Дживс обучал в столовой служанку чистить серебро так, чтобы оно; сверкало, как бриллиант в королевской короне. Поговорив с ним, Тара быстро направилась на пристань, но, к своему удивлению, не увидела Джаррета. Не, было, там и Рутгера: еще на рассвете они уехали а дальний конец плантации.
      Тара заметила Лео Хьюма, моряка с «Магды». Он ожидал, пока пришвартуется корабль с солдатами. Первым на берег сошел, капитан Тайлер Аргоси. Лео Хьюм поприветствовал его и сообщил, что за хозяином уже послали и тот скоро, прибудет. Капитан приблизился к Таре.
      – Вы еще больше похорошели, миссис Маккензи, с той поры как я уехал отсюда!
      – Здравствуйте, капитан. Какой вы льстец! Чем; обязаны удовольствию снова видеть вас?
      – Ну-ну, дорогая Тара, лицезреть меня не такое уж удовольствие. Догадываюсь, что в вашей хорошенькой, головке одна мысль: какого» черта снова заявился сюда этот тип в военной форме? Каких еще неприятностей ожидать от него? Не заберет ли он опять у меня моего муженька?
      – А вы заберете его, капитан?
      – Надеюсь, ненадолго. Поверьте, мы бы не делали этого без крайней необходимости.
      Он не успел ничего добавить, так как к пристани уже прискакал Джаррет.
      – Привет, Тайлер! – крикнул он, соскакивая с коня. – Что на этот раз?
      Капитан взглянул на Тару.
      – Может, потолкуем чуть позже? Джаррет положил руку на плечо Таре.
      – Дорогая, пойди и предупреди Дживса, что у нас гость.
      – Дорогой, – в тон ему ответила она, – я уже сделала это.
      – Но, он наверняка не знает, что капитан сегодня один. Какое вино ты предпочитаешь, Тайлер?
      – Как всегда, бордо.
      – Тара, пожалуйста, распорядись.
      Прежде чем уйти, Тара решительно сказала:
      – Я предпочла бы знать правду, джентльмены.
      Направляясь к дому, она обернулась и увидела, что мрачные Джаррет м Аргоси о чем-то беседуют, а Лео Хьюм и еще несколько мужчин внимательно слушают их.
      Поговорив с Дживсом, Тара пошла в библиотеку, полагая, что капитан и Джаррет придут туда, но они, видимо, предпочли обсудить все на свежем воздухе.
      Терзаясь неизвестностью, обиженная и разгневанная, Тара выбежала из библиотеки и, найдя Дживса, возмущенно спросила:
      – Отчего мужчины считают, будто поступают правильно, скрывая от женщин правду о том, что происходит? Полагая, что всякие увертки лучше горькой правды, они глубоко заблуждаются. Осведомленность способствует пониманию и помогает избежать ошибок. Разве я не права, скажите?
      – Миссис Маккензи, – осторожно отвечал Дживс, – помните всегда: вы вне опасности.
      Милый Дживс… Он говорит о здешних делах, не подозревая, какая опасность угрожает ей за пределами Флориды.
      – Простите меня, Дживс, что делюсь с вами своими обидами. Однако в этот дом хоть и с большим опозданием, но все же приходят газеты, поэтому я все равно узнаю обо всем, что от меня так тщательно скрывают. А теперь пойду готовиться к обеду.
      Но сначала Тара снова зашла в библиотеку, взяла, чтобы успокоиться, любовный роман и села читать. Это почти не отвлекло ее от неприятных мыслей, и она, отложив книгу, вскоре пошла одеваться к обеду.
      Тара уже закончила свой туалет, когда в дверь постучали. Она удивилась и обрадовалась, увидев Роберта, даже бросилась ему на шею. Вот в ком всегда можно найти поддержку!
      Несколько смущенный столь бурным проявлением чувств, он запечатлел братский поцелуй на ее щеке.
      – Оказанный вами прием, миссис Маккензи, побуждает меня удалиться и тут же войти снова, чтобы второй раз удостоиться такой же встречи.
      – Все не так весело, дорогой, – сказала Тара. – У нас опять капитан Аргоси приехавший явно не для того, чтобы пообедать и выпить бордо…
      – Не знаю, как Аргоси, – заметил Роберт, – но я предпочитаю виски и не откажусь, если мне предложат.
      – Тогда мчимся в библиотеку! – воскликнула Тара.
      «Ну почему мне не бывает так же легко и просто с Джарретом?» – в который раз подумала она.
      Они уселись на диване с бокалами в руках – Тара налила себе бренди – и начали неспешную беседу. Роберт спросил о ее путешествии в индейское селение, и Тара откровенно рассказала о своих переживаниях.
      Потом перешла к тому, что интересовало ее более всего, – заговорила о Лайзе.
      Со странной улыбкой Роберт выслушал предположение Тары, будто Джаррет постоянно сравнивает ее с покойной женой и всегда убеждается в превосходстве Лайзы.
      – Он до сих пор любит ее! – с горечью воскликнула она.
      – Это естественно, Тара. Любовь к Лайзе, несомненно, живет в его душе. Такова дань ее памяти. Но с вами Джаррет начал новую; жизнь и любит вас.
      – Возможно ли это? Ответьте, ведь только вы знаете, как мы познакомились и почему я оказалась здесь.
      – Не важно, как вы попали сюда. Главное, что вы здесь и на своем месте.
      – Спасибо за добрые слова, Роберт… А теперь о другом. Что вам известно о последних событиях? Подозреваю, случилось что-то очень плохое и непредвиденное, иначе капитан Аргоси не появился бы снова здесь. Умоляю, не скрывайте от меня ничего!
      – В дни войны всегда происходит что-то неожиданное. Вот и сейчас дела приняли серьезный оборот.
      – Надеюсь, не хуже того, что случилось с отрядом майора Дейда? А у нас… может произойти то же самое?
      Роберт отпил виски и грустно взглянул на Тару!
      – Джеймс Маккензи поднял своих людей.
      – Как? – в смятении воскликнула Тара. – Я думала… я так поняла Джаррета… что их владений не коснется война.
      – На землях Джеймса и его соплеменников появилось немало наших солдат. Соглашение, заключенное с индейцами лет двенадцать назад, теперь уже ничего не значит. – Роберт вздохнул. – Тара, Тара… Вам трудно все это понять… Да, Джеймс родился от белого отца и бережно хранит память о нем. Но мать у него из племени семинолов. Война сейчас пришла к ним, она совсем рядом. Что же ему остается делать? Ждать, пока солдаты начнут выгонять людей из жилищ, грабить и убивать, заставляя уходить дальше на запад? У Джеймса нет другого выхода.
      – Но его брат Джаррет… Неужели он не может поговорить с ним?.. Посоветовать что-то?
      – Нет, Тара, Джаррет не имеет права останавливать его, брать на себя такую ответственность. Ведь если что-то случится…
      – Какое безумие! – снова воскликнула она. – Джаррет и Джеймс – братья. Вы так дружны с индейцами. Почему же… Разве нельзя защитить их от такой несправедливости?
      – Я же говорил вам, что нас мало. Большинство не любит индейцев, боится их. – На его лице мелькнула усмешка. – Вспомните, как вы сами еще недавно бледнели и вздрагивали при слове «семинолы»?
      – Я и сейчас боюсь тех, кто встал на тропу войны.
      – Оцеола – их вождь. Он тоже внушает вам страх?
      – Не знаю… Но я все-таки жена Джаррета, – добавила она.
      – Ох, Тара, мне жаль вас. Вы пытаетесь понять то, чего мы не в силах объяснить… И что сами не до конца понимаем…
      Все это время Роберт держал руки Тары в своих, и она не отнимала их, ибо просто забыла об этом. Поэтому смутилась и даже немного испугалась, когда в библиотеку вошел Джаррет. За ним следовал капитан Аргоси.
      У Тары возникло побуждение вырвать руки, но она не сделала этого, чтобы не внушать Джаррету необоснованных подозрений. Медленно высвободив руки, она поднялась с дивана.
      – Надеюсь, Джаррет и Тайлер все же решили рассказать о том, что ждет нас в ближайшие недели и куда им предстоит отправиться.
      – Ты обо всем узнаешь в свое время, дорогая, – сдержанно ответил Джаррет. – У нас нет от тебя секретов.
      Последнее слово он произнес с особым выражением.
      Мужчины обменялись рукопожатиями с Робертом, причем Тара не заметила, чтобы муж выказал неудовольствие.
      – Как нам всем известно, война, к сожалению, продолжается. Но это не должно помешать нашей трапезе, не так ли друзья?..
      За столом Роберт рассказал о том, что Тара уже знала, – о намерении Джеймса уйти из селения. Услышав это сообщение, Джаррет так изменился в лице, что Роберт поспешил добавить:
      – Джеймс собирается, конечно, повидаться с тобой, но в данных обстоятельствах не уверен, что тебе это удобно.
      – Что за обстоятельства? – спросила Тара, раздосадованная тем, что Джаррет по-прежнему не посвящает ее в свои заботы. – Может, вы, капитан, расскажете?
      Тайлер молчал, крутя в руке бокал. Джаррет долил ему вина и обратился к Таре:
      – Что ж, послушай. Десятки фермерских домов уже разрушены или сожжены. Хозяева убиты… Богатые, бедные – без разбора… рассказывать дальше?
      Похолодев от страха, Тара кивнула.
      – Военным тоже приходится нелегко, – продолжал Джаррет. – Местная милиция не в состоянии ничего сделать. Присланные на помощь федеральные войска не знают местности, блуждают в джунглях, гибнут в болотах, отрываются от своих баз, а индейцы наносят им удар за ударом и бесследно исчезают в чаще. Рассказывать дальше?
      «Как он все-таки безжалостен», – подумала Тара, но, сделав над собой усилие, почти спокойно спросила:
      – Значит, ты опять уходишь?
      – Да, потому что могу быть полезен.
      Ей показалось, что его взгляд задержался на Роберте.
      «Неужели он ревнует меня к своему другу? Ведь как говорится в поговорке: «Жена моего друга для меня не женщина». А Джаррет, выходит, не доверяет Роберту? И как вообще в такое время думать об этом?.. Но и я ведь тоже ревную. Да еще, стыдно сказать, к умершей…»
      Эти мысли промелькнули и исчезли. Осталось главное: почему, почему он уезжает?
      – Джаррет, – спросила Тара, – неужели ты единственный в этих местах, способный помочь? Неужели никто, кроме тебя, не может быть проводником и следопытом?
      Капитан Аргоси взглянул на Тару.
      – Вы помните моих молодых веселых сержантов? Один из них, Калпепер, убит на прошлой неделе в короткой схватке с отрядом, которым командовал Дикий Кот, помощник Оцеолы. А второй ранен. Слава Богу, легко.
      Да, Тара помнила славного, любезного малого, полного жизни. Теперь эту жизнь у него отняли. Капитан продолжал:
      – Оцеола, удачно избежав несколько расставленных для него ловушек, направил послание нашему генералу Клинчу. Он пишет, что у него, как и у белых, есть ружья, порох и свинец. Белые будут биться до последней капли крови, и он тоже.
      – Ужасно! – Тара отодвинула от себя тарелку. – Но Джаррет… При чем здесь Джаррет?
      – Только Джаррет может повидать Оцеолу. Поговорить с ним.
      «Оцеола! Сколько еще раз мне придется слышать это имя! Да будь он проклят! Я сама повесила бы его! Своими руками…»
      Тара едва не разрыдалась. Бедный сержант Калпепер!.. А сколько еще таких?.. В эту минуту в ней вспыхнула острая неприязнь к Джеймсу, Наоми и Мэри. Даже к их детям… Но тут же Тара одернула себя: они ведь тоже страдают, могут немало поведать о смертях и лишениях…
      Обед подошел к концу, но к блюдам почти никто не притронулся. Дживс, как обычно, предложил мужчинам подать сигары и бренди в библиотеку, куда те и направились.
      – Надеюсь, Джаррет, – печально сказала Тара вдогонку мужу, – что ты по крайней мере подождешь до утра. А вам, капитан Аргоси, желаю не погибнуть, не дай Бог, под пулями.
      Слезы душили ее, она выбежала из столовой в сад.
      Уже стемнело, было холодно и неуютно. Тара кружила по, дорожкам, чтобы немного согреться.
      Ее вдруг пронзила страшная мысль, что счастье, еще не начавшееся, уже безвозвратно ушло и Джаррет не вернется из своей поездки… Нет! Лучше думать совсем о другом… Но о чем? О том, что ждет ее в Бостоне?..
      – Конечно же, она здесь! Где же еще охладить разгоряченную голову? – услышала Тара и обернулась.
      Роберт!
      – Вы угадали, дорогой. Я действительно как в огне. Мне безумно жаль Джеймса. Я боюсь за Джаррета. И злюсь на него. Ведь он не один знаком с Оцеолой. И все равно ему ни в чем не убедить его! Джаррету не удастся прекратить войну! Это все так нелепо… Зачем же ему рисковать?
      – Но, дорогая Тара, командование просит Джаррета связать их с вождем Оцеолой. Джаррет не может отказать, тем более что это поручение передал ему Тайлер.
      – Не знаю, Роберт… Это гадко, но мне сейчас противен Тайлер! Не могу простить ему смерть сержанта… И то, что он выбрал именно Джаррета для своего безнадежного поручения… – Она остановилась. – То, что я говорю, плохо, верно? Знаю… Лайза никогда бы не сказала ничего такого!
      – Она была бы расстроена не меньше, чем вы, – возразил Роберт. – Как и любая женщина.
      – Почему вы так уверены?
      – Я знал ее всю жизнь. С самого рождения.
      – Как?
      Увидев неописуемое изумление Тары, Роберт спросил:
      – Разве Джаррет никогда не говорил вам? Вы и правда не знаете?
      – Боже! Что, я должна знать?
      Он улыбнулся.
      – Ничего особенного. Просто Лайза – моя родная сестра.
      – Сестра?
      – Что в этом удивительного? Я последовал сюда за ней и Джарретом, когда тот прикупил тут земли. И вскоре подружился с ним.
      Голова у Тары шла кругом. Сколько же еще неожиданного, но так или иначе связанного с Джарретом, предстоит ей узнать от других? Возможно, Джаррет случайно не сказал ей об этом. Но подобная случайность – свидетельство его отношения к жене. Он не считает нужным делиться с Тарой ничем… кроме постели… Уважая жену, не станешь скрывать от нее решительно все!
      Черт побери этого Джаррета! Ведь она могла Бог знает что наговорить Роберту о его сестре. Если уже не наговорила… Во всяком случае, показала себя ревнивой дурой, бездушной эгоисткой, напрочь забывшей о том, что Лайза, которую она считает своей соперницей, давно уже истлела в земле…
      Подойдя к дому, они увидели мрачного Джаррета.
      Он крепко схватил Тару за руку.
      – Весьма рад убедиться, дорогая, что тебе не придется тосковать в мое отсутствие.
      – Джаррет… – мягко урезонил его Роберт.
      Тара, охваченная яростью, вырвала руку. Да как он смеет? Это уж слишком! Такие грязные подозрения!..
      Повинуясь внезапному импульсу, она ударила Джаррета по щеке, распахнула дверь и помчалась к себе в комнату.
      Тара стояла у окна, глядя в темный сад, и не могла даже плакать. Она была оскорблена за себя и за Роберта. Ведь с первой минуты их знакомства, еще там, в Новом Орлеане, он желал им только хорошего. Роберт честен, предан, доброжелателен! И этого человека, своего лучшего друга, Джаррет посмел заподозрить… Как мерзко!
      – Как ты смел, – крикнула она, услышав, что вошел Джаррет, – как ты смел обвинить нас в чем-то?.. Сам даже не удосужился мне сказать, кто такой Роберт!
      – И кто же он такой? – прозвучал холодный голос.
      Тара посмотрела в его непроницаемые глаза, сейчас особенно жестокие. Безнадежно жестокие.
      – Твой шурин!
      – Ну и что?
      – Ничего! Но зачем было скрывать? Неужели я не стою ни одного откровенного слова? Почему все узнаю от других? Мало ли что я могла наговорить ему о Лайзе! Задеть его братские чувства…
      – Я не собирался скрывать это от тебя. Однако твоя жизнь – сплошная тайна. Не так ли?
      – А твоя – сплошные компромиссы, попытки угодить и белым, и краснокожим.
      – Замолчи!
      – Не стану молчать! Особенно сейчас, когда ты опять уезжаешь.
      – Я должен ехать, пойми наконец!
      – Почему всегда ты? Но кто же ты такой? На чьей стороне? Ты не можешь принять ни одну из, сторон! Но посередине места нет! Что же с тобой будет, несчастный?
      – Перестань! Мне не впервой улаживать конфликты и кое-что уже удавалось.
      – Ты будешь уговаривать этого убийцу Оцеолу прекратить сопротивление? Он плюнет на тебя!
      – Я должен это сделать. Ради тех и других… Обязан!
      – Думаешь, он послушает тебя и покорно отправится со своими соплеменниками на запад? Жить на бесплодных землях и умирать от голода?
      – Тара… – угрожающе начал Джаррет.
      Но она не могла остановиться.
      – Тогда будьте готовы к тому, мистер Маккензи, что, сказав «а», придется сказать и «б». И если Оцеола не послушается, перестаньте его считать своим другом. И его соратников тоже… Прекратите торговать с ним, как делаете до сих пор, о чем мне рассказывала ваша невестка. – Тара перевела дыхание. – И какая глупость и безумие посылать к нему вас, его друга. Нужно отправить того, кто согласится убить его, оказавшись рядом с ним! Вот что нужно!
      – Если сделать так, как ты говоришь, Оцеола превратится в мученика, во имя которого сотни и тысячи пойдут на смерть.
      – И пускай!.. Джаррет, не ходи к нему, не унижайся! Вспомни, ты сам говорил, что десятки плантаций разорены, много людей убито!
      – Индейские селения тоже.
      – Но ты же белый! Ты – белый! Прими их сторону!
      Тара была на грани истерики.
      – Я не могу воевать против своего брата! – Голос его сорвался. – И он тоже. Я верю ему!
      – Ему ты веришь, а Роберта пять минут назад был готов обвинить Бог знает в чем!
      – Я никогда не сомневался в честности Роберта! С чего ты взяла?
      – Значит, усомнился в моей порядочности? О, благодарю тебя!
      – Не забывай, черт возьми, где мы с тобой познакомились!
      – Еще раз благодарю… Но я и не забываю. Ты своим отношением, постоянным недоверием не даешь забыть!
      – Я не могу измениться и стать другим! Даже ради тебя. И как я могу быть уверен… если ты уже однажды удрала от кого-то и чуть не опустилась на самое дно… Откуда мне знать, что ты не выкинешь то же самое?
      Джаррет замолчал. Тара видела, как ходят у него желваки. Ей вдруг стало безумно жаль его: зачем он так страдает из-за нее? Она не стоит этого со всеми своими безысходными тайнами – независимо от того, откроется ли она ему сейчас или унесет их с собой в могилу. И он ей ничем не поможет – тут силой и ловкостью не возьмешь…
      Джаррет заговорил уже спокойнее:
      – Что касается Роберта, которому, повторяю, я верил и верю, то вряд ли ты скоро увидишь его. Он выразил желание отправиться завтра со мной.
      – Выходит, для тебя мои просьбы… мое мнение… ничего не значат, Джаррет?
      – Ты моя жена и должна считаться с моим мнением.
      – А своего мне иметь не положено?
      – Черт побери! Сколько можно перемалывать одно и то же?
      Его резкий окрик заставил ее сказать то, о чем она и не помышляла:
      – Тогда считай, что у тебя нет жены.
      – У меня нет жены? – Джаррет сжал кулаки.
      – Может, и нет!
      Тара направилась к двери, сочтя за лучшее уйти и подождать, пока он остынет.
      Джаррет схватил Тару за руку и с яростью уставился на нее.
      – Нет жены? – хрипло повторил он.
      – Ты не смеешь так обращаться со мной! – крикнула она, пытаясь вырваться. – Кто дал тебе, право? Мы живем в свободной стране! И я могу иметь свои взгляды. Если бы на моем месте сейчас была Лайза, она сказала тебе то же самое…
      – Она никогда не стала бы учить меня, как поступать! Лайза понимала все, что происходит… – Он махнул рукой. – Э, да что говорить!
      – Конечно, – с горечью, обронила Тара. – Лайза понимала то, чего я не хочу понять, и она была смелой…
      – Замолчи! Она мертва.
      – Но до сих пор она… она твоя жена. Не я…
      – Я уже говорил тебе, ты не права… Мне хорошо с тобой.
      Как неуверенно он произнес: эти слова!
      – Тебе хорошо с твоими воспоминаниями! Они заполняют все твои мысли.
      – Ох, лучше замолчи!
      – Нет!
      – Прошу тебя, замолчи!
      Джаррет подхватил ее на руки, крепко стиснул и бросил на постель.
      – Зачем я тебе сейчас, если через несколько часов ты оставишь меня?
      Но помимо води в ней уже просыпалось желание.
      – Я не могу уехать, не попрощавшись с тобой.
      – Нет, Джаррет! И не думай!.. Я никогда… нет…
      Но он был рядом. Его руки, губы… Она ощущала их везде и не могла противиться… Не могла и не хотела.
      – О, я ненавижу тебя!.. – лихорадочно бормотала Тара, слезы текли по ее лицу. – Ненавижу за то, что уезжаешь… бросаешь меня одну…
      – Будь ты неладна… будь неладна… – шептал он, овладевая ею. – Будь проклят твой характер!..
      Их слияние было таким же бурным, как предшествовавшая ему перепалка.
      Но после этого Тара ощутила безысходную пустоту.
      – Зачем? Зачем все это? – прошептала она и повернулась к стене.
      «Что со мной? – думала она. – Почему меня не удовлетворяет то, что уже есть? Чувство относительной безопасности. Моя любовь к нему… Ведь я люблю его, несмотря ни на что… Да, люблю… А вот ему, как он выразился, просто хорошо со мной. Но быть может, это тоже любовь?..»
      Тара уже жалела обо всех своих упреках, обо всех горьких словах. Особенно тех, что касались Лайзы. Пускай душа ее будет спокойна там, на небесах.
      Но тревога не проходила. Да и как ей пройти, если утром Джаррет будет на дорогах войны, где опасность подстерегает из-за каждого куста, каждого дерева?
      Ей вдруг захотелось сказать ему самое главное, чтобы он знал о ее чувствах, не сомневался в них.
      – Джаррет, – прошептала Тара. – Джаррет… я люблю тебя.
      Он ничего не ответил. Она слышала только его ровное дыхание.
      Разбудить его? Повторить то, что вырвалось у нее? Зачем? К тому же сказанное второй раз прозвучит уже не так искренне.
      Снова рыдания сжали ей горло.
      «Нет, простое семейное счастье – не для меня. Да и как может быть иначе, если надо мной тяготеет страшное обвинение и, пока я здесь борюсь с Джарретом и с самою собой, они там не сидят сложа руки…»
      В конце концов она опять повернулась к стене и уснула.
      Когда Тара открыла глаза, комнату заливал солнечный свет. Огонь в камине потух. В лучах солнца трепетали мириады пылинок.
      Она вдруг поняла, что Джаррета рядом нет.

Глава 18