Лифт вынес его на верхушку телескопической антенны и остановился у входа в наблюдательную кабину. Стенка лифта плотно прижалась к стенке кабины, щелкнул переключатель, и он шагнул в овальный проем.
      Прозрачная шарообразная кабина, казалось, висела в пространстве. Только малое притяжение Станции позволило конструкторам поставить огромный прозрачный шар на тонкую опору мачты.
      Человек, полулежавший в кресле, обернулся и кивнул на место рядом. Он вспомнил его имя - Ольф.
      - Завтра? - спросил Ольф.
      Он знал, что Ольфу известно время отлета, но кивнул.
      - Хочешь посмотреть на Этерну?
      -Да.
      Звезды в оранжевом небе Станции казались выточенными из желтоватого льда. Вдруг передняя часть кабины помутнела, стремительное приближение разметало звезды, и они превратились в мчащиеся в разных направлениях белесоватые полосы, сплетающиеся в бесформенные клубки. Через минуту бег звезд замедлился и впереди засверкал знакомый узор.
      - Вот, - показал на голубую точку Ольф.
      Ему вспомнилось: глубоко в небе звездочка...
      - Сделать ближе? - спросил Ольф.
      - Нет. - Он знал, что система приближения работала на пределе и то, что хотел показать ему Ольф, было заранее сделанной видеозаписью.
      Справа внизу сквозь прозрачную стену ясно был виден корабль. "Тоже красный",-отметил он про себя. Большая стрелка медленно подобралась к черте, щелкнул переключатель, стены кабины потемнели - выдвинулись мощные светофильтры. Наступил рассвет. Взглянуть на солнце Станции - все равно, что на атомный взрыв с десятка шагов. Даже суперсветофильтры не выдерживают долго, приходится часто менять.
      До отлета оставалось три единицы времени.
      Вспыхнул экран связи, на нем появился Ранд,
      Главный Дежурный Станции.
      - Пилот, прошу на Последний совет.
      Он поднялся.
      Воздух в просторном кабинете Главного Дежурного казался голубым: светофильтры отбирали из мощного потока света местного солнца именно этот оттенок. Он выслушал результаты испытаний во Времени Порога, о них коротко рассказали ассистенты-испытатели.
      - Пилот готов, - заключил эксперт психовыносливости.
      - Корабль тоже, - добавил начальник технической обработки.
      Главный Дежурный улыбнулся; испытания были сложными.
      Теперь предстояло главное - задание. Еще на Этерне, в Академии неба ему сообщили, что основное задание он получит только после прохождения Времени Порога. И вот сейчас он должен узнать, чем и как ему придется заняться.
      Ранд нажал кнопку на прямоугольном щитке, и на большом экране вспыхнула объемная карта звездного неба. Он плавно повернул вращающееся кресло и приготовился слушать.
      - Тебе известно, что в квадрат "Сигма-234" ушел Долин на "Стрелке". Тебе неизвестно, что Долин не вернулся. - Ранд помолчал. - И уже никогда не вернется... Мы покажем тебе то немногое, что успел передать Долин. Может быть, это поможет тебе. Я могу высказать только предположение о том, что случилось.
      Ранд повернул верньер, и светлая полоска четко очертила на карте небольшой квадрат.
      - Вот "Сигма-234". Расстояние три с половиной световых года. По собственному времени корабля твоего класса - полтора месяца Этерны. На пути выступ газовой туманности, занимающей квадраты "АБС-Сигма". Долин почти прошел толщу туманности, когда прекратилась связь. По тому, что мы успели принять, можно предположить, что в этом районе происходит что-то странное с пространством. Суди сам.
      Карта погасла, и на экране появились кадры сообщений Долина.
      Вначале картина была обычной: звезды расположились по кругу, в центре которого зияла чернота. Корабль шел со субсветовой скоростью - действовал все тот же закон Доплера...
      И вдруг в центре круга, - он даже приподнялся в кресле, - появилась одна красноватая! - звездочка. Потом другая, и через минуту весь экран залило красным светом. Единственное объяснение этому: корабль повернул на сто восемьдесят градусов и с той же скоростью рванулся в обратном направлении. Это невероятное предположение он отбросил тут же: на той скорости, с которой шел корабль Долина, поворот даже на доли градуса грозил мгновенным разрушением корабля. Безопасное торможение, разворот корабля и новый разгон до прежней скорости требовали не меньше месяца. Здесь же все произошло за минуту. Это невозможно.
      Ранд следил за впечатлением, которое производили кадры сообщения на пилота. И когда экран погас, Главный Дежурный сказал:
      - Я ничего не хочу утверждать, но мне кажется, что мы имеем дело с гигантским искривлением пространства. Корабль Долина, видимо, втянуло в эту невероятную воронку, откуда назад он выхода не нашел. Из ловушки не могли вырваться и сигналы - те, что мы получили, были посланы на входе. Если все это так, тебе должно быть ясно, насколько велика опасность. Правда, у Долина не было трансформатора времени, который имеешь ты. Но насколько он тебе поможет, предсказать нельзя. Добавлю, что раскрытие загадки Долина, или даже намек на раскрытие, сделает реальным овладение пространством и временем, что, впрочем, одно и то же, - заключил Ранд.
      Пилот помолчал, потом встал и легко прошелся по комнате.
      - Я согласен - твое предположение наиболее вероятно. Гадать дальше бесплодно. Цель понятна. - Он взглянул на светящийся диск отсчета времени.
      Все поднялись.
      -У меня есть просьба, Дежурный, - вдруг сказал он.
      - Говори.
      - Пусть мой корабль назовут "Рассвет"...
      -В общем так, - сказал Сергей, когда мы немного пришли в себя, - кто-то великий сказал, что гениальная гипотеза должна быть достаточно безумной.
      - Слыхал.
      -Предлагаю рабочую гениальную гипотезу... Спорили мы часов до четырех. Сережкина идея в нескольких словах выглядела так. Искривление пространства-времени - результат чьего-то гигантского эксперимента (может, в отдаленном будущем). По случайности или неизбежности крайние точки кривизны, одна из которых в прошлом, другая в будущем по отношению к нам, сомкнулись в третьей точке - где-то посередине, почти совместившись. И в результате Сережка едва не схлопотал привет от сердитого древнего грека, а соседский Васька угодил в какую-то лабораторию или еще что в далеком будущем. Когда взбешенный древний грек метнул в Сережку дротик, он позорно промазал, но зато хрупкое равновесие в точке сопряжения времен мгновенно нарушилось и рухнуло. И единственными свидетельствами происшедшего остались выпавшие из своего времени дротик и этот вот странный аппаратик. И если назначение дротика ясно, то о назначении серого ящика можно только гадать.
      -А теперь спать, - спохватился Сережка, посмотрев на часы. - Ты, согласно закону гостеприимства, - на тахте, а себе я кресло разложу. Так, есть заключительное предложение: завтра в обеденный перерыв покрутим еще эту штуку, может, о чем и догадаемся. А не догадаемся, вреда ей все равно не будет. При случае отвезем в Кишинев, есть там у меня знакомые электронщики...
      С утра, как назло, прибыли новые книги, и по заведенному заведующей порядку нужно было тут же описать их для каталога. После полубессонной ночи это было не очень легко, и провозился я до обеда. Когда я изорвал очередную испорченную карточку, Настя, помогавшая мне, спросила:
      - Что это с вами?
      Но тут зазвонил телефон, Настя потянулась к трубке, пропела:
      -Да-а... Здрасьте... Сейчас...
      Звонил Сергей. Отвечая, я краем глаза видел, что уши у Насти стоят торчком, но из моих "угу", "ага", "ладно" и Шерлок Холмс не выудил бы даже одного бита информации, так что Настя была совсем разочарована. Положив трубку, я сказал:
      - У любопытных нос быстрее растет.
      Настя скосила глаза на кончик носа, и тут я добавил:
      -Сергей Григорьевич сказал, что у тебя красивый голос.
      Ничего такого Сережка не говорил, но он - "эталон", а я - гуманист, так отчего же не сделать Насте приятное?
      С Сережкой мы встретились у подъезда "Черемушек". Когда мы поднялись на третий этаж, на площадку выбежала Маша, Васькина мама, - наверное, еще из окна нас увидела, - и, остановив Сергея, сокрушенно сказала:
      - Вы уж извините, Сергей Григорьевич, моего сорванца...
      - А что такое?
      Наконец, уразумев, в чем дело, мы в один голос спросили:
      - А где он?
      - Да здесь где-то, во дворе. Вы уж отругайте
      его как следует!
      - Отругаем-отругаем...-И мы бросились вниз по лестнице.
      Перелезть с балкона на балкон Ваське было раз плюнуть, что он и сделал, решив, что приснившийся ему ящичек уже достаточно побыл у дяди Сережи...
      Ваську мы нашли за угольным сараем. Рядом, аккуратно разложенные кучками, лежали какие-то стекляшки, проволочки, железки, а Васька, закусив от усердия губу, продолжал выковыривать из ящичка новые сокровища большим ржавым гвоздем.
      Мы постояли и, не замеченные усердным исследователем, ушли, не сказав ни слова...
      Косые лучи заходящего солнца ломаным квадратом легли на противоположную окну стенку. Сережка взял с тумбочки книжку, раскрыл на заложенной странице.
      ...После ты две повстречаешь скалы:
      до широкого неба
      Острой вершиной восходит одна, облака окружают
      Темносгущенные ту высоту, никогда не редея.
      столь ужасно, как будто, обтесанный, гладок
      Камень скалы; и на самой ее середине пещера,
      Темным жерлом обращенная к мраку Эреба
      на запад;
      Мимо нее ты пройдешь с кораблем,
      Одиссей многославный;
      Даже и сильный стрелок не достигнет
      направленной с моря
      Быстролетящей стрелой до входа высокой
      пещеры;
      Страшная Скилла живет искони там...
      -И так далее... "Одиссея". Песнь двенадцатая. - Сергей захлопнул книгу.
      Я только утром вернулся с месячных курсов по повышению квалификации и под вечер заглянул к Сергею.
      - Вот такие дела. Не послушался Одиссей Афину Палладу. Правда, не быстролетящую стрелу в меня пустил, а дротик.
      -Ты что, в самом деле думаешь, что это был Одиссей?
      -А почему бы и нет? Пятиэтажный домище посреди моря - чем не скала? "Гладкообтесанный камень". И жерло пещеры... и не одной. Кстати, посмотри в окно.
      Солнце уже наполовину зашло за горизонт - Сережкины окна выходили прямо на запад.
      -Усек? - спросил Сергей. - "...пещера, темным жерлом обращенная к мраку Эреба на запад". Я не нашелся что сказать, кроме:
      - Слушай, надо бы дротик в музей отдать.
      - Носил... на свою голову. Павел Федорович разобиделся. Вы, говорит, неудачно шутите. Где это видано, чтоб деревянное древко с античных времен до нас дошло! Да и наконечник-как вчера сделан. Подшутить хотите? Мы подделок не держим, у нас серьезный очаг культуры... - я так далее. Еле ноги унес. Вот такие пироги.
      Я молчал. Сережка взял "Одиссею", лениво полистал. Остановился на каких-то строчках, улыбнулся, отложил книгу, не закрыв. Встал, вышел на кухню, принес молоток и гвозди, и через минуту дротик висел наискосок над телевизором. Сережка полюбовался, потом взял раскрытую "Одиссею" и прочел:
      ...к колонне высокой
      прямо с копьем подошел он и спрятал его там
      в поставе
      гладкообтесанном, где запираемы в прежнее время копья царя Одиссея, в бедах постоянного, были...
      С той поры минуло десять лет. Я работаю все в той же библиотеке. Сережка, согласно законам хэппи-энда, женился на Насте, которая вдобавок стала моей начальницей - прежняя наша заведующая вышла на пенсию. Дротик по-прежнему висит наискосок над телевизором. Древко слегка потемнело, наконечник позеленел пятнышками. Сережка как-то пошутил, что остается всего две тысячи лет до того, как дротик приобретет вид, который даст ему право переселиться в наш краеведческий музей. Подождем!