Пенни была горяча и импульсивна, легко впадала в гнев, но и быстро отходила. Однако на этот раз чувствовала, что злость на Ника пройдет не скоро. Она боготворила его, принимала безоговорочно то, что он превосходит ее во всех смыслах. Но этот Ник слишком часто нападал на нее за воображаемые провинности и ошибки…

Выйдя из вертолета с Аланом на руках, Пенни посмотрела на просторную виллу причудливой планировки. На фоне сочной экзотической зелени красновато-бурые выветрившиеся камни, из которых был сложен дом, отливали золотом в лучах заката. Даже самое капризнейшее создание вынуждено было бы признать, что очутилось в райском уголке, подобных которому нет на земле.

Ник провел ее внутрь. Полы из мраморной плитки, стильная, удобная мебель, глиняные лепные светильники и вазы, прелестные спальни и ванные. Детская кроватка с кружевным пологом уже ждала Алана.

— Как тебе удалось за столь короткое время найти такое место… Ты кого-нибудь вышвырнул отсюда? — услышала она свой голос, хотя собиралась хранить гордое молчание.

— Эта вилла уже некоторое время принадлежит нашей семье.

На лице Пенни появилось желчное выражение. Ей следовало бы знать. Собственная, великолепная, снабженная всеми мыслимыми удобствами. Она уложила в кроватку Алана, которого умыла и переодела ко сну еще в самолете.

— Тебе не придется готовить, — прервал затянувшееся молчание Ник.

— О, я знаю. Тебе не хочется быть отравленным, правда?

Пропустив это замечание мимо ушей, Ник сообщил, что дважды в день будет приходить служанка, которая и посидит с ребенком, если им придет в голову пообедать вне дома.

— Если ты дашь мне возможность, я принесу извинения, — ровным тоном добавил он.

— Забудь об этом. Ты только зря потратишь время. Меня просто тошнит от твоих бесконечных выговоров.

— Пенни… Мне бы очень хотелось, чтобы время, которое мы проведем здесь, было чем-то особенным, — произнес Ник. — Я признаю, что все испортил, но нельзя сказать, что и ты сдерживала раздражение.

— Нет, как это ни печально. — Пенни окинула его неприязненным взглядом. Ее бесило то, что он выглядит таким великолепным и говорит убедительно и ласково, словно с очень капризным ребенком. — Но ты ведь, не задумываясь, снова примешься за старое, едва дело дойдет до оценки моих действий, не так ли? Почему же я должна поступать иначе? И потом, я сдерживаюсь!

— Если хочешь что-нибудь сказать — говори.

— У тебя есть ручка?

Вскинув черные брови, Ник достал из внутреннего кармана золотую ручку. Пенни сходила в холл, где видела мельком блокнот у телефона, и, сев на диван, принялась писать.

— Что ты делаешь?

— Ты очень умно ведешь спор. Я хочу быть уверенной, что меня не собьют с толку. Я хочу высказать все!

— Думаю, мне лучше прогуляться по пляжу. И к тому времени, когда я вернусь…

— Я остыну? — Пенни издала раздраженный смешок. — Никакой надежды, Ник. Ладно, ты готов?

— Это так необходимо?

— Если хочешь, чтобы в следующие пять минут я еще оставалась твоей женой, то совершенно необходимо, — твердо заявила она. — Первое. Мне не нравится, когда со мной обращаются, как с ребенком. Я женщина и мать. Меня не нужно опекать.

— Хорошо, — проговорил Ник, и в его глазах мелькнуло веселье.

Пенни была решительно настроена согнать с его лица это снисходительное выражение.

— Второе. Той зимой, когда я полюбила тебя, ты, пусть и пассивно, поощрял меня. Думаю, моя любовь была для тебя чем-то вроде встряски.

Она достигла желаемого — от веселости во взгляде не осталось и следа.

— Послушай…

— Нет, позволь мне сначала высказаться. А потом я отправлюсь спать одна, а ты подумаешь над моими словами.

Ник в отчаянии махнул рукой и отошел к окну.

Пенни набрала побольше воздуха в легкие.

— Ты мог бы вышвырнуть меня вон, после того как я сказала, что люблю тебя. Если сначала ты терпел меня из жалости, это все же не извиняет того, что после признания ты позволял мне по-прежнему таскаться за тобой, словно собачке на привязи.

Ник резко обернулся. Его глаза сверкали.

— Я не хотел обижать тебя.

— Почему ты терпел меня? — с негодованием набросилась на него Пенни. — Тебя нельзя назвать ни снисходительным, ни терпеливым, а я вторгалась на твою территорию при любом возможном случае. На самом деле тебя должно было бы выворачивать наизнанку при одном моем виде!

Темная краска залила щеки Ника. Но он ничего не сказал. Пенни тряхнула рыжей головой.

— Совсем недавно ты заявил, что полтора года назад я втянула тебя в ситуацию, которой ты вовсе не желал, что ты оказался совершенно беспомощным перед посягательствами какой-то девчонки. Ты, Ник Блейн, владелец крупной нефтяной компании, с репутацией холодного, безжалостного хищника, который никому не позволяет что-либо навязывать себе…

— Я чувствовал себя виноватым перед тобой, — мрачно перебил ее Ник. — Ведь тебе пришлось провести детство с чужой женщиной и в школе-интернате. А я полагал, что у родителей хватит сострадания оставить тебя в нашем доме. Увы, это было глупым и наивным заблуждением.

— А что ты мог для меня сделать? Уж в чем, в чем, а в этом твоей вины нет.

— Мог бы попытаться помочь тебе и твоей матери. Я слишком сурово осудил Лиз после той единственной короткой встречи.

— Ник, тебе было только двадцать, и ты совсем не обязан был о нас заботиться. Твой отец — это другое дело, но он не хотел обременять себя.

— Я не принял никакого участия в твоей дальнейшей судьбе. — Ты был еще слишком молод для роли… Пенни была смущена и раздражена тем, какое направление принял их разговор. — По крайней мере, я мог бы навещать тебя.

— Если из-за меня ты чувствовал себя таким виноватым, то я рада, что ты оставался в стороне, — напряженным голосом проговорила Пенни, понимая, что Ник вынуждает ее посмотреть на былое поведение иначе, чем ей хотелось бы.

— Что там еще в твоем списке?

Джордан. Она собиралась спросить, почему Ник не сказал, что в его жизни есть женщина. Поскольку не было никаких свидетельств того, что их отношения продолжаются, Пенни быстро забыла слова Люси, решив, что все осталось в прошлом. Тем большим было потрясение, когда в ночь после свадьбы она обнаружила, что Джордан по-прежнему представляет несомненный интерес для Ника.

— Пенни… Ты сидишь там и сопишь, — сухо заметил Ник.

— Я собираюсь с силами перед новой атакой. — Она издала нервный смешок. — Я хотела спросить, почему ты пошел на такой экстраординарный шаг, как женитьба на мне, в то время как мог просто объяснить матери ситуацию… Но ты ответил и на этот вопрос. Чувство вины. Чувство вины объясняет все, что бы ты ни делал, верно? В прошлом, настоящем и будущем.

Ник, решивший, что гнев Пенни пошел на убыль, приободрился и шагнул к ней.

— Что ты пытаешься сказать?

Пенни встала.

— Что я не хочу навсегда остаться в твоих глазах тем бедным, обездоленным ребенком, которого, как ты думаешь, спас в Лос-Анджелесе. А похоже, к этому все идет. Неужели ты дума ешь, что я останусь с тобой, услышав такое?

Она попыталась пройти мимо, но Ник рукой преградил ей путь.

— Ты неправильно меня поняла, — проговорил он.

— Нет, я просила тебя сказать правду и получила ее, — дрожащим голосом произнесла Пенни. — Если бы не секс, я вообще не представляла бы для тебя никакой ценности. Это единственное, что я могу тебе дать, не так ли?

Ник стиснул ее узкие плечи и развернул лицом к себе.

— Но это безумие! — крикнул он. — Как ты можешь такое говорить?

Пенни смотрела на верхнюю пуговицу его синей шелковой рубашки, и ей казалось, что она умирает.

— Ты действительно не ревновал меня к Джонни, — прошептала она. — Мое воображение снова подвело меня. Но позволь сказать тебе еще одну вещь, Ник Блейн, последнюю… Можешь забирать свою сверхчувствительную совесть, свой добродетельный вид и свою жестокую, бесчувственную душу и проваливать, потому что я не хочу иметь с тобой ничего общего!

Ник, казалось, остолбенел от ее заключительной фразы. И Пенни воспользовалась этим, чтобы вырваться и укрыться в одной из спален.

Катастрофа. Это слово стояло перед мысленным взором Ника, написанные огромными буквами. Он пытался думать, но не мог. Слово, монотонно звучащее в голове, вытеснило все остальное. Он вдруг вспомнил, какое самодовольство испытывал, почти бездумно парируя ее вопросы. Результат его потряс. Он обидел ее, по-настоящему обидел.

А еще собирался снова влюбить ее в себя! Горький смех вырвался из груди Ника. Правда заключалась в том, что он не знал, с чего начать. И в результате — полный провал. Перед глазами Ника стояло лицо Пенни — болезненное, подавленное. Она поставила на нем крест окончательно и бесповоротно. Впервые он почувствовал, что до смерти напуган. Ник устремился к бару, но тут же замер. Только слабаку необходим алкоголь, чтобы справиться с проблемой. Да и в прошлый раз бренди оказался плохим советчиком…

Муслиновые занавески развевались под легким ветерком, дувшим с Карибского моря. Лежа на кровати, Пенни смотрела, как солнце опускается за горизонт, окрашивая все в малиновые тона, и слушала тихий шорох прибоя.

Она не плакала — она была совершенно опустошена. Это был конец. Вся отзывчивость Ника полтора года назад была продиктована только чувством вины и состраданием. Она сама вызвала этот обвал откровений, а теперь ее, как и Ника, душило чувство вины: страдал невинный ребенок.

Когда дверь спальни открылась, Пенни вздрогнула. В сумерках бледным пятном выделялось лицо Ника. Он подошел ближе, и Пенни заметила, как обострились его черты.

— Ты была права, — резко проговорил он. — Я ревновал к Джонни. Я так ревновал, что испытывал почти физическую боль. О Боже, мне хотелось избить его и вышвырнуть вон!

Ошеломленная внезапной исповедью, Пенни выдохнула:

— О…

— Но тогда я не осознавал, что ревную. Лишь думая об этом впоследствии, я понял: как бы ты ни обращалась с Джонни, мне это не понравилось бы.

Пенни осторожно кивнула, словно давая понять, что ждет продолжения.

Ник сделал неуверенный жест рукой и, вернувшись к двери, с грохотом захлопнул ее. Затем вскинул темную голову и, сжав кулаки, проговорил:

— Я ощущаю себя таким собственником по отношению к тебе. Я знаю, так нельзя, но, похоже, это способ, которым я…

Чувствовалось, что он очень стыдится своего признания. Пенни внезапно захотелось отчетливее видеть его лицо. Но когда она включила напольную лампу на тумбочке у кровати, то натолкнулась на затравленный взгляд темных глаз. Сердце ее сжалось от боли.

— Я испытал огромное облегчение, когда узнал, что вы с Джонни не были любовниками…

Это говорил человек, который предложил ей поэкспериментировать со своими сверстниками, и его чувственные губы кривила самоуничижительная усмешка.

— И вообще я пришел к выводу, что интерпретирую очевидные события так, как мне удобно, — признался Ник. — Думаю, я женился на тебе потому, что чувствовал: рано или поздно потеряю контроль над собой и затащу тебя в постель.

— Но, Ник, когда это случилось, ты не хотел меня. К тому моменту я была твоей женой уже шесть недель…

— И я не уставал повторять, что это ненастоящий брак. Да, я упрям, — с внезапным нетерпением пробормотал он. — Если бы я спал с тобой, это связало бы меня обязательствами, к которым я еще не был готов.

— Значит, ради своего спокойствия, ты сослал меня в дальний конец коридора, — с горечью сказала Пенни. — Спасибо, что объяснил.

— Это было и для твоей пользы. Кроме того, поймешь ли ты наконец, что это были за шесть недель? Я ждал смерти своего отца… а потом хоронил его, — ломким от волнения голосом проговорил Ник. — Знаю, ты считаешь меня холодным и бесчувственным. Но поверь, у меня на уме не только секс!

Лицо Пенни залил румянец стыда. Она опустила голову, спрашивая себя, как могла забыть о зловещем фоне тех шести недель. Впрочем, она не любила Эдгара Блейна. Он был чужим и далеким для нее.

— Я был глубоко подавлен, а ты так притягивала меня! Но я не хотел использовать тебя… в качестве утешения, — медленно произнес он.

Пенни подняла на него полные слез глаза.

— Поэтому тебя утешила Джордан Брэм…

Ник изумленно уставился на нее.

— Да, я знаю о Джордан, — подтвердила Пен ни, видя, что это для него большая неожиданность.

Подойдя к кровати, Ник сел.

— Откуда ты узнала? — хриплым голосом спросил он.

— Я думала, вы расстались… до той ночи после нашей свадьбы, когда услышала, как ты говоришь с ней по телефону, — выдавила она.

Ник поднял руку и отвел с ее щеки растрепавшиеся волосы. В темных глазах светилось сожаление, но и недоумение.

— И ты ничего мне не сказала? Ты, готовая без конца говорить обо всем, что видишь и чувствуешь, на сей раз промолчала?

— Ты провел с ней нашу первую брачную ночь.

— Не говори чепухи, — простонал Ник. — Разве можно быть такой глупой?

— Я слышала, как ты сказал ей, что выезжаешь…

— Чтобы вернуть ключи от ее дома. — По всей видимости, не удивленный недоверчивым выражением лица жены, Ник раздраженно вздохнул. — Это был единственный предлог, который я смог найти. Конечно, безумный… И Джордан тоже была в недоумении. Но той ночью мне просто необходимо было уехать, и я вцепился и первую же возможность, позволявшую мне двигаться и действовать.

— Вернуть ключи? — ошеломленно переспросила Пенни. — В нашу первую брачную ночь? Ты не вернулся той ночью домой… думаешь, я не знаю?

— Я заснул в машине на берегу реки. Я отдал Джордан ключи и тут же понял, насколько неправильно может быть истолкован мой визит, — почти с отвращением проговорил он. — Поэтому немедленно уехал.

Заснул в машине? В четверти мили от собственного дома с более чем тридцатью спальнями? Ник лично поехал отдавать Джордан ключи, которые мог бы просто отослать? Это была настолько невероятная история, что Пенни просто смотрела на него, широко раскрыв глаза. Темная краска залила его щеки.

— Я не мог положиться на себя той ночью. Я знал, что ты можешь прийти ко мне…

Пенни опустила голову. Он был прав. Так она и собиралась сделать, пока не подслушала разговор.

— А я не был уверен, что смогу этому воспротивиться. Я буквально сгорал от страсти той ночью… Возможно, меня не остановила бы даже майка с розовыми кроликами.

— Я купила потрясающую бледно-лиловую ночную рубашку.

— Просто не верится, что ты ничего не сказала, услышав тот разговор с Джордан…

Ник обхватил ладонями ее лицо, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Разве я имела право что-то говорить тебе? — дрожащим голосом спросила Пенни. — Ты ведь сразу предупредил меня, что наш брак ненастоящий, и вел себя соответственно. Так мне казалось. Ты просто продолжал жить собственной жизнью, словно меня не было и в помине. И если бы я стала задавать тебе вопросы, чего бы я добилась?

— Возможно, правды, — хрипло ответил Ник.

— Но я не смогла бы запретить тебе спать с ней, — убито пробормотала Пенни, до сих пор не веря, что эпизода, который стоил ей стольких страданий скорее всего и не было. — Ты, например, мог бы просто сказать, что это не мое дело. А подобные слова прозвучали бы окончательным приговором и лишили бы меня надежды сделать наш брак настоящим.

К тому моменту, когда Пенни закончила говорить. Ник чувствовал себя на редкость скверно. Он стиснул зубы, ненавидя себя за то, что причинил ей столько горя. Как же она была потрясена, если не сказала ни слова! Словно ребенок, который не в силах терпеть неприятную действительность, она провела остаток их короткого брака, притворяясь по-прежнему жизнерадостной, веселой, а он ничего не заметил!

— И ты подумала, что я способен на это? Каким же подонком я был в твоих глазах? — с жаром спросил Ник. — Ведь я знал, как ты относишься ко мне. Даже если бы меня сжигала похоть к другой женщине, я не пал бы так низко!

— Значит, вместо этого ты спал в машине на берегу реки… как бродяга в брошенном «форде», — прошептала Пенни. — Как, скажи на милость, мне могло прийти в голову подобное объяснение?

— Но теперь я, по крайней мере, знаю, по чему ты оставила меня и даже не думала возвращаться, — неожиданно заключил Ник.

Устав от всех треволнений, через которые он заставил ее пройти, Пенни уронила голову ему на плечо, вдыхая до боли знакомый запах теплой кожи.

— Ты можешь спать здесь…

— Нет… если только ты не свяжешь меня и не изнасилуешь. Я не позволю снова обвинить меня в том, что я использую тебя для удовлетворения сексуальных нужд.

— А та ночь в Гринич виллидж? — слабым голосом напомнила ему Пенни. — Перестань притворяться мистером Благородство.

— Мне просто не хотелось уходить от тебя. И никакого другого предлога, кроме секса, я не смог найти. А все из-за того, что ты позволила мне верить, будто родила Алана от другого мужчины!

Его внезапное раздражение заставило Пенни напрячься. Но Ник столь же внезапно обнял ее и пристально посмотрел в глаза.

— Как бы там ни было, ты по-прежнему хочешь меня, мой ангел, — с нескрываемым удовлетворением произнес он.

Пенни обессилено приникла к нему, но ненадолго. Требовательность его горячих чувственных губ пробудила ее. Жадное нетерпение одновременно охватило обоих. Пенни помогла ему стянуть через голову рубашку. И Ник со стоном склонился над ней, пытаясь движениями бедер избавиться от брюк, в то время как она сражалась с юбкой. Но молния застряла, и Ник мощным рывком разорвал юбку пополам.

— Я куплю тебе десять других, — лихорадочно пробормотал он, стягивая с нее майку, и тут же со стоном завладел дразнящим розовым соском.

Возбуждение Пенни было столь сильным, что она перестала владеть собой.

— Я так хочу тебя… Я так хочу тебя…

— Не очень-то романтическое начало для медового месяца.

Ник освободил ее от остатков одежды с быстротой, свойственной скорее отчаянию, нежели мастерству.

— Медового месяца?.. О, пожалуйста, — пробормотала Пенни сквозь стиснутые зубы. — По говорим позднее.

— Если останусь жив, мой ангел, — пообещал Ник и с прерывистым стоном удовольствия вошел в нее.

Желание Пенни было ослепительным, оглушительным, всепоглощающим. Всем своим существом она сосредоточилась на его восхитительных движениях. Она словно бы внезапно попала на небеса и надеялась, что эти небеса бесконечны. Никогда еще она не чувствовала такого единения с Ником, такой необузданной радости.

Потом он прижимал ее к себе так крепко, что было просто удивительно, как она могла дышать. Трудно было представить, что двое взрослых людей могут занимать настолько мало места в огромной постели и что близость может быть настолько прекрасна, что исторгнет слезы из ее глаз. Пенни целовала его плечи, ласкала влажную спину.

Ник слегка приподнял голову, не разжимая объятий. От его улыбки сердцу Пенни стало тесно в груди.

— Я и правда испытываю вдохновение, доставляя тебе удовольствие. И я хочу делать это опять… и опять… и опять, — поддразнил ее он, подчеркивая каждое повторение все еще жадными поцелуями. — Так ты настаиваешь на том, чтобы поговорить?

Пенни смотрела на него затуманенным от страсти взором и испытывала такое невероятное счастье, что, не будь они вместе, наверное, затанцевала бы. Ник не провел ту ночь с Джордан! Джордан умопомрачительно красива, и все же он прервал их отношения. Значит, признает он это или нет, Ник связал себя обязательствами по отношению к своей девчонке-жене, с огромным удовлетворением заключила Пенни.

— У тебя удивительно хитрый вид, — пробормотал Ник.

Проявив редкостный для нее такт, Пенни лишь сказала:

— Просто я счастлива.

Открыв глаза, Пенни некоторое время лежала в полудреме, пока смутное воспоминание об обещании Ника взглянуть на Алана не пробудило ее окончательно.

О Господи, уже одиннадцать! Чувствуя себя виноватой. Пенни вскочила и, услышав звуки, доносившиеся из гостиной, устремилась туда. Алан сидел посреди диванных подушек на полу, Ник стоял перед ним на коленях.

— Папа — так ты должен меня называть, — объяснял он. — Папа, — отчетливо и медленно повторил Ник.

Алан старательно пытался что-то сказать.

— Ник, как же тебе удалось справиться? Темная голова повернулась к ней.

— Это был весьма поучительный опыт. У Алана оказался отменный аппетит! Я забыл распорядиться о том, чтобы сюда доставили высокий стульчик, поэтому кормить его было трудно, но мы справились. А еще я помыл его и одел, — заметил Ник, явно гордясь своими достижениями.

Увидев, что на Алане надета одна маечка, Пенни подавила смешок.

— Как же ты его мыл?

— Мочалкой. Он превратил это в настоящую игру: «Папа, попробуй меня поймай», — поведал Ник, с улыбкой сожаления припоминая детали и поднимаясь, в то время как Пенни присела, чтобы обнять сына. — Он убедился, что я неуклюжий, но настойчивый! И теперь мне просто необходим душ.

Его черные волосы были припорошены чем-то очень похожим на детскую кашу. Побриться он тоже еще не успел. Ник остановился на пороге и обернулся к ней.

— Я тебя бесконечно уважаю, мой ангел, — серьезно заверил он Пенни. — Это по-настоящему тяжелая работа. Мне очень не хватало еще одной пары глаз и по крайней мере двух пар рук.

— Ты наверняка был просто великолепен, — тепло взглянув на мужа, сказала Пенни.

— Нет, на этот раз я оплошал, но в следующий будет лучше.

Большинство отцов были бы гораздо в худшем расположении духа после пятичасового сидения с ребенком и, несомненно, пожалели бы, что не взяли с собой няню.

Пенни одевалась, когда зазвонил телефон. Решив, что это может быть мать, она поспешила схватить трубку.

— Пенни, это ты? — спросила Лиз.

— Да, это я. Где же…

— Мне так жаль, что тебе пришлось вернуться к Нику. Это ужасно, но, дорогая, тебе ни к чему больше оставаться ни единого дня с этой женолюбивой крысой! Я еду к тебе на помощь… Хорошо?

—  — Меня не нужно спасать, мам.

— Но…

— Я люблю Ника, мы снова вместе, и перестань говорить о нем, как о враге номер один только потому, что он сын Эдгара Блейна, — спокойно произнесла Пенни. — А та история с первой брачной ночью… Я ошиблась: он не был с Джордан.

— Это он только так говорит. Не верь ему. Я немедленно вылетаю на Ямайку!

Пенни застыла на месте, чувствуя, что меньше всего ее семейная жизнь сейчас нуждается в присутствии матери, но тут же ощутила укол стыда.

— Мама, у нас сейчас медовый месяц. Я, конечно, очень хочу увидеть тебя и услышать твою версию этой истории с займом у Люси, но…

— Пенни, я уже отправила Люси чек на всю сумму долга.

— Как же тебе удалось сделать это? — встревоженно спросила Пенни. — Ты заняла деньги у кого-нибудь еще…

— Когда закончится ваш медовый месяц? — нетерпеливо прервала ее мать.

— Через две недели.

— Ну ладно, если ты согласна ждать две недели, прежде чем познакомиться с моим новым мужем, полагаю, я сумею пережить такой же срок до новой встречи с моим зятем.

— Мам, ты действительно сказала то, что я слышала?

— Ты, естественно, ожидаешь захватывающих подробностей, — с удовлетворением заметила Лиз. — Но могу только сказать, что я безумно счастлива. Значит, через две недели я познакомлю тебя с Чарли. Пока, дорогая!

Пенни обессилено опустилась на пол, где ползал Алан. Она все еще невидящим взором смотрела в пространство, когда из ванной вышел Ник в одном полотенце.

— Что случилось? — увидев бледное лицо жены, тут же спросил он.

— Звонила мама. Она уже не в бегах и вышла замуж за человека, которого знает не больше двух недель. — Пенни с тревогой взглянула на Ника. — Скорее всего, это опять закончится слезами.

Пенни упомянула и о том, что Лиз вернула Люси долг.

— У этого человека есть деньги… или он потратил все свои сбережения. В ближайшее время мы все равно не сможем ничего предпринять. — Ник заботливо притянул ее к себе. — Не будь пессимисткой! Почему непременно должно случиться несчастье?

Пенни сокрушенно вздохнула и прижалась лбом к его теплой обнаженной груди.

— Ник, ты так же хорошо, как и я, знаешь, что лишь один из тысячи мужчин способен снести выходки Лиз. И потом, она вышла замуж так быстро, что, видимо, влюбилась по уши, и ее убьет, если этот Чарли не оправдает надежд.

— Ангел мой… — Ник приподнял ее подбородок, темные глаза открыто и спокойно посмотрели на Пенни. — Что бы ни произошло, в беде мы Лиз не оставим. Это просто небольшое недоразумение, что она не выносит одного моего вида.

— В основном из-за нашей первой брачной ночи. Она все еще считает, что ты провел ее с Джордан, — неохотно призналась Пенни.

Ник искоса посмотрел на нее.

— И Люси тоже так думает. Только поэтому она согласилась не говорить тебе о рождении Алана, — виноватым полушепотом добавила Пенни — Все, теперь у меня не осталось от тебя ни одной тайны. Это плохо?

Ник был похож на человека, разрываемого двумя желаниями — задушить жену быстро или сделать это медленно. Затем уголок его рта дрогнул, и он шутливо простонал:

— Ты делишься своими печалями со всеми?

— Разговоры облегчают душу.

— Но отныне ты станешь делать это избирательно — будешь делиться только со мной.

— Конечно-конечно, — поспешила заверить его Пенни, радуясь, что ее последнее откровение не вызвало нового взрыва эмоций.

— Что ты знаешь о своем настоящем отце? — небрежно спросил Ник как-то вечером, когда они выходили из ресторана в Монтего-Бей. Пенни удивленно взглянула на него.

— Немногое. Только то, что он разбил мамино сердце. Даже полтора года назад, когда я наконец решилась спросить о нем, она разрыдалась. Они познакомились в Лондоне. Ей было всего девятнадцать. Он просил ее выйти за него замуж, а потом выяснилось, что негодяй уже помолвлен, — поморщившись, сказала Пенни. — Мама улетела обратно в Штаты, даже не повидавшись с ним.

— Как его звали? — лениво протянул Ник.

— Я никогда не спрашивала. Это казалось не таким уж важным, особенно учитывая то, как расстраивают разговоры о нем маму. Он действительно сломал ей жизнь, — вздохнула Пенни. — Маму воспитывали дедушка и бабушка, которые оставили ей в наследство около полумиллиона долларов.

— Я не знал.

Ник помог ей сесть в машину, словно она сама была не в состоянии этого сделать. Но Пенни только улыбнулась; после первой их ночи на Ямайке муж обращался с ней, как с драгоценной старинной вазой.

— А как ты мог об этом узнать? Джек проиграл большую часть к тому моменту, когда мне исполнилось три года. Мама вышла за него только потому, что была беременна мной, а он, полагаю, соблазнился ее наследством.

— Начинаю понимать, почему Люси верит, что твоя мать нечто большее, нежели ходячее недоразумение.

Обрадованная этим новым проявлением терпимости, Пенни подарила мужу улыбку.

Неделю спустя, на рассвете, Пенни лежала в объятиях Ника. Она уже совсем проснулась. Через несколько часов они летят домой. Впрочем, мой дом — рядом с Ником, довольно подумала она. На Ямайке они стали намного ближе друг другу. Удивительный остров не уставал поражать и восхищать их, а время, проведенное на вилле, будет вспоминаться как нечто особенное.

Решив удивить мужа завтраком, Пенни осторожно выскользнула из объятий Ника. Его рука зашарила по постели, словно он почувствовал ее отсутствие даже во сне. Пусть подольше поспит. Он это заслужил, признала Пенни, восхищенно глядя на длинную загорелую спину, освещенную мягким светом, сочившимся сквозь занавески. Он великолепный любовник, дивный отец и сложен как бог. А этой ночью нес чудесные ереси… рассуждал о том, как бы сократить рабочий день и перестроить работу так, чтобы поменьше ездить.

Я люблю, люблю, люблю его, мысленно повторяла Пенни. Дожидаясь, пока закипит чайник, она взяла журнал, который, должно быть, забыла служанка. На обложке она заметила пометку, сделанную характерным почерком Ника. Имя и дата. Имя, которое до сих пор способно было выкачать из ее легких весь кислород и заставить побледнеть.

Должно быть, это был старый журнал. Но горечь, которую испытала Пенни, не стала меньше. Значит, Джордан Брэм тоже делила здесь постель с Ником. Это могло испортить все ее воспоминания об острове. Пенни перевернула обложку, чтобы взглянуть на дату, и поняла, что отравленные воспоминания не самое страшное. Журнал вышел всего два месяца назад.

Пенни обхватила себя руками за плечи, внезапно почувствовав озноб. Разве можно теперь доверять Нику хоть в чем-то, касающемся Джордан Брэм? Он уверял ее, что расстался с Джордан давно. И все же лишь два месяца назад она была его любовницей!