окреп, убеждала она себя, а вся округа так и кишит янки.
      Он, конечно, не дастся им в руки, будет сопротивляться. И скорее умрет, чем сдастся без боя.
      Она улыбнулась, прогоняя невеселые мысли.
      - Так, значит, все южане - джентльмены, прирожденные наездники, хмыкнула Келли. - Имей в виду, северяне им в атом не уступят.
      - Но мы очень хорошие наездники! - усмехнулся он.
      - Думаю, и северяне тоже.
      - С нами невозможно тягаться.
      - Да, от скромности ты не умрешь!
      - Узнаю добропорядочную миссис Майклсон, - хмыкнул он в ответ.
      Смутившаяся Келли бросила цыплятам лишнюю пригоршню зерна.
      - Да, я очень добропорядочная женщина, и не стоит забывать об этом, сказала она, не осмеливаясь взглянуть ему в глада, чтобы не увидеть на его губах лукавой улыбки.
      Возможно, когда-то она действительно была добропорядочной, но Дэниел се изменил. Необратимо. Он теперь знал ее лучше, чем любой из живущих на земле мужчин.., и умерших тоже. Он освободил ее от старых эмоций и обогатил новыми - она испытала экстаз и сладкое мучение.
      Келли все-таки встретилась с ним взглядом. В его глазах снова горел синий огонь. Огонь, который неизменно находил в вей отклик, стоило только ему взглянуть на нее. Огонь, который будил мучительное сладкое томление и, казалось, обжигал ее кожу множеством маленьких угольков.
      От этого огня ей следует держаться подальше.
      - Расскажи лучше еще что-нибудь об этих известных - печально известных! - людях в сером, - попросила она. - Расскажи о Ли. Он действительно такой гениальный, как о нем говорят?
      Дэниел усмехнулся.
      - Гениальнее нет на свете, - отозвался он и, спрыгнул с жердочки, навалился на калитку. - Представь себе, Келли, у него был прекрасный дом в Арлингтоне. Дом и по сей день там, в Вашингтоне, округ Колумбия, на высоком холме, откуда открывается вид на Потомак. Причем не просто дом его жены. Ведь она...
      - Правнучка Марты Вашингтон и Джорджа Вашингтона, - тихо продолжила Келли. Дэниел удивленно приподнял брови. - Я слышала, - кивнула девушка, о вашем генерале Ли ходят легенды, он так же популярен здесь, как и на Юге. Многие искренне считают, что если бы он командовал северянами, то война бы давно уже закончилась. Говорят, он блестящий полководец и прекрасный человек.
      Дэниел задумчиво улыбнулся:
      - Да, верно. Порой, когда кажется, что войне не будет конца, я думаю о Мастере Ли, как мы его иногда называем, о его жене Мэри, об их доме.
      - А что Мэри Ли? - осторожно поинтересовалась Келли.
      Дэниел грустно усмехнулся:
      - Мэри Ли любит своего мужа. И свято верит в правильность всех его решений.
      - Но ведь это она потеряла дом, - сказала Келли. - Он все время в походе, на войне.
      - Гоняет янки, - хмыкнул Камерон. Келли бросила на него испепеляющий взгляд. Он тихо рассмеялся и приблизился к ней. - И делает это мастерски.
      - Неужели?
      - Да. Как н все южане. Сама посуди: я всего лишь осторожно приближаюсь к тебе, а ты уже готова удрать.
      Сердце у нее бешено забилось. Да, она действительно попятилась. Просто не в состоянии вынести восторженный трепет, который охватывает се всякий раз, когда он смотрит на нее. Да, надо научиться держать себя в руках, чтобы вновь обрести чувство собственного достоинства и, да простит ее Господь, свои моральные принципы.
      - Я вовсе не пытаюсь удрать, - торопливо возразила она.
      - В таком случае стой спокойно.
      - Но сдаваться я не намерена!
      Камерон медленно приближался. Она выронила из рук ведерко с кормом для цыплят и метнулась к загону для скота, не спуская с него глаз.
      - Какой смысл сражаться, если война уже проиграна? - спросил он.
      - Вы не правы, сэр. Война не проиграна. Проигрывать сражение за сражением - это еще не значит проиграть войну!
      - А если измотать силы противника?
      - Только не такого непреклонного.
      Камерон помедлил с минуту и вновь скривил губы в улыбке:
      - Вам когда-нибудь приходилось заниматься любовью в стоге сена, миссис Майклсон?
      Девушка онемела от неожиданности, хотя должна бы уже привыкнуть к его фокусам.
      Он не стал ждать ответа, а приблизился к ней вплотную.
      Келли, не выдержав, тихо охнула и, скользнув в калитку, оказалась за оградой.
      - Полковник, вы слишком форсируете события! - воскликнула она. Думаю, нам не помешало бы проявить немного сдержанности...
      - С вами трудно не согласиться, миссис Майклсон, - вежливо отозвался он. Но тут же, едва коснувшись ограды, легко преодолел ее и оказался рядом с ней.
      - Дэниел Камерон...
      - Значит, ты никогда не занималась любовью на сене?
      Она снова попятилась.
      - Думаю, вряд ли прилично...
      - Ах, Келли, Келли, это нельзя считать чем-то приличным или неприличным. А запах сена так приятен...
      - Сено колется и забивается в волосы.
      Он рассмеялся. Даже в темноте было видно, как поблескивают его синие глаза.
      - Подойди сюда, женщина! - скомандовал он. Потом, схватив ее за руку, притянул к себе.
      Девушка вмиг растаяла. Неужели она полюбила? Так быстро и так легко? А может быть, во всем виновата война?
      - Что ты себе позволяешь, мятежник? - ледяным тоном осведомилась она, высвобождаясь, сделала шаг назад, но тут же споткнулась и хлопнулась именно туда, где он хотел ее видеть, - в стог сена.
      Он немедленно бросился в сено рядом с ней, обнял ее и с наслаждением глубоко вдохнул.
      - Изумительный аромат, такая свежесть...
      - Только поосторожнее, а то вляпаешься в коровью лепешку, - остудила его Келли.
      Он тихо рассмеялся хрипловатым завораживающим смехом и прикоснулся к ней губами. Под простеньким голубым хлопковым платьем с лифом на пуговках и широкой пышной юбкой, как оказалось, ничего не было.
      Пуговки одна за другой расстегнулись. Она почувствовала, как его рука ухватилась за подол...
      Лиф распахнулся, обнажив груди, юбка задралась до бедер, и он навалился на нее всем телом. Келли уже задыхалась от страсти, а он все целовал и целовал, и его пальцы прогуливались по ее бедрам - поглаживали, прикасались, исследовали.
      Наконец, уткнувшись ей в грудь. Камерон рывком вторгся в ее плоть.
      Она судорожно глотнула воздух и почувствовала запах сена - сладкий и возбуждающий, как запах самой земли. Терпкий запах мужчины, смешавшись с ним, вызвал у нее прилив острого, безудержного желания.
      На сей раз он был уже не тем нежным любовником, что прошлой ночью. Теперь в каждом его прикосновении чувствовалась животная страсть под стать будоражащему запаху земли в ночном воздухе. На сей раз его губы не дразнили и не упрашивали, а требовали немедленного ответа, не допуская никаких отсрочек.
      Такой же требовательностью отличалось и все его поведение - он не пытался соблазнить и не домогался ответной реакции, а скорее провоцировал ее. Однако именно так, как ей хотелось. Она уже не чувствовала, как колется сено. Дэниел ускорил ритм, и Келли почувствовала, что бушевавшая в ее теле страсть достигла предела. Сначала наступила кромешная тьма, потом ее охватило ни с чем не сравнимое чувство блаженства. Она не могла бы объяснить, откуда возник этот горячий нектар, заполнивший все ее существо, - то ли из ее, то ли из его тела, и что за звуки слышались ей - то ли это вскрикивала она, то ли он лепетал что-то бессвязное...
      Они долго лежали молча, и лишь спустя некоторое время Келли почувствовала, как колется сено. Она удивленно покачала головой, а он вдруг наклонился к ней с озорной улыбкой.
      - Миссис Майклсон, в ваших волосах застряла травинка!
      - Ах ты, бессовестный! - рассмеявшись, воскликнула девушка и оттолкнула любимого. Оба с хохотом стали барахтаться в стогу. Наконец ей удалось вырваться, и она, вскрикнув, съехала с двухфутовой высоты на землю. Сверху тут же свесилась голова Камерона. Весело поблескивали синие глаза.
      - Так вам и надо, миссис Майклсон! Теперь сами убедились, что случается с непослушными янки? Смею доложить...
      Смех вдруг оборвался, и он, не договорив, замолчал. Потом, протянув ей руку, сказал:
      - Келли, держись. Залезай обратно.
      Он явно оберегал ее от чего-то страшного у нее за спиной.
      Она это сразу поняла, но, подобно супруге Лота, поддалась искушению и оглянулась.
      В сарае было темно. По углам лежали густые тени, поскольку свет луны был слишком слаб, чтобы бороться с ночным мраком.
      И все же Келли разглядела человека. Истошный крик застрял у нее в горле.
      Мертвец лежал, привалившись к стене и прижав руку к животу. Глаза его были открыты, рот сложился в букву "о"" как будто он все еще удивлялся своей безвременной кончине. Совсем еще молоденький солдат в таком знакомом синем мундире.
      - Келли!
      Но девушка не могла двинуться с места. Подхватив любимую на руки, Дэниел втащил ее наверх и крепко обнял.
      Затем, пристроив голову у себя на груди, стал качать, как ребенка, вполголоса успокаивая. Келли даже не слышала, что именно он говорил.
      Ведь она уже видела столько трупов, почему же вид еще одного привел ее в шок?
      Может быть, в том и дело: она уже видела слишком много трупов. Но ни один из них не выглядел таким несчастным. Бедняга, как видно, заполз сюда умирать. От трупа еще не пахло, значит, парень умер совсем недавно. Он прятался здесь - слабый, испуганный, а она не раз заходила сюда за последние три дня, чтобы покормить животных, и не заметила его...
      Они с Дэниелом занимались здесь любовью, и все это время .солдатик глядел на них открытыми мертвыми глазами!
      - О Боже, - прошептала она, спрятав лицо на груди Камерона, и снова задрожала.
      - Келли, успокойся. Для него все уже позади. Келли, посмотри на меня, прошу.
      Она попыталась подчиниться, но глаза се застилали слезы.
      Девушка вдруг почувствовала себя виноватой.
      Последние несколько дней она ухаживала за солдатом вражеской армии, она желала врага, занималась с ним любовью. А тем временем парнишка-северянин лежал здесь, умирая.
      Вскочив на ноги, она попыталась привести себя в порядок.
      - Прости меня. Господи, как я могла...
      - Келли, перестань! - Он тоже, поднявшись на ноги, спокойно застегивал ремень на брюках.
      Она в отчаянии затрясла головой, ей вдруг захотелось спрятаться куда-нибудь от ненависти, от войны, от чувств" вины и от любви.
      - Нет, Дэниел! - Она попятилась от него, но он схватил ее за плечи и легонько встряхнул.
      - Келли, мы не сделали ничего плохого. Разве мы виноваты, что остались живы и радуемся жизни?
      - Я чувствую себя виноватой не за то, что живу! - возразила она. - Я чувствую себя виноватой...
      - За то, что любишь? - прервал он ее. Она попыталась вырваться из его рук, но он крепко прижал ее к себе. - Келли, ведь это не мы его убили...
      Она снова вырвалась из его рук.
      - Но ты мог бы его убить! Мог бы застрелить его. А я, возможно, по небрежности позволила ему умереть.
      - Келли, я в него не стрелял. Я упал замертво на твоем дворе. А его не спасли бы никакие твои усилия.
      - Откуда ты знаешь?
      - Он ранен в живот.
      - Но он не сразу умер. И лежал здесь...
      - Без сознания, - заверил он девушку, подходя ближе.
      - Нет! - вскрикнула она. - Не подходи. Ты враг. Не трогай меня, не прикасайся ко мне...
      Но он не послушался и снова обнял ее, хотя она сердито колошматила его кулаками в спину, пока не обессилела. Из глаз ее снова покатились слезы.
      Камерон больше ничего не говорил, только молча держал ее в объятиях. Гладил по голове и баюкал, пока дрожь не унялась.
      Девушка смутно чувствовала, что он поднялся и собирается отнести ее в дом.
      - Дэниел, нельзя оставлять его здесь, - сказала она.
      - Да, бросать его нельзя, - согласился он, усадил ее на сено и заглянул в глаза:
      - С тобой все в порядке?
      Келли кивнула. Но на самом деле ее то знобило, то бросало в жар. То ей казалось, что весь ужас войны обрушился на нее, то ее охватывало полное безразличие и она переставала вообще что-либо чувствовать.
      Но она кивнула еще раз, чтобы Камерон поверил.
      Оставив ее на сене, он спустился вниз и стал разыскивать лопату.
      Потом ушел и долго не возвращался. А Келли вдруг осенило, что она осталась в сарае один на один с трупом молодого солдатика, мертвые глаза которого, казалось, все еще наблюдают за ней. Обмирая от страха, девушка спрыгнула вниз и опрометью бросилась прочь.
      У входа она столкнулась с возвращавшимся Дэниелом, вернее, он поймал ее, схватив за плечи.
      - Я выкопал могилу на вашем семейном кладбище. Ты, возможно, захочешь отослать родным его вещи, я их соберу.
      Вполне вероятно, что его семья позже пришлет кого-нибудь за телом. А пока.., пока мы просто закопаем его, чтобы он покоился с миром.
      Девушка кивнула и, как бы ища защиты, инстинктивно прижалась к Камерону.
      - Келли, мне надо его перенести, - осторожно напомнил ей Дэниел.
      Сообразив наконец, о чем он говорит, девушка тихонько побрела к кладбищу. Вот каменные памятники на могилах ее отца, матери и Грегори. Чуть подальше похоронены ее дед и бабушка, а также тетя Сара, умершая в шестилетнем возрасте.
      Мгновение спустя появился Дэниел. Он завернул труп в старую попону и очень бережно, словно живого, опустил в готовую могилу.
      По телу наблюдавшей за ним Келли пробежала дрожь. Бедный паренек погиб так далеко от дома! Некому его оплакать, некому прочесть молитву.
      Но она ошиблась. Дэниел, засыпав могилу землей, поставил крест и, к ее удивлению, начал:
      - Господи, прими душу раба твоего Бенджамина Геста, артиллериста. Как храбрый, мужественный воин, он отдал жизнь, выполняя свой долг. Будь к нему милостив. Господи, ведь он был еще совсем ребенком. И дай силу его родным и близким перенести утрату.
      Отступив от могилы. Камерон сложил перепачканные землей руки на груди, склонил голову и постоял так несколько мгновений. Потом снова взглянул на Келли.
      Глаза ее были полны слез.
      - Спасибо, - выдохнула она.
      - Не стоит, это такая малость!
      - Но ты узнал его имя!
      - Я осмотрел рюкзак с личными вещами. Там лежит письмо, адресованное матери. Может быть, перешлешь его?
      Девушка кивнула.
      - А сейчас возвращайся домой и ложись в постель.
      - А ты?
      Он пожал плечами:
      - Я весь в грязи, мне надо помыться.
      Келли внезапно почувствовала такую жуткую усталость, что, казалось, еще минута - и она упадет как подкошенная.
      Девушка как сомнамбула вернулась в дом, поднялась по лестнице и вошла к себе в комнату. Ей вдруг нестерпимо захотелось помыться, благо вода здесь уже была. Надев ночную рубашку, Келли взглянула на себя в зеркало. Какое ханжество - она вся в белом, символизирующем невинность!.. Девушка забралась в постель и закрыла глаза. Пролежав долгое время без сна, она уставилась в потолок и застыла в ожидании.
      Когда? Когда же он придет? Но время шло, а Дэниела все не было. У нее защемило сердце.
      Распахнув дверь, Келли услышала какую-то возню в гостиной, торопливо спустилась вниз и увидела, что он разжег камин.
      - Дэниел, - окликнула она.
      - Тебе надо поспать, - сказал он, взглянув ей в глаза.
      - Я не хочу спать одна.
      Дэниел понимающе улыбнулся, - подхватил любимую на руки И понес наверх.
      Она успокоилась в объятиях Дэниела, и пока он ее гладил по голове, закрыла глаза и заснула.
      Всю ночь Келли чувствовала себя в тепле и безопасности от всех демонов войны. Даже сквозь сон она ощущала его сильные, надежные руки.
      И пусть он ее враг - ей еще никогда и ни с кем не было так спокойно.
      Глава 9
      Проснувшись наутро, Келли обнаружила, что она лежит одна.
      Впрочем, постель рядом с ней еще не остыла. Она провела по простыне рукой и мечтательно закрыла глаза.
      Как хорошо было лежать у него на груди и прислушиваться к ровному дыханию. Когда он уйдет, ей будет, пожалуй, тяжелее, чем сразу после гибели Грегори. Придется снова в одиночестве играть свою горькую роль.
      Ему еще рано уходить. Он еще не окреп, чтобы пускаться в трудный и опасный путь через линию фронта и неприятельские оборонительные рубежи.
      Но в душе Келли понимала, что все напрасно. Он, конечно же, уйдет.
      Но может быть, останется хотя бы на ночь?
      Соскользнув с постели, она выглянула в окно, выходившее на птичий двор. Дэниел был там - чинил сломанную петлю на воротах, периодически пытаясь надвинуть на лоб невидимую шляпу, чтобы прикрыть глаза от лучей восходящего солнца. Келли улыбнулась и досадливо прикусила губу. Не слишком ли она увлеклась, сжигая столь милую его сердцу шляпу? Ведь даже Красотка Стюарт погнался за армией Поупа только для того, чтобы вернуть себе свою шляпу и накидку. Судя по всему. Камерон тоже очень дорожил своим головным убором.
      Словно почувствовав ее взгляд, Дэниел Посмотрел наверх.
      - Доброе утро!
      - Доброе утро!
      - Ворота в полном порядке. Я заменил разбитые планки, а вот с дырками от пуль едва ли справлюсь...
      Келли только руками развела.
      - Бог с ними, - сказала она. - Лучше давай позавтракаем.
      - Кофе уже готов, - отозвался Дэниел. - Я сейчас приду.
      У Келли екнуло сердце. Он уходит. И пытается хоть как-то расплатиться за то, что она для него сделала.
      Девушка быстро надела платье в голубую клеточку с застежкой до горла. День, правда, обещает быть жарким, но в платье с длинным рукавом ей удобнее, проще держать дистанцию и сохранять достоинство, которое, видит Бог, ей очень понадобится, чтобы отпустить его.
      Одевшись, она критически взглянула на себя в зеркало, собрала волосы в строгий пучок на затылке и заколола шпильками.
      Главное сейчас - придать себе самый респектабельный вид.
      Он пробыл здесь так недолго! Меньше недели. Почему же ей кажется, что вся ее жизнь изменилась и такой, как прежде, уже не будет?
      Внизу громко хлопнула дверь черного хода. Келли торопливо сбежала вниз по лестнице. Он уже копошился на кухне и, как только она вошла, предложил ей кофе. В глазах его застыла печаль. Сама того не желая, она даже обрадовалась: он расколол ее мир надвое, заставив по-другому взглянуть на врага. Да, они представители одного народа, и можно любить и страдать, несмотря на разницу в убеждениях.
      - Келли...
      - Ты сегодня уходишь, - прошептала она.
      - Да, вечером.
      Она кивнула, отхлебнув кофе.
      - Вчера вечером, когда мы обнаружили тело того парнишки... - Он поежился. - Келли, к тому времени мое имя уже внесли в списки пропавших без вести. Не хочу, чтобы эта весть дошла до Виргинии: сестра и невестка просто умрут от горя.
      - А брат?
      - Возможно, Джесс узнает позже, - сказал Дэниел и задумчиво склонил голову набок. - Хотя, с другой стороны, не исключено, что ему уже сообщили.
      - Понятно, - кивнула Келли, - ведь они с Красоткой вместе учились.
      - Вот именно, - улыбнулся Дэниел. - Нельзя же позволить, чтобы все они оплакивали меня или мучились, теряясь в догадках!
      - Понятно.
      - Я попытался тут кое-что сделать по хозяйству...
      - Ты мне ничем не обязан.
      - Разве что жизнью, - бросил он небрежно и, поставив кружку на стол, за считанные секунды разрушил все барьеры, которые она постаралась воздвигнуть, чтобы сохранить видимость самообладания. Вытащив шпильки, Дэниел распустил ее волосы и, глядя на золотисто-каштановое великолепие, произнес:
      - То, что я сделал, не имеет никакого отношения к долгу перед тобой, янки. Это имеет отношение к моему нежеланию уходить от тебя.
      Она все еще надеялась сохранить дистанцию, стараясь не реагировать на прикосновения.
      - Значит, долг зовет?
      - Боже мой, что ты так мучаешься? - воскликнул он, неожиданно рассердившись. Схватив любимую за плечи, он довольно ощутимо встряхнул ее. Она же все еще силилась сохранить спокойствие, в то время как сердце ее бешено колотилось. - Я отдал бы все, лишь бы забыть о войне и остаться здесь с тобой.
      Я сыт по горло трупами, кровью, босоногими героями в лохмотьях вместо мундиров. Я устал от костров на привалах, и приказов, и попыток научиться новым, более изощренным способам убивать. Я бы отдал все...
      Келли молча глядела ему в глаза, н его гнев постепенно утих. Он покачал головой.
      - Но я должен вернуться. Я не могу тебе объяснить, за что воюю. Я воюю за речку, за стены и колонны своего дома, за те жаркие летние дни, когда с полей и из дома доносятся песни.
      За шуршание шелка, за своеобразную речь южан. Возможно, я .воюю за отечество, обреченное на гибель, но это мое отечество, и, плохое оно или хорошее, я должен защищать его до последнего вздоха.
      Протянув руку, Келли погладила его по щеке. Он тотчас впился в ее губы поцелуем.
      Все ее благие намерения рухнули, теперь ее сердце отдано ему.
      - Но ты дождешься темноты? - прошептала она.
      Глаза его вспыхнули диким пламенем, и, подхватив на руки, он понес ее вверх по лестнице.
      Девушка уронила голову ему на грудь.
      - Я знаю, что тебе пора Но мне не хотелось отпускать тебя, не побыв с тобой еще один, последний разок.
      - Я бы так просто не ушел, - хрипло выдохнул он.
      Не успел он переступить порог спальни, как громкий стук в дверь грубо нарушил интимную обстановку.
      Дэниел насторожился, а Келли постаралась скрыть охватившую ее панику.
      - Отпусти меня. Скорее!
      Выглянув из окна в конце коридора, она попыталась разглядеть незваного гостя, но мешал карниз.
      Стук повторился. Дэниел тотчас скрылся в комнате брата Келли, Джошуа. По всей видимости, пошел за саблей.
      - Фрау Майклсон!
      Услышав низкий голос с заметным акцентом, она с облегчением вздохнула. Камерой вернулся и вопросительно взглянул на нее, сжав в руке саблю.
      - Вес в порядке, - торопливо произнесла Келли.
      - Кто это? - спросил Дэниел.
      - Всего-навсего Руди Вайс...
      - Что значит "всего-навсего Руди Вайс"?
      Ох уж этот его менторский тон! За это девушка его убить была готова.
      - Мой сосед, - сдержавшись, ответила она. - Баптист, член немецкого братства. Ты наверняка видел их маленькую белую молельню, которая оказалась в самом центре сражения.
      - Значит, он может быть как яростным сторонником янки, так и сторонником южан. Ну и кого же он поддерживает?
      - Ни тех ни других! - досадливо всплеснула руками девушка. - На их молельне нет даже колокольни, потому что баптисты упростили культовые обряды. Они против войны, не хотят никому причинять вреда. И очень набожны. Я, конечно, не уверена, что Руди одобряет мой образ жизни, но он очень добр и знает, что я живу одна. Видимо, пришел, чтобы узнать, все ли у меня в порядке.
      - Фрау Майклсон! - Беспокойство в голосе гостя усилилось.
      Келли круто повернулась, не обращая внимания на суровый взгляд Дэниела, и торопливо распахнула дверь.
      Руди Вайс, седой, почти столетний старец с окладистой бородой, был тем не менее высок, подвижен и держался с большим достоинством. В его выцветших старческих глазах светилась тревога. Увидев ее живой и здоровой, он сразу же улыбнулся:
      - Значит, у вас все в порядке? А я уж начал беспокоиться: в округе солдат полным-полно.
      - Да, герр Вайс. Солдат хватает.
      - Вы не заболели?
      - Нет, нет. Я здорова.
      - И никто вас не беспокоил? Если вам страшно, мы позаботимся, чтобы вы не оставались одна.
      - Нет, благодарю вас, - торопливо отозвалась Келли и тотчас перевела разговор:
      - А ваша жена и все остальные - они не пострадали?
      - Нет, с нами все в порядке. - Старик, похоже, и не думал уходить. - У вас, кажется, гостит друг?
      Келли замерла. А Вайс, разведя руками, пояснил:
      - Карл, мой старший сын, видел какого-то мужчину, что кормил ваших цыплят.
      Девушка тяжело вздохнула, не зная, что ответить. Но Дэниел уже спешил ей на помощь - сглаживая неловкость, он протянул Руди руку:
      - Дэниел Камерон, мистер Вайс. Друг Келли.
      Руди кивнул с серьезным видом, окинув Дэниела оценивающим взглядом.
      - В таком случае, мистер Камерон, не задержитесь ли вы еще на минутку? У меня есть новости. На Севере серьезные события.
      - Война... - начала было Келли.
      - Война, само собой, идет своим чередом, - сказал Руди, доставая из кармана газету и протягивая ее девушке. - Я обычно не вмешиваюсь в чужие дела, - пояснил он Дэниелу, - но моя супруга послала меня сообщить обо всем Келли, поскольку она живет одна.
      - Ну, что там? - Девушка заглянула Дэниелу через плечо, поскольку он сразу же отобрал газету и стал читать про себя.
      - Президент Линкольн издал манифест об освобождении рабов, - тщательно подбирая слова, произнес Руди Вайс.
      - Манифест об освобождении?! - удивилась Келли.
      - Черт возьми, он все-таки решился! - воскликнул Дэниел и, невесело рассмеявшись, обернулся к любимой:
      - Манифестом освобождаются рабы в мятежных штатах на Юге, а не на Севере и не в приграничных штатах! Какой хитрый ход! Ты понимаешь?
      Келли недоумевала, не вполне понимая, о чем идет речь.
      Дэниел отдал ей газету и с отсутствующим взглядом уселся в ближайшее кресло.
      Девушка вопросительно взглянула на Руди Вайса, который застрял на пороге.
      - Ваш друг Дэниел Камерон, он все понимает, - тихо сказал Руди. Рабов освобождают с третьего января будущего года. Рабов "в штатах, поднявших мятеж".
      Герр Камерон понимает, что южане не признают законным манифест какого-то Линкольна на территории своей Конфедерации. А вот рабы захотят освободиться. И начнут убегать.
      Большинство двинется на Север в поисках пищи, работы и настоящей свободы. Многие впадут в отчаяние. Именно поэтому моя супруга так беспокоится за вас, Келли. Вам надо поостеречься, когда эти люди будут проходить по нашим местам. Я, в свою очередь, считаю, что вам следует опасаться и солдат. Есть люди хорошие, есть плохие, и это не зависит ни от цвета кожи, ни от цвета их мундиров.
      Келли кивнула и нервно облизала пересохшие губы. Дэниел обменялся взглядом с Руди и подошел к двери.
      - Вы тоже будьте осторожны, герр Камерон, - многозначительно произнес Вайс.
      "А ведь Руди, черт возьми, отлично знает, что Дэниел мятежник, подумала Келли. - Знает, но не придает этому значения. Для него друг есть друг". Причем Вайс считал нужным этого друга предупредить, поэтому он, уже собираясь уходить, обернулся и бросил через плечо:
      - Южнее, на кукурузном поле, все еще стоят лагерем солдаты. Похоже, они следят за всеми дорогами. - Он поглядел на небо, потом перевел взгляд на Келли и Дэниела и печально покачал головой. - В воздухе по-прежнему витает запах смерти, а вода в ручье побурела от крови. Грустная это штука, война!
      Очень грустная.
      И он двинулся но тропке через поле.
      Камерон некоторое время глядел ему вслед, потом скомкал в кулаке газету, - Хитрый ход! Черт побери, очень хитрый! Ваш мистер Линкольн не дурак, Келли. - Он вдруг в ярости швырнул скомканную газету.
      - Ты-то ведь уже освободил своих рабов! - воскликнула, широко раскрыв глаза от удивления, Келли. - Если Юг не признает полномочия Линкольна, то какая разница, издан этот манифест или нет?
      - Я тебе скажу, какая разница! - сердито отозвался Дэниел. - Рабы побегут десятками, сотнями, а может быть, тысячами! Причем некоторые из них будут опасны. Но и это не самое главное, разве ты не видишь.?
      Удивленная и обиженная гневом любимого, Келли возмутилась:
      - Да! Да, вижу! Линкольн освободил множество людей, скинув оковы рабства!
      - Для победы в Гражданской войне он сделал больше, чем любой из его генералов! - сердито оборвал ее Дэниел. - Неужели не понимаешь? Теперь Европа ни за что не признает Конфедерацию. А Англия?! Англия, которая закупала у нас хлопок тюками, но всегда воротила свой аристократический нос от наших так называемых институтов, - ведь она теперь наверняка будет на стороне Линкольна! Нам больше неоткуда ждать помощи. Черт возьми, я всегда говорил, что этот человек, к сожалению, очень умен.
      У Келли, до которой мало-помалу доходил смысл сказанного Дэниелом, тревожно забилось сердце. Конфедерация надеялась на финансовую помощь Европы, на признание. И правительству мятежников, судя по всему, почти удалось его получить.
      Но Линкольн расстроил все планы, сыграв на том, что англичане презирают рабовладение. Получается, что президент боролся отнюдь не за сохранение Союза, а преследовал гуманную цель освобождения невольников. Война приобрела другой антураж. И в связи с этим повсюду, несомненно, разгорятся страсти.
      Дэниел невесело рассмеялся:
      - Заметь, Келли, что в Мэриленде рабов не освобождают.
      Президент Линкольн не рискнул затронуть интересы приграничных штатов. Невероятно ловкий ход! Я уже слышу звон погребального колокола!
      Камерон взглянул на нее так, словно она сама звонила в этот самый колокол. У нее вдруг перехватило дыхание. Он бросал ей вызов, обвинил ее и ждал еще какой-то реакции?!
      - Что ты хочешь? - воскликнула она. - Я противница рабства. И если Линкольн поставит Юг на колени и положит конец войне с помощью этого манифеста, то я буду только рада!
      Дэниел разразился нескончаемой бранью.
      - Хочешь знать, Келли, что он в конечном счете сделает в Мэриленде? Он позаботится о том, чтобы и здесь освободили рабов, но при этом предусмотрит какую-то компенсацию рабовладельцам.
      - Значит, он не глуп!
      - Конечно! - Он оборвал фразу на полуслове. - Я все забываю, что ты это "они", враги. Как я мог?!
      - Да! - с вызовом воскликнула она. - Я твой враг. Ты сам мне как-то говорил, что не следует забывать об этом. Помнишь, у тебя погиб солдат из-за того, что замешкался, не решаясь выстрелить в своего друга? Твердите свой собственный урок, полковник!
      Камерон угрожающе шагнул к ней, и она, судорожно глотнув, попятилась.
      Он остановился.
      - Пропади все пропадом! - в гневе выкрикнул он и, повернувшись, направился к лестнице. - Значит, мы враги до гробовой доски, мадам, добавил он яростно. - Я постараюсь как можно скорее покинуть ваш дом!
      Келли смотрела ему вслед, задыхаясь от ярости. Но как только он скрылся за дверью, гнев ее начал стихать.
      Вот тебе и любовь! Вот тебе и неуемное влечение, вот тебе и страсть! И вкрадчивый шепот о том, что он не сможет уйти, не простившись с ней...
      Пусть идет ко всем чертям, подсказывала гордость. Пусть убирается! Если он хочет видеть в ней врага, что ж, она не станет извиняться за то, что у северян после поражений, унижений, бесчисленных потерь появился наконец про" блеск надежды. 0"(а-то как раз искренне считала дело северян правым.
      Дэниел и сам понимал всю порочность института рабства.
      Ни один человек не имеет права владеть другим человеком - ни черным, ни белым. К тому же Камерон сам освободил своих рабов. И сейчас он разозлился из-за того, что Линкольн не такой уж простачок, каким его хотели представить политические противники. Провинциальный стряпчий из Иллинойса, возможно, окажется одним из самых великих людей своего времени.
      Вбежав в комнату, Дэниел с размаху запустил подушку через всю комнату, следом за ней вторую...
      Затем сел на пол и взъерошил волосы.
      Черт бы побрал Келли! Черт бы ее побрал!
      Вернее, черт бы побрал Линкольна. И эту проклятую войну.
      Если бы миссис Майклсон родилась на Юге, она, возможно, поддержала бы другую сторону. Впрочем, она ему никогда те лгала, не притворялась, что сочувствует южанам, и даже не пыталась отстаивать свои убеждения. Она просто отказывалась сдавать позиции.
      Камерон вдруг насторожился: снаружи как будто послышался какой-то звук. Поднявшись на ноги, он выглянул в окно.
      Должно быть, Келли выскочила из дома, рассердившись на него.
      "Надо немедленно уходить", - решил он, взял саблю, прикрепил ножны. Сердце невыносимо заныло.
      Он любит ее. Любит красоту ее серо-голубых глаз, золотистое пламя волос, любит ее голос. И ее горячее сердце.
      Но последние полчаса еще раз подтвердили, что они враги.
      Дав волю своему раздражению, он сам лишил их обоих возможности нежно попрощаться друг с другом.
      "Не тяни время, уходи! - пульсировало у него в висках. - Уходи".
      Но уже спускаясь по лестнице, он ясно понял, что так просто он не уйдет.
      ***
      Келли долго ждала в гостиной, сжав кулаки и вытянув руки по швам. Прошла уже целая вечность, а Дэниел все не появлялся. В глазах ее стояли слезы.
      Теперь Келли понимала его, возможно, лучше, чем он сам себя. Насколько девушка знала Дэниела - а, видит Бог, она узнала его достаточно хорошо, Камерон и сам скоро все поймет. Но он ни за что не признает - даже сейчас, - что его драгоценная Конфедерация может все-таки проиграть войну.
      Девушка облизала губы, утерла щипавшие глаза слезы и через черный ход вышла из дома.
      Ноги сами несли ее вперед. Миновав скотный двор, она уныло побрела на семейное кладбище. Сорвала по дороге полевой цветок, положила его на свежую могилу молодого солдатика-янки. Затем окинула взглядом памятники отцу и Грегори, и на сердце у нее стало еще тяжелее. Сколько? Сколько еще людей погибнет в этом ужасном противостоянии? Сколькими жизнями придется еще заплатить, скольким еще глупцам мужчинам не терпится пролить свою кровь?
      Келли присела на могилку мужа и, закрыв глаза, задумалась. Казалось, все, что происходило с ними когда-то, было в другом мире. Он погиб совсем недавно, но с тех пор прошла уже целая вечность. Грегори, обнимая ее, обещал, что через несколько недель он вернется, потому что война закончится. Он был так уверен в победе! Этим недоумкам мятежникам надо просто хорошенько дать коленом под зад, и они уберутся восвояси.
      Но все кончилось плачевно: одинокая и потерянная, она спустя некоторое время встречала гроб с его телом на железнодорожной станции.
      За этот день Келли стала старше на несколько лет.
      Девушка вздрогнула и насторожилась, услышав какой-то шорох возле дома. Прикрыв рукой глаза от солнца, она поглядела в сторону дома. Никого.
      Вздохнув, она провела пальчиком по камню на могиле мужа. И тут вдруг раздался тихий голос Дэниела:
      "Ax, он умер, госпожа,
      Он - холодный прах;
      В головах зеленый дерн,
      Камешек в ногах".
      <В.Шекспир. "Гамлет", акт IV, сцена 5.>
      Келли задумчиво вытерла о подол перепачканные в земле руки, тронутая неподдельной печалью Дэниела.
      Казалось, он оплакивает смерть ее мужа так же искренне, как оплакивал смерть паренька, который умер от ран.
      - Извини меня, Келли.
      Она не поняла, извиняется ли он за свою вспышку во время их ссоры или сожалеет, что погиб Грегори.
      По всей видимости, он собрался уходить. Он, конечно же, был в брюках ее отца и хлопковой рубахе, но на ногах снова красовались высокие кавалерийские сапоги, а на боку висела сабля.
      Из-под черных как смоль волос на нее смотрели полные нежности глаза.
      - Шекспир, - тихо пробормотала она.
      - "Гамлет", - уточнил он.
      - Слова Офелии.
      - Да.
      - Для мятежника ты довольно хорошо начитан, - попыталась пошутить девушка.
      - Еще как, - улыбнулся он.
      Они глядели друг на друга через могилу Грегори; налетевший ветер шевельнул подол ее платья, заиграл золотисто-каштановыми волосами. Над головой синело небо, в воздухе разливалась приятная прохлада.
      Запах смерти исчез. Пахло полевыми цветами.
      День был чудесный. Весьма подходящий для прощания.
      Келли не могла вымолвить ни слова, но когда Дэниел, перешагнув через могилу Грегори, обнял ее, она порывисто припала к его груди. Поцелуй длился долго. Страстный, полный мучительной нежности, он, казалось, продолжался целую вечность.
      Оторвавшись от нее, Дэниел встретился с ней взглядом словно моля вымолвить хоть слово.
      Но увы... Может быть, просто не находилось подходящих слов. Да и что тут скажешь, ему пора уходить.
      Может быть, он вернется, а может быть, и нет.
      Он коснулся ее щеки.
      - Я, помнится, как-то высмеял того, кто поклялся любит" тебя до конца дней. Теперь я не вижу в этом ничего смешного, потому что и сам буду вечно любить тебя.
      Келли часто заморгала, чтобы унять навернувшиеся слезы.
      И тем не менее между ними выросла стена отчуждения.
      - Но я навсегда останусь твоим врагом, - тихо произнесла она.
      - А я - твоим.
      - Еще слишком светло, - кивнула она на лужайку перед домом.
      - Да, сумерки еще не сгустились. Черт возьми, Келли, я не могу ждать наступления темноты. Видит Бог, я изо всех сил стараюсь вести себя как подобает джентльмену.
      Он крепко прижал ее к себе. Девушка замерла. Нет, она не имеет права умолять его остаться. Надо его отпустить! Нельзя ни упрашивать его, ни соблазнять, потому что он прав: они должны расстаться. "Господи! Дай мне силы!"
      - Ах, Келли, - пробормотал он и двинулся прочь.
      Камерон уже скрылся за углом дома, а она все смотрела ему вслед и не могла поверить, что он с такой легкостью покинул ее Да, ему пора, но нельзя же так сразу! Надо бы побыть вместе, попрощаться как следует...
      Что уж теперь говорить о силе воли и проклятой гордости!
      Она должна сказать, что любит его.
      - Дэниел! - окликнула его Келли и рванулась следом." Он уже маячил где-то вдали, когда неожиданно чьи-то грубые руки схватили ее и потянули назад.
      До смерти перепугавшись, она резко обернулась, судорожно хватая ртом воздух.
      Глаза у нее округлились от ужаса, изо рта, казалось, вот-вот вырвется громкий крик.
      Та же грубая рука зажала ей рот, и она лишь бессильно скрипнула зубами.
      Знакомый хриплый голос прошипел ей на ухо:
      - Значит, пригрела врага на своей груди, Келли Майклсон? Милуешься прямо у могилы Грегори? Предательница, чертовка!
      Он помедлил, потому что от злости ему не хватало слов.
      - Шлюха! Ты за это еще поплатишься! Потому что сама Приведешь своего любовника прямо ко мне, Келли, и сама обезоружишь, а не то я убью его у тебя на глазах.
      Глава 10
      - Эрик!
      Келли попыталась вырваться, но он держал ее крепко, несмотря на то что весь так и дрожал от злости. Она дико озиралась вокруг, пытаясь сообразить, как ему удалось незаметно подойти к дому.
      Впрочем, все очень просто. По всей видимости, он проезжал неподалеку от дома и услышал, как они спорили. Дэниел, который обычно был таким осторожным, утратил бдительность после ухода Руди Вайса. И потом во время спора они уже не обращали внимания на то, что творится вокруг.
      Оказалось, Эрик не один: трое его людей окружили дом со всех сторон.
      Оставив коней за пригорком, северяне подобрались к дому поближе, она вышла, а Дэниел находился наверху.
      "Но почему они не схватили его сразу? - удивлялась она. - Почему не набросились с саблями или не попытались пристрелить?"
      Она хотела было криком предупредить Дэниела, но Эрик грубо тряхнул ее.
      - Нет, Келли, не вынуждай меня стрелять, он нужен мне живой.
      - Почему же вы его не схватили?
      Эрик замялся и злобно стиснул зубы.
      - Потому что с ним его проклятая сабля!
      - Но ведь вас четверо!
      Дабни отвел взгляд в сторону.
      - Похоже, ты не знаешь, что за гостя ублажала в своем доме. Это же Дэниел Камерон!
      - Я знаю.
      - Не сомневаюсь. Уверен также, что ты еще много чего о нем знаешь.
      Несмотря на все усилия не реагировать, она густо покраснела. Капитан еще крепче сжал ее руку.
      Встретившись ним взглядом, Келли увидела в его глазах неприкрытую ненависть. Теперь он явно с удовольствием стер бы ее с лица земли.
      Девушка вздернула подбородок. Надо выиграть время, чтобы Дэниел успел уйти! Эрик, однако, все понял. Летели секунды, минуты... Ей стало страшно.
      - Верни его, - приказал Эрик, сверля ее взглядом.
      Келли покачала головой:
      - Не могу. Он ушел. Ты все видел своими глазами.
      - Да, я видел каждый миг прощания... Мерзкая шлюха! - вполголоса добавил он.
      Ярость придала Келли силу, и она с размаху закатила ему пощечину. Один из солдат Дабни охнул от неожиданности.
      Эрик схватил ее за волосы и потянул, да так сильно, что она тихо вскрикнула - главное, чтобы не услышал Дэниел.
      Правда, теперь он уже, наверное, ушел далеко.
      Эрик тем временем притянул ее к себе и горячо зашептал на ухо:
      - Ты вернешь его сию же минуту. Скажешь ему что-нибудь, сама придумаешь что. Уговори его не уходить до сумерек. Можешь пообещать ему... - Он еще больше понизил голос и пояснил, что именно.
      Келли, кипя от ярости, попыталась вырваться и ударить его, но не смогла.
      - Мерзавец! - процедила она сквозь зубы. - Подумать только - и ты был другом Грегори!..
      - Подумать только - ты была его женой! - усмехнулся он.
      - Однако ты бы не стал возражать, если бы я выбрала тебя, не так ли?
      - Капитан, - прервал их перепалку молодой солдат, - полковник Камерон почти перешел кукурузное поле!
      - Беги за ним скорее и верни домой.
      - Зачем, черт возьми, мне это делать?
      - Потому что иначе я его убью. Я не стану нарываться на его саблю, а просто-напросто пристрелю.
      Келли судорожно глотнула. Эрик, похоже, не шутил.
      - Ты его боишься, - пробормотала она. - Боишься его сабли. Вы, все четверо, испугались одного конфедерата...
      - Смотря какой конфедерат, мэм, - отозвался подчиненный Эрика; он нервно откашлялся и поглядел на командира. - Мы не хотим убивать его, мэм. Надо просто взять его в плен. А тогда он останется жив.
      - Но если ты не вернешь его, Келли, он умрет, - ? - зловеще произнес Эрик.
      К ее удивлению, капитан ее отпустил и теперь смотрел ей в глаза жестким непрощающим взглядом.
      - Предположим, я смогу его вернуть и привести сюда, что дальше? спросила девушка. - Ведь сабля-то у него все равно останется.
      - Уверен, тебе нетрудно будет снять ее, Келли. Думаю, ты без труда снимешь с него что угодно. Мне крупно повезло.
      - Не знала, что ты такой жалкий трус, Эрик, - ледяным тоном отозвалась она.
      - А я не знал, что ты такая жалкая потаскуха. Правда, это к делу не относится, во всем виновата война.
      - Разве мало вокруг смертей? Пусть себе идет.
      - Слушай, не тяни время. Он может уйти слишком далеко, и мне тогда придется рисковать жизнью своих лучших снайперов, чтобы пристрелить его. Он не просто враг, Келли, он один из самых опасных врагов.
      Девушка все не двигалась с места, раздумывая. Они охотились на Дэниела, а поскольку он был слишком занят ею, им удалось подобраться незамеченными.
      Если она откажется вернуть Камерона, они подстрелят его в поле.
      - Если он так опасен, то пусть уходит, - ответила она.
      Эрик, злобно прищурившись, скривил свой рот в недоброй ухмылке:
      - Если я его возьму в плен, меня, возможно, ждет повышение, миссис Майклсон. Черт бы тебя побрал! Ты хоть представляешь себе, сколько янки он уничтожил? Или тебе уже все равно? Может, для тебя больше не имеют значения ни твой отец, ни твой муж?
      - Мой муж убит и похоронен. И ничто не сможет вернуть его к жизни.
      - Ну хватит! Решайся. Считаю до трех, и если на счет "три" ты не кинешься в поле, я его убью. Осыплю поле таким градом пуль, что на нем ни одной травинки не останется! Поняла?
      - Убери руки, - холодно бросила она Дабни.
      Он сразу же ее отпустил.
      - Бегите, миссис Майклсон, - прошипел он ей на ухо. - Да поторапливайтесь, пока он еще не слишком далеко!
      Келли отступила, не сводя глаз с Эрика. Она никогда не простит ему такое, потому что ее не простит Дэниел. Но времени на размышление не было. Как только Эрик скомандовал, она побежала.
      ***
      Камерон шел быстро, но осторожно.
      Во всей округе на полях не осталось почти ни одного растения - все было скошено до основания ураганным артиллерийским и ружейным огнем обеих сторон. И все же Дэниел отыскал небольшой островок кукурузы и сейчас двигался под ее прикрытием. Конечно, было бы разумнее дождаться темноты, но тогда ему захотелось бы проститься с Келли как следует.
      Вернее, так, чтобы она не сумела его забыть. И сколько бы ни продолжалась война, что бы за это время ни произошло, кто бы ни появился в ее жизни, она не смогла бы полюбить снова, потому что чувствовала бы на себе печать его любви. А потом он бы вернулся к ней.
      Ах, какой он глупец! Разве можно такое гарантировать, пока идет эта проклятая кровавая бойня? А когда война закончится, что он сможет ей предложить? Опустошенную землю? Нет, Господь не допустит, чтобы Камерон-холл разрушили! А что, если они навсегда останутся врагами? Какие чувства будут испытывать друг к другу победитель и побежденный?
      Камерон на мгновение остановился и закрыл глаза, превозмогая захлестнувшую его боль.
      Он ее любит! Любит сильнее, чем ему казалось. Какая мука!
      Ему захотелось вернуться хотя бы на часок, чтобы только обнять ее, обнять еще разок!
      И куда он так заторопился? Впрочем, с каждым часом, проведенным вместе, расставаться становилось все труднее.
      - Дэниел!..
      - Келли?!
      Он еще не видел ее, но побежал назад, продираясь сквозь заросли кукурузы.
      Вот она снова его окликнула. Он остановился.
      - Я здесь, Келли?
      Она показалась футах в двадцати от него.
      Волосы ее растрепались и блестели на солнце, широко раскрытые глаза издалека казались темными. Огромные, умоляющие, прекрасные, влекущие глаза...
      Грудь ее высоко вздымалась - она задыхалась от бега, и ему показалось, что воздух вокруг наэлектризован, как во время грозы.
      - Дэниел! - страстным шепотом произнесла она и бросилась к нему.
      Он вполголоса произнес ее имя и тоже бросился к йен навстречу, раздвигая стебли. Тихо шуршали зеленые листья, в воздухе пахло осенью. Так сладко, так возбуждающе!
      Подхватив ее на руки, он закружился на месте. Когда он остановился, она медленно опустилась на землю.
      - Дэниел, не уходи! - прошептала она.
      - Так надо.
      - Не сейчас.
      - Келли, мам будет еще тяжелее расстаться.
      - Нет! Нет! - Девушка приподнялась на цыпочки и, обняв его за шею, потянулась, чтобы поцеловать. Камерон почувствовал, как она напряжена, и ему даже показалось, что он ощутил соленый привкус ее слез.
      Отстранившись от любимой, он заглянул ей в блестящие серебристые глаза.
      - Мне надо идти, - повторил Дэниел.
      - Когда стемнеет, милый, когда стемнеет. Прощу тебя, давай вернемся!
      Сердце у него гулко забилось. Конечно, значительно удобнее уходить в темноте. И лучше уж уйти, когда оба они успокоятся и к тому же не нужно будет пробираться через поля при свете дня.
      Не сводя с него глаз, она прильнула к веку. Он ощутил податливость ее полной груди и жар ее бедер и закрыл глаза, охваченный неодолимым желанием еще раз увидеть ее золотистые волосы на белой подушке - как волшебный огонь, разжигающий их чувства.
      - Келли! - Он коснулся губами ее шеи. - Боже мой, мне надо идти!
      Девушка отстранилась и поглядела ему в глаза. Господи, он никогда еще не видывал такого таинства, такого соблазна!
      - Дэниел, побудь еще немного. Давай вернемся. Подари мне эти несколько часов до наступления темноты. Ради Бога, пойдем со мной, - молила она, взяв его за руку.
      - До наступления темноты, Келли, - согласился он. - Больше не могу.
      - Мне больше и не нужно, - прошептала девушка, глядя ему в глаза.
      Не выпуская его руки, она повернулась, и они пошли по направлению к дому.
      Во дворе Камерон остановился. Келли отпустила его руку и вопросительно-умоляюще взглянула на него.
      Волосы ее так и пылали под лучами солнца.
      - Все в порядке. Идем.
      Дэниел шагнул вперед, не сомневаясь ни в чем, потому что верил ей.
      Они быстро пересекли лужайку и вошли в дом. Не успела за ними закрыться дверь, как он обнял ее и притянул к себе, обвел кончиком языка искушающий овал ее губ, снова ощутил их сладость.
      Странно, почему она так напряжена в его объятиях? Он заглянул ей в глаза.
      - Келли, поверь, я очень сожалею. Извини за все, что я наговорил, за то, что разозлился на тебя. Извини.
      Девушка покачала головой:
      - Это.., это не имеет значения.
      - Имеет. Я ощутил обиду в твоем поцелуе.
      Келли снова покачала головой и, казалось, очень расстроилась.
      - Нет.
      - В таком случае иди сюда, - сказал, он и стал снова целовать ее, вкладывая в поцелуи всю свою страсть, всю нежность и желание.
      Она вдруг снова напряглась. Камерон недоуменно отстранился и заглянул ей в глаза. Глаза были полны слез и от этого вовсе отливали серебром.
      - Келли, мне не стоило возвращаться.
      - Нет, я очень хотела, чтобы ты вернулся.
      - Но...
      - Не здесь, Дэниел. Не у двери. И не с саблей на боку - она нас разъединяет.
      Боже, какая она податливая, какая женственная... Голос ее дрожал, руки тоже. Она была так красива!
      - Келли... - пробормотал он, целуя ее в висок, потом в пульсирующую жилку на шее. Пальцы его подобрались к застежке на ее платье. Она застенчиво уклонилась, щеки ее пылали. Казалось, девушка как будто боялась, что кто-то увидит их интимные ласки.
      Он тихо рассмеялся:
      - Келли...
      - Пойдем со мной, Дэниел, - прошептала она. В глазах ее застыла мольба, сладкий серебристый соблазн.
      - Я пойду за тобой хоть на край света! - воскликнул он, подхватив ее на руки. Она обняла его за шею, не отрывая от него серебристо-серых глаз.
      Они добрались до спальни. Келли облизала пересохшие губы и опустила ноги на пол. Положив ладони ему на грудь, торопливо поцеловала его и отступила назад.
      Озадаченный ее поведением, он протянул к ней руку, но девушка с робкой и какой-то жалобной улыбкой попросила:
      - Давай сюда саблю, Дэниел.
      Затем отстегнула ножны и чуть не согнулась под тяжестью оружия. Камерон подхватил клинок, и Келли, улыбнувшись, направилась к кровати.
      Сев на краешек постели, она вдруг откинулась на спину.
      Волосы ее рассыпались и запылали золотистым пламенем на белоснежном покрывале.
      У Камерона вдруг перехватило дыхание.
      Келли встретилась с ним взглядом и обвела губы кончиком языка.
      - Дэниел, оставь саблю, прошу тебя. - Она зазывно провела рукой по покрывалу рядом с собой. - Иди скорее ко мне.
      Цирцея над морем, наверное, не пела так сладко, заманивая моряков.
      А в эту Цирцею он был влюблен.
      Положив саблю на кресло возле камина. Камерон приблизился к кровати. Чуть помедлив, расстегнул единственную пуговицу на рубахе и сдернул ее через голову.
      Потом улыбнулся и проговорил одними губами:
      - Я люблю тебя, ангелок.
      Он хотел было примоститься рядом с Келли, как вдруг услышал за спиной чьи-то шаги. Мгновенно насторожившись, он резко обернулся.
      И получил сокрушительный удар кулаком в челюсть.
      В глазах у него потемнело, тем не менее синие мундиры янки он распознал безошибочно. Северяне! В комнате были враги.
      Но куда сильнее, чем удар в челюсть, его поразило другое. Келли! Она предала его! Умышленно привела сюда и соблазнила, как последнего идиота, и он, разрази его гром, поддался ее чарам!
      - Шлюха! - взревел Камерон, и тут перед ним вновь мелькнул кулак человека в синем. - Ну уж нет! - крикнул Дэниел и заорал так громко и так грозно, что Келли, соскочив с кровати, прижалась к стене и завопила от ужаса.
      Мужчины-северяне, заслышав боевой клич мятежников, разом побелели от страха.
      Дэниел, поигрывая бицепсами, двигался по комнате с ловкостью танцора. Подчиненные Эрика по очереди наваливались на южанина, и он одного за другим укладывал их отработанными меткими ударами: одному заехал кулаком в челюсть, другого пнул в пах.
      - Будь ты проклят! - услышала Келли голос Дабни.
      Еще один глухой звук, и Эрик покатился по полу, прижимая руку к окровавленной челюсти. Он вытащил пистолет.
      - Нет! - взвизгнула девушка.
      Но ее никто не слушал. Противникам Камерона наконец удалось броситься на него всем скопом, и пока Дэниел расправлялся с двумя нападавшими, третий ударил его пистолетом по затылку. Схватившись за голову. Камерон рухнул на колени.
      Эрик тотчас, зайдя со спины, приставил к голове отбивавшегося пистолет. Послышался звук взводимого курка.
      - Не шевелиться! - предупредил капитан.
      Келли молилась, затаив дыхание.
      Дэниел, скрипнув зубами, зажмурился, а когда открыл глаза, они были не того синего цвета, который поражал девушку.
      Нет, в них пылала черная ненависть.
      Один из людей Эрика завернул ему руки за спину, надел наручники. Келли болезненно поморщилась, услышав лязг металла.
      Затем, схватив Камерона за плечи, Эрик резко рванул его К себе. Келли до сих пор не замечала, что Дэниел такой высокий. Он почти на целый дюйм возвышался над Дабни и его солдатами.
      - Как тебе нравятся оковы, приятель? - издевательски спросил Эрик. Ведь именно это ваши южане надевают на своих рабов. Не жмут, а?
      Камерон неожиданно развернулся и пнул мучителя в живот.
      Откинувшись назад, Эрик схватился за живот и грязно выругался.
      Дэниел, воспользовавшись замешательством, подошел к Келли. Она видела капельки пота на груди, слышала его учащенное дыхание и поежилась под его колючим ледяным взглядом.
      - Дэниел, - прошептала она, вздрогнув.
      - Стальные кандалы меня не удержат. И тюремные решетки тоже. Обещаю тебе, я вернусь. Вернусь, чтобы посчитаться с тобой.
      - Заткнись, мятежник! - вдруг ожил Эрик. - Она поступила, как подобает добропорядочной янки. Молодец, Келли! Хорошая работа!
      Ей хотелось орать, визжать, рвать волосы у себя на голове. Понятно, что Дэниел поверит самому худшему - поверит, что она давно замышляла предательство. "Я спасала твою жизнь, глупец!" - хотелось крикнуть ей, но сейчас любые оправдания были бы неуместны. Тем более в присутствии Дабни и трех солдат.
      Во рту у нее пересохло и, заметив презрительную ухмылку на его лице, она решила было объясниться:
      - Дэниел, я не...
      - Бедняжка янки, - прервал ее Эрик. - Лакомый кусочек, правда, южанин? У нас на Севере свое оружие. А она вообще смертельное оружие, не так ли, парень?
      - Я вам не парень, - решительно заявил Камерон и улыбнулся Келли. Да так, что у той мурашки по спине побежали. - Я вернусь, Келли. И тебе негде будет спрятаться. Поверь мне, я вернусь. Обещаю.
      - Ну хватит! - грубо оборвал Дабни. - Уведите его, капрал Смитерс!
      Нерасторопный Смитерс замешкался. Дэниел усмехнулся.
      Они все еще боятся его сапог.
      Келли не сдвинулась с места, готовая сквозь землю провалиться. Она чувствовала запах любимого, слышала биение его сердца.
      И снова поймала на себе его взгляд.
      Эрик тотчас со всей силы ударил Дэниела пистолетом по затылку. Не издав ни звука, неистовый мятежник наконец упал, и черные ресницы, опустившись на глаза, прикрыли рвущуюся из них холодную ненависть.
      Часть 2
      СЕРДЦА В ОКОВАХ
      Глава 11
      Октябрь 1862 года
      Было еще светло, когда фургон, в котором везли Камерона, остановился перед зданием тюрьмы Олд-Кэпитол в Вашингтоне, округ Колумбия, так что Дэниелу удалось разглядеть его как следует. При безжалостном свете дня перед ним предстали мрачные, сырые, обветшалые стены. Над этим гиблым местом поднималось страшное зловоние. Здание было обнесено высоким дощатым забором, а окна забраны металлическими решетками.
      Как любой гость, до войны частенько бывавший в столице, он довольно хорошо знал эту тюрьму.
      Ему всегда нравился Вашингтон: изумительно красивые длинные аллеи, внушительные административные здания, широкие улицы и зеленые бульвары... Река несла городу прохладу, всюду пахло цветами. - Когда во время Войны за независимость тысяча восемьсот двенадцатого года был разрушен Капитолий, на Первой улице построили кирпичное здание для временного размещения правительства. Потом конгресс переселили, а здание, в просторечии называемое Олд-Кэпитол, стало постепенно ветшать.
      "И с тех пор совсем обветшало", - устало подумал Дэниел.
      Кто-то грубо пихнул его в спину.
      - Прибыли, полковник. Прошу, ваша новая резиденция на Севере, - со смешком сказал янки. - Поторапливайтесь!
      Он и поторопился бы, но как? Руки и ноги закованы в кандалы, все тело в синяках и кровоподтеках, да еще затекло - в общем, подняться не так-то просто.
      Дорога сюда от лагеря, где янки держали его вначале, показалась ему бесконечной. Все тело ныло, ибо его пинали и избивали до потери сознания. Невыносимо болели ребра, открылась и кровоточила старая рана.
      В лагере было множество солдат, которые время от времени заглядывали в палатку, куда бросили пленного, чтобы поглазеть на него, как на какого-то диковинного зверя. Каждому любопытно было взглянуть на знаменитого Дании Камерона, кавалериста, которого наконец-то выбили из седла. Некоторые парни издевательски хохотали, другие, глумясь, спрашивали, как ему нравится валяться связанным, словно свинья перед закланием.
      Были и такие, которые только мрачно его разглядывали. Впрочем, один солдат высказал-таки возмущение: так, мол, обращаться с человеком - кем бы он ви был - нельзя.
      Майор, как видно, придерживался того же мнения, и в мгновение ока любопытных прогнали, а ему принесли стул и одеяло.
      Затем Дэниел стал получать свежую воду и приличную пищу.
      Судя по всему, пленные в лагере питались неплохо.
      Однако даже майор, по-видимому, его побаивался, потому что не рискнул снять с него кандалы. Только после того, как Камерон заявил специально приставленному к нему молодому солдату, что едва ли сможет есть или отправлять свою нужду в наручниках, ему освободили руки. Перепуганный солдатик потом все время держал пленника на мушке, пока тот ел.
      Майор-янки также требовал уважительного к Камерону отношения. Ведь когда-то рее они были братьями и с Божьей помощью снова ими будут. Как выяснилось, этот северянин знал Джесса, и его шокировало столь недостойное обращение с выпускником Уэст-Пойнта.
      - Сам Красотка предпочел сражаться за родной край - устало проговорил майор. - Я не стал бы заковывать вас в кандалы, если бы был уверен, что вы не сбежите.
      - Сэр, мой долг перед самим Красоткой сбежать при первой же возможности, - честно признался ему Дэниел.
      Ему пришлось признать то, что честность в данном случае была неуместна, ибо проклятые кандалы с него не сняли. Почти всю ночь он провел без сна - болело избитое, затекшее тело.
      Впрочем, боль сейчас была весьма кстати, потому что отвлекала от ненужных мыслей, ведь стоило ему только задуматься, как его охватывала слепая ярость.
      Глупец! Армии янки не удалось выбить его из седла, а вот ведьмочка с золотыми волосами и серебристыми глазами только пальчиком поманила - и он готов!
      Страдая от мучительной боли. Камерон снова и снова проигрывал каждое слово, вспоминая, как он уходил и как она всеми силами старалась вернуть его. Он буквально задыхался от гнева, ему, похоже, было уже безразлично, как закончится война. Лишь бы поскорее вернуться и посчитаться с "ангелочком".
      Он еще не решил, как именно с ней расправится. Главное - чтобы долго мучилась. Чтобы страдания ее стали невыносимыми.
      Он сладострастно напряг пальцы, представив, как они сжимаются на ее горле.
      Нет, это слишком просто.
      Тогда что же?
      Может быть, подойдет какая-нибудь древнеанглийская пытка?
      Вроде дыбы?
      Нет, и это недостаточно жестоко.
      Настало утро, а ярость ничуть не утихла.
      Прошел еще день. Майор по-прежнему опекал своего узника. Похоже, что весть о боевых подвигах Дэниела на Западе еще перед войной за ночь распространилась среди солдат.
      Впрочем, вероятно, некоторые из солдат Союза ненавидели его скорее за то, что он встал на сторону мятежников, когда отделилась Виргиния. Но большая часть солдат, видимо, его понимала. Ему стали оказывать маленькие знаки внимания: кто-то принес красное яблоко, кто-то сунул Фляжку ирландского виски.
      Ночью, играя с майором в карты, он узнал, что утром его увезут в Олд-Кэпитол.
      - Я постараюсь сообщить вашему брату о вашем местонахождении. Скажу, что вы живы, здоровы, только выведены из строя, - заверил его страж.
      Дэниел поморщился. Джесс перевернет небо и землю, чтобы вызволить младшего брата, и перессорится со своими. Особенно если узнает, что у него открылась старая рана.
      - Спасибо, майор. Но Джесс сейчас, наверное, очень занят.
      Пусть штопает и латает солдат, не стоит ему обо мне сообщать.
      - Он все равно обо всем узнает.
      - Не сомневаюсь, но всему свое время. Я уже большой мальчик и сам выбрал свою дорогу. - Он на мгновение задумался. - И сам совершал свои глупые ошибки.
      - Я бы отпустил вас, полковник Камерон, но вы слишком заметная фигура. Возможно, вас обменяют. Они все еще обменивают солдата на солдата, сержанта на сержанта, полковника на полковника. А за одного генерала берут шестьдесят солдат.
      Но ходят слухи, что наша сторона собирается прекратить обмен.
      Всякий раз, когда мы возвращаем на поле боя одного из ваших мятежников, он снова начинает крушить янки.
      - На войне как на войне, - вежливо заметил Дэниел.
      - К великому сожалению, полковник, к великому сожалению. - Майор вздохнул и задумчиво потеребил бакенбарды. - Я даже не могу предоставить вам большие удобства.
      Даже сняв наручники, придется оставить кандалы у вас на ногах. Говорят, вы деретесь как дьявол. Интересно, где вы этому научились?
      Камерон усмехнулся:
      - Драться я научился еще дома.
      - Ваш папаша, наверное, приглашал профессионального учителя?
      - Нет, сэр. Когда мм с Джессом время от времени выясняли отношения с помощью кулаков, мне хочешь не хочешь приходилось брать выносливостью.
      Майор рассмеялся и выпил с Дэниелом ирландского виски.
      Наутро майора поблизости не оказалось, а солдаты, присланные для охраны, были отнюдь не настроены проявлять уважение к врагу.
      - Двигайтесь, полковник! - толкнул его в спину конвойный.
      Кто-то схватил его за плечи и поставил на ноги, потом его грубо вытолкнули из фургона.
      Поскольку и руки, и ноги у него были закованы в кандалы, он не удержался и упал ничком в грязь, сильно ударившись.
      Стиснув зубы, он кое-как поднялся на ноги.
      К нему торопливо приблизился одетый с иголочки подполковник. На вид ему едва ли было года двадцать два.
      - Довольно, солдат! - приказал он.
      - Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Будет исполнено, сэр! - фыркнул тот.
      - Полковник Дэниел Камерон, вы, как военнопленный, будете теперь содержаться в тюрьме Олд-Кэпитол. Будьте примерным заключенным, сэр, и мы постараемся максимально облегчить ваше существование.
      - Он хочет сказать, что постарается не довести вас до смерти, полковник! - крикнул кто-то из зарешеченного окна.
      - Вот именно, - сказал конвойный и схватил Дэниела за плечо. - Этого лучше поскорее отвести в камеру, сэр. Он опасен.
      Видимо, в охране не только он считал Дэниела опасным, несмотря на то что у Камерона практически не было ни малейшего шанса причинить им вред, тем более что их там тьма-тьмущая, как снаружи, так и внутри. Пленника грубо втолкнули в большую камеру с прочными дверями, стараясь держаться от него подальше.
      В камере его встретили братья-конфедераты, мрачные, всклокоченные, исхудавшие. Некоторые кутались в одеяла. Одеты южане были кто во что горазд: на одних болтались лохмотья роскошной формы луизианских зуавов с широкими галифе, на других - какие-то выгоревшие брюки; кое-кто был в форме бойцов вооруженных отрядов, а в одежде других сохранились серый и желтоватый цвета регулярных войск.
      Все они молча смотрели, как его втолкнули в камеру и он, споткнувшись, снова упал. Упрямо расправив плечи, он с трудом поднялся. Босые ноги нового пленника кровоточили, волосы свалялись, перепачканное грязью лицо было сплошь в синяках и кровоподтеках.
      Но будь он и в королевской мантии, ему не оказали бы более горячего приема.
      Раздались радостные крики, и вдруг прозвучал боевой клич мятежников, от которого содрогнулись тюремные стены.
      - Полковник Камерон! - только и слышалось со всех сторон. И каждый спешил лично пожать ему руку.
      Охранник-янки под дверью выругался себе под нос:
      - С этим заключенным мы еще хлебнем горя!
      Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась, и Дэниел оказался в кругу своих земляков.
      - Ваши ноги, сэр, изранены и распухли, - проговорил юный солдатик с васильковыми глазами. Он подошел ближе и поставил перед ним сапоги. - У меня здесь родня в округе Колумбия. Вот прислали мне запасную пару. Я буду счастлив, если вы обуетесь.
      - Спасибо, дружок, - - улыбнулся Дэниел.
      К нему подошел еще один солдат:
      - Моя жена только что прислала мне вязаные носки, а на старой паре еще нет ни дырочки, сэр.
      Камерон лукаво хмыкнул. Кто-то дал ему одеяло, потом предложили тонкую манильскую сигару, каких он давненько уже не курил. Поблагодарив сокамерников, он рассказал им о битве при Шарпсбурге и от души посмеялся над "подвигами" соратников.
      - Это правда, сэр?
      - Как и все в этой жизни. Билли Будэн, - ответил он пареньку, подарившему ему сапоги, - кое-что правда, а кое-что приукрашено. - Он вдруг поморщился: холод застенка, оттого что он сидел прислонившись, усилил боль в растянутой шейной мышце.
      - Полковник, тут для вас припасена охапочка соломы - не ахти что, но все-таки... У некоторых из нас родственники в этих местах, так что, подкупив охранников, мы порой получаем кое-какие приятные пустячки.
      Дэниел поднялся на ноги и закурил. Он с наслаждением затянулся и снова улыбнулся молодому солдатику, не замечая. что горестные складки у губ делают улыбку совсем невеселой.
      - Не беспокойся, друг. Я не собираюсь здесь долго задерживаться. - Он загасил сигару. - Мне еще надо закончить одно дельце.
      Холодная ярость в синих глазах явно не соответствовала его спокойному тону.
      - Похоже, вы настроены решительно, сэр, - заметил Билли.
      - Еще как! Я выберусь отсюда, и ничто меня не остановит!
      В камере тотчас все стихло, солдаты теперь глядели на него во все глаза, по всей видимости, испытывая неподдельный страх.
      - Благодарю вас, - сказал он уже мягче и печально улыбнулся. - Спасибо за все, но я очень устал. Доброй вам ночи.
      Охапку соломы едва ли можно было назвать удобной постелью, впрочем, какая разница? Он был среди своих.
      Упав на сено, он, как ни странно, заснул мертвым сном.
      ***
      В Мэриленд пришла осень. Начали желтеть листья, одевая деревья в красивые красные, желтые и огненно-оранжевые цвета.
      Вечерами становилось прохладно, налетал свежий ветерок.
      После долгого утомительного дня Келли сидела на крыльце своего дома, наслаждаясь прохладой. Но как бы ни был свеж и нежен ветерок, он не мог развеять одолевавшие ее мысли. Как ни пыталась она убедить себя в том, что приняла единственно правильное решение, ничего не удавалось. В ночи все время звучал голос Дэниела. И его обещание, произнесенное с такой горечью, с такой ненавистью: "Я вернусь..."
      Но он явно вернется не скоро, его увезли в тюрьму Олд-Кэпитол в Вашингтоне, и такого заключенного, как он, там будут охранять особенно бдительно. Так ей сказал Эрик.
      Она вздрогнула, вспомнив тот вечер, когда Дэниела взяли в плен.
      На руки и на ноги ему надели кандалы, один из офицеров забрал себе его сапоги.
      Люди Эрика унесли его, а сам он задержался.
      Она никогда не забудет тот вечер: ни вынужденное предательство, ни происшедшее после этого.
      Эрик навалился на нее, приперев к стене, и с ехидством произнес, что желает получить лишь то, что она с готовностью отдавала врагу.
      Она не забыла сковавший ее ужас, когда ей показалось, что он вот-вот осуществит угрозу и прибегнет к насилию.
      И откуда только силы взялись! Она мило улыбнулась и, когда он наклонился, вытащила у него из кармана пистолет. Едва он прижался к ней губами, как она нацелила пистолет ему прямо в живот, предупредив, что умеет нажимать на спусковой крючок и сделает это и глазом не моргнув.
      Дабни поверил и отскочил от нее с такой поспешностью, что Келли выставила его из дома, пригрозив, что разыщет его командование и расскажет, чем занимается капитан кавалерии.
      Эрик ушел, поклявшись рано или поздно отомстить.
      Она сползла по стене на пол и плакала, пока не заснула.
      Утром стало ясно, что надо как-то жить дальше. Дэниел пробыл с ней не так уж долго.
      Впрочем, жизнь и до его появления потеряла всякий смысл.
      На следующий день явился еще один солдат. Что ж, если понадобится, то в пистолете Эрика есть еще шесть патронов.
      Но этот солдат пришел для того, чтобы возвратить ей несколько голов скота взамен конфискованных. И теперь у нее два поросенка, две лошади, две коровы, коза н несколько десятков цыплят. Уход за животными требовал немало времени, да и огород надо понемногу восстанавливать, несмотря на то что приближалась зима.
      В округе, судя по всему, будет явная нехватка кукурузы.
      Келли радовалась любой работе, лишь бы отвлечься от мыслей о Дэниеле, о их коротком счастье и долгих страданиях, что выпали на ее долю.
      Она пыталась убедить себя, что все к лучшему. Дэниел слишком безрассуден, слишком дерзок, слишком любит рисковать. Продолжай он участвовать в боевых операциях, его наверняка убили бы. Ни один солдат не застрахован от шальной пули, а с его стремлением лезть в самое пекло получить пулю - всего лишь дело времени.
      В тюрьме он будет в безопасности.
      Впрочем, сам Камерон, никогда бы не согласился с ее точкой зрения. Хотя условия в тюрьме Олд-Кэпитол на самом деле вряд ли так уж отвратительны. Ведь тюрьма находится в самом Вашингтоне, где наверняка немало добропорядочных граждан, которые обязательно потребуют достойного обращения с военнопленными. В конце концов северяне для того и в войну вступили, чтобы доказать, что все американцы - едины.
      Но не это главное. Главное - взгляд, которым одарил ее Дэниел на прощание. У нее даже мурашки по спине пробежали.
      Келли закрыла глаза, пытаясь стереть из памяти его лицо.
      Чтобы жить дальше, надо забыть о том, что произошло.
      Девушка вдруг вспомнила про свой печальный долг и, поднявшись на ноги, вернулась в дом. На большом обитом плисом кресле в гостиной лежала скатка молоденького северянина, который умер в ее сарае. Надо переслать его личные вещи родным.
      Она перевернула скатку, попробовав мысленно составить послание его семье: "Ваш сын погиб мгновенно, смертью храбрых..."
      "А на самом деле он умер в ужасе и страданиях, спрятавшись в моем сарае..."
      Нет, не будет она писать правду. Никто не знает правды о смерти этого солдата, кроме нее. И Дэниела.
      Ругнувшись вполголоса, она стала развязывать скатку. Если в ней окажутся табак, курительная трубка или игральные карты, она их выбросит. Конечно, на войне никому нет дела до того, что он покуривает или ради удовольствия перекидывается в картишки между боями, но мать всегда хочет гордиться своим сыном.
      Поэтому Келли постарается не доставлять ей лишней боли.
      Первым, что попалось ей на глаза, стало письмо. Оно явно было написано в спешке, у солдатика не нашлось даже конверта.
      Видимо, едва он закончил письмо, прозвучал сигнал "К бою!".
      Келли закусила губу и рассеянно потерла поясницу, потом вышла на крыльцо, чтобы прочесть письмо на свежем воздухе.
      "Дорогая мама,
      Пишу перед боем, чтобы уведомить тебя, что я жив и здоров. Наши солдаты нашли важный приказ генерала Конфедерации мистера Ли, и все вокруг только об этом и говорят. Похоже, очень скоро мы встретимся с мятежниками на поле брани и бой будет по-настоящему жестоким.
      Так вот, мама, я просто хочу сказать, что вам придется туго.
      Всего пару недель назад мы дислоцировались в Виргинии и находились так близко от Ричмонда, что можно было разглядеть город, а от мятежников нас отделяла только река. У Ритчи Тайри - помнишь Ритчи, мама, он жил неподалеку от молочной фермы? - есть родня на другом берегу, двоюродные братья, с которыми он очень дружил, и я пообещал перебраться с ним тайком на другой берег в лодке. Конечно, это нехорошо, но ведь мне никто не приказывал не переезжать через реку. Ведь если человек не будет помогать друзьям, то разве за такую страну стоит воевать, а? Во всяком случае, я так это понимаю, Я хорошенько взвесил все "за" и "против", как учили меня вы с папой, и ночью мы с Ритчи незаметно переправились на другой берег.
      Встретившись там с его двоюродными братьями Закери, Тиболтом и Джозефом, мы потом сидели в темноте, ели вяленое мясо, которое захватили с собой, потому что у нас больше всякого провианта, чем у мятежников. Вспоминали старые времена, кто на ком женился, кто умер, в общем, хорошо провели время. Вернувшись, мы незаметно пробрались в свои палатки. И никто ничего, не узнал.
      А потом я задумался: почему эти мальчишки считаются моими врагами? У нас много общих знакомых, мы говорим на одном языке, а Ритчи с Тиболтом так и вообще похожи друг на друга. И каждый вечер все мы усердно молимся одному Богу, чтобы остаться в живых и чтобы победить в войне.
      Ну ладно, мама, не буду обременять тебя своими сомнениями. Хотя я и не уверен теперь в необходимости этой войны, но я присягнул на верность стране, знаю, в чем заключается мой долг, и буду честно его исполнять.
      Как поживает Сара? Передай ей привет. Я писал ей часто, но теперь у меня очень мало временя.
      Если Богу будет угодно, я вернусь домой, и мы с Сарой поженимся. Мама, я стану учителем в старой школе, о чем всегда мечтал. Хотя ты уже потеряла папу и Билли, наши с Сарой детишки наполнят твою жизнь новым смыслом.
      Бой будет жестоким, очень жестоким. Если я не вернусь, то скажи Саре, что я ее любил и часто видел во сне. Остаюсь твоим послушным сыном и никогда не навлеку бесчестья на твою голову. Если Богу будет угодно и меня не станет, сохрани в своем сердце память обо мне.
      Уже протрубили сбор, мне пора.
      Храни тебя Господь, потому что ты у меня самая чудесная, мама.
      Твой любящий сын
      Бенджамин".
      Письмо выпало из рук, из глаз Келли невольно потекли слезы.
      Она торопливо вытерла их подолом юбки и насторожилась.
      Поблизости раздалось цоканье копыт.
      Келли вскочила на ноги, лихорадочно размышляя, не сбегать ли домой за пистолетом.
      Но всадник уже въехал во двор.
      Сердце у нее бешено забилось, и она отступила в тень навеса. Всадник ее не заметил, но похоже, скрываться он не собирался. Он спешился и двинулся к колодцу. Лица его Келли не видела, но он был одет в синюю форму регулярной армии Союза. Девушка попыталась разглядеть знаки различия, но таких она прежде не видывала.
      И все же Келли, должно быть, чем-то выдала свое присутствие, потому что он быстро оглянулся.
      - Добрый вечер! - крикнул он приятным низким голосом, в котором чувствовалась южная протяжность. - Извините меня, пожалуйста. Я просто хочу напиться. Без всякого злого умысла. - Он замолчал, видимо, обдумывал ситуацию. Мэриленд был пограничным штатом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Часть войск штата Мэриленд сражалась на стороне северян, другая - на стороне южан. Разъезжать здесь в одиночку даже солдату Союза было рискованно. - Так вы позволите мне напиться? - спросил он, взяв в руку ковш.
      Келли выступила из-за колонны.
      - Пожалуйста. Воды всем хватит.
      Военный зачерпнул воды я пил долго, с наслаждением. Келли же с облегчением вздохнула, подумав, что из-за Эрика стала Излишне пугливой, и шагнула к колодцу. - Этого человека сам Бог ей послал" Сейчас она быстро напишет записку матери погибшего солдатика и перешлет с ним его вещи. Старая леди, наверное, считает, что ее сын пропал без вести.
      Незнакомец напился и, кажется, заметил, что она спустилась с крыльца.
      - Я разыскиваю одного человека, - сказал он, все еще держась в тени. Он исчез здесь во время недавнего сражения.
      Военный повернулся, и Келли, судорожно вздохнув, отшатнулась. Казалось, она сейчас лишится чувств. Северянин был как две капли воды похож на Дэниела.
      У него были те же кобальтовые глаза и черные как смоль волосы. Правда, был он чуть старше, возможно, немного шире в плечах и груди.
      - Мисс? Что с вами? Поверьте, я не опасен. Я недавно узнал, что мой брат не вернулся с поля боя. А значит... Видите ли, я хорошо знаю своего брата, - сказал он охрипшим от волнения голосом.
      И Келли подумала: да, он, несомненно, хорошо знает своего брата.
      Ничто на свете не помешало бы Дэниелу вернуться к Своим, если только он не убит или не попал в плен.
      Она никак не могла оправиться от потрясения, и потому гость продолжил:
      - Думаю, мне надо объясниться. Мой брат мятежник и довольно известная личность. Но никто не видел его мертвым, так что я надеюсь на лучшее. Возможно, он ранен. Кстати, в этой битве он не должен был участвовать. Странная история, мэм. Его командир - мой старый друг - навел справки, но его никто не видел и никто не слышал о нем после бойни. Может быть, вы знаете что-нибудь о мятежнике, который пытался прорваться через линию фронта на Юг?
      - Я... - начала Келли и умолкла, облизав пересохшие губы. Она изо всех сил старалась взять себя в руки.
      - Так вы его видели?! Умоляю, помогите. Расскажите все, что знаете. Я просто в отчаянии.
      Сердце у нее едва не оборвалось, она отпрянула.
      - Вы встречали моего брата?! - воскликнул он.
      Она улыбнулась.
      - О да, мы с ним встречались, - сказала она с некоторой иронией и протянула северянину руку. - Вы, должно быть, Джесс?
      - Ну конечно, я Джесс. А Дэниел?..
      - Он жив, - сообщила Келли.
      - Слава Богу! Где он сейчас? Пошел к своим?
      Господи, через наши-то линии обороны...
      Девушка покачала головой.
      - Он отправился не на Юг.
      - А куда же?
      - Дэниел сейчас находится в большей безопасности, чем когда-либо за последнее время.
      - Простите, не понял?
      - Он лежал здесь без сознания, - произнесла она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. - Во время боя его ранили неподалеку от того места, где вы сейчас стоите. Ночью он был на волосок от смерти, но довольно быстро пришел в себя.
      Она помедлила, глядя в такие знакомые синие глаза.
      - Может быть, зайдете? Я угощу вас кофе.
      Джесс внимательно взглянул на нее и, очевидно, решив, что ей есть что рассказать, ответил:
      - Спасибо, с удовольствием. Но если, как вы утверждаете, Дэниел не двинулся на Юг, то где же, он сейчас, мисс?..
      - Миссис Майклсон. Келли Майклсон. Дэниел находится " тюрьме Олд-Кэпитол, в Вашингтоне.
      - Где?!
      - Там он будет в безопасности.
      Камерон-старший покачал головой:
      - Может, да, а может - нет. Вы плохо знаете моего братца, мэм.
      "О, сэр, вы и половины всего не знаете!" - чуть было не вырвалось у Келли, но она сдержалась.
      - Что вы имеете в виду, сэр?
      - Сейчас объясню. А потом, если вы не против, расскажите мне о брате. И конечно же, я не откажусь от кофе, миссис Майклсон.
      Келли торопливо поднялась по ступенькам крыльца. Джесс последовал за ней.
      Господи, что же ему рассказать? И почему он сомневается в безопасности местонахождения Дэниела?
      - Прошу вас, входите, сэр, - пригласила она Джесса, который вдруг остановился на пороге. Она опустила ресницы, потом подняла на него глаза. Проходите на кухню, сэр. Сейчас сварю кофе.
      "Черт бы побрал этих синеглазых Камеронов!" - подумала Келли, ежась под его пристальным взглядом.
      Глава 12
      Сидя за столом и попивая кофе, Джесс пришел к выводу, что миссис Майклсон необычайно обаятельная женщина.
      Такого вкусного кофе он давненько не пил, хотя время от времени бывал там, где нехватка продовольствия почти не ощущалась. К кофе она подала сливки, вкус которых он успел позабыть за время воины и которые здесь, в теплой и уютной кухне, казались особенно густыми.
      Его вдруг охватила острая тоска по дому.
      Хозяйка была настоящей красавицей. А этакая мягкая сдержанность в сочетании с грациозной женственностью придавала ей некоторую загадочность. Даже кухонный стол напоминал ему о доме, а сама она вызывала воспоминания о его Кирнан.
      Но какое там вернуться домой!
      Теперь надо разыскать брата. Иногда ему кое-что удавалось сделать окольными путями: например. Красотка Стюарт передал ему по сбоим каналам, что Дэниел не вернулся в часть после сражения при Шарпсбурге.
      Холодея от ужасных предчувствий, он приехал на поле битвы и расспросил каждого оставшегося в живых янки о местах захоронения погибших, но о Дэниеле не узнал ничего.
      К этому времени уже были приблизительно подсчитаны потери, понесенные в этой битве. За один день под Шарпебуртом было пролито больше крови, чем в любом другом сражении.
      Друзья, печально качая головами, пытались отговорить его от поисков брата. Однако он верил, что тот жив, и не отступался. Так он и оказался возле этой небольшой фермы.
      Миссис Майклсон, сложив руки на коленях и потупив взор, начала рассказывать.
      Затем, прервав повествование, подняла глаза. Огромные, чарующие, невероятно серые. Одета девушка была весьма скромно: голубое платьице, отделанное белым кружевом и застегнутое под горло. Просто образец милой молодой хозяйки фермы.
      Роскошные каштановые волосы золотом струились по плечам. Манеры ее были безупречны. Но под внешней простотой и благовоспитанностью угадывались неведомые глубины. Несмотря на внешнее спокойствие, в ней чувствовалась внутренняя энергия. Если бы он не был так влюблен в собственную жену, то, наверное, подпал бы под чары этой фермерши. "Да и теперь, - подумал он, едва заметно улыбнувшись, - чем меньше будет знать Кирнан о миссис Майклсон, тем лучше".
      - Дэниел был тяжело ранен? - решил уточнить Джесс.
      Келли покачала головой:
      - Нет. Он потерял сознание, наверное, от сильного удара по голове. И кроме того, у него открылась старая рана. Мне и раньше приходилось ухаживать за больными, но опыт мой по этой части невелик. Когда у него начался сильный жар, я просто обтирала его холодной водой и Дэниел выздоровел.
      Джесс кивнул. Значит, она выхаживала Дэниела, боролась за его жизнь.
      Но полковник не удержался-таки от главного вопроса:
      - И вы не выдали его патрулю янки?!
      Келли пожала плечами:
      - Вокруг и без того было много трупов.
      Джесс откинулся на спинку стула и усмехнулся краешком губ.
      - Я слышал от своих коллег, да и по собственному опыту знаю, что мятежники отличаются скверным характером, но на войне я встречал и хороших людей. Врачи-янки, например, изо всех сил борются за жизнь каждого человека независимо от цвета мундира.
      - Но помилуйте, сэр, откуда же мне было знать, к плохому или хорошему человеку он попадет, - возразила она. - Я знала, что у него брат - врач в войсках Союза, но у меня не было возможности отыскать вас. К тому же...
      Келли, не закончив фразы, опустила глаза.
      - Продолжайте.
      - Некоторое время я была его пленницей в своем собственном доме. И как только поняла, что у него жар, поклялась, что не выдам его. Я дала ему слово, понимаете?
      Нет, Джесс не вполне понимал.
      - Но как же получилось, что он оказался в Олд-Кэпитол? - спросил он.
      Казалось, щеки у нее вспыхнули, - Сэр, я не знаю, известно ли вам, что вашего брата северяне считают очень опасным человеком. Меня поставили перед выбором: плен или смерть, - сказала она, снова опуская глаза. В голосе ее сквозило отчаяние. - Они хотели взять его живым, надеясь на повышение в чине. И я уверена, что ему сохранили жизнь.
      - Кто его брал? Вам известно?
      - Да, одного я знаю, - отозвалась девушка, пренебрежительно махнув рукой. - Некий Эрик Дабни. Знаете?
      Джесс наморщил лоб. Он неплохо знал офицерский состав по западным кампаниям, потому что в ту пору сам служил в кавалерии, пока не сформировался особый медицинский корпус.
      Капитан Эрик Дабни. Любопытный тип. Поговаривали, что он очень осторожен, если не труслив, и старается не лезть в пекло.
      Трудно себе представить, что он смог скрутить Дэниела!
      Разве только у него были подручные.
      Келли с тревогой всматривалась в глаза толковника:
      - Как вы думаете.., он добрался до Олд-Кэпитол живым?
      Джесс кивнул, искоса взглянув на девушку. В глазах ее светилась надежда.
      Почему бы и нет? Работая в госпиталях - "латая" раненых, - он понял, что война ничего не изменила. Люди оставались людьми, просто у одних имелось понятие о чести, у других - нет. Его жена Кирнан, оставаясь страстной конфедераткой, обращалась с ранеными янки так же бережно, как и с ранеными мятежниками.
      - Я не знала, что мне делать, - пробормотала вдруг Келли, подняв на него влажные серые глаза. - И потому я решилась, подумала, что он будет в безопасности. По крайней мере я надеялась на это. - В ее голосе снова послышалось беспокойство. - Вы ведь тоже полковник, доктор Камерон?
      Думаю, если бы вы съездили в тюрьму и сказали, что он ваш брат, то там, возможно, позаботились бы о нем. В тюрьме по крайней мере он не будет ввязываться в бой. Дэниел такой отчаянный... - Заметив в глазах Джесса явный интерес, она, покраснев, замолчала. - Или я не права?
      - Может быть, правы, - уклончиво ответил Джесс, не пояснив, что вряд ли Дэниел задержится в тюрьме надолго. Брат будет сразу же искать возможность выбраться оттуда, и как только появится хоть малейший шанс, он им воспользуется.
      Келли снова опустила глаза, и Джесс едва удержался от ухмылки. "Узнаю братца, - подумал он. - Упал бы возле фермы какой-нибудь старухи или седовласого старца! Так нет же? Дэниел умудрился свалиться именно здесь, возле этой экзотической красавицы!" Брат разбирался в лошадях" умело владел саблей, чертовски хорошо вел разведку - и знал тол" в женщинах.
      До Джесса вдруг дошло, в чем причина нервозности девушки. Наверное, она не только выхаживала Дэниела во время лихорадки: дело между этими двоими, вероятно, зашло далеко.
      Камерон отхлебнул кофе, стараясь не подать виду, что многое прочел по глазам Келли. Она была незаурядной женщиной, эта миссис Майклсон: элегантная, сдержанная, хорошо воспитанная.
      "Повезло тебе, Дэниел" - додумал он.
      - Не беспокойтесь, миссис Майклсон, - произнес Джесс. - Я поеду туда и увижусь с братом. И поинтересуюсь, в каких условиях его содержат. Ведь вы на нашей стороне, я правильно понял? - спросил он, вопросительно подняв бровь.
      - Которая из сторон "наша"? - сухо спросила девушка.
      - Ну, в данном случае я имею в виду Север, - усмехнулся Камерон. - Но, как вам, наверное, известно, мой дом на Юге. Горько сознавать, миссис Майклсон, что нельзя просто взять и съездить домой.
      - Могу себе представить, сэр.
      Джесс пожал плечами.
      - Жду не дождусь, когда все Это закончится. И я наконец увижу свой дом над рекой... Знаете, миссис Майклсон, ведь у меня там жена и сын.
      - В Виргинии?
      - Да. У нас очень старая плантация. Первый камень Камерон-холла был заложен еще в середине шестнадцатого столетия.
      Дом изыскан и очень краске, и я молю Бога, чтобы его не разрушили.
      - Должно быть, хорошее место, - задумчиво протянула Келли.
      - Когда-то поместье процветало, теперь же плантации в запустении, потому что некому их обрабатывать. Хозяйством у нас всегда занимался Дэниел. Он знал, как содержать дом, что сеять, когда и куда сбывать продукцию. Когда мы вернемся, все уже будет по-другому. - Он помолчал. Если мы вообще вернемся. Не знаю, Келли. Говорят, что нельзя возвращаться на старые места. А вы, как думаете?
      - - Думаю,: что вернуться домой - это очень хорошо, - тихо сказала она, стараясь не выдать волнения. - Там, вдалеке от мира, в котором живете вы, находятся ваши жена и сын.
      - Ну, мой сын еще очень мал. А Кирнан, - он улыбнулся, - она убежденная мятежница. Ничего себе проблема, не правда ли? А, я, кажется, как и мой брат, отнял у вас слишком много времени. Я уезжаю, во обещаю написать, как только увижусь С Дэниелом.
      - Да, да, прошу вас!
      Он кивнул.
      - Я бы заехал к вам на обратном пути, но война есть война, и подобные обещания бывает трудно сдержать. Впрочем, я напишу.
      - Спасибо, - отозвалась она и снова опустила глаза.
      "Настоящая леди, - подумал Джесс. - Она, возможно, и сама не сознает этого, но даже в простом платьице Келли Майклсон - леди до кончиков ногтей. Дай Бог, чтобы Дэниел понимал это".
      Джесс поднялся и заторопился к своему коню. Келли окликнула его с крыльца:
      - Доктор Камерон!..
      - Да?
      - В моем сарае от ран умер один молодой солдат. Из армии Союза. Мы похоронили его за домом, на нашем семейном кладбище. Но у меня остались его личные вещи и письме к матери. Я хотела приложить небольшую записку. Вы не задержитесь на минутку?
      - Конечно, - согласился он.
      Келли тотчас сбегала в дом и вернулась с вещами солдата.
      Глаза ее светились тревогой.
      - Прочтите, пожалуйста, и скажите, стоит ли посылать такую записку.
      Джесс быстро пробежал глазами текст.
      "Мадам,
      С глубоким прискорбием сообщаю вам о гибели вашего сына.
      Он умер от ран неподалеку от моего дома около Шарпсбурга.
      Он не мучился, смерть его была мгновенной, и умер он смертью храбрых, защищая своих товарищей. Мы с почестями похоронили его. Он покоится возле могил моего отца и моего мужа на нашем семейном кладбище.
      Храни вас Господь,
      Келли Майклсон".
      Камерон вопросительно взглянул на Келли:
      - Это правда?
      - Нет, - покачала головой она.
      - Прекрасное письмо. Я позабочусь, чтобы оно дошло до адресата.
      Джесс хотел было что-то сказать, собираясь попрощаться, но вместо этого просто пожал ей руку.
      - До свидания, миссис Майклсон. Берегите себя.
      - Храни вас Бог, сэр. Храни вас Бог!
      Козырнув ей, он тронул коня. Оглянувшись на повороте, он увидел, что она все еще стоит на крыльце - высокая, красивая и в лунном свете словно неземная.
      "Ах, Дэниел, сукин ты сын! - вертелось в голове у Джесса. - Если бы ты просидел в тюрьме до конца войны!"
      Но Камерон-старший не был уверен, что застанет брата в Олд-Кэпитол, даже если сейчас же поскачет туда во весь опор.
      Что ж, именно так он и сделает.
      ***
      Дэниел, лежа на соломе, задумчиво жевал травинку и с интересом наблюдал за происходящим. Правда, ничего особенного не происходило. Четверо заключенных были поглощены игрой в карты на табак и виски. Кое-кто просто отдыхал. Старый Руфус Маккензи читал Библию. Всего в камере сидело двадцать четыре человека.
      От параши у стены невыносимо воняло, впрочем. Билли Будэн уверял Дэниела, что через некоторое время он привыкнет к запаху.
      Коек не полагалось, постели устраивали из соломы. Вполне сносно, только очень уныло. Унылыми были сырые старые стены, уныние наводил визг крыс, которые особенно наглели по ночам.
      "По крайней мере хорошо, что я среди друзей", - утешал себя Дэниел.
      Последние несколько дней он только и делал, что подмечал, когда приносят еду и белье, каковы вообще порядки в тюрьме.
      Большинство охранников можно было без труда подкупить.
      У капитана Гаррисона Фарроу из Тьюпело, штат Миссисипи, сестра была замужем за конгрессменом-янки, и она позаботилась о том, чтобы он получал из дома все, что можно: от домашних пирожков до одеял и самых дорогих сигар. У рядового Дэйви Смита, сельскохозяйственного рабочего из долины Шенандоа, напротив, никого из родственников на Севере не было. Как и Дэниел, он прибыл сюда босиком. Но тюрьма, как правило, раскрывает человека со всех сторон. Вот капитан Фарроу и постарался раздобыть для рядового Смита пару сапог. Сам же Смит был пареньком весьма привлекательной внешности и очень любил пофлиртовать через окно с девушками, когда молодые леди проходили мимо.
      Время от времени Дэйви удавалось выудить важные сведения у одной на хихикающих красоток, мамаша которой наверняка связала бы ее по рукам и ногам, узнав, что ее дочь якшается с врагом.
      Именно через солдата Смита Дэниел все и разузнал. Оказывается, войска мятежников, захватившие в ходе сенсационной операции гарнизон янки, оставили Харперс-Ферри. Джексон снова возвратился в долину.
      Манифест Линкольна об освобождении рабов, взбудоражив общественное мнение, привел к тем последствиям, которые предсказывал Камерон.
      Янки в тот момент гордились собой сверх всякой меры, считая, что в битве при Шарпсбурге одержали победу.
      Южане, со своей стороны, не сомневались, что победа осталась за ними.
      "Черт возьми, любой, кто сам побывал там, назвал бы это катастрофой", - подумал Дэниел, но вслух ничего не сказал. Среди заключенных он был старшим по званию, и ему следовало поддерживать боевой дух солдат. Конечно, пока он находится здесь.
      Возможности-то сбежать отсюда были. К тюрьме постоянно подъезжали фургоны с продовольствием и припасами, катафалки с гробами, и Дэниел детально обдумывал план побега.
      Охранники здесь были не слишком жестокие, ну за исключением одного-двух. Впрочем, мятежники им спуску не давали и Язвительно спрашивали, отчего это такие бугаи стерегут тут измученных и израненных конфедератов. "Неужели вы трусите выйти на поле боя, янки?" - звучал один и тот же вопрос.
      Кормили здесь неплохо, по крайней мере не хуже, чем в армии. Если война продлится еще несколько лет, Дэниел, наверное, смирится с тем, что черви - составная часть мяса, а солдатские галеты потому и твердые, чтобы солдат не старался особенно набить живот..
      Камерон-младший твердо решил выжить. Каждую ночь, вдыхая промозглый воздух камеры и слыша надрывный кашель сокамерников, Дэниел думал о Келли.
      Он думал о ней, несмотря на то что солома кишмя кишела клопами, и думал о ней всякий раз, когда привозили очередной гроб.
      "Я выберусь отсюда", - твердил он. Но действовать следовало осторожно. Дэниел не хотел, чтобы его снова схватили, не хотел сгоряча наделать каких-нибудь глупостей. Если его схватят сейчас, то в этой одежде примут за шпиона, и тогда ему не жить.
      Лениво пожевывая соломинку, полковник наблюдал за Билли Будэном и хорошеньким Дэйви Смитом, которые пристроились на своем наблюдательном посту у окна. Он заметил, что Будэн старается обходиться одной лишь правой рукой, и нахмурился.
      - Эй, Билли, - поманил он к себе юношу, - подойди ко мне.
      - В чем дело, полковник? - спросил Билли, покинув свой пост у окна.
      - Что у тебя с рукой?
      - Да задело шрапнелью под Шарпсбургом, полковник Камерон, - отозвался тот беспечно.
      - Дай-ка я посмотрю.
      - Пустяки, полковник.
      - Билли, я тебе приказываю! Живо снимай мундир.
      Билли смущенно подчинился. ? ;
      Он изо всех сил старался не морщиться, снимая мундир и закатывая рукав рубахи.
      Дэниел едва не охнул при виде раны. Билли же вел себя просто героически.
      Рана была отнюдь не пустяковой царапиной, в ней наверняка остался осколок или крупная картечь. Кожа вокруг приобрела неестественный оттенок, все вокруг воспалилось и гноилось.
      У Дэниела сердце екнуло при мысли о том, что Билли потеряет руку.
      - Черт возьми, парень, - пробормотал он, - так оставлять нельзя!
      - Что делать, полковник? - вмешался" в разговор капитан Фарроу.
      - У нас нет выхода, - добавил Дэйви.
      - Слушай, Билли, - решительно произнес Камерон, обращаясь к пареньку, - надо ампутировать руку, иначе ты умрешь.
      Билли побелел и растерянно взглянул на капитана Фарроу.
      Тот только переминался с ноги на ногу."
      - Полковник, думаю, Билли лучше умереть здесь, чем под ножом какого-нибудь живодера янки.
      - Не все они убийцы, - отозвался Дэниел, обводя взглядом присутствующих. - Билли, неужели ты не рискнешь даже под угрозой смерти? Никто ничего не ответил, и Камерон начал снова:
      - Билли...
      - Полковник, а может быть, руку удастся спасти? - недослушал его несчастный.
      Дэниел помедлил с ответом. Возможно, и так, но он знал единственного человека, который способен это сделать и которого здесь не было.
      - Не знаю, - честно признался Камерон.
      На лице Билли отразился испуг.
      - В таком случае не лучше ли умереть целым?
      - Черт возьми. Билли! Неужели тебе не хочется жить?
      Ведь ты совсем еще мальчишка...
      - Значит, эту войну ведет ватага мальчишек, - тотчас произнес Фарроу, но тут же осекся под строгим взглядом Камерона. - Я не хотел никого обижать, сэр.
      - Ладно, - кивнул Дэниел. - Но Билли должен показать свою руку врачу.
      - Я ни за что не пойду к янки...
      - Пойдешь. Я сам пойду вместе с тобой.
      - А что, если нам не разрешат? - спросил Билли.
      Дэниел покачал головой:
      - Разрешат. Иначе им пришлось бы меня пристрелить, а на такое они не осмелятся.
      - Что вы имеете в виду, полковник?
      - Видите ли, мой брат служит военным хирургом в армии Союза. Он скоро узнает, где я, и приедет сюда. Об этом здесь знает все начальство. Так что они побоятся мне противоречить.
      - Неужели ваш брат - хирург у янки? - удивился Билля.
      - Да, - улыбнулся Дэниел.
      - И вы с ним еще разговариваете?
      - Но ведь он мой брат, - пожал плечами Камерон.
      Судя по всему. Билли все еще одолевали сомнения. - Этот подполковник, начальник тюрьмы, которого я видел, когда меня сюда привезли, показался мне неплохим парнем, - продолжил Дэниел.
      - А, подполковник Вордсворт Додсон, - протянул капитан Фарроу, улыбнувшись. - Мальчик-подполковник...
      - Вот и мне показалось, что у него молоко на губах не обсохло, кивнул Камерон. - Но это даже неплохо: еще т успел очерстветь и понять, что за добро иногда платят злом.
      Фарроу пожал плечами, остальные переглянулись.
      - Билли, я попрошу его прийти, - произнес Дэниел. - Нельзя терять время попусту.
      В конце концов солдатик, закусив нижнюю губу, кивнул.
      - Думаете, его позовут, если вы попросите? - спросил капитан.
      - Позовут, если вежливо попросить.
      Камерон подошел к двери с зарешеченным окошечком.
      - С вами говорит полковник Камерон. Мне срочно нужно встретиться с подполковником Додсоном.
      - Вздремнули бы вы лучше! - отозвался один из охранников.
      - Мне нужен Додсон, - повторил Дэниел.
      Тот же янки подошел к окошку, - Я вам уже сказал...
      Дэниел просунул руку сквозь металлические прутья и, поймав охранника за воротник, встряхнул как следует и прижал лицом к металлической решетке. Он крепко держал его, пока физиономия охранника не покраснела от натуги.
      - Я сказал, мне нужен Додсон! И если вы его сейчас же не позовете, то не дай нам Бог встретиться за стенами тюрьмы.
      - Я приведу его сию минуту. Вы только посидите там тихо.
      - Вот видите? Я же говорил, что нужно лишь вежливо попросить, улыбнулся Дэниел. - Буду сидеть тихо, как церковная мышь.
      Додсон не заставил себя ждать. Камерон с удивлением и даже некоторым уважением отметил, что молодой подполковник не боится ни его, ни других мятежников. Он шагнул прямо в мрачную камеру и оказался среди врагов. Далеко не все начальники пенитенциарных заведений и на Севере, и на Юге могли бы решиться на такой поступок.
      Пусть даже юный Додсон получил свой военный чин я высокий пост только благодаря связям, но он был преисполнен искренней решимости быть справедливым начальником тюрьмы.
      - Чем могу быть полезен, полковник? - спросил он.
      - Один из моих людей тяжело ранен. Ему нужен врач.
      Сам я не сомневаюсь в высокой квалификации врачей-янки, но мой юный друг их боится. Я хочу сопровождать Билли к врачу.
      Кто-то из охранников насмешливо фыркнул.
      Юный Додсон озабоченно взглянул на Будэна.
      - Каждое утро на тюремном дворе мы спрашиваем, не нужен ли кому-нибудь из заключенных доктор.
      - Подполковник Додсон, мы с вами оба знаем, что по обе стороны линии фронта ходят слухи, будто бы врачи могут уничтожить гораздо больше живой силы противника, чем генералы на полях сражений. Но Билли умрет, если срочно не заняться его рукой. Это я приказал ему показаться врачу. И я прошу вашего разрешения сопровождать его.
      - Не положено, - буркнул один из охранников, стоявших в коридоре. Но Дэниел так многозначительно сверкнул своими синими глазами, что тот сразу же замолчал.
      Додсон посмотрел на Камерона, потом перевел взгляд ив охранников:
      - Противоречит это правилам или нет, но я не вижу в, том никакого вреда.
      - Камероя замышляет побег, - хмыкнул янки у двери.
      Начальник тюрьмы взглянул на полковника:
      - Вы замышляете побег, сэр?
      Да, черт возьми, он с первой минуты ищет возможность сбежать отсюда. Но не сейчас, когда надо спасать жизнь Билли.
      - Даю честное слово, сэр, что не сбегу, пока нахожусь с рядовым Будэном.
      - Честное слово мятежника?.. - ухмыльнулся охранник.
      - Слова полковника для меня достаточно, - тоном, не допускающим возражений, заявил Додсон, взглянув на недовольных стражников. - Паласио, Чезуик, сопроводите этих заключенных в госпиталь. Передайте капитану Ренару, что я позволил полковнику Камерону присутствовать во время осмотра и... - он помедлил, взглянув на Дэниела, - помогать, если потребуется, во время операции. Что-нибудь еще, полковник?
      Камерон покачал головой и улыбнулся начальнику тюрьмы:
      - Нет, пожалуй, все. Спасибо, подполковник Додсон.
      Тот кивнул и вышел из камеры. Дэниел чуть подтолкнул Будэна:
      - Ну, идем.
      - Не дрейфь. Билли, все будет в порядке! - крикнул капитан Фарроу.
      - Да-да, - подхватил Дэйви, - девушки тебя подождут, Билли.
      - Однорукого? - с горечью спросил Билли.
      - Ну и что? - отозвался Дэйви. - Девчонки любят заботиться и проявлять сочувствие.
      В камере вдруг послышался какой-то гул - низкий, грозный. Сокамерники провожали Билли боевым кличем мятежников.
      - Прекратите свой кошачий концерт! - заорал Чезуик.
      Звук, напротив, стал громче. Ругаясь себе под нос, Чезуик двинулся вперед; Паласио замыкал шествие.
      Конфедератов привели в приемную и приказали ждать. Вскоре появился доктор Ренар, степенный, седовласый мужчина с неподвижным лицом.
      - Покажите вашу руку, - сказал он Билли.
      Будэн взглянул на Дэниела и только после его негласного разрешения показал доктору руку.
      - Придется ампутировать, - заключил Ренар, едва взглянув на рану. Если яд не успел распространиться по кровеносной системе, то считайте, что вам крупно повезло, молодой человек. - Ренар поглядел на Дэниела:
      - Говорят, вы намерены присутствовать при операции, полковник? Видимо, вам и раньше доводилось помогать хирургу?
      - Довольно часто, - кивнул Камерон, не сомневаясь, что Ренар знает Джесса.
      Доктор взглянул на Билли:
      - Вам будет полегче, чем в полевом госпитале, солдат. Я введу вам морфий для обезболивания. Но вам, полковник, все-таки придется держать его покрепче, понятно?
      Дэниел кивнул. Они прошли в операционную. Билли положили на операционный стол и сделали ему укол морфия. Несчастный не сводил с Дэниела глаз. И взгляд его был таким доверчивым, что Камерону вдруг стало страшно. "Все будет хорошо", - сказал он себе и ободряюще улыбнулся Билли, глаза которого стали закрываться.
      Ренар тотчас взял тампон, но Дэниел, с ужасом заметив на нем кровь предыдущего пациента, остановил его.
      - В чем дело? - удивился доктор.
      - Этим тампоном пользоваться нельзя.
      - Это еще почему, полковник? Я использую тампон для всех без разбору.
      - Я не обвиняю вас в предвзятости по отношению к мятежникам, доктор, пояснил Камерон, - но этим тампоном вы пользоваться не будете.
      Ренар все еще смотрел на него непонимающим взглядом.
      Дэниел тяжело вздохнул: сердить Ренара не хотелось, но иначе Билли через пару недель умрет от заражения крови.
      - Следует пользоваться стерильной салфеткой, - произнес полковник. Причем для каждого пациента салфетка должна быть своя.
      - Вы что же, считаете себя доктором, полковник? Я, например, окончил медицинскую школу...
      - Нисколько не сомневаюсь. Наверное, это новая методика. Мой брат утверждает, что процент удачных операций значительно повышается, если в каждом отдельном случае использовать чистую салфетку.
      - Помилуйте, полковник, но ведь я не хирург мятежников!
      - Но, доктор Ренар...
      - И буду оперировать по-своему!
      - В таком случае вы не будете оперировать Билли!
      - Значит, паренек умрет!
      - Пусть уж лучше умрет целым.
      Дэниел решительно взвалил Билли себе на плечо.
      - Положите больного на место! - рявкнул доктор. Дэниел не подчинился, и тогда он крикнул:
      - Стража! Ко мне!
      Едва только Паласио и Чезуик появились в операционной, как Камерон положил Будэна на стол и, увернувшись от удара, в мгновение ока нокаутировал охранника. Паласио решил не рисковать.
      - Надо позвать на помощь, - заключил он.
      Но к ним уже спешили двое янки.
      - Он пытался сбежать! - заорал кто-то из них.
      Охранники один за другим навалились на Дэниела, и чтобы отбиться, ему приходилось действовать с быстротой молнии. Он привалился спиной к стене, чтобы нападали только спереди. Кто-то ударил его кулаком в челюсть. Во рту появился привкус крови, закружилась голова, но Камерон, удержавшись на ногах, стал без устали молотить кулаками по животам и подбородкам наседавших на него противников. Он, конечно, бился отменно, но если бы солдаты не трусили, то давно бы его скрутили.
      Неожиданно в самый разгар потасовки прозвучал выстрел, и все разом стихло. Дэниел устало прислонился к стене.
      В комнату поспешно вошли двое. Одним из них был подполковник Додсон, а второй пока прятался в тени. Но едва ему на лицо упал луч света, как Дэниел узнал в нем Джесса!
      И облегченно закрыл глаза.
      - Что здесь, черт возьми, происходит? - спросил начальник тюрьмы.
      - Он пытался сбежать! - заискивающим тоном сказал Чезуик.
      - Ренар позвал нас на помощь! - добавил Паласио.
      - Вы пытались сбежать, полковник? - удивился Додсон.
      - Конечно, нет, сэр, - ответил Дэниел, едва сдерживая радостную улыбку, и кивнул:
      - Привет, Джесс.
      - Привет, брат. Что, опять попал в переделку? Ты пытался сбежать?
      Как же Дэниел был рад встрече с Джессом! Они не виделись уже несколько месяцев. Надо же, а Камерон-старший заметно постарел. На висках черные как смоль волосы тронула седина. Но выглядел он хорошо. Чертовски хорошо!
      Может быть, даже стоило попасть в тюрьму, чтобы снова увидеть брата?!
      - Я обещал Додсону не делать попыток К бегству, - отозвался Дэниел.
      Джесс здесь был старшим по званию, и потому последнее слово осталось за ним.
      - Если он дал вам слово, подполковник, значит, сбежать не пытался.
      - В таком случае соблаговолите объяснить, что здесь произошло, попросил Додсон.
      Джесс взглянул на брата:
      - Так что здесь произошло?
      - Доктор Ренар хотел использовать во время операции тампон, а я попросил его взять чистую салфетку.
      Джесс посмотрел на доктора и вежливо вопросил:
      - Поскольку мятежники придают атому такое значение, не могли бы вы удовлетворить их просьбу, сэр?
      Ренар, судя по всему, уловил металл в голосе Камерона и потому ответил столь же любезно:
      - Полковник Камерон, если уж вы почтили нас своим присутствием, то, может быть, пожелаете лично прооперировать пациента?
      Джесе многозначительно взглянул на Дэниела.
      - Разумеется, доктор Ренар, благодарю вас. Вы не возражаете, полковник?
      Камерон-младший радостно улыбнулся:
      - Разумеется, сэр.
      Слава Богу, Джесс появился вовремя!
      Глава 13
      - Дэйви здесь уже очень давно. С тех пор, когда тут сидела еще миссис Роуз Грянхау. Дэйви говорит, что она была настоящая леди. Янки запрятали ее в тюрьму из-за того типа, Аллана Пинкертона. Он заподозрил ее в шпионаже в пользу Юга, чем она в действительности и занималась. Это она сообщила генералу Борегару о передвижении войск янки накануне нервного сражения при Манассасе. Пинкертон, конечно, настоящий дурень, потому что всегда говорил северянам, что у южан вдвое больше солдат, чем было на самом деле. Но это он засадил сюда миссис Гринхау, разлучив ее с дочерью и угрожая убить.
      Она такие дела делала - уму непостижимо, сэр! Здесь к ней хорошо относились, старались помочь и оказывали всяческое внимание. Как я понял, сейчас она на Юге. Там она в безопасности, там с ее головы и волосок не упадет...
      Бессвязная речь Билли текла и текла без остановки, как вода из прохудившейся трубы.
      - Джефф Дэвис послал ее в Европу, чтобы узнать, нельзя ли рассчитывать на помощь, - отозвался Дэпиел, которого забавляла эта болтовня Будэна.
      Операция давно закончилась, но Джесс предупредил, что возможна еще острая боль, поэтому Билли, как большую ценность, прижимал к груди бутылку виски.
      - А эта красивая шлюха Белль Бойд, которая передавала важные сведения Джексону Каменная Стена, она здесь очень часто бывает. Очень часто.
      - Билли, она не шлюха! - крикнул из угла Дэйви. Все они уже давно слушали бессвязный вздор Билли, просто чтобы давать ему выговориться, но время от времени кто-нибудь не выдерживал и вставлял свои замечания.
      - Дэйви в нее влюбился! - вдруг провозгласил Билли. - Дэйви влюбился в Белль!
      - Полковник, заставьте его замолчать, прошу вас, - взмолился тот. Скажите, чтобы он заткнулся. Белль Бойд - красивая молодая женщина, она героиня Конфедерации.
      Дэниел усмехнулся и, потягиваясь, поднялся с места.
      - Его так напичкали обезболивающим и алкоголем, что он подчинится мне, разве что только я прикажу ему улыбнуться.
      Именно в этот момент Билли улыбнулся блаженной улыбкой от уха до уха.
      - Согласен, она героиня, полковник. Героиня с двумя большими, спелыми, сочными помидорами...
      - Полковник, пусть он заткнется! - умолял Дэйви.
      - ..вместо щечек. У нее такое милое круглое личико!
      - Ну ладно, хоть какое-то уважение, - смирился его друг.
      - И великолепные груди! - вздохнув, добавил Билли.
      - Полковник!
      Камерон рассмеялся:
      - Я думаю, он не хотел никого оскорбить. Все мы преклоняемся перед нашими женщинами-южанками, не так ли, джентльмены?
      Послышались возгласы одобрения, и Дэниел через силу улыбнулся вместе со всеми. Да здравствуют женщины! О да! Южанки и северянки. Роуз Гринхау одурачила немало мужчин и принесла Конфедерации больше пользы, чем иные генералы. А Белль Бойд оказалась бесценным сокровищем для Джексона Каменная Стена. Были и другие.
      "Но северянок в этом смысле не перещеголяешь", - с горечью подумал Дэниел. Пусть даже Келли Майклсон и не изменила исход сражения, однако его она, несомненно, одурачила.
      Возможно, теперь она перейдет к подвигам позначительнее.
      Он страдал не столько оттого, что она его предала, сколько оттого, что сам оказался безмозглым дурнем.
      "Но я еще вернусь и посчитаюсь с тобой", - произнес он про себя.
      - Кто-то идет, полковник, - предупредил капитан Фарроу.
      Дэниел насторожился и посмотрел на дверь. На пороге внезапно вырос Джесс.
      Южане разом встали и на мгновение застыли, глядя на него.
      Джесс козырнул присутствующим.
      - Один полковник Камерон и другом полковник Камерон.
      В синем и в сером. Такое не часто увидишь! - хмыкнул капитан Фарроу.
      - Если у кого-нибудь есть жалобы на здоровье, - произнес Дэниел, - то сейчас самое время об этом сказать.
      Вперед шагнул Дэйви Смит.
      - - На здоровье я не жалуюсь, доктор, - кивнул он Джессу. - Но вы спасли руку Билла, и все мы вам очень признательны.
      - Не стоит, - отозвался Камерон-старший. - Я же врач.
      Просто удалил из раны гной и извлек кусочек свинца. Но если за раной не следить, она может снова нагноиться, и все начнется сначала. В общем, позаботьтесь о том, чтобы парень держал рану в чистоте. Меня-то здесь не будет. - Джесс обернулся к брату:
      - Как себя чувствует мой пациент?
      - Пьян как сапожник.
      Полковник усмехнулся и подошел к Билли, лежавшему на подстилке из соломы. Тот ему радостно улыбнулся:
      - Привет, док!
      - Привет, Билли. Как себя чувствуешь?
      - Думаю, смог бы сейчас разбить наголову всю армию янки, - признался бедолага, все так же широко улыбаясь.
      - Пожалуй, только тебе придется сначала какое-то время спокойно полежать.
      - Ну... По крайней мере до тех пор, пока не протрезвею.
      Джесс внимательно осмотрел рану и осторожно забинтовал руку.
      Билли не спускал с него глав.
      - Как вы оказались не на нашей стороне, док? - неожиданно спросил он.
      - Сынок, я не вполне уверен, что есть "правильная" и "не правильная" сторона. Важно, как на это посмотреть, - закончив работу, сказал Камерон. Как бы там ни было, надеюсь, после войны мы увидимся.
      - Так точно, сэр! - воскликнул Билли.
      - Ты уходишь? - спросил Дэниел.
      Джесс кивнул:
      - Идем-ка со мной. Мне разрешили несколько минут поговорить с тобой наедине.
      - Они выпускают меня с тобой?! - удивился Камерон-младший.
      - Мы поговорим с тобой в пустой камере в конце коридора. - Он постучал в дверь и попрощался с присутствующими.
      - Пол-ков-ник Ка-ме-рон! - в ответ проскандировали мятежники.
      К удивлению Дэниела, Джесс едва заметно покраснел.
      - Осторожно, ребята, - хрипловатым голосом сказал он. - Еще обвинят меня черт знает в чем!
      С этими словами он вышел. Дэниел заметил, что у двери стоит новый охранник. Огромный, ростом, наверное, не меньше самого Эйба Линкольна, телосложение у него было как у гориллы, а физиономия плоская и тупая.
      - Говорят, он дерется как лев, - предупредил младшего брата старший.
      - Значит, он тут в мою честь.
      - Пожалуй. Мне сказали, чтобы я тебя предупредил.
      Они вошли в камеру в конце коридора, почти такую же, как та, в которой сидели мятежники, только чуть меньше. "Наверное, - подумал Дэниел, - здесь содержали заключенных женского пола".
      Несколько мгновений братья молча смотрели друг на друга.
      Им так и не удалось обменяться и парой фраз во время операции, и теперь оба наконец радостно улыбнулись.
      - Джесс, как я рад тебя видеть! Чертовски рад! И как быстро ты меня разыскал! Это подполковник тебе сообщил?
      Камерон-старший покачал головой, как-то странно поглядывая на брата.
      - Не угадал. О том, где тебя искать, мне сказала одна милая молодая леди.
      - Дэниел весь напрягся.
      - Вот как? значит, ты видел эту сучку? - процедил он сквозь зубы.
      - Братец, разве можно так говорить о леди? А она так тепло о тебе отзывалась!
      - Могу себе представить, - буркнул Дэниел. - Она, случайно, не рассказала, как я оказался здесь?
      - Намекнула, мол, по ее вине.
      - Вот как? Значит, по ее вине? Любопытно! Слушай, а тебе неизвестно, что именно она сделала?
      - Почему бы тебе самому не поведать мне об этом?
      - Достаточно сказать, что она пустила в ход все свои женские уловки.
      Джесс весело рассмеялся:
      - Значит, попросту соблазнила? А ты не устоял перед искушением?
      Сердце Дэниела учащенно забилось, глаза налились яростью.
      - Если бы ты не был моим братом...
      - Но я твой брат, и я заверил все тюремное начальство, что мне ничто не угрожает. Черт возьми, Дэниел! Она радовалась, думая, что здесь ты будешь в безопасности. Здесь, конечно, сквозняки, мокрые стены, крысы, но ты по крайней мере питаешься лучше, чем половина населения Конфедерации. Я бы, пожалуй, тоже не возражал, если бы им удалось продержать тебя здесь до конца войны.
      - Не выйдет, Джесс, и ты это знаешь, - тихо проговорил Дэниел.
      - Черт возьми, братец, будь осторожен! Ты перегнешь палку, старина, они тебя повесят, и я ничем не смогу тебе помочь!
      - Не тревожься, Джесс, я буду осторожен. Черт побери, будто не хватает тебе всех тягот войны, что ты еще обо мне заботишься! - воскликнул Дэниел.
      - А сам-то ты умеешь не тревожиться? - спросил Джесс.
      "Он прав, - подумал Дэниел, - тревога и меня не покидает". И снова попробовал убедить брата:
      - Но ты же знаешь, что постоять за себя я умею, и знаешь, что я осторожен.
      - Слушай, а ведь она права, эта твоя миссис Майклсон. Тебя лучше держать в тюрьме, Дэниел. Ради твоей же безопасности.
      - Она не моя миссис Майклсон. А насчет тюрьмы она сама тебе сказала?
      - Во-первых, я уверен, что она твоя. А во-вторых, она действительно сказала мне что-то вроде этого. И еще хочу добавить, что она, пожалуй, самая красивая женщина из всех, которых я видел...
      - У тебя, между прочим, есть жена, - вежливо напомнил ему Дэниел.
      - Кирнан, конечно, ни с кем не сравнится, но эта Келли прямо-таки светится...
      - Совсем как маячок, - согласился Дэниел. - Пока не окажешься у нее в зубах и она не щелкнет челюстями.
      - Где-где ты у нее оказался? - уточнил Джесс.
      - С тобой невозможно разговаривать, я...
      - А если серьезно, Дэниел, то она просто обворожительна.
      По пути отсюда постараюсь заехать к ней и сказать, что ты под надежным запором! И что если нам с ней повезет, то тебя продержат здесь - живым! до конца войны.
      Дэниел задумчиво сложил на груди руки. Видит Бог, ему очень тяжело. Думать о ней постоянно, видеть каждую ночь во сне! И никак не избавиться от воспоминания о ее обворожительных серебристых глазах! А этот ее умоляющий шепот в ушах!
      И разве можно забыть, какое блаженство заниматься с ней любовью? Ощущать шелковистую кожу, купаться в роскоши пламенных волос?
      Но Боже упаси, чтобы ей когда-нибудь удалось соблазнить его снова! Ни за что!
      Камерон-младший сжал кулаки. Да, он когда-нибудь вернется. И они закончат то, что начали, а потом, возможно, он ее задушит. Или подвесит вниз головой. Или отхлещет кнутом.
      Нет, лучше утопит или четвертует...
      Лишь бы прикоснуться к ней...
      - Если ты к ней заедешь, Джесс, - проговорил Дэниел, - напомни, что я вернусь, чтобы разделаться с ней. Не сейчас, конечно, но я обязательно вернусь.
      Старший брат еще никогда не видел младшего в такой ярости.
      - Дэниел, неужели ты так ненавидишь ее за то, что она не конфедератка?
      - Отнюдь.
      - Подумай хорошенько, все еще уладится. Вспомни, как ненавидела меня Кирнан. Что я только не делал...
      - Ну, ты мог перейти на другую сторону, - вежливо напомнил ему брат.
      - Ничего бы не изменилось, - сухо отозвался Джесс, - она бы все равно меня ненавидела. Но ведь мы-то с тобой не воюем друг с другом...
      - В том-то и дело, Джесс, что, хотя и не признаемся себе в этом, но мы находимся в состоянии войны друг с другом. И с миссис Майклсон я тоже сражаюсь. , - Ну, мне пора, - не стал развивать тему Камерон-старший. Позаботься о своем друге Билли. А если выберешься Отсюда и заедешь домой, передай мой привет Кирнан, сестренке и моему малышу.
      - Не беспокойся, Джесс. Ты, в свою очередь, тоже, если вдруг появишься дома...
      - Договорились.
      - И еще, Джесс... Спасибо тебе за Билли. Я так тобой горжусь.
      - Не благодари, я давал клятву. Если это в моих силах, я должен спасти жизнь человека - любого человека.
      - Знаю, Джесс. До свидания. Храни тебя Господь.
      - Тебя тоже. Дэниел.
      Они помолчали, а потом крепко обнялись. И Джесс ушел.
      Дэниел уставился в потолок, пытаясь подавить охватившее его тягостное чувство, но не прошло и нескольких секунд, как появился похожий на гориллу охранник.
      Билли спал. Вернее, пребывал в состоянии алкогольного ступора. Камерон опустился на пол рядом и устало закрыл глаза.
      - Полковник Камерон!
      Рядом с ним, потирая небритую щеку, стоял капитан Фарроу, глаза которого блестели от возбуждения.
      - В чем дело, капитан?
      - Произошло кое-что интересное, сэр.
      - Что могло произойти за те десять - пятнадцать минут, которые я провел с Джессом?
      Фарроу опустился на пол и вытащил из подстилки соломинку.
      - Здесь побывала тетушка Билли, Присилла.
      - Что ж, хорошо. А он был еще в сознании или уже отключился?
      - Он был мертвецки пьян. Но вам неплохо бы встретиться С тетушкой Присиллой. Необыкновенная девушка!
      - Сэр, я не...
      Фарроу тотчас понизил голос до конспиративного шепота:
      - У нас есть план, сэр. По-видимому, Красотка знает, где вы находитесь, и хочет вызволить вас отсюда. Тетушка Присей на самом деле вовсе не родственница Билли, она наш общий друг.
      - Ну и?.. - заторопил его Дэниел, ощутив, как гулко забилось сердце.
      - В общем, генерал Стюарт хочет, чтобы вы поскорее вернулись. Как, рискнете?
      Дэниел даже зажмурился от радости.
      - Сэр? - повторил Фарроу.
      - Еще бы, капитан! Конечно, рискну. Расскажите мне подробно об этом плане.
      ***
      Джессу было приказано явиться в Фредерик, штат Мэриленд, и ему было несложно сделать небольшой крюк, чтобы заехать на ферму Келли Майклсон.
      Он появился там во второй половине дня.
      Девушка сидела на крыльце своего дома и, похоже, слышала, как он подъехал. Странно, но она сидела босая, в очень простеньком клетчатом платьице с застежкой под горло. "Очень подходящее платье для этого времени суток", - подумал Джесс с ностальгической улыбкой. Он давно лишился матери, но все еще помнил, как та внушала Кристе: "Ни в коем случае не открывай грудь в дневное время, дорогая. Только после пяти вечера леди прилично появляться в декольте, и то в меру".
      "Мама, но у меня нет груди! - отвечала Криста. - Так что мне, видимо, все равно".
      "Но, дорогая, у тебя появится грудь, обязательно появится!"
      "Да, а у Дэниела с Джессом вырастут волосы на груди.
      Если им повезет, конечно", - поддразнила братьев сестра.
      Их мать, бывало, вздохнет, сделает строгие глаза, но потом рассмеется и скажет, что растит настоящих дикарей, которые только притворяются благородными. Может, так оно и было, потому что мать частенько, забыв о хороших манерах, сбрасывала с ног туфельки и резвилась на траве вместе с ними. Дети ее просто обожали.
      Джесс до сих пор был убежден, что отец умер вскоре после того, как ее унесла в могилу пневмония, только потому, что не представлял жизни без нее.
      "Может, даже лучше, что они не дожили до этих дней?" - подумал Джесс, представив, как родители на небесах ужаснулись бы, узнав про них с Дэниелом. Родители поняли бы, решил он. Ведь именно они научили своих детей жить по совести, исполнять свой гражданский долг и дорожить честью.
      Приближаясь к Келли, он чуть улыбнулся. Да, мать одобрила бы ее. Платье под горлышко, босые ноги...
      - Миссис Майклсон, - тихо окликнул ее Камерон. Она все еще его не замечала, хотя сидела с широко раскрытыми глазами. Такая потерянная, такая беззащитная.
      Девушка вдруг встрепенулась, глаза ее округлились от страха.
      Она вскочила на ноги, словно ребенок, которого застали врасплох.
      - Полковник! Полковник Камерон! - судорожно глотая воздух, воскликнула она.
      Он спешился.
      - Извините, миссис Майклсон, я не хотел испугать вас.
      - Я не испугалась.
      Она лгала. Нет, пожалуй, не лгала. Она вздрогнула от неожиданности, но не испугалась. Он застал ее врасплох. Интересно бы знать почему.
      - Оказалось, мне предписали прибыть в Фредерик, и я решил заехать к вам. Спешу сообщить, что Дэниел действительно сидит в тюрьме Олд-Кэпитол. Жив, здоров и, если повезет, останется там до конца войны.
      - Спасибо. Большое спасибо. - Она все еще почему-то нервничала, но в прекрасных серых глазах ее читались благодарность и тревога.
      - Не стоит.
      Келли наконец взяла себя в руки, и он даже засомневался; уж не привиделся ли ему панический взгляд. Отменные манеры, скромно опущенные глаза... Босые ноги она незаметно прикрыла юбкой.
      - Что вы, ведь вам пришлось свернуть с дороги, полковник Камерон. Проходите, пожалуйста. Я накормлю вас, прежде чем поедете дальше.
      - Я сыт...
      - Прошу вас, полковник Камерон. Я очень рада вас видеть.
      - В таком случае не откажусь, - отозвался Джесс. - Благодарю вас, миссис Майклсон. - Он задержался на лестнице, наблюдая за ней.
      Так, значит, вот она какая, женщина, что покорила наконец Дэниела. Любопытно. Забавно. Вернее, просто чудесно.
      Только бы пережить войну!
      - Хочу попросить вас кое о чем, миссис Майклсон.
      - О чем же?
      - Зовите меня Джесс.
      - А я - просто Келли, сэр.
      Он улыбнулся и поднялся следом за ней по ступеням.
      Девушка вдруг резко обернулась:
      - Вы сказали ему о нашей с вами встрече? Он что-нибудь сказал?
      Джесс чуть помедлил с ответом. Те слова, что его просил передать брат, он ей ни за что не скажет.
      - Знаете, я бы, пожалуй, не отказался от домашнего обеда.
      А, Келли?
      "Есть все-таки во мне какое-то коварство", - подумал он, предвкушая, как напишет Дэниелу о том, что побывал у миссис Майклсон, о том, что она любезна и красива и что они чудесно с ней пообедали.
      Но Джесс вдруг вспомнил невиданную дотоле ярость брата при упоминании о Келли Майклсон. Нет, пожалуй, не стоит вмешиваться. Пусть они с Дэниелом ведут свои битвы.
      И может быть - чем черт не шутит! - их война закончится миром.
      ***
      - Сейчас? - уточнил Дэниел.
      Капитан Фарроу торжественно кивнул. Камерон поднес пузырек к губам, стараясь унять дрожь в руках. Но тут неожиданно вмешался Билли Будэн очнувшийся, полный сил и в отличном настроении.
      - Ей-богу, полковник, а стоит ли так рисковать? Вдруг ящик отправят не туда, куда нужно?
      - Ерунда, - устало отозвался Дэниел.
      Все мятежники, не отрываясь, смотрели на него. Была ночь, и в тюрьме стояла тишина. В камере никто не спал, все застыли в напряженном ожидании. Камерон грустно усмехнулся.
      Это был не тот вариант побега, который первоначально предлагала Присилла. Согласно первому варианту тетушка Присей планировала раздобыть форму полковника Союза со всеми необходимыми знаками различия медиков и передать ее Дэниелу.
      Тот, облачившись в форму, спокойно вышел бы из тюрьмы под руку с Присиллой, заверив охрану, что полковник Камерон покидает тюрьму, удостоверившись, что с братом все в порядке и его недавний пациент Билли Будэн поправляется. Пока братьев Камерон не увидели рядом в тюрьме, никто н не подозревал, насколько велико их сходство друг с другом.
      Дэниел наотрез отказался от этого плана:
      - Не хочу использовать Джесса!
      - Полковник, если вы боитесь, что вас поймают, то вашу щепетильность еще можно понять, но если вам грозит повешение...
      - Я не боюсь, что меня повесят, хотя, должен признаться, мне не хотелось бы умереть таким образом. Я просто мечтаю выбраться отсюда, капитан, однако использовать Джесса я не буду. Он спас руку и жизнь Билли, впрочем, я бы в любом случае не стал бы его использовать. Черт возьми, неужели вы не понимаете, что это непорядочно?
      - Но, сэр...
      - Разве за это мы сражаемся? - возмутился Дэниел.
      Капитан Фарроу ненадолго затих, но тут же принялся излагать новый, еще более сумасшедший вариант. Тетушка Присилла раздобудет некое снадобье. Очень противное на вкус, но для данной цели то, что надо. Камерон якобы умрет. Союз, конечно, задержит его труп. Администрация тюрьмы постарается связаться с Джессом, чтобы тот сам распорядился останками брата.
      Но тут появятся тетушка Присей с женщиной, которая представится Кристой Камерон, и они потребуют выдачи тела.
      Пульс у Дэниела практически не будет прослушиваться. А дыхание замедлится настолько, что никакой врач не уловит его.
      Действие снадобья продлится приблизительно сорок восемь часов, так что времени будет достаточно.
      Тетушка Присилла, решил Дэниел, видимо, была весьма начитанной особой, потому что в атом диком плане явно прослеживалось влияние шекспировской трагедии. Оставалось лишь надеяться, что офицеры Союза не столь хорошо знают классику.
      - Нет, друзья... - проговорил Камерон и, тряхнув головой, заткнул пузырек, пробкой. - Возьмите, Фарроу.
      Озадаченный капитан наморщил лоб.
      - Билли, Дэйви.., вы оба идете со мной, - приказал Дэниел и сжал руку Фарроу. - Сэр, вы - оплот боевого духа Наших мятежников. Я постараюсь организовать обмен и выменять вас, как только вернусь в Ричмонд.
      - Но, полковник... - начал было сбитый с толку Фарроу.
      - Я уйду отсюда сегодня ночью, капитан, - усмехаясь, покачал головой Дэниел.
      - Но...
      - Вот увидите, сэр.
      Он подошел к двери:
      - Эй ты, горилла! Иди сюда. Мне, надо с тобой выговорить!
      Охранник ощерился, но, видимо, рассчитывал на то, что слишком силен, чтобы чего-либо опасаться.
      Впрочем, у Дэниела был единственный шанс из тысячи.
      Всего один, И как только охранник приблизился, он с молниеносной быстротой просунул руки сквозь металлические прутья и, схватив громилу за воротник, изо всех сил приложил его физиономией к прутьям.
      Удар пришелся по лысеющим вискам верзилы. Он стал тяжело оседать.
      Камерон, напрягая последние силы, удерживал его от падения.
      - Дэйви, мигом сюда! Достань-ка ключ у него из кармана, пока он не рухнул. Быстро!
      Смита била мелкая дрожь.
      - Он мертв, полковник?
      - Нет, но завтра у него будет здорово болеть голова. Парень проснется злой, как медведь. Так что нам надо уносить ноги. Немедленно.
      Дэйви трясущимися руками умудрился выудить из кармана ключи. Повозившись с замком, наделав при этом слишком много шума и потеряв уйму времени, Смит наконец отпер дверь.
      Дэниел тотчас втащил охранника в камеру, вынул его пистолет из кобуры и засунул за пояс.
      Кивнув всем и поторапливая рядовых. Камерон выскользнул в коридор. И сразу же начал сомневаться в разумности своей затеи.
      Что, черт возьми, делать дальше?
      Тюрьма Олд-Кэпитол была обнесена чудовищно высокими стеками. Более того, вокруг здания патрулировали десятки солдат-янки;
      - Что дальше, cэp? - спросил Дэйви.
      Хороший вопрос. От свободы их по-прежнему отделяла целая армия.
      Но Дэниел уже чувствовал вкус свободы. И вкус смерти.
      Вот если бы он не любил ее так сильно!
      ***
      Было уже очень поздно, когда Джесс Камерон наконец уехал с фермы.
      "А я хорошо держалась, - подумала Келли. - Была учтивой, спокойной и собранной, тогда как хотелось орать и рвать на себе волосы. Но он настоящий джентльмен. И как красив!"
      И чертовски похож на Дэниела.
      Правда, вежливый, добрый. И обходительный - даже чересчур.
      Когда-то и Дэниел был нежен. Чересчур нежен. Потому-то она теперь и оказалась в такой дурацкой ситуации!
      Джесс тронул коня и обернулся. Келли помахала ему вслед.
      Несколько мгновений спустя Камерон растаял в темноте.
      - О Боже! - воскликнула она и, опустившись на крыльцо, обхватила руками колени. - Трудно поверить, что со мной случилось такое! - всхлипнула девушка.
      Сколько времени прошло с тех пор, как схватили Дэниела?
      Более трех недель, почти четыре. Она подобрала какую-то щепку и стала считать дни, пытаясь убедить себя, что ошиблась.
      Да, наверное, она не правильно учитывала дни. И ей просто показалось, что ее тошнило по утрам всю прошлую неделю, а на этой неделе по утрам даже рвало.
      У нее закружилась голова. Хорошо хоть она сидит, а то наверняка бы упала. Она поняла, что с ней, за час до приезда Джесса Камерона и застыла на месте, словно громом пораженная.
      О Господи!
      Келли закрыла лицо руками. Она согрешила с врагом! И у нее будет ребенок от врага. Узнав об этом, братья, возможно, вышвырнут ее из дома, соседи отвернутся от нее. Ее ждет всеобщее презрение.
      Удивительно, но Келли не чувствовала себя так уж ужасно.
      Она его любила. И все еще любит. И каждую ночь мучительно переживала, что вынуждена была его предать. Глядя на Джесса, она вспоминала Дэниела: его храбрость, мужество, обаяние, наконец. И его манеру смеяться.
      А еще гнев.
      И то, что синие глаза могут быть холодными как лед.
      Он не имел права обвинять ее, не дав ей ни малейшего шанса объясниться.
      Но разве могла она что-нибудь объяснить в тот момент?
      Дэниел безжалостно осудил ее. Ей следовало бы сердиться на него точно так же, как он на нее.
      Но мгновение спустя на ее губах заиграла улыбка. Ребенок-то его и, возможно, унаследует необычайно синие глаза. Или тонкие черты лица. Ей, вероятно, удастся убедить себя, что он не прав, и, возможно, даже возненавидеть его в целях самооправдания...
      Но разве она выбрала неподходящего отца для своего ребенка?
      Конечно, она - т одинокая женщина и ребенок ее появится без мужа...
      Келли встала и, несмотря на темноту, двинулась на семейное кладбище к могиле отца.
      Поцеловав кончики пальцев, она приложила их к плите на могиле Грегори и улыбнулась, потому что не чувствовала себя виноватой. При свете луны она стала разговаривать со своим отцом:
      - Я хочу этого ребенка, папа. Ты сможешь меня понять? Я потеряла тебя, потеряла Грегори. У меня на глазах у нас во дворе умирали молодые красивые парни. Так много смертей! А ребенок - это жизнь. Во всем этом кошмаре он, возможно, станет единственной надеждой. Я думаю, ты меня доймешь и, несмотря ни на что, не осудишь.
      Келли немного посидела на кладбище, чуть удивившись тому, что так легко смирилась с происшедшим.
      Кто знает, может быть, утром настроение у нее изменится?
      Девушка вдруг не на шутку испугалась: у них с Дэниелом будет ребенок, она любит Дэниела и признает за ним множество прекрасных качеств, но он ведь пробовал разделаться с ней!
      Дэниел...
      "Нет, на сегодня достаточно", - решала она.
      Слава Богу, что Дэниел надежно заперт в тюрьме.
      Глава 14
      Дверь камеры за ними закрылась. В коридоре стояла тиши" на. Дэниел, стараясь двигаться бесшумно, вел их по коридору к следующему посту.
      Здесь охранники играли в карты. На столе небрежно валялись монеты и зелененькие купюры Союза.
      Охранников трое, и их трое. Весьма благоприятное соотношение сил, а внезапность нападения даже обеспечивает им преимущество. Посреди стола стояла бутылка виски. Подполковник Додсон едва ли остался бы доволен, узнай он, что его люди пьянствуют при исполнении служебных обязанностей.
      Камерон усмехнулся, но тут же стер усмешку: он не хотел никого убивать. Убивать страшно даже на поле боя, но там, если не убьешь ты, убьют тебя. В общем, сейчас желательно обойтись без кровопролития.
      Дэниел кивнул Билли, затем глазами указал на его сапоги и на охранника в центре, который сидел к ним спиной. Смит, наблюдавший за Камероном, тотчас уловил стратегию и согласно кивнул, когда Дэниел указал ему на очередного охранника.
      Полковник сжал кулак, потом выбросил палец, затем второй и, наконец, третий. Все трое одновременно двинулись вперед.
      - Эй! - выкрикнул было охранник, заметивший их первым.
      Больше он ничего сказать не успел: Дэниел, воспользовавшись прихваченным у "гориллы" пистолетом, нанес ему удар рукояткой по голове. Стражник рухнул в тот самый момент, когда Билли с Дэйви вывели из строя оставшихся янки.
      - Посмотрите-ка, какие хорошие карты на руках у этого синебрюхого - и прикупа не надо! - заметил Билли.
      - А этот! - воскликнул Дэйви. - Надо же, придержал на всякий случай туза пик!
      - Оставьте все как есть, - скомандовал Дэниел. - Очнувшись, они, возможно, передерутся из-за карт, вместо того чтобы искать нас. - Взяв со стола бутылку виски, он выплеснул ее содержимое на карточный стол и головы игроков. - Даже если они не передерутся друг с другом, то уж Додсон-то в них наверняка вцепится! Это позволит нам выиграть время. Билли, прихвати вон тот "кольт". Замечательная пушка! Дэйви, видишь в кобуре у янки табельный револьвер? Забери его с собой.
      Хотя тюрьма Олд-Капитол буквально кишела охранниками, им удалось пройти по коридорам без особых затруднений, ибо янки не ожидали от заключенных такой дерзости. Побеги, конечно, иногда случались, но пачками заключенные не бежали и за последнее время никаких хитроумных трюков не проделывали.
      Бывало, конечно, что живых выносили из тюрьмы в гробах вместе с трупами. Дэниел и сам к этому времени изображал бы труп. Хорошо, что он отказался от этой затеи! Когда-то он слышал об одном офицере-пехотинце, который таким манером бежал ив чикагской тюрьмы. В соответствии с планом его похоронили заживо и почему-то откопали не сразу, а через Две недели; глаза у него к тому времени уже остекленели, а пальцы были исколоты деревянными щепками, но он так и не сумел открыть крышку гроба.
      Все трое миновали еще один коридор и спустились вниз.
      Перед ними был тюремный двор, куда заключенных выводили на прогулку.
      - Что дальше, полковник? - тревожно спросил Билли.
      Они могли бы прорваться с помощью оружия, но вернее всего погибли бы под ответным огнем.
      - Я... - начал было Дэниел, но тут вмешался его величество случай. На улице неожиданно раздался оглушительный взрыв.
      Дэйви упал "а колени.
      - Боже милосердный, что это?
      Камерон и сам не сразу сообразил, в чем дело', а сообразив, широко улыбнулся:
      - Там, перед входом в здание, взорвался грузовой фургон.
      В нем было около тонны динамита. Сейчас, когда все тюремщики, забыв о чинах и рангах, бросились за ворота тюрьмы, самое время воспользоваться случаем. Так что вперед! Скорее! Двигайтесь, двигайтесь, двигайтесь!
      И Дэниел ринулся к воротам. К удивлению его спутников, на них действительно никто не обратил внимания. Снаружи уже слышались крики о помощи.
      Ворота тюрьмы были распахнуты настежь, и Камерон выскочил на улицу вместе со всеми. Дэйви и Билли мчались следом, не отставая ни на шаг. Вокруг все заволокло дымом, более того, перед .тюрьмой с криками метался обезумевший народ. Горели уличные фонари, но их свет едва проникал сквозь густой едкий дым.
      - Закройте ворота! - крикнул кто-то из начальства, но это уже не имело значения: Дэниел с ребятами уже выбежали наружу.
      Билли, поддавшись стадному чувству, помчался было за толпой, но Камерон охладил его пыл и свернул в холодную темную аллею. Теперь надо подумать, куда идти.
      Рядом послышалось цоканье копыт: это по улице к месту взрыва спешила пожарная команда. Вполне возможно, что в такой суматохе отсутствие трех мятежников обнаружат не сразу, но, с другой стороны, надо спешить.
      "Кого я знаю в округе Колумбия? К кому можно обратиться за помощью?" лихорадочно соображал Камерон.
      - А что, если к тетушке Присилле? - предложил Билли.
      - Ты знаешь, где ее найти? - сверкнул глазами Дэниел.
      - Конечно! Улица "Е". Пошли!
      Будэн шел впереди. Они мало-помалу продвигались к цели и наконец очутились возле старинного особняка из красного кирпича с высокими колоннами в греческом стиле.
      - Здесь, - прошептал Билли. - Но, кажется, у тетушки Присиллы гости.
      В окне темнели силуэты обнимающихся мужчины и женщины. "Наверное, они танцуют, - решил Дэниел. - Или нет, обнимаются". Послышался женский смех, и мгновение спустя в одном из окон верхнего этажа зажегся свет.
      - Что будем делать? - тихо спросил Дэйви.
      - Войдем в дом. Только осторожно. Я не намерен сидеть в кустах всю ночь.
      Камерон, возглавлявший шествие, бесшумно пересек двор, не спуская глаз с освещенного окна наверху, но не упуская из виду и окна первого этажа. Беглецы осторожно подобрались к одному из окон. Дэниел заглянул внутрь: в комнате никого. Он влез в окно, кивком скомандовав солдатам следовать за ним.
      Но и на этом Дэниел не успокоился, поскольку из-за двери доносился женский голос, напевавший грустную негритянскую песню. Камерон подкрался к замочной скважине: миловидная молодая служанка, напевая вполголоса, закрывала дверь столовой. Потом она удалилась в помещение для прислуги, и полковник, облегченно вздохнув, вышел из своего укрытия.
      Приказав солдатам ждать его на месте. Камерон бесшумно взлетел вверх по главной лестнице особняка с резными перилами красного дерева и красной ковровой дорожкой на ступенях.
      Остановившись на верхней лестничной площадке, он при слушался. Послышался приглушенный кокетливый смех. Камерон решил рискнуть и немного приоткрыл дверь спальни.
      На кровати сидел коренастый мужчина в кальсонах. Его седые усы напоминали по форме руль велосипеда. Мундир командующего артиллерией лежал на скамеечке в изножье кровати.
      Перед зеркалом стояла тетушка Присилла в таком вызывающем белье, какого Дэниел в жизни не видывал: ярко-оранжевые кружевные воланы на нем чередовались с воланами черного цвета. Декольте щедро открывало взору весьма соблазнительные Груди, привлекали внимание черные сетчатые чулки.
      Судя по всему, она была уже не столь молода. Ярко-рыжие, явно крашеные волосы были под стать белью.
      - Не засоряй свою очаровательную головку мыслями о том, что собирается делать старина Эйб. Он что-нибудь придумает...
      - Но ведь тебе известно, о чем он думает, Луис, а я чувствую себя гораздо спокойнее, когда ты мне рассказываешь, - капризно отозвалась Присей.
      Она вдруг нахмурилась. Ах вот оно что! Заметила его в зеркале. Камерон хотел было поскорее исчезнуть, чтобы не смущать эту смелую помощницу Конфедерации, но она, по-видимому, ничуть не смутилась. Присей улыбнулась зеркалу и провела языком по губкам. Красивый карий глаз лукаво ему подмигнул.
      - Луис, мне, пожалуй, надо пропустить рюмочку хереса.
      Я, кажется, простыла. Извини...
      - Что ты. Присей! Я сам принесу тебе все, что пожелаешь...
      - Нет, нет и нет, Луис! Ты останешься здесь. И не остынь, дорогой. Я вернусь через мгновение.
      Накинув на плечи прозрачное неглиже, она поцеловала Луиса в лысеющую макушку и торопливо вышла из комнаты, притворив за собой дверь.
      В коридоре она с облегчением вздохнула и тихо произнесла:
      - Вы Дэниел Камерон. - Он кивнул. Схватив его за руку. Присей повела его по коридору и, втолкнув в какую-то комнату, закрыла дверь. - Но ведь предполагалось, что вы будете в гробу! - воскликнула она.
      - Я не захотел воспользоваться этим способом.
      - Удивительно, что вас не поймали, дурень вы этакий! Вам следовало сделать все так, как сказала я. Я нашла бы вас и Привезла сюда...
      - Весьма признателен вам, мадам, но я выбрался оттуда по-своему.
      - Вас, наверное, будут разыскивать.
      - Это уж как пить дать! К утру.
      - А ведь я собиралась приютить вас здесь, на время, - сообщила женщина.
      Дэниел, крайне удивленный, сделал шаг назад. В привлекательности ей не откажешь. Она была, видимо, лет на десять старше его, очень миловидная, с умненькими карими глазками.
      Ее роскошная шевелюра напомнила ему золотистые волосы Келли. Волосы как пламя, пряди которых он наматывал на свои пальцы, волосы, которые, словно шелк, укрывали и его тело!..
      Волосы, с помощью которых можно было бы удушить ее, напомнил он себе.
      - Как вы похожи! - неожиданно воскликнула тетушка Присилла.
      - Простите, не понял? - переспросил озадаченный Дэниел.
      - Вы просто копия своего брата.
      - Вы знакомы с Джессом?
      - Ну конечно! Я вращаюсь во всех нужных кругах, соблюдая осторожность, разумеется. И увлеклась вашим братом с того самого момента, как увидела его. Однако, говорят, он отдал свое сердце какой-то южаночке. Потом, узнав, что его брат, как две капли воды похожий на него, сидит в тюрьме.'.. - По всей видимости, она не прочь была его соблазнить. Дэниел не знал, рассмеяться ему или оскорбиться. - И вот придется к утру отправить вас отсюда! - простонала она.
      Камерон откашлялся.
      - Вы не забыли, мадам, что в спальне у вас мужчина?
      - А-а, Луне! - Она махнула рукой. - Сейчас спроважу. - Глаза се распахнулись еще шире. - Мне очень нравится моя работа, полковник. Я оказываю неоценимые услуги нашей армии. Так сказал сам генерал Роберт Ли!
      Дэниел тотчас попытался представить себе необычайно добропорядочного генерала Ли в этой комнате с этой женщиной, но безуспешно.
      - И я ждала...
      - К сожалению, мне надо двигаться дальше. Со мной еще двое. К утру я намерен добраться до Виргинии.
      О, Виргиния! Но на самом деле ему хотелось добраться до Мэриленда, до дома Келли Майклсон, чтобы встретиться с ней там лицом к лицу.
      Камерон стиснул зубы, поняв, что не может прямиком отсюда отправиться к ней. Его первая задача - обрести свободу для себя, для Билли и Дэйви. Ему надо пробраться на Юг и как можно скорее вернуться в расположение войск Стюарта.
      В общем, сейчас он отправится в Виргинию.
      - Полковник, вы на меня даже внимания не обращаете, - притворно обиделась тетушка Присилла.
      - Увы, мэм. Вес мои помыслы - только о благе родины! - несколько театрально заверил он ее.
      Она вздохнула, весьма недовольная оборотом дел.
      - Полковник...
      Он шагнул к ней и поцеловал ей руку.
      - Увы, мадам, но мне действительно пора. И хочу сообщить вам, что Джесс, простите, женился на этой южаночке.
      Боюсь, у вас нет никаких шансов заполучить его и в будущем.
      Женщина снова вздохнула и повернулась.
      О, она умела делать это блестяще! Казалось, все в ней пришло в движение, вся она затрепетала. И судя по всему, он должен был бы воспылать и провести с ней жаркую ночку, которые нередко всем им перепадали на Западе перед войной.
      Дэниел стиснул зубы. Ах, Келли, Келли! Черт бы тебя побрал.
      Он хотел ее. Жажда быть ослепленным пламенем ее волос и сгореть в пламени ее любви. И никакая другая женщина - проститутка или леди - никогда еще не зажигала его так сильно.
      Черт бы ее побрал!
      Присилла неожиданно остановилась и бросила через плечо:
      - Зовите своих людей, полковник. На заднем дворе у конюшни стоит повозка. Запрягайте лошадей и забирайтесь в сено.
      Как только этот старый козел Луис заснет, я выйду. И возможно, что-нибудь передам с вами командованию.
      Присилла тотчас покинула комнату.
      Камерон улыбнулся. Ее внимание должно бы, кажется, польстить его самолюбию. Как-никак, для большинства мятежников это Джесс походил на Дэниела, а не наоборот.
      Внизу у лестницы его уже поджидали ребята, и вот все трое выскользнули из дома так же незаметно, как и проникли туда.
      Стояла тишина, и все вокруг было залито лунным светом. Беглецы без труда отыскали конюшню и повозку, груженную сеном.
      Вскоре к конюшне торопливо приблизился какой-то человек в черном. К своему удивлению, Дэниел узнал в нем изменившуюся до необычайности Присиллу. Она была во вдовьем траурном платье, наглухо застегнутом под горло. На лицо опущена плотная черная вуаль. Как ни странно, в таком виде женщина показалась Камерону еще более обворожительной, ибо скорбь и боль в ее глазах придавали ей загадочности, и эту загадку хотелось разгадать.
      Но она заговорила с ним деловым тоном, словно короткой сцены, разыгравшейся между ними в комнате наверху, и вовсе не было.
      - Вас уже ищут, - сообщила Присей. - Я посылала служанку разузнать подробности. Они обнаружили ваше исчезновение вскоре после взрыва. К счастью, им неизвестно, когда именно вы совершили побег и куда могли исчезнуть. Я намерена доставить вас до реки Потомак и высадить на территории Виргинии. Но должна предупредить, что янки усиленно охраняют большинство граничащих с Севером районов. Вокруг Вашингтона создано кольцо форпостов. Так вот, за рекой есть ферма, куда я регулярно езжу за яйцами н сейчас отвезу вас. Но если нас схватят, мне придется отрицать знакомство с вами. Понятно?
      - Понятно. Мы не подвергнем опасности ваше прикрытие, - заверил ее Дэниел.
      - Благодарю вас, - отозвалась она.
      Присилла уже собралась было взобраться на облучок, как вдруг полковник осторожно тронул ее за плечо. Она оглянулась.
      - Луис хорошо выспался? - вежливо осведомился он.
      Женщина с недоумением взглянула на него, потом понимающе улыбнулась:
      - Спал как младенец, полковник. Как младенец. А теперь - в путь, пока я не передумала.
      Повозка, дребезжа и подскакивая, покатилась по дороге.
      Из-под сена Дэниелу ничего не удавалось разглядеть. Впрочем, он сообразил, что они выехали на улицы города. Полковник попытался мысленно представить себе маршрут движения, но быстро утратил способность ориентироваться.
      Дорога показалась ему бесконечной. Он не видел ни Дэйви, ни Билли, не видел даже собственных рук. Иногда становилось светлее, потом снова темнело. Порой повозка начинала крениться на рытвинах и ухабах.
      Несколько раз они останавливались, и он слышал голосок Присиллы, которая любезничала с остановившими ее стражниками, патрулировавшими улицы города. И каждый раз у Дэниела замирало сердце. "А ведь мы обязаны этой женщине своими жизнями", - осенило вдруг его.
      Копыта звонко процокали по мосту, затем, по-видимому, началась ухабистая проселочная дорога, и вскоре повозка остановилась.
      - Полковник! - тихо окликнула его Присилла.
      Камерон выбрался из сена, Дэйви с Билли появились следом. Ярко светила луна. Вокруг не было ни души.
      - Двигайтесь по этой дороге, сэр, она приведет вас в Фредериксберг. Здесь полно патрулей, так что будьте осторожны. И еще... - Она помедлила, потом протянула ему конверт. - Прошу вас, позаботьтесь о том, чтобы это попало генералу Ли лично в руки.
      - Не беспокойтесь, я сделаю все, что смогу, - заверил ее Камерон, затем взглянул на конверт и наморщил лоб. - Присилла, а что, если нас убьют или снова схватят?
      - Тогда меня повесят, - улыбнулась она. - Не позволяйте убить себя, полковник.
      - Слушаюсь, мэм. Ни за что не позволю, - низко поклонился он.
      Присилла махнула рукой, и повозка тронулась в обратный путь. Звук копыт еще долго эхом раздавался в тишине ночи.
      - Ну, парни, мы почти дома! - воскликнул Камерон. - Готовы в путь?
      - Обожаю пешие прогулки, - бросил Билли.
      - Я тоже, - поддержал его Дэйви.
      Налетел ветерок. Дэниел вдруг замолчал и оглянулся назад, на северо-запад. В сторону Мэриленда. На мгновение сердце его сжалось от невыносимой боли. Боль не имела никакого отношения к желанию отомстить. Она была вызвана желанием прикоснуться к ней.
      Полковник с трудом сглотнул и улыбнулся ребятам:
      - Ну что ж, джентльмены, в путь!
      За ночь они дважды слышали цоканье копыт и прятались в придорожных кустах, пережидая, когда проедет патруль янки.
      К утру беглецы забрались в какую-то пещеру и выспались.
      После полудня их всерьез начал мучить голод. Пришлось довольствоваться лесными ягодами.
      Когда снова стемнело, они продолжили путь. Чуть отклонившись от маршрута. Билли порыскал по округе и умудрился стащить яблочный пирог прямо из окна небольшого фермерского домика.
      "Наверное, хозяйский мальчишка получит за это хорошую трепку, подумал Дэниел. - Когда-нибудь я вернусь сюда и заплачу за угощение".
      ...Они находились в пути уже четверо суток. Снова услышав топот копыт, они, кажется, в тысячный раз спрятались в кустах.
      Камерон, напрягая зрение, попытался разглядеть всадников.
      Серые мундиры! Причем не просто серые, а знакомые. И не только мундиры, но и некоторые лица.
      - Надо продолжать поиски. - Голос офицера показался Дэниелу до боли знакомым. - Наша разведка доложила, что они идут дорогой на Фредериксберг.
      - Стой! Кто идет? - крикнул вдруг кто-то.
      Из кустов, подняв руки и улыбаясь во весь рот, вышел Дэниел;
      - Не стреляйте, друзья! Думаю, именно нас вы и ищете.
      - Дэниел! - радостно воскликнул какой-то кавалерист и бросился к нему. Это был капитан Джэрвис Малрайни, сосед и близкий друг, что служил под его началом с первых дней войны.
      Рыжий, с веснушчатым лицом, он выглядел слишком юным, чтобы воевать, однако был уже капитаном легендарного кавалерийского подразделения. - Слава Богу, ты дома! - Джэрвис обнял его, радостно улыбаясь. - Черт возьми, ведь мы уж подумали, что потеряли тебя навсегда там, под Шарпсбургом!
      - Как видишь, я вернулся, - отозвался Камерон. - - И слава Богу, действительно дома.
      Вокруг столпились спешившиеся кавалеристы. Харли Саймонс, Ричард Маккензи, Роберт О'Хара. Дэниел позвал Билли и Дэйви и познакомил их со всеми.
      "Да, я дома", - облегченно вздохнул Камерон.
      Но часть души его навсегда осталась в Шарпсбурге.
      ***
      Келли казалось, что похожие друг на друга дни тянутся бесконечно. Октябрь сменился ноябрем.
      Она ездила в город за припасами, навещала друзей, но чувствовала себя так, словно не была больше членом этой общины.
      Келли получила письма от всех трех братьев - Джошуа, Джоза и Джереми и порадовалась, что все они живы и здоровы.
      Отвечая им, она никогда не упоминала о Дэниеле. Прост" не знала, что сказать. Зато подробно описала сражение, разыгравшееся прямо у них перед домом, и постаралась в рассказе свести до минимума опасность, которой подвергалась сама.
      Ранним утром в День благодарения у дверей ее дома появился Руди Вайс в сопровождении супруги. Удивленная Келли не сразу сообразила, в чем дело, потом торопливо пригласила их в дом.
      Жена Руди Хельга, высокая женщина с пышным бюстом и красными, как яблоки, щеками, вручила Келли большую корзинку и с застенчивой улыбкой сказала:
      - Сегодня День благодарения, а вы одна. Мы принесли вам гуся и кукурузы и еще яблочный соус домашнего приготовления. Надеюсь, вам понравится.
      - Еще бы! Я очень вам благодарна!
      Супруги Вайс позавтракали жареным гусем вместе с ней, а перед уходом Руди поинтересовался, не нужна ли ей помощь по хозяйству.
      Она решительно отказалась, заверив, что со всем справляется сама. Например, после сражения она пригласила из города стекольщиков, и они отремонтировали окна.
      Весь район вокруг Шарпсбурга постепенно зализывал раны.
      То немногое, что осталось от урожая кукурузы, собрали, а наступающая зима полностью прикроет последствия боев, изуродовавших местность.
      - Спасибо за то, что навестили, - кивнула супругам Вайс Келли. - Я знаю, что главное - провести этот день в кругу близких, так что вдвойне благодарна вам за визит.
      - Мы люди простые и не злые, - заверила ее Хельга, по-матерински поцеловав в щеку, и они с Руди ушли.
      Приближалось Рождество. Незадолго до праздника к ее дому вдруг приблизился солдат, который вел за собой чудесного гнедого коня. Даже издалека облик этого парня ей показался до боли знакомым.
      Отшвырнув ведерко с кормом для цыплят, она бросилась навстречу и, добежав, кинулась ему в объятия.
      - Джереми! Какая радость! - воскликнула она, целуя младшего брата.
      - Келли, Келли! - Ваяв в ладони ее лицо, он посмотрел ей в глаза и снова крепко прижал к груди. - Господи, как я рад тебя видеть! Я так по тебе скучал! И по дому тоже! Ты не можешь себе представить, как мне было плохо!
      - Ух, какой ты стал, Джереми! И усы отрастил! В жизни не видела таких красивых усов!
      И правда, усы, густые, темно-рыжие и ухоженные, причудливо закручивались на концах.
      Серебристо-серые глаза брата вспыхнули и заискрились.
      - Значит, усы ты одобряешь, а?
      - С усами ты выглядишь совсем взрослым.
      - Достаточно взрослым, чтобы быть лейтенантом?
      - Так ты получил повышение? Замечательно!
      Он пожал плечами.
      - Келли, мы понесли страшные потери. Как ни горько, но следует признать, что иногда мятежники бьются лучше нас. Понимаешь, они ведь сражаются за свою родину. А мы идем по ней походным маршем и по дороге раздеваем ее догола. Вот они и стараются. Поэтому на войне повышения получают быстро.
      - Я горжусь тобой, Джереми. Уверена, что папа тоже гордился бы и радовался, что заставил тебя стать военным. Но не будем об этом, сейчас я просто хочу радоваться тому, что ты дома. Пришел в отпуск. Джереми, ведь ты не дезертир, а? На днях я слышала в городе, что и у янки, и у мятежников за последнее время много случаев дезертирства. Солдаты стараются перезимовать дома. Ведь ты не дезертировал?
      - Нет, сестренка, успокойся, я получил отпуск. Но сразу же после Рождества должен отправляться назад. А вот Джоза на праздники не отпустили, Джошуа тоже. Они сейчас стоят под Виксбергом, штат Миссисипи, там редко дают отпуска.
      Наверное, как только вернусь, меня тоже перебросят туда. Хорошо хоть, что благодаря повышению меня отпустили на Рождество.
      - Я так рада! - воскликнула Келли.
      Она любила всех своих братьев, но Джереми был самым любимым. Бывало, они дрались и даже таскали друг друга за волосы. Зато всегда выступали единым фронтом против старших братьев, против родителей и против каждого, кто осмеливался отозваться плохо о ком-нибудь из них.
      Теперь и ночью она спала спокойнее. Сны по-прежнему посещали ее, но днем она теперь была не одна.
      Келли хотела рассказать ему о Дэниеле, но как? Тем более о том, что он скоро станет дядюшкой. Разве могла она расстраивать его, коль скоро он снова уходил на войну?!
      В рождественское утро Келли подарила ему красивый темно-синий шарф пусть согревает его в зимнюю стужу. Глаза брата заискрились благодарностью.
      - А я ничего такого не придумал, - омрачился на мгновение он.
      - Ты пришел домой - это ли не подарок, Джереми?
      - Я же не сказал, что у меня совсем нет подарка, - лукаво улыбнулся он и вручил ей коробочку в серебристой обертке.
      Открыв ее, она увидела прекрасную камею.
      Келли с удивлением взглянула на брата.
      - Я ее купил. Совершенно законно.
      - У кого?
      - У одной леди из Теннесси, - тихо сказал он. - У нее четверо детей, а мужа убили под Шайлохом. Ей было трудно прокормить детей на бумажные деньги Конфедерации, и я щедро заплатил ей в долларах Союза, поверь мне.
      - Но ты взял такую дорогую вещь...
      - Келли, она не хотела благотворительности. Я рассказал ей о тебе, и она была просто счастлива, что ты будешь носить ее брошь.
      Джереми осторожно приколол камею к лифу платья и, улыбнувшись, отступил на шаг.
      - Уверяю тебя, Келли, я заплатил за нее значительно дороже, чем она стоит.
      Сестра улыбнулась, обняла его, потом вдруг словно спохватилась:
      - Знаешь, давай съездим в город в церковь, а потом я зажарю самую большую курицу.
      - И испечешь яблочный пирог?
      - Само собой.
      Они отстояли долгую службу в городской англиканской церкви.
      Возле алтаря была устроена экспозиция, изображавшая ясли.
      В колыбели, протягивая крошечные ручки, лежал Христос-младенец. Разглядывая ясли, Келли почувствовала теплую волну радости. Крепко зажмурив глаза, она ясно представила себе своего ребенка, его нежное тельце, крошечные пальчики, услышала его голос. Возможно, она поступила не правильно, возможно, согрешила. Ведь идет война. Мятеж, как называет ее Джереми, или Гражданская война, как называл ее Дэниел. "Как бы ни называлось то, что происходило, какое зло и кому может причинить жизнь маленького ребенка?" - спрашивала себя Келли.
      Ей хотелось плакать, но при этом она чувствовала себя невероятно счастливой.
      Должно быть, она все-таки заплакала, потому что Джереми сунул ей в руку носовой платок.
      Когда они вышли из церкви, миссис Майклсон, отойдя в сторонку, наблюдала, как с Джереми здороваются знакомые горожане. Мужчины пожимали ему руку, женщины целовали. Прислонившись спиной к церковной ограде, Келли тихо радовалась.
      Наконец они с братом отправились домой.
      Накрывая праздничный стол, Келли вдруг ощутила, тошноту.
      Джереми озабоченно поглядел на нее:
      - Что с тобой?
      Ответить женщина не успела. Распахнув дверь черного хода, она выскочила на крыльцо и, давясь, извергла из себя содержимое желудка.
      - Боже мой, Келли, - заволновался Джереми, взяв ее за плечи. Он повернул ее к себе лицом и потрогал лоб. - Нет, жара, кажется, нет. Дай-ка я уложу тебя в постель и мигом слетаю за доктором.
      - Нет, доктор мне не нужен.
      - Келли, я не смогу уехать, оставив тебя в таком состоянии.
      - Ничего страшного, Джереми.
      - Но я только что сам видел...
      - Джереми, поверь мне, я не больна.
      - Боже мой, Келли, ты ждешь ребенка? Ох, бедняжка, а Грегори уже нет в живых... - Он вдруг замолчал и насторожился:
      - Келли, Грегори нет в живых слишком давно...
      Она посмотрела ему в глаза:
      - Ребенок не от Грегори.
      - В таком случае чей же он? Я отыщу этого парня, притащу его сюда за уши, клянусь тебе!
      Келли покачала головой:
      - Джереми, не надо никого искать.
      - Солдат?
      Она помедлила с ответом.
      - Ах они сукины дети! Келли, неужели тебя... - язык не слушался его, он едва смог подыскать нужное слово, - изнасиловали?
      Сестра снова покачала головой:
      - Нет.
      Он всплеснул руками, теряясь в догадках. Келли еще никогда не видела его таким расстроенным.
      - Слушай, я не смогу тебе помочь, если ты мне не скажешь.
      - Не надо мне помогать.
      - Келли, любой солдат Союза сочтет за честь вернуться сюда... - Он вдруг осекся, подозрительно прищурив глаза. - Боже, значит, это не янки, это презренный мятежник?!
      - Джереми... - Она протянула к нему руки.
      Брат отшатнулся от нее.
      - Конфедерат! Папы нет, Грегори убит и, черт возьми, кто знает, сколько еще людей погибнет! Каждый день гибнут друзья и соседи! А у моей сестры будет ублюдок от мятежника! У моей родной сестры! Пропади ты пропадом, Келли, я не хочу больше жить с тобой под одной крышей!
      - Джереми!
      - Не прикасайся ко мне! - сердито бросил он и, ссутулившись, спустился с крыльца.
      Курица подоспела, на столе стояли клюквенная подливка и густой соус по заказу Джереми. Обед удался на славу, и она с такой радостью все готовила...
      Келли поникла головой, слишком измученная и расстроенная, чтобы заплакать.
      Ладно, она переживет. Будет бороться ради ребенка. Бороться с Джереми, Джошуа, Джозом и целым городом.
      И с Дэниелом тоже.
      Но брата она лишилась. "Человека можно потерять не только тогда, когда он умирает", - подумала женщина и закусила губу. Плакать она больше не могла.
      Почувствовав чье-то осторожное прикосновение, она открыла глаза и увидела рядом с собой брата. Он стоял на коленях.
      - Извини, Келли. Пусть простит меня Господь, и тебя я умоляю простить меня. Я не понимаю смысла твоего поступка, но я люблю тебя, сестра. И, клянусь, буду любить своего племянника или племянницу. И всегда готов тебе помочь - только скажи!
      И тут из глаз женщины полились слезы, несмотря на решимость больше никогда не плакать. Брат порывисто обнял сестру.
      - Келли, я все-таки хотел бы тебе помочь, если позволишь.
      Возможно, мне удастся отыскать этого мятежника...
      - Нет, - отрезала сестра.
      - Господи, неужели его убили?
      Она покачала головой:
      - Он.., он на некоторое время лишен возможности участвовать в боевых действиях. Джереми, прошу, не расспрашивай меня больше. Может быть, когда закончится война и если он останется в живых, я скажу ему о ребенке.
      - Черт возьми, Келли, но должен же он нести ответственность...
      - Не надо, Джереми?
      Брат тяжело вздохнул:
      - Я все равно узнаю правду, пусть даже на это уйдет целая вечность!
      Келли наконец улыбнулась:
      - Что ж, запретить не могу. Но запомни: ребенок мой, а все остальное сейчас не имеет значения. Понятно?
      Оставалось только смириться, и Джереми, вздохнув, стал накладывать еду на тарелки.
      - Ну ладно. Ужин-то почти остыл.
      - Давай подогрею.
      - Не надо. Соус еще теплый, а это самое главное.
      Женщина улыбнулась.
      - Келли...
      - Что?
      - Счастливого Рождества, сестренка? Счастливого Рождества.
      Она вскочил? со стула. Ей просто необходимо было обнять его еще разок.
      Глава 15
      Для Дэниела конец 1862 года оказался особенно мучительным.
      Пока он находился в тюрьме Олд-Кэпитол, Джеб Стюарт осуществил еще один блестящий маневр по окружению янки в Пенсильвании. Впрочем, потом мятежникам пришлось удвоить бдительность в прилежащем к Фредериксбсргу районе в штате Виргиния.
      Президент Линкольн потерял наконец веру в военный гений своего самого популярного генерала Джорджа Маклеллана. Из уст в уста передавались слова Линкольна, мол, посылать ему подкрепление - все равно что ставить мертвому припарки. Президент был крайне недоволен тем, что Маленький Мак, как называли генерала, затягивает время и никак не решается атаковать мятежников. Маклеллана сместили, а на его место назначили генерала Бернсайда.
      Странный, конечно, выбор, ибо в те дни все называли мост через Антьетаму мостом Бернсайда, потому что генерал, не щадя человеческих жизней, многократно и безуспешно пытался овладеть им.
      Однако, судя по всему, человеком Бернсайд был неплохим.
      Дэниел слышал о нем много хорошего и знал, что он горячо предан своему делу.
      Время покажет, как поведет себя Бернсайд. В одном, правда, сомневаться не стоило: даже если мятежникам не хватало продовольствия и обмундирования, притом что северяне имели явное численное превосходство, южане могли по праву гордиться своими великолепными военачальниками, какие появляются раз в столетие.
      После назначения Бернсайда командующим армией Ли, естественно, долго к нему присматривался, но вряд ли тот как стратег способен был в чем-то превзойти своего противника.
      Впрочем, вскоре стало ясно, что новый командующий намеревается предпринять наступление на Ричмонд. Северянам во что бы то ни стало хотелось овладеть столицей Конфедерации.
      Пятнадцатого ноября мятежники вступили в стычки с союзными войсками в Уоррентоне, Виргиния. К восемнадцатому ноября генерал Бернсайд прибыл со своей армией Потомака в Фалмут, расположенный на берегу реки Раппаханнок, напротив Фредериксберга. Кавалерия Джеба Стюарта заняла позицию на станции Уоррентон.
      Дэниел был рад вернуться в свой эскадрон. Мало того, ему удалось перевести в кавалерийский полк и Билли Будэна. Парень получил звание сержанта и штабную должность порученца Камерона. Хотя кавалерия готовилась к тяжелым боям, она по-прежнему оставалась глазами и ушами Конфедерации.
      Казалось, не проходило и ночи, чтобы Дэниела не посылали в разведку.
      А он не возражал. Ему даже нравилось каждую ночь в изнеможении падать на койку, потому что от усталости он иногда спал без сновидений.
      Но чаще всего он все-таки видел сны: иногда видел себя на берегу реки, видел покрытый травой склон и ощущал дуновение ветра.
      И во сне он видел ее: глаза огромные, серые с серебристыми искорками. Келли что-то шептала, а он держал ее в своих объятиях: теплая, бархатистая кожа, шелковистые волосы. Вот она подходит все ближе и ближе, что-то шепчет...
      Потом вдруг раздается оглушительный залп артиллерии, и она исчезает.
      "Это война, - устало говорил себе Дэниел. - ничего не поделаешь, надо воевать".
      А главное - остаться в живых. Потому что он должен вернуться. Пусть даже для этого потребуется вечность, он все равно вернется на эту маленькую ферму в окрестностях Шарпсбурга!
      Иногда длинными бессонными ночами он размышлял о том, как они встретятся.
      Тринадцатого декабря напряжение вокруг Фредериксберга достигло апогея. Армия Бернсайда численностью сто шесть тысяч человек атаковала войска конфедератов под командованием Джексона Каменная Стена численностью семьдесят две тысячи человек.
      В ходе сражения янки вынуждены были напасть на Мари-Хайтс. Произошла чудовищная кровавая бойня.
      К ночи стало ясно, что конфедераты выиграли битву. У Дэниела победа, правда, не вызвала радостного чувства. Он слышал, как один янки произнес: "Это все равно что заставить нас взять приступом преисподнюю!"
      Когда битва закончилась, усталый Мастер Ли обронил: "Хотел бы я, чтобы эти люди ушли и оставили нас в покое".
      "Что правда, то правда", - подумал Камерон. К полуночи он представил донесения из полевого госпиталя, и открывшаяся ему картина надолго вывела его из равновесия. Когда он вернулся, солдаты уже ложились спать. Спустившись к реке, Дэниел долго стоял на берегу, глядя на воду.
      Да, сегодня Джессу придется попотеть: искалеченных солдат надо будет буквально сшивать по кусочкам.
      "Хорошо бы нас оставили в покое", - снова вспомнил Дэниел слова генерала Ли. Последний раз он видел его, когда передавал пакет от тетушки Присиллы. Ли выглядел таким усталым. Камерону самому до смерти надоело убивать, а конца все еще не видно. И почему Линкольн не оставит их в покое? Непонятно.
      А вот Джессу понятно. Потому-то он и остался с Союзом.
      - Боже милостивый, я нахожусь в состоянии войны с собственным братом, - прошептал он вслух и вдруг вспомнил про сверток в коричневой бумаге. Харли Саймонс, их сосед-артиллерист, которого он встретил, когда тот выписывался из госпиталя, в течение двух месяцев возил с собой серебряную детскую кружечку - подарок Джессу и Кирнан. Жена Харли привезла ее мужу, и с тех пор он таскал ее с собой в вещмешке в надежде передать подарок через Дэниела. Не важно, что Джесс оказался во вражеском стане, он был и останется другом семьи Саймонс.
      Как могло так случиться, что все они, оставаясь друзьями, стремятся убить друг друга?
      Дэниел крепко зажмурился, потом снова взглянул на лунную дорожку. Сколько закадычных друзей, не считая его брата, оказалось в армии Союза! Страшно подумать. Например, Джесс и Красотка: смогут ли они, когда закончится война, сидеть, как прежде, вместе за стаканчиком доброго виски и от души смеяться шуткам и розыгрышам.
      Да и останутся ли они живы? И смогут ли простить друг друга?
      Впрочем, сам он поймет и простит кого угодно, но только не Келли. Ее он не простит никогда. Она его предала. Он ее полюбил, а она предала его.
      И теперь Дэниела снедало одно желание - отомстить. С Этой мыслью он ходил, спал, сражался. Хотя если бы он смог прикоснуться к ней снова...
      На следующий день Бернсайд отвел войска, но у Камерона не было ни минуты передышки, потому что его чуть ли не ежедневно посылали наблюдать за маневрами противника. Приближалось Рождество, и здесь, на восточном направлении, военные действия как будто поутихли, несмотря на то что время от времени по-прежнему происходили стычки и завязывались перестрелки. На западном сложилась несколько иная ситуация.
      Тревожили и события в Новом Орлеане. После падения этого города командующим округом был назначен генерал Батлер по прозвищу Чудовище, который издал некое "Распоряжение о женщинах", согласно которому любую особу женского пола, нагрубившую его офицерам, следовало считать уличной шлюхой и относиться к ней соответственно.
      Президент Джефф Дэвис, взбешенный таким самоуправством, хотел было расстрелять Батлера на месте, если его удастся схватить. Странно конечно, ибо давно, когда страна еще была единым государством, Батлер считался одним из самых преданных политических сторонников Дэвиса.
      К счастью, несмотря на мощную поддержку, Батлера сместили, назначив на его место генерала Бэнкса, появление которого у граждан Нового Орлеана особых возражений не встретило.
      Декабрь был на исходе.
      За три дня до Рождества Дэниел получил отпуск на девяносто шесть часов. Сердце у него гулко забилось.
      Он отправится в Мэриленд! А как только увидит ее снова, так и решит, как действовать дальше. Он вступит в единоборство с красавицей и чудовищем в одном лице, что мучила его во сне, преследовала и днем, и ночью...
      Но планы его нарушила другая красавица, то бишь Красотка - Джеб Стюарт. Как всегда, великолепный в шляпе с плюмажем и плаще, Стюарт зашел навестить Камерона с бутылкой виски и добродушными рождественскими байками. Уже сидя за столом, Джеб вдруг заявил тоном, не терпящим возражений:
      - На Север ты не поедешь! Тебя могут схватить. Так рисковать мы не вправе.
      - Да я ежедневно рискую собой! - рассердился Камерон. - А как иначе собирать разведданные в тылу противника?
      Стюарт вздохнул:
      - Конечно, опасность подстерегает нас на каждом шагу, мы все время рискуем. Но терять тебя из-за чего-то такого... в чем нет необходимости?! Ты ничего не рассказал о Шарпсбурге, о том, как попал в плен, и о тюрьме. Заставить тебя я не могу. Но с тех пор ты переменился. Даже твои кавалеристы это заметили.
      - Я, черт возьми, хороший офицер и никогда не спрашиваю у своих подчиненных больше того, что они сами желают сообщить.
      - Согласен. Впрочем, все твои люди прекрасно знают, что ты всегда полезешь в пекло сам, лишь бы не заставлять туда лезть другого. Но сейчас... В общем, дай мне слово, что в Мэриленд не поедешь, иначе я позабочусь о том, чтобы тебя лишили отпуска!
      Дэниел досадливо выругался.
      А он-то уже предвкушал!!! Увидеть ее испуг, прикоснуться к ней - все, казалось, было так реально, что он буквально ощущал сладость мести.
      - Дэниел, черт тебя побери, не вынуждай меня приказывать тебе! взмолился Стюарт.
      Камерон с трудом сглотнул:
      - Мне надо в Шарпсбург.
      - Я сам позабочусь о том, чтобы ты побывал там. В течение 1863 года. Клянусь! - пообещал ему Стюарт.
      Дэниел сделал глубокий вдох, ощущая почти физическую боль. Стюарт поднялся и протянул ему руку:
      - Помни, ты дал мне честное слово, Дэниел.
      Его слово, его честь. Разве не за это они сражаются?
      Камерон пожал Стюарту руку. Красотка, двинувшись к выходу из палатки, задержался на пороге и, не оглядываясь, сказал:
      - Джесс сейчас находится на том берегу реки Раппахаинок. Ты знаешь?
      - В общем, предполагал, что он где-нибудь неподалеку.
      - В канун Рождества мы обмениваемся военнопленными.
      Не хочешь ему что-нибудь передать?
      - Хочу, - отозвался Дэниел. - Скажи, что Харли Саймонс посылает ему подарок для малыша и что я отдам его Кирнан. А еще передай ему самый горячий привет. Скажи, что на Рождество я поеду домой и все мы будем о нем вспоминать.
      - Хорошо, - кивнул Стюарт и вышел из палатки.
      На следующее утро Дэниел отправился в путь.
      Покинув расположение своей части под Фредериксбергом, он осторожно обошел стороной янки и остановился на ночь в Ричмонде, где ему пришлось присутствовать на приеме, который устраивали президент Дэвис и его супруга в Белом доме Конфедерации. Дом, который был дарован городу Ричмонду, а потом стал резиденцией президента и правительства Конфедерации, поражал великолепием, но главным его украшением, как показалось Дэниелу, была первая леди Юга. Если сам президент был человеком сдержанным и властным, то Варина Дэвис оказалась воплощением женственности и добросердечности. Тревоги за судьбу Конфедерации наложили свой отпечаток на ее черты, но в те рождественские дни она буквально излучала тепло и ласку, тем более что была значительно моложе супруга. В вестибюле были открыты все смежные помещения, и весь этаж превратился в один большой зал. Президентская чета успевала пообщаться с каждым из присутствующих, стараясь сделать все для того, чтобы друзья и соратники чувствовали себя непринужденно.
      Дэниел никогда не был близко знаком с Джефферсоном Дэвисом, и вот теперь их представили друг другу. Полковник долго потом наблюдал за президентом и его супругой. Красивая и оживленная, одновременно величественная и преисполненная достоинства, она грациозно двигалась по залу, шурша шелками. В душе его вдруг всколыхнулась теплая волна, поскольку она до боли напомнила ему Келли.
      В Ричмонде он постарался не задерживаться. Из столицы до Камерон-холла можно было добраться за один день, но уверенности в том, что дорога до дома свободна от янки, не было.
      Увидев обсаженную дубами подъездную аллею, Дэниел просто возликовал: да, радость возвращения домой стоила того, чтобы преодолеть все опасности! Дом стоял на месте - как всегда величественный, с высокими белыми колоннами и широким крыльцом перед парадным входом. Камерон-младший нетерпеливо пришпорил коня. Массивная дверь тотчас распахнулась, и на пороге появилась брюнетка в темно-бордовом бархатном платье. Она что-то крикнула, и мгновение спустя к ней присоединилась еще одна женщина - блондинка в синем.
      - Это какой-то солдат, Кирнан!
      - Мятежник или янки, Криста?
      - Мятежник. Это...
      - Это Дэниел!
      Обе женщины сломя голову бросились вниз по ступеням ему навстречу. Горечь войны вмиг исчезла из сердца. Дэниел соскочил с коня и ринулся им навстречу. Через несколько секунд обе они были в его объятиях и радостно закружились вместе с ним. Они целовали его, он целовал их, по очереди заглядывая в хрустально-синие глаза сестры, потом в изумрудно-зеленые глаза Кирнан.
      - О, Дэниел, ты успел к Рождеству! - сияя от счастья, воскликнула Криста.
      Кирнан же строго сообщила:
      - Я послала тебе в Вашингтон множество всяких нужных вещей после известия, что тебя взяли в плен. Чуть позже я получила еще одно письмо, где сообщалось, что ты бежал еще до того, как моя посылка дошла до Вашингтона!
      Он усмехнулся:
      - Ты же знаешь, Кирнан, я не мог там задержаться надолго Она покачала головой, закусив нижнюю губу.
      - Дэниел, Дэниел! Я ведь чуть ли не радовалась, когда ты оказался в тюрьме. Там бы ты наверняка остался в живых.
      Он удивленно вскинул бровь:
      - Уж не перевербовал ли тебя мой брат в янки, Кирнан?
      Женщина покраснела, и он моментально пожалел о своих словах. Кирнан и так разрывалась на части: она была всем сердцем предана Конфедерации, однако ее любовь к Джессу оказалась сильнее, чем война и политические разногласия. Они с Дэниелом всю жизнь были большими друзьями, но сейчас он знал это - она всем сердцем желала бы увидеть на Рождество и другого солдата - янки.
      - Потерпи, - тихо проговорил Дэниел и, обняв невестку за плечи, обернулся к сестре:
      - Криста, а рождественский обед у нас будет?
      - Само собой, - отлетела та, вздернув подбородок. - На территории плантации не было боев, даже перестрелок не было. Постреливали, конечно, в Уильямсберге, но нас Бог миловал. Поэтому дом ломится от всякой всячины. На днях я отдала нескольких кур, пару коров и скирды сена сборщикам пожертвований на "правое дело", но в остальном в хозяйстве все в порядке. Мы с Кирнан неплохо со всем справляемся, уверяю тебя.
      Дэниел рассмеялся:
      - Помнишь, как папа обучал именно нас с. Джессом в намерении сделать из нас образцовых, всесторонне образованных плантаторов? Кто бы мог подумать, что семейное дело придется вести не нам, а тебе?!
      Криста усмехнулась.
      - У меня хорошие помощники, - заверила она его, подмигнув Кирнан, и все трое вошли в дом. как хорошо дома! Преисполненный чувства собственного достоинства Джиггер, дворецкий Камерон-холла, принялся в свое удовольствие всячески баловать и нежить его. Некоторые офицеры тащили с собой слуг и рабов чуть ли не на поле боя, но братья Камерон считали по-другому. Поэтому в полевых условиях Дэниел заботился о себе сам. Здесь же было так приятно предоставить Джиггеру заботы о себе! Это, в частности, включало горячие ванны до пояса с бокалом бренди в руке; домашние туфли, мягкие хлопковые рубахи, а также кофе с густыми сливками по утрам, самые свежие куриные яйца, ветчину и бекон. И хороший табак. Нет, здорово все-таки дома!
      И удивительно, как умело ведется хозяйство! Кирнан с Кристой наперебой рассказывали, что они сделали, показывали бухгалтерские книги, перечисляли, что посеяли и какой урожай собрали, говорили о продажах лошадей и крупного рогатого скота, о покупках повозок и оборудования. Кроме соли и сахара, в Камерон-холле почти всем продовольствием обеспечивали себя сами. Конечно, использовался наемный труд. Большинство рабов остались на плантации в качестве вольнонаемных. Труд их оплачивался, они жили в своих маленьких домиках и знали, что при желании могут уехать отсюда в любое время. Впрочем, кое-кто покинул плантацию, а кое-кто, наоборот, побывав на Севере, вернулся назад. Криста и Кирнан поспешили уточнить, что в доме всем заправляет Джиггер, что вместе с Кирнан из Монтемарта приехала Джейни и что плантацией, как прежде, управляет вольнонаемный мулат Тейлор Мэмфорд. Совсем неподалеку отсюда жил отец Кирнан, который всегда готов был помочь советом, а юные родственники Кирнан с радостью помогали на огороде и во всех других делах по хозяйству. И уж конечно, все души не чаяли в маленьком племяннике Дэниела, Джоне Дэниеле Камероне, которому уже исполнилось шесть месяцев и который ползал по всему дому. У малыша были черные, цвета воронова крыла, волосы, поразительной синевы глаза и такие здоровые легкие, что своим криком он, кажется, мог бы обратить в бегство целую армию. Дэниел теперь все время возился с Джоном Дэниелом, держал его на коленях, пока Криста, Кирнан и Патрисия развлекали его игрой на клавесинах и пианино или пением.
      Все было совсем как в прежние времена. Почти как в прежние времена. Однажды утром, гуляя с сестрой у реки, он поразился тому, как она повзрослела. А какая стала красивая: матовая кожа, черные волосы и хрустально-синие глаза! В ней появились спокойствие и уверенность в себе, свойственные зрелой женщине.
      - Что ты на меня так смотришь, Дэниел?
      - Каждый раз, когда я уезжаю отсюда, мне страшно оставлять тебя.
      Она покачала головой:
      - Здесь мы в безопасности. Мятежники нас не трогают, потому что это твой дом, янки держатся от нас подальше, потому что это дом Джесса.
      - Все это так, - задумчиво произнес он, - но, Криста...
      - Что?
      Он покачал головой.
      -Должно же все это когда-нибудь закончиться, - тихо сказал он. - Я видел столько смертей, столько калек без рук, без ног, столько голодающих! Мы сражаемся лучше, но Линкольн очень упрям. И война будет продолжаться и продолжаться... Я уже видел однажды, как бывает, когда бой идет практически у порога дома...
      Он замолчал. Черт возьми! Он же изо всех сил старался не думать о Келли, дал слово и приехал домой!
      Камерон-холл - плантация огромная, великолепная. Жизнь здесь текла своим чередом: по реке Джеме по-прежнему ходили суда, урожаи с полей по-прежнему приносили доход, семейные обеды по-прежнему превращались в радостное событие, а жизнь, как и прежде, подчинялась строгим правилам. Поэтому его сестра и невестка по-прежнему одевались в платья из дорогих тканей с кринолинами и корсетами и множеством нижних юбок.
      А вот Келли - спокойная, рассудительная, обладающая чувством собственного достоинства, словно пришла из другого мира. Она одна справлялась с фермерским хозяйством в надежде, что кто-нибудь из братьев вернется домой. Она выстояла, оказавшись в эпицентре кровавого сражения, хотя стекла в окнах ее дома были выбиты в результате обстрела, а артиллерийский снаряд застрял прямо в фундаменте дома. И одевалась она значительно проще.
      Но от этого красота ее только выигрывала.
      И какое же коварство таила в себе ее красота, с какой ловкостью Келли предала его! Дэниел застонал, поразившись вдруг тому, что все еще остро ощущает обиду, гнев, боль.
      - Что с тобой?
      - Не обращай внимания. Просто вспомнил недавний бой.
      Если до такого дойдет, Криста, то ни янки, ни мятежникам до жителей не будет никакого дела. Представители обеих армий будут рыскать вокруг в поисках еды и заберут все, что попадет под руку. А если потребуется, дотла сожгут дом. Запомни, Криста: как бы мы ни любили свой дом, он всего лишь строение из дерева и камня. Важнее всего люди: ты, и Кирнан, и Джон Дэниел, и другие. Прежде всего береги себя. Обещай мне!
      - Дэниел...
      - Обещай!
      - Обещаю, - тихо обронила она.
      Они рука об руку побрели назад.
      В тот вечер они долго не хотели расходиться и все потягивали вино, которое приготовила Кирнан. Малыша уже уложили в постель и теперь расспрашивали Патрисию и Джейкоба, что они хотели бы получить в подарок на Рождество. Патрисия мечтала получить жеребенка арабских кровей, Джейкоб саблю и военную форму.
      - Ну это всегда успеешь, - печально заметил Дэниел, и близнецов отправили спать. - А ты что хотела бы на Рождество? - спросил Дэниел у Кристи.
      Кирнан, усмехнувшись, ответила за нее:
      - Его зовут капитан Лейм Макглоски. Он приезжал сюда на разведку вскоре после того, как вы с Джессом уехали. С тех пор капитан уже несколько раз закупал здесь зерно.
      - Вот как? - Дэниел с любопытством взглянул на сестру.
      Она покраснела, как помидор, но ничего не отрицала. - Это серьезно?
      Криста сосредоточенно разглядывала свои пальцы.
      - Ну-у...
      - Ну?
      - Ну, в общем, он собирается встретиться с тобой, как только удастся. Он просил меня выйти за него замуж.
      Замуж! Ну конечно, она уже выросла. И стала такой красавицей. И все-таки надо бы посоветоваться с Джессом. Надо точно выяснить, откуда родом этот капитан и из какой семьи. А прежде всего следует узнать, сможет ли он должным образом заботиться о Кристе, сможет ли обеспечить ей такие условия, к которым она привыкла.
      Но разве теперь кто-нибудь толком ответит на подобный вопрос? Кто знает, что у всех у них останется, когда закончится война?
      "Надо сначала встретиться с ним", - подумал Дэниел, глубоко вздохнул и рассмеялся.
      - Насколько я понимаю, ты хочешь выйти за него замуж?
      - Всем сердцем, братец. Так ты меня благословляешь?
      - Да, всем сердцем. И очень надеюсь на скорое знакомство с твоим избранником.
      - Вот и все, что мне хочется на Рождество, - тихо про" внесла Криста. - А как же ты, Дэниел?
      Но не мог же он сказать ей всего, что было у него на душе!
      - Пока не знаю. Дай подумать. Кирнан, а ты что хочешь?
      Она улыбнулась:
      - Думаю, догадаться нетрудно. Хотя бы краешком глаза увидеть Джесса!
      Дэниел поднялся, поцеловал их обеих и отправился к себе.
      Однако долго не мог уснуть и все глядел и глядел из окна на реку.
      Проснулся он рано утром и отправился на семейное кладбище, где в течение почти двух веков хоронили Камеронов. Почему-то именно здесь Дэниел обретал душевный покой.
      Возвратившись в дом, он медленно прошелся вдоль галереи портретов своих предков. Вот Джесси и Джеми, основатели династии, в костюмах XVII столетия - это его прапра... - он уж и забыл, сколько "пра" - дедушка и бабушка.
      Согласно семейному преданию, когда они встретились с лордом Камероном, у них ничего, кроме силы воли и упорства, не было.
      Они вместе заложили здесь плантацию, отвоевав землю у диких зарослей.
      "Боже милостивый, сделай так, чтобы Камерон-холл выстоял", - подумал Дэниел.
      Но их предки построили не просто дом, а оставили и что-то такое, что позволило, скажем, ему и Джессу пойти каждому своим путем и все так же любить друг друга. Это "что-то" не смогло бы жить в камне или дереве. Оно живет и будет жить в Джоне Дэниеле и, если Господь того пожелает, в них самих.
      Камерон-младший отвернулся от портретов и, пройдя по коридору, громко постучался в дверь Кирнан. Она сразу же открыла - испуганная, растрепанная, одетая в белую хлопковую ночную рубашку, с малышом на руках.
      - Дэниел?
      Он улыбнулся:
      - Хочешь Джесса, а Рождество? Ну что ж, одевайся, собирайся, поехали!
      Она на мгновение застыла и тотчас расплылась в улыбке.
      Только ради этого стоило пожертвовать остатками отпуска и раньше времени вернуться в часть!
      - О Дэниел!
      Она чмокнула его в щеку, потом, выставив его из комнаты, захлопнула дверь. Полчаса спустя она была одета, а Джейни и малыш готовы в дорогу.
      Жаль, конечно, раньше времени расставаться с Кристой, но она была очень рада за Кирнан.
      До Ричмонда они доехали без приключений, и поскольку ночевать предстояло там, пришлось им присутствовать на приеме в Белом доме Конфедерации. Там собралось множество офицеров и офицерских жен, а также политиков и известных граждан.
      Эта странная война странным образом подействовала на людей. Кирнан здоровалась со старыми знакомыми, но некоторые из них презрительно отворачивались: она была замужем за янки. Барина, правда, взяв Кирнан за руку, заметила, что если у миссис Камерон найдется время, то они были бы рады воспользоваться ее помощью в госпитале, поскольку она, вероятно, приобрела большой опыт, работая рядом с таким превосходным хирургом, как ее муж.
      На следующее утро Дэниел с Кирнан снова двинулись в путь. Дороги были свободны, погода тоже благоприятствовала путешествию. Поздно вечером они добрались до места. Янки разбили лагерь на противоположном берегу реки.
      - Добро пожаловать, полковник! - крикнул Дэниелу Билли Будэн, увидев своего командира. - Что это у вас там, сэр.., ох, извините, мэм...
      Камерон рассмеялся:
      - Я привез рождественский подарок для брата, который сейчас там, за рекой. Билли, будь добр, направь туда человека с белым флагом. Пусть попросит у янки частное свидание с полковником Джессом Камероном из санитарного корпуса. Я хочу встретиться с ним на понтонном мосту.
      - Слушаюсь!
      Под покровом ночи Дэниел подъехал к понтонному мосту, который янки использовали для сообщения с противоположным берегом, не забывая громко оповещать пикеты, что встреча разрешена. Ему вовсе не хотелось, чтобы их всех троих подстрелили. Оставив Кирнан в тени деревьев, он подошел к кромке воды.
      На другой стороне виднелся силуэт всадника.
      - Джесс?
      - Дэниел! Счастливого Рождества, брат!
      - У меня есть для тебя подарок, Джесс.
      - Главное, что ты живой и невредимый, Дэниел.
      Младший брат покачал головой:
      - Нет, подарок еще лучше.
      Он поманил Кирнан, и она с ребенком на руках медленно приблизилась к реке.
      - Джесс, - раздался В ночной тишине ее мягкий и женственный голос, Кирнан! Боже мой, Кирнан!
      Она тотчас рванулась по мосту ему навстречу. В это мгновение на луну набежало облачко, и супруги исчезли в темноте.
      Дэниел слышал лишь их радостные восклицания.
      Вернувшись в свою палатку, он вежливо отказался от компании своих однополчан и удалился к себе с бутылкой бренди.
      Уже ночью к нему в палатку заглянули Билли Будэн и еще несколько кавалеристов. За их спинами слышалось женское хихиканье. На фоне неяркого света лагерных костров он увидел в проеме своей палатки женский силуэт.
      - Полковник, это Бетси. Она о вас наслышана и хочет пожелать вам счастливого Рождества! "
      Почему бы и нет? Бетси, кажется, молоденькая и, видимо, совсем недавно стала заниматься своим ремеслом. Небольшого роста, темноволосая, стройненькая... Черт побери, все-таки сегодня праздник! А праздников не было так давно. "Забудь про все, забудь про войну, забудься на одну эту ночь", - уговаривал себя Дэниел.
      Но забыться он не мог. Перед ним пронеслись воспоминания: шелковистые, пылающие словно огонь волосы на его бронзовом от загара теле. И серебристо-серые глаза, и голос - ласкающий, манящий и предающий...
      Нет, он не сможет прикоснуться ни к одной женщине, пока либо не отомстит, либо не обретет покой.
      - Спасибо, Билли, - тихо сказал Камерон. - И вам спасибо, молодая леди, - обернулся он к девушке, - но я.., гм-м.., я уже собрался спать. А вам всем счастливого Рождества!
      Билли был явно разочарован, но он уже привык, что приказы, отданные даже самым вежливым тоном, следует выполнять неукоснительно. Пожелав командиру спокойной ночи и счастливого Рождества, он ретировался.
      Счастливого Рождества. Да. Где вы сегодня, миссис Келли Майклсон? Тепло ли вам в это Рождество и принесло ли оно вам какое-нибудь чудо?
      Прошло Рождество. Наступил новый год. И начались новые битвы.
      Но он пока еще и представить себе не мог, что принесет ему год 1863-й.
      И только через несколько месяцев они впервые услышали о городке Геттисберг в Пенсильвании.