Но с другой стороны, девушка понимала: надо подождать, когда вернется Оливер. Она не могла уехать, не отчитавшись перед ним. Томас Карстейз учил ее свято исполнять свой долг. Нет, сказала себе Анемон. Закончив утренний туалет и надев уныло-строгое платье из серого батиста, она задержалась перед маленьким овальным зеркальцем, висевшим над умывальником, чтобы уложить волосы. «Я должна дождаться приезда Оливера, передать ему свое донесение и тогда уже ехать со спокойной совестью».
      В зеркале серые глаза Анемон вдруг затуманились. Отцовское письмо озадачило ее и встревожило. Он просил никому не говорить о нем. Значит, нельзя было посвятить в происходящее даже Оливера. Странно! Кого же боится отец в своей собственной разведывательной организации? Должно быть, среди высокопоставленных чиновников этого ведомства появился предатель. Письмо предупреждало об опасности, и теперь Анемон страшилась сделать хоть один неверный шаг. И самое неприятное, что она не знала, откуда ждать беды.
      Чтобы приободриться, девушка дотронулась до маленького кармашка, спрятанного в складках ее юбки. Пальцы нащупали пузырек с лауданумом. Анемон положила его туда, когда одевалась. Ко всем своим платьям она пришила потайные кармашки и все время носила пузырек с собой. Трудно предугадать, когда понадобится временно вывести неприятеля из игры, усыпив его. Скрытый в складках юбки, пузырек был незаметен, но давал чувство защищенности, как и пистолет, лежавший в кармане ее плаща.
      Еще раз взглянув на свое отражение, Анемон задержала взгляд на светлых волосах, блестящими волнами струившихся до талии. Она проворно скрутила этот каскад пепельно-русых локонов в затейливый пучок на затылке, а сверху закрепила простую наколку из белого кружева. Теперь преображение было полным. Ее критический взгляд увидел в зеркале стройную молодую девушку среднего роста, скромную, придерживающуюся строгих правил поведения.
      Серое батистовое платье с глухим воротником под самое горло и белыми манжетами на рукавах не могло скрыть пышной округлости груди и узкой талии, но это скучное, лишенное элегантности облачение не позволяло в полной мере судить о грациозном изяществе ее фигуры. Скромный наряд завершали черные шелковые чулки и черные туфли без пряжек и бантиков.
      Она не носила украшений, а на голове не было ничего, кроме кружевной наколки горничной, которая почти полностью скрывала уложенные в узел светлые волосы. Спрятать лицо не представлялось возможным, но девушка знала, что оно не слишком привлекает внимание – маленькое выразительное личико с легкой россыпью веснушек по аккуратному носику и большими серыми глазами, сверкавшими серебром, когда она была в игривом настроении, и темневшими, как ночь, когда она сердилась. Анемон давно решила, что ее рот слегка широковат. В моде были маленькие губки бантиком, как у Сесилии. Бледная кожа, тронутая нежным персиковым румянцем, длинная изящная шея над хрупкими плечами… Девушка знала, что выглядит более привлекательно с распущенными волосами, когда водопад роскошных пепельно-русых локонов обрамляет ее ангельское личико с высокими скулами.
      Но в такой одежде, как сейчас, да еще со спрятанными волосами она выглядела так, как и подобает чопорной старомодной служанке. Анемон тихо засмеялась, довольная своей способностью вживаться в образ. В глазах Сесилии и лорда Пелхама она была всего лишь безропотной, непритязательной горничной. Правда, виконт Энтони Уикхэм, сын и наследник графа Пелхама, пару раз пытался застать ее одну и украдкой поцеловать. Он не гнушался зажимать по углам хорошеньких служанок и игриво пощипывать горничную своей сестры, ибо принадлежал к числу молодых людей, считающих себя неотразимыми сердцеедами, и нахально волочился за каждой юбкой. В большинстве случаев Анемон удавалось держаться от него подальше, успешно играя роль, которую она избрала для себя в этом доме, – роль простой и скромной горничной Летти Зейн.
      Довольная своим видом, Анемон сложила отцовское письмо маленьким квадратиком и отправилась в спальню Сесилии. Она не знала, что ее капризная госпожа уготовила ей на сегодня, но надеялась незаметно ускользнуть из дома на часок-другой, чтобы узнать в порту насчет рейсов в Америку.
      Девушка приотворила дверь спальни. Леди Пелхам еще спала. Анемон тихонько подошла к камину, который уютно потрескивал всю ночь, защищая дочку графа от мартовского холода, присела на корточки и бросила отцовское письмо в огонь. Желто-оранжевые языки пламени мгновенно слизнули бумажку, превратив ее в горстку пепла. С довольной улыбкой Анемон встала и расправила свою серую юбку. Сесилия вдруг повернулась в постели.
      – Летти, это ты? – Сесилия зевнула и вытянула руки над головой. – О Господи, который час? Я обещала сегодня утром заехать в гости к леди Хезертон. Но как же не хочется вставать! Миссис Биммс еще не принесла мне поднос с завтраком?
      – Нет, госпожа.
      – Тогда, будь добра, сбегай вниз и возьми его у нее. Безумно хочется съесть булочку и выпить горячего шоколада! И еще мне нужна вторая подушка. Принеси ее, прежде чем пойдешь на кухню.
      – Слушаюсь, госпожа.
      – И растопи-ка получше камин. Сегодня утром в спальне жуткий холод.
      – Конечно, госпожа.
      Интересно, что подумает Оливер, если ему сообщат, что леди Пелхам умерла, задушенная собственной служанкой? Анемон представила его реакцию на подобную новость и тихонько хихикнула.
      – Что ты тут нашла смешного, девушка? – спросила Сесилия, сердито сверкая глазами из-под встрепанной копны каштановых кудрей. – Я жду подушку!
      – Да-да, госпожа, сейчас принесу! Прошу прощения!
      Когда Сесилия наконец соизволила встать с постели, было уже поздно ехать с обещанным утренним визитом. Она послала с лакеем записку с вежливыми извинениями и решила совершить вылазку по магазинам. Надев платье из бледно-лилового муслина и такого же цвета шляпку, завязанную под подбородком желтыми лентами, леди Сесилия Пелхам набросила на плечи изящную шаль и стремительным шагом вышла на улицу. Затянутыми в перчатки руками она держала шелковый ридикюль и маленький зонтик от солнца. За ней на подобающем расстоянии следовала горничная. К полудню погода разгулялась. Кудри Сесилии трепал легкий ветерок, а на необычайно ясном серебристо-голубом небосклоне сверкало золотое солнце.
      Ближе к вечеру ландо Сесилии наконец подкатило к дому на Брук-стрит. Поддавшись соблазнам Бонд-стрит, мисс Пелхам купила себе сразу пять новых платьев, пару ботинок из желтой лайковой кожи, бирюзовую шляпку с пышной отделкой и две шали из бразильского кружева. Платья временно остались в магазине: их пришлют в дом после того, как портной сделает необходимые подгонки. И все же Анемон вышла из ландо нагруженная покупками. Она несла квадратную коробку с шалями, сверток поменьше с перчатками и большую круглую шляпную коробку. Заходя в дом следом за Сесилией, она невольно посочувствовала бедному лорду Пелхаму, который, к неведению своей расточительной дочки, и без того был по уши в долгах.
      Лучи предвечернего солнца отбрасывали длинные тени на голубые с золотом обои парадного вестибюля, когда дворецкий, худой как жердь, высокомерно-суровый мужчина по имени Моффет, отвесил поклон леди Пелхам.
      – Добрый день, госпожа. Могу я взять вашу шаль? – равнодушно предложил он.
      – Да, Моффет, будь так любезен! – Сесилия развязала ленты своей шляпки и швырнула ее на столик перед входом. – Мой отец дома?
      – Конечно, госпожа. Он в гостиной с виконтом, но…
      Дворецкий не успел закончить фразу.
      – Идем, Летти! – властно сказала Сесилия и распахнула настежь тяжелые дубовые двери гостиной. – Папа, я сегодня купила такую очаровательную шляпку! Ты непременно должен взглянуть… Ой! Прошу прощения!
      Увидев, что ее отец и брат не одни, Сесилия резко остановилась на пороге гостиной. В то же мгновение шедшая сзади Анемон тоже заметила нежданного гостя и замерла от удивления.
      Молодой человек, который сидел в кресле эпохи королевы Анны небрежно скрестив ноги, при появлении Сесилии почтительно поднялся. Лорд Пелхам и Энтони тоже встали, но обе девушки не обратили на них никакого внимания, ибо во все глаза глядели на незнакомца. Сесилия никогда раньше не видела этого мужчину, зато Анемон узнала его сразу, и сердце ее взволнованно забилось в груди. Это был вчерашний ночной прохожий, с которым она столкнулась у пристани и который сбил ее с ног, а потом назвал «девчушкой».
      Сейчас он был без плаща, но Анемон нисколько не сомневалась, что это именно он. Да, вчера она видела его в тумане, в другой одежде, но сегодня безошибочно узнала эти черные как смоль волосы, эту высокую крепкую фигуру, а главное – эти темно-синие глаза на суровом надменном лице.
      В залитой мягким солнечным светом гостиной, одетый в элегантный сюртук из добротной темно-синей ткани, брюки из прекрасно выделанной кожи и высокие сапоги с золотыми кисточками, незнакомец выглядел таким же опасным красавцем, как и вчера ночью. Несмотря на все внешние атрибуты джентльмена – богатую одежду, безупречно сидевшую на мускулистом теле, щеголевато завязанный белый батистовый галстук, тщательно причесанные черные пряди волос, – он производил впечатление пирата, вырядившегося в костюм джентльмена. Холодный блеск в глазах и резкие черты лица выдавали его с головой.
      Это был повеса, встречи с которым не пожелает своей дочери ни одна богобоязненная мать: молодой, лет двадцати семи – двадцати восьми, обезоруживающе красивый и слегка опасный, с налетом холодной беспечности, которая одновременно и пугает, и притягивает.
      Анемон удивленно смотрела на него. Интересно, что он делает здесь, в этом доме? Она изо всех сил старалась не выдать своего смятения. Если он увидит ее и узнает, все пропало! Как она объяснит свое присутствие в порту вчера ночью? Девушка лихорадочно искала какое-нибудь правдоподобное объяснение, но не находила. Оставалось только молить Бога, чтобы этот человек ее не узнал.
      Очень скоро она поняла, что все ее страхи напрасны. Незнакомец даже не взглянул в ее сторону. Его взор был прикован к стоявшей перед ним Сесилии, и глаза его горели восхищением. Леди Пелхам и в самом деле была великолепна – в бледно-лиловом муслиновом платье, красиво облегавшем ее прекрасный стан, с блестевшими на солнце каштановыми волосами. Молодой человек оглядывал девушку с нескрываемым интересом, а губы расплывались в широкой улыбке.
      Лорд Пелхам прервал молчание, заговорив бесцветным, усталым голосом:
      – Входи же, милая. Все в порядке. Позволь мне представить тебя этому джентльмену.
      Граф Пелхам шагнул вперед и, взяв дочь за руку, ввел ее в роскошно обставленную гостиную. Анемон вошла следом за Сесилией и, с трудом оторвав взгляд от незнакомца, посмотрела на графа Пелхама. Это был высокий сухопарый мужчина с сутулыми плечами и темными волосами, обильно припорошенными сединой. В свои сорок с небольшим он казался совсем стариком из-за морщинистого осунувшегося лица с высоким аристократическим лбом, крючковатым носом и глубоко посаженными карими глазками, блестевшими, как две виноградины. Она заметила, что сегодня у него особенно утомленный вид, а жесты быстрые и нервные. Интересно, что тому виной: очередной сокрушительный проигрыш за игорным столом или присутствие этого незнакомца – человека, чье имя она скоро узнает?
      – Сесилия, разреши представить тебе твоего американского кузена, – объявил граф Пелхам, и Анемон уловила, как чуть дрогнул его голос. – Мистер Стивен Берк. Стивен, мальчик мой, это моя дочь Сесилия.
      Сесилия обратила к нему свою очаровательную улыбку:
      – Очень рада вас видеть, мистер Берк! Вы в самом деле мой кузен? Но как же так, папа? Я и не знала, что у меня есть родственники в Америке.
      Граф Пелхам закашлялся.
      – Это – дальнее родство, Сесилия. Стивен… э… племянник первой жены моего дяди Горация. Он только что приехал в Англию по делам. К сожалению, он пробудет здесь недолго – всего несколько дней.
      – Я пробуду здесь столько, сколько нужно, и уеду только тогда, когда окончательно закончу дела, – наконец проговорил Стивен Берк.
      Его голос был твердым, как кремень. Пронзительный взгляд синих глаз метнулся на графа Пелхама, и Анемон, перехватившая этот взгляд, невольно содрогнулась. Чутье подсказывало ей, что это не простой родственный визит. Она тихонько отступила к задней стене гостиной, надеясь остаться незамеченной и проследить за дальнейшими событиями.
      – Ты не хочешь пригласить нашего нового родственника на ужин, Сесилия? – подал голос Энтони.
      Он сидел, развалившись в кресле у камина, с полупустой рюмкой хереса в руке. Этот светловолосый молодой человек средней комплекции боготворил свою мать, чей портрет висел в помпезной золотой раме над камином. Леди Эмили умерла пятнадцать лет назад, когда рожала третьего ребенка – он появился на свет мертвым. В то время Сесилии было только три годика, а Энтони – пять. Энтони унаследовал от матери светло-русые волосы и бледные молочно-голубые глаза. Он обладал тонкими миловидными чертами, но в отличие от хрупкой и нежной женщины на портрете, источавшей почти ангельское смирение, его лицо частенько искажала насмешливая гримаса, выдававшая в нем избалованного ироничного молодого человека, привыкшего смотреть на мир свысока.
      – Ну что же ты, сестричка? – поддразнил он Сесилию. – Где твои хорошие манеры? Разве ты не понимаешь, что после утомительного морского путешествия нашему родственнику нужно как следует подкрепиться? Или его неожиданное появление в нашем доме заставило тебя забыть про светский этикет?
      Сесилия засмеялась, не обращая внимания на игривый тон брата.
      – Разумеется, наш кузен должен остаться на ужин! – Она кокетливо стрельнула глазками в Стивена Берка. Анемон десятки раз видела, как она отрабатывала этот взгляд перед зеркалом. – О, мистер Берк, обещайте, что останетесь! Боже мой, «мистер Берк»… это звучит слишком официально, правда? Можно, я буду называть вас Стивен? Все-таки мы с вами родственники.
      – Конечно. – Губы Стивена Берка скривились в усмешке. Сесилия села на голубой диван из узорного шелка, а он продолжал стоять – высокий и широкоплечий. Лорд Пелхам и виконт меркли в присутствии Стивена Берка. – А что касается ужина, – продолжал он все тем же холодным тоном, – то я с радостью останусь. Вообще говоря, ваш отец пошел еще дальше. Он пригласил меня пожить у вас до моего отъезда из Лондона.
      – О, это замечательно!
      Одна лишь Анемон заметила испуганный взгляд графа. Сесилия была в явном восторге от того, что Стивен Берк будет у них гостить. Энтони тоже обрадовало это известие. Шагнув вперед, виконт заговорил в своей обычной бесцеремонной манере:
      – Значит, будешь ездить со мной, старина, по клубам и прочим местам. Сегодня я ужинаю не дома – давно получил приглашение и, сам понимаешь, не могу отказаться. Но завтра я введу тебя в курс дел. Вот уж повеселимся!
      – Вероятно, – Стивен взглянул на графа Пелхама, – я недолго задержусь в Лондоне. – В голосе его послышались резкие нотки. – Я надеюсь быстро управиться с делами.
      – Д-да. Конечно. – Граф отвел глаза от сурового немигающего взгляда Стивена и, взяв графин с хересом, налил себе еще рюмку. – Не волнуйся, мальчик мой. Все будет хорошо. Я уверен, что ты получишь то, за чем приехал в Лондон.
      Стивен Берк допил свой херес.
      – Надеюсь на это, дядя. Я не из тех, кто спокойно переносит разочарования. Любая отсрочка или неудача приводят меня в ярость. А в ярости я страшен. Под горячую руку мне лучше не попадаться.
      Сесилия засмеялась, не заметив, как побледнел ее отец при этих словах.
      – Я постараюсь никогда не сердить вас, кузен, – прощебетала она с милой улыбкой. – Ой, я же перепугаюсь до смерти, если вы обратите свой гнев на меня!
      Американец задумчиво посмотрел на Сесилию. Анемон видела, как сузились его глаза.
      – Надеюсь, мне не придется этого делать, кузина, – тихо проговорил он.
      Лорд Пелхам трясущимися руками поставил свою рюмку на столик возле дивана.
      – Сесилия, может быть, ты поднимешься к себе и переоденешься к ужину? Уже довольно поздно, милая.
      Сесилия, улыбаясь, искоса взглянула на Стивена и грациозно поднялась с дивана.
      – Да, наверное, ты прав, папа. Я так устала – целый день ходила по магазинам на Бонд-стрит. Вообще-то именно поэтому я и зашла сейчас в гостиную. Я хотела, чтобы Летти показала тебе… Ой, Летти! – Вдруг вспомнив про свою служанку, она обернулась и увидела, что та притаилась в углу гостиной. Сесилия нахмурилась.
      Руки Анемон онемели от многочисленных свертков и коробок, которые она держала, но девушка не смела пошевелиться или заговорить, боясь привлечь к себе внимание. Ей хотелось как можно больше услышать, прежде чем ее отошлют наверх. Но похоже, этот неизбежный момент настал.
      – Летти, беги наверх и положи вещи. Я сейчас приду! – И Сесилия взмахом руки выпроводила ее из гостиной.
      Анемон видела, как Стивен Берк покосился в ее угол, и, как ни старалась, не смогла отвести глаз. Взгляды их встретились, и сердце гулко забилось в груди девушки. Узнает или не узнает? Выдаст или не выдаст? Все ее тело пронзили мелкие иголочки страха. Стивен смотрел на нее не больше пяти секунд, а потом отвернулся. В его равнодушно-холодном взгляде не отразилось ничего, даже проблеска любопытства. И уж конечно, в нем не было того интереса, с каким он впервые посмотрел на Сесилию.
      Анемон облегченно вздохнула и быстро пошла к двери. Слава Богу, что вчера ночью был туман. Он скрыл ее лицо. Хорошо и то, что сегодня она надела легкую шаль, а не плащ. Иначе кто знает, что могло случиться? Но теперь все в порядке: Стивен Берк ее не узнал. Девушка говорила себе, что ей повезло, и все же на сердце отчего-то скребли кошки. Она вспомнила, как он обнимал ее вчера ночью в порту. Тогда она была ему интересна, привлекала его. Сегодня же он смотрел сквозь нее, совершенно не замечая безликую, немодно одетую служанку.
      Поднимаясь по лестнице с покупками Сесилии, она мысленно встряхнулась. В конце концов какая разница, заметил ее Стивен Берк или нет? Почему это ее огорчает? Ей бы надо кричать от радости, что он ее не заметил! Что же с ней такое происходит?
      У порога спальни Сесилии девушка отбросила прочь все свои нелепые мысли и чувства, твердо решив узнать побольше о личности Стивена Берка и цели его посещения этого дома. Сесилия и Энтони не заметили его скрытой угрозы графу Пелхаму, но она-то сразу поняла, что он такой же их родственник, как и она сама. А что, если это американский шпион? Тогда его дела касаются ее напрямую. Надо бы выяснить, с чем он приехал.
      После ужина, когда мужчины удалятся в библиотеку, чтобы выпить по рюмочке коньяку и выкурить по сигаре, у нее появится еще одна возможность подслушать разговор графа и Стивена Берка. К счастью, Энтони не будет дома, и он не помешает этим двоим наедине обсудить свои дела. Ей остается одно: во время семейного ужина незаметно спуститься вниз, спрятаться в библиотеке и ждать, когда туда придут граф и Стивен. Таким образом, она услышит все, о чем они будут говорить.
      Конечно, это очень рискованно. Если ее обнаружат, она будет разоблачена как шпионка, а тогда уж не придется рассчитывать на снисхождение. Такие люди, как граф Пелхам и Стивен Берк, в крайних обстоятельствах прибегают к крайним мерам. Анемон не сомневалась в том, что они убьют ее, если найдут. Отпустить ее они не смогут, так же как не смогут вполне ей доверять, купив ее молчание. Нет, они расправятся с ней сразу же, без лишних раздумий.
      Анемон дрожащими руками складывала шали Сесилии в выдвижной ящик комода. Значит, придется идти на риск. В конце концов все это задание связано с риском. В работе разведчика не бывает гарантий безопасности. И все же спрятаться в той комнате во время их тайной встречи – это очень смелое решение.
      Девушка заставила себя успокоиться и четко продумать все детали. До начала ужина надо найти такое место, куда лучше всего спрятаться. Следует быть очень осторожной, ведь то, что она задумала, очень опасно.
      Анемон зябко повела плечами, несмотря на теплое вечернее солнце, которое струилось в комнату сквозь прозрачные газовые занавески, рисуя золотые пятнистые узоры на розовом ковре. Перед ее мысленным взором снова возникло жесткое, мрачное лицо Стивена Берка, его могучая фигура. Она вспомнила его мускулистую грудь и крепкие руки, сжимавшие ее в порту, ясно представила вспышку гнева в его глазах и безрассудство. Вне всяких сомнений, этот человек будет безжалостным противником. Девушка зажмурилась, пытаясь избавиться от тревожного образа. Оставалось лишь надеяться, что он никогда не узнает о том, что она его враг, и у него никогда не появится повод обратить внимание на маленькую серую мышку – горничную Сесилии Пелхам.

Глава 3