Затаив дыхание, она услышала, как в тополях за городом ухнула сова, как где-то хлопнула дверь, и почувствовала, как холодный ветер касается ее бледных щек.
– Может быть, остальную часть истории я услышу от Мэгги? – сказал Сойер после затянувшегося молчания. – Пойдем домой.
– Я не хочу рисковать. Она может солгать вам, Блейк, – прервал его Колин, схватив за руку, но уже в следующий миг в воздухе мелькнул правый кулак Сойера и тяжело опустился на скулу восточного щеголя. От удара он отлетел и приземлился в пыли возле кормушки для лошадей.
– Какого черта?!
Ярость исказила черты лица Сойера, превратив его в маску смерти.
– Моя жена никогда не лжет, и я забью плетьми каждого, кто скажет, что это не так.
Колин, сидя на земле, глядел на них, полный ярости и негодования. Его распухшая щека ныла. В его глазах появилось неприятное выражение.
– Да она лгала вам все эти годы, Блейк! Только вы слишком глупы, чтобы догадаться. Она была беременна, когда вы встретили ее, – беременна от меня! Бьюсь об заклад, она заставила вас поверить, что это ваш ребенок, не так ли? Но это неправда. Это мой ребенок! Джона был – и есть – мой.
Прежде чем Мэгги произнесла хоть слово, Сойер напал на Колина, как медведь гризли нападает на какого-нибудь барсука. Она только ахнула, когда в воздухе замелькали кулаки, раздались приглушенные стоны, ругательства и звук глухих ударов, от которых ей становилось дурно. Сойер сидел верхом на Колине и молотил его кулаками. Мэгги бросилась к мужу, пытаясь остановить его.
– Сойер, не надо. Ты убьешь его! Не надо! – плакала она и едва не теряла сознание от охватившего ее отчаяния. – Это правда. Боже, помоги мне, он говорит правду! По крови, только по крови Джона – его ребенок.
Руки Сойера безвольно опустились. Он посмотрел на нее затуманенным взором. В его лице не было ни кровинки.
– Мне жаль, так жаль, – бормотала Мэгги, и по ее щекам бежали слезы. – Пожалуйста, пойдем домой, позволь мне все объяснить.
Он еще сидел верхом на Колине Вентворте, но, казалось, совершенно забыл о нем. Колин лежал съежившись, его лицо представляло собой сплошное кровавое месиво.
– Ведь ты сказала, что была вдовой. – Сойер смотрел на нее так, как будто видел впервые. – Сказала, что это ребенок твоего мужа, Сета.
– Не было никакого мужа… я… выдумала его. Я не знала, что делать, вот и сочинила историю… Я хотела, чтобы моего ребенка приняли! Я боялась, Сойер. Боялась, и мне было стыдно.
– Посмотрите сюда. – Лежавший в пыли Колин отогнул разодранный рукав и показал Сойеру родимое пятно в форме полумесяца чуть выше запястья – пятно, совершенно такое же, как на руке Джоны. Даже в слабом туманном свете октябрьской луны Сойер отчетливо видел его. – Знак Вентвортов, он наследуется вместе с деньгами, – прерывисто сказал он. – У Джоны точно такой же знак, ошибки здесь не может быть. – Несмотря на окровавленное лицо и боль во всем теле, в его голосе явно чувствовался триумф. – Какие вам еще нужны доказательства?
До слуха Мэгги донесся странный звук. Она резко повернулась. Плач. Кто-то плакал.
И тут она увидела Джону, темную тень, прижавшуюся к стене сарая.
– О Боже, – выдохнула она.
Только на миг она увидела его лицо, любимое лицо, залитое слезами.
– Джона…
Она бросилась к нему, но не успела она добежать до сарая, как он растворился в темноте.
– Сойер, мы должны найти его. – Полными ужаса глазами она посмотрела на мужа, который медленно поднимался на ноги. Колин Вентворт делал то же самое, хотя не так уверенно. Его рубашка и сюртук были вымазаны кровью, губы раздулись и покраснели.
Она подбежала к Сойеру и потянула за руку.
– Джона слышал нас. Он знает правду! Нам нужно найти его, поговорить с ним.
Сойер оттолкнул ее. Она споткнулась, чуть не упала, но сумела удержать равновесие. Даже не взглянув на нее, он зашагал к центру города.
– Сойер! – отчаянно воскликнула она.
Он не остановился. Ссутулившись, большими тяжелыми шагами он пошел прочь и исчез за углом.
Ища опору, Мэгги ухватилась за кормушку. Ей показалось, что ночь разлетелась на миллион осколков, совсем так же, как чашки, разбившиеся об пол. Словно сквозь вату, она услышала полный презрения голос Колина:
– Если бы ты не прервала нас, я сообщил бы ему все мягко и осторожно. А теперь посмотри, что наделали твое вранье и притворство.
– Ты уничтожил нас, всех нас, – прошептала Мэгги, и ее сердце, будто огненная игла, пронзила боль. У нее подогнулись колени, и она прислонилась к кормушке, чтобы не упасть. – Ты доволен теперь, когда разрушил наши жизни?
– Я заявил право на своего сына и позабочусь о том, чтобы у него была та жизнь, которую он заслуживает. – Он поморщился – разбитые губы снова начали кровоточить. Потом с усилием нагнулся и поднял свой котелок, лежавший в пыли. – Мальчик справится. Он примет меня и то, что я могу ему предложить. – Он бросил на Мэгги прощальный злорадный взгляд и, прихрамывая, поплелся по пустынной улице к гостинице.
Мэгги опустилась на землю, силы окончательно покинули ее. Она осталась одна, и бархатистое небо будто накрыло ее, бакайская пыль забила легкие. Никогда, с тех пор как умерла Амелия и тетя Виллона приказала ей оставить ферму в Эштоне, она не чувствовала такого одиночества и безнадежности. Сознание, что она причинила Джоне и Сойеру страдание, наполняло ее выразимой печалью.
– Джона, Сойер, простите меня, – умоляла она, но ее слова утонули в ветре, и единственным ответом послужил лай койота где-то далеко.
На янтарном небе забрезжил рассвет, холодный дождь барабанил в окна дома, ковбои в дождевиках, сновавшие от сарая к кухне и от кухни к конюшне, седлали коней и разъезжались по пастбищам.
Мэгги, стоявшая у окна, молча наблюдала за ними. Она знала, что скоро в комнату придут Регина и Абигейл и засыплют ее вопросами о том, что произошло вчера вечером, захотят узнать, куда ушли Сойер и Джона, почему Мэгги попросила Сэма и Дотти Мей отвезти ее домой из гостиницы пораньше и оставила девочек, которым, после того как вечер закончился, пришлось возвращаться с Бенсонами. Она не была готова ответить ни на один из этих вопросов, не могла справиться с всепоглощающим чувством вины. Джона вчера вечером не вернулся, не вернулся и Сойер. Мэгги молилась, молилась о том, чтобы они появились сейчас на ранчо, чтобы шли к дому вместе…
Но никто не появился. В доме стояла мертвая тишина и царило уныние.
Через час она сидела в кухне за столом – перед ней стояла чашка с чаем и нетронутый остывший завтрак. Абигейл и Регина мыли тарелки и пытались развлечь ее своей болтовней.
– Джиггер Ваттсон приглашал меня на танец целых три раза, – хвасталась Регина, кокетливым движением поправив прядь блестящих кудряшек. – Только представь! Он еще никогда не приглашал на вечере одну и ту же девушку на танец больше одного раза – до меня.
– Большинство девушек и не захотели бы танцевать с ним больше одного раза, – отпарировала Абигейл, выливая остывший чай Мэгги в раковину и наливая ей новую чашку. Дождь непрерывно барабанил в окно, холод проник даже в их уютную кухню. Девочка поставила перед Мэгги дымящуюся чашку с чаем и подвинула поближе сдобные булочки. – Я еще никогда не видела более неуклюжего ковбоя. В последний раз, когда я танцевала с ним, он чуть не отдавил мне ноги.
– Но зато он такой привлекательный! – не унималась Регина. – Когда он смотрел мне в глаза, то я даже не заметила, что он лягнул меня в лодыжку, пока мы танцевали джигу, а сегодня утром она раздулась, как помидор!
Абигейл рассмеялась, Мэгги натянуто улыбнулась. Она с отсутствующим видом пила чай.
Приемные дочери обменялись тревожными взглядами.
– Я уверена, что папа и Джона скоро будут дома. – Эбби села на стул напротив Мэгги.
– Точно! Никогда в жизни они не откажутся от завтрака, что бы ни случилось! – Попытка Регги шуткой разрядить обстановку утонула в напряженном молчании.
Тишину прервал мягкий голос Абигейл:
– Может, ты хочешь, чтобы мы пошли и поискали их, когда стихнет дождь? Съездить к Граймсам или на ранчо Хайата?
– Нет. – Мэгги закусила губу. – Ваш папа взрослый человек и придет домой, когда захочет. Ему… нужно время, чтобы подумать, вот и все. Но я действительно волнуюсь за Джону. – Она решительно отодвинула стул и встала. – Поеду в город искать его!
– Но дождь еще не прекратился! – Эбби вскочила. – И ты плохо выглядишь, мама.
– Не волнуйтесь за меня. Я хочу, чтобы вы были здесь, на случай, если кто-нибудь из них придет домой.
Не обращая внимания на протесты девочек, Мэгги сняла желтый дождевик с крючка рядом с кухонной дверью и накинула его на себя, заправив волосы под капюшон, но когда она открыла дверь, чтобы пойти к конюшне, до ее слуха донесся топот копыт. Сначала она подумала, что Джона скачет на полной скорости к дому, но потом узнала мерина, принадлежавшего его лучшему другу Джеду Хайату.
Джед въехал во двор, с его плаща потоками стекала вода. Он соскочил с седла и подбежал к открытой кухонной двери, красный и запыхавшийся.
Когда он передал Мэгги сложенный лист бумаги, достав его из кармана макинтоша, она почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.
– От Джоны?
Он кивнул и опустил глаза. На его веснушчатом лице блестели капельки дождя.
– Он появился на нашем ранчо посреди ночи, забрался по дереву к моему окну и стучал, пока я не проснулся. До рассвета он спал на полу, а потом сел и написал письмо. Он сказал, что его нельзя передавать вам до десяти часов. Надеюсь, что вы не сердитесь на меня, мэм.
– Нет, Джед, не сержусь.
Он не остался, чтобы выпить чашечку чая или хоть немножко обсушиться. Исчез в потоках воды, льющей с неба, почти так же быстро, как и появился, отправившись на свое ранчо, которое находилось за три мили отсюда. Эбби и Регина были необычно молчаливы, пока Мэгги разворачивала письмо.
– О нет, только не это! – воскликнула она, когда начала читать детские каракули.
Кровь застыла в ее жилах, когда она увидела, что там написано.
«Дорогая мама,
папа всегда говорил, что нельзя обманывать людей, особенно тех, которых любишь. Поэтому я не совсем понимаю, почему ты и папа лгали мне всю жизнь. Я все время думаю о том, как ты притворялась, что он мой настоящий отец, и он тоже, в то время как вы все это время знали, что это неправда. Неужели вы думаете, что у человека нет права знать правду о таком важном деле?
Я понимаю, ты стыдилась меня. Теперь, когда папа знает, что ты даже не была замужем за моим настоящим отцом, я думаю, он тоже стыдится. Поэтому я уезжаю в Нью-Йорк со своим настоящим отцом, если я ему нужен. Он единственный, кто попытался сказать мне правду. Я не хочу никогда в жизни больше видеть Тэнглвуд. Меня он больше совершенно не волнует. «Нью-Йорк» звучит гораздо лучше, чем «Техас». Поэтому вам с папой не стоит за меня волноваться. У меня все будет хорошо.
Передай привет Эбби и Регги.
Джона».
– Дилижанс отправился строго по расписанию – в шесть часов утра. Сейчас, наверное, он на полдороге к Оклахоме.
– Джона уехал на нем, Джил?
Начальник станции Бакай кивнул, бросив на нее понимающий взгляд из-под седых бровей.
– Так точно.
Ей хотелось закричать: «Почему вы его не остановили?» – но она уже знала ответ. Техасцы, независимые, гордые, никогда не вмешивались в дела других, даже если им было всего девять лет, если, конечно, не затрагивались их собственные интересы. Поэтому она спрятала свое отчаяние и начала задавать вопросы этому пожилому мужчине в очках:
– А он… С ним все было в порядке? Он вам что-нибудь сказал? Он был с Вентвортами?
– Да, он был с ними. – Он помедлил и прочистил горло. – Мальчик был немного не в себе, вроде как плакал до этого. Но он успокоился, когда садился в дилижанс. У него в глазах было такое выражение… будто он решил что-то для себя. По-моему, он знал, что делает. А эта миссис Вентворт все чирикала и чирикала, но он не слишком-то ее слушал. Похоже, его обуревали мысли, и совсем не радостные, нет.
Он пожал плечами, засунул карандаш за ухо и отвернулся от Мэгги к кофейнику, стоявшему на этажерке в углу маленькой конторки. Он подумал о пяти золотых монетках, которые миссис Вентворт дала ему, чтобы он не распространялся насчет блейковского мальчишки. Он бы с большим удовольствием поговорил о нем, но немного золота не помешает.
– Могу я быть вам еще полезен, миссис Блейк? Если нет, то мне еще нужно закончить заполнять бумаги.
Она не помнила, как выехала из Бакая, не обращая внимания на дождь, который хлестал ей в лицо и струйками сбегал с промокшего плаща.
Из окна верхнего этажа салуна «Голубая шляпка», скривившись от злости, Сойер Блейк смотрел, как его жена пронеслась бешеным галопом по мощеной улице. Пару минут назад он выбрался из постели в маленькой грязной комнатушке, где впервые в своей жизни нарушил клятву супружеской верности. Толстая рыжая проститутка спала, слегка похрапывая, рядом с бутылкой из-под виски, которую они прикончили под утро. Ее ярко нарумяненные щеки блестели от пота.
– Катись к черту! – прохрипел он вслед удаляющейся фигурке Мэгги и ударил кулаком по окну. – Лживая, продажная сука! Катись к черту!
Он поранил руку, но ему было наплевать. Шаткой походкой он подошел к кровати и рухнул на проснувшуюся проститутку, одержимый дикой пьяной жаждой мести.
Глава 16
Бену потребовалось не много времени, чтобы понять, что одного упоминания имени Джейка Рида достаточно, чтобы привести бандита Джима Торна в состояние ярости. А Торн относился к тем людям, которых сердить опасно для жизни.
Как говорил Уильям Дин, между этими двумя бандитами пробежала черная кошка в Нью-Мексико в 1878 году, и с тех пор Торн спал и видел, что он убивает Джейка Рида.
– Тут есть одна закавыка – даже у Торна кишка тонка, чтобы пришить Джейка Рида. Нужно правильно выбрать обстановку – ты понимаешь, что я имею в виду, – доверчиво шептал ему Уильям Дин возле костра, после того как Горн в ярости убежал в рощу из-за Джо Дина.
– Этот Рид явно мошенничает в покер, – начал Джо, как вдруг Торн покраснел, запыхтел и так посмотрел на осекшегося Джо, что у Бена по коже побежали мурашки. Наступило напряженное молчание, и ситуация могла для Джо плохо кончиться, если бы Калвин Дин не сказал примирительно:
– Угомонись, Джим! Ты же знаешь, Джо не со зла. Бен сидел затаив дыхание, пока Торн не повернулся и не зашагал в густую чащу, окружающую опушку, на которой банда разожгла костер. Это случилось через месяц после его бегства из тюрьмы Холлоувилла, и все последующие годы, которые Бен провел в банде Дина, он был настороже и старался не произносить имени Рида, если его мог услышать Джим Торн. Торн представлял собой угрозу, ясную и недвусмысленную. Злобный, хладнокровный тип, он с самого начала был против того, чтобы Бен присоединился к банде, и только благодаря привязанности Уильяма к новому знакомому после истории в тюрьме Бен завоевал себе право стать членом банды.
В ноябре 1881 года Бен оказался в салуне «Длинная ветвь» в Додж-Сити. Он прилично выигрывал в покер, и его обхаживала очаровательная темноволосая девочка. «Это уж точно выгоднее, чем гоняться за золотой пылью!» – подумал он, подгребая к себе выигранные деньги и изучая новые карты, которые сдал Уильям Дин. Он с удовлетворением подумал о том, что, с тех пор как связался с Динами, удача повернулась к нему лицом.
На нем были новенький, с иголочки, черный костюм, белая рубашка с накрахмаленным воротником и перламутровыми пуговицами, модный галстук и мягкая серая шляпа. Его темные волосы были гладко зачесаны при помощи самого дорогого бриолина, а мастерски сшитые кожаные сапоги ослепительно блестели. Но лучше всего был тяжелый кошелек, распухший от золота, лежавший в его кармане вместе с красивыми золотыми часами, приобретенными на его долю от грабежа поезда, который банда совершила два месяца назад в Миссури. Впрочем, воспоминания об этом успешном нападении были не очень приятными. Погиб один человек, кондуктор, которого убил выстрелом между глаз Джим Торн. Бен отогнал от себя видения безобразной кровавой сцены, чтобы они не мешали ему сейчас, в самый разгар удачной игры.
– Беру, – проговорил он, откидываясь на спинку стула и взглянув на высокого усатого игрока с хитрыми глазами, сидевшего напротив. Тут он почувствовал аромат духов черноволосой Ванды – она ставила на стол очередной стакан виски. Когда Бен взглянул на флеш
в руке и почувствовал прикосновение губ девушки к своей щеке, он понял, что значит приближаться к вратам рая.
И тут все полетело к черту. Керли Дэвис, коренастый чернобородый кузен Динов, влетел в дверь салуна, промчался по усыпанному опилками полу и заорал:
– Джейк Рид в городе, направляется сюда! Эффект, который его слова произвели на братьев Дин, был подобен удару молнии. Они выпрямились на стульях, широко раскрыв глаза, а потом, к удивлению Бена, сложили карты.
– Лучше предупредить Торна, иначе мало не покажется, – пробормотал Джо на ухо Бену, после чего он и Уильям вывалили на стол свой проигрыш, приподняли шляпы, прощаясь с молчаливым игроком и Беном, и выскочили за двери салуна.
Игрок пожал плечами и, кивнув Бену, направился к рулетке. Оставшись один за столиком, Бен залпом допил остатки виски и стал ожидать, что произойдет дальше.
Он знал, что Торн вместе с Калвином Дином находился выше по улице, в салуне «Доблесть прошлого», развлекаясь с парочкой двухдолларовых голубок. Бен мог только предполагать, какой будет реакция Торна на сообщение о том, что Джейк Рид в Додж-Сити. Он мог поставить весь свой выигрыш до последнего цента на то, что еще до наступления ночи здесь прольется кровь.
Сердце забилось сильнее, как всегда в ситуации возможной опасности. Он украдкой оглядывал салун, отмечая про себя расположение изогнутого бара из ореха, висящих керосиновых ламп и лестницы, ведущей наверх в номера. Обнаженная леди, возлежащая на малиновом бархатном диванчике, соблазнительно улыбалась с картины в золоченой раме ковбоям и картежникам, собравшимся в салуне. Бен внимательно изучал их из-под широких полей шляпы, разделяя на потенциальных сторонников, врагов и нейтралов на случай неприятностей, – не потому, что он собирался принять участие в перестрелке, а для собственной безопасности. Когда раздразнишь Торна, то может произойти все что угодно.
Как-то ночью, когда банда закончила грабить почтовый дилижанс и когда Торн без всякой надобности избил до полусмерти седого возницу, попытавшегося оказать сопротивление, Бен с неприязнью упрекнул его.
– Не было никакой нужды ломать ноги старику… – начал он в брошенной хижине, где банда решила затаиться, пока не стихнет шум по поводу грабежа. Но прежде чем он закончил фразу, Торн с угрожающим спокойствием подошел к нему, предлагая померяться силами – тут же, не выходя из хижины. Бен нисколько не сомневался в том, что, если бы не своевременное вмешательство братьев Дин и Керли, рыжий бандит прикончил бы его на месте. Торн был метким стрелком и доставал револьвер молниеносно. Он прекрасно знал, что Бен, хотя и неплохо владеет своим «кольтом», ему не соперник.
А вот Джейк Рид им был. Его слава непревзойденного стрелка простиралась от Миссури до Нью-Мексико. Поговаривали, что он в свое время охотился за бандитами за награду и был дружком Веса Хардина и Билли Козленка; с начала бандитской войны между штатами он укокошил уже семнадцать человек – умный, расчетливый, если, конечно, верить слухам, гуляющим по Западу. Поэтому Бен ждал с некоторым нетерпением, смешанным с любопытством, когда двери салуна распахнутся в очередной раз.
Не прошло и пяти минут, как они действительно распахнулись. И в освещенный фонарями салун вошел человек, который, как понял Бен, не мог быть никем другим, кроме как Джейком Ридом.
Ему было около тридцати; высокий, мускулистый, с узким темным лицом. Несмотря на спокойное, сдержанное выражение лица, он производил впечатление опасного человека, и Бен сразу почувствовал это. У него были широкие плечи, будто он занимался тяжелым физическим трудом, работал на строительстве железной дороги или докером в порту, а руки под черной полотняной рубашкой бугрились бицепсами. В черной рубашке, черных саржевых брюках, заправленных в высокие кожаные сапоги, и в черной шляпе он выглядел мрачным и устрашающим. Впрочем, не только из-за одежды, черной и подчеркнуто простой, и не из-за кобуры, висевшей на его бедре, с черной блестящей рукояткой однозарядного кольта, выглядывающего из нее. Пожалуй, больше всего пугала его походка: расслабленная, свободная и одновременно настороженная и хищная. Запоминались его бронзовый загар, запавшие щеки, прямой нос, а главное – глаза. В контрасте с черными волосами и бровями его глаза были странного коричнево-желтого цвета и сверкали, как два топаза. Они смотрели холодно и расчетливо. Глаза кошки, нет, скорее пантеры, – подумал Бен. Он почувствовал облегчение, когда мимолетный взгляд бандита, быстро оценивавшего обстановку в салуне, скользнул по нему, не останавливаясь. Подошла Ванда.
– Принеси мне еще стаканчик этого динамита, – тихо попросил Бен, а потом посадил девушку на колени и стал потягивать виски, стараясь держать в поле зрения и Джейка Рида, и дверь салуна. Ни Торн, ни Дин не появлялись, и Бен начал уже понемногу расслабляться, когда вдруг за столик, за которым он сидел, повалили игроки, и он оказался втянутым в очередную партию покера. Слегка одурманенный алкоголем, он слишком поздно заметил, что среди игроков оказался Джейк Рид.
Рид сидел спиной к стене и внимательно разглядывал каждого из сидевших за столом, каждого ковбоя, подходившего к бару, чтобы посидеть там или сплюнуть жевательный табак в урны, укрепленные вдоль стойки. Казалось, что он отдыхает и просто созерцает, но Бен знал, что ничто не ускользнуло от его цепкого взгляда.
Немного встревоженный тем, что играет с человеком, которого Джим Торн так ненавидит, Бен понимал, что у него нет никаких шансов выйти из игры, чтобы ни Ванда, ни остальные посетители не подумали, будто он боится играть с Джейком Ридом.
Зато он перестал пить виски и заказал себе черный кофе.
Игра длилась несколько часов, и Бен почти забыл о репутации человека, с которым играл. Каждый из игроков немного выигрывал, немного проигрывал, и только Джейк Рид спокойно и уверенно вел игру. Бен нашел его спокойным, вежливым и легким в обращении. В какой-то момент, когда Рид поднял ставку на сотню и достал сигару, он даже подумал, что компания Рида гораздо более приятная, чем компания Торна.
Правда, спокойный ход игры нарушил неприятный инцидент: Ванда, поднося к столу напитки, споткнулась о плевательницу, которую один из ковбоев нечаянно поставил на ее пути, и поднос полетел на пол. Несколько капель виски попало на сапоги и брюки Джейка Рида. Девушка ахнула, похолодев от страха, будто ее поймали на месте преступления.
Бен почувствовал, как у него внутри все оборвалось, пока он смотрел на лицо Ванды. В узком платье из алого шелка, черных чулках в розовую полоску, в шляпке со страусовым пером, закрепленной на черных кудряшках, девушка выглядела чертовски привлекательно. Он бросил быстрый взгляд на Рида, чтобы узнать, какой будет его реакция, – Бен не раз видел, как девушкам отвешивали оплеуху или отшвыривали через всю комнату за такое оскорбление. Но Джейк Рид только откинулся на стуле, едва заметно усмехнулся, глядя на перепуганную официантку, и сказал, обращаясь ко всем сразу:
– Что ж, выпивка за мой счет!
Все с облегчением рассмеялись. Взгляд желто-карих глаз Джейка снова остановился на Ванде, которая еще не сдвинулась с места, и на этот раз в нем мелькнуло что-то вроде веселья.
– Успокойся, милашка. Я не убиваю хорошеньких леди, – сказал он с мимолетной улыбкой. – Лучше пойди и снова принеси нам выпить. – Увидев, что она, парализованная страхом и сомнением, продолжает стоять на месте, он добавил: – Независимо от того, что ты могла слышать обо мне, я добрый, миролюбивый человек. С самого завтрака еще никого не убил!
Его беззлобный насмешливый тон мигом прогнал страх, и на щеки Ванды вернулся румянец. Игра возобновилась, а Бен стал относиться к человеку, сидящему напротив него, с еще большим уважением. Оскорбление девушек-официанток и девочек для развлечений было общепринятым на Западе, и джентльменское отношение к ним являлось исключением. Поведение Рида пришлось по душе Бену, и впервые он почувствовал некоторое сожаление, когда подумал о том, что могут Торн и Дины сделать с этим стрелком.
Вечер прошел спокойно. Слишком спокойно. Бен старался не думать о Торне и после полуночи ушел наверх с Вандой. Они сбросили одежду, смеясь, пили виски из бутылки, потом забрались в постель. На целый час Бен, очарованный Вандой, совершенно забыл о Динах, Торне и Джейке Риде.
Ванда мирно уснула рядом с ним, а он лежал и курил, наблюдая за тем, как на крашеном потолке колеблются тени. Когда салун внизу взорвался пьяным хохотом и криками и прозвучал выстрел, от которого, похоже, разлетелся один из керосиновых светильников, Бен принял окончательное решение, к которому он шел довольно долго: он найдет Мэгги и начнет все заново. Похоже, время наступило.
Эштон недалеко от Додж-Сити, всего несколько дней езды. И самое главное, со своей долей добычи от различных грабежей, которые банда организовала за последние несколько лет, он может вернуться в Эштон с помпой. Уже не раз он представлял себе, как это произойдет, как он подъедет к ферме Белденов, богатый, как король. Но всегда ему что-то мешало – потребность закончить какое-нибудь дельце, двигаться вперед и продержаться еще немного. Он затянулся сигарой, привлек к себе Ванду, которая доверчиво положила голову ему на плечо, и принял окончательное решение. Да, он начнет новую жизнь!
С тем золотом, которое составляло его долю от награбленного бандой, у него достаточно денег, чтобы основать ранчо или ферму или – он почувствовал прилив волнения, когда новая, смелая идея пришла ему в голову, – даже открыть шахту, настоящую действующую прибыльную шахту. Не обязательно говорить Мэгги, каким образом он сделал деньги, можно соврать, что он наткнулся на хорошую жилу где-нибудь в Монтане. И для того чтобы оправдать свое отсутствие все эти годы, он разделит основную часть богатства с ней. Это успокоит его совесть и вознаградит ее за долгое ожидание.
Пока секунды проходили на секундами, ему все больше и больше нравился его план. Ему до тошноты надоело постоянно находиться в бегах, беспокоиться о том, что кого-нибудь ранят или убьют во время очередного налета, а самое главное, он был по горло сыт Джимом Торном. Как обрадуется Мэгги, когда снова увидит его! Он надеялся, что она не слишком на него обидится… На лице Бена промелькнула улыбка.
Его мысли прервал громкий стук в дверь. Ванда испуганно приподнялась, ее волосы рассыпались по голым плечам, милое личико побледнело. Бен вскочил и потянулся за револьвером.
– Черт побери, три часа ночи! Чего вам не спится? – накинулся он на Джо и Уильяма, нетерпеливо переступающих с ноги на ногу.
– Заткнись и быстренько иди в гостиницу, – сказал Уильям. – У Торна есть план, ему нужна твоя помощь.
– Скажи Торну, чтобы он убирался к черту! – Бен хотел закрыть дверь, но Уильям вставил ногу.
– На твоем месте, Клей, я бы не рискнул послать такое сообщение. – Его карие глаза блестели от волнения. – Торн настроен серьезно.
Бен выругался про себя. Он оглянулся на Ванду, которая сидела, прикрыв округлую грудь простыней, и снова неприязненно посмотрел на братьев Дин.
– Хорошо, черт возьми! Я иду. Но только для того, чтобы послушать.
– Все очень просто, – сказал Торн, когда банда собралась в комнате на втором этаже, в которой остановились Торн и Керли. Обои в цветочек и яркие стеганые одеяла на кроватях составляли странный контраст с грубым и опасным видом собравшихся здесь мужчин. – Я знаю, где обосновался Рид – вторая дверь от лестницы. Сейчас с ним девчонка. Пятеро из нас – я, Керли, Калвин, Уильям и Джо – проникнем в его комнату под утро. Спрячемся, пока он будет завтракать внизу. – Бандит медленно расхаживал взад и вперед, поглядывая на каждого из собравшихся по очереди. В нем чувствовалось взведенное, как пружина, возбуждение, жажда крови, которые пропитывали каждую пору его кожи. – Клей останется внизу, заговорит его и найдет повод заставить Рида вернуться.
– И какой же это может быть повод, Торн? – ворчливо пробормотал Бен, но, когда рыжий негодяй уставился на него своими ледяными голубыми глазами, он закрыл рот.
– Скажи, что тебе нужно незарегистрированное оружие. – Торн медленно двигался в его сторону – тонкий, гибкий, как змея. Даже его голос стал вкрадчиво-хриплым в этой дымной, пропахшей табаком комнате. – Сочини какую-нибудь дурацкую историю, сделай деловое предложение, все что угодно. Придумай что-нибудь, Клей! – Его голос стал жестким, в нем появились угрожающие нотки. – Но ты должен сыграть хорошо.
– А почему я?
Губы Торна презрительно скривились.
– Он знает Динов и Керли тоже. Если он заметит хоть одного из них, то насторожится. Но он не знает, что ты – из компании висельников, поэтому тебя выбрали. И я советовал бы тебе хорошо сыграть свою роль, – повторил он и продолжил объяснения, как Бен должен привести Рида назад в его номер, а потом быстро выскочить в коридор и упасть на пол, потому что все пятеро, находящиеся в засаде, устроят стрельбу в тот момент, когда Рид войдет. – На этом мы покончим с мистером Джейком Ридом, – закончил Торн, оглядывая слушателей со зверской улыбкой на лице.
– Пятеро, чтобы укокошить одного человека? Видно, ты здорово боишься его, Торн! – выпалил Бен. Он тяжело дышал и весь покрылся потом. Ему это не нравилось, совсем не нравилось.
Торн метнулся вперед и кулаком нанес удар Бену в живот. Бен согнулся пополам, опустился на колени и тяжело ловил ртом воздух, пока Уильям Дин оттаскивал Торна назад к дубовому бюро.
– Не обращай внимания, Торн, – просительным тоном сказал Уильям, но тот оттолкнул его.
– Если я услышу от тебя еще хоть одно слово. Клей, ты отправишься прямиком в ад! – заорал он, указывая пальцем на Бена, который поднимался с пола. Вся ненависть рыжего бандита к Бену отражалась сейчас в его глазах. Он стал нащупывать револьвер, ожидая, что Бен потянется за своим оружием, но Бен молча смотрел на него, слабо и прерывисто дыша. – Так-то лучше, – ухмыльнулся Торн. Все остальные стояли неподвижно, опустив головы. Даже Калвин, общепризнанный главарь банды, хранил молчание, явно считаясь с тем, что Торн находится в ярости.
