Он был уничтожен.
Герцог так и не женился снова. Проводил свои дни в одиночестве, в трауре, не в состоянии забыть свою прекрасную жену и очаровательную маленькую дочь. Один за другим шли скучные, пустые годы. Герцог состарился и чувствовал себя опустошенным и уставшим от жизни.
Недавнее событие сильно изменило жизнь герцога. В его руках случайно оказался дневник с записями врача, принимавшего роды у его жены.
Ребенок Женевьевы не умер. Он родился живым и здоровым. Но его мать задумала дьявольский план. Она заплатила врачу Антуанетты и сопровождавшей его акушерке, и те похитили из колыбели законнорожденную дочь герцога и подложили вместо нее ребенка, рожденного любовницей. Без сомнения, Женевьева испытывала огромное удовлетворение при мысли о том, что ее дочь теперь живет в доме герцога, купается в роскоши, ее любят, лелеют и растят, как герцогиню. Законная же дочь герцога была отдана бездетной паре англичан, путешествующих по Франции, с которыми случайно познакомился доктор, как явствовало из его записей в дневнике. Эсквайр и его жена, которые увезли девочку в Англию, были уверены, что она сирота, подарок от Бога, доставшийся им в ответ на их молитвы, и воспитывали ее как собственную дочь.
Герцог резко отвернулся от окна и обратил изможденное, но все еще красивое лицо к портрету Антуанетты над письменным столом.
– Я стараюсь найти ее, любимая, – хрипло прошептал он. – Стараюсь найти девочку, которую мы никогда не знали, нашего ребенка, нашу малютку…
В этот момент дверь открылась и Жан ввел Сюзетту.
– Что вы можете мне сказать? Где моя дочь? – холодно спросил герцог.
– Все, что я знаю, я вам уже сказала, – огрызнулась она. – Разве вам не сообщили имен тех людей, которым отдали ребенка?
– Да, сообщили. Более того, я узнал, что они погибли, а девочку поместили в работный дом или сиротский приют где-то в Англии. – Герцог гневно сжал кулаки. – Мой человек обшарил всю страну в поисках хоть каких-то следов. Но мы зашли в тупик, Сюзетта. Ни в одном из работных домов и приютов не подтвердили, что к ним поступала девочка по имени Камилла Брент. Никто ничего не знает о золотом талисмане с фигуркой льва, который доктор положил в одеяло малютки, перед тем как передать ее эсквайру и его жене. Мы не можем двигаться дальше. Вы должны знать больше! Вы должны мне помочь! Разве вас не мучит стыд, угрызения совести, за то ужасное деяние вашей хозяйки, деяние, которое вы помогли ей осуществить?
– Я не испытываю никаких угрызений за мои услуги мадам! – воскликнула Сюзетта, злобно сверкая своими маленькими глазками хорька. – Но мадам умерла, а я хочу сейчас покинуть этот дом, поэтому я скажу вам то единственное, что мне известно, и это, возможно, вам поможет. Но вы должны поклясться мне, – сказала она, выпрямляясь и с вызовом глядя на графа, – что я смогу выйти отсюда и меня оставят в покое!
– Клянусь, вы не задержитесь здесь ни на минуту, но что касается покоя, то это зависит от вашей совести и от Бога, – ответил герцог, стараясь сдержать бурлившие в нем чувства.
Сюзетта улыбнулась холодной, торжествующей улыбкой.
– Ну, тогда слушайте, ваша светлость, – насмешливо произнесла она. – Несколько лет назад мадам решила сама выяснить, что стало с девочкой, которую она у вас похитила. Тогда она узнала о гибели эсквайра и его жены и попыталась найти девочку. И нашла ее в одном из работных домов Лондона.
– Лондон! Но мы справлялись в каждом из…
– Вы снова недооценили мадам. – Сюзетта бросила презрительный взгляд на герцога. – Она заплатила людям, управляющим этим работным домом, крупную сумму в обмен на молчание. Эти люди должны были начисто отрицать факт пребывания Камиллы Брент в их работном доме, кто бы и когда бы ни стал расспрашивать о ней. Мадам добилась того, что какие бы поиски вы ни предприняли в будущем, они неминуемо завели бы вас в тупик.
Герцог замер, пораженный злобной предусмотрительностью Женевьевы. Он произнес очень осторожно, стараясь точно понять сказанное ею:
– Значит, управляющие одного из приютов солгали мне: они знали Камиллу Брент, но намеренно отрицали правду.
– Да. И этой парочке хорошо заплатили!
– А теперь вы сообщите мне имена этих людей и адрес приюта, или, клянусь всем святым, вы не уйдете живой из этого замка!
Сюзетта без страха встретила его бешеный взгляд.
– Тумбс, – бросила она ему, как мясник бросает кость собаке. – Мистер и миссис Тумбс из работного дома на Порридж-стрит в Лондоне. Они, возможно, скажут, где ваша драгоценная дочь, – за определенную цену!
Она повернулась и зашаркала к двери. Жан и еще два лакея преградили ей путь, но герцог с горечью произнес:
– Пусть убирается к дьяволу! Ее присутствие оскверняет этот дом.
Оставшись один, герцог посмотрел на портрет Антуанетты, и его лицо осветилось слабым светом надежды.
– Может быть, дорогая, может быть, мы ее скоро найдем! – тихо и горячо прошептал он. – Наша дочурка наконец-то будет с нами!
Глава 17
Сумерки уже опустились на Беркли-сквер, когда Шарлотта пришла к Камилле и сообщила ей о том, что Доринда простудилась и должна лежать в постели. Когда она прибавила, что, по словам мисс Бригэм, подвижная маленькая мисс не только плохо себя чувствует, но и хандрит из-за необходимости лежать в постели, Камилла сразу же предложила составить ей компанию на вечер. Шарлотта же выдвинула другой план: молодые женщины заказали много сладостей на ужин, который прислали в детскую, и устроили для девочки маленький праздник. Вскоре к ним присоединились Джеймс и Джеред, которым не понравилось ужинать внизу в одиночестве.
Доринда, в ногах у которой спала Щекотка, была очень довольна тем, что оказалась в центре всеобщего внимания. Ее развлекали игрой в домино и лотерею, а также рассказами о приемах и операх, которые посетили Шарлотта и Камилла.
– Жаль, что я еще не взрослая и не могу выезжать, – вздохнула Доринда, гладя котенка. Щекотка проснулась, потянулась, зевнула и удобно устроилась опять под боком у девочки, которая сидела в постели, подложив под спину розовые шелковые подушки. – Взрослым достаются все веселые развлечения, а детям ничего не позволяют.
Джеред улыбнулся ей.
– Тебе бы не понравилось на большинстве этих приемов, глупышка. Надо быть вежливой и тихой. Не допускается никакой беготни и прыжков.
– Это я знаю. – Доринда сердито посмотрела на него и шмыгнула носом, потом потянулась к чашке с бульоном, которую Камилла поставила рядом с кроватью. – Но даже если нельзя бегать и прыгать, то можно танцевать. А это еще веселее, особенно в пышной юбке, со шлейфом и с каким-нибудь очень красивым партнером, вроде тебя, Джеред.
– Танцы! – Камилла уронила клубок шерсти, который сматывала после того, как им поиграла Щекотка. Девушку охватило сильное волнение. – Я только что подумала вот о чем, Шарлотта: завтра на приеме у леди Астерли будут танцы?
– Конечно. Вы ведь не хотите сказать, что не умеете танцевать? – испуганно ахнула Шарлотта.
– Конечно, я умею танцевать, по крайней мере думаю, что сумею, если меня научат основным движениям, – объяснила Камилла, стараясь успокоить Шарлотту.
– Джеймс, ну почему мы об этом не подумали? – воскликнула Шарлотта, растерянно глядя на мужа.
– Об этом следовало подумать Филипу, Шар. Ну, не надо так переживать. Мы можем научить Камиллу самому необходимому сегодня вечером. Начнем прямо сейчас.
– Я помогу, – с готовностью вызвался Джеред и вскочил с пола, где он лежал, растянувшись, рядом с лошадкой-качалкой.
– А я буду смотреть! – удовлетворенно сказала Доринда, и глаза ее заблестели при мысли о предстоящем развлечении.
Вскоре Камилла уже кружилась по комнате так, что дух захватывало, сперва с Джеймсом, потом с Джередом, а Шарлотта играла на спинете и время от времени выкрикивала свои замечания.
Контрданс легко было выучить, и кадриль не представляла большой трудности, но вальс почему-то никак не давался Камилле.
– Попробуйте еще раз, – предложила Шарлотта, когда Камилла уже готова была сдаться, и заиграла снова. Джеред грациозно обнял ее за талию, и они плавно закружились по комнате. Танец настолько увлек их, что они едва не налетели на графа Уэсткотта, который незаметно вошел в комнату.
– Филип! – мрачно пробормотал Джеред, выпуская из объятий Камиллу. – Я тебя не заметил.
– Еще бы, как ты мог заметить? Ты был слишком занят, глядя в глаза Камиллы, и надо сказать, в очень красивые глаза, – ответил Филип ровным голосом, однако Камилла заметила выражение беспокойства на его лице. Интересно, подумала она, что случилось? Сегодня вечером он уехал в клуб, а по словам Шарлотты, мужчины любят засиживаться в клубе допоздна. Сейчас же еще не было девяти часов.
Скорее всего это последствие их размолвки с Джередом, подумала Камилла. Джеред признался ей, что они с братом не разговаривали после той утренней сцены, так что, возможно, причина в этом. Но чутье подсказывало ей, что за этим кроется что-то еще.
– Джеред, Джеймс и Шарлотта учили меня танцевать, – сказала Камилла, всматриваясь в его лицо и стараясь понять, что его тревожит. – Видите ли, Доринда слегка простудилась, так что мы пришли сюда, чтобы составить ей компанию.
– Простудилась? – Филип внимательно посмотрел на Доринду, выглядывающую из-под шелковых одеял постели.
– Легкий насморк – так сказала мисс Бригэм, и мне вовсе не нужен покой, поэтому, пожалуйста, пожалуйста, не прогоняй их от меня! – в отчаянии взмолилась девочка, готовая расплакаться.
Филип подошел к ней и пощупал ее лоб.
– Я не собираюсь никого прогонять, Дори, – примирительно сказал он. – Но мне жаль, что ты себя плохо чувствуешь. – Лукавая улыбка внезапно осветила его лицо. – Уверен, что зрелище танцующих очень тебя развлекает. Можно мне остаться и тоже посмотреть?
– О да! И Щекотке тоже хочется, чтобы ты остался! – прибавила Доринда в полном восторге, так как котенок внезапно проснулся и замяукал.
Филип взял Щекотку на руки и уселся вместе с ней на ближайшее кресло. Джеймс заметил, что ему, должно быть, было ужасно скучно в клубе, раз он вернулся так рано. Филип пожал плечами.
– Сегодня карты меня не увлекали – как и собравшееся общество. – Его беспокойный взгляд снова нашел Камиллу. – Не хочу прерывать ваш урок. Продолжайте.
– Я слишком часто наступала на ноги Джереду, – грустно сказала Камилла. – Не удивлюсь, если ему больше не захочется со мной танцевать.
– Нет, мне очень хочется. – Джеред схватил ее за руку и потащил на середину комнаты. – Вы уже уловили ритм движений, признайтесь, Камилла! И вам начинает нравиться танец!
– Ну… – Камилла не знала, хочется ли ей танцевать под пристальным взглядом Филипа, но Шарлотта уже начала играть, рука Джереда крепко схватила ее за талию, и они снова закружились по комнате под одобрительные восклицания Джеймса.
– Вот так! Очень хорошо!
Доринда взволнованно воскликнула:
– Следите за его ногами! Постарайтесь закончить танец, не наступив… о-ох! – И девочка весело захохотала, так как Камилла все же наступила Джереду на ногу.
– Я опозорюсь и перекалечу своих партнеров на балу у леди Астерли! – простонала Камилла, увлекаемая Джередом, продолжавшим кружить ее по комнате, и Филип не мог сдержать улыбку.
Он чувствовал, как в этой комнате, в присутствии родных людей его покидает напряжение. Странно, что он никогда не видел их вот такими – Шарлотту веселой и непринужденной, Джеймса раскованным, Джереда, старающегося выглядеть галантным и опытным кавалером, в то время как он всего лишь неуклюжий и длинноногий жеребенок. Доринда выглядела милой и восторженной. Им всем весело, подумал Филип, и во многом благодаря Камилле. Она всех заставила чувствовать себя свободно и естественно. В ней столько свежести, простоты и тепла, она вся лучится добротой, и от этого краски кажутся более яркими, улыбки становятся шире, и сам воздух звенит от радости и возбуждения. Он вдруг встал и положил котенка на колени Доринде.
– Могу ли я украсть у тебя партнершу на один танец? – обратился он к Джереду, голос его звучал тихо и почти официально.
Джереда застало врасплох то, что брат обращается к нему с почтительной приветливостью, а не с обычным сердитым сарказмом. Он резко остановился и ответил ему в тон:
– Если дама пожелает…
Филип вопросительно взглянул на Камиллу.
Сердце ее стремительно забилось, щеки вспыхнули ярким румянцем. «Успокойся, – приказала она себе и бессознательным движением разгладила лимонно-желтую муслиновую юбку. – Он всего лишь хочет проявить вежливость. Не выставляй себя в глупом свете перед всеми присутствующими».
– Буду в восторге, – ответила она и поклонилась с достоинством королевы.
Филип улыбнулся и прижал ее к себе так крепко, что она тихонько ахнула. Шарлотта снова начала играть, и Камилла закружилась в танце с партнером, который очень сильно отличался от предыдущих. Танец Джеймса был изысканно гладок, он старался ее подбодрить. Джеред танцевал с большим пылом и живостью, но менее умело.
Филип танцевал с непревзойденной элегантностью. Он тесно прижимал к себе Камиллу, вел легко и уверенно, чуть насмешливо улыбался, глядя сверху в ее глаза.
– Не надо выглядеть такой озабоченной, – посоветовал он. – От танцев полагается получать удовольствие.
– Я так боюсь наступить вам на ногу…
– Вы не наступите.
– Откуда вам знать? – Камилла старалась сосредоточить внимание на ритме, пока он ловко кружил ее по комнате.
– Потому что если вы наступите мне на ногу, я ударю вас по голове подсвечником, – предостерегающе прошептал он ей на ухо так, чтобы никто не слышал.
Камилла невольно рассмеялась.
– А что, если вы мне наступите на ногу? – спросила она, ее зеленые глаза сияли у его глаз. Глядя в его смуглое прекрасное лицо, девушка забыла обо всем на свете.
– Тогда я разрешаю вам сообщить всему высшему обществу, что граф Уэсткотт – неуклюжий деревенщина и не достоин танцевать с благородными леди.
– Но ведь после этого ни одна воспитанная леди никогда уже не согласится танцевать с вами, – поддразнила она его.
– Кроме вас?
– Ну да, наверное…
– Тогда я буду совершенно удовлетворен, – сообщил он ей и еще крепче сжал в объятиях, а Камилла с изумлением посмотрела на него снизу вверх.
Он говорит серьезно. Она вдруг осознала, что музыка смолкла, что Джеймс, Джеред и Шарлотта окружили их и осыпают ее похвалами и поздравлениями.
– Вы так великолепно смотрелись вместе, – воскликнул Джеймс. – Камилла, в вашем обществе мой брат буквально на глазах преображается!
Филип шутливо хлопнул его по плечу.
– Когда дело касается красивой, очаровательной женщины, я всегда преображаюсь. Так было, когда ты еще держался за юбки своей няньки, – парировал он.
– Это я научил Камиллу танцевать вальс, – вставил Джеред и вдруг захромал по комнате. Доринда пришла в восторг и захлопала в ладоши, и все расхохотались. Но улыбка быстро сползла с лица Камиллы, когда она увидела, как горят щеки и блестят глаза девочки.
– Доринда, у тебя жар!
Она бросилась к кровати и прикоснулась ко лбу ребенка, как сделал недавно Филип. Пылающий лоб подтвердил ее подозрения.
– На сегодня хватит развлечений, – твердо произнесла Камилла и уложила девочку на подушки, укутав шелковым одеялом.
Шарлотта поспешила позвать мисс Бригэм, а Филип высказал предположение, что сестре нужно поспать.
Но Доринда вцепилась в руку Камиллы.
– Расскажите мне сказку, – взмолилась она. – Мне совсем не хочется спать.
– Солнышко, – ласково обратилась к ней Шарлотта, – я с удовольствием останусь и расскажу тебе сказку, если хочешь. И мисс Бригэм сейчас придет. Она посидит с тобой, пока ты не успокоишься и не уснешь.
– Я хочу, чтобы осталась мисс Смит. Я хочу, чтобы она мне что-нибудь рассказала. Мисс Смит, вы рассказываете лучше всех! О, пожалуйста, не уходите. – Голос Доринды дрожал. Она подняла маленькое личико и так жалобно посмотрела на Камиллу, что у той сжалось сердце.
– Глупышка, конечно, я останусь. Но только одну сказку. Твой брат прав, тебе нужно отдохнуть. Потом ты должна свернуться клубочком, как котенок, и уснуть. Обещаешь, Дори?
– Обещаю.
Камилла присела рядом с ней на кровать. К ее удивлению, Филип не ушел. Он потушил лампу и остановился возле спинета, глядя на нее. Джеред и Шарлотта задули все свечи, кроме двух, в настенных подсвечниках, и уселись в удобные кресла.
– Что же тебе рассказать? О, я знаю. – Голос Камиллы в полутьме зазвучал с шутливой таинственностью. Она взяла руку Доринды в свои ладони. – Это сказка, которую моя мама рассказывала мне, когда я еще была совсем маленькой. Это была моя любимая история, и кажется, я ее тебе еще не рассказывала.
– Это сказка про русалочку и злого тролля? – прошептала Доринда.
– Нет. – Камилла покачала головой. Дверь в смежную комнату открылась, и на цыпочках вошла мисс Бригэм. Филип сделал ей знак, и она молча остановилась у двери.
– Это… о принцессе, запертой в башне? – не унималась Доринда.
– Нет. Ты хочешь гадать всю ночь, глупышка, или хочешь послушать сказку?
– Сказку. – Доринда улыбнулась, слегка кашлянула и выжидательно посмотрела на Камиллу.
– Ну хорошо. Это история про бедного фермера и его жену. Фермер и его жена были очень добрыми людьми и жили в хорошеньком маленьком белом домике. У них было три свиньи, пять коров и курятник, полный цыплят, но они не были счастливы. У них не было детей. Они только и говорили о том дне, когда у них появится маленький ребенок, которого можно держать на руках, целовать и любить. Но они не знали, что злой волшебник заколдовал их. Однажды, когда фермер и его жена ехали через соседнюю деревню, они встретили старую цыганку, которая предложила разгадать им их самое заветное желание.
– Ты не знаешь нашего заветного желания, а даже если бы и знала, то не могла бы его исполнить, – печально ответили они и хотели было уйти.
Но цыганка заворожила их, и они застыли на месте. И пока они так стояли, она сказала им:
– Ваше самое заветное желание – иметь ребенка. Маленького ребенка, которого можно держать на руках, целовать и любить. – И фермер с женой ахнули, потому что она угадала правильно. Цыганка махнула рукой, и они снова смогли двигаться, но уже не стали убегать.
Фермер подошел поближе к старухе цыганке и спросил:
– Ты правда можешь нам помочь?
Цыганка кивнула и велела им прийти в полночь к розовому кусту на краю деревни.
В ту ночь ярко светила луна, а небо было черным как уголь. Цыганка пришла к розовому кусту, держа на руках крохотную девочку, завернутую в одеяло.
Она молча отдала им ребенка. Фермер и его жена заплатили ей золотую монету и вернулись домой. Они были вне себя от счастья. И решили назвать маленькую девочку Розой, потому что старуха цыганка передала им девочку возле розового куста.
Фермер и его жена любили Розу больше всего на свете. Она была красивым ребенком, грациозным, как цветок, ярким и веселым, как солнышко. Но однажды злой колдун узнал, что у фермера и его жены появился ребенок, что они нашли способ обойти его чары, и тогда он очень разозлился. Он приехал на ферму и попытался окутать Розу клубом дыма, чтобы украсть ее, но знаешь, что случилось?
Доринда, широко раскрыв глаза, покачала головой. В полутемной комнате царила полная тишина, все сидели не шевелясь и затаив дыхание. Камилла улыбнулась. Это была ее любимая часть истории.
– Не успел колдун произнести заклинание и поднять свою злую волшебную палочку, как маленькая Роза щелкнула пальчиками и произнесла: «Исчезни!»
И тут появился клуб дыма и окутал злого волшебника. Когда дым рассеялся, колдун исчез!
– Он исчез навсегда! – сказала Роза своим родителям, и фермер с женой несказанно обрадовались, но их очень удивило то, что эта красивая, грациозная девочка обладает волшебной силой.
– Дело в том… – тут Камилла нагнулась поближе к Доринде и заглянула ей в глаза, – что Роза была в действительности дочерью короля и королевы эльфов. Старуха цыганка украла ее из волшебного леса и продала фермеру за золото. Так что Роза была в действительности принцессой эльфов.
Она замолчала. Доринда села в постели.
– Дальше, дальше, – умоляла она.
– Но это конец сказки.
– Но… как же король и королева эльфов – и сама Роза? Она когда-нибудь нашла своих настоящих родителей? Или осталась с фермером и его женой? Должно же быть у этой сказки продолжение!
– Конечно. – Камилла улыбнулась ей и поцеловала в лоб. – Но это совсем другая история. Я обещала тебе сегодня одну сказку, Доринда, и боюсь, что она подошла к концу.
Доринда запротестовала было, но тут подошел Филип и спокойно сказал:
– Дори, Камилла выполнила свое обещание. Теперь твоя очередь. На карту поставлена честь Одли, знаешь ли.
Девочка вцепилась в руку Камиллы.
– Ну хорошо, только… вы мне завтра расскажете, что было дальше?
– Да, обещаю. – Камилла погладила девочку по горячей щеке. – А теперь спи, – настойчиво сказала она. И вдруг чихнула. – Вот, опять начинается! Боюсь, я слишком долго пробыла в обществе Щекотки. Спокойной ночи, дорогая, – нежно сказала она Доринде.
Все тихо пожелали малышке доброй ночи и вышли в коридор. Камилла заметила, что у Шарлотты покраснели глаза. Она плакала. Бросив быстрый взгляд на Джеймса, девушка увидела, что и у него было расстроенное лицо. Что могло их так огорчить?! И почему они так поспешно попрощались со всеми и ушли к себе?
– Я хотел бы поговорить с тобой и Джеймсом завтра утром у себя в кабинете, – обратился Филип к Джереду. Камилла с облегчением отметила, что голос у него совсем не сердитый. Он звучал спокойно, почти сердечно. Однако у Джереда был такой неуверенный вид, что Филип расхохотался.
– Я не собираюсь превращать тебя в лягушку или растворять в облаке дыма, как злой волшебник Камиллы, – пообещал Филип. – Я просто хочу поговорить с вами обоими.
– Я приду, – кивнул Джеред и направился к своей комнате.
Филип зашагал рядом с Камиллой по коридору.
– Это была захватывающая сказка.
– Кажется, это первая сказка, которую мне рассказала мать. И к тому же ее любимая. Я никогда не уставала ее слушать, когда была маленькой.
– Вы хорошо помните свою мать?
– О да. Особенно отдельные моменты. Как она расчесывала мои волосы на ночь, как улыбалась, когда все садились завтракать по утрам. Помню, что от нее пахло вербеной. И у нее были розовые щеки и большие черные глаза.
– Значит, у вашего отца были зеленые глаза, как у вас?
Камилла остановилась у двери своей комнаты и задумчиво сморщила нос.
– Я не помню.
Граф небрежно отмахнулся:
– Это не важно. Камилла…
– Да?
Мгновение он смотрел на нее, колеблясь, затем покачал головой.
– Спасибо, что вы так добры к Доринде. Спокойной ночи.
Он быстро зашагал прочь и исчез за углом. Камилла вошла к себе и, закрыв дверь, прислонилась к ней спиной.
Если бы все обстояло иначе, мрачно подумала она. Если бы только она действительно принадлежала к их обществу, если бы Филип действительно любил ее, а не Бриттани… Если бы…
На нее навалилась усталость, но, пройдя в освещенную лампой комнату, она вспомнила, что собиралась сегодня вечером кое-что сделать. Ей надо перечитать письмо от Сайласа и постараться понять его смысл в свете того, что она узнала сегодня о Генри Андерсе.
Камилла выдвинула ящик комода и поискала в стопке носовых платков. Письма там не было. Она перерыла все содержимое ящика – письмо исчезло.
В ней шевельнулось дурное предчувствие. Письмо от Сайласа к Генри Андерсу мог взять только кто-то из живущих в этом доме.
Глава 18
Камилла быстро осмотрела комнату и обнаружила, что ящик туалетного столика не задвинут до конца, карточки с приглашениями и бумаги для записей беспорядочно валялись на письменном столе, карман ее мантильи в гардеробе оказался вывернутым наизнанку…
Неужели здесь побывал сам убийца, трогал ее вещи, обыскивал комнату? Щупальца страха обвились вокруг ее сердца и крепко сжали его. Или же, думала она, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие, он кого-то нанял, возможно, из слуг, работающих в этом доме, для выполнения этой грязной работы?
Камилла беспокойно заметалась по комнате, борясь с паникой. Возможно, ей грозит опасность, всем обитателям Уэсткотт-Парка грозит опасность. Доринда…
Она прижала ладони к вискам и попыталась сосредоточиться. Оставалось только одно. Ей надо узнать побольше об убийстве, о Сайласе. Возможно, эта информация подскажет ей, кто украл записку и кого именно она должна опасаться.
Ей надо узнать это сейчас, сегодня же вечером.
Есть только один способ. Камилла подбежала к шкафу и достала коробку, спрятанную в углу.
Через четверть часа неприметная фигурка в изношенной до дыр бедной одежде выскользнула из кухонной двери роскошного городского дома графа Уэсткотта и исчезла в тумане ночных улиц. На голову девушки был накинут посеревший капор, в руке она несла корзинку. Подозвав проходящий мимо наемный экипаж, она велела извозчику везти ее через весь город в фабричный район к таверне «Роза и лебедь».
В спешке Камилла не заметила высокого смуглого человека, который следил за ней, когда она садилась в экипаж. Мысли в ее голове путались; трясясь по булыжной мостовой, она со страхом думала о предстоящем возвращении в убогую таверну.
Наконец извозчик остановился, и Камилла вышла из экипажа. Она постояла несколько секунд в темноте, словно собираясь с силами, а потом решительно вошла в ярко освещенную, зловонную и шумную таверну «Роза и лебедь».
Здесь все было по-прежнему: шаткие столы и скамьи, длинная, липкая стойка бара, уставленная стаканами и бутылками, громкие возгласы и грубый смех, теснота и едкий табачный дым. Мимо пробежала Клара, не замечая ее, в руках девушки был поднос с кружками эля. На другом конце зала Уилл Диббс стоял у стойки бара, а рядом с ним Гвиннет разливала эль. В то самое мгновение, когда Камилла посмотрела на нее, Гвиннет подняла глаза и взгляды их встретились.
Кружка с элем выскользнула из рук рыжеволосой толстухи и с грохотом разбилась о стойку. Уилл Диббс с проклятием обрушился на нее, но осекся, когда она подняла руку и указала на оборванную фигуру в противоположном конце зала.
У него отвисла челюсть.
– Убирайся! – заорал Диббс, и лицо его побагровело от ярости. – Ты убежала без спросу, не показывалась несколько недель, а теперь ждешь, что тебя возьмут обратно? Вон, вон, убирайся вон!
Никто не обратил никакого внимания на его рев, потонувший в общем шуме таверны. И Камилла тоже. Она протиснулась вперед, сквозь толпу заводских рабочих, матросов, извозчиков и конюхов, переступая через распростертых на полу пьяных.
– Не сердись, Уилл, – поспешно произнесла она, когда тот снова открыл рот, чтобы заорать на нее. – Мне ничего от тебя не нужно. Я хочу купить выпивку.
– Ты? Не пытайся меня провести, Щепка, ты и капли в рот не берешь. – Он был так поражен ее заявлением, что забыл о своей ярости.
– Это для тебя. – Камилла вынула из кармана золотую монету и бросила ее на стойку бара. – И еще одна для Гвиннет.
Гвиннет Диббс широко открыла рот. Не успел ее дядюшка прикоснуться к монете, как она уже схватила ее.
– Откуда у таких, как ты, такие деньги? – спросила она. Презрительная усмешка кривила ее губы, когда она смотрела на девушку, которую всегда ненавидела. – Ты занялась другой работой? Не думаю. Кто станет платить деньги такой тощей уродине, как ты? Что у тебя в корзинке, Щепка? – Гвиннет протянула руку, чтобы приподнять ткань, прикрывающую большую корзину, но Камилла оттолкнула ее руку.
– У тебя всегда были манеры, как у тролля, Гвиннет.
– Кого это ты называешь троллем?
Уилл схватил племянницу за руку, когда та замахнулась, чтобы ударить Камиллу.
– Никаких драк, иначе будешь платить за ущерб! – пригрозил он. – Гвиннет, держи себя в руках, детка. – Он вырвал золотую монету из ее сжатого кулака. – А ты! – Он ткнул пальцем в сторону Камиллы. – С чего это ты тут шляешься, выпивку покупаешь?
– Мне надо кое-что у вас спросить. – Теперь Камилла заговорила быстро, с беспокойством оглядывая пивной зал. – В ту ночь, когда я ушла, кто-нибудь приходил сюда, искал меня?
– Конечно, сам принц-регент приходил, просил твоей руки! – злобно воскликнула Гвиннет. – И еще герцог Веллингтон и граф Уэсткотт…
Пальцы Камиллы вцепились в край стойки. Она не знала, смеяться ей или плакать.
– Уилл? – напряженным голосом спросила она, испытующе глядя на него.
Он пожал жирными плечами.
– Не-е, не припоминаю… ну, может, и приходил. Теперь припоминаю, был один парень, спрашивал про служанку в сером переднике. Сказал, она что-то обронила на улице и он хочет ей это вернуть.
Пальцы Камиллы побелели, так сильно они впились в стойку бара.
– Как он выглядел?
Уилл почесал ухо.
– Какого дьявола я должен это помнить? С тех пор прошло много недель!
– Но должен же ты помнить хоть что-то, – в отчаянии сказала она. – Пожалуйста, это… это очень важно.
– Высокий. – Хозяин таверны нахмурился, стараясь вспомнить. – На голове что-то вроде извозчичьего капюшона. Голубые глаза, кажется, да, припоминаю. Он был здесь в ту самую ночь, когда ты сбежала, теперь вспомнил. Я был страшно зол на тебя и сказал ему, что ничего не знаю и знать не хочу ни о каких служанках. – Диббс посмотрел на Камиллу и сердито отмахнулся от нее. – И это все. Я тебе давал шанс и считал самой лучшей служанкой, но ты сбежала от меня! – Он опустил золотую монету в карман своего готового лопнуть на брюхе пурпурного жилета. – А теперь убирайся, нечего отнимать у меня время, – проворчал он и ушел на кухню.
– И у меня тоже! – Гвиннет перегнулась через стойку и схватила Камиллу за серый потрепанный воротник, прежде чем та успела отпрянуть. – Я всегда знала, что от тебя никакого толку не будет. Что ты задумала? Держу пари, ты стянула эту золотую монету, а? Или продалась? – Она прищурила глаза. – Хотя кто на тебя позарится? Расскажи-ка мне обо всем.
