8

К трем часам дня слезы у Пенни иссякли. Как и обещал Ник, все остальные ее вещи уже доставили, и она занялась устройством рабочего места.

Пенни выбрала светлую комнату на первом этаже, откуда открывался чудесный вид на парк. Издательство, которое опубликовало ее книгу, было заинтересовано в продолжении сотрудничества. А поскольку она не знала, чего ждать в конце лета, нужно было взять себя в руки и продолжать работать. Для нее важно было чувствовать себя независимой.

В дверях появилась служанка, и сказала, что ей звонят. Пенни опрометью бросилась к телефону.

— Это Ник.

Пенни замерла, все еще злясь на него за то, что он исчез, не предупредив заранее.

— Знаю. Мог бы и не говорить. Ты слишком занят и не сможешь вернуться домой к обеду, да?

— Увы, я совсем забыл, что мне нужно присутствовать на совещании по поводу разразившегося нефтяного кризиса…

Пенни ему не поверила. Ник никогда ничего не забывал. Просто не хочет возвращаться домой.

— И где же проходит это совещание? — вежливо поинтересовалась она.

— В Триполи.

Пенни в отчаянии уставилась на побелевшие костяшки пальцев, сжимавших телефонную трубку. Сколько же часов лететь до Триполи? Успеет ли он хотя бы к завтрашнему обеду? Вряд ли. Весь ее боевой задор пропал. Она обмякла.

— Никто не может заменить меня. Я председательствую на этом совещании, — натянуто проговорил Ник. — Понимаю, для нас это весьма некстати, но случай действительно исключительный. Вернусь на следующей неделе…

— На следующей неделе?!

Это восклицание выразило весь накопившийся внутри нее ужас. Она прижала руку к губам, досадуя, что потеряла контроль над собой.

— Я бы предпочел быть с тобой и Аланом. Пожалуйста, пойми, что иногда у меня просто не бывает выбора, — напряженным голосом проговорил он.

— О, не беспокойся за нас! Все будет в порядке. Ты наверняка очень занят, поэтому не буду тебя задерживать. Всего хорошего!

Она бессильно опустилась на ближайший стул, чувствуя, что Ник буквально выбил почву у нее из-под ног. На следующей неделе! И ей нужно как-то прожить все эти дни. А в каждых сутках — двадцать четыре часа, а в каждом часе — шестьдесят минут! Но ведь обходилась же она без Ника полтора года! Конечно, ее нельзя было назвать счастливой, но она уже перестала чувствовать свою зависимость от него. Пенни никак не могла взять в толк, почему какие-то два дня произвели в ней такие перемены…

В течение всей недели Ник регулярно звонил по вечерам. Сначала следовало неловкое молчание, затем оба поспешно начинали говорить, он — расспрашивать об Алане, она — отвечать на вопросы. Телефон для него был рабочим инструментом. Ник был немногословен и не делился впечатлениями от прожитого дня. Пенни не требовала этого, помня о своем непростительном промахе, когда поведала ему, какую тоску на нее навевали его рассказы о работе.

За день до возвращения Ника она решила устроить для Алана пикник в лесу. День выдался великолепный. Жаркие лучи солнца пронизывали густую листву деревьев, бросая зеленоватые отсветы на коврик, который она расстелила на траве. Алан спал в коляске, и Пенни тоже дремала, когда услышала тихий звук. Она подняла голову, и ее выразительные глаза широко раскрылись. В нескольких футах от них стоял Ник. В элегантном бежевом костюме, который подчеркивал черноту волос и смуглость гладкой кожи, он был умопомрачительно хорош.

У Пенни пересохли губы, и сердце лихорадочно забилось.

— Ник… в чем дело?.. Я хочу сказать… Я не ждала тебя!

Подхватив подол длинной зеленой юбки, она вскочила с коврика и босиком бросилась к нему. Но замерла в нескольких фугах, вспомнив, что собиралась встретить Ника с ледяным спокойствием.

— О нет! Только не порти момент!

С нескрываемым весельем Ник, почувствовав ее смятение, вытянул руку и заставил преодолеть оставшееся между ними расстояние. Обхватив руками ее бедра, он посмотрел Пенни в глаза из-под полуопущенных ресниц.

— Думаю, ты скучала по мне…

— Просто я очень удивилась, увидев, что ты стоишь здесь. Я испугалась!

— С такими глазами бесполезно врать. Уж, во всяком случае, меня ты не обманешь, — пожурил ее Ник. Подняв руку, он медленно провел по пунцовой щеке. — Да и зачем тебе лгать?

От этого прикосновения у Пенни по спине побежали мурашки. Она изо всех сил старалась справиться с предательским ощущением, когда ее борьбу свел на нет властный поцелуй Ника, после недельной разлуки подействовавший на нее, как огонь на динамит. Прижавшись к мужу, она с восторгом ощущала его растущее возбуждение. Внезапно Ник оторвался от ее губ и, положив руки ей на плечи, мягко рассмеялся.

— За нами наблюдают…

Он шагнул в сторону. Ошеломленно моргая, Пенни повернулась ему вслед. Ник присел на корточки рядом с коляской, все его внимание было приковано теперь к проснувшемуся Алану, который протягивал ручки и издавал приветственные звуки. Почувствовав себя лишней, Пенни застыла на месте и прикусила нижнюю губу.

— Пенни… — обратился к ней Ник.

— Что?

— Я сэкономил время для тебя, но и для сына тоже, — спокойно проговорил он.

Пенни нахмурилась, но подошла к коляске. Ник притянул ее ближе к себе.

— Я хочу, чтобы он запомнил это. Ты и я рядом, добрые и веселые, — мягко сказал он. — За исключением свадеб и похорон, я никогда не видел моих родителей вместе. Если им приходилось общаться, они делали это по телефону. Мне казалось, что так и должно быть, что все семьи так живут… каждый по отдельности под одной крышей.

Пенни тут же забыла о своих обидах. От картины, нарисованной Ником, повеяло холодом.

— Вот почему я хочу, чтобы у нашего сына было кое-что получше, — тем же спокойным тоном продолжил Ник. — Я знаю цену подобных лишений и не готов играть в семейную жизнь до тех пор, пока ты не решишь, чего хочешь.

— Я вовсе не говорила о том, что мы…

— Говорила… И если ты начинаешь какое-то дело, заранее готовясь к неудаче, то, как правило, так и случается.

Убрав руку с ее талии, Ник выпрямился.

— Я иначе смотрю на это. Я и так уже пропустил целый год жизни моего сына. А ты хочешь, чтобы и следующие несколько месяцев я провел, гадая, не кончится ли все это судебным разбирательством! Это заявление застигло Пенни врасплох.

— Да и не только это, — с ледяным спокойствием добавил Ник. — В то же время ты хочешь, чтобы я вел себя так, словно наш брак — реальность и относился к тебе как к жене. А подобные отношения предполагают полное доверие. Ты хочешь, чтобы у меня было раздвоение личности?

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы прийти к подобному заключению? — с искренним любопытством спросила она.

Озадаченный неожиданным вопросом, Ник нахмурился. А Пенни медленно покачала головой.

— Ладно, оставим это. Вынуждена признать, что ты почти разрушил мой самый серьезный довод.

Ни слова больше не говоря, она надела сандалии, затем отряхнула и аккуратно сложила коврик. Сунув его в руки удивленному Нику, она взялась за коляску и покатила ее по тропинке. Обернувшись, Пенни увидела, что Ник по-прежнему стоит на месте.

— Ты идешь? — спросила она.

— То, что ты сейчас сказала, — протянул он, идя к ней. — Что это… означает?

— Скажу тебе, когда сама пойму. Ммм… — Она глубоко вдохнула. — Как я люблю запах леса!

— Пенни, нам нужно выяснить…

— Расслабься, расстегни рубашку, развяжи галстук, — с мольбой проговорила Пенни.

Он хочет построить их семейную жизнь по той же прямолинейной схеме, что и свой ежедневный рабочий график. Никаких неожиданностей, ничего выходящего за рамки привычного, все под его неусыпным рациональным контролем. Он ничего не можете собой поделать. Так уж устроен его мозг. И спорить с ним — только зря терять время. А я не собираюсь менять решение под влиянием момента. Я думаю медленно и больше полагаюсь на инстинкты. И Нику придется смириться с этим, рассуждала она.

Вернувшись домой, они около часа играли с Аланом. Затем малыша покормили, и Джилиан помогла Пенни искупать сына. К тому времени, когда он очутился в кроватке, Пенни проголодалась, и, поскольку Ник теперь снова был дома, пошла переодеться к обеду.

Надев струящееся платье лимонного цвета, которое доходило ей до лодыжек, она спустилась вниз и присоединилась к Нику в гостиной. К ее удивлению, на нем не было привычного вечернего костюма. Одетый в прекрасно сшитые брюки защитного цвета и рубашку в тон, он выглядел очень элегантно, но несколько небрежно по сравнению с тем, что она привыкла видеть. Едва Пенни встретилась со сверкающим взглядом черных глаз, у нее ёкнуло сердце и участился пульс.

— Где твой смокинг? — поспешила она нарушить молчание, переминаясь с ноги на ногу и опуская взгляд.

— Помнишь, однажды ты сказала, что в смокинге я напоминаю тебе персонаж из старых черно-белых фильмов? — мягко напомнил Ник. — С тех пор мне всегда становилось немного не по себе, когда я переодевался к обеду. — Ник рассматривал ее простое, но элегантное платье со скромной вышивкой гладью. — А вот ты переоделась.

Пенни только усмехнулась: похоже, меняться ролями стало для них обычным делом. Но как только она второй раз столкнулась с гипнотизирующим взглядом черных глаз, эта мысль тут же улетучилась. Единственное, чего ей теперь хотелось, — это оказаться в его объятиях.

— Ты великолепно выглядишь в этом платье, — проговорил Ник. — И оно будет прекрасным фоном для моего подарка.

— Подарка?

Ник вынул коробочку из стола, за которым сидел, и вложил ей в руки. Пенни поспешила открыть ее. Вынув ожерелье из разноцветных камней, она потрясенно воззрилась на него. Все камни были великолепно огранены и вставлены в изящные оправы, соединенные тонкими золотыми цепочками. Пенни подняла изумленный взгляд на Ника.

— Какое чудо… Где ты его купил?

— Я заказал его по приезде в Триполи. Врач, искушенный в целебных свойствах камней, посоветовал мне, из чего составить ожерелье.

Пенни с трудом проглотила застоявшийся в горле комок.

— Н-но ты… Ник прикоснулся к первому камню.

— Янтарь дает спокойствие, аметист — душевный покой, аквамарин способствует общению, — перечислял он. — Лазурит поможет тебе найти путь в жизни, доверяя собственной интуиции, топаз защитит от житейских невзгод, опал способствует медитации, турмалин исцеляет от травм, ляпис-лазурь превращает негативные взгляды в позитивные… а розовый кварц наделяет здоровой энергией.

— Просто не верится, — пробормотала Пенни, рассматривая каждый камень с глубоким вниманием. — Ты потратил время и силы, даже не будучи уверенным… Для меня это особый, редкий подарок, который говорит о многом. — С этими словами Пенни обвила его шею руками. Ее сердце пело, словно тысяча скрипок, играющих крещендо. — Ты превращаешься в чудесного парня, Ник!

Он нахмурился. Превращается? Из крысы в чудесного парня. Стремительное превращение, нужно признать. Ник знал, что Пенни обрадуется ожерелью, но его удивило, что оно вызвало столь сильную реакцию. Впрочем, Пенни всегда была очень впечатлительна. Вспомнив о холодном расчете, что руководил им при покупке подарка, Ник почувствовал слабый укол совести.

— Надень его на меня, — попросила Пенни.

Взяв у нее ожерелье, Ник расстегнул застежку. Пенни повернулась к нему спиной и нагнула голову. Едва почувствовав холодную тяжесть камней, она тут же ощутила жар многообещающего, чувственного поцелуя на затылке, и колени ее едва не подогнулись. Каждая клеточка тела ответила на это прикосновение, и Пенни задохнулась от восторга.

— Вы так восхитительно отзывчивы, мадам Блейн, — хрипловато поддразнил ее Ник, когда она упала спиной в раскрытые для нее объятия.

— Ник… — дрожащим голосом произнесла она.

— Расслабься, — потребовал он и провел руками по ее напрягшимся грудям.

Пенни вздрогнула и застонала, изогнувшись в лихорадочном возбуждении. Прошла всего неделя — а казалось, сто лет, — с тех пор, как она ощущала его прикосновения.

Прерывисто вздохнув, Ник повернул ее к себе лицом и поцеловал с жадностью, равной той, какую испытывала она сама. Затем он оторвался от ее губ и крепко прижал Пенни к себе.

— Не стоило этого делать… — Он задыхался. — Особенно когда уже позвонили к обеду. Пенни даже не слышала звонка.

Ник мягко, но решительно отстранился от нее.

— Наш повар застоялся, пока я был за границей, — с сожалением поведал он. — Так что теперь нас ожидает не меньше пяти перемен. Он смертельно обидится, если мы не попробуем хоть что-нибудь.

Во время обеда Пенни не раз прикасалась к ожерелью. И она не могла оторвать глаз от Ника. Ей было радостно, и сердце переполняли радужные надежды. Ради нее Ник опять вышел за привычные рамки. Проявил небывалую заботу, выбирая для нее особенные камни. И все это — только для того, чтобы доставить ей удовольствие. Несомненно, впечатляющий жест, и он тронул Пенни до глубины души.

После десерта Ник отодвинул тарелку и протянул ей руку. С горящим от смущения лицом, но трепещущим в предвкушении телом, Пенни встала из-за стола.

— Ты чувствуешь себя счастливым? — спросила она, когда они пересекали огромный холл, впервые держась за руки.

— Я с детства не оперировал подобными понятиями. Что это означает? — весело спросил Ник.

— Думаю, нужно почувствовать себя по-настоящему несчастным, чтобы понять, что означает противоположное состояние.

— Ты собираешься сегодня спать на диване? — поинтересовался он, поймав ее взгляд.

— Нет, — не дыша прошептала Пенни.

— Вот теперь я понял, что такое счастье, дорогая, — с нескрываемой насмешкой протянул Ник.

Пенни внезапно напряглась, напуганная силой своего желания.

— Есть на свете многое, что гораздо важнее секса, Ник…

— Не для большинства мужчин, — мягко прервал он ее.

— Это такая специфическая мужская особенность?

— Определенно. И послушай человека, который не собирался жениться раньше пятидесяти лет.

Пенни остановилась и удивленно посмотрела на него.

— Но почему?

— Боялся потратить лучшие годы жизни на неудачный брак, — немедленно признался Ник. — Такая позиция не лишена смысла. Подумай об этом.

Но Пенни не хотелось об этом думать.

— Такие вещи не планируют, Ник.

— Если ты оказываешься поблизости, то нет, — согласился он.

— А тебе не приходило в голову, что ты можешь без памяти влюбиться?

— Вожделеть — да… Влюбиться — нет.

— А мне всегда так хорошо, когда я влюблена… Ну, большую часть времени, — печально поправила она себя.

Воцарилось внезапное молчание. Пенни взглянула на окаменевший профиль Ника и вздохнула. — Тебе не хочется говорить об этом, да?

Ник стиснул ее тонкие пальцы, когда она попыталась убрать их из его ладони.

— Мне кажется, чем меньше ты будешь говорить о любви, тем счастливее мы будем, — убежденно заявил он.

Пенни поняла, что по-прежнему хочет достать луну с неба. Застывший от напряжения Ник оторвал взгляд от озабоченного лица Пенни и невыразительным голосом произнес, отпустив ее руку:

— Мне нужно поработать.

В глубоком недоумении она смотрела, как он, опустив голову, поднимается по лестнице. — Могу я составить тебе компанию?

Ник обернулся и посмотрел на нее сверху холодным ироничным взглядом. Содрогнувшись, Пенни отступила.

— Да, вряд ли ты нуждаешься в моей компании…

Никогда больше она не будет пытаться определить, что чувствует Ник! Может быть, она что-то не так сказала, чем-то разозлила его? Она заговорила о любви. Но почему это так задело его? Не просто задело, с тоской признала она. Ник смотрел на нее не с насмешкой — с неприязнью!

Что могло превратить сгорающего от нетерпения мужчину в кусок льда? Излишняя ее настойчивость? Может быть, Ник тащил ее в постель только потому, что она до боли ясно давала понять, как ей не терпится снова заняться любовью с ним? Пенни вся сжалась при этой мысли. Что, если именно сейчас Ник во всей полноте представил, каково это — всегда иметь ее перед глазами, — и не смог справиться с охватившими его чувствами?..

Больше часа проворочавшись в постели, которая казалась теперь слишком большой и слишком пустой, Пенни села с ощущением, что наконец-то проникла в тайну поведения Ника. Объяснение было простым и почти унизительным для нее. Боже, какой идиоткой она была! Ведь он же сам сказал, что не собирался жениться до пятидесяти лет. Ник вдруг почувствовал себя пойманным за много лет до назначенного срока. Одарив его сыном, она лишила его свободы. Годы заключения — слишком долгий срок за то, что он пренебрег противозачаточными средствами, с тоской признала она.

Сидя на столе, Ник выпил бренди одним глотком, даже не почувствовав вкуса. Да, он никогда не был чувствительной натурой, а Пенни требует от него таких высот, которых он не в состоянии достичь. Ник снова представил ее задумчивое, грустное лицо. Его злость немного остыла. Да и злость ли это была? С некоторым удивлением он понял, что испытывает горечь. Ему было очень, очень горько…

Притворяясь, что спит, Пенни из-под ресниц наблюдала, как Ник выходит из ванной на следующее утро. Совершенно голый, он вытирал волосы полотенцем. Пенни поспешила зажмуриться. Она не слышала, как ложился Ник. К тому моменту она утратила надежду на то, что он вообще когда-нибудь придет, и заснула.

— Я знаю, что ты не спишь, — лениво заметил Ник.

Ее ресницы едва не коснулись бровей.

— Откуда?

Ник ослепительно улыбнулся.

— Я просто так сказал, а ты клюнула.

Пенни рассмеялась, но через силу. Она уже находилась под действием его магнетизма. В одних трусах Ник подошел к кровати и присел на край — весь бронзовая кожа, рельефные мускулы и брызжущая через край энергия. Он протянул ей толстую пачку долларов.

— Тебе придется хорошенько побегать по магазинам.

— Зачем?

— Сюрприз… — Его черные глаза сияли. — Но все должно быть для жаркого климата. Она резко села.

— Мы уезжаем?

— Да. Ты, я и Алан.

Пенни ошеломленно кивнула. Что отвлекло его от работы и сделало таким легким на подъем? Откуда эти необъяснимые смены настроения? Вчера вечером Ник был мрачнее тучи, а теперь расточает улыбки и обаяние.

— На пару недель, — небрежно бросил он.

— А как же работа?

— Я сумел выкроить время. Но сегодня мне еще нужно заскочить в офис, чтобы закончить некоторые дела… Хорошо, милая?

Опустив голову, он жадно прижался губами к ее приоткрытому рту, а затем с явной неохотой встал.

— Хорошо, — выдохнула она.

Одеваясь, Ник с огромным удовлетворением слушал, как Пенни тихонько что-то напевает в душе. Подумать только — а он еще опасался приема, который его ожидает! Вчерашний срыв был ошибкой, признал Ник. Если бы она поступила с ним так же, он бы ее задушил. По счастью, Пенни увлекла мысль об отпуске.

Только ближе к рассвету он понял, в чем заключался его просчет. Ни при каких обстоятельствах он не собирался ждать конца лета, чтобы выяснить окончательную судьбу их брака. И решение проблемы было таким простым, что Ник не мог понять, как не увидел его раньше. Он должен сделать так, чтобы Пенни снова влюбилась в него!..

Пенни провела все утро в Хьюстоне, носясь по магазинам. Она одела Алана с ног до головы во все новое. Когда цена не имеет значения, делать покупки легко и приятно, с удовольствием обнаружила она. Себе Пенни купила купальник, пять пар босоножек разных цветов, бесчисленные майки, две короткие юбки и четыре длинные, потому что не знала, какие предпочесть, три новых платья и вечерние туфли. Соломенная шляпка и пара солнечных очков дополнили пляжный гардероб.

Когда с помощью Джилиан Пенни закрыла последний чемодан и переоделась в короткую модную юбку голубого цвета и белую майку, зашла служанка и сообщила, что внизу ее ожидает посетитель, мистер Фаррел.

Джонни… Джонни здесь, в Техасе? Пенни быстрее ветра слетела по лестнице. В холле действительно стоял Джонни, необыкновенно привлекательный в белых джинсах и полосатом хлопковом свитере.

Входя в высокую парадную дверь, Ник с удивлением думал, чей это «джип» стоит на подъездной дорожке. Первым, что он увидел, была его жена, радостно повисшая на шее у Джонни.

— Вот это сюрприз! — воскликнула она.

Затем с непринужденностью старого друга Пенни схватила за руки белокурого юношу и привычно потянулась, чтобы поцеловать в щеку. Потом отодвинула его и, придирчиво осмотрев с ног до головы, восхищенно присвистнула:

— Вот это да! Ты выглядишь настоящим франтом! Я определенно соскучилась по тебе. Почему ты бросил работу и оказался здесь?

Джонни усмехнулся.

— Предполагается, что я проверяю, готово ли наше ранчо к приезду родителей в конце месяца… Я волновался о тебе и Алане, — внезапно сменил он тему разговора.

— Я ведь просила тебя ни о чем не беспокоиться, — виновато вздохнула Пенни. — Мы с Ником…

— Безумно счастливы, — прервал ее низкий знакомый голос.

С широкой, но удивленной улыбкой Пенни быстро обернулась.

— Ник, ты дома! Подойди и поздоровайся с Джонни… вежливо на этот раз. Он мой лучший друг.

С расстояния в несколько ярдов Ник угрюмо смотрел на молодого блондина. Тот сделал шаг вперед и замер, получив в качестве приветствия неохотный кивок. Пенни внимательно посмотрела на мужа. Ее поразили необычайная бледность Ника и напряженность подбородка.

— Слушай, я заеду на обратном пути… — начал Джонни.

Пенни поморщилась.

— Ох, да нас здесь не будет, Джонни. На самом деле…

— Нас не будет здесь уже через десять минут, — без тени сожаления закончил за нее Ник.

— Как хорошо, что я успела упаковать вещи, — удивленно и немного смущенно пробормотала Пенни. — Мы уезжаем на две недели, Джонни.

— Могу я хотя бы поздороваться с Аланом?

— Конечно, можешь! — Пенни устремилась к лестнице. — Какая жалость, что тебе не удастся побыть здесь подольше!

— Нику не нравится, что я явился сюда, — прошептал Джонни на площадке.

— Вздор, — успокоила его Пенни. — Он просто удивился.

— Ты кажешься такой счастливой…

— А я счастлива. Так что не стоит волноваться за меня.

После короткого посещения Алана Пенни проводила Джонни до машины.

— Слушай, чуть не забыл… Вчера Лиз в страшной панике позвонила мне на работу. Она не может тебя найти. Я дал ей номер твоего телефона здесь…

— Где же она? — нетерпеливо спросила Пенни.

— В Англии… Твоя мать не сказала этого, но я связался с телефонной станцией и выяснил, откуда звонили.

— В Англии? Что она там делает? — простонала Пенни. — Ты рассказал ей…

— Да… и это ее очень расстроило. Дать тебе лондонский номер Лиз?

Пенни грустно кивнула. Джонни записал его на клочке бумаги, который она вырвала у него из рук и положила в карман юбки, затем медленно побрела к дому.

Погруженная в мысли о матери, Пенни впервые заметила, как холоден с ней Ник, только когда самолет начал набирать высоту.

— Я даже не спросила, куда мы летим, — виновато пробормотала она.

— На Ямайку…

— О, я никогда там не бывала… Впрочем, я почти нигде не была, — призналась она.

Даже не пытаясь изобразить вежливый интерес, Ник поднялся.

— Прости, мне нужно работать, — холодно сказал он.

Олицетворение мужской элегантности в легком сером костюме прошествовало в соседний салон. Пенни несколько мгновений сидела в глубоком смятении, а потом последовала за мужем. Тоскуя о радостном настроении, в котором пребывала утром, она уселась на ручку кресла через проход от него.

— Я была немного рассеянна после отъезда Джонни…

Ник не отрывал глаз от бумаг, но его профиль словно окаменел.

— Я просто беспокоюсь за маму, — поделилась с ним Пенни.

Нику показалось, что перед его полуприкрытыми глазами сверкнула молния. Она не просто плохая лгунья — она никудышная лгунья! Просияв от радости при виде Джонни Фаррела, Пенни печально сникла, едва бывший любовник укатил на своей игрушечной машинке! Дружба? Хорошо, у него из-за занятости никогда не было близких друзей, но кого она хочет одурачить? Если липнуть к этому тощему инфантильному ублюдку в белых джинсиках в ее представлении дружба, то она очень скоро лишится всех друзей, пообещал себе Ник. Пенни обеспокоенно кашлянула. Но Ник все еще не мог заставить себя посмотреть на нее.

— Лиз звонила Джонни из Лондона. Я попыталась найти ее по номеру, который он узнал, но это оказалась гостиница, из которой мама уже выехала, — натянуто заговорила Пенни. — Я знаю, ты считаешь ее глупой женщиной, в лучшем случае, и мошенницей — в худшем, но я люблю ее и, естественно, волнуюсь за нее.

— Естественно, — бесцветным голосом повторил Ник. — Но, положа руку на сердце, признайся: у твоей матери огромный инстинкт самосохранения. Если она в Англии — значит, для этого есть веские причины.

— Не представляю, что ее может связывать с этой страной, за исключением того, что там она забеременела мной.

Ник этого не знал, но продолжал упорно смотреть в бумаги.

— Тебе бы хотелось, чтобы я убралась подальше, да? — выдавила Пенни, когда не смогла больше выносить затянувшегося молчания.

— Конечно! — Ник вскинул надменную темноволосую голову и издевательски посмотрел на нее. — Чего еще ты от меня ожидаешь после спектакля, который разыграла с Джонни? У Пенни перехватило дыхание.

— Спектакля?

— У меня нет желания говорить на эту тему, — проскрежетал Ник.

— Ты ревнуешь, — прошептала она тоном человека, сделавшего удивительное открытие.

Ник швырнул папку на столик с такой силой, что та подпрыгнула. Затем вскочил на ноги. Гневные черные глаза смотрели на нее в упор.

— За кого ты меня принимаешь? За подростка? Просто я нахожу неприличным, когда моя жена фамильярничает с другим мужчиной! Это не ревность.

Он с таким грозным видом возвышался над ней, что нужно было иметь мужество, чтобы не испугаться. Но Пенни теперь тоже разозлилась. Встав, она расправила узкие плечи.

— Что бы там ни было, но, когда ты недоволен мной, лучше высказать это прямо, а не таить под глыбами снега и льда. И кстати, если ты узрел что-то неприличное в моем поведении с Джонни, то это исключительно игра твоего воображения.

— Ты выставляла напоказ свою близость с ним! — заявил он.

— Если это не ревность, то объясни, как тебе удалось увидеть близость там, где ее никогда не существовало? — язвительно спросила Пенни.

Ник замер, темные глаза были прикованы к ее раскрасневшемуся лицу.

— Никогда?

Повернувшись на пятках, Пенни произнесла его же фразу, прозвучавшую минуту назад: — У меня нет желания говорить на эту тему.

Сильная рука опустилась на ее плечо.

— Пенни…

Она отпрянула.

— Нет! Я действительно сердита на тебя. Почему ты не в силах признать, что испытываешь нормальные человеческие чувства? Вместо этого ты пытаешься доказать, что я делаю нечто предосудительное! Этого я не могу простить.

Ник подавленно молчал. Не обернувшись, Пенни ушла к Алану, спавшему счастливым сном.

9

Последний короткий отрезок пути они проделали на вертолете.

— Вон там, под нами, вилла! — стараясь перекричать шум моторов, показал ей Ник.

Пенни посмотрела вниз, на прекрасное, поросшее лесом ущелье, и увидела здание с терракотовой крышей и полосу золотого песка перед ним. Лента дороги сбегала по крутым, опасным уступам к пляжу, но ни одного дома не было видно поблизости. Одинокое убежище… Как раз тогда, когда ей хотелось быть в толпе, чтобы удержаться от искушения вцепиться Нику в горло!