— Рауен!

— Это должен сообщить тебе король, — сказал он. Он оставил ее и обратился к Альфреду хриплым голосом:

— Я оставлю вас, сир.

Король кивнул. Рианон посмотрела на Альфреда, требуя взглядом ответа.

— В чем дело? — спросила она в последний раз.

Она старалась, чтобы ее голос не дрожал. И вдруг она поняла: они не смогли прогнать викингов с ее земли. «Викингов? — горько подумала она. — Нет, ирландцев. Король ведь настаивал на том, что захватчики были ирландцами».

— Мой дом, — сказала она, — потерян?

— Вы все оставьте нас, — приказал Альфред.

— Альфред, — начала была Альсвита.

— Оставьте нас, — повторил король жене.

Она слышала, как люди поворачивались и уходили. Она не могла их видеть, она встретилась взглядом с королем. Она смутно поняла, что Альсвита зовет детей, и когда Рианон осталась с королем один на один, смертельный ужас заполнил ее сердце.

— Альфред, скажи мне! — воскликнула она хрипло.

На некоторое время она подумала, что он хочет успокоить ее, поговорить с ней ласково и попытаться смягчить жестокость слов.

Но он заговорил жестко, тоном, какого она никогда раньше не слышала.

— Ты должна выйти замуж.

Замуж! Она только что мечтала об этом. Но если ей нужно выйти замуж за Рауена, то почему же в комнате возникло такое напряжение.

— Замуж? — повторила она, и тон ее был таким же холодным, как и его.

— Немедленно.

— За кого, могу ли я спросить, мой добрый король?

— Мне очень жаль, что я обидел тебя, но я делаю то, что должен. Я обручил тебя с Эриком Дублинским. Свадьба будет здесь, через две недели.

Она не могла в это поверить.

— Нет. Это какая-то шутка.

— Нет, Рианон, не шутка.

Ее охватил холод. Он намеревается отдать ее в жены какому-то незнакомому принцу. Ирландцу, чужестранцу с нормандской кровью. Он использовал ее как пешку в игре.

— Альфред, не может быть, что ты хочешь так поступить. Ты не можешь этого сделать. Я люблю Рауена, и он любит меня.

— Рианон, любовь — это роскошь, и я не могу тебе этого позволить в настоящий момент. Рауен понял, что у меня не было выбора. И ты должна понять.

Летели секунды. Она смотрела на него, пораженная до глубины души. В первый раз за всю свою жизнь она не знала, как ей вести себя с королем.

Мольба, — быстро подумала она. Она всегда была его любимицей. Она должна умолять его.

— Нет, пожалуйста, — прошептала она, вставая на колени. — Альфред, если я обидела тебя, я прошу прощения! И я прошу твоего милосердия! Пожалуйста…

— Перестань! Прекрати! — прорычал он. — Встань с колен. Ты меня ничем не обидела. Это не наказание. Ты поступишь, как я тебе велел! Я отдаю тебя сыну короля, правнуку великого короля Ирландии. Ты опозоришь меня, отказавшись от этой помолвки. — Он убрал руку с ее плеча и отвернулся. — Вставай.

Ошеломленная, Рианон уставилась на него. Она не могла поверить, что он будет так бессердечен с ней.

Она встала медленно, не сводя глаз с его спины. Ее голос задрожал, когда она сказала:

— Я не могу. Я не сделаю этого. Может быть, этот ирландский принц никогда и не сходил на наш берег, зато его приспешники разрушили мой город и поубивали моих людей. Я не выйду за него замуж.

Он повернулся в ярости:

— Выйдешь!

— Нет, — сказала она мягко, но выразительно.

Она застыла, прямо-таки оцепенела. Король не сердится на нее. Он не хочет ей отомстить, но и она не сможет настоять на своем. Он был человеком, обуреваемым страстями, он так решил, и отдал приказ. Ведь он был король.

— У тебя нет выбора, — прямо сказал он. — Если ты будешь продолжать спорить со мной, я запру тебя до свадьбы.

— Делай что хочешь, но я не пойду за него! — поклялась она.

— Ты сама заставляешь меня поступать так, Рианон. Она не ответила.

— Аллен! — резко позвал он.

— Что ты делаешь? — безнадежно спросила она.

Она не хотела выходить из себя, терять свое достоинство. А теперь он зовет человека, который ей меньше всех нравится, чтобы он что-то сделал с ней.

Она потеряла самообладание. Он был ее кузеном, ее покровителем. Слезы выступили у нее на глазах и покатились по щекам. Она очнулась и, забыв о приличиях, подбежала к нему, стала колотить его по груди. Он схватил ее за руки. Она встретилась с ним взглядом, и ей показалось, что он даже рад этой вспышке ярости, потому что это было своего рода искуплением его вины.

— Альфред, которого все английские подданные величают Великим! — прошептала она уничтожающе. — Я никогда не прощу тебе этого! И никогда я не выйду замуж за этого человека!

В какой-то момент ей показалось, что он смягчится. Он хотел что-то сказать, и его рука шевельнулась, как будто он хотел погладить ее волосы. Но он ничего не сделал. Он отодвинул ее от себя.

— Аллен! — снова позвал он.

Аллен пришел, когда его позвали дважды. Рианон не отводила взгляд от короля. Аллен коснулся ее руки, но она резко освободилась и снова приблизилась к королю.

— Я этого не сделаю! Ты не может меня принудить! Я убегу к святым сестрам, я буду искать прибежища в Париже. Я убегу к датчанам!

Последнее заявление привлекло внимание короля. Он обернулся и подошел к ней.

— Нет, леди, вы этого не сделаете. Я буду держать вас под замком до того момента, когда состоится свадьба. И если вы будете настаивать на этой подлости, я возблагодарю Бога, что ваш будущий муж больше викинг, чем ирландец. Уж он-то примет все необходимые меры, чтобы заставить вас замолчать! Аллен! — прорычал он. — Уберите ее с глаз моих!

Аллен сильно схватил ее руку выше локтя. Она обернулась к нему и заметила в его глазах насмешку: он получал удовольствие от ее страданий.

— Оставь меня, Аллен! — потребовала она. — Я сама пойду куда нужно. Руки прочь от меня!

Его губы растянулись под усами, взгляд потяжелел.

— Леди, следите за своими выражениями! — предупредил он ее.

— И не собираюсь! — огрызнулась она.

Она вырвала свою руку и прошла мимо него, распахнув рывком дверь. Через секунду он оказался позади нее. Он уже схватил ее за руки, когда Эдвард догнал их обоих.

— Позвольте мне вести вас, — попросил он. Она не смотрела на Аллена, но, вероятно, он уступил, потому что повел ее Эдвард.

— Мне жаль, Рианон, — сказал ей Эдвард. — Правда, очень жаль.

— Куда ты меня ведешь?

— В летний домик.

Это была маленькая постройка, которую обычно использовали под склад, и которая стояла на склоне долины. Домик был совсем пустой, там было только одно окно. Только одно-единственное окно, через которое свет проникал внутрь.

— Не запирай меня! Позволь мне убежать! — попросила она.

— Ты же знаешь, я не могу, — грустно ответил Эдвард.

Она постаралась распрямить плечи и вошла в дом. Со стуком захлопнула за собой дверь и опустилась на грязный пол.

А потом зарыдала, стараясь сдерживаться, чтобы охранник не мог услышать ее плач. Она проплакала в тишине, пока не стемнело. Никто к ней не пришел. Никто даже не принес капли воды. Она просидела всю ночь в тишине, предаваясь своему горю.

Потом она поспала, но сны были заполнены страхом. Ирландский принц отдал ее своему приспешнику, и тот преследовал ее. Стрела торчала у него из бедра, кровь лилась ручьем по его ноге, и он кричал ей: «Молитесь, леди, чтобы мы никогда не встретились снова!»

Утром к ней пришла королева. Рианон была бледной и уставшей. Она сказала Альсвите, что хочет видеть короля.

Альфред предал ее. Альфред бросил ее врагам на растерзание, но она не даст согласия на брак. Каким-нибудь способом она убежит от него.

Альсвита привела ее к Альфреду. Рианон преклонила перед ним колена и прошептала, что уступает его воле.

Она не могла смотреть ему в лицо, потому что лгала, но ложь была ее единственной дорогой к свободе.

Он обнял ее и крепко прижал к себе. Он тихо сказал, что рад и благодарен, что он любит ее и всегда будет с ней.

«Я тебя ненавижу!» — мысленно кричала она.

Но в действительности у нее не было ненависти к нему. Она вспомнила своего отца, она знала, что Альфред может найти смерть в любую минуту. Она крепко обняла его в ответ. Она не могла повиноваться ему, но его любила.

Все-таки она не простит ему того, что он сделал. Казалось, ее сердце превратилось в лед. Он был жесток. Рианон знала, что, если она не притворится, будто подчинилась его воле, у нее будет мало шансов изменить свою судьбу.

Ведь она уже вырвалась на свободу из летнего домика.

На следующее утро она пошла в конюшню. Ей очень хотелось взять оседланную лошадь, на которой она сюда приехала, и ускакать на ней со скоростью ветра, на север или на юг, все равно. Но она знала, что ей нужно быть терпеливой и хитрой. Она так боролась с королем, когда он сообщил ей свое желание, что теперь трудно будет заслужить его доверие. Сегодня она просто останется здесь на все утро и будет гладить мягкие носы лошадей, будет разговаривать с ними шепотом и выберет себе лошадь. Ей нужна самая сильная и самая быстрая, когда придет время бежать.

Она улыбнулась, остановившись у стойла, где стояла чалая лошадь. Не самая лучшая, но однажды уже спасшая ее. Она остановилась, чтобы погладить животное, как вдруг услышала, что кто-то шепчет ее имя.

— Рианон!

Она обернулась. Она узнала голос. Рауен стоял перед ней, высокий, красивый в своей льняной сорочке, короткой кожаной жилетке и облегающих штанах. При нем был меч, глаза были грустны. Его лицо было пепельно-серым, и она подумала, что ему потребовалась определенная смелость, чтобы прийти сюда после того, как король объявил о ее дальнейшей судьбе.

Она бросилась к нему. Его руки крепко обвились вокруг нее. Он поднял ее, отнес к стогу сена, и они легли рядом. Он держал ее в объятиях. Она подвинулась и коснулась его вьющихся волос, которые спадали до плеч, затем нежно погладила его бороду.

— Рауен, — прошептала она и всхлипнула.

Он видел слезы в ее глазах, провел пальцем по ее губам. И тогда она вдруг вспомнила, почему так полюбила его. Он был среди людей, которые возвращались с телом ее отца на побережье, когда Гарт нашел свою смерть. И когда она упала на его тело в слезах, Рауен поднял ее. Когда ужас переполнял ее, он взял ее на руки. И в последующие дни он рассказывал ей о храбрости ее отца. Он как бы вернул ей Гарта, и только за это она могла бы восхищаться им.

Он отодвинулся. Ее щеки зарделись, когда он пристально смотрел ей в лицо, как будто хотел запечатлеть его в своей памяти и в своем сердце. Она почувствовала новый приступ страха, когда вдруг поняла, насколько безоговорочно он подчиняется воле короля, она поняла, что с этим ничего не может поделать.

— Нам бы нужно было пожениться раньше, — невнятно сказал он. — Если бы мы поженились раньше, король не смог бы поступить как сейчас.

— Но ведь еще ничего не свершилось, — сказала она тихо.

— Рианон… — Он прижал ее спиной к сену и подвинулся к ней. Она внезапно поняла. Запах сена стал сильнее, она услышала стук лошадиных копыт в стойлах. День был нелепо прекрасный. В Уэссексе была весна, трава зеленела, ручейки журчали. И она любила мужчину, который был рядом.

Если их схватят вместе, то обоих обвинят в нарушении воли короля. А если смотреть глубже, не только воля Альфреда, но и его честь были поставлены на карту, а возможно, — и жизнь Рауена.

Она поднялась с сена.

— Рауен, если кто-нибудь видел, что ты пришел сюда… Я боюсь…

— Тише. Никто меня не видел. Я не стал бы рисковать твоим будущим.

— Моим будущим!

Она снова бросилась к нему. В его объятиях она чувствовала себя любимой и защищенной.

Она пожалела, что не отдалась ему раньше. Теперь она не верила в порядочность, ее продали язычнику, и поэтому честь для нее мало что значила. Может быть, она уйдет отсюда с единственным сладким воспоминанием, что была любима. Она нежно улыбнулась ему.

— Не думай о моей чести, любовь моя, потому что, как оказалось, она мне не принадлежит. Я боюсь за тебя, милый Рауен. Воля короля.

— Да, воля короля, — согласился он бесстрастно. — А я остался в дураках.

— Я не выйду за него, — поклялась Рианон. Она опустилась на колени, и прижалась лицом к его груди.

— Боже, я мог бы быть твоим мужем, — выдохнул он.

— Я не собираюсь выходить за него замуж. Я собираюсь бежать. Мой дорогой Рауен, — сказала тихо она.

Она не чувствовала его страсти, но чувствовала его боль; она бы с радостью упала с ним в сено и забыла обо всем на свете. Но вдруг она услышала громкий смех и поняла, что люди идут к конюшне.

— Рауен! — воскликнула она.

— Я тебя не оставлю!

— Ты должен! — она оттолкнула его от себя. — Ради Бога, Рауен! Пусть твоя жизнь будет залогом нашей любви.

Он все еще не двигался. Она вскочила на ноги, намереваясь убежать из конюшни, но когда увидела его отчаянный взгляд, кинулась к нему обратно.

— Мы еще будем вместе, — тихо сказала она. — И я не выйду замуж за завоевателя, который разорил мой дом!

После этого она быстро выбралась из конюшни и оказалась на лугу.

Солнце стояло высоко. Новорожденные ягнята блеяли в полях. Весь Уэссекс благоухал весной. Но она убежит, поклялась Рианон. Когда отряд ирландцев подойдет близко, а король и его двор будут заняты приготовлениями к свадьбе, она убежит.

Дни шли, Альфред и Рианон вели молчаливую холодную войну. Рианон стояла спокойно, примеряя прекрасное свадебное платье, длинное и белое, олицетворение чистоты, с опушкой из темного горностая; сорочку тонкого шелка, привезенного из Персии. Король подарил ей диадему из аметистов, но она даже не поблагодарила его. Ее не покидала мысль о побеге.

Когда до свадьбы оставалось каких-нибудь три дня, Альфред зашел на женскую половину, где девушки усердно работали, нашивая драгоценные камни на ее платье. Король посмотрел на нее, и она ответила ему холодным взглядом. Ее сердце сильно заколотилось.

Когда Альфред вошел в комнату, он поднял руку в знак того, что хочет остаться с ней наедине. Девушки поклонились и вышли. Рианон осталась стоять, высокая, гордая и хрупкая в белом одеянии.

— Ты действительно смирилась с моим решением?

И опять она не смотрела ему в лицо. Она опустила глаза.

— Вы же приказали…

— И ты послушаешь меня?

— Я всегда вам повинуюсь.

— Это не совсем так. И ты мне этого не простила.

Она подняла глаза, и в них была страсть.

— Нет, я не могу простить вас!

Он сжал кулаки, и у него вырвалось гневное восклицание.

— Рианон, это ведь и для меня не так просто!

— Да, сир, вы всегда любили грязь больше, чем людей.

— Да! — бросил он сердито. — Да, я люблю эту грязь, эту землю Англию.

Он схватил се за руки и потащил к окну, которое выходило на восток, где холмы убегали вдаль в весенней красоте, покрытые бледно-желтыми нарциссами и лиловыми фиалками.

— Да, леди, я люблю эту землю! Твой отец сражался и погиб за нее, и, хочешь или нет, ты должна признать, что и ты ее любишь. Ты разделяла мои мечты — мечты о времени, когда музыка будет звучать в лесах, когда люди научатся читать, когда расцветут искусства. Но сначала я должен прогнать этих датчан с нашей земли. Клянусь Господом, Рианон! Он говорил взволнованно.

— Ты выросла в благородной семье, и знаешь, что у нас свадьбы бывают лишь союзом и редко совершаются по любви. Ты выросла, чтобы исполнить свой долг и почитать своего короля. Ты должна понять, что на карте будущее всей Англии.

Она несколько секунд серьезно смотрела на него.

— За всем этим вы не видите людей, — наконец сказала она сурово. — Да, я разделяла ваши мечты, но у меня были и свои. Но теперь вы, мой король, отбросили все надежды и мечты о счастье беззаботно и безжалостно.

— Я же предлагаю тебе в мужья не древнего старца, а зрелого мужчину, принца из благородного дома.

— Викинга!

Король на некоторое время замолк. Она увидела, как его кулаки сжались, а потом разжались.

— Ирландца. Но я бы предложил тебе самого Сатану, если бы это было необходимо. Я очень сожалею, Рианон, мне жаль и Рауена и тебя. Но, к несчастью, женщины, и вы, леди, в их числе, тоже принадлежат своей родине. Д я уже выглядел глупцом, когда твои люди вероломно набросилась на приглашенных гостей.

— Альфред, я же говорила тебе…

Он поднял руку, останавливая ее.

— И я тебе поверил. Однако я очень обеспокоен, потому что твой будущий муж знает, что инициатором этой битвы была ты.

— Я решила, что меня атакуют! Корабли с драконами…

— Мы не будет говорить об этом сейчас. Но ты не будешь еще более ухудшать положение. Я обещал тебя этому человеку, и ты поможешь мне сдержать обещание. Я тебе не верю, Рианон. Боюсь, что ты откажешься от него во время венчания. Я люблю тебя, как своих детей. И если ты опозоришь меня сейчас, если ты обесчестишь меня, это вызовет реки крови твоих людей, я отвернусь от тебя навсегда и прокляну от всего сердца. — Он стоял молча некоторое время, наблюдая за реакцией на свои слова. — Прощай, Рианон.

Он слегка поклонился и ушел. Слезы навернулись ей на глаза, она почти готова была побежать за ним. Она не могла выдерживать этот холод между ними: она потеряла все, а теперь теряет и Альфреда тоже.

В ту ночь она не спала. Она лежала без сна и вспоминала слова короля. Перед ней возникли кошмарные видения кораблей с драконьими головами, которые сначала плыли по морю, а потом выбрались на берег. Драконы надвигались на нее, изрыгая огонь, они были похожи на змей. Она проснулась, дрожа от страха, и снова поклялась себе, что не выйдет замуж за викинга.

Но в противном случае и по ее вине прольется кровь. Она больше не могла ни думать, ни чувствовать. Утром она последовала за Альсвитой на оглашение, шепча про себя, что не исполнит воли короля. Отец Годфри просил ее говорить громче, но она не могла. Она выбежала из церкви.

Она должна увидеть Рауена. Одного. Еще только один раз. Она уже вкусила любви. Она еще не простила короля, но теперь уже не была уверена, нужно ли ей бежать. Если она убежит, ирландцы захотят отомстить за свою честь и за короля, у них не будет другого выхода.

Она часто вспоминала своего отца, который больше жизни любил ее мать, поехал освобождать ее и освободил. Рауен, она знала, не выступит против Альфреда.

Каждый день причинял боль, а свадьба все приближалась. Они виделись почти каждый вечер, но на расстоянии. Их глаза встречались через сервированный к ужину стол в зале, и она знала, что король внимательно наблюдает за ними. Рауен обычно горестно опускал голову.

— Укради меня! — хотелось ей закричать ему. — Увези меня отсюда на быстрой лошади, и мы сможем жить вместе с горах Уэллса. Она не слышала ни волынок, ни лютни, которые играли во время обеда, она не слышала сенешалей, которые рассказывали легенды о храбрости и величии. Она смотрела только на Рауена и мечтала о коне, который умел бы летать.

Рауен не пришел, чтобы увезти ее отсюда. Но, несмотря на то, что он явно избегал ее во время обедов, однажды вечером он подошел к ней, низко поклонился, сделав вид, что поднимает упавший нож, и прошептал ей:

— Я должен увидеть тебя!

Сердце ее остановилось.

— Встретимся на рассвете. У расщепленного дуба у ручья.

Она кивнула, ушла к себе в комнату, вся в огне, с сильно бьющимся сердцем. Она не спала, а лежала, терзаясь. Она может спасти свое сердце, но обесчестит короля. Или же должна выполнить свой долг и сохранить его честь, но навсегда погубить свою душу.

Когда она уснула, снова ожили корабли с драконами. Она попала в глубокую яму, полную змееподобных драконов, и кричала, пытаясь выбраться из нее. А наверху стояли король и его придворные: Аллен, Вильям, Джон и… даже Рауен. Они наблюдали за ее борьбой и слушали ее крик. Она выбралась из ямы, но сильная рука схватила ее. Взгляд встретился с голубыми глазами, которые пристально смотрели на нее, и она приготовилась снова закричать. Раздался взрыв хохота, ее подняли наверх, в какой-то клубящийся туман, ее взял на руки золотоволосый викинг огромного роста с бронзово-загорелой грудью.

«Молитесь, леди, — шептал он, — чтобы мы никогда больше не встретились снова».

Она закричала и проснулась.

Ее била дрожь весь остаток ночи.

Кто бы ни был этот ирландский принц, он наполовину язычник. Альфред слишком многого от нее хочет. Она не может отличить норвежца от датчанина. Все они викинги.

А тот человек с ледяными голубыми глазами наверняка был одним из приближенных принца. А она почти убила его.

Она хотела просить языческого принца о милосердии. Нет, ее гордость этого не перенесет.

Она огляделась. Она была в комнате, где так часто смеялась с Альсвитой и детьми, где любовь согревала ее.

Тепло комнаты исчезло. И тепло ушло из ее жизни.