Пролог

О Боже, подумал Алан, зачем я предложил ей остаться? Почему выразился так неудачно? Зачем вообще я это сказал? Ведь она заслуживает гораздо большего, чем я могу ей дать.

Он не имел опыта общения с женщинами, подобными Элис. Она слишком отличалась от тех, которых он встречал в барах и с которыми проводил время, когда становилось невтерпеж. Тоже одинокие, они искали забвения хотя бы на ночь, но Элис была совсем другая.

Что теперь, Железное Сердце? — спросил он себя, чувствуя, как сама ночь ждет ответа, затаив дыхание. Если она останется, смогу ли я дать ей то, что она ждет от меня? Не возненавидит ли она меня завтра утром?

Его просьба остаться болью отозвалась в сердце. Мгновение назад она жаждала этого — и сейчас этот момент наступил. Сердце, столько времени молчавшее, умоляло ее согласиться. А тело… словно заледенело…

Ведь если она останется, это принесет ей новую боль, ибо Алан не сегодня завтра исчезнет с ее горизонта. Элис честно призналась себе, что не знает, переживет ли состояние отвергнутой любовницы. В одном она была твердо уверена, что боль от утраты Алана будет для нее гораздо сильнее, чем от потери Томаса, с которым она даже не занималась любовью.

Но если она откажется, то, возможно, будет сожалеть об этом до конца своих дней. В последнее время ей все чаще приходило в голову, что десять лет, прошедших после ее неудавшегося замужества, были отнюдь не самыми радостными.

Каждая клеточка ее тела томилась по Алану. Истосковавшееся по любви сердце стремилось к нему, ее душа призывала его. Если небо дарит ей только одну ночь, то и за эту единственную ночь она будет вечно благодарна…

А что, если он лишь поддразнивает ее?…

1

— Мы не потерпим здесь краснокожих! — произнес громкий голос в глубине зала.

Во внезапно наступившей тишине даже шепот показался бы слишком громким. Сидящие за столиками забыли о своей выпивке, официантки замерли. Бармен перестал протирать стакан. Все взгляды обратились на входную дверь — завсегдатаи увидели чужака.

Высокий, крепкого сложения мужчина обозревал зал темно-серыми стальными глазами. В нем не было ничего необычного: мускулистое тело облачено в простую ковбойку и обтягивающие линялые джинсы, на ногах — потрепанные ботинки из дорогой кожи ручной выделки с заостренными носками и высокими каблуками, скошенными специально под стремена, черная ковбойская шляпа украшена серебряной цепочкой, кожаный ремень с серебряной пряжкой. Черные, как ночное небо, волосы свободно ниспадали ниже плеч.

Суровые черты смуглого лица не располагали к общению. Медленно, почти лениво он оглядел зал, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

В полной тишине, сопровождаемый враждебными взглядами, он прошел к бару, громко стуча каблуками по деревянному полу. Подойдя к стойке, он поставил одну ногу на перекладину и посмотрел на бармена.

— Я сказал, мы не потерпим здесь краснокожих, — вновь прозвучал, но уже более резко голос из глубины зала.

Незнакомец медленно повернулся, ища глазами того, кто это сказал. Один из ковбоев отодвинул стул и поднялся из-за стола. Незнакомец оглядел его с головы до ног.

— Чертовски плохо, — проронил он и повернулся к нему спиной.

— Только не здесь, — обратился бармен к, ковбою. — Проклятье, Гарри, деритесь на улице!

Еще несколько стульев со скрипом отодвинулось от столов, но незнакомец даже не вздрогнул.

— Кофе и меню, пожалуйста, — попросил он, обращаясь к бармену.

— Уходите отсюда, нет смысла ждать, пока вам проломят голову, — ответил бармен.

— Думаете, не стоит? — незнакомец внезапно улыбнулся.

Он снял свою шляпу, обнажив волосы, стянутые кожаным ремешком, и передал бармену:

— Сохраните ее для меня, — сказал он. Бармен смерил его глазами, потом, кивнув, спрятал шляпу за стойкой.

Хотелось, чтобы вы занялись этим на стоянке для машин.

Незнакомец пожал плечами.

— Пусть Гарри решает. Мне кажется, он не очень-то прислушивается к добрым советам.

— Вы правы, — не удержался от улыбки бармен.

В этот момент незнакомец заметил, как сузились глаза бармена, и инстинктивно обернулся, резко переместившись в сторону, избежав тем самым удара Гарри.

— Я позвоню шерифу, — проревел бармен. — Я говорил вам, болваны…

— Давай наружу, — сказал кто-то, и толпа, окружившая размахивающих руками соперников, вытеснила их за дверь. Вокруг дерущихся образовался молчаливый круг. Незнакомцу не раз приходилось участвовать в подобных стычках. Будучи наполовину индейцем, он уже привык, что люди, лишившие его народ земли, пытались оскорбительными словами и кулаками посягать теперь на его достоинство и гордость. Но он никогда не склонял головы.

Состоялся стремительный обмен ударами. Мощный удар незнакомца свалил Гарри на землю, где он и остался лежать.

Пригнувшись и широко расставив руки, индеец медленно повернулся, оглядывая мужчин в круге.

— Кто еще? — спросил он.

Красный свет осветил их лица. За их спинами взревел мотор, но они проигнорировали это. У них было более важное дело.

— Я, — вызвался коричневый от загара ковбой с животом, свисавшим над поясом. Передав свою шляпу соседу, он вступил в круг и размахнулся первым.

Незнакомец блокировал его руку, потом нанес жесткий удар в челюсть. Тот качнулся назад, а незнакомец стал ждать с руками наготове, давая ему шанс выйти из драки.

Резкий звук пистолетного выстрела расколол тишину ночи.

— Здесь помощник шерифа Олвин, — произнес усиленный динамиком женский голос. — Вечеринка закончена. Прекратите все это немедленно!

— А, черт, Элис! — крикнул кто-то. — Мы всего лишь развлекаемся!

— Хорошенькое развлечение, когда десяток болванов набрасывается на одного чудака, у которого больше отчаяния, чем мозгов. Даю вам тридцать секунд, чтобы все убрались восвояси.

Безошибочный звук заряжаемого помпового ружья послужил весомым подкреплением приказа.

— И возьмите с собой Гарри, — добавила она, на этот раз без помощи мегафона, — иначе я заберу его за нарушение общественного порядка.

Круг мужчин рассыпался и переместился в тень автостоянки. Один за другим взревели двигатели пикапов, и их колеса прокручивались на гравии, когда они поспешно отъезжали.

Через тридцать секунд автостоянка опустела, если не считать индейца и помощника шерифа округа Конард. Индеец стоял на том же месте и, опершись руками о колени, делал глубокие, очищающие вдохи.

— С вами все в порядке?

У нее был чуть сипловатый голос, тембр которого ассоциировался с шепотом темных ночей и страстных наслаждений. Он медленно поднял голову и взглянул на женщину. Она была в форме цвета хаки, ее волосы были спрятаны под бежевый стетсон, талию скрывал широкий пояс с кобурой. Весь ее облик резко контрастировал с тембром голоса.

— Я в порядке, — ответил он, выпрямляясь во весь рост. — Спасибо за заботу.

— Почему вы просто не ушли? Неужели собирались расправиться с ними со всеми в одиночку?

— Мне бы, конечно же, всыпали, — откровенно признался он, — но кое-кому из них здорово бы досталось.

Элис покачала головой и попыталась рассмотреть его. Мелькающий красный свет неоновой рекламы не давал достаточного освещения, а лишь усиливал суровость его лица и придавал ему таинственность.

— Вы просто чудак, — резко произнесла она.

— Вероятно.

— Вы думаете, что, избивая их и давая им избивать себя, сможете заставить их по-другому относиться к индейцам?

— Об этом я и не думал.

Воцарилась тишина, они молча изучали друг друга.

— Почему бы вам не убраться, пока из бара не вышел еще кто-то, кто не шибко жалует ваших предков? — наконец сказала она.

— Рад бы сделать одолжение, офицер, — ответил он.

Элис подошла ближе, чтобы посмотреть, не с сумасшедшим ли она имеет дело. По опыту она знала, что полицейскому возражают лишь пьяные, одурманенные наркотиком, сумасшедшие, наконец, просто необузданные хулиганы.

— Уж не собираетесь ли вы вернуться в бар?

— Придется. Там моя шляпа, подарок дяди. Элис повернулась и пошла к своему «блейзеру».

— Я сама схожу за вашей шляпой, — бросила она через плечо. Забравшись в машину, она вставила ключ в замок зажигания, чтобы освободить зажим, в который вложила ружье, затем вынула ключ из зажигания, и никто уже не смог бы взять ружье.

— Как выглядит ваша шляпа? — спросила она, направляясь к бару.

— Черная, с серебряной цепочкой. Она у бармена. И спасибо.

— Насколько это зависит от меня, вы никогда не войдете в это заведение.

— Вы считаете, что это справедливо? Несмотря на мягкий тон, ей послышался вызов в его словах.

— Послушайте, мистер я не знаю, ни кто вы такой, ни откуда вы явились, но если вы думаете, что можете появиться в нашем округе и изменить отношение деревенщины к индейцам в таком заведении, как «У счастливчика», просто будучи упрямым ослом, вас уроют. Не делайте этого, пока я поблизости. Мне платят за поддержание порядка.

— Уж не предлагаете ли вы мне покинуть город?

Она бессознательно встала в воинственную позу, уперев руки в бедра и широко расставив ноги.

— Округ Конард, штат Вайоминг-место довольно спокойное, и большинство обитателей — люди добрые. Вы можете оставаться, сколько захотите, если не будете причиной беспорядка. Я просто рекомендую вам не рисковать своей головой. Можете воспринять это как дружеский совет или как предостережение. Но, так или иначе, прислушайтесь к моим словам.

Он не нашелся, что сказать. Покачав головой, Элис повернулась и вошла в бар. Этого мне только не хватало — индейца с его понятием о гордости, подумала она.

В баре оставшиеся завсегдатаи наблюдали за ней с притворным безразличием. Они отлично знали Элис Олвин. Все свои двадцать восемь лет она прожила в округе Конард, и ее отец был одним из завсегдатаев этого бара. В последние дни она сама часто захаживала сюда, но не для того, чтобы выпить пива, а в поисках своего младшего брата Джефри.

— Привет, Элис, — сказал бармен, дружески улыбаясь. — Там никто не пострадал?

— Несколько синяков, Фред. Я зашла за черной ковбойской шляпой с серебряной цепочкой.

— Вот как? Я-то думал, что этот индеец сам зайдет за ней.

— Он и зашел бы, но я… предложила ему свои услуги.

— Значит, он сообразил, что ему лучше сюда не соваться, раз принял твое предложение. Сдается мне, что он не из тех, кто отказывается от драки, — Фред хохотнул.

— Наверное, насколько я могу судить. Фред достал из-за стойки черный стетсон.

— Я не видел Джефри, если ты ищешь его, — сказал он, передавая шляпу.

— Я постоянно ищу его. Он нарушает условия досрочного освобождения по крайней мере

дважды в неделю. В один прекрасный день я его засажу.

— Это может пойти ему на пользу, Элис, — согласился Фред. — Паренек держится вызывающе, сущий забияка, и у него странные представления о том, каким должен быть настоящий мужчина. Не хотелось бы видеть, как он превращается в нового Гарри.

Мне тоже не хотелось бы этого, подумала Элис, выходя из бара со шляпой незнакомца. Джефри слишком молод, чтобы понять, что их отец убил себя выпивкой за два года после смерти матери. Элис было тогда девятнадцать, а Джефри — всего семь. Однако в своем поведении виноват он сам…

Индейца не было видно.

Элис замерла, почувствовав, что что-то не так. Потом увидела его на четвереньках перед пикапом с длинным кузовом с будкой.

— Проблемы? — спросила она.

— Да, — незнакомец выпрямился и повернулся к ней. — Кто-то слил масло и воду из моего двигателя. Нижний патрубок радиатора разрезан.

Элис была терпеливой женщиной, но сегодня она не чувствовала себя таковой. Ее рабочий день начался в шесть часов с дорожного происшествия на шоссе штата, которое закончилось больницей для женщины и тюрьмой для ее мужа. Она уже уходила с работы в шесть тридцать, когда позвонил дед и сообщил, что, Джефри еще не пришел домой.

И вот сейчас, в десятом часу, она все еще не нашла его и ввязалась в эту историю. Секунду она колебалась, думая, не вызвать ли кого-нибудь еще на помощь. Рабочий день давно закончился, пусть другой помощник шерифа составит рапорт.

Но она была не из тех, кто перекладывает свои дела на другого.

— Вы хотите подать жалобу? — Она взглянула на незнакомца.

— Не вижу смысла. Напрасная потеря времени, — ответил он, беря у нее свою шляпу.

— Что вы хотите этим сказать?

— А вы как думаете?

— Если вы будете держаться таким задирой, то вас ждет неудача.

— Возможно, вы правы, — он внезапно рассмеялся и посмотрел на свой пикап. — Наверное, в городке не найдется буксира?

— Только не в это время.

Делать нечего, решила она. Если он оставит свой грузовичок здесь на ночь, кое-кто из тех мужланов, привязавшихся к нему в баре, захочет отомстить ему, окончательно выведя из строя грузовичок. Шериф Тэт терпеть не может таких проделок.

— У меня есть трос для буксировки, — сказала она.

— Спасибо. Кстати, я не имею ничего против жалобы. Просто нет возможности доказать, кто это сделал, так зачем терять время?

— Я оттащу вас в город, но по дороге мне нужно сделать пару остановок.

— Никаких проблем, офицер, — он неожиданно протянул ей руку. — Меня зовут Алан Железное Сердце.

— Элис Олвин.

Она подогнала свой полицейский джип к его грузовичку, откинула задний борт и взялась за буксировочный трос. Алан моментально оказался рядом, подхватил трос. Элис с радостью уступила ему эту работу. Выросшая на ранчо, она легко бы справилась с этой задачей, но не стала возражать.

Он знал, что делать, двигался с легкостью и уверенностью человека, привычного к тяжелой физической работе. Без колебаний он взял толстый трос и подлез под передок пикапа, чтобы закрепить его на переднем мосту. Взглянув на номер штата Джорджия, она задалась вопросом, чем он зарабатывает себе на жизнь. Такие мышцы не накачаешь за письменным столом, не выработаешь поднятием тяжестей пару раз в неделю. Да, сила у него изрядная. Всего лишь десять минут назад из него пытались выбить дурь, но этого по нему никак не скажешь…

— Готово, — сказал он, поднимаясь с гравия.

Он не отряхнул свои джинсы, заметила она. Грязь его тоже не беспокоила. Вероятно, строительный рабочий или фермер. У него был загар человека, много времени проводящего на солнце.

— По пути в город мне придется остановиться в паре мест, — сказала Элис. — Потом мы сможем завести ваш пикап в гараж Дирка и я подвезу вас к мотелю «Ленивый отдых».

— Замечательно. Вот только я не ел с самого утра. Я и зашел сюда, чтобы купить сандвич, — он кивком головы показал на бар.

— Мы остановимся где-нибудь по дороге и вы сможете купить сандвич.

Он кивнул и полез в кабину своего грузовичка.

Помедлив секунду, Элис проследила за ним, заметив опять кошачью грациозность его движений. Что-то в нем было знакомым, или ей так казалось.

Тряхнув головой, она забралась в свой «блейзер» и включила зажигание. Ну и имя: Алан Железное Сердце.

Грузовичок на буксире несколько замедлил ее поиски Джефри, и лишь через двадцать минут они остановились перед заведением, которое она хотела проверить. Просигналив заранее Алану, она медленно завернула на автостоянку.

Освещенная стрелка на столбе указывала на входную дверь. В округе насчитывалось больше дюжины таких заведений, торгующих вовсю ночью по пятницам и субботам, когда наезжали ковбои с недельной зарплатой в карманах.

Алан выбрался из пикапа и "подошел к ней, пока она запирала свой «блейзер».

— Как насчет сандвичей? — спросил он.

— Они здесь достаточно хороши. Но позвольте сначала зайти мне.

Он едва смирился с тем, что она спасла его, и впредь не собирался принимать ее помощь, несмотря на ее пистолет и бляху. К тому же ему не хотелось пускать ее одну в это заведение.

— Леди, я еще никогда не прятался ни за чьей юбкой.

Элис выпрямилась во весь свой немалый для женщины рост.

— Послушайте, мистер Железное Сердце, мы сделаем так, как я сказала, — она свирепо посмотрела на него. — Вы подождите снаружи, пока я вынесу вам ваш ужин. Я не настроена разбираться еще с одной дракой сегодня. Так что вы решили?

— Таково гостеприимство в Вайоминге? Целый день она разбиралась с дураками и идиотами, и теперь он этот день, слава Богу, закончился.

— Дело вовсе не в гостеприимстве, Железное Сердце, это — реальность. Если вы хотите гостеприимства, приезжайте на мое ранчо. Мой дед накормит вас домашней вкуснятиной, а я угощу вас кофе. Эти же придорожные таверны — совсем другое дело. Они полны мужланами-ковбоями, которые уже приняли слишком много виски. Если я пойду первой, никто не обратит внимания на вас. Так мы избежим скандала, ибо я хочу Добраться до своей постели сегодня ночью. Надеюсь, вам понятно?

Алан все-таки последовал за ней, решив, что ее форма не представляла надежной защиты в таком заведении. Когда мужики напиваются, им все нипочем.

В баре «У счастливчика» все было по-другому, ибо к тому времени, когда Элис зашла в него, смутьяны уже ушли. Здесь же они продолжали сидеть и пить. Из музыкального автомата гремела громкая музыка, но смех посетителей перекрывал ее. Огромная комната была полна дыма от сигарет и сигар, а бармен и наполовину не казался таким дружелюбным, как в первом заведении. Следуя по пятам за Элис, Алан провел ее до стойки.

Бармен кивнул ей и, взглянув на Алана, тут же забыл о нем.

— Чего вы хотите, Элис?

— Мой друг хочет пару сандвичей с собой. Вы сегодня видели Джефри?

Бармен покачал головой.

— Вы сказали мне, что парень условно освобожден. К тому же он несовершеннолетний. Бели он появится здесь, я вышвырну его отсюда. Мне не нужны неприятности с Тэгом. — Он неприветливо посмотрел на Алана. — Слушаю вас?

Алан заказал пару сандвичей с индюшатиной, пока Элис обозревала переполненный зал. Люди тайком поглядывали на них, но внешне никто не собирался затевать скандал в присутствии полицейского, за исключением двух парней в углу, которые казались готовыми решиться на что-то. Бармен выложил два сандвича в целлофановой обертке и сдачу для Алана.

— Выходите впереди меня, — сказала Элис Алану, когда он направился к двери.

— Проклятье, — проворчал он. — Я…

— Мой зад вызывает меньше эмоций, чем ваш, — сухо бросила она. — Так что пошли?

Поверх ее шляпы он увидел двух мужиков, которые вызывали ее озабоченность. Они уже отодвинули свои стулья от стола. Времени для спора не оставалось. Он поспешил к двери, увлекая Элис за собой.

— У меня создается потрясающее впечатление от округа Конард, — невесело заметил он, когда они направлялись к автостоянке. — Ни в одной забегаловке Чикаго, Атланты или Бостона я не сталкивался с такой враждебностью. Что вообще происходит с этими мужиками?

— Черт побери, Железное Сердце… — Элис попыталась высвободить свою руку.

— Спокойно, женщина. У тех двоих кретинов явно есть задумка насчет нас обоих. Предлагаю вам сесть за руль и вперед.

— Почему же вы не проявили благоразумие в баре «У счастливчика», — спросила она, отпирая свой «блейзер», — а сейчас вдруг так заторопились?

— Потому, что «У счастливчика» мне не нужно было присматривать за женщиной. — Алан распахнул дверцу и поднял Элис на сиденье. — Рулите, офицер. Я буду следовать за вами.

Он забрался в свой грузовичок в тот момент, когда в дверях бара показались двое мужчин. Элис, не колеблясь, включила двигатель и выехала с автостоянки.

Через пятнадцать минут они добрались до последней придорожной забегаловки, которую хотела проверить Элис. После этого Джефри может провалиться в тартарары.

Не успела она остановить машину, как Алан подскочил и открыл ей дверцу.

— Кто были те двое мужиков, — спросил он без всякого предисловия, — местные смутьяны?

— Никогда раньше не видела их здесь, — сухо ответила она, поймав себя на том, что уже не сердится на него. — Мне не понравилось, как вы меня вытащили из бара, Железное Сердце.

— Извините, мадам. — Он явно ни о чем не сожалел. — Кто такой Джефри?

— Мой брат, — Элис вздохнула и взглянула сквозь запыленное ветровое стекло на забегаловку.

— Он, что, исчез?

— Не совсем. Он где-то здесь, может, занимается тем, чем не следует.

— Второй бармен сказал что-то об условном освобождении.

— Да. Он был осужден за то, что увел чужую машину. Ему полагается с работы приходить прямо домой, и когда он этого не делает, то нарушает условия освобождения. Ладно, подождите меня здесь, я зайду только на минутку.

Алан не стал спорить, просто молча пошел за ней. Его присутствие раздражало Элис. Но не могла же она запретить кому бы то ни было идти туда, куда он хочет, пока он не нарушает закон.

Проклятье, она надеялась, что он к завтрашнему вечеру уедет из округа.

За всю свою жизнь она не встречала человека, который раздражал бы ее так сильно.

Она резко повернулась к нему, выпятив челюсть и уперев руки в бедра.

— Да что с вами, Железное Сердце? Это мое дело, и я сама справлюсь с ним.

Он чуть склонил голову набок и задумчиво произнес:

— Мой дед был шаманом, и ребенком я не очень-то прислушивался к его словам. Но кое-что я все же запомнил. Он говорил, что человек отвечает только перед самим собой, но всегда отвечает. И я не хочу отвечать перед собой, если вы зайдете туда одна и с вами что-нибудь случится.

Эта забегаловка была обычно спокойнее, чем та, которую они только что посетили, и Элис не ожидала серьезных проблем с его посетителями. С барменом они ходили вместе в школу, и он встретил ее улыбкой.

— Джефри здесь нет, — поспешно доложил он. — Ты же знаешь, Элис, я тут же отослал бы его домой.

— Знаю, Темпл, но ты же не всегда здесь. Все равно спасибо.

Ночь стала прохладнее, и Элис вздрогнула, выйдя на улицу.

— Что теперь? — спросил Алан.

— Я довезу вас до города.

— Я имею в виду, что теперь с Джефри?

— Немногое, что я могу сделать, так это сдать его в участок, когда найду. — От этой мысли ее даже затошнило. — Он согласился на условия досрочного освобождения, а я согласилась проследить за тем, чтобы он их выполнял.

Два часа спустя Элис уже сидела дома за кухонным столом. К ее возвращению дед сохранил ужин теплым. Она переоделась в старые мягкие джинсы и бумажный свитер, распустила свои длинные черные волосы и с удовольствием наслаждалась молочным шоколадом.

Ранчо Олвин, известное как «Долина», занимало две тысячи акров в западной части округа Конард и упиралось в горы. Летним вечером Элис могла оседлать лошадь, поскакать в сосновые леса и наслаждаться видом горных ручьев, стекающих по скалистым склонам. Это были самые живописные земли в округе и самые трудные для ведения хозяйства. После смерти отца на ранчо мало что росло кроме полыни и травы. Чтобы сохранить ранчо, Элис поступила на работу в управление шерифа.

Открылась дверь, и она, взглянув через плечо, увидела деда.

— Джефри не пришел? — спросила она. Дед покачал головой.

— Как там Колумбина?

— Ожеребится еще до рассвета, — старик медленно обошел стол и сел напротив нее. В свои семьдесят Джо Форест держался еще прямо и гордо, но артрит сковывал его движения. Его лицо было испещрено морщинами, но волосы оставались черными как смоль.

Элис унаследовала его волосы и отчасти его высокие скулы, в остальном же она походила на своего отца: обычное кареглазое лицо.

— Приготовить тебе кофе, дед?

— Отдыхай, детка. У тебя сегодня был трудный день. Я сам за собой поухаживаю. Тебе придется сдать мальчишку. Несколько недель в тюрьме пойдут ему на пользу.

— А что, если он станет только хуже? — Это не давало ей покоя. Окружная тюрьма Конард не держала закоренелых преступников, но сам факт заключения в тюрьму мог ожесточить Джефри, а отнюдь не перевоспитать.

Джо медленно покачал головой:

— Ты сделала все, что могла. Мы оба старались. Рано или поздно даже пацан должен отвечать за свои поступки.

Его слова как бы подтверждали сказанное Аланом, и поэтому Элис рассказала о нем деду.

— Ты не можешь больше ничего сделать, девочка. Ты дала мальчишке всю любовь, на которую была способна, всегда подавала ему хороший пример.

Комната в мотеле пахла, как и подобает гостиничному номеру. Освежитель воздуха смешивал запахи пота, мочи, табака и чего-то еще, о чем и думать не хотелось. Ковер выглядел, однако, чистым, а простыни казались свежевыстиранными, и Алан постарался не обращать внимания на запахи.

Он находился наедине с ночью и с самим собой.

Закинув руки за голову, он лежал на кровати и смотрел на отблески света на потолке. Из соседней комнаты слышался надсадный кашель курильщика.

Ему не хотелось думать о прошлом, в котором хватало дешевых мотелей и меблишек, и он сосредоточился на Элис Олвин и событиях сегодняшнего вечера. Что-то в ней привлекло его.

Может, ее крутой вид, решительная и суровая манера говорить и совершенно не адекватное этому поведение. Она правильно все говорила и поступала, но это не убеждало его. Что-то заставило Элис уйти в себя и замкнуться.

Внезапно он вспомнил те две секунды, когда он сжал ее талию, сажая в «блейзер». Ну не совсем талию, чуть выше из-за пояса с кобурой, чуть ниже ее грудей. Его руки помнили это слишком короткое прикосновение и ощущение тепла, тяжести и мягкости.

И внезапно в ночной тишине его тело откликнулось на воспроизведенное в памяти ощущение, напомнив ему, что он мужчина, чертовски долго избегавший женщин. Когда-то он, отказался от англосаксонских женщин. Между тем Элис была настоящей англосаксонкой. Ирландское происхождение проглядывало в ее чуть длинноватой верхней губе и розовато-молочной коже. Такая кожа заставляет мужчину думать о холодном туманном утре и легком дожде, о долгих, ленивых, сонных рассветах, полных любви. Такой любви, какой он еще не знал…

Черт, разве не мог он втюриться в более подходящую женщину?

2

Солнечные лучи едва осветили восточный горизонт, когда Алан покинул мотель и направился в город. Он не спал почти всю ночь и наутро чувствовал себя совершенно разбитым. У него было то же ощущение, какое он испытывал иногда во время работы на высоте семидесятого этажа: то же обостренное чувство, то же раздражение, вызванное близкой опасностью. Еще шесть месяцев назад он жил этими ощущениями, а сегодня он не желал испытывать их вновь.

Но он испытывал их сейчас и потому торопливо шагал к своей цели — конторе шерифа округа Конард, которая находилась в центре города, напротив Дворца правосудия.

Гараж Дирка был еще закрыт, поэтому он продолжил стой путь к центру города. Алан уже видел здание суда, возвышавшееся над окружающими зданиями. Перед Дворцом правосудия была большая лужайка, целый сквер, полный клумб и скамеек. Он выбрал скамейку напротив конторы шерифа и уселся в ожидании.

Солнце поднялось выше и вступило в противоборство с ночной прохладой. Начинался новый день. Первой появилась костлявая морщинистая старуха, которая, открыв дверь, исчезла внутри. Через несколько секунд прибыла машина шерифа — «блейзер» песочного цвета, двойник того, на котором накануне ночью разъезжала Элис. Из него вышел довольно плотный мужчина лет сорока, с красным от солнечного загара лицом.

Потом подъехало еще несколько молодых людей, явно помощников шерифа. Появилась и Элис, не заметившая его, сидящего в сквере напротив. Сегодня утром она была в зеркальных, похожих на авиаторские, очках. Алан улыбнулся. Элис Олвин хотела выглядеть крутой. Интересно бы узнать почему.

Подкатил еще один «блейзер» и занял зарезервированное место парковки. Алан весь напрягся, стараясь не пропустить ничего. Из машины вылез высокий, крутой мужчина, тоже в форме помощника шерифа, бежевом стетсоне и солнечных очках, но в отличие от других с длинными волосами, ниспадавшими на плечи. Он бросил на сквер мимолетный, но все подмечающий взгляд и повернулся к зданию.

Алана словно током ударило. Он узнал мужчину, который снова остановился и, оглядев сквер и прилегающие улицы, почувствовал что-то. Его глаза были скрыты за солнечными очками, но Алан ощутил, как его взгляд, скользнув, зафиксировался на нем.

Наконец мужчина повернулся и вошел в контору. Алан выдохнул, только сейчас сообразив, что сдерживал дыхание.

Это был он, никаких сомнений. И теперь, когда он нашел Мика Пэриша, ему нужно было подумать, что делать дальше.

Вокруг становилось все оживленнее, открывались магазины и конторы, стоянка Дворца правосудия заполнялась машинами. Алан, не мог бы сказать, почему он продолжает сидеть здесь. Он увидел Мика, а именно из-за него он и приехал сюда. Теперь он мог пойти выпить кофе, съесть яичницу и вернуться в гараж, чтобы договориться о ремонте машины.

Но он продолжал сидеть словно парализованный, наслаждаясь теплым солнцем и прохладным сухим ветерком. Здесь было замечательно, он уже достиг того возраста, когда мог оценить это. Еще шесть месяцев назад такая спокойная, расслабляющая обстановка вызвала бы у него скорее раздражение.

Последним перед конторой шерифа припарковался побитый старый зеленый пикап, и из него выбрался старик с длинными, подвязанными ремешком черными как смоль волосами. Немногие стопроцентные американские индейцы седеют с возрастом, и цвет волос старика свидетельствовал о чистоте его крови. Шошон или лакота? Когда-то эти различия имели принципиальное значение, да кое-где и сейчас помнили о них. В англосаксонском же мире эти племена считались родственными.

Темноволосый юноша вылез из кабины с другой стороны, и Алан снова выпрямился на своей скамейке. Этот парень наверняка окажется братом Элис.

Через пятнадцать минут старик вышел один и остановился, оглядывая улицу, словно не зная, что делать дальше. И тут он увидел Алана.

Старик пересек улицу, направляясь прямиком к Алану. Остановившись перед ним, он воззрился на него так, словно снимал с него мерку.

Алан ответил ему безмятежным взглядом. Так глядел на него дед, когда его, двенадцатилетнего, привезли к нему из приюта. Такой взгляд проникал внутрь и, казалось, достигал души. Тогда он смутил его, но сейчас, находясь во вполне зрелом, отнюдь не мальчишеском возрасте, Алан был знаком даже с самыми темными уголками своей души. Не имея тайн от самого себя, он не боялся того, что увидят в нем другие.