Глава 13

Дни шли за днями.

Поначалу Тила боялась, что объявится Уоррен и заставит ее уехать с ним. Но видимо, благодаря помощи доброго Джона Харрингтона он решил, что она смирилась с мыслью о замужестве. Девушка испытывала угрызения совести перед Джоном и часто размышляла о том, как все обернулось бы, если бы они познакомились при других обстоятельствах и далеко отсюда. До того, как она встретила Джеймса.

От отчима не было никаких известий, и Тила постепенно начала успокаиваться. В Симарроне ей жилось легко, и она радовалась тому, что рядом с ней Тара и Джаррет. Лето было напряженной порой во Флориде. Вместе с усилением жары возрастал и страх. Солдаты заболевали от укусов самых разнообразных насекомых. Тила знала об Этом от молодого капитана Тайлера Аргоси, служившего в окрестностях Тампы. При каждой возможности он спускался вниз по реке к Симаррону. Сначала Джаррет оберегал девушку от разговоров о войне и уединялся с Тайлером в библиотеке. Однако Тара всегда была рядом с мужем, и, когда Тила попросила рассказать, что происходит, та встала на ее сторону. Она убедительно заявила Джаррету, что если уж Тила вынесла жизнь с Майклом Уорреном, то такую сильную девушку ничем не испугаешь. Джаррет Маккензи задумался. У Тилы сжалось сердце, ибо он очень напоминал своего младшего брата! Порой у нее возникало ощущение, что Джаррет относится к ней с неодобрением. Потом казалось, что он понимает ее. Джаррет держался с девушкой как строгий отец, но Тара старалась все смягчить. Иногда поздно вечером, когда они все вместе сидели на крыльце и смотрели, как поднимается над рекой луна, Тила думала, что любовь, которая связывает ее с Симарроном, Тарой, детьми и самим Джарретом, разделяет и он. Джаррет не питал к Тиле неприязни, а просто боялся за нее и за Джеймса. Но при этом считал, что брат в отличие от девушки верно оценивает ситуацию. Ради брата и, возможно, ради самой Тилы он готов был защищать ее так же, как и свою семью.

По настоянию Тары девушку приглашали в библиотеку выпить хересу или бренди и послушать рассказы об истинном положении дел. Солдаты вели трудную жизнь. Семинолам приходилось еще хуже. Но летом, когда болезни косили белых, индейцы собирали урожай, делая запасы на зиму, зачастую очень холодную. Солдаты уничтожали посевы индейцев. Те совершали набеги на фермы, плантации и поселения белых. Шла война не на жизнь, а на смерть. Напряженное время, похожее на душный, давящий, изнурительный зной перед бурей. Генерал Джесэп жаждал бури, строил планы, разрабатывал стратегию, пока солдаты и индейцы занимали выжидательную позицию в эти долгие жаркие летние дни.

Если Тайлер приезжал к обеду, Тила приходила в библиотеку и слушала.

А ночами она ждала. Но Джеймс больше не появлялся в дверях ее балкона, и девушка ничего не слышала о нем.

Как и другие, Тила устала от изнурительной жары, от неизвестности, ожидания и страха. Почти все белые, конечно, опасались нападения индейцев. Тилу же терзал страх за Джеймса.

Время от времени она ездила с Тарой или Джарретом на плантацию Роберта Трента, неподалеку от Симаррона. Ей очень нравился Роберт, и в один душный безветренный день она упросила Дживса проводить ее туда. Девушка приятно провела время с любезным красивым молодым человеком, развлекавшим ее историями о пиратах и путешественниках. Потом он вытащил книгу и карты и рассказал ей о первых племенах, живших на этой территории, об их истреблении. Тила узнала от него, где жили верхние и нижние крики, как они мигрировали на юг. Роберт рассказал, где первоначально селились различные группы, — апачуа, таллахасси, микасуки и другие. Задержавшись, Тила осталась ночевать на плантации.

Дом Роберта был куда меньше, чем Симаррон, но тоже с прекрасными балконами. Проснувшись утром и выйдя на балкон, Тила увидела, что Роберт в одних бриджах стоит у перил напротив своей комнаты. Он не заметил Тилу, поскольку устремил взгляд к деревьям, которые росли вдоль границы его владений.

Тила, проследив за его взглядом, не сразу заметила, что в тени деревьев прячется молодая индианка в одежде из бежевой оленьей кожи и без всяких украшений. Иссиня-черные волосы свободно ниспадали на спину и плечи, обрамляя бронзовое нежное лицо черноглазой красавицы. Коснувшись губ пальцами, индианка исчезла. Озадаченная, Тила вновь взглянула на Роберта. Посмотрев вслед девушке, он вдруг вздрогнул, почувствовав взгляд Тилы.

— Мисс Уоррен. Как вы спали?

— Прекрасно, благодарю вас. Роберт, кто это?

— О ком вы?

— Эта девушка…

— Уверяю вас, там никого не было.

— Как вы прекрасно знаете, — тихо сказала Тила, — я, безусловно, поняла бы…

— Тила! — воскликнул Роберт. — Вы никого не видели. — Потом смущенно продолжил:

— Тут совсем иная ситуация, Джеймс Маккензи — мужчина, сам определяющий для себя правила поведения. Ваш отчим — мясник, но он не перережет вам горло и не убьет вас, если что-то узнает или заподозрит. А вот женщины семинолов никогда не вступают в связь ни с белыми поселенцами, ни с белыми солдатами. Они не предают своих мужчин. Если возникнет хоть малейшее подозрение, что Тамар приходила сюда, девушку убьют ее же родные, а меня сожгут в моем же собственном доме. Понимаете?

— Я никого не видела. — Тила вернулась в свою комнату. Больше она не заговаривала об этом, но много думала.

Дживс приехал за ней после обеда. Ранним вечером с помощью Дженифер она выкупала малыша, поскольку Тара была в коптильне. Малыш улыбался и гулил, Дженифер радостно смеялась. Вскоре вернулась Тара, и Тила заметила, что она пристально смотрит на нее. Когда Йена уложили спать, а Дженифер отправилась в свою комнату, Тила пошла к себе, но Тара остановила ее:

— Тебе понравилось у Роберта?

— Да, он очень интересный человек. Тара улыбнулась:

— Да, он много знает, всем интересуется. Роберт — прекрасный человек.

Тила недоумевала, к чему Тара затеяла этот разговор.

— Ты была там так долго… Мы уже стали надеяться…

— На что? — быстро спросила Тила.

— Что ты… что вы оба… что вам хорошо друг с другом и поэтому ты осталась у негр, — смущенно закончила Тара. Девушка потупила глаза.

— Тара, мало того, что я, считаясь невестой одного мужчины, в то же время…

— Спишь с другим?

— Вообще-то, — с легким раздражением ответила Тила, — сейчас я ни с кем не сплю. — Она очень давно не видела Джеймса и страдала от этого. Больнее всего было ощущение покинутости, хотя он часто относился к ней как к врагу.

Тара обняла девушку;

— Ты не так поняла меня. Я вовсе не осуждаю тебя. Напротив, ты приехала сюда преисполненная мужества, а меня привезли почти насильно. Я очутилась здесь лишь потому, что бежала от еще большего зла.

Тила удивленно приподняла бровь, и Тара улыбнулась.

— Это длинная история. Я пряталась в Новом Орлеане и случайно встретила Джаррета и Роберта. Джаррет женился на мне только для того, чтобы увезти из Нового Орлеана.

— Не может быть! Он обожает тебя!

— Да, мне необычайно повезло, — согласилась Тара, — однако все начиналось совсем не так. И вообще я рассказываю это тебе потому, что Роберт был мне настоящим другом в то время. Настолько близким, что тогда это сердило Джаррета. Так вот, зная Роберта и его доброту, я надеялась, что между вами что-нибудь возникнет.

Тила покачала головой:

— Нет, для меня он только друг, как и для тебя.

— Значит, ты все еще любишь Джеймса. — Тара печально посмотрела в окно.

— Не знаю, люблю ли я его, — солгала Тила, страдая от ущемленной гордости, — но он мне не безразличен, и я не могу изменить… своему чувству.

— Я люблю Джеймса и понимаю твои чувства. Однако и он не изменит себе. Ты не представляешь, как глубоко Джеймс скорбит о Наоми и умершем ребенке. Ты, подопечная Майкла Уоррена, не принадлежишь его миру. Боже милостивый, Тила, я не вижу для тебя счастливой развязки, понимаешь?

— Я ничего не прошу у Джеймса Маккензи.

— Ты ждешь его. И никто из нас не знает, когда он появится и появится ли вообще.

Девушка стиснула руки, чтобы скрыть предательскую дрожь, и опустила голову, не желая встретиться взглядом с Тарой.

— Вероятно, мне следует уехать.

— О Боже! Я вовсе не это имела в виду! — в ужасе воскликнула Тара. — Мы рады тебе, клянусь! Нам приятно твое общество. Дженифер и я любим тебя, малыш обожает.

Тила едва сдержала слезы.

— Я тоже всех вас люблю. Очень. И я так благодарна!

— Я сказала все это не для того, чтобы обидеть тебя. Надеюсь, ты понимаешь. И я видела, как Джеймса тянет к тебе. Но… о Боже, это такая ужасная ситуация! — Тила кивнула. — Нам пора одеваться к обеду, — добавила Тара.

Когда девушка подошла к двери, Тара окликнула ее:

— Тила?

— Да?

— Он увлечен до умопомрачения. Не сомневаюсь, Джеймс утопил бы меня, узнав, что я убеждаю тебя обратить внимание на кого-то другого.

— Джеймс сам посоветовал мне выйти замуж за другого.

— У него есть причины желать этого: он заботится о твоей безопасности, боится за твою жизнь, хочет, чтобы ты находилась подальше от военных действий. Но Джеймс очень увлечен. Уверена, ему было больно уходить, но он понимал, что должен так поступить. Не знаю, сможет ли он уйти еще раз.

— И я не знаю. — Оставив Тару, девушка пошла переодеваться к обеду.

Тила сидела с Тарой и Джарретом за большим обеденным столом. Они вели непринужденную беседу, избегая военной темы. Джаррет, посмотрев на девушку темными непроницаемыми глазами, спросил ее о визите к Роберту. Она ответила, что Роберт здоров и визит к нему доставил ей большое удовольствие.

И тут прибыл гонец. Дживс вошел в столовую и что-то тихо сказал Джаррету. Тот извинился и покинул комнату, оставив недоумевающих женщин. Через минуту Тара вскочила, Тила последовала за ней, и они, выбежав на крыльцо, увидели семинола с темным морщинистым лицом и длинными черными волосами, тронутыми сединой. Он сидел на тощей лошади, ожидая, пока Джаррет прочитает письмо.

— В чем дело? — встревожилась Тара.

— Ничего. Все в порядке, — ответил Джаррет и тут же заговорил с индейцем на его языке. Тот подавал реплики тихим голосом, так внимательно глядя на Тилу темными глазами, словно собирался кому-то рассказать о ней.

Она не поняла ни слова из беседы, но была уверена, что Джаррет предлагает индейцу гостеприимство. Тот взял кожаные мешки, принесенные Дживсом, видимо, поблагодарил Джаррета, но отказался взять что-то еще. Индеец явно не мог остаться. Махнув на прощание рукой Джаррету, он направил свою жалкую лошадь в чащу.

— Кто это? — спросила Тила.

— Может, вернемся за стол?

— Но…

Джаррет направился в дом. Женщины последовали за ним. Когда все снова уселись, Джаррет пригубил вино.

— Прошу вас! — взмолилась Тила.

Он удивленно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Тила, ничего не случилось. Это был Джим Джонсон, метис из племени моего брата.

— Значит…

— Он привез известие от моей мачехи. Она сообщает, что жива-здорова и находится вне опасности.

— Мачеха! — изумилась девушка.

— Мэри Маккензи, — пояснила Тара.

— Мать моего брата. — Джаррет наблюдал за Тилой. — Она воспитала нас обоих.

— И она живет там… где-то, в то время как солдаты вроде моего отца выслеживают индейцев и убивают женщин и детей?

— Твоего отчима, — уточнила Тара. Но Тилу охватил гнев.

— Джаррет, как же вы допускаете, чтобы она жила в болотах и лесах, подвергаясь опасности?

— А разве я могу помешать ей?

— Но вы должны…

— Тила, — прервала ее Тара. — Мэри отказалась жить с нами. Я умоляла ее согласиться, и Джаррет тоже, как, кстати, и Джеймс. Ее жизнь тяжела и полна лишений. Но Мэри привыкла к ней и считает ее такой же полноценной, как и мы свою.

— Но… — снова начала Тила.

— Хватит! Я не имею права навязывать ей мой образ жизни! — взорвался Джаррет.

Но Тила не понимала, что зашла слишком далеко.

— А что, если солдаты победят? Что, если воинов убьют, а женщин и детей увезут на запад? Что вы будете делать тогда? Неужели вы позволите ей умереть?

— Тила, для некоторых образ жизни — это сама жизнь, — быстро вмешалась Тара. Только увидев выражение ее глаз, девушка замолчала.

Но было уже поздно. Джаррет вскочил, бросив салфетку на стол, однако задержался у ее стула.

— Не беспокойтесь, мисс Уоррен. Пока я дышу, ни одному члену моей семьи ничто не угрожает. Но я не намерен навязывать свои взгляды мачехе или брату. И я не могу воевать за Джеймса. Каждый человек ведет свою войну.

Он вышел. Тила жалобно посмотрела на Тару.

— Извини. Я не имела на это права, но очень удивилась, узнав, что его мачеха живет в джунглях… Тара покачала головой и чуть улыбнулась:

— Все будет хорошо. Джаррет ужасно страдает, тревожась за мачеху. Он боготворит Мэри, как и я. Джеймс и Джаррет умоляли ее после смерти Наоми переехать в Симаррон, но она так же горячо просила позволить ей остаться со своим народом и идти на юг.

— Какая она? — Тила знала, что вопрос прозвучал глупо, ибо у них с Джеймсом нет будущего и им следует держаться подальше друг от друга. Ему это удалось. Но она ничего не могла поделать с собой.

— Мэри? — Тара задумалась. — Она очень хорошая: щедрая, отдает всю себя без остатка. Сильная, умная. — Тара улыбнулась. — Видишь, каких сыновей она вырастила.

— А Наоми, какая она была? Тара на мгновение замялась.

— Каждый мужчина счел бы ее красавицей. Она стала частью Джеймса, его жизнью, она понимала его народ. Он не просто желал ее, а глубоко любил. Тила…

Девушка улыбнулась и встала.

— Не нужно, пожалуйста. Ничего не нужно говорить мне и жалеть тоже. Я взрослая и отвечаю за свои поступки. Ты очень добра и так горячо переживаешь за всех, кто тебя окружает. Не переживай из-за меня.

— Тила…

Но та, сделав вид, что не слышит, поспешила на крыльцо. Она подставила лицо ветру и обхватила руками колонну. Девушке казалось, будто ее бросили в ад. Да, они замечательные люди, но ей больно находиться рядом с ними. Тила полюбила эти края, закаты, жару, взмывающих в небо экзотических птиц… но ей нет места в этой жизни. Она покинет все это, но бежать придется быстро и долго, иначе ее вновь силой вернут домой. Разве что удастся перехитрить солдат.

— О Боже! — прошептала вслух Тила, прижав руки к вискам. И тут она услышала сзади скрип кресла-качалки. Обернувшись, девушка увидела Джаррета, залилась румянцем и опустила голову. Он встал и, подойдя к Тиле, приподнял ее подбородок.

— Если я жесток и нетерпелив, — мягко сказал он, — то это не намеренно.

Отпрянув, она пожала плечами:

— Вы не жестоки. И, как я уже сказала Таре, вам незачем беспокоиться за меня. Я вовсе не такая хрупкая. Все, что произошло здесь, случилось по моей воле, и я сама несу за это ответственность.

Тилу удивило, что Джаррет улыбается, словно его позабавили. Усевшись на крыльцо, он прислонился спиной к колонне.

— Вы вовсе не кажетесь хрупкой. — Она приподняла бровь, и Джаррет улыбнулся еще шире. — И в этом, моя дорогая мисс Уоррен, заключается стоящая передо мной дилемма. Ради брата я готов заботиться о вашей безопасности. Ради брата, который, с одной стороны, страстно желает вас, а с другой — раньше самого Майкла Уоррена подтолкнул бы вас к браку с Джоном Харрингтоном, чтобы удалить из этих опасных мест. Что же касается хрупкости, то этого в вас нет! Напротив, именно ваша непреклонная воля, решительность и, конечно же, изысканная красота привлекли моего брата, сделали его одержимым.