Стоя на балконе, Тара смотрела на простирающийся перед ней величественный ландшафт.
      Она провела бессонную ночь, ожидая прихода Джаррета, желая объяснить ему свое состояние и надеясь укротить его гнев. Но он так и не появился, хотя в самой резкой форме потребовал, чтобы Тара не покидала спальню.
      Горечь обиды не проходила, и Тара, погруженная в печальные мысли, почти не замечала ни ласкающих лучей солнца, ни легкого ветерка, ни сверкающих вод.
      До нее доносились голоса людей, работавших в поле: негров, белых, краснокожих. Интересно, все они наемные рабочие или среди них есть и рабы? Нет, у Джаррета скорее всего нет рабов. Самой Таре рабство всегда внушало отвращение, но ведь она жила на Севере, а здесь относятся к этому совсем иначе, считают прибыльным. Тара также знала, что любой беглец мог укрыться во Флориде и рассчитывать на помощь. Индейцы отказывались выдавать беглых рабов, несмотря на предписания закона.
      Вновь окинув взглядом угодья «Симаррона», Тара подумала, что это действительно рай, хотя и полный опасностей.
      Почему Джаррет ничего не боится? Почему утверждает, что и дом, и его обитатели надежно защищены? Что это – бравада? Нет, это на него не похоже. И почему он отказался сотрудничать с военными? Как позволил себе такое? И они, похоже, приняли это как должное.
      «Джаррет разочарован во мне и не скрывает этого. Наши отношения становятся все хуже, напряженнее, хотя особой теплоты не было и раньше».
      Однако близость с Джарретом вселила в Тару уверенность, что он если и не влюблен в нее, то хотя бы сильно увлечен, охвачен страстью. Между тем, пробудив в Таре такие же чувства, он отошел от нее. Потерял интерес. Если так пойдет дальше, их совместная жизнь не сулит ничего, кроме мучений.
      Он просто деспот, решила Тара.
      Но, несмотря на все, что Джаррет сделал для нее, она не позволит ему попирать свое достоинство.
      Ей необходимо преодолеть страх. Она достаточно натерпелась, убежав из Бостона и добираясь до Нового Орлеана. Так что сейчас нечего бояться. Лучше уж погибнуть от индейского томагавка, чем вернуться назад.
      Тара вздрогнула, почувствовав, что кто-то приблизился к ней сзади.
      Это был он. Слегка расставив ноги, скрестив руки на груди, Джаррет насмешливо смотрел на Тару. Может, ей показалось, что насмешливо? Наверное, как всегда, сравнивает ее со своей покойной женой Лайзой, и, уж конечно, не в пользу Тары.
      Джаррет стоял так близко, что Тара могла коснуться его рукой, и ей мучительно хотелось этого, но она не осмелилась. О Господи, если бы рухнула стена, внезапно возникшая между ними! Тогда она вновь ощутила бы жар его тела, ласку и силу его рук. Ведь только рядом с ним ей спокойно и надежно.
      – Итак, любовь моя, как ты спала?
      – Спасибо, прекрасно, – небрежно ответила она, подражая его тону.
      – Приятно слышать. Слава Богу, что тебя не похитил посреди ночи какой-нибудь голый дикарь.
      – К счастью, и вас не похитили, мистер Маккензи.
      – Но я и не опасался этого.
      – О да, конечно! У вас же есть заклинание от индейских ножей и топориков. Однако и ваши прекрасные густые волосы могут украсить коллекцию скальпов.
      – Наконец-то хоть что-то во мне вам понравилось, миссис Маккензи.
      – Признаться, я дорожу и своими волосами и хотела бы сохранить их.
      – Как странно, любовь моя! Вы же совсем недавно собирались утолиться в Миссисипи, а сейчас беспокоитесь о волосах?
      Тара решила сменить тему этого дурацкого разговора, почему-то доставлявшего им обоим болезненное удовольствие.
      – Скажите, сэр, а как вы провели эту ночь? И где?
      – В моем доме, где мне всегда отлично спится. – Джаррет уселся на балюстраду, рядом с Тарой, не касаясь ее, но не сводя с нее пристального взгляда. – Как вам понравился наш дом?
      – Трудно сказать, – ответила она, – ведь хозяин этого райского уголка только обещал показать мне его, но надолго исчез, а я не осмелилась сама…
      – Хозяин райского уголка искал хозяйку, собираясь показать владения, принадлежащие ей, но она скрылась. Правда, потом ее нашли в конюшне… Однако хозяин испугался, что она удрала еще дальше. И вообще ему очень хотелось бы знать, от кого она бежит.
      Почему-то именно в этот момент Тара впервые поняла, что любит его так, как об этом пишут в книгах.
      Да, влюблена, хотя боится его, обижается за резкость, насмешливый тон. Впрочем, теперь все это отошло на второй план. Сейчас Тару завораживали необыкновенные глаза Джаррета, его спокойная сила, мускулистые руки, недавно сжимавшие ее в объятиях… И она снова жаждала этих объятий…
      Тара быстро опустила глаза.
      То, что она сейчас поняла, не принесло ей радости. Что даст ей любовь к человеку, который не питает к ней никаких чувств, относится с насмешливым равнодушием и лишь изредка снисходит до нее, утоляя свою страсть… Если не находит более достойной замены.
      Однако сейчас Тара надеялась заключить перемирие.
      – Вы обещали ни о чем не расспрашивать меня.
      – Разве? – удивился он.
      – По-моему так, сэр.
      Тара снова начинала злиться, но почему-то от этого любовь к нему только усиливалась.
      – Вполне возможно, дорогая. Но не могу же я не проявлять любопытства к твоей персоне. Особенно теперь, когда ты стала полноправной хозяйкой нашего совместного рая.
      – Но вы обещали…
      – Любопытство сильнее меня. Даже не любопытство, а необходимость знать больше о своей ближайшей родственнице. Я ни о чем не спрашиваю тебя, просто рассуждаю… Судя по твоему произношению, ты откуда-то с Севера. Скорее всего из Бостона. Но иногда у тебя проскальзывают интонации Юга… Впрочем, это ни о чем не говорит. Ты могла приехать в Новый Орлеан откуда угодно. Даже свалиться с неба.
      Джаррет ласково коснулся ее щеки.
      – Вы обещали… – беспомощно прошептала она.
      Он легко коснулся ее губ.
      – Да, обещал, что ты будешь в безопасности, и сдержу свое слово. Прислушивайся к моим советам – это поможет тебе избежать опасности.
      – Почему вы так уверены в себе?
      – Потому что…
      Его окликнули с пристани:
      – Мистер Маккензи! К берегу подходит судно, сэр!
      – Извини меня. – Спрыгнув с балкона, Джаррет устремился к пристани.
      Тара поспешила за ним.
      Восьмипушечный корвет с вооруженными солдатами стоял у причала. Среди них Тара заметила того светловолосого офицера, которого видела в Тампе.
      – Тайлер! – крикнул ему Джаррет. – Не думал так скоро увидеть тебя!
      – Я тоже не собирался пускаться в плавание вслед за тобой, – отвечал тот, сходя на берег. – Надеюсь, ты уделишь мне немного времени?
      – Конечно. – Они обменялись рукопожатием, и Джаррет взглянул на Тару. – Ты не знакома с капитаном Аргоси? Тайлер, это моя жена, Тара.
      Капитан поклонился Таре, а вслед затем представил Джаррету своих помощников, сержантов Райса и Калпепера.
      – Тара, – сказал Джаррет, – надеюсь, джентльмены согласятся пообедать с нами. Распорядись, пожалуйста.
      «Он хочет избавиться от меня, – подумала она. – Опасается, что я услышу те ужасы, о которых они будут говорить».
      Но, вспомнив, что обещала подчиняться Джаррету, направилась к дому.
      Дживса она нашла на кухне. Он что-то оживленно обсуждал с кухаркой Хетти.
      Увидев Тару, они улыбнулись.
      – У нас будут к обеду гости, – смущенно сообщила Тара. – Капитан Аргоси и два сержанта.
      – Я уже распорядилась, – сказала Хетти, – чтобы тем, кто останется на корабле, девушки отнесли пирожки. Мы всегда делали так. Миссис Лайза неизменно…
      – Последуем традиции. – Тара принудила себя улыбнуться. – Их нужно сохранять и чтить, верно?
      – К обеду я готовлю цыплят, – продолжала Хетти.
      – Может, пожарить их? – робко предложила Тара. – А еще картофель и побольше зелени. Хорошо бы подать рыбу для мужчин.
      – Хетти так запекает рыбу! – оживился Дживс. – Никто лучше не умеет!
      – Вот и прекрасно, – улыбнулась Тара. – Надеюсь отведать это блюдо.
      – А на сладкое что подать, миссис? – спросила Хетти.
      – У нас есть яблоки?
      – Их и не счесть!
      – Так, может, яблочный пирог?
      – У нас такой яблочный пирог… – вставил Дживс.
      – Что лучше и не бывает, – закончила за него Тара.
      – Чистая правда, мэм.
      – Значит, все будет хорошо.
      Тара вышла, вполне удовлетворенная беседой.
      Ее нагнал Дживс и попросил спуститься с ним в подвал и помочь ему выбрать напитки.
      Тара увидела несметное множество бутылок: из Франции, Италии, Испании. Вина, изготовленные в Америке, Джаррет привозил из своих поездок. Тару удивило, что подвал вырыт в такой болотистой почве, однако она заметила, что дощатый пол совсем сухой.
      Выбрав несколько бутылок с красным и белым французским вином, Тара поняла, что Дживс доволен ею.
      – У вас хороший вкус, мэм.
      – Я очень старалась заслужить ваше одобрение, Дживс, – весело призналась она. – А теперь скажите, зачем сюда прибыл капитан Аргоси?
      – Миссис Маккензи, я…
      – Не надо, Дживс. Я ведь уже не ребенок. Не нужно меня успокаивать… Как по-вашему, – Тара понизила голос, – если джентльмены собрались в библиотеке, им не помешает бутылка виски? Поставьте, пожалуйста, на поднос бутылку и бокалы, а я отнесу в библиотеку.
      – Миссис Маккензи, в библиотеке есть бар, где джентльмены найдут все, что нужно.
      – Неужели? – Она нахмурилась. – А почему бы мне не отнести им фрукты? Ведь, по словам Хетти, в доме полно яблок.
      – Миссис Маккензи, я…
      – Дживс, – твердо сказала Тара, – будьте любезны, приготовьте поднос с фруктами.
      Хитрость не удалась. Едва Тара вошла в библиотеку, как мужчины замолчали, так что она услышала лишь слова благодарности за угощение. Джаррет проводил ее насмешливым взглядом.
      Предложение Дживса принять горячую ванну немного утешило Тару.
      Она лежала в ванне, пока не остыла вода, потом оделась и занялась шитьем, решив закончить платье, начатое еще не корабле. Но, вспомнив слова Нэнси Рейнольдс о том, что здешняя прачка Кота – мастерица шить, попросила Дживса прислать ее.
      Кота, привлекательная молоденькая итальянка, попала в Америку недавно и еще плохо говорила по-английски. Но девушки быстро поняли друг друга и с энтузиазмом обсудили фасон нескольких платьев. Кота приступила, к шитью без промедления.
      Готовясь к примерке; Тара осталась, в корсете и панталонах. Внезапно дверь без стука распахнулась, и на пороге появился Джаррет Маккензи. Тара залилась краской. Смутившаяся Кота вскрикнула «scusi», что по-итальянски означает «извините», и выскочила из комнаты.
      Джаррет пропустил девушку и закрыл дверь.
      – Обед уже подан, – сообщил он.
      – Сейчас… Я почти готова.
      Джаррет подошел к камину, где стояла Тара, прижимая к груди платье.
      – Кота так быстро сшила его? – спросил он.
      Тара покачала головой.
      – Я начала шить платье еще на корабле. Сейчас мы вместе заканчивали.
      – Ты прекрасная портниха.
      – Я же сказала вам, что постараюсь быть хорошей женой.
      – Не это главное, Тара.
      Она метнула на него гневный взгляд.
      – А главного во мне как раз нет!
      – В тебе есть все, – печально проговорил Джаррет, – но только не для меня.
      Тару вдруг охватила безумная жалость к нему. Этот человек мог жениться на любой красавице, готовой беспрекословно выполнять его требования. И что же? Под влиянием минутного порыва Джаррет совершил непоправимую ошибку, связав себя священными узами брака с незнакомой женщиной, замешанной в страшном деле, о котором она не хочет… не может ему рассказать.
      Но заговорила Тара совсем о другом:
      – Джаррет, зачем они приехали? О чем беседовали с вами?
      – Объясню позже. Сейчас нет времени.
      – Пожалуйста, скажите…
      В этот миг Джаррет потянул у нее из рук платье, и ей пришлось выпустить его.
      – Парижская мода? – осведомился он, – Может, ты приехала сюда из-за границы? Дживс убежден, что ты знатного рода и скрываешься в нашей стране от какого-то великосветского скандала.
      Тара взяла у него платье.
      – Я первая задала вопрос и жду ответа. Зачем сюда прибыли солдаты?
      Джаррет не отвечал, переводя взгляд с нее на платье.
      – Изумительно!
      – Оно так нравится вам?
      – Еще больше та, которая наденет его.
      Снова завладев платьем, Джаррет небрежно отбросил его. Тара нагнулась за ним, но он схватил ее за плечо и привлек к себе.
      Она замерла. Ей так хотелось этого последние дни!
      – Джаррет, – тихо промолвила Тара, – нас ждут к обеду.
      – Верно. Кроме того, ты просила меня не прикасаться к тебе.
      – Джаррет, ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Зачем они приехали?
      – Зачем? – Он еще теснее прижал ее к себе.
      Она дрожала всем телом.
      – Зачем? – повторил Джаррет и вдруг отпустил ее. – На все вопросы я отвечу позднее, вечером. – Он направился к двери, но обернулся. – Имейте в виду, миссис Маккензи, этой ночью я не стану сторожить вас снаружи. Вы спрашивали, где я ночую? Отныне здесь и только здесь. Но, боюсь, это не даст вам отдохнуть!

      Тару так била дрожь, что ей пришлось сесть. Желтое шелковое платье с белым кружевом смялось у нее в руках, и она лихорадочно расправляла его. Тара не понимала, что с ней. Она боится того, что произойдет вечером, или ненавидит себя за то, что так желает этого?
      Потом Тара подумала, что военный корабль приплыл сюда не случайно. Значит, случилось что-то страшное, но от нее это скрывают. Она должна все узнать!
      Тара быстро оделась. Возможно, если она выяснит правду, ей будет уже не до мыслей о предстоящей ночи.
      Мужчины сидели за столом, попивая вино и терпеливо ожидая ее прихода. Увидев Тару, они поднялись, любезно поздоровались, а Джаррет проводил ее к месту в торце стола, покрытого белоснежной скатертью. Столовое серебро блестело, фарфоровые тарелки имели самый изысканный вид.
      «Наверное, это приданое Лайзы», – подумала Тара и тотчас упрекнула себя за суетные мысли.
      Дживс кашлянул, и только тогда Тара догадалась, что домоправитель ждет, когда она велит подавать первое блюдо. Тара кивнула, и он улыбнулся ей.
      За столом шел приятный, непринужденный разговор: о погоде, о видах на урожай, о том, что нынче зима просто чудесная…
      – Если бы индейцы не начали эту проклятую войну! – в сердцах воскликнула Тара и невольно бросила взгляд на Джаррета, сидевшего в противоположном конце стола.
      Его глаза сузились и негодующе блеснули.
      – Разумеется, миссис Маккензи, – любезно проговорил капитан, – в этой глуши мы не в такой безопасности, как в Нью-Йорке, Бостоне или Филадельфии… Но и у нас есть свои преимущества.
      – Вы с Севера? – спросил у Тары сержант Райс.
      – С Севера? – повторила она, не отрывая глаз от тарелки.
      – Нет, – возразил другой сержант. – Миссис Маккензи настоящая леди с Юга. Это сразу заметно.
      Он был из Алабамы и, кажется, считал, что все настоящие леди родом оттуда.
      – Здесь у нас много прекрасных женщин с Севера, – вставил сержант Райс.
      – Джентльмены, – рассмеялась Тара, – я не из этих мест.
      К удивлению Тары, Джаррет пришел ей на помощь:
      – Моя жена, как видите, не хочет разочаровать никого из вас. А встретились мы и поженились в Новом Орлеане. Но ряд обстоятельств заставил меня поспешить сюда.
      – Каких? – вырвалось у Тары.
      – Дело в том, что неподалеку отсюда живет одна семья, но не на берегу реки, а в глубине джунглей. Я должен помочь им добраться до Тампы.
      – Вы? – воскликнула она. – Но почему?
      – Я должен помочь им, – твердо повторил он.
      – Но здесь капитан и с ним вооруженные люди!
      – Да, у него рота. Однако иногда один человек может сделать больше, чем целая армия.
      Гости притихли, почувствовав, что между хозяевами назревает размолвка, хотя и не понимали ее причины. Тара же думала только о том, что Джаррет уезжает и, возможно, надолго. А она остается одна перед лицом того неизвестного и страшного, что может произойти в любой момент. И дело не только в индейцах. Тара вдруг испугалась, что в отсутствие Джаррета ее разыщут те, от кого она убежала из Бостона. Кто же тогда поможет ей?
      – Но почему? Почему именно вы? – повторила она.
      – Дорогая, – терпеливо сказал Джаррет, – мы не должны лишний раз провоцировать столкновения… Однако все это неинтересно гостям, людям весьма осведомленным.
      Тара пригубила вино, любезно улыбнувшись капитану и сержантам.
      – Прошу извинить меня. Я ведь тут новый человек. Надеюсь, вам понравился обед, джентльмены. А сейчас вас ждут бренди и сигары. Я же должна уйти.
      Она поднялась из-за стола, совсем забыв, что еще не подавали ни десерта, ни кофе, и направилась к двери. Джаррет окликнул ее, но Тара не услышала его.
      Не поднимаясь к себе, она вышла на задний балкон, спустилась оттуда в сад, пробежала в сумерках по дорожкам, сама не зная, куда и зачем. Оказавшись под сенью раскидистого дерева, Тара обняла его шершавый ствол, словно надеясь обрести в нем утешение и защиту.
      Отсюда был виден причал. На якоре стояли «Магда» и корвет: на палубах уже зажгли фонари.
      Он уезжает, билось у нее в мозгу, в эти страшные джунгли, и один Бог ведает, что с ним случится… А если… если Джаррет не вернется?.. О Боже!.. Боже…
      – Черт возьми! – услышала она и вздрогнула всем телом. – Опять удираешь? Ты просто не в состоянии усидеть на месте!
      Сильная рука схватила ее за плечо. Джаррет! Опять он приблизился бесшумно! И как ему удалось так быстро найти ее в этих зарослях, в полутемном саду?
      – Не смейте так разговаривать со мной! – крикнула она, пытаясь вырваться. – Зачем вы уезжаете?
      – Я же говорил. Кроме того, я не знал, что тебе будет так меня не хватать.
      Опять этот насмешливый тон!
      – Значит, решили оставить меня на милость дикарей?
      – Некоторых из них ты уже видела здесь, в доме, и рядом с домом. Они очень страшные?
      – Почему вы ушли от гостей? – уже миролюбивее спросила Тара. – Меня они извинят: поймут, что мне надо поплакать о муже, готовом добровольно встретиться с охотниками за скальпами.
      – Вот так-то лучше, – добродушно проговорил Джаррет. – Твоя ирония мне больше по душе, чем истерические крики. Что же касается скальпа, полагаю, тебя особенно заботит твой. И это правильно, дорогая… Идем обратно.
      Джаррет повлек Тару к дому, несмотря на ее яростное сопротивление.
      – Я закричу! – пригрозила она. – Что подумают о вас гости?
      – Они привыкли ко всему, любовь моя. Ведь мы тоже отчасти дикари. Уверен, ты так и считаешь. Но гости уже отправились на корабль.
      – Вы настоящий тиран! – воскликнула Тара, но в голосе ее прозвучала нежность.
      Джаррет стиснул ее руку, повел по коридору и на втором этаже открыл дверь спальни. Их спальни.
      Окна были распахнуты, занавески колыхались от легкого ветерка. В комнате пахло полевыми цветами. Возле умывальника горела лампа, отбрасывая на стены причудливые тени.
      Джаррет взглянул на Тару:
      – Будь я проклят, если сегодня оставлю тебя одну!
      – Не оставляйте и завтра, – прошептала она.
      Внезапно Джаррет повернул Тару спиной к себе и начал расстегивать платье.
      Она попыталась вырваться.
      – Стой спокойно! Жаль рвать так хорошо сшитую вещь.
      Уже почти обнаженная, Тара сказала:
      – Если вы и вправду желаете этого, возьмите меня с собой.
      – Ах, моя дорогая, я бы с радостью, но… – Он пылко прильнул к ее губам.
      – Скажите, – прошептала она, когда Джаррет наконец отпустил ее, – чем я не подхожу вам как жена?
      – Я никогда не говорил, что ты мне не подходишь.
      – Но вы показываете это всем своим видом. Я знаю, что мое поведение не нравится другим, но не могу вести себя иначе.
      – Что?!
      – Не могу смолчать, если мне что-то не по душе, постоянно за все благодарить.
      – Что за чушь! Разве я требую этого?
      – Да, вы спасли меня, – продолжала Тара, не отвечая на его вопрос, – и я этого никогда не забуду. Но поставили мне условия в обмен на мою безопасность.
      – А вы полагаете, дорогая, что я способен безвозмездно рисковать своей драгоценной жизнью? И даже не замечать, что рядом со мной такая прекрасная женщина, до которой могу дотронуться?
      – Перестаньте!
      Но Тара не успела одернуть его. Джаррет бросил» ее на постель и начал ласкать. Она извивалась и стонала от наслаждения. Слова иссякли сами собой, уже совершенно ненужные.
      – Задуй лампу, – прошептала она, в первый раз обращаясь к нему на ты.
      Он мотнул головой.
      Его пальцы, губы снова были повсюду, обжигая ее. Соски затвердели, в зажмуренных глазах вспыхнули звезды.
      Тара ощутила тяжесть Джаррета, и когда он вошел в нее, вновь застонала.
      Казалось, она плыла среди облаков и ярких звезд. Реальный мир исчез. И вокруг не было… ничего, кроме этого смуглого мускулистого тела… и движений, от которых захватывало дух и прекращался отсчет времени…
      Когда все окончилось, Тара почувствовала опустошенность. Джаррет лег рядом и обнял ее. Их пальцы переплелись.
      Несколько минут протекло в молчании. Потом Тара спросила:
      – Ты действительно должен уехать?
      – Если бы у меня была малейшая возможность избежать этого, я бы остался с тобой.
      На глаза Тары навернулись слезы.
      – Я сделаю все, чтобы вернуться скорее.
      Тара начала засыпать, когда вновь ощутила его прикосновения. Все опять было так же, но и совсем иначе.
      Под утро она проснулась, ощутив, что Джаррет хочет ее, и снова отдалась ему. А потом Таре приснился страшный сон.
      Она убегала. Ее преследовал индеец с ножом в одной руке и томагавком в другой. Тара боялась посмотреть ему в лицо, потому что знала: это ее муж.
      И вдруг она замерла. Перед ней стоял Уильям. Кто-то, держа Уильяма за волосы, приставил к его горлу кинжал.
      Слова врага эхом отдавались в ее ушах. Тара снова бросилась бежать, слыша за собой шаги преследователя.
      – Возвращайся, Тара! – крикнул он. – Возвращайся! Спаси его… заплатив за это.
      – Уильям! – Она исступленно повторяла это имя, уверенная, что спасет его, если только добежит…
      Но куда добежит?
      Но индеец был уже рядом. Он угрожал Уильяму, намереваясь снять скальп. С него или с нее…
      – Тара!
      Чья-то рука прикрыла ей рот, и она, вздрогнув, проснулась. Стройный и сильный, как пантера, обнаженный Джаррет склонился над ней.
      – Ты кричишь так, словно тебя убивают. Кстати, кто такой Уильям?
      – Я… не знаю.
      – Кто такой Уильям?
      Губы у Тары пересохли, из глаз хлынули слезы. Слезы облегчения.
      Джаррет был рядом. Обнимал ее, гладил по голове.
      – Все хорошо, – говорил он, – я с тобой. Успокойся и засни опять. Я здесь.
      «Но ведь ты уедешь сегодня утром!» – с тоской подумала она.
      – Пока ты со мной, тебе ничто не угрожает, – шептал он. – Ты в безопасности.
      Постепенно Тара успокоилась, дрожь унялась. Страшное сновидение подернулось туманной дымкой.
      Тара забылась глубоким и спокойным сном. Когда же она наконец открыла глаза, то увидела повторение своего ужасного сна: над ней снова нависал Джаррет, уже совсем одетый – в белой сорочке с открытым воротом, в зеленом жилете, коричневом сюртуке, узких штанах и высоких сапогах. Стянутые в пучок волосы подчеркивали четкую правильность черт его лица.
      Как и в прошлый раз, он спросил:
      – Так кто же такой Уильям?
      Она покачала головой:
      – Джаррет, не нужно…
      – Кто он такой?
      – Джаррет…
      – Черт побери, кто такой Уильям?
      Джаррет схватил Тару за плечи и приподнял ее. Простыня соскользнула с обнаженной груди.
      – Джаррет… – беспомощно повторила она.
      – Кто он?
      – Ты же обещал… Джаррет…
      – К дьяволу обещания! Отвечай!
      Что ж, на этот вопрос она ответит. Но только на этот.
      – Я жду!
      – Мой брат! Уильям – мой брат!
      Она высвободилась, откинулась на подушки, натянула простыню и закрыла глаза, мечтая снова погрузиться в глубокий спасительный сон.
      Джаррет не отходил от постели.
      – Твой брат? Клянешься?
      Тара застонала от возмущения. Ну почему он не верит и продолжает допытываться? Она повернулась на бок, спиной к нему.
      Уснуть… Не видеть, как Джаррет уходит, оставляя ее наедине со всеми страхами.
      – Ладно, поговорим, когда вернусь.
      «Да, когда вернешься… Если вернешься… О, вернись, непременно вернись!.. Я погибну здесь без тебя…»
      Джаррет коснулся шеи Тары, убрав разметавшиеся волосы. Потом она ощутила прикосновение горячих губ.
      Но в следующую секунду поняла, что его уже нет в комнате, хотя не слышала ни шагов, ни звука отворяемой двери.
      Ушел!
      Тара вскочила с постели, накинув на себя простыню, и бросилась к двери. Поздно! Его голос уже доносился снизу – Джаррет отдавал распоряжения Дживсу. Метнувшись к окну, Тара увидела, что он вскочил на своего Шарлемана и быстро умчался.
      Чувствуя себя покинутой, Тара рухнула на постель и залилась слезами.
      О Боже, зачем он уехал? Ведь она так любит его!

      Тара потеряла счет дням.
      Поджидая Джаррета, она много узнала о «Симарроне» и скоро поняла, что, не слишком полагаясь на судьбу, ее муж принял необходимые меры для защиты своих владений. Их охраняли вооруженные люди, и весь «Симаррон» походил на маленькое государство со своими законами. Ничто не напоминало здесь военный лагерь, но внимательный взор заметил бы расставленные повсюду сторожевые посты. К тому же Тара знала, что время от времени Рутгер отправляет в глубь территории небольшие разведывательные отряды.
      Дживс показал наконец молодой хозяйке весь дом, до сих пор поражавший ее монументальностью, сочетавшейся с изысканным вкусом.
      Привыкла она и к своей комнате, даже полюбила ее. Особенно после того, как Дживс поставил туда вращающееся зеркало и красивый туалетный столик.
      Страхи почти оставили Тару, она обрела относительное спокойствие. Оно было нарушено только однажды, когда Дживс привел ее в небольшую комнату на втором этаже – «малую библиотеку».
      Там в простенке между окнами висел большой портрет женщины с длинной стройной шеей и величественной осанкой. Глубокие карие глаза казались загадочными; каштановые локоны обрамляли улыбающееся лицо.
      Тара сразу поняла, что это хозяйка «Симаррона», настоящая жена Джаррета, Лайза.
      Если портрет не лгал, она была очень хороша – и не только внешне.
      И здесь, в «Симарроне», несомненно, остался ее дух – в укладе жизни, привычках, традициях. Так будет всегда…
      «Но Лайзы нет, – напомнила себе Тара, устыдившись новой вспышки ревности. – А память о ней должна остаться – это вполне естественно. Беспамятство – порождение зла, бесчувственности. Оно недостойно людей…»
      Иногда, по нескольку раз в день, сама того не желая, Тара заходила в «малую библиотеку» и смотрела на портрет, а потом занималась домашними делами, думала о том, как поступила бы на ее месте Лайза. И приходила к выводу, что наверняка иначе, чем Тара.
      Со всеми вопросами Тара обращалась к Дживсу, и тот охотно отвечал ей. Однако когда она спросила о Лайзе, Дживс с глубоким вздохом сказал, что об этом трагическом событии мистер Маккензи расскажет ей сам. Примерно так же отвечали другие. А одна из служанок, большеглазая Тила, испуганно пробормотала, что масса Маккензи снимет с нее скальп, если она посмеет распускать язык.
      Как-то вечером Тара послала за Рутгером, чтобы узнать от него последние новости. Они вместе поужинали, и он рассказал, что, по сведениям одного из торговцев, проезжавших мимо, Тампа не подверглась нападению индейцев и вообще пока ничего тревожного не происходит. Когда же Тара завела разговор о Лайзе, Рутгер проявил такую же сдержанность, как и все домочадцы.
      Однажды, застав молодую хозяйку возле портрета Лайзы, Дживс спросил, не хочет ли миссис Маккензи побывать на ее могиле, и несколько смущенная Тара согласилась.
      Они подошли к небольшой роще, окруженной ажурной железной оградой. За оградой стояло несколько памятников, но внимание Тары сразу привлек тот, что находился почти в центре кладбища. Там над могилой распростер крылья печальный мраморный ангел.
      Подойдя ближе, она прочитала надгробную надпись:
       «Здесь покоятся земные останки Лайзы Марии Маккензи. Она родилась в Сент-Августине в 1806 году. Ангелы взяли ее из земного рая на небеса 18 января 1833 года. Любимая жена, благословенная хозяйка, оплакиваемая всеми, ты будешь вечно жить в наших сердцах».
      Тара обернулась в Дживсу, надеясь, что хотя бы теперь он поведает ей о причине столь ранней смерти несчастной женщины, но тот уже исчез.
      Неподалеку Тара заметила камень, на котором было высечено всего три слова:
       «Тому, кто ушел».
      Надпись на соседней могиле, напротив, отличалась многословием:
       «Мэри Лайд, родившейся в Дублине, Ирландия, в 1811, и умершей на плантации «Симаррон», территория Флорида, в 1831, а также ее мертворожденному ребенку. Пепел к пеплу, прах к праху, да благословит Господь своих детей».
      «Бедная Мэри Лайд! – подумала Тара. – И бедная Лайза – обе такие молодые… И несчастный ребенок!..»
      Подул свежий ветер, зашелестели листья, нарушив мертвую тишину кладбища.
      Тара увидела еще одно надгробие с великолепной мраморной Богоматерью и младенцем Христом. Какая печальная надпись: