* * *
– Я не понимаю, – заявил доктор Стоддард. – Вы уже их видели.
– Видел. И хочу увидеть их снова. Вопрос о взломе системы безопасности.
– Я уже объяснил это.
– О да, я знаю. Тогда будьте любезны объяснить, почему были уничтожены записи того часа, когда произошел взлом.
– Что? Они не были уничтожены.
– Нет, были. Все сделано очень профессионально, но когда я заставил моих людей проверить все еще раз, более тщательно, мы нашли доказательства.
– Но ничего не пропало. Никаких повреждений…
– Нет. Думаю, это так. Скажите мне, доктор Стоддард, что нужно, чтобы проникнуть в хранилище?
– Правильные коды. Нужное изображение сетчатки глаза.
– Если то-то введет правильные коды – но без подтверждения биометрической системы – что произойдет?
– Сигнал тревоги.
– И все это будет зарегистрировано как попытка взлома.
– Я… Да.
Кевин рассеянно кивнул.
– Позвольте мне рассказать вам, что произошло, доктор Стоддард. Первого мая или около того вы попросили мистера Раскова о любезности – сделать нечто, не входящее в его обязанности коммерческого телепата. У вас возникли подозрения в отношении артефактов с Сирийского плато, и почти шутки ради вы решили проверить свою гипотезу. Вы привели его туда, и он коснулся одного из артефактов.
– С какой стати? Что за бред!
Кевин проигнорировал его.
– Двумя днями позднее мистера Раскова снова вызвали – на этот раз для наблюдения за деловыми переговорами. Он был выбран потому, что сделка касалась артефактов и того, что ему самому удалось о них узнать. Не стоит демонстрировать свое открытие другому телепату, и вы предпочли использовать уже посвященного. Эта встреча была конфиденциальной – возможно, чтобы продать технологии, может, чтобы представить новый товар, который может поступить в ближайшее время. Под словом "вы" я подразумеваю как вас, так и IPX, доктор Стоддард.
Стоддарт бледнел на глазах. Подобные дела явно не были его стихией.
– Это было непросто, но зная, что нужно искать, я сумел отследить денежные потоки, так что смогу доказать и эту часть истории.
Когда мистер Расков выполнял свою задачу наблюдателя, видимо, кто-то встревожился. Может быть, он выглядел усталым и отрешенным, словно не спал несколько ночей. Может, он говорил странные вещи. Возможно, он даже потребовал разрешения еще раз прикоснуться к артефактам. Наши архивы говорят, что у него была склонность ко всему творческому – и к романтичному. Он получил коды доступа из вашей головы и попытался проникнуть в лабораторию ночью 5 мая. Конечно, он не добился своего, но этого было достаточно, чтобы кто-то здесь – возможно, вы, а может, ваш начальник, – подумал, что ему лучше тихо скончаться. Что он и сделал.
Стоддард был по-прежнему бледен, но смог вымученно улыбнуться.
– Не верю, что вы сможете доказать хоть что-нибудь.
– Меня не волнует, смогу ли. Откройте дверь. Я хочу видеть один из этих артефактов.
– У вас нет доступа…
– Конечно же, есть. У меня есть разрешение президента. Я уже показывал его вам. Вы хотите снова его увидеть?
– Нет.
– Тогда откройте хранилище.
С очевидным нежеланием он открыл и жестом предложил им войти.
– Нет, после вас.
Стоддард вошел, и они последовали за ним.
По его кивку Давьон сняла свои перчатки. Она подошла к странному тору, поколебалась несколько мгновений и затем слегка прикоснулась к нему кончиками пальцев.
Она отпрыгнула назад.
– Бог мой, да!
Ее зеленые глаза расшились до размера монетки. Она снова сделала шаг вперед и прикоснулась к тору. На ее лице сменились самые различные ощущения.
– Есть – очень слабый, вы понимаете. Моя реакция – от своеобразия, а не от интенсивности. Но да. Эта штука – я могу чувствовать ее, словно она живая.
Казалось, что Стоддард вот-вот заплачет.
– Сюда идут люди, с оружием, – неожиданно сказала Давьон. – Он как-то переслал им сигнал тревоги через свой коммуникатор.
– Они далеко?
Она пристально смотрела на Стоддарда, пока на ее лице не выступили капли пота.
– Несколько этажей.
– Пять минут или около того? – Он пожал плечами. – Доктор Стоддард, к этому моменту наша группа возьмет под контроль все здание. Неужели вы думаете, что я стал бы выдвигать обвинения против вас без соответствующей подготовки? Вы разыгрываете карту насилия без каких бы то ни было веских причин.
Теперь Стоддард действительно начал плакать. Слезы потекли по его лицу.
– Тихо, тихо, – сказал Кевин без какой-либо симпатии в голосе. – Все не так плохо, как вы думаете. Скажите своим людям разойтись, чтобы мы смогли избежать неприятных стычек, и я объясню вам, как вы не только избежите преследования, но и сможете сохранить свою должность. Вы поняли? До вас дошли мои слова? Единственное различие будет заключаться в том, что вы больше не станете сотрудничать с Kuchinsky-Behn или кем-то вне IPX. С кем-либо, кроме нас.
Глаза Стоддарда начали светлеть.
– Но Расков…
– Умер от естественных причин. Хотя я буду настаивать на том, чтобы Агентство получило очень хорошую компенсацию за этот несчастный случай, по всей очевидности связанный с работой. Я ясно выразился?
– Да.
– Остановите их.
Стоддард подошел к телефону, висящему на стене, набрал номер.
– Код 4. Отбой.
– Итак, – сказал Кевин. – Вы видите, что происходит, когда вы делаете поспешные выводы? – Он снова посмотрел на артефакт. – Органическая технология. Веками пытались склепать что-то подобное, и безрезультатно. Вы действительно считаете, что можете воссоздать это?
– Я… если честно, то не знаю.
– Но она стоит риска.
– Да.
– В следующий раз – когда вы захотите рискнуть – приходите к нам. Думаю, вы обнаружите, что этот путь намного менее опасен – и значительно более выгоден, нежели любой другой. Вы все поняли?
– Да, мистер Вацит.
– Госпожа Давьон, вы проводите доктора Стоддарда из хранилища?
– С удовольствием, мистер Вацит.
Когда они ушли, Вацит долго смотрел на артефакт.
– Кто сотворил тебя? – пробормотал он. Он протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до поверхности артефакта. На мгновение он испытал величайшее удивление из всего, что ему пришлось пережить, всплеск, сопровождаемый ноющим ощущением чего-то знакомого и близкого. И насекомые, прекрасные творения сияния звезд и тумана, стрелой промчались перед его глазами.
Он отдернул руку и последовал за остальными.
* * *
Только он снял ботинки, как раздался стук в дверь. Конечно же, это была Давьон.
– Госпожа Давьон…
– Тихо, тихо, мистер Вацит. Я пришла поздравить вас.
– Нет необходимости. Именно вы подарили мне разгадку.
– А, oui,
но вы очень красиво сложили все вместе. Компанию с биотехнологиями. Рисунки. Чудесно сделано – а я уже начинала думать, что вы совершенно лишены воображения. А ваш блеф – о наших отрядах, уже захвативших здание, – просто великолепен.
Говоря все это, она каким-то образом проскользнула в дверь и стояла очень близко к нему. Он мог ощутить ее дыхание на своем лице.
– Госпожа Давьон, – сказал он мягко, – я действительно…
Но она встала на цыпочки и поцеловала его, очень легко, но от этого поцелуя на них словно обрушилась молния.
– Что действительно?
– Я действительно не думаю, что вы знаете, во что вы ввязываетесь – из-за меня.
Ее улыбка погасла, и ее взгляд застыл на его лице.
– Я очень люблю тайны, мистер Вацит, – прошептала она. – Очень-очень люблю тайны.
– Тем лучше, – пробормотал он, привлекая ее к себе и легким толчком закрывая дверь.
Глава 6
Над застывшими в напряжении дубами ослепительная бело-голубая трещина рассекла бледно-желтое небо. Она зарубцевалась быстрее, чем смог моргнуть глаз. За стеной ливня, разбрызгивающего огромные дождевые капли, раздались прерывистые раскаты грома.
Ли Кроуфорд глубоко вдохнул запах надвигающейся грозы, наблюдая за пологом облаков, подобному гигантскому храму, возведенному из сотен кусочков мрамора, серых, черных, молочных, темно-зеленых, не застывших, а непрестанно перемещающихся и со скрежетом и грохотом наползающих друг на друга.
– Нет ничего подобного грозе, – пробормотал он. Ветер захлестнул водяную пыль под навес, и у Кроуфорда перехватило дыхание, когда капли брызнули ему в лицо. Земля задрожала, когда небеса громыхнули где-то неподалеку.
Когда ливень добрался и до него, стало не так интересно – просто несмолкаемый гул, ни небо, ни земля неразличимы, – поэтому он ушел в дом. Этим этапом грозы приятнее всего наслаждаться внутри, слушая стук капель по крыше.
Он налил бокал бурбона, посмаковал его острый опьяняющий аромат. Зашел в гостиную. Ощущение были такие, словно в его колени и позвоночник воткнули иглы. Его тело постоянно испытывало боль – не острую, но и не проходящую.
Кевин был там, погрузившись в работу, – он разрывался между грудой книг и двумя мониторами.
– Ну и как оно?
– Было лучше, Ли. – Волосы Кевина были черными как смоль с прожилками ржавчины, но на мгновение Ли показалось, что он выглядел точно также мальчишески серьезно, как и при их первом знакомстве.
– Ладно. Мы уже видели подобные штуки, верно?
– Да. Но на этот раз слушания не прекратятся. И на этот раз, боюсь, у них что-то есть. Чайпасский
инцидент вызвал слишком большой всплеск. Япония, Индонезийский Консорциум, Амазонии и Новая Зеландия угрожают выходом из ЗС, если президент Робинсон станет и дальше продвигать идею единого MRA.
– Это лишь повод, – пробормотал Ли. – ЗС держится на ниточке. Тэпы – просто одна из проблем.
– Это верно, но вспомните о гражданской войне в Америке.
Ли закатил глаза и замахал руками, показывая на интерьер своего дома в стиле середины XXI века, воссоздающем довоенную обстановку.
– О чем ты? – саркастично бросил он.
Кевин усмехнулся.
– Я забыл, где нахожусь. Тогда вы помните, что война была вызвана целым комплексом экономических и социальных вопросов – но в фокусе оказалась нравственная проблема рабства. То же самое и здесь – дать людям нечто, за что они могут зацепиться. Вы правы – Земное Содружество пытается развалиться из-за тысячи причин, но Чайпасский инцидент дарит этому процессу общеизвестный повод. Вы должны признать, что когда сотня беглых телепатов умирает в церкви с пением псалмов, а наши офицеры стоят снаружи…
– Вряд ли мы устроили этот чертов пожар, – вздохнул Ли. – Чертовы мученики-психопаты.
– Но восприятие таково: они скорее умрут, чем подчинятся Агентству, и в этом суть. Людям обычно нравятся мученики.
– Пусть разонравятся, – заявил Ли, делая еще один глоток. – Даже если из-за этого весь мир покатится ко всем чертям.
Вдалеке зарокотал гром – самый сильный ливень уже прошел. Вечер должен быть приятным – сырость, козодои. Он мог бы поспать на веранде, отдохнуть…
Он вздохнул и встал.
– Отпуск закончен, Кевин. Вызови местный аэродром и скажи, что в течение часа мы улетим.
Кевин кивнул.
– Уже позвонил, – сказал он. – А Шелл ждет наверху, чтобы помочь вам собрать вещи.
– Хорошо, – он сделал паузу. – Кевин?
– Да, Ли?
– Почему ты все еще со мной?
Кевин нахмурился.
– Странный вопрос.
– Вполне разумный. Все остальные ушли. Элис. Том. Те, кто не покинули меня, мертвы. Ты мог бы – черт, после той штуки в 43-м ты мог бы сам возглавить Агентство… Но через тринадцать лет ты по-прежнему работаешь на меня.
– А вы могли бы десять раз баллотироваться в президенты и победить. Почему вы этого не сделали?
Ли улыбнулся.
– И понизить себя в должности?
Кевин ответил улыбкой.
– Вот вам и мой ответ. – Он посмотрел на стол, а потом снова на Ли. – Кроме того, я горжусь тем, что работаю с вами, Ли.
Кроуфорд почувствовал, что его глаза увлажнились. Дьявол, оказывается, он старый сентиментальный идиот. Было ли это первыми признаками надвигающейся дряхлости?
– А я горд тем, что ты со мной, сынок. Я даже не могу выразить, как я горд.
* * *
Шелл Александер сверкнула улыбкой, когда он вошел в комнату. Она укладывала его костюмы в большой чемодан. Как и в случае с Кевином, он был поражен ощущением deja vu.
Словно там стояла сама Блад.
Но Шелл – не Блад, и при втором взгляде она даже не казалась похожей на нее. Ее толстые косы были скорее коричневыми, нежели черными, кожа бледной. В бровях проскальзывали красноватые прожилки, а подбородок был длиннее и более узким к концу, чем у бабушки. Нет, Шелл напоминала Блад чем-то совершенно неуловимым. Осанкой, блеском глаз, жестами. Как и многие в "родне" Агентства, она носила фамилию бабушки. Это называли "митохондриальным происхождением".
– Привет, дядюшка Ли.
– Добрый день, Шелл. Извини, что приходится испортить тебе такой день. Я знаю, что тебе будет неприятно снова увидеть в Женеве твоего жениха.
Она пожала плечами.
– Он в порядке. Очевидно, что мне могли подобрать для брака и кандидата похуже.
– Мне казалось, что он тебе нравится. Мишель, просто скажи слово, и я…
– Стоп, дядюшка Ли. Нет. Я не хочу, чтобы со мной обращались по-особому. Моя бабушка не хотела бы этого, как и моя мама. Я ее дочь, и я покажу хороший пример.
Ли похлопал ее по плечу.
– Ты замечательная женщина, Шелл. Твои бабушка и мама гордились бы тобой. Ты можешь гордиться тем, что носишь их фамилию.
– Я горжусь, – ответила Шелл. – Итак. Вы хотите забрать все эти костюмы, или…
Ее прервал нечленораздельный вопль внизу. На миг кровь застыла в жилах Ли. Многие годы не было попыток убить его, он…
– Нет, все в порядке, – сказала Шелл. – Это Кевин. Он в восторге от чего-то. Я не могу…
Она умолкла, потому что в комнату ворвался Кевин. Он улыбался до ушей, словно кот, – а вел он себя так очень редко.
– Сенатор, вам лучше спуститься вниз. Вы не поверите. Вы на самом деле не поверите.
* * *
Он в десятый раз запустил запись.
– Я знал, что они там, – прошептал Ли. – Бог мой, я знал, что они есть.
– Корабль длиной около километра. По меньшей мере.
– Откуда они?
– Мы не знаем. Одна из популярных версий – Проксима Центавра.
Ли кивнул. Его глаза увлажнились.
– Будь я проклят, если бы не справился. Я жил для того, чтобы увидеть это. Самый важный день за всю историю человечества. – Он оглядел Кевина, Шелл и остальных сотрудников. – Запомните этот миг. Расскажите о нем вашим детям. Теперь ничто не останется прежним.
* * *
Маттиасон, Дж. "Инопланетянин внутри, инопланетянин извне: пересматривая MRA".
Опубликовано в сборнике "Всеобщая новая история" под редакцией Теллера, Брейха и Асанжи. Отпечатано в Чикаго, издательство Чикагского университета, 2210 год.
Широко распространено мнение, что появление центавриан спасло Земное Содружество от коллапса, поскольку 6 апреля 2156 года различия между ключевыми государствами-штатами казались непримиримыми. Но вечером 7 апреля человечество начало процесс объединения, невиданный за всю его историю. Различия между арабами и евреями, малайцами и китайцами, японцами и гайдзинами
неожиданно стали восприниматься как мнимые и ничтожные перед лицом истинно неведомого – центавриан. Кто-то может назвать это утверждение преувеличением: в конце концов, на Земле до сих пор существуют социальные, религиозные и правовые конфликты, которые иногда заканчиваются насилием. Но истинный знаток истории сможет увидеть различие. В 2156 году была проведена черта, которую с тех пор никто не пересекал, – с единственным ярким исключением.
Из всего человечества неожиданно выделилась одна группа, гонения на которую приобрели новую интенсивность. Когда было обнаружено, что центавриане – и другие инопланетные расы, о которых они рассказали, – также обладают телепатами, многие на Земле стали подозревать, что земные телепаты – часть какого-то инопланетного заговора, а возможно, и сами являются инопланетянами.
Подозреваемые в шпионаже, саботаже и разрушении культуры, телепаты стали объектом насилия, невиданного с кошмарного 2115 года. Но затем возобладали разумные доводы – если у инопланетян есть телепаты, то очевидно, что они нужны и Земле. В итоге логика одержала победу, но лишь ценой значительных утрат.
* * *
Президент Элизабет Робинсон не обладала внушительной внешностью, но взгляд ее серо-стальных глаз буквально подавлял. Ее почти квадратное, черное, как смоль, лицо ярко демонстрировало сильный характер – значительно сильнее вживую, нежели на фотографиях и портретах.
– Сенатор Кроуфорд, очень рада видеть вас вновь.
– Госпожа президент, я безмерно рад этой встрече, – сказал Ли.
– Садитесь, прошу вас. Кофе?
– С удовольствием.
Она сделала знак, и каждому из них принесли чашку кофе.
– Ну что ж, вначале давайте поздравим друг друга, верно? Я знаю, что еще когда я родилась, вы трудились над созданием объединенного и независимого MRA. Сегодня вы получили то, что хотели.
– Я не смог бы добиться этого без вашей помощи.
Она пожала плечами.
– Благодарите Вильяма Каргеса за спасение моей жизни. Центавриан – за их появление. И судьбу. А потом уж и я приму вашу благодарность. – Она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол. Откинувшись в кресле, она посмотрела на него поверх сведенных пальцев. – Однако, в отличие тех остальных, кому вы благодарны, я хочу попросить вас об одолжении.
– Я предрасположен к одолжениям для вас, госпожа президент. Что вам угодно?
– Я хочу, чтобы вы ушли в отставку с поста сенатора.
Он моргнул, но не сумел сразу найти ответ. Он все еще искал подходящий, когда она продолжила.
– Хартия Пси-Корпуса гласит, что его руководитель должен назначаться президентом – пожизненно. Мне нужно, чтобы вы были там. Вы обладаете знанием специфики, персоналом – вы были в MRA с самого начала.
Он усмехнулся.
– Ваша популярность среди сенаторов вряд ли возрастет после такого.
– Это мое последнее условие. К черту сенаторов. Вы созданы для этой работы.
Ли сделал вид, что раздумывает.
– Я все равно не собирался переизбираться еще раз. Госпожа президент, если я вам нужен, то вот он я.
– Идеально.
– Госпожа президент, мне интересно…
– Сенатор?
– Я осознаю, что доступ к центаврианам по-прежнему крайне ограничен. Даже Сенату пока не позволили встретиться с одним из них. Но… я уже старик. Я ждал всю свою жизнь, чтобы встретиться с реальным, живым инопланетянином. Мне интересно, можно ли удовлетворить мое желание.
Она снова выпила немного кофе.
– Думаю, встреча главы Пси-Корпуса ЗС с послом центавриан для обсуждения проблемы телепатов у наших рас – вопрос чрезвычайной важности для нашей безопасности. В конце концов, наши гости заявили, что Земля – их давно позабытая колония, ведь верно?
– Вы настроены скептически.
– Мы урегулируем это без шума. Но – первый постоянный посол прибудет сюда через месяц. Думаю, я смогу организовать вашу встречу с ним в первую неделю.
– Госпожа президент, моя признательность будет вечной.
* * *
– Мне жаль, что ты не можешь пойти, Кевин.
Кевин пожал плечами.
– Все нормально. Я беспокоюсь лишь о безопасности.
– Как и они, по-видимому. Твоя машина может последовать за мной до их резиденции. Сомневаюсь, что я долго пробуду внутри.
– Я буду ждать вас снаружи. Вы сможете рассказать мне обо всем за бокалом вина.
– Можно подумать, ты будешь пить, – Ли уже собрался сесть в машину, но обернулся к своему помощнику. – Мне было ужасно жаль услышать о Нинон Давьон, Кевин. Я знаю, что вы были друзьями.
Кевин кивнул, почти незаметно.
– Она погибла, выполняя свой долг. Она бы так хотела.
– Мне очень жаль девочку.
Кевин прочистил горло.
– Вам лучше идти, сенатор.
– Верно. Скоро увидимся.
Он нырнул в машину. В следующее мгновение она тронулась.
Он смотрел на улицы Женевы, по которым они проезжали. Здания, которым больше тысяч лет, впритык с современными офисами, которые, как казалось, были построены вчера. Он подумал о книгах, которые он читал в детстве, – классические романы XX и XXI веков. Сколько раз там описывался Первый Контакт? Сколько раз изобреталось будущее?
Иногда вы осознаете, что живете в будущем, а иногда – нет. Мальчишкой он стоял под звездами с фонариком и светил им азбукой Морзе, надеясь, что его увидят. Он странствовал во времени – через все 80 сложных лет – чтобы в итоге увидеть то, о чем мечтал мальчишка.
В итоге путешествия во времени причиняют больше боли, чем он мог вообразить, но они стоят того. Стоят ноющих костей, отдышки. Стоят, потому что он продолжал стремиться к своему призу. Потому что, черт побери, его путешествие запомнится остальным.
Машина сделала нечто странное, раздалось шипение, потом еще одно. Он с непониманием смотрел, как стекло, через которое он наблюдал за улицами, покрылось узором из снежинок, – все это сопровождалось вибрацией, но полным отсутствием звука.
Затем неожиданно возникло сияние, ослепительное ужасное сияние, и звук, который длился лишь мгновение – до того, как лопнули его барабанные перепонки. А затем наступила темнота.
* * *
Вероятно, он пришел в себя парой секунд спустя, чтобы ощутить боль, подобной которой он никогда не чувствовал. Видимо, один его глаз перестал видеть, но другой завороженно смотрел на острый конец кости, торчащий из его бедра.
Что-то в его груди булькало при дыхании – словно все внутри заливалось густым сиропом.
– Стерва, – подумал он. – Вот стерва.
Как и всегда, он имел в виду вселенную.
Он лежал, и его дыхание становилось все чаще и чаще. Неужели они не могли подождать другого часа? Просто через час?
Он подумал, где все остальные. Кендра, Элис, Том, Блад, Шелл… Кевин. Ему хотелось бы снова увидеть Кевина.
Он хотел бы увидеть центаврианина, черт побери.
И потом Кевин оказался рядом, наклоняясь над ним. Он попытался дотянуться до лица паренька, смахнуть слезу с его щеки, но его…
Он моргнул, и увидел центаврианина. Должно быть, он услышал звук взрыва и вышел из здания, чтобы узнать, что произошло. Он выглядел в точности так же, как и на экране – волосы, зачесанные назад, лицо землянина – и одновременно нет. Острые зубы.
– Назло тебе, стерва, – сказал он вселенной.
И умер.
* * *
"Чертовски мило для тебя, Кевин".
Голос пришел из темноты, Кевин вряд ли смог бы определить, где он. Сконцентрировавшись, он, возможно, сумел бы, но оно того не стоило. Он протер глаза.
"Он заслужил это", откликнулся он. "Несмотря ни на что, он заслужил, как минимум, право увидеть центаврианина".
"Кажется, я не видел, чтобы ты плакал, Кевин".
"Я и не плакал – не плакал с тех пор, как моя мама умерла, обнимая меня".
"А теперь ты переживаешь из-за какого-то нормала – и не простого, а нормала, виновного в существовании Пси-Корпуса".
"Манки, ты не о чем не переживаешь, пока можешь все взорвать".
"Я не вижу твоих возражений. Ты мог в любой момент остановить меня. Я силен, но подобного тебе, Малыш, еще не было. Даже Блад так и не узнала тебя. Я – единственный, кто знает, да и то лишь потому, что вырастил тебя".
"Нет, был еще один", послал Кевин. "Что напоминает мне…"
(легкое смирение) "Ты хочешь сделать меня, Малыш? Вероятно, ты можешь, но мне бы не хотелось".
"Нет. Все сработало отлично. У тебя подполье, а у меня теперь – Пси-Корпус. Нет, мне нужна услуга".
Он послал Манки образы – женщина, ребенок.
"Дьявол! Как у тебя хватило времени сделать кому-то ребенка?"
Кевин улыбнулся при горестно-сладостных воспоминаниях о драгоценных часах и днях, украденных в течение десяти лет то здесь, то там. Нинон заставили выйти замуж за телепата, и Кевин не мог объявить о своих способностях никому, кроме нее. Он слишком долго и старательно трудился, чтобы скрыть их.
Она поняла. Нинон была величайшим риском в его жизни, но она того стоила. И чудо заключалось в том, что она родила его ребенка совсем незадолго до того, как он потерял ее…
"Время нашлось", – это все, что получил от него Манки.
"Ты не хочешь, чтобы твой ребенок был в Пси-Корпусе".
"Нет. В ближайшие годы в Корпусе произойдут неприятные вещи, и я не смогу защитить ее, если она будет там. Но ты сможешь".
"Я изрядно постарел, Малыш".
"Не слишком. Ее зовут Фиона. Ей два месяца. Позаботься о ней как следует".
"Я буду сражаться с Пси-Корпусом, Малыш".
(пожатие плечами) "Мне все равно. Просто не допусти, чтобы мою дочь убили".
"Какую игру ты ведешь? Я совершенно этого не понимаю".
"Не беспокойся. Просто делай то, что делаешь. Помогай всем беглым, как пожелаешь. Может, я даже смогу содействовать тебе время от времени. Но если тебя поймают – если тебя поймают, я не сумею тебе помочь".
"Ты всегда был странным, Малыш. Удачи тебе".
"Удачи и тебе, Манки. Манки?"
"Ну?"
"Не рассказывай ей обо мне. Ей нельзя знать".
И Манки исчез. Кевин оставался с Ли до прибытия полиции и скорой, и потом. Он прикоснулся к слезинке на своем лице и с удивлением посмотрел на них.
– Прощай, Ли, – прошептал он. – Ты показал ей. Ты показал стерве.
А потом он встал, выпрямился и пошел работать.
ЧАСТЬ 3. СОПРОТИВЛЕНИЕ
Глава 1
Вопль служил ей компасом. Фиона удерживала его в разуме, как ее научили, и поворачивалась вокруг, чтобы понять, в каком направлении он звучит наиболее отчетливо. Но в результате все равно пришлось выбирать из двух коридоров, и она предпочла левый.
Школа была старой – пол, стены и потолок выложены омерзительным, но практически неуничтожимым вибралитом – дедушка Манки называл эту манеру архитектурой "техно-нуворишей". Такова была логика целой эпохи – вы приходите с новым замечательным синтетическим материалом и строите из него все подряд, неважно, какой мощный удар это наносит чувствам человека.
Половина зданий в Малайзии построена из вибралита. Архитектура могла бы быть более эстетичной, но малазийцы прагматичны – если здание все еще в хорошем состоянии, используйте его. Эту установку можно было бы превратить в девиз нации. Вибралит будет в хорошей форме даже тогда, когда солнце станет сверхновой.
Самое лучшее в этом материале – для пси-способностей он словно бумага. Она быстро проскочила заполненные нормалами помещения и подавила их неконтролируемую болтовню как фоновый шум – вопль был по-прежнему отчетлив, в нем чувствовались боль, смятение. Ей нужно спешить.
Если бы она знала больше о школах, она нашла бы его быстрее, но она никогда не была в школе: ее обучение всегда определялось необходимостью переездов – сеть, учебники, учителя-надомники.
Но наконец-то, следуя за ментальным криком, она отыскала кабинет школьной медсестры – или так было написано на табличке. Возбужденный мужчина в форме охранника и нахмурившаяся женщина в пестром мусульманском головном платкем повернулись, чтобы тщательно рассмотреть пришедшую.
– Он здесь? – спросила она. – Мой брат здесь? Пожалуйста, я должна его видеть.
Взгляд, которым ее одарили, был довольно своеобразным, и поверхностный взгляд на их мысли объяснил ей, в чем дело: плачущий мальчик, находившийся внутри, имел черты дравида – этнического индийца. Ее же кожа была светлой, а волосы – золотисто-каштановыми.
– Приемный ребенок! – закричала она в отчаянии. – Что с ним?
– Мы вызвали доктора, юная леди, – сказала женщина. – Я действительно полагаю, что вам лучше подождать, пока он не приедет.
Но Фиона даже без поверхностного сканирования знала, что это ложь. Прослушка дедушки Манки перехватила их звонок в Пси-Корпус. И именно поэтому она была здесь.
– Вы должны пропустить меня к нему, – повторила она.
– Юная леди, покажите ваши документы, – многозначительно попросил охранник.
– С собой их у меня нет.
Женщина-администратор нахмурилась.
– Оставайтесь здесь с мистером Бао Bao, – сказала она. – Я сразу вернусь.
(подозрение)
"Верно", подумала Фиона. "Ты вызовешь побольше мускульной силы. Ты знаешь, что у мальчика нет сестры".
Значит, у нее только несколько секунд, поэтому она сделала то, что на самом деле не хотела делать. Она подошла к двери, словно в волнении расхаживая по комнате, а затем притворилась, что споткнулась. Охранник вытянулся, чтобы подхватить ее – и она "отключила" его. Его глаза широко раскрылись и опустели, когда неожиданно последняя мысль стала повторяться раз за разом, остановив его разум. Эффект не мог продолжаться долго. В результате ее разум оказался измучен, блок улетучился, так что, открыв дверь, она едва смогла вынести ментальный вопль мальчика.
Он был там, свернувшись на полу, – наверное, ему было лет двенадцать, он выглядел очень похожим на образ, который она добыла из головы охранника.
– Заставьте их прекратить! – истерически вопил он. – Пусть все они прекратят! Меня режет!
"Я заставлю их прекратить, но вначале тебе нужно подойти ко мне".
– Пожалуйста…
"Подойди!"
Он ответил на приказ, с трудом и неуверенно поднимаясь на ноги. Она схватила его за руку и практически потащила его к двери.
К моменту, когда охранник начал кричать, мальчик наконец-то уловил основную идею. Она вложила ему в разум мысль, что бегство избавит его от голосов, и как только мальчик это понял, ей пришлось приложить усилия, чтобы поспевать за ним.
Когда они добрались до входной двери в школу, автоматические замки уже сработали – но она предусмотрительно открыла одну створку, поэтому выдвинувшийся в пустоту запор оказался бесполезен.
