Роберт обратился с вопросом к Таре, но та не ответила ему.
      – Значит, узнаешь в другой раз, – сказал Маккензи. – А сейчас мы спешим. Нам пора уезжать.
      – Вот это правильно! – обрадовался Роберт. – Здесь девушке не место, я это сразу понял.
      – Леди нужно одеться, – заметил Джаррет.
      – Конечно. Я выйду.
      Закрыв за ним дверь, Маккензи обратился к Таре:
      – Одевайтесь же поскорее.
      – Если вы полагаете, что можете глазеть на меня, то позовите и вашего друга, – с вызовом бросила девушка.
      Уже одетый Маккензи подошел к девушке, взял за руку и рывком поставил на ноги. Он так проворно натянул на нее юбки и зашнуровал корсет, что она тотчас догадалась: ему не впервой управляться с женскими туалетами.
      – Мы отправляемся в путь, – напомнил Маккензи.
      – Но куда? На ваши болота?
      – У вас есть лучшее предложение, мисс?
      – На Север…
      – Я живу на Юге.
      – Но я не смогу там жить! – воскликнула она. – Это дикая страна!
      – Вы боитесь?
      – Я боюсь любого путешествия.
      – Однако хотите ехать.
      – Не хочу, а вынуждена.
      – Зато ваши друзья потеряют вас из виду.
      – Они мне не друзья!
      – Так или иначе, им не найти вас.
      – Но жить среди болот…
      – Вы там будете не одна, – мягко заметил Маккензи.
      Тара попыталась припомнить то, что знала о Флориде. Влажность, духота, страшные сражения с индейцами – вот о чем она слышала. И еще – что большая часть полуострова пустоши.
      Девушка убеждала себя не бояться, но ей было страшно.
      Постучав, Роберт открыл дверь.
      – Готовы?
      – Леди не подходит Флорида, – сообщил Джаррет.
      – Не хочу жить посреди болот с дикарями, – объяснила Тара.
      – А что в этом такого? – рассмеялся Роберт. – С ними легче поладить. Они не так избалованны, как мы.
      Шутка не успокоила Тару, глаза ее наполнились слезами.
      «Какого черта я тащу эту девушку с собой? – размышлял между тем Маккензи. – Почему не посадить ее на речной пароход, отправляющийся на север, и не распрощаться с нею навек? Зачем мне лишние заботы? И вдруг она, снова сорвавшись с места, как уже, видимо, было когда-то, сбежит и от меня? От кого же сбежала эта девушка? Кто ее разыскивает и почему? Зачем я ввязался не в свое дело? А может, это как раз мое дело? – подумал Джаррет. – Я ведь уже немного узнал ее. Хорошо изучил лицо, глаза… Видел, ощущал… Она лежала рядом со мной… обнаженная… Что там болтает Роберт?»
      – Он не оставит вас одну… Я хорошо знаю его.
      «Добрый друг Бобби. Спасибо тебе. Но я сам не слишком хорошо знаю себя».
      Роберт, быстро взглянув на Маккензи, перешел на шепот.
      «Господи, что он такое опять говорит?»
      – Черт побери, Джаррет. Вот тебе и решение… Возьми девушку к себе. В свой опустевший дом. Женись на ней наконец. Почему нет?
      – Что ты мелешь?! – возмутился Маккензи.
      – Послушайте… – негодующе проговорила Тара.
      – А что? Почему бы и нет?..
      Неужели это повторил он сам – Джаррет Маккензи?
      Осознав смысл этих слов, он растерянно улыбнулся.
      В самом деле, почему бы и нет? Может, Роберт по-своему прав?
      После смерти Лайзы он так и не нашел себе жену. А что такое жизнь на плантации, если в доме нет хозяйки? Разве захочется кому-нибудь возвращаться и одинокий дом в конце дня? Только тот, кто испытал такое, знает, каково это. Роберт это тоже изведал, но он еще молод.
      К этой девушке, думал Джаррет, ему захотелось бы вернуться. Она ему куда больше по сердцу, чем те, кого он встречал в последнее время.
      Да что там по сердцу! Джаррет сгорал от желания обладать ею, и ему казалось, что он вот-вот взорвется от этого желания.
      – Я готов жениться на вас, – с трудом проговорил он. – И тогда вы будете уверены, что не останетесь одна.
      Тара побледнела.
      – Нет! Я не могу…
      – Вы замужем?
      – Нет.
      – Так что же вас смущает?
      Девушка дрожала.
      – Я… вас… не люблю… не знаю… И вы… меня… тоже… Зачем вы… такое говорите?
      Джаррет скрестил руки на груди.
      – Вы, наверное, заметили, что я игрок. Полагаю, вы тоже авантюристка, поскольку удрали из дома и нанялись к Иствуду. А сегодня собирались кинуться в Миссисипи.
      Тара посмотрела на него полными слез глазами. С улицы донеслись голоса, и это испугало девушку, решившую, что за ней снова пришли. Голоса зазвучали громче:
      – Говорю тебе, она здесь.
      – Да нет тут никого. Уверен, она давно уже дала деру.
      Маккензи скользнул к окну, но никого не увидел.
      – Кто это? – спросил он девушку. – Голоса вам знакомы? Может, хотите выйти к этим людям?
      Она покачала головой. Ей оставалось лишь положиться на Маккензи. Только в нем ее надежда и спасение.
      Но если принять от него помощь, значит, придется участвовать в сделке. Выполнять условия… Боже! Из огня да в полымя!
      Но все-таки это предпочтительнее. Хотя кто знает?
      – Так вы решились?
      Кто задал этот вопрос? А, Роберт – так, кажется, его зовут. Господи, Тара совсем забыла о нем. О чем он? Чему улыбается? Что его так забавляет?
      – У него жуткий характер, – сказал Роберт, – но зато он богат, как царь Мидас. И ему позарез нужна хранительница очага.
      – Ладно, у нас нет времени, – хмуро бросил Маккензи. – Вернее, у вас нет времени, леди.
      «Господи, да что же мне делать? – подумала Тара. – Выхода, нет… Нет!..»
      – Да! Да! – воскликнула она. – Согласна… Только увезите меня отсюда!
      – Я же обещал сделать это. Увезу вас туда, где вы будете видеть лишь аллигаторов, индейцев… и меня.
      Его бездонные глаза снова устремились на девушку то ли с участием, то ли с насмешкой и пробудили в ней совсем неподобающие мысли.
      Маккензи опять подошел к окну.
      – Роберт, ступай: вперед. Если там есть люди, постарайся отвлечь их. Мы вскоре последуем за тобой.
      – Хорошо. – Роберт улыбнулся. – Желаю счастья вам обоим. Скоро увидимся.
      И он вышел из комнаты.
      Все стихло. Через несколько минут Маккензи взял Тару за руку.
      – Пошли!
      Каменные ступеньки лестницы, палисадник, калитка и переулок, поворот за угол… И еще раз за угол.
      Но сзади послышались чьи-то шаги. Ближе, ближе… Маккензи выпустил руку девушки. Уж не хочет ли он оставить ее одну?
      Крупный мужчина, вынырнув из полутьмы с усмешкой взглянул на Тару и тут же бросился на ее спутника. Маккензи сделал быстрое, почти незаметное движение – и тот рухнул на землю.
      – Боже! Вы убили его? – воскликнула она.
      – Нет. Нанес удар в челюсть. Убить его?
      – О нет!
      – Приятно, что вы не слишком кровожадны. Впрочем, возможно, он заслуживает смерти, а?
      – Не уверена.
      – Видимо, этот тип не главный, а работает на кого-то. Верно?
      – Я… я не могу…
      – Дьявольщина! Да вы хоть узнали его?
      – Кажется, да.
      – Значит, одним меньше… На какое-то время.
      – Почему мы стоим?
      – Жду ваших распоряжений, мисс.
      – Идемте же! Но куда?
      – Сначала к священнику.
      – О!..
      Она обошла лежащего без чувств мужчину и покачала головой:
      – Вам… вовсе не обязательно жениться на мне. Я поеду с вами. Вы ничем не обязаны мне. Это я всем обязана вам.
      Маккензи усмехнулся:
      – Триста долларов – слишком большая сумма для женщины легкого поведения. В этом городе их с десяток на дайм. Да мне и не нужны они. За триста долларов я хочу жену.
      – Жен не покупают. – серьезно возразила Тара.
      – Вы правы… Но мне нужна жена… А вы стремитесь уехать отсюда.
      – Мистер Маккензи, этот человек, – Тара указала на лежащего, – был не один.
      – Помню.
      – Значит…
      – Конечно, об этом не следует забывать.
      Они пошли дальше. Слева от них лениво плескались воды Миссисипи, на каком-то судне отбивали склянки. Близился рассвет, тени становились бледнее, но казались все такими же угрожающими.
      Кто-то, отделившись от дерева, бросился к ним.
      Маккензи, заслонив собою Тару, увидел приземистого мужчину с длинными, как у гориллы, руками. Тускло блеснуло лезвие ножа.
      – Отпусти девушку или ты мертвец!
      – Нет. – Маккензи не шелохнулся.
      – Она не твоя! Попользовался, отпусти и ступай на все четыре стороны.
      – Она со мной. Я ставил на нее триста монет и выиграл. С чего это мне кому-то уступать ее?
      Маккензи выказывал полное хладнокровие, а Тару била дрожь.
      – Отдай девушку, или я заберу ее силой!
      Гориллообразный кинулся на него, но Маккензи молниеносно выбросил вперед руки, и его противник рухнул на землю.
      Маккензи взглянул на Тару.
      – С него достаточно?
      – Вполне.
      – Сколько их будет еще? – насмешливо осведомился он.
      – Не знаю… Не знаю! Я ни в чем не виновата!
      «Господи! Ведь Маккензи и не подозревает, в чем меня обвиняют! Но я же действительно не виновата!»
      – Тогда продолжим путь.
      В его голосе слышалось легкое раздражение, но держался он совершенно спокойно – так, словно ничего не произошло.
      – Я… простите, – пробормотала Тара. – Я не могу отправиться с вами… Вы… вы меня не знаете и можете подумать, что я…
      – Но мы уже договорились, – усмехнулся Маккензи. – Нас ждут индейцы и аллигаторы… Прошу вас, последуйте со мной туда, где вам никто не будет угрожать.
      – Но…
      – Мы ведь заключили сделку, мисс! – Он схватил девушку за плечи и в упор посмотрел на нее.
      Тару пугали и завораживали эти глаза. Она едва дышала, но не могла уклониться от его взгляда – беспощадного и… вместе с тем участливого.
      Девушка молча покачала головой.
      – Боитесь? – задорно, по-мальчишески приподняв одну бровь, спросил он.
      Кивнув, Тара через силу улыбнулась.
      – Кто знает, может, ваши аллигаторы не опаснее моих родственников и знакомых.
      Маккензи рассмеялся.
      – Что ж, вам виднее. Во всяком случае, не стоит бояться аллигаторов или индейцев. Вот разве что меня…
      – Что вы хотите сказать?
      – Только одно: я женюсь, чтобы иметь хозяйку в доме.
      – Я так и поняла.
      – Я никогда ни к чему не принуждал проституток, – сообщил он с грубоватой прямотой. – Тем более не стану принуждать будущую жену.
      – Для меня не секрет, каковы обязанности жены.
      – Хотелось бы знать: я противен вам как мужчина?
      – По-моему, я ничего такого не говорила!
      – Я обратил на вас внимание, как только вы пошли в таверну. И в тот же момент во мне вспыхнуло желание…
      Девушка залилась румянцем.
      – Видите, я раскрыл вам карты.
      Если Маккензи надеется услышать от нее нечто подобное, то не дождется! Пусть ждет хоть целую вечность!
      – Вам нужна жена? – тихо проговорила Тара. – Что ж, она будет у вас, и даже совсем неплохая. Я многое умею делать, в том числе и вести хозяйство.
      – Для меня не так важно, умеете ли вы вести хозяйство. Я ставил на вас не для этого, а потому что вы красивы и разбередили мою душу. Вот в чем дело… Ну как? Не раздумали?
      «Господи! Не снится ли мне все это? Драки, погони… этот странный притягательный человек, так неожиданно появившийся на моем пути, который вскоре, возможно, станет моим мужем… Мужем!»
      – Нет, не раздумала.
      – И не откажетесь быть настоящей женой?
      – А если откажусь? – В голосе ее прозвучал вызов.
      – Что ж, тогда, наверное, придется применить силу.
      – Но вы же утверждали… Впрочем, довольно! Почему мы стоим? У нас мало времени.
      – В самом деле, почему? – с улыбкой подхватил он. – А, вспомнил: потому что вы так и не сказали, нравлюсь ли я вам.
      – Боже! Конечно… Конечно, вы вполне привлекательны.
      Маккензи расхохотался.
      – Привлекателен! Какая честь! Что ж, надеюсь, я хоть, чуточку лучше того, от кого вы сбежали.
      – Я не хочу рассказывать о своем прошлом. Я обещала вам только одно – быть хорошей женой.
      – И вы сдержите слово, дорогая.
      Черные как угли глаза впились в нее. Девушка затрепетала. Сейчас она окажется в его объятиях. Это пугало Тару, и вместе с тем ее влекло к нему. Ее муж… защитник… Что ж, Маккензи уже не раз доказал свою надежность.
      – Конечно, – согласилась Тара.
      Но ведь он ей совсем чужой. Они знакомы лишь один вечер. Девушка глубоко вздохнула. Однако его преданность и сила многого стоят.
      – Давайте покончим с этим сегодня же, как и советовал мой добрый друг Роберт.
      – Прямо сейчас?
      – О святая невинность! За деньги в Новом Орлеане можно сделать все что угодно, в любое время суток. Следуйте за мной, дорогая!
      Тара решила, что Маккензи шутит, но через пару минут, поговорив с каким-то подозрительным ранним прохожим и следуя его указаниям, он миновал с девушкой несколько улиц и переулков, подвел ее к какому-то жалкому домишке, где заспанная блондинка – уж не одна ли из тех, что стоят «десяток на дайм»? – сообщила ему еще один адрес.
      Теперь к ним вышел настоящий священник и, бросив взгляд на золотые монеты в ладони Маккензи, согласился сочетать их законным браком.
      Разбуженная священником жена сменила недовольство на приторную любезность, увидев деньги, и заявила, что никогда не видела такой прекрасной пары.
      Обряд бракосочетания совершался в маленькой и не слишком чистой гостиной.
      Тара и ее будущий супруг стояли перед священником. Внезапно Маккензи с усмешкой взглянул на девушку.
      – Но я ведь до сих пор не знаю вашего имени.
      – Тара. Тара Брент.
      – Фамилия теперь уже не так важна. Через минуту вы станете Маккензи. Тарой Маккензи.
      Итак, она стала женой Джаррета Маккензи, который надел на ее палец массивное золотое кольцо. Теперь, по окончании церемонии, все, что произошло в тесной комнате, показалось девушке исполненным огромного значения.
      – Поцелуйте вашу супругу, мистер Маккензи, – сказал священник.
      Пожалуй, до сих пор Тара и не подозревала, что может испытать такую слабость. Ноги у нее подкосились.
      В глазах Маккензи вспыхнул дьявольский блеск, и он уверенно обнял девушку. Его губы слегка коснулись Тары, но в этом поцелуе она ощутила затаенный огонь, который угрожал поглотить ее. Девушка не только раскрыла губы и, безотчетно обхватив плечи Маккензи, притянула его к себе.
      Им принесли по бокалу шампанского. Золото Маккензи с лихвой окупало все расходы священника, в том числе и кольцо для новобрачной.
      Маккензи протянул руку Таре.
      – Нам пора.
      Она кивнула, взмолившись про себя, чтобы Бог дал ей сил выдержать грядущие испытания.
      «Что же меня так страшит? – думала Тара. – Ведь я мечтала об одном: убежать! Убежать и укрыться там, где меня не найдут те, кто хочет мне зла. И вот моя мечта осуществилась. Так почему же я не радуюсь, не благодарю за это судьбу?.. Да, но какую цену мне пришлось заплатить? И еще придется платить…»
      – Ну же, Тара! Идем!
      Ей захотелось броситься прочь, как тогда, полтора месяца назад: через окно, по лужайке, в лес. Но здесь нет леса, да и куда бежать – одной, без денег? К тому же она только что дала клятву верности перед Богом…
      И Маккензи тоже поклялся сохранять верность жене – и в радости, и в горе.

* * *

      Клайв Картер, из бостонских Картеров, сын ныне покойного, но прежде известного Джулиана Картера, сидел за столом в убогой таверне при столь же убогой гостинице и с отвращением наблюдал за происходящим.
      Он ждал. Только это ему и оставалось в столь поздний час.
      Одет Клайв был весьма аккуратно: накрахмаленная белая сорочка, синие узкие штаны, начищенные сапоги, темно-бордовый сюртук и вышитый жилет. Выражение его лица с приятными чертами не оставляло сомнения в том, что Клайв – человек респектабельный, уверенный в себе и заслуживает всяческого уважения. Темно-русые волосы были тщательно причесаны, карие глаза смотрели внимательно. Он опирался на палку с серебряным набалдашником и казался вполне спокойным.
      Но в душе Клайва все кипело.
      «Проклятые кретины! Подумать только, я разминулся с ней всего на час! А люди, посланные мною, так и не вернулись, И те, кого отправил за ней этот вороватый хозяин таверны, тоже куда-то провалились!»
      Какая нелепость! Сколько Клайв объездил мест, пытаясь найти ее! Это следовало сделать раньше, чем Уильям сумеет прийти ей на помощь. Нельзя допустить, чтобы она исчезла… Сегодня днем Клайв наконец точно выяснил, где она находится. И вот он здесь, а подлая девчонка опять скрылась. До каких пор она будет водить их за нос! Ничего себе помощнички попались ему, будь они неладны!
      Пора с этим кончать! Надо обратиться за помощью к закону, к военным. Пускай все закончится так, как и должно, – веревкой, виселицей!
      Пустомеля хозяин болтал что-то о каком-то Маккензи, будто бы выигравшем ее в покер, утверждал, что девчонку уже пытались вернуть, но с этим типом шутки плохи.
      Значит, она сейчас у этого сукина сына Маккензи? Час от часу не легче!
      Чем дольше ждал Клайв, тем сильнее кипела в нем злость; кровь стучала в висках, а пальцы, сжимавшие серебряный набалдашник, побелели. Он неистово желал схватить беглянку, но она сейчас в руках какого-то проходимца!
      И все-таки Клайв не сомневался, что настигнет ее. Девчонке некуда деться! Живую или мертвую, он отыщет ее!
      А ведь можно было решить все по-хорошему, если бы она тогда захотела. Отец оставил ему немало, и Клайв поделился бы с ней всем. Почти всем…
      Он обеспечил бы Тару роскошными нарядами и драгоценностями до конца жизни. А теперь ее ждут каменные стены темницы и железная дверь. Он уж позаботится об этом. Если же девчонка не попросит у него прощения, все окончится веревкой. Вот так-то…
      – Эй! – Он подозвал хозяина и поднялся.
      Пусть тот увидит его в полный рост и во всем величии. Увидит того, кто почти всю сознательную жизнь общался только с политиками и крупными дельцами. Клайв заговорил с Иствудом спокойным, хорошо поставленным голосом, стараясь не выдать свое волнение.
      – Так кто же такой этот Маккензи? Мне нужна Тара Брент, ясно? Ее жизнь в опасности, понимаете? Я предложил вам немалую награду – так действуйте же, черт возьми! И имейте в виду, закон на моей стороне. Если не окажете мне помощи, это будет иметь для вас печальные последствия.
      Иствуду не слишком нравился посетитель, прибывший, несомненно, откуда-то с Севера. Пташка из высшего общества. И надо же – чуть-чуть опоздал. Пришел бы раньше… когда Маккензи с Джеком дрались, – и застал бы свою Тару тепленькую. А так – ищи-свищи, с Маккензи лучше не связываться. Хотя надо бы ее найти, ведь этот хлыщ посулил полтыщи монет… Однако странно: говорит, будто прибегнет к помощи властей, а деньги предлагает ему, Иствуду. Зачем же такие расходы, если кому положено обязаны для него все бесплатно сделать?.. Он, Иствуд, как поглядел на девчонку в первый раз, сразу сказал себе: с этой штучкой нужно ухо держать востро. Она из тех, кто приносит только неприятности. Но и деньги тоже. Один придурок уже собирался выложить за нее триста долларов. Другой теперь – на двести больше. Если девчонка после всех передряг останется здесь, придется найти к ней другой подход. Она, видать, из курочек, несущих золотые яйца.
      Да, этот господин с Севера заметно нервничает, хотя делает вид, будто спокоен, как фонарный столб. Куда она денется? Маккензи позабавится с ней и отправит обратно. Он ведь не какой-то забулдыга, а весьма известный здесь человек, отнюдь не бедный, даже, говорят, образованный, переживший какие-то передряги, о которых мало кто знает. Он часто наведывался в Новый Орлеан, а сравнительно недавно удивил всех, женившись на местной красотке и отправившись с ней к черту на рога, во Флориду. Там у него плантации, где-то недалеко от захолустного городишки Тампа. Кажется, они неплохо жили, но его красотка померла в одночасье, и вроде бы Маккензи снова пустился во все тяжкие. Во что именно, никто толком не знает. Но эта самая Тара Брент ему как пятое колесо в повозке… Это уж точно.
      Как пить дать, она вернется и наверняка станет сговорчивее. Может, и ему, Иствуду, что-нибудь обломится. Если, конечно, этот серьезный джентльмен с палкой не помешает. Но в таком случае пускай выкладывает обещанные пять сотен. Это далеко не худший вариант.
      – Сэр, – сказал Иствуд, – уверяю вас, мои люди разыщут и приведут ее. Или она сама придет. Куда ей деться? Что же до мистера Маккензи, то он плантатор из Флориды и…
      – Я разорю его до последней нитки и пущу по миру!
      Клайв Картер понял, что сорвался. Видимо, сказывалась бессонная ночь.
      – Не советую, сэр. Он, возможно, и распоследний негодяй, но богат и в полном ладу с законом. А кроме того, силен, как бык.
      – Я обломаю ему рога!
      – Девушка вернется сюда, сэр, верьте мне.
      Картер снова опустился на стул.
      – Будем надеяться на это, милейший. Для вашего же блага. Потому что в противном случае я не завидую вашей участи. Так что молитесь.
      Иствуд был не робкого десятка, но холодок пополз у него по спине. Покинув грозного посетителя, он пробормотал какую-то молитву, хотя никогда не отличался богобоязненностью.

Глава 4