Но с недавних пор – Джаррет Маккензи хорошо помнил это – индейцы почти перестали покупать спиртное, предпочитая ему ружья, пули и порох.
      Джаррет был знаком со многими индейскими вождями, знал жизнь и обычаи семинолов, пожалуй, не хуже – если не лучше, – чем быт и нравы своих соплеменников. Индейцы, обосновавшиеся во Флориде, говорили на разных наречиях, и внутри каждого клана имелось много различных групп. Во главе десятков кланов стояли верховные вожди, как и в группах. Субординация носила, однако, условный характер, и если один из вождей призывал взяться за оружие, другие могли решать по своему усмотрению, подчиняться или нет. Все окончательно определялось на так называемом «сборе красных палочек» – эти палочки приносили на общее собрание воины, желавшие участвовать в предстоящей битве.
      Джаррета совсем не успокоила встреча с Оцеолой, состоявшаяся незадолго до поездки на Рождество в Новый Орлеан. Упрямому Уайли Томпсону, агенту по связям с индейцами, следовало бы знать, что семинолы не считают возможным заковать человека в цепи – ни за какой проступок. Все преступления, совершенные соплеменниками, они обсуждали раз в год на празднике «Танец зеленой кукурузы». Провинившихся подвергали разным наказаниям в зависимости от тяжести содеянного. Изредка выносился даже смертный приговор; за прелюбодеяние отрезали кусок уха или носа. Но никогда никого не заковывали ни в цепи, ни в кандалы.
      Уайли Томпсон сделал это, обвинив Оцеолу в том, что тот вломился к нему в контору и нанес оскорбление словом. Вождя арестовали, надели на него кандалы и поместили в каторжную тюрьму. Томпсон считал, что поступил правильно, однако Джаррет, узнав об этом, сразу отправился к нему в форт, в глубь территории, желая объяснить, какой серьезной угрозе он подвергает хрупкий мир.
      Томпсон, не согласившись с его доводами, настаивал на том, что наглость и непослушание требуют именно такого наказания. Джаррет уехал, сказав, что считал нужным предупредить о возможных последствиях. После чего сам, на свой страх и риск, решил встретиться с выпущенным из тюрьмы Оцеолой, выказать тому свою дружбу и выразить сожаление по поводу случившегося. Как и некоторые другие белые, Джаррет был убежден, что с индейцами следует дружить, ибо они достойны этого и только дружба обеспечит спокойствие на их общей земле. Но кое-кто придерживался иного мнения. И таких было значительно больше.
      Теперь Джаррет возвращался, и не один, а с женой. Как бы он ни хотел оградить себя и свою новую жизнь от досужих толков, ему это не удастся. И Таре тоже придется столкнуться с этим. И со многим еще, доселе неведомым…
      – У нас есть все для плавания? – спросил он у Лео.
      – Так точно, сэр. Если будет попутный ветер, я приведу «Магду» в залив Тампа послезавтра утром.
      – Отлично.
      Джаррет с наслаждением пил горячий кофе, и мысли его прояснялись. Свежий соленый ветер овевал его.
      – Я встану за штурвал, – сказал Джаррет Роберту, отдав Лео пустую кружку. – Пускай Нейтан приготовит поесть, а ты помоги ему, Лео.
      – Хорошо, сэр…
      Роберт выжидательно посмотрел на Джаррета.
      – Ну что еще? – нахмурился тот. – Говори.
      – Удивляюсь твоему хладнокровию, Джаррет Маккензи. Если бы я взял в жены такую леди…
      – С твоей внешностью ты вполне мог бы опередить меня, но почему-то не сделал этого.
      – Спасибо. Может, внешне я и привлекательнее, но ты зато намного богаче и сильнее меня. А многие женщины в этом очень нуждаются. Особенно эта. Да и она, похоже, тебе подошла, верно?
      – Поживем – увидим. Время покажет. Пока ее больше всего страшит встреча со змеями и аллигаторами. Кто знает, что скажет Тара, когда столкнется с моими трудностями. С голой правдой о моей жизни…
      – Хочешь, чтобы я подготовил ее?
      – Я перережу тебе глотку, если заикнешься!
      – Молчу как рыба. Но что, если она…
      – Что?
      – Если Тара не сможет вынести этой правды? Что ты сделаешь? Отправишь ее на север?
      Джаррет устремил глаза в бескрайний морской простор, прислушался к плеску волн и задумчиво покачал годовой:
      – Я о многом ее предупредил. Она сама выбрала путь. И надеюсь, пойдет по нему.
      – Но ты все-таки не сказал ей…
      – Всему свое время, Роберт! Когда я буду готов, то…
      – А вдруг Тара услышит что-то по прибытии в Тампу?
      – Возможно.
      – И тогда…
      – Тогда спросит меня о том, о чем захочет узнать.
      – Есть, капитан! Как скажете… – Роберт вытянулся в струнку, щелкнул каблуками, подмигнул. – Взгляну, что делает Нейтан на камбузе, и потороплю его. Не знаю, как у тебя, а у меня живот уже основательно подводит.
      Джаррет остался один за штурвалом и сейчас радовался этому. Мерное движение судна успокаивало. Все, что произошло прошлой ночью, казалось нереальным. А то, что он сделал, попросту фантастическим.
      Услышав стук в дверь, Тара не сразу проснулась. Она приподнялась и села, но не почувствовала себя отдохнувшей. Усталость и напряжение не покинули ее. Тара огляделась и сначала не поняла, где находится; понимание стало приходить постепенно. Осознав все, она испытала испуг, замешательство, смущение и отчаяние…
      «Боже правый, что я наделала? Что теперь со мной будет?»
      Стук повторился. Она вскочила и начала поспешно одеваться… Это он! Сейчас войдет. Снова… Нет, он бы не стал стучать… Голова у нее шла кругом. Тара совсем растерялась…
      Да, вчера ночью она потеряла голову… но обрела нечто иное… Новое. Щеки у нее горели.
      – Тара! – послышался из-за двери незнакомый голос.
      Не успев причесаться, она бросилась открывать. Роберт Трит, держа в руках серебряный поднос, отвесил ей глубокий полушутливый поклон.
      – Миссис Маккензи, считайте меня своим верным и покорным слугой, пока не доберетесь до вашего нового дома, где, надеюсь, будете безоблачно счастливы всю жизнь!
      Тара улыбнулась. Роберт, милый и обаятельный, видимо, всерьез считал себя ответственным за ее судьбу, поскольку легкомысленно посоветовал Джаррету жениться.
      – Благодарю вас. – Тара присела в реверансе.
      – Поставить на стол, миссис Маккензи?
      – Что там?
      – Восхитительный раковый суп! Такого, ручаюсь, вы не пробовали! – Он поставил поднос на стол, снял крышку с горшочка. – Не обращайте на меня внимания. Я уже ел.
      Тара вдруг поняла, что зверски проголодалась, и тут же взялась за еду. И вкус, и аромат супа были чудесными. Она ела с жадностью, но вдруг, вспомнив о Роберте, спросила:
      – Вы служите у Джаррета?
      – Временами. По обоюдному согласию.
      – Вы с ним приятели?
      – Он мой лучший друг. Я готов умереть за него, – искренне признался Роберт. – Мы оба очень любим нашу землю.
      – Особенно ужасных насекомых и аллигаторов?
      – Будет вам. Посмотрим, что скажете, увидев хоть раз закат солнца! А уж если доберетесь до знаменитого Источника вечной молодости…
      – А он существует?
      – По правде сказать, я до него еще не добрался. Но, говорят, существует. Так или иначе, уверяю вас, вы увидите волшебные места, где рядом с вами будут происходить удивительные события.
      Она скептически подняла брови.
      – Брачные игры аллигаторов?
      – Миссис Маккензи! – воскликнул Роберт. – Вот уж не ожидал от вас!
      – Вы правы, – смутилась Тара. – Чего только не скажешь от страха и неуверенности!
      – Вы попадете в настоящий рай, миссис Маккензи!.. Кстати, не забывайте о супе, а то он остынет. Вы только послушайте… Так вот, в 1492 году Христофор Колумб открыл Новый Свет. И вскоре испанцы сказочно разбогатели, набросившись на сокровища Южной Америки. Один из них, Хуан Понсе де Леон, в поисках богатства начал бороздить ближние и дальние моря. Так он открыл острова Вест-Индии, завоевал Пуэрто-Рико и добрался до берегов Флориды. Когда он умер, по его стопам ринулись многие другие испанцы. И тут начинается история, которую я хочу вам поведать. Эрнан Кортес завоевал Мексику и нашел сокровища ацтеков. Завидуя ему, завоеватель и губернатор Кубы Веласкес де Куэльяр послал некоего Панфило де Нарваэса исследовать полуостров Флорида и отыскать там то, чего не обнаружил в свое время Понсе де Леон. Речь шла о несметных сокровищах. Нарваэс привел свои корабли в залив Тампа, куда сейчас лежит наш путь, и затем направил их вдоль берега Флориды к северу. Сам же с небольшим отрядом прокладывал путь по суше туда же. Сначала индейцы встретили их доброжелательно, но по мере продвижения отряда туземцы становились все враждебнее… Я не утомил вас, мэм? Доедайте суп и переходите к мясу… Так вот, Нарваэс не нашел никаких сокровищ. Однако еще хуже было то, что он не обнаружил и своих кораблей, прибыв в условленное место. Он и его люди пришли в отчаяние. Что оставалось делать? Они решили строить корабли сами. В древесине не было недостатка, а на гвозди и скобы они пустили свои мечи и шлемы. В общем, с грехом пополам соорудили несколько небольших судов.
      – Как интересно, Роберт. А что же было дальше?
      – Итак, люди Нарваэса пустились в плавание и почти все погибли – одни утонули, других, выбравшихся на берег, убили индейцы.
      – Это уже не столь увлекательно.
      – Погодите. Жена Нарваэса выслала ему на помощь корабль, но моряки с этого судна не нашли следов ее мужа и его спутников. Индейцы заманили на берег двух молодых людей с корабля, и, когда те приплыли на шлюпке, их взял в плен индейский вождь по имени Гириква – с тем в свое время очень плохо обошелся Нарваэс. Первого юношу страшно мучили и потом прикончили.
      – Очень занимательный рассказ!
      – Второго, – продолжал Роберт, – звали Хуан Ортис. И вождь индейцев вознамерился сделать с ним то же самое. Он велел привязать его к дереву и зажечь под ним костер…
      – Роберт!
      – Потерпите еще немного, мэм… Но дочь вождя пожалела несчастного. Зарыдав, она бросилась к ногам отца и умоляла его сжалиться над молодым человеком.
      – Ну же, Роберт!
      – И он… он освободил Хуана Ортиса, – закончил тот таким тоном, будто сам совершил этот благородный поступок.
      – В какой книжке вы все это вычитали?
      – Это не из книг! Я рассказал вам подлинную историю.
      – Ну, и что было дальше? Юноша влюбился в индейскую девушку, и они поженились?
      – Вот и нет. Многие годы он находился в рабстве у индейцев. Их вождь был, видать, серьезный мужчина. Но его дочь пыталась помочь Хуану и уговорила своего жениха взять юношу к себе. Там с ним обращались лучше. После этого вождь Гириква отказался выдать дочь за молодого индейца. И все же тот продолжал помогать Хуану…
      – А дальше что?
      – Много лет спустя Ортиса выручил другой испанец, Эрнандо де Сото, а чем закончились дела у влюбленной индейской пары, не знаю. Правда, интересная история? Я люблю такие. У меня даже есть все сочинения Уильяма Шекспира, не верите? Как-нибудь побываете в гостях, я вам покажу.
      – Спасибо, Роберт.
      Он вскочил.
      – Я пошел. А то наш капитан заждался меня у штурвала. Не стоит его дразнить. Он страшен в гневе. – Роберт подмигнул. – Скоро увидимся.
      После его ухода Тара занялась прической, размышляя о том, что с этим очаровательным молодым человеком она чувствует себя очень свободно и забывает обо всех бедах.
      Тару охватил легкий трепет; ее взволновал приход Роберта, хотя сейчас она испытывала совсем не то, что в присутствии Джаррета, когда он смотрел на нее или прикасался к ней.
      Тара вздохнула. Господи, что же она наделала? Вдруг Маккензи когда-нибудь узнает про нее все?
      Не то, что было на самом деле, а то, в чем Клайв Картер упорно пытается убедить всех, не останавливаясь ни перед чем.

* * *

      Джаррет, не выпуская из рук штурвала, вел корабль точно по курсу. Лишь когда Роберт вернулся с миской горячего супа, он с жадностью принялся за еду. Роберт же, встав к штурвалу, заметил, что на горизонте собираются темные тучи.
      Они обменялись несколькими фразами, но Роберт видел, что капитан не расположен к беседе. Между тем ветер усилился, и вся команда занялась парусами. Вскоре хлынул дождь.
      Джаррет снова встал к штурвалу и вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся и увидел Тару: из-за начавшейся качки она едва держалась на ногах.
      – Отправляйся вниз! – крикнул он. – Здесь опасно.
      – Но я… я хотела помочь.
      – Отправляйся вниз!
      – Уверяю вас, я много плавала, и…
      – Черт! Хочешь, чтобы тебя смыло за борт?
      – Я привыкла к морю.
      – Лео! Встань за штурвал! – Джаррет передал рулевое колесо первому помощнику, схватил Тару за руку и потащил в каюту.
      Кто-то уже убрал лохань с водой, застелил постель. Посреди каюты стоял большой сундук, принадлежавший первой жене Джаррета…
      Он бросил взгляд на Тару. Словно угадав его мысли, а может, от страха или неприязни к нему она прижалась к стене.
      – Сундук принес Роберт, – пояснила Тара. – Он предложил мне воспользоваться вещами, если понадобится. Ведь у меня ничего нет. Но я…
      – Но ты, вижу, не воспользовалась.
      – Я не знала, чьи они. Не хотела без спроса даже смотреть.
      Джаррет не вполне понимал, что с ним сейчас происходит. Волны швыряли корабль из стороны в сторону, мачты скрипели от бешеного ветра, а Джаррет думал только о том, почему вдруг почувствовал злобу и ненависть к этой женщине с прекрасными волосами, с соблазнительной фигурой, с прелестным испуганным лицом. К той, которая заставила его забыть о первой жене, о прожитых с нею десяти годах, о любви к ней. А ведь он любил Лайзу… Да, любил.
      – Хозяйки сундука нет в живых, – сухо сказал Джаррет. – А ты… можешь воспользоваться одеждой. У тебя же и в самом деле ничего нет. И не выходи больше из каюты!
      – Я же хочу помочь.
      – Черт возьми, нам не нужна твоя помощь! Не смей показываться наверху!
      Джаррет вышел, хлопнув дверью, и поспешил на помощь матросам, которые с трудом справлялись с парусами.
      На них обрушился один из знаменитых флоридских ураганов, свирепствующих на море еще сильнее, чем на суше, и возникающих, когда местные теплые струи воздуха и воды встречаются с холодными, приходящими с севера. Порывы ветра, казалось, вот-вот разорвут небо в клочья; молнии, как часто случалось в заливе Тампа, сливались в один огромный зигзаг, гром гремел непрерывно. Это было величественное, но страшное зрелище.
      Джаррет едва справлялся со штурвалом; пальцы немели, но он крепко вцепился в него.
      Несмотря ни на что, Нейтан подал всем членам команды кофе с виски; они работали не покладая рук. Спускался вечер, но шторм не стихал. Джаррет решил стоять за штурвалом до утра, лишь время от времени оставляя его на Лео; с рассветом же на смену им придет Роберт.
      Небо на горизонте окрасилось в багровые тона, когда Джаррет спустился в каюту, чтобы сменить, промокшую насквозь одежду. Только увидев Тару на койке, он с удивлением вспомнил, что почти сутки назад женился на ней.
      Она взяла из сундука кое-что из одежды: длинное белое фланелевое платье с высоким воротом, судя по всему, новое. Во всяком случае, Джаррет не помнил, чтобы Лайза носила его.
      Тара спала спокойно и безмятежно.
      Взглянув на нее, он забыл обо всем – о шторме, о своей внезапной нелепой женитьбе, даже о Лайзе… Перед Джарретом лежала девушка в белом платье, но воображение тотчас нарисовало ему эту девушку нагой… В нем вспыхнуло желание – сильное и неудержимое.
      Сбросив мокрую одежду, Джаррет лег рядом с Тарой. Она не проснулась. Он сунул руку под подол белого платья и, ощутив бархатистость кожи, почти задохнулся от желания. Сейчас ему было не до ласк: Джаррет хотел обладать ею немедленно. Раздвинув ее бедра, он приподнял руками ягодицы Тары и быстро вошел в нее. Она покорно приняла его, не издав ни звука. Когда Джаррет достиг кульминации, Тара затрепетала одновременно с ним. Только после этого он вновь ощутил прохладу вечернего воздуха и сильную, как и раньше, качку.
      Хотя Тара молчала, ему стало совестно. Ведь совсем недавно он злился на нее и не скрывал раздражения. Но вскоре глаза его закрылись, и Джаррет заснул мертвым сном, так и не успев попросить прощения.
      Видимо, он спал долго. Проснувшись же, с удивлением услышал женский смех. Сначала Джаррет решил, что ему почудилось, но смех повторился. Однако он снова задремал. Очнулся и вскочил он внезапно, вспомнив о шторме, натянул штаны и выбежал на палубу.
      Судно стояло на якоре. Все было спокойно – и в небе, и на море. Тед и Нейтан удили рыбу с правого борта, а с левого доносился плеск и чей-то смех. Джаррет направился на нос.
      Роберт, склонившись, смотрел в воду. Джаррет окликнул его.
      – Что? – улыбнулся тот. – Выспался наконец?
      – Где Тара?
      – За бортом.
      – Где?!
      Джаррет бросился к борту, но тут заметил, что в моду сброшена веревочная лестница.
      – Она купается, – пояснил Роберт. – Говорит, вода чудесная.
      Джаррет огляделся. Они находились недалеко от западного побережья Флориды. Воды Мексиканского залива, по которому пролегал их путь из Нового Орлеана, были прозрачны. Казалось, недавние дождь и ветер очистили его от грязи и мути. Светло-голубое небо было безоблачно. Солнце еще не пекло, но становилось все жарче.
      На фоне морской лазури Джаррет увидел лицо жены, обрамленное намокшими золотистыми волосами.
      Убедившись, что Тара прекрасно плавает, он подумал о том, что сейчас на ней надето или… Но, словно угадав его мысли, она перевернулась в воде грациозно, как русалка, и Джаррет заметил, что она в его сорочке и в узких штанах Лайзы, которые та надевала, путешествуя в глубь страны. Удивительно, как ей удается так легко плавать в намокшей широкой одежде с чужого плеча.
      Роберт смущенно пояснил:
      – Тара сказала, что в такое прекрасное утро она мечтает искупаться, поскольку с детства привыкла к воде. А плавает, сам видишь, как рыба.
      Джаррет, пробормотав что-то невнятное, внезапно бросился в море одетый. Он сразу адски замерз, но, не показывая вида, поплыл туда, где Тара безмятежно раскинулась на спине.
      Она вздрогнула и на мгновение погрузилась в воду, когда Джаррет коснулся ее, потом перевернулась на живот, поглядела на него синими, как волны залива, глазами.
      – Как вы испугали меня!
      – Какого дьявола ты здесь купаешься, совсем не зная этих вод? Ведь сюда могла приплыть огромная акула! Почему, черт побери, ты так безрассудна?
      «Почему я говорю таким тоном? – спросил себя Джаррет. – Ведь это несправедливо. Вся команда вместе со мной нередко плавала здесь, хотя и в более теплое время».
      Но Тара, казалось, не обратила внимания на его выговор.
      – Ой, как хорошо! Я так люблю море! – оживленно воскликнула она.
      – Извини, – усмехнулся Джаррет, – что не позволил тебе поплавать в Миссисипи.
      – Кажется, теперь мне придется испрашивать у вас на все позволения. Однако не забывайте, мистер Маккензи, что я не ваша собственность.
      – Но я женился на тебе.
      – Ну и что?
      – Кроме того, если помнишь, я избавил тебя от какой-то серьезной неприятности и не хочу, чтобы с тобой приключилась новая беда.
      Вместо ответа Тара внезапно нырнула и исчезла. Встревоженный, Джаррет вглядывался в сверкающую поверхность воды, и ему показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем Тара вынырнула возле веревочной лестницы, свисавшей с борта.
      Нет, это уж чересчур! Девчонка смеется над ним! Ему хотелось разорвать на части эту упрямицу. Едва Тара ухватилась за лестницу, Джаррет потянул ее за ногу, и они вместе погрузились в воду.
      – В чем дело? – сердито спросила Тара, вновь ухватившись за лестницу.
      – Не играй со мной, дорогая. – В его тоне прозвучала угроза. – Мне это не нравится. – Джаррет обхватил ее сзади и, прижав к себе, ощутил дрожь желания.
      Его большая сорочка, промокшая насквозь, облегала тело девушки, так что под ней рельефно обрисовались все изгибы и выпуклости. Сейчас Тара ступит на палубу, и вся команда увидит ее почти обнаженной!
      – Позволите мне подняться? – ехидно осведомилась Тара, выскальзывая из его объятий.
      На палубе, к облегчению Джаррета, стоял только Роберт, с пледом в руках и тотчас набросил его на девушку.
      Когда Джаррет поднялся на палубу, Тары уже там не было. Он поежился от свежего ветра.
      – Кофе! Самый горячий! – крикнул Джаррет, оглядывая береговую линию.
      Вдоль узкой полоски песка выстроились высокие раскидистые деревья.
      Выпив кофе, принесенный Лео, Джаррет согрелся и сменил Нейтана за штурвалом.
      Путешествия по морю Джаррет предпочитал всем прочим. Привык он и к своей дружной команде, плавающей с ним уже много лет. Не менее трех раз в год они ходили в Новый Орлеан, а раз в год отправлялись в Лондон, где Джаррет занимался делами, связанными со своими плантациями. Сейчас он получал большие урожаи хлопка и сахарного тростника, владел отличными пастбищами с огромным поголовьем скота, разводил свиней, кур, держал скаковых лошадей, нередко участвовавших в состязаниях. Значительный доход давала и добыча соли, ибо соляные болота были расположены поблизости от дома. Тянулись они и дальше, на север.
      Порою Джаррета даже удивляло, что дела идут так удачно. Сравнительно недавно хозяйством занялся его отец, человек со средствами. Пережив семейные передряги, он уехал в эту глушь и занялся освоением новых земель. Джаррет продолжил его дело – ему нравилось все незнакомое, неизведанное, и Лайза во всем помогала мужу. Они обживали дикие места, и то, что когда-то казалось адом, постепенно превращалось в рай. Конечно, они испытали немало трудностей, проводя дни и ночи среди пустынных болот; частенько не знали, получат ли урожай; осушали топи; возводили свой дом. Но Лайза разделяла мечты Джаррета, жила его надеждами. Они оба верили, что когда-нибудь Флорида станет одним из лучших американских штатов, гордостью всей страны. И тогда на этой мирной земле будут поддерживать добрососедские отношения белые и семинолы, индейские воины и американские солдаты, негры, испанцы и все прочие поселенцы, которых ждет долгая и счастливая жизнь…
      Находясь на суше, Джаррет и его команда не скучали без дела. В отсутствие хозяина обширными владениями управлял Дживс, человек афро-индейского происхождения – черный, как эбеновое дерево, и сильный, как бык. Он хорошо говорил по-английски, усвоив язык за долгие годы, проведенные в Бостоне. Дживс был свободным человеком, не рабом, получал солидные деньги за свою работу и считался в доме Джаррета почти членом семьи.
      Дживс относился к людям независимо от их цвета кожи, держался со всеми доброжелательно, пользовался авторитетом у домашней прислуги и работников на плантациях – индейцев, негров, ирландцев, англичан, американцев, креолов, гаитян, испанцев.
      Разнообразие национального состава работников объяснялось любопытством Джаррета к людям. Встречая тех, кто казался интересным и полезным ему, он тотчас приглашал их к себе в «Симаррон». Особое сочувствие Джаррет питал к одиноким и заблудшим душам. Так, двух служанок-ирландок, потерявших родителей во время кораблекрушения, он подобрал на улицах Чарлстона. Платил он работникам не так уж много, особенно неграм на плантациях, но зато они имели свои наделы земли и пользовались свободой. Не слишком разбираясь в большой политике, Джаррет искренне ненавидел рабство. Никогда, с самого детства, он не судил о людях по цвету кожи, и ничуть не удивлялся, встречая честных и неподкупных краснокожих индейцев или черных, как сажа, африканцев. Его большое поместье «Симаррон», где дела шли на редкость удачно, наглядно доказывало, что можно вполне обходиться и без рабов…
      «Симаррон» располагал всем, что нужно для жизни. Вот только после смерти Лайзы он остался без хозяйки. Джаррет полагал, что обрадует Дживса, привезя в дом новую жену – хозяйку «Симаррона».
      Подумав об этом, Джаррет чертыхнулся, ибо мысли его то и дело возвращались к Таре.
      Между тем солнце опускалось, небо темнело. Джаррет услышал смех, а вскоре и звуки скрипки. Это играл Роберт. Нежная мелодия словно поднималась вверх и таяла там же, где солнечные лучи, – в оранжевых клочковатых облаках. И вдруг прозвучал женский голос. Тара пела!
      Какой прекрасный, чистый голос! Роберт играл старинную английскую песню, а легкий ирландский акцент Тары придавал ей особое очарование.
 
Цветом алым, небывалым
На лугу горит цветок.
Под зеленым покрывалом
Средь лесов горит цветок.
 
 
Катит речка бурным валом —
У реки горит цветок.
Угольком отважным тлеет,
Как звезда, горит цветок.
 
 
Ночь уходит, даль светлеет —
Как заря, горит цветок.
Просыпайся поскорее,
Погляди: горит цветок!
 
 
Разорвав тумана-клочья,
Словно луч, горит цветок.
На кустах и вдоль обочин
Для тебя горит цветок.
 
 
Для того, кто счастья хочет,
Впереди горит цветок!
 
      Приятный тенор Роберта подхватывал две последние строки каждого куплета. Когда пение смолкло, воцарилось молчание, потом раздались дружные аплодисменты, и послышался смех Тары.
      «А ведь при мне она ни разу не засмеялась, – подумал Джаррет. – Вот с Робертом ей легко и просто, хотя они почти незнакомы да и для радости нет особых причин».
      Так стоит ли ему поддаваться очарованию ее красоты и женского обаяния, если для Тары он только чужак, при нем она вся сжимается и даже слова сказать не хочет? К тому же девчонка не сочла нужным раскрыть ему свои проклятые секреты…
      – Капитан!
      Лео был явно озабочен.
      – Что тебе?
      – Вы за целый день крошки в рот не взяли. Нейтан приготовил такой суп – пальчики оближешь! Его любимый гамбо, из стручков бамии. Честно говоря, его можно есть только на море. На суше я к такому супу не притронулся бы.
      – А мне сейчас, что ни дай, съем и добавки попрошу. – Джаррет и в самом деле не на шутку проголодался.
      – Миска гамбо ждет вас в каюте, капитан. Роберт велел подать туда. Там же и вода для умывания. Ванну мы тоже налили, сэр.
      – Обо всем этом Роберт позаботился?
      – Он предположил, что миссис Маккензи после морского купания с удовольствием примет горячую ванну. Хорошая у вас жена, сэр. Поет, как вольная птица. Идите, я сменю вас. А еще займусь парусами. Северо-западный ветер крепчает, сэр.
      – Ладно, Лео.
      Но тот уже начал скликать всех на палубу.
      Джаррет спустился в каюту. Голод и усталость донимали его, но более всего ему хотелось услышать смех Тары.
      Тара узнала его шаги, когда он только подходил к двери. Так ступал один Джаррет. Сердце Тары забилось сильнее – то ли от страха, то ли в предвкушении того, чего она стыдилась и желала.
      Лежа на койке, Тара размышляла о том, кто по случайной прихоти судьбы стал ее мужем и пробудил в ней дотоле неведомые чувства.
      Да, в Джаррете есть что-то особенное, отличающее его от других. Он хорош собой, но это какая-то странная, необычная мужская красота. Во всех своих проявлениях Джаррет естествен, как зверь. Да, это красивый свободный зверь, изящный, ловкий, опасный… но и очень надежный. На него можно положиться. Он похож, пожалуй, на флибустьера, морского разбойника. В нем нет ни капли хитрости, изворотливости. Из-за прямодушия Джаррет иногда кажется грубым. Такие люди откровенны и ждут откровенности от других. Но ведь она не может… не в силах рассказать ему… И это постоянно будет стоять между ними.
      Тара содрогнулась. Однако она ведь ни в чем не солгала ему. Джаррет спросил не о том, в чем ее обвиняют, а виновна она в убийстве или нет. И она ответила честно. Впрочем, они заключили сделку, значит, не надо ничего требовать друг от друга. Кстати, зачем вчера Джаррет разбудил ее и… внезапно овладел ею?.. Нет, Таре не было неприятно, но как он посмел так поступить?
      Девушка затрепетала при воспоминании об этом. К чему размышлять о сложности их отношений? Все уже свершилось, она стала женщиной, связала с ним судьбу, предпочтя жизнь смерти.
      Но что же ждет ее впереди?
      Ах, все равно! Надо постараться остаться самою собой, а вместе с тем научиться отвечать тем требованиям, которые Джаррет предъявляет к жене.
      Но рабыней его Тара не будет никогда, пусть не надеется.
      Дверь отворилась, и Тара посмотрела на Джаррета затравленным взглядом. Но почему?
      Да, она благодарна ему, восхищена его решительностью, силой, смелостью. Но откуда этот страх? Нет, она не позволит себе бояться, хотя для страха, пожалуй, есть основания: Джаррет из тех, кто умеет овладевать чужой душой, более того, всем существом. Постепенно. Шаг за шагом… В нем есть что-то от соблазнителя. От дьявола…
      Джаррет вошел, обнаженный до пояса, в уже высохших штанах, плотно облегающих длинные ноги. Его взгляд, скользнув по девушке, устремился к столу, где стояла еда. Сняв салфетку с хлеба и миски, он вопросительно посмотрел на Тару.
      – Я уже ела.
      Он кивнул, сел к столу, налил себе вина, и бездонно-темные глаза опять устремились на нее. И тут Тара подумала, что это и есть семейная жизнь. Мужчина и женщина, связанные церковным обетом, находятся в одной комнате, разделяют трапезу или исполняют супружеский долг. Они навеки связаны друг с другом. Мышеловка захлопнулась…
      Тара отогнала эти мысли. К чему они? Ведь можно отнестись к этому иначе. «Магда» плавно скользит по воде. Волны тихо плещутся об обшивку судна; воздух чист и свеж. Свеча на столе заливает все мягким светом. В каюте уютно. И двое здоровых, еще молодых людей… Что? Нужны ли они вообще друг другу?..
      – Так ты поела и приняла ванну? – Джаррет осушил кружку с вином.
      Тара кивнула. Хотя эти обыденные слова вызвали в ней раздражение.
      – Мне следовало спросить разрешения? – с вызовом бросила она.
      – Возможно. Почти всем женщинам я ответил бы «нет», но с вами, миссис Маккензи, дело другое. Если вас вовремя не остановить, вы снова попытаетесь искупаться с акулами или отправитесь одна в джунгли, сказав, что хотите купить там кусок мяса к обеду. У вас найдутся причины на все случаи жизни.
      – Не беспокойтесь, в джунгли я не пойду, потому что боюсь змей, огромных пауков, а уж тем более аллигаторов.
      – Странно! Боитесь этих славных тварей, но не испытываете никакого страха перед акулами.