Должно быть, Юджин Ламор проникся к ней сочувствием, потому что он отодвинул стул, церемонно встал и дал девушке знак следовать за ним.
      – Вам придется подождать месье Дюбуа в маленькой гостиной, – сухо сказал он. – Не желаете ли пока выпить лимонаду?
      – Нет, ничего не надо, спасибо.
      Она вошла в уютную комнату за главным холлом, тоже роскошно обставленную, но выдержанную в других тонах. Здесь господствовали желтый, голубой и зеленый. С самого порога на нее точно повеяло весенней прохладой.
      Восточный ковер на тиковом полу, свежие цветы в хрустальных вазах на камине, диван и рядом – столик из белого мрамора. Широкие стеклянные двери выходили на внутренний вымощенный плитами дворик, в самом центре которого красовался фонтан. Здесь царила тишина, и глаз радовали пышные пеканы и цветущие кусты роз и магнолий.
      Когда месье Ламор с поклоном вышел, оставив Анемон одну, она опустилась на желтую узорную софу, стоявшую в центре комнаты, и уронила голову на руки.
      К глазам вновь подступили обжигающие слезы. Мысли девушки опять вернулись к Стивену Берку. Как же он мог так поступить с ней?!
      Дверь открылась и снова закрылась. Анемон оторвала руки от лица и подняла голову.
      – Папа! – воскликнула она и бросилась к отцу. Слезы ручьями побежали по ее щекам.
      Томас Карстейз обнял дочь. Глаза его увлажнились. Она еще никогда не прижималась к нему с таким отчаянием.
      – Ну-ну, Эмми!.. – улыбнувшись, взволнованно пробормотал он. – Все хорошо, моя девочка. Да в чем дело, Эмми? Откуда вдруг столько слез? Почему ты так расстроена?
      В сорок девять лет Томас Карстейз не утратил своей привлекательности. Это был мужчина среднего роста, стройный, с каштановыми волосами, спадавшими на лоб аккуратными прядями, аристократической формы носом и серыми, глубоко посаженными глазами, такими же ясными и проницательными, как у Анемон, и тонкими изогнутыми бровями, которые сходились у переносицы в минуты глубокой задумчивости.
      Анемон смотрела на отца, любуясь милыми ее сердцу чертами лица, и крепко сжимала в пальцах лацканы его сюртука.
      – Ох, папа!.. – только и смогла выговорить она.
      Он рассмеялся знакомым добродушно-веселым смехом:
      – Неужели моя девочка лишилась дара речи? Не могу этому поверить! Разве ты не хочешь отругать меня за то, что я тебя обманул? Ведь все эти месяцы ты считала меня погибшим. Я был уверен, что ты разнесешь меня в пух и прах! Эмми, Эмми, что с тобой?
      В голосе его звучало все возрастающее беспокойство. Он отстранил Анемон от себя на вытянутые руки и заглянул сверху в ее лицо. Услышав его слова, девушка разразилась новыми рыданиями. Теперь Томас Карстейз не на шутку встревожился. Это было так на нее не похоже! Раньше она никогда не позволяла эмоциям брать над собой верх. Что же все-таки случилось?
      – Прости меня, папа, я такая… такая дура, – закончила Анемон, не найдя более подходящего слова.
      Она взяла носовой платок, который он ей протянул, и прижала его к своим мокрым щекам. Встреча с отцом подействовала на девушку сильнее, чем она ожидала. Он был единственным человеком на всем свете, который действительно ее любил. Увидев его сейчас, после неприятного утреннего разговора с Джонни, она в полной мере осознала, как бесценна его любовь.
      Анемон вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая всегда бегала к нему со своими бедами. Только на этот раз ее горе было гораздо серьезнее, нежели содранная коленка или ушибленный локоть. И тут вдруг Анемон подумала, что даже в детстве она не плакала над своими царапинами и стойко терпела, когда их смазывали жгучей мазью. Так почему сейчас она позволила себе эти слезы? Конечно, детские болячки не шли ни в какое сравнение с сегодняшней ее болью, но она и теперь должна проявить такое же мужество. Увидев недоуменный взгляд отца, Анемон поспешила его успокоить:
      – Папа, у меня все в порядке… правда.
      Она нежно посмотрела сквозь слезы в любимое лицо отца. Его проницательные глаза, казалось, заглядывали в самую душу, пытаясь отыскать причину ее расстройства. Но Анемон не хотела, чтобы он ее обнаружил, – во всяком случае, сейчас.
      – Просто я очень рада тебя видеть, – поспешно сказала она, улыбнулась и, вытерев слезы, вернула ему носовой платок. – Хотя ты прав, я должна бы разнести тебя в пух и прах за то, что так долго не давал о себе знать. Но я полагаю, у тебя были на то веские причины.
      – Еще какие веские! – заверил ее Томас, и лицо его стало серьезным. – Ты пришла как раз вовремя, Эмми. У меня есть основания подозревать, что готовится злодейское убийство, и если мы не примем срочных мер, последствия могут быть самыми ужасными.
      Это было так на него похоже – сразу переходить к делу, даже не спросив, как она доехала, как там Оливер. Анемон вновь обняла отца.
      – Ох, папа, как хорошо, что мы снова вместе! Ты должен мне все-все рассказать. Но мы не можем говорить здесь. Нам надо немедленно уйти из этого места. Один человек знает, что я должна встретиться с тобой в этой гостинице. Он может появиться здесь в любой момент.
      – Какой человек? Кто он? – Голос Томаса стал резким.
      – Мы должны поторопиться! – Анемон схватила его за руку и потащила к двери. – Потом я все тебе расскажу. Нам надо…
      Дверная ручка из слоновой кости вдруг повернулась с тихим зловещим скрипом. Анемон замолчала, судорожно вцепившись в руку отца. Она уже знала, кто этот непрошеный гость. Дверь очень медленно отворилась, и в комнату вошел Стивен Берк.
      Томас Карстейз быстро шагнул вперед.
      – Месье!.. – начал он строго, но, вглядевшись в лицо высокого импозантного мужчины, который так бесцеремонно нарушил их уединение, расплылся в улыбке. – Да это же Стивен! – воскликнул он. В тоне его звучало приятное удивление. – Черт меня побери – это Стивен Берк!
      Стивен предстал перед ними грозным великаном, кипевшим от еле сдерживаемой ярости. Теперь он стоял точно громом пораженный. Наконец гневный блеск его глаз померк, и он недоуменно покачал головой, глядя на улыбающегося человека.
      – Уилкокс?.. – спросил он, точно не веря своим глазам.
      Томас усмехнулся и подошел ближе, чтобы пожать ему руку.
      – Да, это я, Стивен, только дело в том, что мое настоящее имя – Карстейз. Томас Карстейз! – Он энергично встряхнул руку Берка, добродушно глядя в его растерянное лицо. – Какая удача, что ты здесь, мой мальчик! Ты будешь нам помогать – мне и Эмми.
      Анемон потрясенно переводила взгляд с одного на другого. Так, значит, они знакомы? Невероятно! Ее взгляд невольно задержался на Стивене.
      Он был потрясающе красив в жемчужно-серой рубашке, черном жилете с блестящими пуговицами и темно-серых брюках, заправленных в сапоги и облегавших его сильные стройные ноги. Гордая, уверенная осанка и непослушные черные вихры, в которые она так часто зарывалась пальцами. При воспоминании об этом сердце ее болезненно сжалось. Анемон судорожно вздохнула, борясь с подступавшими рыданиями, и сжала кулаки, чтобы он не заметил, как дрожат ее пальцы.
      Его удивленный взгляд перешел с радостного лица Томаса на ее напряженное лицо, и в его глазах снова вспыхнул гнев.
      – Так, значит, это твой отец? – сказал Стивен резким, холодным тоном, и девушку пронизал страх. – Жаль, что ты не представила меня как положено.
      Анемон не ответила: она не могла говорить. Теперь пришла очередь Томаса удивляться:
      – Ты знаком с моей дочерью? – Его брови резко сошлись у переносицы. – Эмми, это тот самый человек, которого ты боялась? Он тебя преследовал? Успокойся, милая, – он улыбнулся, лукаво блеснув глазами, – я уже работал с этим парнем и скажу тебе, что ему можно доверять. Мало того, нам понадобится его помощь, если мы собираемся предотвратить гнусное преступление.
      – Нет! – невольно вырвалось у Анемон, и мужчины уставились на нее.
      Как будто нож повернулся в сердце девушки, когда она встретила ледяной взгляд Стивена.
      – Откуда ты знаешь этого человека, папа? – в отчаянии спросила девушка, подходя к отцу и трогая его за рукав. – Ты никогда не упоминал его имени! А ты, – она резко обернулась к Стивену, и голос ее дрогнул, – мог бы и сказать, что встречался с моим отцом, когда я открыла тебе свое настоящее имя.
      Стивен шагнул к девушке, и она испуганно отпрянула. Лицо его сделалось суровым.
      – Я не знал, что он Томас Карстейз. Мы работали вместе четыре года назад в Индии. Он тогда назвался Гарольдом Уилкоксом. Похоже, – добавил он с ядовитой иронией, – и ты, и твой отец питаете склонность к вымышленным именам.
      Томас усмехнулся:
      – Я научил ее этому. Осторожность в нашем деле никогда не помешает.
      Стивен увидел веселое лицо Томаса Карстейза, и губы его сами расползлись в улыбке.
      – Кто знает? Может быть, завтра выяснится, что твое настоящее имя – Дюк Веллингтон! – пошутил он.
      Анемон больше не могла выносить их приятельской болтовни. Резко отвернувшись, она подошла к стеклянным дверям, которые выходили на внутренний дворик, и невидящим взором уставилась на хрустальную струю фонтана.
      – Он нам не нужен, папа, – выдавила она, заломив руки. – Я не буду с ним работать! Какой бы там ни готовился заговор, мы раскроем его сами.
      Синие глаза Стивена потемнели. Он посмотрел ей в спину.
      – Мне бы хотелось несколько минут побыть наедине с твоей дочерью, Карстейз.
      – Нет! – Анемон быстро повернулась, в глазах ее был панический ужас. – Нет, я не останусь с тобой наедине!
      Томас перевел взгляд с тонкого бледного лица дочери на суровое лицо Стивена. За добродушной веселостью старого разведчика скрывался острый, как лезвие, ум. От него не укрылось напряжение, возникшее между этими двумя молодыми людьми, лишь только Стивен Берк вошел в комнату. Им надо выяснить отношения, это очевидно.
      Но сейчас не самое удачное для этого время. Если план, который родился у него в голове за последние тридцать секунд, будет принят ими обоими, то в процессе его выполнения у них найдется немало возможностей обсудить личные вопросы. Надо действовать, ведь в опасности жизнь человека!
      К тому же Анемон, похоже, искренне не хочет оставаться с ним с глазу на глаз. Пусть лучше она немного придет в себя и подготовится к предстоящему разговору. Томас принял решение и шагнул вперед.
      – Сейчас не время для личных разговоров! – заявил он. – Иди сюда, Анемон, сядь рядом со мной на софу. Нам надо многое обсудить, а время поджимает. Я обещал месье Ламору не задерживаться долго и вернуться к своей бухгалтерской работе.
      Анемон послушно подошла к отцу и села рядом, все это время ощущая на себе мрачный взгляд Стивена. Она старалась не смотреть в его сторону.
      – Почему… почему ты работаешь здесь гостиничным бухгалтером, папа? – спросила она, вспомнив, как была удивлена, когда консьерж сообщил ей об этом. – И что это за ужасный заговор, о котором ты говорил? Мы – мистер Берк и я – уже знаем про Паука и Жан-Пьера Де Воба.
      – Знаете? – Томас Карстейз удивленно вскинул брови. – Похоже, нам есть что рассказать друг другу. Только надо торопиться, моя девочка, иначе все будет напрасно.
      И он быстро поведал им о том, как, будучи на задании в Испании, случайно узнал о готовящемся заговоре. Его пытались убить, поэтому он вынужден был инсценировать собственную смерть и скрывался все эти месяцы. Приехав в Новый Орлеан, он стал жить здесь под именем Жюльена Дюбуа.
      – Ты стал французом! – Анемон изумленно покачала головой.
      – А как еще влиться в креольскую среду, Эмми? Я устроился бухгалтером в эту гостиницу и таким образом получил возможность следить за хозяином заведения, месье Бержероном, одним из главных сообщников Де Воба.
      – Сообщников в чем? – Стивен подошел к софе и встал перед ним. – Что, черт возьми, замышляет Де Воба?
      Томас Карстейз посмотрел ему прямо в глаза и сказал мягко, но четко:
      – Де Воба собирается убить лорда Мелвина Бромфорда и послать королю Георгу расчлененные части его тела от имени американского народа.
      Потрясенные этими словами, Анемон и Стивен молча уставились на Томаса Карстейза.
      – Но… зачем? – наконец выдавила Анемон.
      Стивен взволнованно заходил по комнате.
      – Цель, разумеется, одна, – заговорил Томас, – обесчестить Америку, усилить враждебность между ней и Англией и, как следствие, втянуть обе страны в войну. Де Воба собирается приписать это преступление небольшой анонимной кучке французов и американцев, дабы заставить Англию пойти на крайние меры. Между двумя государствами и так хватает разногласий – насильственная вербовка матросов, торговая блокада… Это убийство будет последней каплей. Тлеющие искорки легко разгорятся в пламя полномасштабной войны. Америка наверняка объединится с Францией, и это еще больше ослабит Англию в ее борьбе с Наполеоном. Де Воба полагает – и скорее всего он прав, – что длительная война на два фронта будет не по силам Англии.
      Стивен застыл на месте.
      – Когда же намечается это зверство? – хмуро спросил он. – И кто в нем участвует?
      Томас Карстейз тяжело поднялся с софы.
      – Проклятие, если бы я знал! – сказал он со вздохом.
      – Лорд Бромфорд сейчас здесь, в Новом Орлеане? – спросила Анемон.
      Узнав про страшный заговор, девушка почти забыла про свои личные невзгоды. Разве могла она оплакивать свою разбитую любовь, когда Англия была в опасности? И все же во время разговора она старалась не смотреть в сторону Стивена.
      – Он приехал вчера по приглашению губернатора Клейбурна. Так что убийство уже могло состояться.
      – Вряд ли. Де Воба любит драматические жесты. Он будет тщательно выбирать момент. – Стивен подошел к каминной полке и рассеянно провел рукой по гладкому мрамору. – В честь Бромфорда будет бал? – спросил он задумчиво.
      – Да, само собой! – Лицо Томаса вдруг озарилось догадкой. – Стивен, ты, как всегда, попал в точку! В субботу намечается большое торжество. Он приглашен в качестве почетного гостя. Конечно, до этого тоже будет много всяких увеселительных мероприятий, но главное празднество состоится в субботу.
      – Вполне вероятно, что именно на субботу Де Воба и планирует осуществление своего коварного замысла. И все-таки, – Стивен отвернулся от камина и, прищурившись, посмотрел на своих собеседников, – мы не можем полагаться на одни догадки. Совсем не обязательно, что Де Воба будет дожидаться бала. Я не хочу, чтобы жизнь Бромфорда зависела от моих предположений, как бы ни были они правдоподобны.
      – Мне кажется, нам надо предупредить лорда Бромфорда, – сказала Анемон. На протяжении всего разговора она молчала, обдумывая ситуацию, и теперь торопилась высказать свои соображения. Лорд Мелвин Бромфорд был самым популярным государственным деятелем современной Англии, другом Дюка Веллингтона и любимцем короля. Его смерть – вернее, убийство – погубит страну. Отринув христианскую мораль, англичане будут мстить. Война станет неизбежна и начнется если не сразу, то очень скоро после убийства. Наполеон еще бесчинствует на свободе, и в этих условиях Англия может оказаться на краю бездны. – Мы должны предупредить его о готовящемся заговоре, посадить на корабль и отправить в Англию. Надо сделать это как можно скорее, желательно сегодня.
      Томас Карстейз прошелся по комнате.
      – В последние дни я много думал над этим вариантом, Эмми, и в конце концов отверг его. – Он остановился и с досады потряс кулаком в воздухе. – Я не знаю, сколько людей участвует в заговоре и кто они такие. Я несколько месяцев работал с группой надежных людей, и нам до сих пор не удалось добыть ни одной улики против заговорщиков. Все, что мы имеем, – это несколько имен и кое-какие мелочи. Де Воба – уважаемый человек в Новом Орлеане. Бержерон тоже. Если мы сейчас уведем жертву у них из-под носа, они просто-напросто применят свой план к кому-то другому. А следующий их заговор может оказаться еще более страшным. Мало того: если мы не узнаем о нем вовремя, то не успеем предотвратить катастрофу. Нет, черт возьми! Нам надо расстроить их козни. Надо узнать их имена и собрать достаточное количество улик против них, чтобы Стивен и правительство Америки арестовали заговорщиков и навсегда избавили наши государства от этой угрозы.
      – Я согласен, – кивнул Стивен. В его глазах блеснула решимость. – Если мы их спугнем, они сделают перегруппировку и ударят снова.
      Анемон узнала этот тон: он означал, что Стивен готов к борьбе.
      – Ты рискуешь человеческой жизнью! – С тех пор как Стивен вошел в комнату, девушка впервые прямо посмотрела ему в глаза. Сердце ее болезненно сжалось, но она сумела выдержать его взгляд. – Держать человека в неведении, используя в качестве приманки, чтобы схватить заговорщиков? Нет, я не могу с этим согласиться! Это грязная и страшная игра. Если мы допустим ошибку…
      – Мы не допустим ошибки! – резко оборвал Стивен.
      От его ледяного тона по телу Анемон поползли мурашки. Она понимала причину его злости: просто она убежала от него раньше, чем надо. Он рассчитывал, что она сама приведет его к своему отцу, до конца сыграв роль безропотной, глупой овечки.
      Девушка почувствовала легкое удовлетворение: все-таки не все у него получилось так, как он хотел! Она собрала всю свою гордость и решила ни за что не показывать Стивену, как сильно он ее ранил.
      Упрямо вздернув подбородок, Анемон ответила ему твердым взглядом.
      – Я сказала, мы должны его предупредить! – повторила она, готовясь к бою.
      Томас Карстейз поспешил вмешаться:
      – Сейчас не время спорить о таких вещах. Давайте договоримся так. – Он переводил взгляд со Стивена на Анемон, наблюдая за их реакцией. – Бал состоится не раньше субботы. Значит, у нас в запасе четыре дня. Если за два дня у нас не прибавится новой информации, то мы предупредим Бромфорда и отправим его на корабле в Лондон. Если же нам удастся выяснить подробности заговора, то мы подождем еще немного. Возможно, нам придется добавить еще одного-двух человек в охрану его светлости, которую я организовал.
      – А, так ты его уже прикрываешь? – Стивен хлопнул Томаса по плечу. – Я хотел предложить то же самое, но ты меня опередил, как всегда.
      – Лорд Бромфорд, разумеется, не догадывается о том, что его охраняют. Мои люди делают все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания.
      – Отличная идея! – Стивен опустился в одно из кресел, стоявших по обе стороны от софы. – Я уже сейчас могу порекомендовать двоих человек, которые смогут осторожно и незаметно охранять лорда Бромфорда. Их имена – Уильям Таттл и Джонни Такер.
      При упоминании имени Джонни Анемон невольно вздрогнула. Чтобы скрыть волнение, она опять подошла к стеклянным дверям и стала смотреть на чудесный внутренний дворик с фонтаном, яркими цветами и густыми пеканами возле каменной скамьи. Глядя на эту умиротворяющую картину, девушка надеялась унять бурю чувств, поднявшуюся в ее душе. Она чувствовала себя уставшей и раздраженной. Нервы ее были на пределе.
      – А что буду делать я? – спросила Анемон с обидой в голосе. Мужчины за ее спиной молчали. – Я приехала в Новый Орлеан не для того, чтобы послушать, как вы обсуждаете свои планы. Папа, ведь ты пригласил меня сюда для дела? Какая роль отводится мне в разоблачении Де Воба?
      – Самая основная, – ответил отец, и в голосе его прозвучали гордость и волнение.
      Девушка медленно обратила к нему бледное, осунувшееся лицо. Глаза ее стали круглыми.
      – Ты, Эмми, – сказал Томас Карстейз, не скрывая своего удовольствия, – будешь ловушкой для Де Воба, его проклятием. Именно ты приведешь его в наш стан.

Глава 19