 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Толстой Лев Николаевич :: Чехов Антон Павлович :: Раззаков Федор :: Нортон Андрэ :: Громов Дмитрий :: Грин Александр :: Борхес Хорхе Луис :: Сименон Жорж Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Справочник по реестру Windows XP :: Повесть о Воронихине :: Амнезия творца :: Путь на Грумант :: Гусев :: Том 3. Село Степанчиково и его обитатели. Записки из Мертвого дома. :: Верноподданный (Империя - 1) :: Gump & Company |
Братья Баркли - Побещай мне рассветModernLib.Net / Исторические любовные романы / Грегори Джил / Побещай мне рассвет - Чтение (стр. 17)
– Сейчас же уходи отсюда. Возвращайся на Оливер-стрит, собирай вещи и садись на первый же корабль до Англии. – Что? – Гвендолин ахнула и, словно задохнувшись, поднесла руку к горлу. – Но… Джастин… мы должны пожениться… Милый, что ты говоришь? Он рассмеялся – смех получился холодный и убийственный, словно удар шпаги. – Я не женюсь на тебе, Гвендолин. Ни за что. Она побледнела. – Джастин… ты написал мне, умолял приплыть сюда, поселиться с тобой в колонии и стать твоей женой! – Это правда, дорогая. У меня были самые честные намерения. Мне казалось, что ты единственная женщина, которую я способен любить, что лишь жизнь с тобой принесет мне счастье. Но я ошибался, Гвендолин. Я был глупцом. – Он холодно и насмешливо улыбнулся. – Я встретил Белинду. Я полюбил ее. Тебе не сравниться с ней, моя дорогая. Она – единственная женщина, которую я люблю. И на которой женюсь. – Белинда! – Большие фиалковые глаза Гвендолин сузились. – Ты хочешь сказать, что предпочел это… это дитя… мне? Джастин, не будь дураком! Ты десять лет дожидался возможности жениться на мне! А теперь, когда мы наконец вместе и… – Убирайся отсюда, Гвендолин. – Нет! Я… я не могу! – Страх поднялся в груди Гвендолин, когда она поняла, что он говорит всерьез. – Джастин, ты не можешь так со мной поступить! Как я теперь вернусь в Англию? Что скажу? Это… будет слишком унизительно! – Я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас, Гвендолин. Взгляды их встретились, и у Гвендолин перехватило дыхание. Повисло тягостное молчание. Наконец Джастин прервал его: – Учтите, госпожа Гардинг: скоро я выберусь отсюда, и берегитесь, если я застану вас в своем доме. А если Белинда заболеет из-за того, что вы не удосужились вовремя послать к ней миссис Гэвин с передачей, я отправлюсь в Англию следом за вами и… Нет, лучше уж вам не знать, что я тогда сделаю! А то от страха вы перестанете спать по ночам. Гвендолин судорожно сглотнула. Ее прекрасное, холодное лицо было белым, как бумага. – Но Тимоти не согласится меня сопровождать. Он твердит, что останется здесь… чтобы помочь тебе и… этой девушке. – Я предлагаю тебе переубедить его. – Теперь Джастин заговорил учтиво. Разговор уже порядком ему наскучил – его мысли занимало совсем другое. – Какая удача, что твоего брата не посадили в тюрьму вместе со всеми, – теперь он избавит меня от твоей персоны. Это уже большая услуга. Передай ему – пусть за меня не беспокоится. Я выберусь отсюда и сам позабочусь о Белинде. Гнев вспыхнул в фиалковых глазах Гвендолин. Она наклонилась к решетке: – Белинда! Эта маленькая дурочка! У нее даже не хватило ума спрятаться в своей комнате, как ты ей посоветовал! И теперь она расплачивается за собственную глупость. Ее повесят, Джастин! Ты ничего не сможешь сделать, чтобы ее спасти! – От злости голос Гвендолин зазвучал громче, но Джастин по-прежнему сохранял спокойствие. – Ты больше никогда не увидишь свою драгоценную Белинду и меня тоже потеряешь! – Она засмеялась, отрывисто и злобно. – Джастин Гардинг, ты останешься один! – Случаются вещи и похуже, – ответил он холодно. Его серые глаза смотрели ясно и непреклонно. Гвендолин вдруг рванулась вперед, готовая вцепиться ногтями в его лицо, но он отступил на шаг и презрительно оглядел ее. – Помни: я хочу, чтобы ты уехала к концу этого дня. Считай, что я тебя предупредил, дорогая. У Гвендолин внутри все сжималось от страха. Хотя их разделяла массивная решетчатая дверь, ее бывший возлюбленный казался очень опасным. Пират до мозга костей, человек, который не остановится ни перед чем, чтобы получить свое или свершить месть… От выражения его глаз Гвендолин бросило в дрожь. Она отступила. – Я ухожу, – произнесла она сдавленным голосом. – Я… я больше не желаю тебя видеть! – Наши чувства абсолютно взаимны, госпожа Гардинг. Она негромко ахнула и отвернулась. Джастин наблюдал, как облако голубого шелка исчезает в полутьме коридора. Саймон Фостер кашлянул у него за спиной. – Просто не верится, Саймон, что я столько лет был таким болваном, – проронил Джастин, печально глядя на своего старого друга. – Подумать только – я бы и в самом деле женился на этой бессердечной дамочке, если бы не Белинда. – Грустный это был бы денек. – Саймон поежился и покачал головой. – Я рад, что ты наконец разглядел – она и мизинца твоего не стоит. Джастин расхаживал по камере, не обращая внимания на других узников, которые жались у стенки, опасливо поглядывая на него и Саймона. Он вдруг почувствовал себя удивительно свободным. Сбросившим оковы. Груз, который он тащил вот уже десять лет, наконец упал с его плеч, и охватившее его чувство облегчения опьяняло. Джастин как будто родился заново. Не хватало лишь одного, чтобы новая жизнь оказалась стоящей. Но ничего, подумал он, расправляя широкие плечи под измятым, запыленным плащом из черного атласа. Он сумеет добраться до Белинды и спасет ее от виселицы – или умрет, пытаясь это сделать. Джастин медленно, настороженно обернулся: в тюремном коридоре послышались приближающиеся шаги мирового судьи и констебля. Самый простой и быстрый способ выбраться отсюда – это убедить их, что он помогал обвиняемой без злого умысла. Такова его первоочередная задача. Он даже приготовился вести себя любезно с напыщенным, высокомерным коротышкой Лайоном, лишь бы поскорее выйти на волю. Такое смирение глубоко претило человеку, на протяжении многих лет сражавшемуся с врагами в открытом бою, но Джастин внушал себе, что в данных обстоятельствах открытое столкновение не пойдет ему на пользу. А потому, когда констебль распахнул дверь камеры и приказал вытянуть руки, чтобы защелкнуть на них наручники, Джастин молча подчинился. Накануне мировой судья с констеблем опасливо поглядывали на высокого, мощного пленника и настаивали, чтобы руки его сковали наручниками, явно побаиваясь, что он попробует на них напасть. Вполне возможно, Джастин так и поступил бы, не прими они подобных предосторожностей. Теперь же, когда его выводили из камеры, он оставался холоден и спокоен. Джастин понимал: «допрос с пристрастием» ждет и Саймона. Впрочем, Джастина это не особенно беспокоило. Он сам умел держать себя в руках и был абсолютно уверен в Саймоне. Если оба они будут вести себя достаточно осторожно, властям придется их освободить. К несчастью, неприятный сюрприз ожидал Джастина, когда он наконец предстал перед своими обвинителями в маленьком кабинете мирового судьи Лайона в Городском централе Бостона. Сидя на стуле, с руками, скованными наручниками, Джастин невозмутимо поглядывал на судью. Наконец тот взял со стола пергаментный свиток и с некоторой торжественностью помахал им в воздухе. – Господин Гардинг, вы до сих пор начисто отрицали свою осведомленность о том, что госпожа Белинда Кэди – беглая преступница, разыскиваемая за занятие колдовством. Вы утверждали, что познакомились с ней в деревне Сейлем, прибыв туда по некоему личному делу. Я нахожу это весьма интересным. – Завитки на парике мирового судьи заколыхались, когда он энергично подался вперед в кресле, казавшемся непомерно большим для его тщедушного тела. – У меня тут официальное письмо, оставленное мне вчера мировым судьей Кэди. Я прочел это письмо с огромным интересом. С огромным интересом, – повторил он, и уголки его губ приподнялись в хитрой улыбке. Джастин мысленно выругался. Ему давно надо было прикончить Джонатана Кэди! Он уже знал, что содержится в этом документе, но выбора не было, и он продолжал играть дальше. – И что же вас так заинтересовало, сэр? – осведомился он, растягивая слова, а его смуглое лицо оставалось при этом столь невозмутимым, как будто это он вел сейчас допрос закованного в наручники узника. Он даже не удосужился взглянуть на сутулого, угрюмого констебля, стоявшего возле него со шпагой на боку и с дубинкой в руках – на тот случай, если узник вздумает буянить. Джастин не сводил глаз с напыщенного, самодовольного лица Лайона. – В сем документе мировой судья Кэди доводит до моего сведения, что ваше появление в Сейлеме имело самое прямое отношение к судебным процессам над ведьмами в этой деревне. Он сообщает, что вы расспрашивали госпожу Кэди о казни ведьмы Элизабет Фостер, признавая, что цель вашего приезда в деревню – расследование обстоятельств ее смерти. Вы это отрицаете? – Нет. – Мировой судья Кэди также утверждает, что он, а также его преподобие Уилкс и констебль Вининг наведались к вам на постоялый двор «Четыре колокола», чтобы расспросить о причинах вашего приезда, и что вы применили насилие, оказали сопротивление властям и бежали, причинив всем им телесные повреждения! – Лайон вскочил из-за стола и засеменил к узнику. Его глаза победно горели. – Вы это отрицаете? – выкрикнул он. – Нет. – Джастин холодно улыбнулся раскрасневшемуся маленькому человечку. – Я признаю, что защищался, когда они пытались меня арестовать. Видите ли, судья, я не испытывал желания коротать время в тюрьме деревни Сейлем или подвергнуться порке у позорного столба. Уверен – вы бы на моем месте поступили так же. – Я никогда не стал бы вмешиваться в дела деревни Сейлем или любой другой общины! – выпалил Лайон, чувствуя, что проклятая невозмутимость Гардинга несколько умаляет его победу. – Однако ближе к делу, господин Гардинг. Данные сведения дают мне веские основания усомниться в вашей невиновности. Они показывают, что вы и прежде были замешаны в делах, связанных с охотой на ведьм, и не останавливались перед сопротивлением властям. Учитывая ваши поступки в прошлом, я сильно сомневаюсь, что вы действительно ничего не знали о побеге девицы Кэди из деревни! Подозреваю, что вы вступили с ней в сговор и укрывали ведьму, не считаясь с интересами общины и законом! Что вы на это скажете? – Докажите это. – Джастин поудобнее поставил длинные ноги. – У вас нет никаких улик, подтверждающих, что я совершил нечто подобное, Лайон. Все это блеф. Почему бы вам просто не освободить меня и моих людей, не отпустить нас на все четыре стороны? – Освободить вас? – рявкнул мировой судья. – Нет! Я прикажу пороть вас у позорного столба, до тех пор пока вы не сознаетесь! Джастин непринужденно откинулся на спинку стула. Глаза его, в упор глядевшие на судью Лайона, были холодными и серыми, как штормовое море. – Вы не добьетесь от меня никакого признания, Лайон. Делайте что хотите. Глядя в надменное, непроницаемое лицо пленника, мировой судья почувствовал, как его охватывает отчаяние. Допрашивать этого человека было все равно что кидаться камешками по крепости. Он плотно сжал губы. – Констебль, отведите этого человека к позорному столбу и дайте ему пятьдесят ударов! А я допрошу Саймона Фостера – пусть послушает, как кричит его хозяин! Но криков Джастина Гардинга никто не услышал. Он выдержал порку молча, не доставив удовольствия зевакам, собравшимся посмотреть, как Серого Рыцаря публично подвергают телесному наказанию. Констебль вскидывал руку снова и снова, нанося удары со всей силы, но высокий темноволосый узник, раздетый до пояса, так что оголились его широкая, богатырская грудь, мощные руки и мускулистая спина, не издал ни звука. Разочарованному констеблю пришлось довольствоваться тем, что при каждом ударе хлыста тело узника непроизвольно вздрагивало. Отвесив пятьдесят ударов, констебль повел узника через площадь. Именно тогда Джастин заметил в толпе зевак двух знакомых. Одним был человек с бочкообразной грудью, крепко сбитый, с темными седеющими волосами. Его грубое лицо потемнело от негодования, но когда взгляды их встретились, Амброуз Куки просиял и едва заметно кивнул. Джастин, в свою очередь, одарил его будто бы безразличным взглядом, но сердце его учащенно заколотилось. Потом, уже подходя к краю площади, он увидел еще одного знакомого и чуть не вздрогнул. Но быстро взял себя в руки и скользнул взглядом дальше, словно не узнавая ни того человека, ни его спутника. Этот высокий, тощий, седовласый, чуть сутулый мужчина был знаком ему не хуже Саймона Фостера, но его спутника Джастин не знал. И все-таки он догадался, кто это, и мысленно улыбнулся. Ему настолько полегчало, что он перестал чувствовать боль и даже походка его стала легкой. Три союзника, думал он, пока констебль вел его обратно в тюрьму. Уж теперь-то мы не оплошаем! * * *
Позднее, когда мгла опустилась на Бостон, Саймон Фостер беспомощно суетился возле своего друга – у него не было ничего, чтобы врачевать раны. Но Джастин лишь усмехнулся и, устало опустившись на пол, махнул рукой. – Не переживай за меня, Саймон. Не так уж это и больно. – Это пятьдесят-то ударов? Брось, Джастин, не рассказывай мне сказки! Джастин переменил позу и поморщился. – Ну конечно, приятного здесь мало, но… после Морского Ублюдка это, друг мой, сущие пустяки. Мне приходилось терпеть гораздо худшее. Саймон нахмурился. Всех остальных заключенных из их камеры освободили, продержав день в колодках, и теперь они остались одни. Через зарешеченное окно до них доносились заунывные крики чаек и соленый запах моря. – Эх, Джастин, – проворчал он, – морской воздух… чайки… Мне все это напоминает деньки, когда мы плавали на «Серой леди». Как закрою глаза, сразу представляется, что мы с тобой на море, свободные… Да, свободные. – Он провел загрубевшими ладонями по каштановым волосам. – Джастин, как ты можешь быть таким спокойным? Мы гнием в тюрьме, а госпоже Кэди грозит гибель в этой проклятой деревне Сейлем! Что будем делать? – Мы будем ждать, Саймон. Отдыхать, набираться сил и ждать. – Ждать чего, черт возьми? – Свободы. – Джастин улыбнулся, его серые глаза казались удивительно светлыми и лучезарными в сумрачной камере. – Тебе, мне и всем остальным нашим людям остается только ждать. Саймон смотрел на него с растущим изумлением, и Джастин кивнул. В нем чувствовалось то скрытое волнение, которое Саймон прежде уже не раз наблюдал. Таким он становился перед началом морского сражения. Грозным, внушающим трепет. Выражение его лица сулило гибель всем недругам и вселяло уверенность в его собственных людей. – Да, Саймон, у меня есть предчувствие, что близится час нашего побега. Если не ошибаюсь, кое-кто уже вынашивает планы помочь нам. Скоро, друг мой, очень скоро мы станем свободными. Глава 20 Время близилось к полуночи. Ночная мгла, посеребренная лунным серпом, окутала деревню Сейлем. Неподвижный маслянистый воздух насквозь пропитался ароматом первоцвета и фиалок, бурно разросшихся в лесу, у самой площади. Деревня спала, ее обитатели отдыхали перед утренними тяжкими трудами. Но два человека не спали. Две сумрачные ночные тени украдкой пробирались на угол площади, каждый своим путем. * * *
Белинда Кэди лежала на тюфяке, прислушиваясь к ночным шорохам. Ей не спалось. Начиная с ужина она начала отсчитывать время до рассвета. Теперь оставалось лишь несколько драгоценных часов. Страх, изнуряющий, гнетущий, усиливался с каждой минутой. Тело было липким от испарины и таким холодным, словно уже омертвело. Она сейчас боялась, как никогда прежде. Смерть подстерегала ее – ужасный призрак, подкрадывающийся все ближе, начинающий терзать разум и сердце задолго до встречи с ней. Белинда лежала неподвижно, борясь с подступавшей истерикой, с желанием закричать или разрыдаться, потому что знала: ни то ни другое ей не поможет. Более того, теперь ей вообще ничто не в силах помочь. Ах, Джастин… Имя это, звучащее в мозгу, словно молитва, не приносило утешения, а лишь пронзало болью. На короткое время мир стал таким прекрасным, полным надежд! Когда она была с Джастином, все, буквально все казалось возможным, и даже капли дождя блестели, словно бриллианты. Теперь же все вокруг стало унылым и серым. Она знала, что предаваться подобным мыслям – сумасшествие, и все-таки испытывала непреодолимое желание еще раз увидеться с ним перед смертью. Даже после всего, что произошло между ними, Белинде хотелось просто посмотреть на него. Слезы защипали веки и обожгли щеки. Она перестала сдерживаться и заплакала, приглушенно, мучительно всхлипывая. Не в силах больше держать себя в узде, она позволила выплеснуться наружу страданиям и боли, которые прежде пыталась подавить. Лицо ее было мокро от слез, она сотрясалась от озноба, закрыв лицо ладонями. «Джастин, Джастин… почему ты так поступил со мной? Я так тебя любила! Любила всегда, несмотря ни на что… Джастин…» Постепенно рыдания ее стихли. Она лежала обессиленная, надломленная – словно веточка, не выдержавшая беспрестанных порывов ветра, и образы возникали перед ней. Они приходили, непрошеные, эти прекрасные, радостные картины любви. Она снова видела смуглое, красивое лицо Джастина Гардинга, его серые глаза, взгляд которых заставлял ее сердце трепетать – взгляд острый и пронзительный. Она видела его губы – такие теплые и нежные… Видела его великолепное могучее тело… Он склонялся над ней в постели, обнаженный, его кожа поблескивала в свете очага… Видения эти с каждым мгновением становились все более яркими. Она и Джастин предаются любви у кухонного очага в Сейлеме… Их тела, слитые воедино, на чердаке… Ночь в доме Джастина на Оливер-стрит… Вот он с улыбкой подает ей чашку утреннего кофе, целует ее в лесу… Она снова почти физически ощущала вкус его губ, вспоминая их первую встречу у пруда, под сенью клена. Как затрепетало ее сердце, когда он обхватил ее гибкий стан! Тогда в первый раз Джастин пробудил в ней страсть, обдав жаром своего желания. А потом было еще много, так много чудесных мгновений любви… Воспоминания сменяли друг друга непрерывной чередой, и ее постепенно обволакивала дрема. Она настолько погрузилась в воспоминания, плавая в туманном полусне, что поначалу даже не расслышала, как заскрежетал ключ в дверном замке камеры… как дверь со скрипом открылась. Внезапно приоткрыв глаза и различив чьи-то неясные очертания, Белинда проснулась окончательно, и сердце замерло у нее в груди, оттого что она почувствовала в камере чье-то постороннее присутствие. – Что?.. Кто это?.. Кузен Джонатан! Она резко вскочила, и ужас отразился в каждой черточке ее лица. В лунном мерцании, проникавшем через окно, она увидела нависшую над ней тощую фигуру кузена, и ей показалось, что он слегка покачивается в полумраке камеры. На какое-то мгновение она лишилась дара речи, ошеломленно глядя на его худосочное, бледное лицо и яростно горящие глаза. В эту ночь он являл собой особенно странное, гротескное зрелище – человек-скелет, скрививший губы в глумливой усмешке. – Добрый вечер, кузина, – прошептал он, и его голос отдался негромким эхом в крошечной камере. По ее телу побежали мурашки. Белинда бросила быстрый взгляд на Люси, спавшую на тюфяке у стенки. Чувствуя, как черное шерстяное платье прилипает к потному телу, она неуверенно поднялась и отбросила прядь со лба. – Что вы здесь делаете? – спросила она, холодея. – Вы не должны находиться здесь сейчас! Уходите! – Я должен был увидеться с тобой… еще один раз. Кэди приблизился на шаг, и Белинда попятилась. Она отступала до тех пор, пока не наткнулась на стену с окошком. Дальше отступать было некуда. Джонатан Кэди находился в считанных дюймах от нее. – Ты боишься меня, Белинда, не так ли? – Убирайтесь отсюда! А не то я сейчас закричу и подниму на ноги всю деревню! Он покачал головой. Ехидная улыбка появилась на его тонких губах. – Безмозглая девчонка. От криков в тюрьме не проснется ни одна живая душа. Такие звуки – обычное дело. – Что вам нужно? – прошипела Белинда. – Вы что, с ума сошли – врываетесь сюда в такой час? – Сошел с ума? – Кэди покачал головой. – Нет. Я снова в здравом уме! В здравом уме и в ладу с самим собой. Теперь, когда ты оставила мой дом, теперь, когда я знаю, что через несколько часов ты умрешь. – Он протянул руку, дотронулся до ее волос и рассеянно погладил густые золотисто-рыжие локоны, не замечая, что Белинда оцепенела от отвращения. – Я знал, что ты порочна, кузина Белинда, с того самого момента, когда впервые взглянул на тебя. Ты напомнила мне… одну женщину. Она была такой же красивой, как ты. Красивой и порочной. С тех самых пор, как я впервые прикоснулся к этим дьявольским волосам, у меня зародилось подозрение, что ты, подобно ей, колдунья, прислужница дьявола, склонная обольщать невинных людей. Время подтвердило мою правоту. – Его глазки – странные, маленькие, блеклые, поблескивающие, словно ледышки, – впились в ее лицо. Пальцы еще крепче вцепились ей в волосы, заставив ее поморщиться. – Теперь ты умрешь. На виселице, как и положено ведьме и прислужнице сатаны! Белинда вскинула руку и оттолкнула его ладонь. Щеки ее белели в лунном свете, проникавшем сквозь решетку крошечной камеры. – Если вы так презираете меня, кузен Джонатан, то зачем пришли сюда посреди ночи? Зачем прикасаетесь ко мне? – спросила она. Ее глаза вспыхнули от гнева. – Не такой уж вы праведник, за какого себя выдаете, мой набожный, достопочтенный кузен! Иначе вы бы не пробирались ночью в эту камеру, на тайное свидание к осужденной ведьме! – Краем глаза Белинда вдруг заметила, что дверь за спиной у Кэди открыта. Безумная надежда загорелась в ее душе. Пунцовый румянец залил лицо Кэди, окрасив даже длинную, костлявую шею. Глаза его гневно засверкали. – Ах ты, бесстыжая ведьма! – прохрипел он, вскидывая руку, но Белинда увернулась от удара. – Люси! – закричала она. – Проснись! Люси подскочила как ужаленная, глаза ее широко раскрылись. Увидев в камере Джонатана Кэди, она вскрикнула. – Вставай! – крикнула Белинда, изо всей силы отталкивая кузена. – Он не запер дверь! Бежим! Девушки бросились к двери, но Джонатан, опомнившись, устремился за ними. Он схватил Люси за руку и, рванув к себе, опрокинул ее на пол. Белинда резко пнула его в колено и одновременно ударила кулаком в лицо в тот самый момент, когда Люси, пошатываясь, поднялась и бросилась ей на помощь. Джонатан Кэди вскрикнул и стал оседать на пол. Белинда и Люси снова метнулись к двери, но вдруг застыли как вкопанные. Крик застрял у них в горле. Путь к выходу был отрезан. Его заслонила фигура еще одного человека. – Господи! – ахнула Белинда, и сердце загрохотало у нее в груди. – О нет! – Да, госпожа Кэди. Это я! – Том Фелпс ухмылялся, преграждая своим могучим телом путь к бегству. – Или мне следует назвать тебя ведьма Кэди? Потому что ты и есть убийца-ведьма! – Он расхохотался, увидев, как Люси в ужасе схватила Белинду за руку. Тут из-за их спин вперед протиснулся Джонатан Кэди. – Я желаю… знать, что здесь происходит! – начал он, теребя свой растрепанный шейный платок. – Йомен Фелпс, что все это… – Я пришел за ведьмой. – Что? – Что слышали, мировой судья. Я пришел за ведьмой, Белиндой Кэди. Так же как и вы. Но достанется она мне. – Да как вы смеете! – Джонатан Кэди выпрямился. Он воззрился на ухмылявшегося Фелпса со всем достоинством, на какое только был способен. Его тощее тело содрогалось от ярости и недоброго предчувствия. – Вон отсюда, бессовестный негодяй! Вам нечего здесь делать! – Так же как и вам, мировой судья! – Верзила похотливо облизал губы. Поигрывая могучими мускулами, он оглядел стоявших перед ним девушек. – Мы оба пришли за одним и тем же, мировой судья, да только вы все равно останетесь ни с чем. Ведьма Кэди – моя! – Нет! Белинда ухватилась за дверь, пытаясь захлопнуть ее перед носом Фелпса. Но он с легкостью распахнул дверь настежь, едва не сбив ее с ног. Выбросив вперед руку, он обхватил девушку за талию и подтащил к себе. Белинда отчаянно вырывалась. Люси старалась высвободить подругу из рук Фелпса, а Джонатан Кэди вопил: – Я требую, чтобы вы ее отпустили! Вы не имеете никакого права!.. Белинда вцепилась Фелпсу в лицо ногтями, и он выругался. Фелпс швырнул девушку на пол, потом стряхнул с себя руку Люси и схватил за шиворот Джонатана. – Будет вам шуметь, мировой судья! Эта высокородная сучка заплатит мне за то, что случилось в море. Я поклялся отомстить ей, а Том Фелпс слов на ветер не бросает! – С искаженным от ярости лицом, он тряхнул Кэди. – А вы, мировой судья, вырядились как попугай и путаетесь у меня под ногами! Я видел, как вы сюда пробирались, слышал, что вы ей тут плели! Да только вы ее не получите! Она – моя! Джонатан трепыхался, пытаясь высвободиться, но Фелпс в ярости еще крепче сомкнул пальцы у него на горле. Белинда, в ужасе наблюдавшая за ними, вскочила с пола. – Нет, не смей! – закричала она и повисла у Фелпса на руке, отчаянно пытаясь разжать его мертвую хватку. Но тот вел себя словно разъяренный медведь. Его огромные лапы с чудовищной силой сжимали тонкую шею Джонатана. Жертва беспомощно извивалась. Люси, всхлипывая, бросилась на помощь Белинде, но их отчаянные усилия так ни к чему и не привели – Фелпс продолжал с неспешной жестокостью ломать шею Джонатану Кэди. Мировой судья внезапно обмяк в руках своего мучителя. Фелпс с воплем удовлетворения отшвырнул его в сторону. – Ты… ты безумец… – прошептала Белинда, с ужасом глядя на изуродованное тело кузена. Со сломанной шеей он походил… походил на Элизабет Фостер, раскачивавшуюся на виселице. Зрелище было жуткое. – Ты… ты убил его! Фелпс ухмыльнулся и сгреб ее в охапку. – Это все цветочки по сравнению с тем, что я сделаю с вами, госпожа! Идем, ведьма Кэди, – прогуляемся к виселице! – Нет, оставьте ее! – Люси навалилась на Фелпса своим легким телом, всхлипывая от отчаяния, но он только запрокинул голову и расхохотался. – Эх, времени мало – а не то я бы и тебя прихватил с собой, крошка! Внезапно он выбросил вперед огромный кулак, ударив Люси в подбородок. С глухим стуком девушка рухнула на пол, ударившись головой о стену. И осталась лежать неподвижно. Белинда ахнула: – Люси! Ни ответа, ни малейшего движения. Белинда хотела броситься к подруге, но Фелпс крепко держал ее своими безжалостными ручищами. – Пусти меня, чудовище! – Она лягнула его, изворачиваясь, вырываясь из последних сил, но его хватка не ослабевала. Он развернул Белинду к себе лицом, и в его маленьких глазках вспыхнул дикий огонек. Он хмыкнул, и его рот стал неуклонно приближаться к ее губам, но, прежде чем он успел достичь цели, Белинда яростно плюнула ему в лицо. – Ах… ты, мерзкая сучка… – Он ударил ее наотмашь тыльной стороной ладони. Голова Белинды откинулась назад, и разум ее помутился. – Ты заплатишь за это, госпожа Кэди, – за это и за все остальное. Я обещал тебе, что ты заплатишь, – так тому и быть! Он вытер лицо рукавом рубашки и, когда Белинда снова стала вырываться, еще не оправившаяся после удара, снова ее ударил. Лицо обожгло болью. Колючие лучики вспыхнули, погасли и снова вспыхнули. Вскрикнув, она безвольно повисла у него на руках. Сквозь пелену боли до нее слабо доносилось бормотание Фелпса и его самодовольный смешок. Затем сильные руки подхватили ее и понесли. – Нет… нет… – Она снова встрепенулась, делая слабые попытки освободиться, но тут же еще один удар обрушился на ее голову. Оглушенная, мучимая тошнотой, Белинда чувствовала, как захлебывается в океане боли. Сквозь полуприкрытые веки она смутно различала перепуганные лица, прильнувшие к прутьям… прутьям тюремной решетки… потом ощутила прохладу ночного воздуха… темнота, темнота. Люси! Мокрые листья хлестали ее по лицу. Что-то удерживало ее, причиняло ей боль… Темнота. Голова Белинды раскачивалась из стороны в сторону, руки повисли плетьми. То она ощущала ужасный шум в ушах, то погружалась в полную тишину. Она тонула, тонула, тонула… в темноте. Джастин! Это был беззвучный крик, исторгнутый из самых глубин ее существа. Единственное слово, заменившее ей молитву, пульсировало и искрилось в безбрежном океане боли и темноты. Глава 21 Том Фелпс брел по лесной тропинке, сжимая в руках свою ношу. Луна осыпала деревья серебристой пылью и отбрасывала бледное сияние на дорогу. Вокруг царило безмолвие, если не считать еле слышного дыхания девушки и хруста веток под его тяжелыми сапогами. Он улыбался. Холм виселиц находился в четверти мили от тюрьмы, но Фелпса это не смущало. Настало время мщения, и он упивался каждым его мигом. Волнение охватило его, в висках как будто отдавалась барабанная дробь. Наконец-то Белинда Кэди безраздельно принадлежит ему, находится целиком в– его власти! Уж теперь он рассчитается с ней за ту ночь на корабле! Она заплатит и за то, что плюнула ему в лицо сегодня ночью. О да, эта вспыльчивая гордячка дорого заплатит за свой непокорный нрав. Он знает, как таких обламывать. У него для этого есть время. Уйма времени. Фелпс дошел до подножия холма. Он уже запыхался, его широкая физиономия побагровела от натуги, когда он двинулся вверх по склону. И все-таки здоровенные ручищи сжимали жертву так же крепко. Больше она от него не удерет. На протяжении всего путешествия по темному лесу оглушенная Белинда пребывала в полуобморочном состоянии. Но когда Фелпс карабкался на Холм виселиц, сознание ее начало проясняться, беспорядочный шум в голове утих. Опасность! Она в опасности. Это стало ее первой мыслью. А потом память вдруг вернулась к ней, и удары сердца отдались во всем теле тревожным набатом. Кузен Джонатан мертв, Люси жестоко избита. А она сама во власти убийцы. Несмотря на охватившую ее панику, Белинда притворилась, что она все еще без чувств. Глаза ее по-прежнему были плотно закрыты. Она должна подумать. Решить, как ей сбежать. Медленно, осторожно она чуть приоткрыла глаза. Ничего, кроме темной стены деревьев, кустов и камней. Она снова зажмурилась, чувствуя дурноту и боль в голове. И сделала еще одну отчаянную попытку собраться с мыслями. Белинда понимала: ее единственный шанс – прикинуться беспомощной. Если Фелпс узнает, что она пришла в себя, он скорее всего ударит ее или свяжет, – словом, непременно лишит возможности сопротивляться. А пока он считает, что Белинда в беспамятстве, она в безопасности. Ей нужно ждать подходящего момента, поддерживая в нем уверенность, что она в обмороке. Если она будет настороже, то, возможно, он сам невольно предоставит ей возможность убежать. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19 |
|||||||||