Глава 1

Был тот тихий час, который наступает между солнечным закатом и сумерками. Не было ни дуновения ветерка; воздух сгустился, а сереющее небо было испещрено светло-, темно-розовыми и золотистыми полосами. Брайони Логан, стоявшей у окна спальни и вглядывавшейся в простиравшиеся без конца и края холмистые равнины Техаса, казалось, что она видит, как ночные тени, подобно клочьям тумана цепляясь за умирающий день, украдкой и молча ложатся на прерию. На ее губах играла смутная, еле заметная улыбка.

Какими таинственными, какими чарующими были сумерки! Для Брайони в них не таилось ничего угрожающего, ибо ее ночи были полны любви и неги, полны страсти, жаркой, как техасское солнце. Она встречала ночь так же, как встречала день: с распростертыми объятиями и восхитительной улыбкой.

За все свои восемнадцать лет она никогда не ощущала себя более счастливой, чем сейчас. Еще никогда она не ожидала вечера с таким нетерпением. Казалось, весь мир лежит у нее на ладони, как ценный подарок, специально предназначенный для нее. Сердце Брайони пело в груди от счастья, порожденного любовью и еще раз любовью, удовлетворением и блаженством, от сознания того, что она желанна и нежно любима. Тайна, которую Брайони носила в себе, согревала ей душу. Брайони умиротворенно улыбнулась. Глаза, вглядывавшиеся в закатное небо, заволокло дремой.

Неожиданно она ощутила, как сильные руки сжали ее плечи и развернули на сто восемьдесят градусов. Она увидела перед собой сияющие металлическим блеском голубые глаза, и дыхание ее участилось.

— Джим! — Ее голос заглушил смех, прозвучавший, как трель колокольчика. Тонкие руки обвились вокруг его шеи. — Я не слышала, как ты вошел. Ты напугал меня.

Ее супруг снисходительно ухмыльнулся, не выпуская жену из своих объятий. Густые пряди ее шелковистых черных волос были еще слегка влажными и отдавали ароматом сирени, как и кожа. Его взгляд скользнул по ее изящной фигуре, прикрытой лишь шелковым пеньюаром персикового цвета. Он поцеловал Брайони в шею и радостно вдохнул аромат, исходивший от ее тела. Знакомое острое желание, всегда посещавшее его, когда он держал ее в объятиях и даже когда просто любовался ею, пробудилось в чреслах.

— Черт побери, Брайони, надо же тебе всегда так славно пахнуть? Мужчине чертовски трудно устоять перед таким запахом.

Техас Джим Логан, грозный и неумолимый стрелок, еще крепче сжал ее в объятиях.

— А от тебя это и не требуется, — рассмеялась она, и ее зеленые глаза вызывающе блеснули в просторной сумеречной комнате, освещенной всего одной керосиновой лампой, стоявшей на дубовом столе возле кровати.

Ее палец скользнул по его виску, и она напряглась, заметив, что его бронзовая от загара кожа покрыта пылью. Лицо — это худое, загорелое, прекрасное лицо — было грязным и поблескивало от пота.

Брайони сделала попытку отстраниться, вспомнив о том, что им еще предстояло в этот вечер. Ее живые гагатово-зеленые глаза в смятении округлились:

— Джим! Я чуть не забыла! Мы ждем гостей!

Она заерзала в его объятиях, уклоняясь от грязных щек и отстраняясь от заляпанных грязью сапог и пыльной голубой рубахи, из которой выпирали мускулистая грудь и широкие плечи.

— Отпусти меня, грязное животное! Я только что искупалась, а ты нагрянул прямиком с поля. Тебе тоже нужно помыться да побыстрее. Наши гости прибудут через какой-нибудь час, и… уф-ф-ф…

Губы Джима плотно прижались к ее губам, и у Брайони перехватило дыхание. Его руки сомкнулись, как железные обручи, вокруг хрупкой талии, а губы с холодной решимостью требовали ответного поцелуя. Он целовал ее до тех пор, пока она не перестала вырываться и пока ее мягкие губы не уступили его натиску. Язык мужа глубоко вошел в ее теплый рот, прощупывая и исследуя его, в то время как Брайони сладко постанывала.

— Джим, Джим, мы не должны! — слабо выговорила она, но ее сопротивление поразительно быстро ослабевало, в то время как нарастало горячее, пульсирующее желание. Ее бросило в дрожь от прикосновения мужа. Так было всегда, когда она оказывалась в его объятиях. Тело девушки изгибалось под чарами его движений, делая ее беспомощной перед диктатом страсти. — Гости… — промямлила она, перебирая пальцами его густые темно-каштановые волосы.

— Пропади они пропадом! — услышала Брайони его хриплый голос, и Джим поднял ее на руки.

Он перенес жену на великолепную медную кровать с четырьмя стойками по углам и уложил на мягкое покрывало.

— Пускай подождут! — пробурчал он, откидывая атласные складки ее пеньюара. При взгляде на светящуюся в темноте обнаженную фигуру его словно обожгло пламенем. Он захватил своими крепкими руками полные груди и прижался губами ко рту жены.

Брайони задохнулась и притянула Джима к себе, упиваясь ощущением его тела. Они были женаты всего три месяца, и их страсть еще была в самом разгаре. Казалось, эта страсть становится сильнее день ото дня. Брайони двигалась под ним, извиваясь и припадая к нему. Она прижалась губами к его шее, сорвала с него одежду, и через мгновение оба лежали обнаженные, прильнув друг к другу с отчаянной страстью, которая пылала в них, как пламя в преисподней. Его пальцы щекотали соски ее грудей, губы обжигали тело, и Брайони трепетала от почти невыносимого восторга. Ее тонкие пальчики блуждали вверх и вниз по бугристым мышцам его спины, поглаживали его бедра и наконец овладели его мужской плотью. Из горла Джима вырвался глухой звук, и его руки крепче сомкнулись вокруг ее талии. Он яростно впился губами в ее рот и погрузил в него свой язык; она утонула в море горячей, головокружительной страсти, потеряв отчет о времени и пространстве.

— Джим, Джим! — затрепетала она, и он склонился над ней. Его лицо блестело от пота и страсти, глаза светились желанием. — Я так тебя люблю!

— Я знаю. — Он ухмыльнулся, и его зубы показались особенно белыми на фоне загорелой до бронзы кожи. — Почти так же, как я тебя.

Затем он вошел в нее, глубоко и с неимоверной силой, увлекая и поднимая ее по великолепной спирали в головокружительные высоты удовольствия, пока чувства девушки не взорвались, как фейерверк, освещающий темную ночь.

После этого он поцеловал влажное лицо и потрепал темные, ниспадающие каскадом кудряшки.

— Прости, что я был так скор и грубоват, моя маленькая куколка. — Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы. — Как ты и говорила, у нас маловато времени. Но я не могу противиться желанию обладать своей собственной женушкой, если она так чертовски привлекательна, что заставит завыть и койота.

— Я так рада, что ты воспринимаешь это именно так, — промурлыкала Брайони, садясь и обвивая руками его шею. — В конце концов меня ведь беспокоит, не наскучила ли я тебе после трех месяцев респектабельной семейной жизни.

Ее соблазнительно искрившиеся глаза и голос поддразнивали его, пока она потирала могучую грудь мужа и легонько поглаживала толстую прядку каштановых волос, завивавшихся там. Губами она скользила по его соскам, нежно покусывая теплую плоть.

— Ты ведь не заскучал, правда же, Джим? — ворковала она.

Он высоко поднял бровь, забавляясь.

— Как человек может заскучать, если он женат на тебе? На женщине, которая страстно отдается всего за час до того, как куча гостей должна приехать на самую массовую вечеринку по эту сторону от Брэйзоса? — протянул он. Его губы скривились в усмешку, когда Брайони слегка взвизгнула и вскочила с кровати. — Ты о чем-то забыла, моя куколка? — лениво спросил он.

— Да, дьявол тебя подери, о вечеринке! Как это тебе удалось заставить меня совершенно забыть об этом, да еще дважды, Джим?! Гости могут приехать в любой момент!

— Так оно и будет. — С минуту он повалялся на кровати, наблюдая, как она в волнении мечется по комнате, затем спустил свои длинные ноги с кровати и встал. Его высокая мускулистая фигура блестела в свете керосиновой лампы. Несколькими быстрыми шагами он пересек огромную спальню и привлек Брайони к себе.

— Мне нужно заказать ванну для нас обоих, — пролепетала она, вслушиваясь, не слышны ли в сгущающейся темноте звуки приближающихся возков и лошадей. — Мы ужасно запаздываем…

— Еще одно словечко, моя куколка, — спокойно сказал Джим. Она замолчала и уставилась на него большими, живыми зелеными глазами. — Я люблю тебя больше всего на свете, — просто заметил он, затем наклонился и поцеловал ее.

А еще через час они оба были внизу и смешались с сотней гостей, приехавших за много миль из разных мест, окружавших Форт Уорт, чтобы присутствовать на первой за добрый десяток лет вечеринке, организованной на ранчо Трайпл Стар.

Опершись плечом о дверь гостиной, Джим Логан курил тонкую сигару и холодными сузившимися глазами наблюдал за женой. Несмотря на всю суету в праздничной, залитой светом свечей комнате, несмотря на пестрый водоворот гостей и слуг, бурливший в красиво обставленной, украшенной множеством цветов гостиной, несмотря на возбуждающие, лившиеся со двора серенады в исполнении гитаристов и скрипачей, Брайони, казалось, сияла особенным светом, являя собой образ обжигающей красоты в фокусе всей этой бури.

Облаченная в вызывающе декольтированное платье из бледно-желтого шелка, с бархатным пояском вокруг миниатюрной талии, с завлекающе обнаженными кремово-белыми плечами, она выглядела такой прекрасной, какой он ее еще не видел. Черные, как ночь, волосы образовывали пряди локонов, очаровательным каскадом ниспадавшие вдоль спины, и выгодно оттеняли тонкие, изящные линии ее лица и шеи. Молочно-белый цвет лица из-за возбуждения, вызванного вечеринкой, отдавал розовым, гагатово-зеленые глаза, обрамленные длинными темно-коричневыми ресницами, сияли в отраженном свете свечей. Прелестной и нежной была каждая черточка ее лица: маленький прямой нос, губы цвета розового бутона и упрямый, гордый подбородок, который она столько раз задирала кверху, когда Техас Джим Логан стоял перед ней.

Голубые глаза Джима леденели от воспоминаний о тех первых днях, когда Брайони его ненавидела, когда он мучительно желал ее и считал, что она никогда не сможет стать его женщиной. Даже теперь он едва верил своему счастью, тому, что бессмысленные дни одинокого бродяжничества, драк и встреч с гулящими девками канули в Лету, что наконец-то он был дома на ранчо отца — нет, на своем собственном ранчо — с женщиной, которую любил.

— Тебе по-настоящему повезло, братец. — Дэнни Логан похлопал его по плечу. — Брайони, наверное, самая хорошенькая женщина, которую я встречал за свою жизнь. И к тому же она знает толк в проведении вечеринок. Взгляни на нее: прелестная, милая, веселая. Все только и говорят о ней.

Джим посмотрел на младшего брата. В свои девятнадцать лет Дэнни был худосочным долговязым парнем, дружелюбным и нетерпеливым, как щенок. Когда Джим наконец вернулся домой и привел с собой только что заполученную невесту, Дэнни не мог скрыть переполнявшую его радость. Некоторое время он пытался управлять ранчо Трайпл Стар самостоятельно, но это оказалось тяжелым и изнурительным предприятием, чересчур обременительным для его возраста и темперамента. Он нуждался в Джиме, в силе и хватке брата. Однако долгое время Джим отказывался даже думать о том, чтобы вернуться домой, из гордости продолжая бродяжничать и зарабатывать себе ужасающую репутацию с помощью пистолета.

Стычка с отцом, из-за которой Джим покинул Трайпл Стар, когда ему было всего пятнадцать, заставила его держаться вдали от ранчо в течение тринадцати долгих лет. Дэнни знал, что именно Брайони изменила такое положение вещей. Изящная зеленоглазая красавица завоевала сердце Джима Логана и каким-то чудом растопила ледяную стену, которую он воздвиг вокруг своей персоны. Всепрощающая любовь Брайони научила Джима, как добиться прощения за прошлое, и наделила его волей начать все сначала. Дэнни полюбил бы жену брата уже только за одно это. Когда они встретились, ее обаяние, характер и шарм потрясли его. Он сразу же, к вящему удовольствию Джима, стал ее защитником, другом и доверенным лицом. И теперь на вечеринке Джим Логан улыбнулся, услышав замечание брата.

— Полагаю, встреча с ней — самое знаменательное событие в моей жизни, — ответил он, взглядом продолжая следовать за женой, которая тепло пожимала руку соседу и одаривала его ослепительной улыбкой. — Во всяком случае, до тех пор, пока она не слишком сдружится с Дюком Креншо, — сухо добавил он, когда владелец соседнего ранчо, высокий дородный мужчина, которому было далеко за сорок, обнял Брайони за плечи, все еще держа ее маленькую ручку в своей крупной мозолистой руке. — Или еще с кем-нибудь.

— Что? Ты ревнуешь, Джим? — Смех Дэнни заглушил шум гостиной. — Да эта девушка сходит по тебе с ума, это очевидно. Если я когда-нибудь видел любящую женщину, то это Брайони Логан. Я не верю собственным глазам, видя выражение твоего лица! — снова фыркнул он. — Судя по этому выражению, ты готов пристрелить бедного Дюка просто за то, что он слегка флиртует с ней.

Джим улыбнулся самому себе. Его крепкие кулаки разжались, когда до него дошло, как глупо он себя ведет. Естественно, что мужчины будут флиртовать с Брайони, восхищаться ею и — да, даже желать ее. Она такая женщина, которая очарует любого, ибо в душе Брайони бушевало пламя, из нее ключом била уверенная, радостная энергия, отражавшаяся в жгучих зеленых глазах и восторженной улыбке. Когда он впервые встретился с ней, то ему показалось, что в девушке было сочетание невинного шарма ангела и поразительной красоты врожденной искусительницы. Да, таким ангелом-искусителем виделась она ему и сейчас — в этом золотистом платье, облекающем ее тонкую талию и так щедро открывавшем кремового оттенка полные груди. Внезапно он загасил остаток сигары в глиняной миске и кивнул брату:

— Прости, дружок, мне нужно подойти к леди. Полагаю, ее следует спасти от одного типа, который уже крепко наклюкался.

Джим зашагал через гостиную, прокладывая себе дорогу сквозь толпу гостей, пока не добрался до Брайони и Дюка Креншо. Девушка все еще смеялась, безуспешно пытаясь вытащить свою маленькую ручку из медвежьей лапы мужчины. Креншо нежно поглаживал ее, ухмыляясь и обнажая свои широкие кривые зубы. Непонятно, чему больше был обязан похотливый блеск в его глубоко поставленных голубых глазах — алкоголю, который он выпил за последний час, или завлекательной красоте девушки, стоявшей перед ним; однако факт оставался фактом: Креншо явно был намерен снискать расположение деликатной хозяйки, хитроумно взяв ее в плен и позволив себе взирать на нее самым наглым образом.

Голос Джима прогремел над ним, как гром среди ясного неба.

— Привет, Креншо, — нарочито холодно протянул он таким тоном, от которого бледнели самые отчаянные головорезы. — Я рад, что ты выбрался к нам на эту вечеринку.

Действие этих вежливых слов было мгновенным. Дюк Креншо освободил руку Брайони так резко, словно отпрянул от гремучей змеи. Другая его рука так же поспешно убралась с ее плеч. Его лицо, и так покрасневшее от выпитого, стало кирпично-красным, а сам он уставился на Техаса Джима Логана расширившимися глазами.

— О, привет, Техас. Я, м-м-м, как раз говорил твоей женушке, как все мы рады, что вы обосновались здесь, в Трайпл Стар. — Он нервно облизнул губы, быстро переводя взгляд с лица Джима на Брайони и обратно. — М…м, вроде бы давненько у нас не было веселых гулянок в этом доме на ранчо. Здесь так здорово, так здорово!

Джим нехотя кивнул.

Брайони чуть коснулась руки мужа.

— Джим, — улыбнулась она, — мистер Креншо и его жена любезно пригласили нас на завтрашний воскресный ужин в Бар Уай. Это чудесно, правда?

Джим, посмотрев на нее с высоты своего роста, чуть не расхохотался при виде озабоченности в ее гагатовых глазах.

Брайони, целый месяц затратившая на тщательную подготовку этой вечеринки, чтобы встретиться и познакомиться с соседями, опасалась, что он может испортить то впечатление, которого ей хотелось добиться, если устроит драку с хозяином ранчо, территория которого непосредственно примыкала к Трайпл Стар. Она настаивала, чтобы на этот вечер он убрал с глаз свои пистолеты, заявив, что и без них он выглядит достаточно устрашающе и наверняка распугает половину округи, если спустится в гостиную поприветствовать гостей с кольтами за поясом. Ему пришлось согласиться, несмотря на то, что носить пистолеты было для него так же естественно, как носить штаны.

«Теперь же, — подумалось ей, — он может раздуть ссору с Дюком Креншо из-за чрезмерного внимания ко мне».

Взглядом она упрашивала мужа вести себя спокойно. Это позабавило Джима, но он среагировал на настойчивое подталкивание его в бок и вежливо ответил беспокойно мнущемуся хозяину соседнего ранчо:

— Да. Благодарю, Креншо. Полагаю, мы приедем.

— Вы ведь хотите, чтобы и Дэнни был с нами, не правда ли, мистер Креншо? — справилась Брайони, облегченно улыбнувшись. — Мы же одна семья.

— Конечно, дорогая, конечно. — Фермер медленно выдохнул воздух. Он вынул из кармана своей клетчатой ковбойки пестрый платок и вытер вспотевшее лицо. — Ладно, надеюсь, увидимся завтра, где-то около полудня, — сердечно пророкотал он и медленными шагами стал удаляться, неуверенно пробиваясь через толпу гостей. — Я сейчас же обрадую Берту этой приятной новостью. Она наверняка будет довольна. Угу, особенно довольна.

Как только Дюк Креншо растворился в толпе, Брайони обернулась к Джиму. Теперь, когда опасность миновала, она не могла удержаться от смеха. В глазах Брайони прыгали чертики, хотя она прилагала все силы, чтобы ее тон прозвучал укоряюще:

— Джим, ты чудовище, как ты мог? Ты не должен был его так пугать! И тебе не совестно? Он ведь очень славный, и он не имел в виду ничего такого, когда держал мою руку и обнял меня за плечи. Пойми, я бы и сама справилась, и тебе не следовало мчаться сюда. Ты чуть не довел его до нервного приступа.

Джим взял жену за подбородок и мягко приподнял ее голову.

— А что я такого сделал, Брайони? — невинно поинтересовался он. — Я просто выразил удовольствие в связи с тем, что он приехал на нашу вечеринку, и больше ничего.

В ее глазах появились искорки.

— Речь идет о том, каким тоном это было сказано. Ты прекрасно знаешь, что напугаешь любого до полусмерти своим холодным протяжным тоном и ледяным взглядом. Бедненький мистер Креншо думал, что ты собираешься пристрелить его, не сходя с места.

— Креншо — глупец, — пожал плечами Джим, как бы давая самую нелестную оценку фермеру, которого знал с детства. — Если бы у него было хоть чуточку ума, за последние пять лет он бы удвоил поголовье своего скота, вместо того чтобы потерять три тысячи голов, как он это умудрился сделать, по словам Дэнни. Большинство техасцев так просто не напугаешь, моя куколка. Мы крутой народец.

— Я знаю, — сказала она, взяв его под руку, когда заметила, что к ним вразвалку направляется дородная, светящаяся лучезарной улыбкой женщина в сопровождении седоволосого усатого мужчины. — О, только не это, Джим! К нам идет миссис Прескот, — застонала она.

Генри Прескот был президентом Форт Уорт Банка, а его супруга — весьма целеустремленной светской дамой. Она была из тех властных, тошнотворно претенциозных дам, которые вызывали у Брайони отвращение.

Брайони заговорила вполголоса:

— Она уже две недели докучает мне, настаивая, чтобы я помогла ей в организации своего рода гранд-общества Форт Уорта для всех занимающих здесь видное положение людей, разумеется, тех, кого она считает занимающими видное положение. Спаси меня от нее! — взмолилась она, когда упомянутая матрона устремилась к ней, точно канюк, ринувшийся на свою несчастную жертву. — Джим, сделай что-нибудь!

Ее муж плутовски ухмыльнулся, освобождая локоть от руки жены.

— Я знаю, что ты сама справишься с любой ситуацией, моя куколка. Ты неоднократно говорила мне об этом, — пробормотал он, протягивая руку величественному банкиру.

— Мистер Прескот… как приятно приветствовать вас и вашу супругу в Трайпл Стар.

Он склонился над розовой, пахнущей духами ручкой Мэри Прескот и поцеловал ее, заставив тучную, без умолку тараторившую женщину вспыхнуть алым румянцем и моментально забыть о потоке слов, готовых сорваться с губ. К тому моменту, когда Мэри оправилась от волнения, Джим уже уводил банкира в сторону, беззаботно заметив:

— Давайте возьмем что-нибудь выпить и поговорим о кое-каких делах. Уверен, что у наших леди найдется, о чем поболтать.

Они оставили обеих женщин, которые смотрели им вслед в изумленном молчании. Мэри Прескот, до этого не имевшая случая познакомиться со знаменитым стрелком, почувствовала, что вся дрожит от впечатления, которое этот красивый, полный холодного достоинства и очень опасный человек произвел на нее всего одним незначительным жестом. А в это время Брайони кипела от злости на мужа, который клялся любить и защищать ее, а когда она поистине нуждается в нем, оставил ее в лапах этой рыси.

— Итак, моя милая! Разве не хорош твой муженек! — выдохнула Мэри Прескот, когда к ней наконец вернулся дар речи. — Да, он оказался совсем не таким, как я думала. — С минуту она оценивающе рассматривала Брайони. — Я живу в Форт Уорте всего восемь лет, так что мне не довелось знать его мальчишкой, но, конечно, я наслышалась множества историй об ужасном Техасе Джиме Логане. И все же я была не готова увидеть такое!

— Какое? — невинно осведомилась Брайони.

— Как это какое?! Такого мощного красавца-мужчину! — воскликнула женщина. — Дорогая, да тебе просто повезло, ты поистине счастливая девица!

С минуту она глядела на Джима и своего мужа, словно сравнивая их; затем ее темные, близко поставленные глаза с благоговением сфокусировались на стрелке.

— Если бы только я была лет на двадцать помоложе… — пробормотала она, а затем неожиданно разразилась смехом. Пятна румянца все еще горели на ее дряблых щеках. — Ладно, хватит об этом! — резко сказала она. — А теперь, на чем я то бишь остановилась? Ах, да! О деле. — И она обратилась к Брайони с деловым видом: — Это чудесная вечеринка, дитя мое, весьма похвальная затея. Из этого я делаю вывод, что вы молодая женщина с большим талантом организатора.

Она одобряюще похлопала девушку по руке, и ее голос зазвучал глуше:

— Нам нужны люди, подобные вам, моя дорогая, — интеллигентные, хорошо воспитанные, словом, с головы до пяток настоящие леди. Почему бы вам не применить свои таланты в хорошем деле? Я уверена, ваш муж был бы горд за вас, если бы вы организовали гранд-общество Форт Уорта, то есть взяли бы на себя руководство формированием группы людей, которые, несомненно, поднимут уровень нашего чудесного города…

Брайони слушала тараторившую женщину вполуха, одновременно размышляя, как она заставит Джима заплатить за этот жульнический трюк! Наконец ей удалось избавиться от миссис Прескот, пообещав, что подумает об этом. После чего она немедленно выкинула все это из головы и, плавно продвигаясь через шумную залу, поспешила разыскать Росту, домработницу, мексиканку по национальности, которая приехала вместе с ней из Аризоны и которая была не просто доверенной работницей, но и подругой.

— Росита! — позвала она, врываясь в просторную, блестевшую чистотой кухню в задней части глинобитного дома во дворе. На кухне было полно слуг, сновавших туда и сюда с блюдами еды и посудой, а от печей шел аромат свежеиспеченных пирогов и хлеба. — Уже почти время ужина. Все ли готово?

— Si, senora[1]. — Росита загружала серебряные блюда толстыми кусками ростбифа, нарезая сочное, розовое мясо огромным ножом того типа, которым обычно пользуются мясники.

— Педро говорит, что все шампуры нанизаны. Мясо приготовлено perfectamente[2], и теперь нам лишь остается разложить все на столы во дворе. Уже скоро, senora, гости начнут вкушать пищу.

— Отлично. — Брайони мысленно перебирала меню: нежная говядина, приготовленная в виде шашлыка на шампурах, уложенных над открытым очагом, черный окунь — гриль под лимонным маслом, гусь под соусом из ревеня, горячий, свежий хлеб, тамале[3], торты с персиками и изюмом, пирог из черники, кофе, пунш, вино и виски. Она гордилась своим трудом, вложенным в подготовку этого вечера, тем, что сумела спланировать и осуществить такое непростое торжество по случаю официального восстановления Джима Логана вместе с его братом Дэнни в качестве хозяев Трайпл Стар. Ей хотелось начать новую жизнь для себя и для Джима, чтобы стать частью Техаса, частью этой большой и одухотворенной земли. И ей хотелось, чтобы их соседи видели, что вновь прибывшие мистер и миссис Логан — славные, ответственные люди, заинтересованные в том, чтобы стать членами здешней общины.

Конечно, с прибытием Джима здесь ходило много слухов, и не все они были приятными. Брайони собиралась раз и навсегда доказать, что Техас Джим Логан не чудовище, не жестокий и хладнокровный убийца, а человек, хотя и заслуживший дурную славу пистолетом, но желающий жить в мире со своими соседями. И она надеялась, что ей понемногу удастся достичь желаемой цели.

— Grades[4], Росита. У тебя все выходит прекрасно.

Она улыбнулась и была вознаграждена ответной улыбкой смуглолицей женщины.

— Могла ли ты когда-нибудь хотя бы представить, что все обернется именно так, Росита? — неожиданно спросила Брайони с сияющими глазами. — Я нет.

— Да, senora. С самого первого раза, когда я увидела вас и senor[5] вместе, я знала, что вы принадлежите друг другу. — Глаза Роситы затуманились: — Я знаю, это было опасно, и я боялась за вас обоих, но я верила, что вы и senor Логан никогда не сможете расстаться.

— Ты права, — подтвердила Брайони. — Сначала мне казалось, что я его ненавижу, но теперь думаю, что не могла бы жить без него.

Она вышла из кухни, прокладывая себе путь среди гостей в цветистых нарядах, и затем, пройдя через двери гостиной, оказалась на широкой веранде с видом на двор. Здесь все было весело и празднично, начиная от разноцветных фонариков, развешенных повсюду, и кончая колыхающимися, хлопающими в ладоши танцорами, возбужденными гитарными ритмами фламенко. Ночное небо озарялось звездами, миллионами мерцающих камушков из хрусталя, вправленных в черный бархатный балдахин небесного свода. Октябрьская луна вступила в фазу полнолуния — сияющий белый шар, которого, казалось, можно коснуться пальцами, лишь стоит протянуть руку. Брайони удовлетворенно улыбнулась.

Да, она была счастлива, что все обернулось именно так. Но ее жизнь не всегда была столь безмятежной. Всего каких-нибудь несколько месяцев тому назад она окончила Школу молодых леди мисс Марш в Сент-Луисе и самостоятельно поехала в Аризону, зеленая школьница, куколка, одержимая желанием управлять скотоводческой фермой отца, полная ненависти к стрелку, который застрелил ее отца Уэсли Хилла. Но Техас Джим Логан спас ей жизнь и спас ее невинность. Он выручил девушку из рук безжалостной бандитской шайки, которая похитила Брайони из почтового дилижанса, и с первого же момента их встречи овладел ее сердцем.

Она пыталась ненавидеть его, пыталась противостоять страсти, разгоравшейся в ее душе всегда, когда они были рядом, но все усилия были тщетны. Каждый раз, когда она глядела в эти холодные голубые глаза и ощущала силу объятий Джима, решимость девушки улетучивалась, и пламя обжигало ее сердце. Образ Джима преследовал Брайони по ночам, она видела его во сне, он заставил ее заглянуть за рамки сложившейся о нем репутации хладнокровного, порочного человека, заглянуть ему прямо в душу. Под маской ей удалось разглядеть самого человека, обходительного и сострадающего. Он занимался с ней любовью в незабываемую штормовую ночь в горной пещере. Он дрался за нее, убивал из-за нее. Трижды Джим Логан спасал ей жизнь. Она поняла, что ее сердце навсегда принадлежит ему и только ему. Перед ней открывалось будущее; будущее, наполненное любовью и совместным переживанием невзгод и радостей. Как ей повезло, что они нашли друг друга, преодолели все преграды, стоявшие меж ними и скрепили браком свою любовь!

Всю жизнь она была одинока. Мать скончалась, когда Брайони было восемь лет от роду, а отец бросил дочь на попечение родственников и дирекции школы-пансионата. Ей абсолютно не с кем было разделить радости и страхи.

Теперь у нее был Джим, мужчина, который держал ее в своих объятиях, как хрупкую чашу из фарфора, который обожал ее, защищал, зажигал пламенной страстью. Он дал ей свою любовь, дом, семью, ибо Дэнни был ей так же дорог, как если бы был родным братом. Для того чтобы жизнь стала абсолютно полной, не хватало лишь одного. И скоро по прошествии нескольких месяцев это тоже у нее появится…

Неожиданно эти грезы были прерваны грубым голосом, раздавшимся у нее над ухом.

— Ну, приветствую вас, маленькая леди, — насмешливо произнес высокий, жилистый ковбой в красной рубахе, пошатываясь перед ней. — Я наблюдал за вами там, в гостиной, как вы болтали, улыбались всем и каждому. Сдается мне, что вы хозяйка этого дома, миссис Логан. Верно?

Брайони окинула его быстрым взглядом. Мужчина был худ, но мускулист, с прядью грязно-бурых волос, небритой щетиной на узком лице и темными усами над тонкими кривившимися губами. Он выглядел ужасно, и от него смердело так, будто он не мылся уже много дней. Его сапоги были заляпаны глиной, а в шею въелась пыль. Маленькие темные глаза были испещрены красными прожилками, кроме того, они были осоловелыми, что придавало ему зловещий вид.

«Напился, — с отвращением подумала Брайони, сморщив нос от смрада смеси алкоголя и грязи. — Негодяй, судя по его виду».

Она попыталась вспомнить, кто он такой, сосед или торговец из Форт Уорта, из тех, кого Джим, возможно, пригласил на вечер. В его позе и выражении лица была скрытая напряженность и какая-то омерзительность, отчего ей стало не по себе.

Поскольку она не ответила на заданный вопрос, ковбой в красной рубахе выбросил вперед руку и схватил ее за запястье.

— Я задал вам вопрос, леди, — отрывисто бросил он. — Это вы — недавно обвенчавшаяся женушка Техаса Джима Логана?

— Да. А теперь соизвольте убрать руки! — Девушка отпрянула назад, пытаясь освободить руку, глядя на него загоревшимися зелеными глазами.

Ковбой хмыкнул, и маленькие темные глазки заблестели на его смуглом лице.

— Кто вы? — властно спросила она, и ее гнев нарастал по мере того, как наглость парня становилась все более очевидной. — Я что-то не признаю в вас никого из наших гостей.